Аннотация: Опубликовано в газете "Наша Канада" 22мая 2008. Также опубликовано в журнале "Новый дом" (Израиль), N 11, 2008. В журнале "Южная Звезда" (Ставрополь) номер 2(35), июнь 2010. Также опубликовано в сборнике Светотени , 2010.
Той зимой я носила красное пальто. Сама не знаю, зачем купила такую экстравагантную вещь. Красный - цвет агрессивной сексуальности и роскоши, а у меня не было ни того, ни другого. На одном магическом сайте я прочла, что красный цвет может вызвать резкие перемены в жизни. Так и случилось.
Вскоре после этого от меня ушел муж. Вернулся с работы пораньше, часов в шесть вчера. Зашел весь в снегу - красавец! Глаза карие, ресницы темные снегом припорошены, и прямо с порога заявил:
- Прости, я полюбил другую! - сложил вещи в сумку, которую мы для медового месяца покупали, и ушел.
- И все, девочки, все! После десяти лет семейной жизни, - рыдала я в объятьях подруг Раи и Оли.
- Молодая она, - Рая подала мне очередную порцию бумажных носовых платков, оставив парочку и для себя. - Как пить дать - молодая.
- А я что, старая? Мне всего тридцать пять! - вскинулась я.
- Это, смотря с кем сравнивать, - Оля обожала сравнения. - Если с твоим Сережей ненаглядным, тогда, конечно, молодая. Ему самому через пару лет сороковник корячится, а если с ней - тогда ты в проигрыше, она и до тридцатника не дотянула.
- А ты откуда знаешь? - спросила я.
- Я их видела вместе. Такая фифа вся из себя: ноги длинные, глаза зеленые, волосы до попы, а твой вокруг нее, как козел, скачет: уси-пуси.
- И ты молчала? - я задохнулась от возмущения. - Какая же ты подруга после этого?
- Она хорошая подруга, - тихо ответила Рая, - потому что жалела тебя, Катюша.
Ну, девчонки! Ай да молодцы! Все, оказывается, давно все знают и только я, как глупая курица, спокойно жарю его любимые котлетки. Какая же я дура! Чесночок толкла, за свежей зеленью на базар бегала - лучше бы я ему яду крысиного туда сыпанула! То-то он домой такой голодный приходил! Ну, ясно теперь, с ведьмой своей накувыркавшись... xоть бы покормила мужика! А то получается, как в Арабских Эмиратах: одна жена для кухни, другая для спальни.
- Кать, ты глянь на эту картину маслом, - обратилась ко мне Оля. Она открыла окно и легла животом на подоконник. - Ей Богу, тебе полегчает!
Я подошла к окну, а там...умрите, киношники, это была Аллка! Она примчалась из Москвы по коду "СПП - Срочно Помоги Подруге". Дверь серебристой иномарки открылась с водительской стороны, и Алла изящно поставила на асфальт длинную ногу в модном замшевом сапожке на шпильке. Показав прохожим ровно столько, сколько нужно - то есть ажурную резинку тонкого чулка - Аллка вышла из машины. У бабушек на скамейке отвисли челюсти.
- Ну что, девоньки, за чью жизнь переживаем? - звонко крикнула Аллка и пошла к подъезду походкой "боцман, зашибись!". Я по телеку видела, как моделей учат ходить: ставят два ряда письменных столов с выдвинутыми ящиками, и девчонки ходят между столами, задвигая ящики бедрами. Так вот Алла могла бы сами столы в стенку задвигать своими нехилой крутизны бедрами.
Из нашей четверки подруг она была самой удачливой. Закончив школу, сразу рванула в Москву - благо город наш недалеко от первопрестольной находится. Слова "гламур" тогда еще не знали, но самого гламура в Москве всегда было предостаточно. Покрутившись по гламурным ресторанам и кафе, Алла быстро нашла состоятельного ухажера, занимавшего ответственную должность. До арабского скакуна жеребец, конечно, не дотягивал, но борозды не портил, и к тому же жалобно ржал, что обделен, дескать, уютным семейным стойлом. Роман продолжался полгода, а потом сивый мерин расслабился и чуть не оказался затоптан собственной кобылой, о существовании которой Алла давно уже знала, но мудро молчала.
