Вдруг идет мимо медведь косолапый. Увидел медведь теремок,
Услыхал песни, остановился и заревел вовсю мочь: Терем-теремок! Кто в тереме живет?"
Русская народная сказка
"Маленький, ловкий Чан - муравьишка
Тащит в траве тяжёлую ветку
Слишком большая, тяжёлая слишком,
Такое упорство ты встретишь здесь редко
Вчера бурый монстр залез в муравейник
Наделал работы до красной субботы
Но рад ты заботам, не чувствуешь лени
И в общем единстве, познаешь ты кто - ты"
Чан бежал между высокими, сухими стеблями прошлогодней травы, укрытый их тенью, как маскировочной сеткой, тянул, периодически роняя свою ношу и насвистывал только что придуманную народную песенку и ощущал себя в полной безопасности. Однако точно такой же Чан - его отражение бежал в плоскости тёмного глаза большой палево-бурой головы молодого сибирского медведя и ничего не насвистывал, а только шевелил антенками своих усов.
Медведя звали Топтыгин. Может быть, это было якутское или алтайское имя с неправильно поставленным ударением, указывающее на его азиатские корни - ТоптигЫн. Или это было погоняло пришедшее с запада - top-the-gin, он так же предполагал, что эта его фамилия как то связана с его походкой и все медведи в этой местности носили такую же. Происхождение и значение своего имени он не знал или забыл. Но когда он случайно слышал "Топтыгин" он понимал, что речь идёт о нём. Часто в его адрес доносилось "Миша", как бы намекающее на то, что он мешает, а по осени, когда он выглядел старым, толстым и медлительным его начинили называть Потапыч. То есть по отчеству, как старого, но не авторитетного мужичка.
Своё рождение и первые месяцы жизни он, конечно, не помнил, да и детство припоминал смутно. В памяти всплывали дни весёлого и счастливого отрочества, беззаботность которого привела к встрече с немецким циркачом, который научил Топтыгина ездить на велосипеде. Но, не продолжив обучения, по каким-то личным причинам определил Топтыгина, как не пригодного к дрессуре в местный зоопарк.
С зоопарком у медведя были связаны смешанные чувства; с одной стороны отсутствие забот о мясе насущном, с другой же полное отсутствие свободы. Зоопарк оказал на Топтыгина сильное, негативное влияние, явился основной причиной топтыгинского отставания в лесном мире. Он с большим трудом научился добывать себе пищу: ловить рыбу и отыскивать съедобные корешки; как обходиться с пчёлами и что делать с мёдом было вроде бы делом простым (на то ведь он и МедВедь), но и это выходило у него как-то неуклюже.
Часто он жалел, что убежал из зоопарка, но Пути на зад он даже не мог представить. Может быть только иногда, в спячке, поскольку за месяцы спячки, чего ему только не снилось.
Вот и в эту зиму, не успев за лето набрать достаточно сала, он спал беспокойно, постоянно ворочаясь и нервно выдёргивая лапу из пасти, что б схватить кого-то невидимого.
Сейчас этим невидимым был снившийся ему волк по имени Грозный, с которым прошлой весной у Топтыгина был серьёзный конфликт, вроде бы урегулированный, но не настолько, чтобы дать медведю расслабиться.
Топтыгин встал на задние лапы, взмахнул своими смертоносными когтями, и готов уже был полосонуть ими между рёбер грозного чёрного волка. Но вдруг резкая боль укуса пронзила его чуть ниже бедра, и он повернувшись на четверть оси, от чего его готовая к удару лапа набрала ещё большую скорость, двинул кусающую сзади старую волчицу в область уха и глубоко распорол когтями шкуру на её шее. Волчица отлетела, развернувшись в воздухе, надрывно заскулила и исчезла за деревьями.
