Аннотация: Этому рассказу 11 лет. Сейчас я написала бы иначе, если бы вообще стала писать.. Но мне до сих пор не стыдно что он есть...
Я сижу на мокрых камнях набережной и бросаю в воду листы своей рукописи...
Почему я приехал в Виндру? Не могу понять, как этой даме из агентства удалось уговорить меня - ведь Виндра это место для влюбленных, а мое сердце было разбито... Но я согласился и вновь оказался на пронизанных ветром и серебристым светом набережных Виндры...
Я бродил по перекинутым через мерцающие воды мостам под жемчужным небом, по бесконечным набережным, среди величественных дворцов вспоминая то счастливое время, когда мы с Анной были вместе, и были влюблены.
Однажды я провел целую ночь - полную призрачного света - у решетки сада выходящего на одну из набережных, сидя на парапете горбатого мостика... Сад был закрыт на ночь, я смотрел на него сквозь узоры решетки и мне казалось, что чуть различимые сквозь листву белоснежные мраморные статуи сходят со своих пьедесталов, переговариваются, гуляют по дорожкам - совсем как люди днем. Другой раз я видел, как караван судов спугнул мосты на реке, и они взмахнули пролетами пытаясь улететь. Потом я забрел на остров посередине реки и смотрел, как могучая ширь разделяется надвое и тонкий золотой луч блестит в тумане. Всего и не упомнишь: я катался по каналам и бродил по паркам, часами сидел, любуясь закатами и восходами, и с каждым днем все более влюблялся в Виндру. Сердце пело и ждало новой любви, но лица соотечественниц, таких же туристок, как и я, не привлекали меня, казались кощунственно грубыми в ускользающей туманной дымке.
Видимо Виндра почувствовала мои желания, - однажды я увидел Её. Она стояла и смотрела на реку - неясная тень, туманный мираж, как и все вокруг. Я не решился подойти, хоть и корил себя за это. Однако, словно давая мне еще один шанс, незнакомка постоянно попадалась на моем пути, становясь, все реальнее, все желаннее. Наконец я набрался смелости...
Она была так очаровательна, так мила, понимала меня с полуслова. Казалось, что мы были знакомы всю жизнь. При виде ее мое лицо само расплывалось в улыбке, - и она улыбалась в ответ. Мы бродили, взявшись за руки, под серебром небес в искрящемся тумане улиц и мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно.
Но время не хочет останавливаться: пришел последний день моего отпуска и в вечерних сумерках над рекой я спросил ее: "Поедет ли она со мной?" Её лицо стало печальным и, пожав плечами, словно ее пробрал озноб, она ответила:
- Я не могу... К сожалению, я слишком привязана к этому городу.
- Тогда я останусь с тобой.
Эта мысль приходила мне в голову и раньше, почему бы не остаться в этом чарующем городе, где я обрел свою любовь?
Её лицо исказилось, словно я ударил её:
- Не надо, лучше уезжай... И вспоминай меня иногда.
- Почему?
Вместо ответа она взяла меня за руку и мотнула головой, словно отбрасывая прядку волос с лица или приглашая посмотреть на что-то...
И я увидел...
Темный свинец небес проливался водопадом в стальные волны реки задавленные багровым камнем набережных, черным чугуном мостов и серой грязью зданий вокруг. Всюду царили безысходность и разрушение - копоть и тлен пятнали фасады зданий, ветер угрюмо гнал по выщербленному асфальту улиц обрывки газет и пустые банки из под пива. Лица прохожих меняли старость и вырождение.
Моя спутница покрылась морщинами, под глазами появились мешки, губы застыли в уязвленной гримасе:
- Это слишком сильно для тебя, - произнесла она и отняла руку.
От этого движения мои глаза словно промыли кристально чистой родниковой водой - и я увидел...
Серебристый свод небес над перламутровой гладью реки окрыленной взлетающими над ней мостами, текущей меж живописнейших берегов с величественными дворцами, тающими в романтической вечерней дымке...
- Это тоже Виндра, - голос спутницы вывел меня из забвения, - та в которой живем мы, ее жители... Тебе не выжить здесь, уезжай, пожалуйста, так будет лучше.
А затем Она ушла. Я был так ошарашен, что даже не попытался ее остановить. И снова бродил по улицам один, с той только разницей, что теперь я иногда видел небо серебристым, но чаще свинцовым. Здания на моих глазах то повергались в прах, то восставали из пепла как феникс. Прохожие меняли лица, возраст, одежду... Я шел по бесконечному миражу и не пытался найти истину, не пытался найти свою спутницу. Забавно, но мысль послушаться ее совета даже не пришла мне в голову. Я просто остался в Виндре и шел куда-то не знаю куда.
Через несколько дней я встретил ее на улице.
- Почему ты не уехал? - тихо спросила она и печально улыбнулась. Несмотря на морщины и изможденность, ее лицо было милым.
- Не знаю, - соврал ей я, а потом понял, что и на самом деле не знаю.
- Зря ты это, не выдержишь, - усмехнулась она. - Здесь надо родиться, чтобы мочь любить все это.
Она порылась в сумочке и достала мятую пачку сигарет. Мы закурили и стали смотреть на медленную пляску волн. Внезапно она потушила сигарету о мокруй гранит парапета:
- Мне тебя жаль, но... Но моя жалось ничего не изменит, - она помолчала. - Почему ты не уехал? А ладно... Прощай.
Она ушла, снова стала тенью в сумерках. Я понял, что умру - здесь, сейчас, в этом прекрасном и ужасном городе. Но это было совершенно не важно... Я спустился к воде, сел прямо на мокрые камни и стальные зверьки волн принялись лизать мои ноги. Я принялся кормить их листами своего блокнота: путевыми заметками первых дней, восторгами следующих, горечью последних. Я бросал листы в воду и слова на них расплывались и исчезали прежде чем чистые листы медленно уходили в темную глубину. Я все сижу и бросаю их и это вечно...
То ли глаза слезятся, то ли светлый отблеск на горизонте, предвестник настоящего утра...