Пётр подошёл к самой воде, оглянулся на Алекса, уже развалившегося на белоснежном песке и явно намеревавшегося вздремнуть: - Так здесь точно нет хищников? Алекс со вздохом перевернулся на бок и приподнялся на локте: - Настолько крупных, чтобы представлять опасность для человека, нет. Да и мелкие на людей пока не покушались. Это я тебе как штатный биолог экспедиции говорю. - Точно?.. - Не беспокойся, если наткнёшься на тварь, способную тобой пообедать, я обязательно назову обнаруженный вид в твою честь. - Алекс ухмыльнулся и почесал в буйной бороде: - Плыви уже! Так и быть, пожертвую заслуженным отдыхом и послежу за морем. Если появится зловещий треугольный плавник, сниму твои последние минуты на видео и выложу в блоге. Ты какую соцсеть предпочитаешь? Пётр махнул на Алекса рукой, повернулся к воде, сделал несколько шагов, и все опасения растворились. Такое море он видел в счастливых детских снах. Здесь в принципе не могло водиться ничего опасного. Легко оттолкнувшись от дна, Пётр нырнул, проскользнул в неправдоподобно прозрачной воде метров пятнадцать, шумно вынырнул и быстро поплыл в сторону угадывавшегося на горизонте острова. Впрочем, о быстроте движения свидетельствовали скорее мелькающие внизу тёмные пятна растительности, а тело практически не ощущало сопротивления. "Парадокс Д'Аламбера - Эйлера". Пётр вспомнил термин, услышанный в институте на лекции по гидродинамике, улыбнулся и перевернулся на спину. Обычно у него плохо получалось лежать на воде, разве что в океане. Но там практически всегда волны, особо не полежишь, а здешнее море держало тело как анатомический матрац. Пётр закрыл глаза, полностью расслабился и застыл... Из блаженного забытья его вывело тихое жужжание и внезапно раздавшийся прямо над головой голос Алекса: - Хватит спать, ужин ждёт! Пётр дёрнулся, едва не глотнул воды и, распахнув глаза, увидел зависший над ним квадрокоптер. - Просыпайся, просыпайся! - повторил квадрокоптер голосом Алекса. - Может, ты освоил фотосинтез или поглощаешь чакрами энергию космоса, но мне-то по-прежнему необходима классическая вульгарно-материальная жратва. Да и перед начальством пора бы предстать. Пётр перевернулся и неторопливым брассом поплыл к далёкому, как оказалось, берегу. Расстояние совершенно не пугало - днём потерять берег из виду было невозможно благодаря высящимся вдоль него на равном расстоянии друг от друга исполинским деревьям, раза в три превышающим размерами земные секвойи. Таксономический комитет, как обычно озабоченный соблюдением политеса и учётом взаимоисключающих интересов, ещё не присвоил этому виду официального названия. В отчётах исполин фигурировал как Грандодендрон гигантский, а местные обитатели называли его динозавровым деревом, динозаврией или просто деревом, поскольку никаких других деревьев на прибрежной равнине, где базировалась экспедиция, не росло. Именно дерево, точнее конкретное Дерево с прописной буквы и стало причиной появления Петра на планете, которая, в отличие от грандодендронов, уже была официально поименована Таксономическим комитетом. Название состояло из двадцати семи слогов и в переводе с одного из полинезийских языков означало "Жемчужина, которую бог морей Тангароа подарил Матери Земле Папатуануку". Алекс хвастался по дороге, что способен произнести официальное название без запинок и пауз, но остальные члены экспедиции не могли похвалиться такими лингвистическими способностями и просто называли планету Дар. Причём каждый на своём родном языке, что приводило порой к спорам по поводу приоритета, привносившим в однообразную жизнь экспедиции некоторое оживление. Впрочем, с экспедиционной жизнью Петру ещё предстояло познакомиться, а с Деревом он уже был знаком довольно тесно. Именно в стволе Дерева, прорубив его насквозь, на высоте двухсот пятидесяти метров открылось в своё время устье гиперпространственного тоннеля, связавшего Дар с Землёй. Почему - никто толком объяснить не мог. Обычно орбитальный челнок с активатором тоннеля облетал значительную территорию в поисках точки с оптимальным гравитационным потенциалом, садился в ней и запускал активатор. Однако в этот раз он почему-то опустился на ветвь Дерева, что было странно, учитывая, что на расстоянии двадцати километров от берега начиналось плато, и там можно было выбрать множество