Но повернувшись к волчице, Топтыгин открыл свой незащищённый тыл Грозному и ещё трём волкам, стоявших до этого бок о бок перед мордой медведя. И понимая это, но, уже не успевая предпринять нужный манёвр, Топтыгин напряг задние лапы, что бы отскочить в сторону от волков, однако зубы Чёрного - братишки Грозного уже рвали кровавый клок из его поясницы. В ответ на это Топтыгин боком повалился на волка и вдруг увидел, как Грозный стоит на месте, и спокойно и грустно смотрит на него. И бурому вспомнилась такой же взгляд волка из соседней клетки в зоопарке, как бы риторично вопрошающий: "Мы ж вроде одной крови?". И постоянно всплывающее чувство необоснованного страха и тоски наполнило его. Оно не помешало выпороть кишки из брюха Чёрного и откусить ещё одному дряхлому волку ухо, но всё же усмирило гнев, и Топтыгин остановился.
Вдалеке раздался какой-то шорох, медведь повернул свою голову в его направлении и прислушался. И тут хлопающий звук раздался со стороны волков. Потапыч дёрнулся, приготовившись к продолжению схватки, но опешил - с места, где только мгновение тому назад стоял волчий вожак поднимался, тяжело хлопая мощными крыльями, большой, необыкновенно красивый и гордый орёл-бородач. Стоявший за ним волк, прыгнул вслед за Грозным и тот час же обратился в такую же сильную птицу со странной бородкой под клювом, замахал крыльями и маневрируя между веток полетел в небо. Лишь третий волк остался на земле, прорычал что-то угрожающее и пошёл в лес. И вдруг совсем близко грохнул выстрел...
Стая куропаток в панике взлетела и направилась в тень деревьев, но прозвучал ещё один выстрел и две пухлые птицы, совершая почти одинаковые перевороты в воздухе, упали вниз. На поляне, которая находилась совсем рядом с тем местом, где Топтыгин только, что бился с волками, появился человек с собакой. Поскольку вышли они из леса с противоположенной местонахождению медведя с волками стороны, достаточно большой поляны, им не было не видно и не слышно дерущихся, которых в эту минуту и след простыл. Однако движение кустов задетых медведем не прошло незаметно для собачьего слуха. И она, не дотащив до хозяина одну из куропаток, с лаем бросилась через поляну.
И чем ближе она подбегала к месту, тем больше противоречивых чувств возникало в ней: запах молодых волков-самцов тянул вперёд, ясное предчувствие опасности заставило на мгновение остановиться, но запах вкусного, коровьего мяса дёрнул её в расщелину между кустов. Вероятно этот же запах говядины привёл к этому месту и медведя с волками, но поскольку пришли они одновременно, то подойти к ней не смог ни кто. А собака не встретив ни какого конкурента, окинув взглядом поле боя, кинулась к душистым говяжьим останкам. В полметра до лакомства раздался щелчок и хруст костей, в первое мгновение не чувствуя боли собака добежала всё таки до мяса и только там поняла, что хруст исходил от перелома костей её левой задней лапы. Большой, ржавый капкан почти оторвал ей голень. На жуткий, переполненный болью вой прибежал человек. Но увидев тяжелораненую собаку, взвёл курок и выстрелил ей в голову.
Странные сны снились Топтыгину, иногда он даже не понимал, что это сны.
Человеку пришлось сказать дома, что собаку загрызли волки. А с благословением жены можно было открывать беспощадную охоту на волков. И даже другие егеря подключились к этому увлекательному делу. А когда идёт охота любой зверь становиться добычей.
Топтыгин смотрел в своём сне на человека и закипал от злости.
...- А ты видел, как он меня боится? - спрашивал он Духа Леса и показывал свои большие, желтоватые зубы.
- Угу... - отвечал ему не отвлекаясь от важных своих мыслей, Дух.
- Да если я захочу, они вообще в лес дорогу забудут!!! - рычал медведь, - всех порву! Покажу им ... бобровое порево!... Подонки какие.. они же волков то и не бояться, и охотиться они не на них ходят, а на лосей, лосятины им захотелось, вот и придумали предлог ружьё в лес брать!!!