Жеребец попытался внезапно ускакать в ненастную ветреную ночь, но не тут-то было: хватка у нашей Аллы оказалась посильнее, чем у бультерьера. Вцепившись крепкими молодыми зубами в меринову шею, она выдрала пару сочных кусков: двухкомнатную квартиру почти в центре Москвы и - пусть не самую роскошную - но все же иномарку.
- Из полей доносится: "Налей!" - пропела Алла и извлекла их цветного пакета бутылку виски. Мы выпили, помолчали, а потом я спросила:
- Что же мне теперь делать, девочки?
- Смотрю я на тебя, Катя, и думаю: как же хорошо, что я так и не побывала взамужах, - сказала Оля. - А то отдаешь им всю себя, а потом появляется такая вот Бабка-Ежка, и катись ты к чертям со своей любовью и нежностью.
- Это она-то Баба-Яга? - всхлипнула я. - Это я больше на нечисть лесную похожа при таком раскладе.
- Я сказала: Бабка-Ежка, а ты не почувствовала разницу. Был такой не то мультик, не то фильм про модную и современную Бабу-Ягу. Она там при серьгах, в модном прикиде и даже в макияже, но подлости у нее от этого всего не поубавилось. Звали ее Бабка-Ежка, и мне Сережкина красавица ее очень напоминает. Потому что хоть и выглядит классно, а в душе все равно злобная карга. И если посчитать и прикинуть, сколько женщин с такими мегерами столкнулись, то мы, незамужние, получаемся в выигрыше.
Мужчины в жизни Оли случались, как цунами: накатит, захлестнет, поднимет на гребне волны до небес, а потом швырнет с размаху на землю, и протащит по острой гальке, обдирая кожу.
- Оль, ну что ты глупости говоришь? - возмутилась Рая. - Получается, теперь и замуж не ходить? Тут ведь как: или пан или пропал, вроде рулетки. Вот мы с Николаем, сколько лет живем душа в душу! У нас в роду все женщины на мужей везучие. Еще бабка моя, светлой памяти...
- Душа в душу, - передразнила ее Аллка. - Это потому что вы с Николаем почти не разговариваете. Он уже у тебя Папа Карло! То стругает чего-то, то выпиливает лобзиком, то огурцы солит. Сидит в своей каморке, не высовываясь, а если нет человека, то нет и конфликта.
Муж Раи и вправду отличался ревностной хозяйственностью, и все свободное от работы время проводил или в собственной маленькой мастерской в чуланчике, или на дачном огороде.
- Кстати, а где твое дитятко? - спросила Алла, - я ей подарков привезла.
Дочку Настеньку я отправила к маме. Не хотелось, чтобы она видела мои слезы. Чтобы ни случилось между мной и Сережей, а он ей отец, и Настя должна уважать его и любить. И не нужно ребенку пока знать, что папаша из Сережки никудышный. Правда, он ее никогда не обижал, но и нежности особенной не испытывал, и часто бывал невнимательным.
- Ну что, девчонки, вздрогнем, - Алла разлила остатки виски по рюмкам, мы и не заметили, как бутылку уговорили. - И давайте вырабатывать стратегический план по возвращению военнопленного на малую родину.
... На следующий день я начала новую жизнь, и отправилась в фитнес клуб - разведка донесла, что Бабка-Ежка туда каждый день на ступе летает. Благо, финансы позволяли: мы с Сережей потихоньку копили на домик с участком, и деньги эти - приличную сумму - он мне оставил. Аллка, правда, заявила, что он их попросту забыл впопыхах, но я-то знала, что Сережа мне деньги специально оставил. Мой муж никогда не был ни мелочным, ни жадным.