подходящих точек. Тоннель, чаще называемый Дуплом, был уникальным, но весьма неудобным. Метровый диаметр вынуждал передвигаться в нём преимущественно на четвереньках и не позволял перебрасывать на планету крупногабаритные грузы. А ведь всё доставленное ещё нужно было опустить вниз. Да и работал тоннель нестабильно, особенно при перемене погоды. Пока на планете велись первичные исследования, с этими неудобствами мирились, но на следующий день после окончания отведенных по закону на исследования пяти лет было принято решение о колонизации, и через месяц на Дар прибыл Петр, чтобы перенести устье тоннеля в место, обеспечивающее большую пропускную способность.
Пётр вышел на берег, вытерся и начал одеваться. - Есть ли у вас план, мистер Лежняк? - явно что-то цитируя, поинтересовался Алекс. - Наше начальство любит чёткие планы и точные сроки. Пётр глянул на море. Похоже, употребляемое Алексом название планеты, Матат, тоже было скрытой цитатой из древнего мультфильма - работать не хотелось совершенно: - План-то есть, как не быть. Вот только гравиметр без штанги, датчиков всего две штуки, портальных элементов и вовсе нет... Тоннель ведь дестабилизирован на неделю? - Как минимум, - подтвердил Алекс. - Проверено - раньше не рассосётся. Позже - запросто. Так что можешь меня, как непосредственного виновника, обругать и доложить начальству - я пойму. Поработаем до открытия тоннеля мальчиками на побегушках, пообщаемся, глядишь, и помиримся. Но есть более привлекательный, как по мне, вариант: искупление честным трудом. Обязуюсь всю неделю быть твоим верным помощником и чичероне в одном лице. Подходит? Пётр сомневался, нужен ли ему помощник, который умудрился случайно загнать острый конец телескопической штанги гравиметра в стенку Дупла. С другой стороны, тот же Алекс буквально выдернул Петра наружу, когда раненные стенки начали содрогаться, а тоннель вошёл в нестабильный режим. - Кроме того, берусь уболтать начальство, чтобы до стабилизации тоннеля не привлекало тебя к скучным, не требующим твоей высокой квалификации работам. Тут Алекс оглянулся, как бы проверяя, не слушает ли кто, и громким шёпотом продолжил: - Более того, обеспечу тебя непыльной работой, для которой такая квалификация как раз требуется. Заодно и с Деревом поближе познакомишься. А штангу заменим телескопическим удилищем. Свежий воздух, vista al mar... Соглашайся! Пётр чувствовал какой-то подвох, но Алекс, похоже, был из тех, кто способен уговорить эскимоса купить холодильник. К тому же почти всё оборудование всё равно пока на Земле. А ещё хотелось узнать, кто такой чичероне. Время Алекс рассчитал точно. Неторопливо следуя за самоходной тележкой, на которой сиротливо лежали дорожная сумка Петра и единственный ящик, который успели вытащить из Дупла до казуса со штангой, они прибыли в лагерь экспедиции за десять минут до ужина. Начальник экспедиции Фридрих Шульц, похоже, действительно был большим аккуратистом и чётко придерживался девиза "война войной, а обед по расписанию". В итоге представление Петра и дальнейшая беседа оказались предельно краткими. Шульц согласился с предложением Алекса, познакомил Лежняка с остальными членами экспедиции и умудрился сесть за стол точно в намеченное время. Поспешность Шульца избавила Петра от щекотливых объяснений, но из-за неё же он практически никого не запомнил. Пришлось уточнять у Алекса. За их столом сидели океанолог Елена, красивая вальяжная блондинка средних лет, и связист Генри, худой импульсивный брюнет, явно неравнодушный к Елене. За соседним - кроме Шульца расположились солидный смуглый мужчина с бородкой - доктор Ханедан, одновременно медик и завхоз экспедиции, а также двое геологов - пожилая семейная пара Мартелли. За третьим, стоящим чуть поодаль столом сидели похожие на близнецов четыре одинаково одетых и подстриженных геодезиста, имён которых, то ли китайских, то ли корейских, Пётр с первого раза запомнить не смог. И наконец в стороне, за столиком, на котором стояла микроволновка, ела, предварительно подав всем ужин, неопределённого возраста женщина с косичками, о которой Алекс неопределённо высказался: "А это Мария. Специалист по кадрам". Пётр решил не вдаваться в детали и до конца ужина пытался более-менее к месту отвечать на вопросы Елены о новых тенденциях в земной моде.