Но не получая внятных ответов от Лесного Духа, он успокоился и погрузился в чтение найденной только что литературы. В верхней части смятого листика жирным ариал-шрифтом стояло "Декларация прав животных", Топтыгин начал со второго абзаца: "...Ещё Пифагор в своей древней Греции думал не только о своих штанах, но и о братьях меньших, которые в равной степени, как и люди имеют право на существование. Животные повсеместно и постоянно дискриминируются и нагло эксплуатируются человеком. Мы едим их, одеваемся в них, убиваем ради удовольствия и наживы...", Топтыгина передёрнуло, он пробежал глазами по отдельным пунктам звериных прав: "Статья 1: Все живые существа рождаются свободными и равными в своём достоинстве и правах. Статья 3: Каждое живое существо имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность..."
- А-ха! - воскликнул он и перевернул лист. На второй странице, заполненной строками следующих статей декларации, в самом центре размазалось большое тёмно-коричневое пятно. Топтыгин всмотрелся в него, понюхал и резко отпрянул. "Человеческое" - подумал он - "Да как он смеет?!.."
- Срать захочешь, забудешь и о декларациях, - усмехнулся Дух Леса.
Топтыгин посмотрел на то место, где он нашёл листочек из декларации и бессильно опустил руки: под кучей измятых страниц из красной книги, из какого-то священного писания, из мировой истории и почему-то обложки брошюры "правила игры в бамбинтон" бесформенным комком распластались ещё мягкие человеческие экскременты. То что они мягкие медведь понял по отпечаткам пальцев своей задний лапы на них.
- Тоже вляпался? - ехидно подметил Дух.
Топтыгину стало противно, но отмыть лупу возможности не было.
- Mit den Wolfen heulen,- ответил он, обтирая лапу о сухой мох. И снова появилось чувство тоски и страха, хотя может быть и не страха, а желание чего-то, не понятно чего.
- Ты смотри её только в спячке сосать не начни! - усмехнулся голос в голове Топтыгина.
Медведь мотнул головой, прекращая разговор, и пошел к реке.
Путь к реке пролегал мимо поляны, на которой егерь устроил пасеку. Стояла солнечная погода и пчелки, озабочено жужжа, чёрной тучкой висели над ульями.
Со стороны полянки на Топтыгина дунуло сладко-кислым запахом продымлённого прополиса. Возле уха прожужжала пчёлка и медведь повернул в сторону от куда она прилетела. "Свежего мёда наверняка ещё нет" - подумал Топтыгин - "Но и прошлогодний тоже вкусен". Но когда он подошёл к краю поляны, его передняя лапа зацепила какую-то невидимую нить и вокруг Бурого всё зазвенело, загрохотало и он побежал было назад, но сделав два прыжка, остановился. Подумал: "Чего это я так испугался?" и посмотрел на место где стоял. Металлическая тара, подвешенная на толстую леску, гремела и блестела подмятыми, но ещё не ржавыми боками. На одной из трёхсотграммовых жестянок Топтыгин смог прочитать "со1а". "Странная формула" - подумалось ему. Рядом висела крышка от железной банки из-под печенья "Surprise".
"Ничего не понимаю.... Наверное, очень умные существа эти люди" - сказал он вслух.
И вдруг увидел, что чуть правее, в узком пространстве между двух толстых сосен, ограждение из банок обрывалось, и путь к мёду был открыт. Протиснувшись между деревьев, Топтыгин крадучись двинулся к ульям.
Пчёлы, завидя медведя, активировались, начали зло браниться и угрожающе пикировать на приближающегося зверя. Запутывались в длинной бурой шерсти, жужжали уже что то совершенно не приличное, но вреда ни какого, по крайней мере физического нанести не могли. Морально конечно, медведю было обидно, как это такие маленькие букашки смеют ругать последними словами его - главного заведующего всем медовым хозяйством планеты. И когда одной из пчёл всё-таки удалось пробраться к чувствительному месту на теле медведя - под хвост и там вонзить своё жало, Топтыгин взвыл от возмущения, неожиданности и боли. А пчёлы учуяв запах пчелиного яда, всё больше стали норовить залететь к нему с тылу. Медведь кинулся к небольшой деревянной будке, стоявшей у края пасеки. Хоть тонкая дверь и была закрыта на замок, под ударом тяжёлой медвежьей туши, распахнулась и Топтыгин, скользя между двух полотен штор, упал внутрь.
