Халь Е, Халь И. : другие произведения.

Соло для адского котла

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Халь Евгения
  Халь Илья
  
  
  Соло для адского котла
  
  АСЛАН
  
  Мне бы воли глоток! Мне бы воли, чтобы вернуться в собственное тело! Смотреть на свое лицо только в зеркале и не видеть, как я, Аслан Расхадов, приближаюсь в толпе к себе же, только в чужом теле - теле Лены. Духота, суета, зашкаливает пульс утреннего мегаполиса. Я нащупываю кнопку на поясе: чьи-то рассветы и закаты, чей-то любовный шепот и счастливую улыбку. Я - орудие Всевышнего! Аллах суров, но справедлив! Он милует тех, кто вершит волю его. Бисмилла! Мои гурии кокетливо улыбаются с райских облаков.
  И вот я в теле Лены. Навстречу мне идет человек в просторной куртке. Небритое лицо, воспаленные, пустые глаза. Этот человек - я сам. Суетливые паучки нехорошего предчувствия пробегают по сердцу. Что-то не так с этим парнем! Зачем ему такая куртка в майскую теплынь? Я, Лена, сжимаю в руках пакеты с пенно-кружевным свадебным приданым. Пытаюсь бежать, но высокие каблуки свадебных туфель предательски скользят. Вот дурочка! Кто же разнашивает свадебную обувь в метро! А все подруги виноваты с их "ценными" советами походить по улице в свадебных туфлях, чтобы на самом главном торжестве в жизни не выглядеть, как корова на льду.
  Падаю на пол, прячусь за колонной. Парень с небритым лицом нащупывает что-то на поясе. Кнопка взрывного устройства! Сейчас горячая волна накроет все вокруг. Нужно закричать, предупредить окружающих, но горло перехватывает спазм. А в голове крутится дурацкая мысль: "Антон, Тон, Тошенька - мой жених ждет меня в кондитерской, чтобы выбрать свадебный торт. Хотя ему все равно: белый шоколад или бежевая карамель. Он даже не понимает, как это важно, чтобы цвет торта гармонировал с платьем. Бедный мой! Что же с ним будет, когда ему сообщат, что меня больше нет?"
  Господи, я совсем запутался! Я - не Лена, Я - Аслан! Или...
  