Работа на Дереве и вправду оказалась непыльной, но исключительно в прямом смысле - несмотря на помощь Алекса, Пётр к вечеру уставал так, что если б не море, падал бы прямо под Деревом и оставался лежать до утра. Но море целый день напоминало о себе прохладным ветерком, а вечером, когда Пётр с Алексом наконец добирались до берега и падали в воду, смывало пыль и усталость, снимало напряжение и, казалось, очищало даже мысли, умиротворяя и приводя в гармонию с миром. Только голод, сменявший отступившую усталость, заставлял нехотя проститься с морем и уводил прочь от воды в экспедиционный лагерь. Но после ужина Пётр возвращался на берег и сидел, глядя вдаль, на идеально белом, крупном песке, пока и море, и небо, и песок не становились одинаково чёрными. Планета очаровала его. Практически целиком покрыта водой, всей суши - раскинувшийся в районе экватора архипелаг, на самом большом острове которого, Пальмире, обосновалась экспедиция. Тёплый климат без смены времён года, тёплое море - даже на полюсах не покрытое льдом, полное отсутствие на обследованной территории опасных для человека животных или растений... Именно так в представлении Петра должен был выглядеть рай, и тоннельщику с каждым днём всё меньше хотелось завершать работу, ради которой он прибыл на Дар. Зачем в раю ревущая и чадящая тяжёлая техника и толпы людей, которые ринутся в расширенный тоннель? Кому мешают белый песок, чистая вода, тишина? Впрочем, тоннель всё ещё был нестабилен и можно было подумать об этом завтра. Или послезавтра.
На шестой день Шульц с семейством Мартелли отправились на несколько дней на плато, и Пётр, вытащив припрятанную в дорожной сумке бутылку коньяка, предложил соседям по столу отметить вечером успешное окончание первой рабочей недели. Соседи не отказались. После ужина, дождавшись когда геодезисты и доктор скроются в своих палатках, Алекс ушёл куда-то в темноту, но вскоре вернулся с Марией, закуской и одеялами. Отмечать отправилась на берег. Пётр то ли с отвычки, то ли от накопившейся, вопреки усилиям моря, усталости сразу захмелел и поделился своим нежеланием переносить и расширять тоннель. - Понимаю, - сказал Алекс. - Небось хотел бы побыть на острове один, чтоб никто не стоял над душой? Да не смущайся, я и сам не отказался бы. Правда, в хорошей компании, но это уже, как говорится, вопрос личных предпочтений, - он усмехнулся. - Уверяю тебя - наше желание разделяют многие, так что чего-чего, а засилья техники и толп людей на Матате не ожидается. Правда и нас тут наверняка не будет. В лучшем случае отправят на плато или другие острова, чтобы не путались под ногами. Пётр хотел было задать вопрос, но Алекс его опередил: - Тебе не показалось странным, что четверть состава экспедиции составляют геодезисты или, точнее, землеустроители? Не очень характерная для исследовательских групп профессия, правда? Так вот, две недели назад их здесь не было, а теперь они не только есть, но их деятельность стала приоритетной. Вон им даже велосипеды умудрились через наш сфинктер, пардон, тоннель, передать. И не для того, чтобы здоровье укреплять, а для работы. Работают же они, кстати, побольше нас с тобой. Всё-таки остров большой - береговая линия около пятисот километров, да от берега до плато в среднем километров двадцать-тридцать - и всю эту территорию надо осмотреть, границы участков наметить... - Каких участков? - Земельных, конечно. Или в нашем случае