Сразу стало тихо. Три сквернословящие в шерсти пчелы, были еле слышны и не заслуживали уже никакого внимания. Занавески на входе отгораживали будку от остального мира и можно было спокойно осмотреться. Здесь было темно, прохладно и пахло мёдом. Топтыгин хотел повернуться и посмотреть он куда исходит медовый аромат, но задом задел какую-то пластмассовую бочку и она упав, открылась. К лапам медведя потекла душистая жидкость. Она пахла мёдом, но как то резко с кислицей. На вкус жидкость сначала не понравилась медведю, но утомлённый сегодняшними приключениями он лакнул ещё несколько раз и горьковатый вкус стал уже даже приятным. Он вылакал всю образовавшуюся на полу лужицу и почувствовал абсолютную смелость и в отношении пчёл, и в отношении человека и всего окружающего мира вообще. "А я вот тоже пчёл разводить начну, не велика наука. Я уже всё увидел" - обратился он к пространству перед собой - "Наши дикие пчёлы ничем не хуже, злее немного и мёда не много дают, но это дело культивирования. То есть культивации, кульминации, культунации...а если...то и..." И опять коктейль тоски, страха и желания.
Снаружи раздавлено хрустнула ветка, послышались шлепки по утоптанной земле тропинки. Кто-то шел быстрым шагом к точку. Топтыгин попытался подняться, но ноги его сделались плюшевыми и сам он весь почувствовал себя большой набитой тряпками коричневой игрушкой. Только мозг суматошно соображал. А шаги ужё приближались к сараюшке. Огромным усилием воли, мозг медведя, как бы за холку поднял своего хозяина и толкнул к выходу. На встречу ослеплённому солнцем и пьяному от медовухи Топтыгину раздался переполненный ужасом, и поэтому особенно страшный своим отчаяньем высокий вопль. Этот крик вплеснул в тело медведя дополнительной энергии, и он смог немного напрячь свои мускулы. И поэтому когда приклад ружья глухо стукнул по его небольшому лбу, он не упал, а почти не заплетающимися ногами вышел из сарая и по-медвежьи промямлил "Превед" и показал свои жёлтые клыки.
Человек кинулся убегать, но почувствовав, что его никто не преследует, повернулся назад. Щелкнуло ружьё, цыкнули два курка.... И как будто кто-то большой и сильный хлопнул в ладоши; раз - и сразу в нескольких местах на шее защипало и кусочек уха пролетел у левого глаза, два - и уже в позе беглеца, подставившего зад, застал медведя следующий заряд картечи. "Больно, блин!" - выразило всё его тело. Нескольким пчёлам удалось ужалить его в свободные от шерсти раны. Пошатываясь, прихрамывая, но при этом с невероятной скоростью Топтыгин рванул в лес. Выбегая с территории поляны, он зацепил и порвал леску с банками и они громко звякали сзади подгоняя его и придавая бегству ещё более унизительный вид. Наконец выдохшись, медведь остановился. Из-за густых кустов, ему на встречу вышел волк. Почувствовав медвежью слабость, он с рычанием кинулся на медведя. Длинные клыки и треугольные, как у пилы зубы вцепились в бурый подбородок. Медведь ответил слабым хуком. Бой начался... Серые и светло-коричневые клочья шерсти смешались и образовали прерывистое кольцо вокруг дерущихся. Разные птицы на ветках сидели такой же окружностью, лишь с большим радиусом. Они тихо чирикали, болея то за одного то за другого. А враги окровавленные, потрёпанные снова и снова бросались друг на друга. Но похоже, мотив своего нападения волк до конца не понимал, и поэтому после очередного крепкого медвежьего удара решил ретироваться. Когда он скрылся за деревьями, Топтыгин качаясь, медленно двинулся в сторону реки. Боль от ран смешивалась с непонятным желанием, то ли напиться холодной воды, то ли зарыться с головой в кучу сена в своей берлоге, он не понимал. Прошёл ещё семнадцать шагов и упал, неудачно - проткнул острой веткой, валявшейся на полу, шкуру на боку. Сил, что бы встать у него уже не было. Совсем рядом пробежал заяц, птички в намерении найти, что-либо съедобное слетелись с веток вниз и скакали вокруг медведя. Мимо муравей тянул соломинку. Увидев тушу медведя, он бросил свою ношу и исследовав дебри недвижимой головы, поспешил к себе в муравейник, что б привести сородичей к такому большому куску мяса. Спугнув мелких птичек прилетели два молодых грифа. Смеркалось.
