А вот еще одна история про то, как ремесло человеку жить свободно и радостно помогает.
Давным-давно воевал наши края царь-злодей. Маленькие города с ходу брал, большим городам осады устраивал. А когда входил в них гоголем, брал себе трофеи, не стеснялся. Все сгребал подчистую - коров, лошадей, ткани, утварь, а про деньги и драгоценности и говорить нечего. Но самое обидное, вояка этот и мастеров в плен брал, да еще смотрел, мог ли тот мастер его военным планам пользу какую принести. Если мог - работать на себя заставлял, если не мог - царь его жизни лишал.
В одном городке жила большая по тонкому кружеву мастерица. Оказался тот городок на пути у царских войск - недолго битва продолжалась, пал городишко перед царем, открыл свои ворота, и вошли в него войска с тем, чтобы злой свой урожай собирать. Взяли в том городе кузнеца, скобянщика, мастера, который из пеньки веревки крепкие плел, и кружевницу. Осмотрел царь плененных, подумал, негусто - трое в военном обозе сгодятся, а четвертую приказал казнить.
- Ты постой, - говорит царю тот пленник, который из пеньки веревки плел, - уж прям так сразу и решил человека жизни лишить...
- А то бы и нет, - отвечает царь, такой дерзости подивившись и даже опешив немного. - Как захочу, так и сделаю. Кузнечное мастерство на войне всегда в почете, скобяное - еще туда-сюда, пеньковые веревки тоже нет-нет, да и потребуются. А кружева на войне - лишнее дело. Вот потому ее и казню, что такое мастерство для меня совершенно никакой ценности не имеет.
- А хочешь, - говорит пленник, - я тебе докажу, что и на войне крепкое кружево вполне может быть в ход пущено?
- Не верю, - усмехается царь. Но самому интересно стало, возможно ли такое. - Доказывай! Дам тебе такую возможность, но сперва твой замысел хочу узнать - как это так кружева могут быть в военном деле полезны?
- А я, - говорит мастер, - веревок из пеньки совью, кружевница из них лестницу сплетет. Достанет та лестница до неба, твои войска по ней на самые облака взберутся и будут сверху ядрами да стрелами твоих врагов закидывать.
- Эх, деревня! - засмеялся царь. - Как твоя лестница до неба достанет? Дерево всю жизнь вверх растет, и то не достает!
- А мы, - отвечает мастеровой, - края той лестницы к камням привяжем, из катапульты камнями стрельнем, упадут камни на облака, и протянется лестница от земли до небес, пушкари по ступенькам взберутся, на веревках мортиры наверх затянут. Да с такой выгодной позиции весь мир завоевать можно!
- Убедил, - отвечает царь. - Сроку вам неделю даю. Если не обманешь с лестницей, обоих живыми оставлю и на волю отпущу. А если провалится твоя затея, не обессудь, казню ее, и тебя не помилую.
- Твоя воля, - согласился мастеровой. - На том и порешим.
Отвели мастерового с кружевницей в подвал, выдали им запас пеньки с добрую гору и заперли на семь замков, еще и стражу приставив.
- Не могу я, - сказала грустно кружевница, - чтобы мирное мое ремесло военному делу помогало. Неправильно это. Лучше бы меня одну казнили, а ты жив бы остался, хоть бы и в плену.
- Разве мог я допустить, чтобы человека безвинного самодур в короне просто так бы взял и казнил? Да к тому же, человека мне милого, душе моей приятного...
И признался мастер в том, в чем раньше никак сознаться смелости не хватало. Хоть и жили ремесленник и кружевница на одной улице, а не мог он никак к ней подойти и о любви своей рассказать.
- Если бы я раньше осмелился, пожили бы хоть немного семьей, детишек бы родить успели, - сказал с горечью мастеровой, - а так... живыми бы остаться. Ну, да не беда - глядишь, и выкрутимся! Придумал я хитрость - авось, получится.
Зажгли они свечки и лучинки, чтобы светло было, и принялись за работу: он веревки вьет, она из них разным узором лестницу плетет. За неделю им пеньку еще раза три подвозили - в первый раз три телеги, во второй - пять, и в третий - семь - всю пеньку свезли, что в городке была.
Через неделю пришел к пленникам царь - работу проверять. Взял с собой военного министра, чтобы прочность оценить, и главного советника, чтобы тот вывод сделал, достанет ли плетеная лестница до неба или нет.
А кружевная лестница в подвале горой лежала, все место заняла, только по стенке и можно было пройти. Военный министр узелки да веревочные ступеньки подергал и решил, что плетение прочное, и солдат с военной техникой выдержит. Главный советник пеньковую гору обошел по стеночке, локтями измерил, пядью перемерил, на глаз прикинул и заключил, что плетение такое до неба достанет.