правильней будет сказать даровых? Хотя раздаваться они будут совсем не даром. И не нам, а тем желающим пожить в раю, у кого есть серьёзные финансовые аргументы. Так что, пока тут не начали расти виллы и бунгало, наслаждайся жизнью и запоминай детали, чтобы было что рассказывать внукам. Алекс посмотрел на приунывшего тоннельщика, хлопнул его по плечу: - Если, конечно, наша с тобой работа на Дереве этому не помешает. И не ожидая вопросов, спросил сам: - Скажи, тебе никогда не приходило в голову, что эта планета слишком хороша, чтобы быть ничьей? - О! Сейчас начнётся, - иронично заметила Елена и попросила Марию налить соку. Алекс на реплику никак не отреагировал: - За климат, конечно, спасибо дорогому Мирозданию, столь удачно расположившему планету. Но есть факты, которые, по-моему, явно свидетельствуют о разумном вмешательстве в естественный ход вещей. - Но ведь считается, что на Даре нет разумной жизни. - Кем считается? Теми, кто прислал землемеров? Так для них умение не замечать факты - признак высокого профессионализма. Особенно если эти самые факты просто бросаются в глаза и видны невооружённым глазом даже с орбиты. Вот, например: по данным геологов, уровень здешнего океана был когда-то выше на несколько десятков метров. То есть мы сейчас сидим на бывшем морском дне. И этого дна вокруг - сотни квадратных километров. И где, спрашивается, вода, которая его покрывала? А она связана. Белый песочек, на котором мы так любим поваляться, - химически связанная вода. - Некоторым валяться некогда, - подала голос Мария. - Я не про возможность, я про желание, - парировал Алекс. - Итак, имеем значительное понижение уровня воды. Зачем? Не для того ли, чтобы освободить жизненное пространство? - И кто же бенефициар? - явно зная ответ, подыграла Елена. Алекс выдержал паузу, давая присутствующим возможность высказать свои догадки, не дождался и, торжественно воздев указующий перст, провозгласил: - Грандодендрон гиганский, сиречь динозаврия, дамы и господа! Прошу любить, жаловать и признать право на разум и планету. - Но как... - ... такое может быть? - закончил за Петра Алекс. - Ведь растения неразумны по определению? Тут есть одна неувязочка - динозаврия - не совсем растение. В отличие, кстати, от её гораздо более мелкой исходной формы, которая до сих пор встречается на плато. У динозаврий, между прочим, есть нервная система. Ты, Петер, видел, как Дерево реагирует на раздражители. До сих пор ждёшь, пока придёт в себя. И ещё они, судя по всему, полностью контролируют своё окружение. Никаких вредителей, никаких болезней, никаких сорняков и других растений в пределах охвата корневой системы. И сами динозаврии растут так, чтобы не мешать друг другу и оптимально использовать ресурсы территории. Никакой конкуренции за жизненное пространство. Более того, своё размножение они планируют: исходная форма регулярно разбрасывает тучи летучих семян, а у динозаврий хоть и есть половые органы в венчиках на самой вершине, но за всё время наблюдения никаких семян они не давали. А ведь прошло несколько годовых циклов! - Тебе я уже говорила, но специально для нашего молодого коллеги повторю, - Елена улыбнулась Петру. - Большую часть всех твоих "фактов" легко можно объяснить тем, что мы просто ещё слишком мало знаем о динозавриях. Хотя, конечно, хочется - разумностью. Но вот как ты разумно объяснишь, например, шрапнель? Она вновь улыбнулась Петру: - Шрапнель - потенциально важнейший продукт экспорта Дара. На грандодендронах каждый месяц созревают плоды, по форме и размеру похожие на кокосовые орехи. Собственно, плодами их можно назвать лишь условно, семян в них нет, зато каждый плод, как гранат, набит "шрапнелью" размером с виноградину. Вкус у шрапнели просто неземной, но это не главное. Радикальное усиление иммунитета, омоложение организма, прочие радости для людей среднего и пожилого возраста - перечень на две страницы. И он постоянно пополняется! Ценнейшая вещь! Но не для грандодендрона. Ресурсы дерево тратит, а пользы для себя не извлекает. Не очень похоже на разумное поведение. - Люди тоже постоянно тратят ресурсы, не извлекая видимой пользы, - усмехнулся Алекс. - Собак держат, кошек, крыс, тараканов. Опять же, почему бы не предположить, что для динозаврий шрапнель - отходы жизнедеятельности? Как для коров и лошадей навоз, который охотно едят многие птицы и насекомые. Хотя я лично больше склоняюсь к версии подкармливания домашних или полудиких животных. Конкретно - пиратов. - Пиратами у нас называют местный вид социальных ракообразных. Что-то вроде земных муравьёв, но гораздо крупнее и больше похожи на сольпуг, - пояснила Петру Елена. - Алекс уверен, что грандодендроны целенаправленно накапливают в шрапнели вещества, которые заставляют организм пиратов связывать воду в нерастворимых соединениях. Пираты едят шрапнель, уровень океана понижается, грандодендроны получают дополнительное жизненное пространство, а мы имеем возможность поваляться на упомянутом уже белом песочке. Я, правда, уверена, что всё обстоит с точностью до наоборот... - Что динозаврии это огородные растения пиратов, - язвительно перебил её Алекс. - Эдакие кустики, которые морские животные почему-то выращивают на суше. При этом ещё и сокращая своё собственное жизненное пространство. Ты бы ещё ктулхов объявила разумными! - Попрошу не перебивать, - Елена смерила Алекса холодным взглядом, одновременно придержав за локоть связиста, который, судя по выражению лица, явно собирался сказать биологу какую-то гадость. - Карани, которых ты называешь ктулхами, конечно, умнее своих жертв, но высокоразвитый разум, вроде человеческого, им для выживания совершенно не нужен. Они и так на вершине пищевой цепочки. А вот пиратам без разумной координации усилий выжить было бы трудно. Уверена, они не только вывели грандодендрон из исходной формы, но даже до определённой степени могут управлять погодой. Неделю назад на спутниковых фотографиях к западу от Пальмиры наблюдалось большая активность пиратов. Сегодня Генри получил снимки, на которых в тех же местах огромные площади воды покрыты планктоном. Поскольку всё это периодически повторяется, берусь утверждать, что через десять-одиннадцать дней на остров обрушится уборочный ливень. А кто у нас получает наибольшую выгоду от уборочных ливней? Неужели деревья? Или всё-таки пираты? Что скажешь, Алекс? Ты ведь у нас якобы биолог. Или всё-таки просто ботан? - Ладно-ладно! - замахал руками Алекс. - Не надо ругаться, горячие нордические девушки. Результаты наших с Петром измерений подтверждают одну мою догадку. А когда пойдёт твой ливень, я намерен осуществить experimentum crucis, который окончательно докажет мою правоту. - Докажет так докажет, - неожиданно легко согласилась Елена. - А мы с ребятами шрапнелью полакомимся, так ведь? И вообще, идёмте купаться! Все согласно закивали и полезли в море.