  ТОН
  
  Антон Свешников, Тон, сжал кулаки, наблюдая, как в комнате за стеклом скорчился в луже мочи Аслан Расхадов, окутанный проводами. Провода соединяли шлем на голове Аслана и компьютер. Меч, Игорь Мечников, исполнитель, загасил окурок, извлек из матрикс-накопителя карточку Расхадова и положил ее в карман. Потом он вошел в комнату за стеклом, отключил Аслана от аппаратуры, взвалил на плечи и понес в душ. По закону исполнители обязаны были омывать осужденных, но многие пренебрегали этой обязанностью. Меч же соблюдал ее неукоснительно, считая, что и к Богу и к Дьяволу человек должен приходить чистым. Тон не спорил с Мечом. Они дружили с детства. Благодаря этой дружбе Тон смог попасть на Процедуру, хотя присутствие родственников пострадавших категорически запрещалось.
  Ленка. Тон называл жену именно так, хотя она этого терпеть не могла. Но она не была Ленусиком, Леночкой, Елкой, и Еленой. Она была именно Ленкой. Родной и надежной, женой, другом и "своим пацаном". Он мог слушать ее болтовню бесконечно, не вникая в суть, как слушают радио. Просто любуясь блеском ее карих глаза, когда она жарила картошку и одновременно тараторила о "Лорке из бухгалтерии". Всего этого могло не быть, если бы не ребята из "антитеррора", которые успели взять Аслана до. Эти две буквы "Д" и "О" стали целой жизнью после.
  Тон на всю жизнь запомнил этот момент, когда он ждал Ленку в кондитерской, окончательно потерявшись среди кремового безобразия свадебных тортов. И вдруг услышал по визору, что в московском метро только что обезоружен террорист-смертник. На той самой станции, где ждала сейчас поезд Ленка в свадебных туфлях. Ленка, которая хотела самую красивую свадьбу на свете, как в американских фильмах, в которых счастливые невесты сами создают себе кучу смешных проблем, чтобы потом с наслаждением их решать.
  Инстинкт призывал Тона вцепиться гаду в горло и по капле выдавливать из него жизнь. Но разум объяснял, что задушить врага можно только один раз. Тогда как Процедура убивает мерзавца многократно, чего ему, Тону, не дано. Когда-то все было просто: виноват - голову с плеч, причем на площади и прилюдно. Это справедливо, но слишком просто. Даже если преступник убил двадцать или сто человек, казнить его можно было только один раз. Он так и умирал, не раскаявшись. Высокие технологии позволили Фемиде заносить свой меч многократно. Причем казнить можно было не только тех, кто уже убил, но и тех, кто только попытался.
  В конце двадцать первого века ученые создали психоматрицу: электронное устройство, на которое записаны все параметры личности. Каждый житель Земли обязан был иметь психоматрицу при себе наравне с другими документами. При рождении каждому младенцу вживлялся специальный слот на запястье, куда впоследствии помещалась психоматрица. Открытие позволило решить проблему наказания преступников, которая стала особенно актуальной после повсеместной отмены смертной казни. Вместо того чтобы сажать убийц в переполненные под завязку тюрьмы, их психоматрицу подключали к компьютеру, в который были заранее заложены копии всех психоматриц не только убитых, но и выживших жертв преступления. После этого преступника заставляли пережить все то, что переживали несчастные. Между сеансами осужденного погружали в летаргический сон. Обычной, реальной жизни для него существовало.
  Тон знал, что Аслан почувствует все, что должна была бы почувствовать Лена, если бы план террориста удался. Но как же Тону хотелось вцепиться волку в горло без всяких технологий, как делали когда-то его предки, одетые в звериные шкуры!
  АСЛАН
  Мне бы солнца! Пусть не теплого летнего, а сурового зимнего, но настоящего солнца вместо мертвенного света ламп метро. Мне бы воды! Зачерпнуть горсть из родника, плеснуть в лицо, и, склонившись над водой, увидеть свое отражение по ту сторону природного, чистого зеркала. Увидеть там, а не напротив, наблюдая за собой из чужого тела.
  Сейчас я - Карпов Сан Саныч, военный в отставке, молодой пенсионер и счастливый дед. Еду на дачу накопать молодой картошки для внука Митеньки. Квелый он у меня какой-то, кость тонкая, не в наш род - в мать свою пошел, в невестку мою, значит. Мы-то все крепкие, как мерины-тяжеловозы. И сын мой нашу породу взял, а внучок весь светится, нежный, как девчонка. Ну, ничего, я его закалять буду, витаминами откармливать, своими, с огорода. Глядишь - и толк из мальца выйдет. Аппетит у него никакой, все впихивать насильно приходится. Ковырнет кашу в тарелке пару раз, погрызет чего-нибудь кусочек маленький, и, глядишь, сыт уже. Как Дюймовочка прямо! А картошку мою очень любит! Я поменьше картохи выбираю, аккуратно ножом соскабливаю тоненькую кожицу, отчего картошечки в прожилочках получаются. Отварю ее, маслица сверху кусочек брошу, чтобы подтаивал, впитываясь в аккуратные кругляши, и укропом сверху посыплю. А малец сразу на кухню бежит. Довольный такой! Ручонку махонькую к тарелке тянет.
  - Деда, - кричит, - картоха!
  А я как услышу это "деда", так у меня сердце сразу сладко замирает! С сыном никогда такого не было. Нет, я его, конечно, любил, но сурово, как мужику положено. Молодой был, глупый, все по гарнизонам мотался. Видать, не созрел к тому времени батей быть. А с внучком чувства-то и поспели. Пусть поздно, но у некоторых, говорят, и этого нет. И никогда ты не узнаешь, Митюша, как болят и хрустят дедовские суставы, когда я над грядкой склоняюсь. Хотя я вполне еще бодряк и спуску себе не даю: гимнастика по утрам, обтирания жестким полотенцем. Но проклятый возраст нет-нет, да и куснет исподтишка.
  Только парень этот, что идет навстречу, мне не нравится. Глаз пустой, словно не жилец уже, и горит, как у шакала. Рожа небритая, куртка теплая, дутая, рука в кармане. Вот он ее из кармана вытащил, на поясе пошарил. Ядрить твою через коромысло! Это же кнопка! Там, на поясе, кнопка взрывного устройства! Не зря ты мне, паря, не нравился. Я, таких как ты, в Афгане много повидал...
  ...Что это со мной? Я - не Сан Саныч! Я - Аслан! Я - меч разящий в руках Бога моего! Отчего так пахнет укропом и молодой картошкой? Откуда этот запах в метро?
  - Деда, картоха, - доносится издалека.
  Я - Аслан? Я... боже мой! Как же меня зовут? Мне душно! Дайте воздуха! Я...
  ...Ты все врешь, паря! Нет такого Бога, который приказывает у людей жизнь отнимать. Нет такого Бога, который убивает деда, что едет картошку для внука накопать. Нет такого Бога, который убивает девчонку в свадебных туфлях.
  Готовлюсь к прыжку. Как же болят суставы! Но на тебя меня еще хватит! Я как старый пес, который умирает, стиснув зубы на горле вора, пробравшего в дом. И я тебя остановлю! Я - Карпов Сан Саныч, остановлю тебя - Аслана Расхадова. Потому что я - это больше не ты. Я - не Аслан. Твое лицо принадлежит чужому шакалу, который убивает женщин, стариков и детей. И если бы мне дали волю, я бы разбил все зеркала, чтобы не видеть твоего худого небритого лица. Никогда!
  
