А в центре, где был город разогрет
ещё стрельбой, полуослепшей, вражьей,
два дома, устоявших, двухэтажных, 
определил майор под лазарет...

Спустя полвека, я пришёл сюда.
И слушал ночью сквозь седые окна,
как проседала, по-ребячьи охнув,
сквозь дамбу лет весенняя вода.

Негромко дети плакали во сне -
и мамы "по уходу" вместе с ними.
В дежурке громко звякал темносиний
графин, как вызов сестринской возне.

Краснел плафон над выходом во тьму
и месяц - над разрушенною кирхой.
И беспокойно было, словно вихри
дышали вновь, как много лет тому.