- Вот я не пойму, что за тоска меня всё преследует? - вздохнул Топтыгин.
- Так весна же! - улыбнулся Дух Леса - А ты всё бесцельно по лесу шатаешься. Нашёл бы себе подругу. Детишек бы завёл.... А то всё какие-то бесконечные войны на уме, лишь бы сцепиться с кем.
- Они сами все лезут. Чё я им сделал? Почему никто меня не любит?
- А ты скажи мне, кого ты любишь? Они же все бояться тебя, как буйного... медведя.
- Я и есть медведь! - насупившись, прорычал Топтыгин
- Ну конечно, - усмехнулся Дух - если ты так хочешь..., то оставайся медведем.
- Если хочу? Что от меня вообще зависит?
Дух промолчал
- Мне вообще сейчас хреново. Похоже кранты мне.
- Да, прям кранты? Перебрал малёха. Хороша медовуха- Ха-ха-ха!
- Не понял? - мысленно поднял взгляд медведь - Меня вроде муравьи доедают...
- Никто тебя ещё не доедает. А будешь всякую дрянь жрать, то точно... - Дух скрипнул горлом.
- А что это всё было? Страшно..., больно...
- Фантазия! Альтернативное будущее, типа. - почему то с вопросительной интонацией ответил Дух Леса.
- Так это мне всё сниться или чё? ...Я лежу сейчас... пьяный...в сараюшке и возможно ещё сосу свою грязную лапу.
Дух промолчал. Но чувствовалось, что он лыбится во все свои бестелесные зубы.
- Или когда мне сон этот сниться начал? - настороженно спросил Топтыгин.
- Всегда! Решай сам когда.
- Я вот читал давеча. А учёные утверждают, что во сне читать невозможно. Значит, когда я читал, я не спал... - начал было логически рассуждать Топтыгин
- Про учёных ты откуда узнал?
- Прочитал, тоже...
- А-ха..., хмыкнул Дух. - Ну, ну...
- Ну, не умею я, как человек...
- А что человек? - удивился Дух Леса.
- Не знаю... Умный, что ли. Вроде тупее меня, а что-то всё выдумывает. Всё у него лучше получается. Одно слово - Человек!
Хриплый, дребезжащий голос будильничного петуха разбудил Павла без двух минут пять. С ненужной силой прижав шишечку на, казалось, трясущейся в судорогах чёрной коробочке с неразличимыми в полутьме стрелками, он с помощью правой руки принял позу сидящего на краю кровати мыслителя. Так, почти не двигаясь, лишь качая головой в такт дыханию, он просидел почти две минуты. Потом встал, умылся, съел всухомятку бутерброд и оделся. Надел он: старые коричневые брюки, на шерстяные носки чёрные красовки, на майку с рисунком пушистой фигурки коротконогого, растерянного человечка на фоне букв DM, надел тонкий свитер и потёртую замшевую куртку. Немного подумав, натянул на голову вязаную чёрную шапочку.