На следующий день тоннель наконец заработал и Пётр смог получить оставшееся оборудование. Среди ящиков обнаружился пакет для Алекса, вскрыв который, биолог сослался на срочную работу и откланялся, так что доставлять оборудование в лагерь Петру пришлось самому. Это было не тяжело, но долго и скучно, и Пётр, шагая за самоходной тележкой с грузом, обдумывал услышанное вчера и результаты проведенных им с Алексом измерений. Результаты показывали, что вся поверхность Дерева покрыта многочисленными гравитационными аномалиями, которые невозможно объяснить влиянием массы самого грандодендрона. Похоже, именно из-за них устье тоннеля открылось именно там, где открылось, и они же могли заметно осложнить его перенос на новое место. Особенно, если учесть туманные намёки Алекса на то, что уборочный ливень принесёт новые сюрпризы. Характер сюрпризов биолог уточнять отказывался, обещая, что Пётр скоро всё увидит сам, но похоже было, что Земля их приятными не сочтёт.
После получения пакета с Земли Алекс целыми днями плавал в море с аквалангом, а вечером наступало время тоннельщика. Пока Алекс сортировал и описывал собранное, Пётр, лениво шевеля ластами, парил над подводными пустошами и зарослями, наблюдая за жизнью их обитателей. Рыбы, правда, на Даре не водились, зато полипы, морские звёзды и множество ракообразной мелочи невиданных форм и расцветок - в изобилии. Несколько раз Петру на глаза попадались упомянутые Еленой пираты, которых он скорее назвал бы пауками или крабами, но особой разумности в их поведении он не замечал. Или умение моментально замечать слежку и исчезать, словно растворяясь в воде, и были признаками разума? Петра это не очень интересовало. Он был уверен, что Алекс ждёт уборочного ливня, чтобы иррациональная уверенность перешла в рациональную убеждённость.
На десятый день после посиделок, в полном соответствии с предсказаниями Елены, тучи, вот уже пару суток собиравшиеся на горизонте, покрыли всё небо и вдали над потемневшим морем начало громыхать. Все члены экспедиции, даже геодезисты, остались в лагере, и только Пётр с Алексом сидели у Дерева под заранее установленным навесом и ждали ливня. Наконец тучи тяжело наползли на берег, и хлынул ливень. Впрочем, называть эту текущую с неба реку ливнем было явным преуменьшением, и Пётр запаниковал, опасаясь утонуть прямо здесь - под Деревом. Но Алекс привёл его в чувство, язвительно напомнив, что их наблюдательная площадка почти на метр приподнята над уровнем грунта, и, согласно плану, им в данный момент надлежит не трястись от страха, а внимательно смотреть на выступающие корни дерева, потому что процесс уже пошёл. И действительно, почти сразу после этих слов сверху понеслись плоды. Они с разгону ударялись о корни и лопались, разбрасывая во все стороны крупные шарики шрапнели. Вода подхватывала шарики и несла к морю, их место занимали всё новые и новые, и когда ливень как-то слишком быстро и внезапно закончился, песок под Деревом был покрыт сплошным слоем шрапнели. Алекс сунул Петру в руки мешок: - Собирай, а я займусь датчиками, пока не началось. - Что за спешка? - Увидишь - Алекс бросился к Дереву, и начал снимать гравитационные датчики. Пётр спустился с наблюдательной площадки и стал нагребать в мешок шрапнель. Вскоре к нему присоединились остальные прибежавшие из лагеря участники экспедиции. Работа кипела, лишь иногда кто-нибудь на миг поднимал голову, чтобы бросить быстрый тревожный взгляд в сторону моря. Пётр, заразившись общей нервозностью, тоже стал поглядывать в ту сторону и благодаря этому увидел, когда действительно началось. Сначала по одному, потом стайками, а в конце концов уже сплошным потоком на берег выбирались пираты и во весь