Аннотация: Настоящая судьба народной целительницы.
Елена Николаевна работала врачом-педиатром в детской поликлинике города Шумиха Курганской области. В 90-е ей ничего другого не оставалось, как только объявить себя экстрасенсом: дело в том, что на ее участке дети... не болели! Стоило привести маленького пациента к ней на прием, как она "пробегала" по нему пальцами и четко "видела" диагноз, а также способ лечения. Одному ребенку хорошо шла "народная медицина" - травки всякие, а другому - "химия", т.е. таблетки. А главное - она точно знала, что и как ребенку требуется и в каком количестве, - после чего заболевания исчезали и никогда не возвращались.
К ней стали приезжать родители с детьми из других близлежащих местечек, пока молва, наконец, не привела ее в Москву на специальную медицинскую комиссию, которая в ней ничего, кроме гениальности, не увидела. Тогда она отправилась на заседание экстрасенсов, которые выдали ей соответствующий "сертификат" и даже свозили ее как настоящее чудо в Италию - на международное собрание народных целителей. На предложение остаться в Москве она ответила отказом: родные места променять на дорогой и пыльный город в сороковник - это не шутка! Тем более ее взрослая дочь в Шумихе как раз нашла себе работу, да и муж - хирург в той же самой детской поликлинике - вряд ли бы на переезд согласился.
По возвращении домой Елена Николаевна видит сон: идет она в своей поликлинике по коридору и зачем-то открывает дверь подсобки (которой обычно только уборщицы пользуются), а там... муж непотребным делом с новенькой молоденькой медсестрой занимается.
Прошло три дня; идет Елена Николаевна в реальной жизни по коридору поликлиники и проходит мимо двери в подсобку. "Дай, - думает, - ради прикола открою". Открыла, а там... муж непотребным делом с новенькой молодой медсестрой занимается.
Шумиха - городишко маленький, и, оказывается, длились отношения у ее мужа с молдкой уже целых полгода, - да только Елена Николаевна об этом последней узнала. А за ее спиной на нее уже весь город пальцем показывал. Чтобы не быть посмешищем перед согражданами, развелись они с мужем: тот женился на своей медсестре и отдал ей все деньги, которые он за жизнь накопил. А она ему мальчика родила.
Об этом Елена Николаевна узнала из письма дочери, уже будучи в монастыре: ей ничего другого не оставалось как покинуть родной городишко, где ей от позора некуда было скрыться, и стать монашкой. Жизнь-то в миру была на кусочки мелкие разбита.
Она мечтала, что в монастыре ее будет ждать покой и работа на свежем воздухе. Оказалось, что монашкой стать непросто: надо было сначала целый год до пострига, а потом и остаток жизни молиться с рассвета до заката, часами стоя в серой холодной бетонной келье на коленях. Молиться надо было вслух и сообщать Богу обо всех грехах, когда-либо совершенных в жизни, - а все сказанное, оказывается, добросовестно подслушивали монашки по заданию Матушки, которой они все услышанное докладывали.
Когда Елена Николаевна об этом узнала, она чуть не поседела. Восприняла она это как настоящее предательство: она-то думала, что свой постриг у Бога вымаливает, а не у Матушки...
А тем временем народ выяснил адрес того самого монастыря и снова своих детей "на прием" к Елене Николаевне приводить начал. Опять стала она диагнозы ставить, а Матушка - деньги от пациентов принимать.
Но в один прекрасный день вызвала ее Матушка на ковер и заявляет: экстрасенсам тут, мол, не место, потому что быть экстрасенсом - не богоугодное дело, хоть и прибыльное. И подает ей письмо из города Шумихи от главврача, который Елене Николаевне обещал свою должность уступить, если она вернется, - только пусть, пожалуйста, вернется! И под письмом - подписи всех остальных поликлиничных врачей.
И она вернулась. Тем более от постоянного моления на бетоне колени у нее распухли и почернели. Остальные монашки-то, оказывается, себе подушечку подкладывали, а ей сказали, что нельзя этого делать.
По возвращении из монастыря горожане прямо-таки праздник устроили: каждый из них тост поднял и высказал все хорошее, что мог, в адрес Елены Николаевны. Оказывается, все ее любили и ценили ее за то добро, которое она каждому из них в свое время сделала.
А муж к тому времени заболел раком кишечника и потихоньку умирать начал. Молодая медсестра его тут же с треском выгнала из дома и развод оформила. Тогда Елена Николаевна все свои сбережения взяла и потратила на лечение мужа в Москве: связи-то у нее на Каширке остались с прошлого приезда. Муж после операции в течение года выздоровел, попросил у нее прощения от души и остался жить с ней. Только отношение у него к жене сильно изменилось: то она его год на руках больного исхудавшего таскала, а теперь он ее "на руках носить" начал.
Лично мне довелось увидеть руки Елены Николаевны в действии, когда пришла она осмотреть моего ребенка, будучи в Москве. Пробежала по нему пальцами, сказала, что он у меня счастливчиком будет. Потом вправила ему шейку, свернутую, когда его щипцами из меня вынимали. Сшила за минуту из ваты и марли "хомут" на шею и сказала неделю не снимать. Потом соорудила из тех же материалов гигантский шарик по размеру ребенкиной гигантской пупочной грыжи, вставила его глубоко, положила сверху пять рублей для удержания шарика внутри, живот туго перевязала крест-накрест лейкопластырем и сказала две недели не снимать. Потом проинструктировала меня, как массаж надо делать для укрепления детских мышц, и уехала. Мы ей денег дать пытались, но она только на проезд взяла и немного "на сувениры", а от остального отказалась.
Через две недели наши местные московские врачи руками развели: не бывает, оказывается, такого, чтобы пупочная грыжа такого размера, которую они оперировать собирались, взяла и исчезла!
Ребенок мой по сей день здоров и счастлив, а Елене Николаевне от меня огромная благодарность.
И хоть говорит она, что после монастыря ей обращаться к Богу больше не хочется, но мне кажется, что именно там она вымолила свое "женское счастье" с мужем, отличную должность в поликлинике, признание горожан, и, наверное, вечное блаженство в Раю, куда она непременно когда-нибудь попадет.