Выйдя из дома во двор, он похлопал себя по карманам, как бы начиная зажигательный танец пьяных русских мужиков, но задумчиво остановившись руками на бёдрах, повернулся к подъезду. Губы застыли, собираясь сказать что-то на "б", но передумали и отделались простым многозначительным вздохом. Снова повернувшись на сто восемьдесят градусов, он зашагал к дороге. Двухэтажные бетонные дома расступились перед ним и он вышел на широкую, уже светлую, но ещё пустую центральную улицу. В нервной ходьбе, похожей на разминку бегуна Павел провёл около четверти часа возле железной трубы с накренённой жестяной картиной "жёлтый квадрат" неизвестного западноевропейского Малевича. Но размышлять о связи, различиях и несоответствиях видимо было не в его стиле или мысли его были заняты чем-то поважней. Он периодически делал резкий, большой шаг в сторону круглосуточного ларька в ста метрах дальше по дороге, но так же резко останавливался и медленно возвращался на исходную точку. Наконец со стороны, в которую почти все пятнадцать минут был устремлён взгляд Павла, послышался глухой рокот, сопровождаемый лёгким позвякиванием, и из утреннего тумана вынырнула белая, средних лет "Волга". Она не успела ещё до конца остановиться, как он уже запрыгнул на заднее сидение, и захлопывая дверь, выдохнул: "Здарова".
- Здарова! - ответил водитель, - Чё хмурый такой?
- Да сон какой-то дурацкий приснился. И курить хочу, а сигареты забыл.
- Ты ж вроде бросил? - хмыкнул водитель.
- Да бросил, - согласился Паша. Хотел ещё что-то сказать, но машина остановилась напротив такой же картины, под которой пять минут назад хотел курить Павел и на переднее сидение бухнулось тяжёлое тело. "Салам пополам!" - бодро гаркнул он Паше и водителю. "Привет, Гога!" - взбодрившись, почти хором ответили двое.
- Почему такой хмурый? - повторил Гога вопрос водителя, обращаясь к Павлу.
- У вас с Вовчиком, прям мысли сходятся. - кивнул он на водителя. - и всё на моём лице.
- Потому что важное лицо и ...
- А я вчера портрет Павла Первого случайно увидел, - перебил Вовчика Гога, - так как будто его с нашего Пашки писали.
- А мне говорили, я чем-то на Певцова похож... - подыгрывая насмешливому настроению коллег (а они трое были коллегами) выдал Павел.
- Какого Певцова? Который по прозвищу Зверь, что ли?
- Ну да...
Гога с Вовчиком рассмеялись.
- Может прозвищем только!
- Зверьё ты моё!
Павлу надоело, и он насупился.
- Здесь направо, - подсказал Гога.
- Да, ладно, чё ты обижаешься? Негоже с таким настроением на охоту ходить... - переменил тон Володя. - У Гоши вон собаку убили, а он весёлый всё равно.
- Как убили? - одновременно радуясь перемене темы разговора и сочувствуя Гоге, вдохнул Павел.
- У отца на лето оставил её. И я всё никак не пойму как, но её волки порвали...
- Очень жаль, - ещё больше нахмурился Паша.
- Но ничего, мы этим волкам устроим, козью морду, - заявил Вовчик.
- А я ещё хочу медведя подстрелить, - тоном мальчишки заявил Гога...
Водитель и Павел удивлённо уставились на его левое ухо.
- Широкий простор, - довольно оглядывая полянку, переходящую в берег реки обрадовался Топтыгин.
- Для мечты и для жизни - поддержал его Дух Леса. - Как семья?
- Не знаю..., - ответил медведь, - давно уже её не видел. Мы с ней редко видимся.
- Всё дела... - понятливо протянул Дух.
- Мугу. Да и нервная она какая-то стала. Рычит не с того не с сего. - нахмурился Топтыгин и что б разбить начинающую наваливаться на него тоскливую тучку, бросился в воду. Наплескавшись всласть, поймав и съев одну форелку, он вылез на берег и развалился на берегу. Солнце, вступив в фазу ностальгии по лету, радовало своим теплом всё живое и мёртвое в этом мире. И Топтыгин, разморенный этими бабьелетними лучами и купанием, крепко уснул. Поэтому он не проснулся, когда тихо зашуршала трава и квакающие лягушки вдруг замолкли. И только когда она подошла совсем близко и тень её упала на голову медведя, а знакомый ему запах залепил ноздри он вскочил.
