Мы бросали монетку, оставаться ли в городе пыльном,
или вверх по притоку, а потом углубиться в пущу.
Серый двор надоел, вышла "решка" - и мы поплыли.
А потом оказалось, что донельзя "наш круг" распущен.
Мы бросали пятак (хоть борьбу повели с рутиной),
и колосья на нём золотились зерном тяжёлым.
Мы мечтали о корке, потом, задыхаясь дымом,
и скользя вдоль реки бесконечным суглинком жёлтым.
Это было потом. А в том лете, что после снилось,
мы, ребят четвёрка, лагерями труда насытясь, 
с их идеей фикс - кукурузу ломать на силос,
бросив вверх монетку, оказались на судне "Витязь".
Мы недолго плыли, и сошли, где темнел заказник.
Капитан ещё крикнул вдогонку: "А может, не стоит?"
По "звериной" тропе из услышанных взрослых рассказов
мы упали вглубь, наслаждаясь свободы настоем...
В это трудно поверить: шли четвёртые сутки "загула",
что казался вначале безобидной ребячьей проказой.
Лес дымился вокруг, и глазам было больно от гула
надвигавшейся силы, и от вздохов болотного газа.
Нам всё время мерещилась близость речного канала -
как во сне лунатическом, мы меняли движения вектор,
но по тем же следам нас чудесная сила гоняла.
И пригнала - и берег вдруг сверкнул синевой из-за веток.
Ад лесного пожара обошёл нас, наверное, сжалясь.
Мы брели по суглинку, вспоминая пережитый ужас,
прижимаясь к воде, как защите от гари и жара.
И поныне мне чудится вкус загнивающих лужиц...
Нас, конечно, нашли, потому что, конечно, искали.
Это было давно. Был наш возраст тогда - переходный.
Нет в истории этой эпилога и высокой морали -
есть дымящийся лес и спасенья гудок пароходный.
     29.06.2006