  МЕЧ
  
  Говорят, что палачи живут долго. Меч, Игорь Мечников, очень надеялся, что это правда. Ему было всего тридцать пять, но палачи рано выходят на пенсию - слишком нервная работа. Официально их называли исполнителями, но люди предпочитали сухому, безликому слову - емкое и меткое: палач. И Меч не возражал. Он любил свою работу. Ему нравилась эта странная, почти интимная связь с осужденными. В старинной книге он прочитал, что когда-то перед казнью осужденные отдавали палачу самую дорогую вещь - нательный крест, прощая человека который провожал их в мир теней. А палач, в свою очередь, обязан был хранить и носить этот крест всю жизнь. "Грехи его ты понесешь..." - так говорилось в той книге.
  Каждый раз Меч надеялся, что именно сегодня он увидит Перелом. Перевоспитание преступников было долгим процессом, и Перелом мог случиться во время дежурства сменщика. Иногда преступники до него просто не доживали. Мозг не выдерживал перегрузки, нейроны буквально сгорали, проходя бесконечные круги вероятного развития событий в теле жертвы.
  Перелом был не только целью перевоспитания, но и лазейкой для гуманистов и правозащитников, которые сначала ополчились против Процедуры, называя ее изощренно-жестокой и отсроченной смертной казнью. Но им объяснили, что это не казнь, а перевоспитание, шанс начать жизнь заново. Переломом назывался момент, когда преступник в теле жертвы пытался убить или остановить самого себя, полностью отождествляя себя с пострадавшим. После этого он считался искупившим свою вину, и получал новую психоматрицу человека, родившегося заново. Пройдя реабилитацию, бывший осужденный выходил на свободу, ему делали пластическую операцию, и он начинал свою жизнь с чистого листа.
  Но до Перелома было Болеро. Так называл Меч Процедуру, закольцованную на саму себя, как бессмертная симфоническая пьеса Равеля - единственное в мире музыки произведение без начала и конца. Бесконечное, как Процедура.
  "Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки", - так пел старинный рок-музыкант Бутусов, и Меч чувствовал дрожь во всем теле от закольцованной, словно китайский дракон, вечности. От бесконечного круга Болеро. Только исполнялось оно не обычным оркестром, а оркестром, состоящим их адских котлов.
  Каждый раз, помещая новую психоматрицу в матрикс-накопитель компьютера, Меч представлял себе огромную пещеру ада: кольца огня окружают котлы, отовсюду слышатся стоны, все окутывает черный дым. Он, Меч, закладывает психоматрицу в компьютер и все постепенно стихает. Шум становится едва различимым фоном, и на этом фоне отчетливо слышится соло: один из адских котлов скрежетом исполняет Болеро. Стоном и скрипом выстраивает мелодию, выплевывает клекотом, заходясь на высоких нотах.
  Меч достал из ящика стола бутылку коньяка пятилетней выдержки, припрятанную для особого случая - Перелома. У них со сменщиками было так заведено: палач, в чью смену случился Перелом, покупал дорогую выпивку для остальных. В качестве моральной компенсации для товарищей, которые участвовали в перевоспитании, но так и не увидели этот замечательный момент воочию.
  Сменщик Меча купил коньяк пару месяцев назад, сразу после того, как адский котел прошлого осужденного, наконец, доиграл соло. Коньяк все это время ждал своего часа. Меч пригубил янтарный напиток. Может быть, он и сам грешник. Может быть, ему тоже уготован ад - он этого не знал. Но одно Меч знал точно: сегодня оркестр адских котлов зазвучал на один голос тише.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"