Инструктор по фитнесу - этакий Сталоне местного разлива - внимательно посмотрел на меня и преувеличенно-бодро сказал:
- Работы, конечно, много, но вместе, - он подчеркнул это голосом, - мы справимся.
Я никогда особенной худобой не отличалась, но всегда была стройной. Хотя, конечно, семейные чаёчки с плюшечками да конфетками свое черное дело сделали: я не то чтобы поправилась, но расплылась. И инструктор героически начал прорабатывать мне мышцы, о существовании которых я и не подозревала. То, что он со мной делал, походило на смесь Камасутры для йогов и группового изнасилования.
А напротив меня Сережкина Бабка-Ежка изящно и непринужденно выполняла сложнейшие упражнения. Представляю, как мы выглядели со стороны: она - улыбающаяся, с легким румянцем на щеках, снисходительно и насмешливо смотрит на мои потуги стать Ангелом Чарли. И я: взмокший покемон, глаза на лбу, волосы дыбом, дыхание, как у порноактрисы, и при этом сверлю ее злобным взглядом "убью тебя, если раньше не сдохну!"
Первые две недели я могла передвигаться только враскачку. Как же я завидовала тем, кто на костылях! Так и хотелось одолжить у них хотя бы один!
А через пару месяцев я втянулась и даже начала получать удовольствие от процесса. И Сережа, который приезжал забирать Бабку-Ежку домой, стал посматривать на меня с интересом, чуть удивленно. Мол, не думал, не гадал, что я в себе спортивные таланты открою. За мной, он, кстати, никогда никуда не заезжал. Ну, понятно, она ножками не может, потому что больше к ступе привыкла. И потом, такое сокровище могут и украсть по дороге. А на меня никто не позарится.
Приведя себя в форму за пару месяцев, я смоталась к Алле в Москву. Она меня отвела в салон красоты, которым сама пользуется. Там у нее все свои: стилисты, визажисты и прочие кузнецы женского счастья. Общими усилиями они из меня красотку сделали. Потом мы с Аллой по магазинам проехали, вещей я накупила - закачаешься! Правда, денег бахнула...аж страшно стало! Но ничего, один раз за все-то годы можно и о себе подумать. Как говорят рекламные дивы: "Потому что я этого достойна!"
И вот возвращаюсь я домой, и несу себя гордо по улице, как драгоценный сосуд, в котором гламур плещется. А мне навстречу Бабка-Ежка. Ой, как у нее глаза на лоб полезли! Я была счастлива! Вот он праздник на моей одинокой улице, ухабами да колдобинами усеянной.
А на следующий вечер после моего возвращения Сережка домой заглянул, якобы за вещами, что в спешке позабыл. И...не удержалась я, забыла про стратегию и тактику, и обида отхлынула сама собой. А утром мне показалось, что Сережа не хочет уходить. Он долго пил кофе и придумывал нелепые предлоги, чтобы задержаться.
В этот же день я объявила экстренный сбор. Алла председательствовала по телефону:
- Кать, ну что же ты так бздарно все испортила? Соскочил карась, а мы столько сил на наживку потратили. Нужно было медленно подсекать, потихоньку вытаскивая на берег, а ты что сделала? Накормила его от пуза, он нажрался и залег на дно!
- На дно, - хмыкнула Оля. - Между валунами его зажало. Бабка-Ежка ему на хвост каблуком наступила - он теперь и не рыпнется.
- Перестаньте, девочки! - возмутилась Рая. - Она же любит его, а вы...наживка, карась.... Сердца у вас нет!
...Следующим пунктом нашего стратегического плана было изучение иностранных языков. Бабка-Ежка ходила на курсы английского, а я выбрала французский. Мне он для дела нужен был, я работаю в филиале французской фирмы, которая торгует лечебной косметикой. Должность не ахти какая - на ресепшене сижу, но работа не пыльная. К тому же французы зарплату дают вовремя, наверное, потому что у них в генах заложена память о революции - боятся, как бы мы на баррикады не забрались.