Стали лестницу тогда из подвала выносить. Целый день стрельцы на плечах плетение выносили, и еще ночь прихватили. Утром прикатили к лестнице две катапульты и стали к двум углам плетения большие камни привязывать. Собрались на площади и царь со свитой, и войска, и зеваки городские. Под барабанную дробь зарядили камнями катапульты, к залпу приготовились, только царской команды ждут. Царь со своего кресла платочком махнул, перерезали стрельцы веревки, и полетели под охи-ахи зевак камни прямехонько на небеса. Упали камни на облако, там и закрепились. Развернулось плетение над городом во всей красоте: по нему и лебеди летят, по нему и лисы крадутся, и лес шумит, и трава растет, и река течет.
Публика, увидев такое искусное полотно, замолчала в восторге и недоумении - разве можно по такой красоте на небеса взбираться и оттуда весь мир воевать?
А пушкари между тем уже у земного края лестницы стоят и ждут приказа, чтобы начать карабкаться. Тут главный советник и шепни царю на ухо:
- Не исключаю, царь-батюшка, что есть в этом изделии некий подвох - пенька, может быть, где подгнила, или ступенька какая подпилена. Начнут пушкари по лестнице взбираться, сорвутся с самого верха - сами покалечатся, технику переломают, и тебе позор будет...
- Что предлагаешь? - царь, нахмурив лоб, спрашивает.
- Предлагаю, - советник наушничает, - авторов этого изделия первыми пустить. Залезут они на небо, тогда и пушкарям можно.
- И то правда, - царь отвечает, - только после мастеров я первым полезу, ибо царь и военный начальник и сам своим войскам указывать должен, куда стрелять!
- Ванька! - крикнул тут царь мастеровому, - лезь наверх со своей помощницей первыми! Если сорветесь, туда вам и дорога, все равно казнить обещал! А если взберетесь, сверху знак мне какой подашь, чтобы я первым на небесную твердь взошел, и город, какой я сверху воевать буду, наметил.
А Ванька-мастеровой будто того и ждал. Схватил он свою невесту-кружевницу за руку, к лестнице подбежал, шепнул ей, чтобы доверилась, и начали они вдвоем карабкаться.
Долго ли коротко, скрылись мастеровые за первыми облаками. Не видать теперь стало пленников с земли.
- Что, Ванька, - царь ему снизу кричит, - взобрались ли вы на небеса?
- Нет еще! - мастер отвечает.
Прошел еще час. Царю узнать не терпится, удастся ли обещанная Ванькой военная хитрость.
- Что, Ванька, - снова царь горланит, - прочно ли там камни в облацех улеглись?
- Не добрались еще до облацех! - кричит сверху мастер.
Только к вечеру добрались мастеровые люди до того облака, на которое камни с привязанной лестницей упали. Каждый час, пока они взбирались, царь с земли допрос устраивал. Уже сумерки наступили, как царь крикнул в который раз, весьма сердито и нетерпеливо:
- Неужто и по сей час не взобрались?
- Самую-то чуточку осталось - всего с десяток ступеней! - мастер ему с небес отвечает. А сам хитро улыбается и из-за голенища маленький ножичек, размером с пол-ладошки достает. И этим ножичком, сидя на облаке, начинает веревку, которая к одному камню была привязана, перепиливать.
- Смотри, Ванька, обманешь - головы не сносишь! - еще сильнее застрожился царь на мастера.
- Один камень вроде крепко лег, - хитрит на облаке Иван. - Дождись, пока второй проверю.
- Ах ты, пес, целый день царя на жаре ждать заставил! - совсем тут царь терпение потерял и кинулся к лестнице. Начал по плетеным ступенькам вверх карабкаться, хотя его свита за полы кафтана хватала, удержать хотела. Но царь от всех сапогом отбился и дальше проворно по плетению взбирался. А за ним и министры, и советники, и генералы - все кинулись в надежде догнать и на землю вернуть, так как не было еще от Ивана сверху знака, что можно по лестнице подниматься без всякого риску.
А Иван-мастер, не видя, что под первыми облаками делается, вторую веревку ножичком пилит. Перепилил уже все волокна пеньковые, лестница вся на одной только ниточке держится, и кричит:
- А теперь можно! Забирайся! Да нас достать попробуй!
Тут-то все плетение с небес и рухнуло. Хоть и невысоко успели забраться царь со свитою, а все же упали оземь и расшиблись насмерть. Никакого умысла на убийство у мастерового не было, он только себя и свою невесту спасти хотел - лестницу бы отрезанную скинул, а сам на облаке остался бы. Все лучше, чем в плену.
Ну, а раз главный войны застрельщик помер, то война сама собою и прекратилась. Войско его разбрелось, ремесленники в свои города вернулись к прежним занятиям. А плетение так на земле и лежало, но недолго там оставалось. Люди приходили, по куску веревки брали - о мастерах на добрую память, так как думали, что те тоже с небес рухнули и погибли.
А они живы остались. Дошло облако, на котором они сидели, своим ходом с ветра помощью до горного края. Облако к горе причалило, и сошли мастеровые по камням на землю, как по лестнице. И пошли дальше, куда захотели, и обосновались там, где понравилось.