- Тихо! Смотри! - насторожено приказал Вовчик и пальцем показал чуть правее направления их пути. - Медведь!
- Похоже, спит. - догадался Павел.
- Мы по ветру для него находимся, учует наверняка сейчас, - снял с плеча винтовку Гога.
И, правда, медведь поднял голову, понюхал воздух и поднялся на четыре лапы. Постояв немного, принюхиваясь к ветру, бурый все же не понял чего ждать от этого запаха, и тронулся к ним навстречу.
Когда он понял, что запах принадлежал человеку, даже трём Топтыгин решил не связываться. Он буркнул, притихшей в высматривании рыбы подруге, что бы та не высовывалась. А сам, отводя от неё внимание охотников, скачками пустился к лесу.
Грохнул выстрел и за ним второй.
"Ну, наконец-то я избавлюсь от этой шкуры", - подумал медведь.
- Не получиться избавиться от шкуры и остаться при жизни, - напомнил ему Дух Леса
- Это значит никогда? Как же тогда быть?
- Человек тоже в человека не сразу из обезьяны превратился. Эволюция, знаешь ли.
Охотники уже приблизились к тяжело дышащему, телу раненого медведя. Он лежал совсем спокойно, только грудь его широко раздувалась и резко сдувалась.
- Можно я шкуру себе возьму, а? - попросил Павел и достал из кобуры на ремне большой тесак.
- Бери, всё равно он какой-то плешивый, - разрешил Вовчик. - Только подожди, осторожно!
Но его предупреждение опоздало. Медведь вдруг подскочил, встал на задние лапы и воткнул все когти передней правой лапы в центр живота, с силой рванул влево. Раздался треск рвущейся ткани одежды и кожи. Чвакнув, красный кусок плоти плюхнулся под ноги Гоги. Он криво сел на землю и остекленнелым взглядом уставился на этот маленький, но смертельный комок крови, плоти и трикотажа.
Топтыгин опустился на четыре лапы и сделал шаг к Володе. Но остановился. Взгляд у Вовчика был так похож на взгляд медведя, но медведя сильного и самоуверенного. И Топтыгин, воспользовавшийся всеобщей растерянностью, шатаясь, медленно пошел дальше в лес.
...- Странно, но труп медведя мы не нашли, - продолжил свой рассказ Вовчик. - Но выжить он уже бы не смог.
- Ну, давайте не за Пашку, хороший был пацан! - предложил один из его собеседников, поднимая пластмассовый стаканчик с налитой в него водкой.
- Да, будет ему эта лесная земля пухом! - поддержал его второй.
- А умер он прям на этом месте? - спросила сидевшая подле Вовчика девушка.
- Вон там, немного левее бревна, - показал Володя. - Вёз я его уже мёртвого.
Вдруг из кустов, в которых лежал один конец бревна, на которое он указывал, вышла медведица с большим полугодовалым медвежонком. Вид медвежонка поразил и обесточил сидящих на полянке у реки людей. Он был лысым и светлым. Совсем короткая редкая шёрстка покрывала грудь и спину животного. Умными глазами он посмотрел на застывших, с поднятыми стаканами существ и прибавил шаг.
- Павлову позвоню! Директору зоопарка, - очнувшись от оцепенения, побежал к машине Вовчик.
Бежал он напрямик, не так как шёл к полянке. И ему пришлось перепрыгивать через проточенную весенними водами канаву. Когда он приземлился на другой стороне канавы, он вдруг остановился и посмотрел на дно канавы. Там лежала тёмно-коричневая, зловонная шкура и голова старого медведя. Морда его как будто задумчиво смотрела на суетящихся в редкой траве муравьёв.