На этот раз Бабка-Ежка явно разозлилась, столкнувшись со мной в коридоре. Тут я ее забила, как мамонта: язык ей тяжело давался, видимо все мозги в ноги ушли. Мне девчонки из ее группы рассказали, как она давясь и кашляя, грызет гранит науки. Ну и ей, конечно, с радостью нашептали о моих успехах - за нашей войной многие со стороны наблюдали.
А вскоре случилась и вовсе сказочная история. К нам нагрянули хозява-французы, а босс, как назло, в больницу попал. Причем случилось это накануне их приезда. И вот тут-то выяснилось, что кроме шефа, одна я по-французски прилично разговариваю. Так что пришлось мне всю неделю с ними париться: о наших успехах докладывать и культурный досуг устраивать. Рассказал бы мне кто-нибудь год назад, что я так хозяевам понравлюсь - ни за что бы не поверила. А они недоумевали, почему такой энергичный и образованный работник на ресепшене прозябает. И назначили меня менеджером.
- А я тебе сколько раз говорила: не трать силы на котлеты, - торжествовала Оля. А Рая счастливо улыбалась. Светлая она душа: чужим успехам радуется, как своим.
Но самое интересное, что за всеми этими хлопотами я стала забывать о Сереже. Раньше, бывало, только глаза утром открою, сразу укол в сердце: Сереженька. А тут как закрутило меня! Новая должность, новые хлопоты... Раньше, сидя на работе,каждые пятнадцать минут на часы смотрела. И как только стрелки подползали к заветным цифрам, я уже была в полной боевой готовности: сумка на плече, рука на кнопке лифта.
А теперь стала засиживаться допоздна, новые идеи обдумывала. Очень хотелось доказать, что не зря меня в должности повысили. Доказать не им, а себе. И я стала ловить себя на мысли, что думаю о Сереже только вечером, ложась спать. Новая должность холодную постель не согреет.
Хотя, конечно, претендентов было хоть отбавляй. На корпоративных вечеринках они кружились возле меня, наперебой приглашая танцевать, во время перерывов в кафетерии старались сесть рядом. И как-то придя домой с очередной вечеринки - не помню какой был праздник - я посмотрела на себя в зеркало: глаза блестят, волосы разметались по плечам - хороша! И я впервые подумала, что , черт возьми, не хуже Бабки-Ежки.
И вдруг что-то случилось. Как будто тяжеленный камень с сердца упал. Я распахнула окно в кухне, и свежий ветер ударил в лицо. Свободна! Я живу, дышу, и я больше не брошенная жена, и не серая мышь. Я - это я! И все у меня получается! И я засмеялась громко и радотно, как не смеялась уже давно. А потом...выбросила красное пальто.
...Иногда память назначает нам свидание. У нее много обликов: иногда это пожелтевшая от времени фотография, которая вдруг выпадет из старой сумки. Отчего старые снимки всегда пахнут кошками и валерьянкой? Иногда это наспех нацарапанный на клочке бумаги номер телефона, который застрял между диванными валиками и тихо пережил множество генеральных уборок. И за каждой неровной - в чернильных пятнах цифрой - империя чувств.
На этот раз память приняла облик Сережи. Он сидит в моем кабинете, положив руки на сверкающую столешницу - французы знают толк в дизайне - и говорит, говорит... Они с Ниной - так зовут Бабку-Ежку - уезжают за границу. И хотя он старается говорить непринужденно, я чувствую: что-то здесь не так. Слишком поспешно они уезжают. Может быть, она больна? Естественно, она это скрывает - я поступила бы точно так же.
Я киваю головой, поддакиваю, иногда улыбаюсь, а сама думаю только об одном: я давно привыкла жить без него.