опор неслись к Дереву. Наткнувшись на шрапнель, пират хватал её мёртвой хваткой и тащил в сторону моря, а остальные неудержимо пёрли вперёд в поисках добычи. Как только первые пираты вылезли на берег, кто-то предостерегающе крикнул, и сборщики опрометью бросились назад в лагерь. Пётр замешкался и практически сразу понял причину такой поспешности, а заодно - почему пиратов назвали именно пиратами, а не крабами или ракопауками. Их совершенно не страшили его огромные по сравнению с ними размеры. Стремясь добраться до вожделенной шрапнели, пираты бросались на Петра, как их тёзки на "золотой галеон", карабкались на него как абордажная команда, прыгали на мешок, который тоннельщик держал в вытянутой руке, рвали мощными острыми клешнями ткань... Пётр, живо представив, как эти клешни рвут его одежду, а мандибулы впиваются в кожу, в ужасе бросил мешок и побежал. Он нёсся, не разбирая дороги, пока не споткнулся обо что-то мягкое и не рухнул в воду. Это вернуло тоннельщику способность рассуждать, и он, встав по колено в воде, огляделся по сторонам. На берегу продолжали суетиться пираты, к счастью не обращавшие теперь на Лежняка ни малейшего внимания. Хотя... Пётр посмотрел вниз на мутную после ливня воду, скрывавшую дно... Нет, пиратов он больше не интересует, ни в малейшей степени! А вот странное существо, о которое Лежняк споткнулся и которое напоминало лысого морского котика, несущего в зубах осьминога, похоже, не было уверено, что больше не интересует Петра и, поминутно оглядываясь, торопливо ковыляло прочь по полосе прибоя. - Что это ты на ктулхов бросаешься? - раздался голос незаметно подошедшего Алекса. - Он так хорошо затаился, а ты... Охоту срываешь, самооценку понижаешь местной грозе морей. - Грозе морей? - повторил Пётр. Он представлял себе крупнейшего хищника Дара гораздо более зловещим созданием. - Ну, для кого и кошка страшный зверь, - заметил Алекс. - Пираты, например, наверняка не разделяют твоего пренебрежительного отношения к тем, кто отбирает их добычу и, возможно, считает добычей их самих. - Возможно? Я думал, он именно на пиратов и охотился. - Охотится-то он охотился, да только конечности у него мало приспособлены для перемещения по суше, гибкие слишком. Хотя в такой мутной воде и при таком скоплении пиратов... Честно говоря, я лично с ктулхами практически не сталкивался. Во-первых, они вершина пищевой цепочки, а значит, немногочисленны - вряд ли в районе нашего острова их больше нескольких сотен. Во-вторых, как ты сам видел, охотятся они из засады, а значит, умеют хорошо маскироваться. Ну и в-третьих, самое главное, сестрицу карани мало интересуют, она больше по мелким формам. - А при чём тут сестрица? - удивился Пётр. - Ты же... - Давай обсудим моё семейство в другой раз, - перебил Алекс. - Доля шрапнели, которую шеф уделяет сотрудникам, не такая уж и большая, я бы даже сказал - сиротская, так что если не поспешить, нам может вообще ничего не достаться.
Праздник урожая в лагере уже близился к завершению, но Мария припрятала немного шрапнели для опоздавших. Пётр съел свою порцию и понял, что после следующего уборочного ливня никакие пираты не заставят его бросить добычу. Тело было переполнено энергией, голова слегка кружилась от эйфории и осознания беспредельности своих сил, и силы эти требовали немедленного приложения. - А давайте махнём на остров Невезения! - предложил он коллегам. - Наперегонки. Каждый проигравший должен будет победителю половину своей порции шрапнели будущего урожая. - Хорошая идея, - поддержал его Алекс. - Оригинальная. Он незаметно подал Марии знак и продолжил: - Сделаем так: мы пойдём вперёд, а ты поможешь Марии принести спасательный плотик. Техника безопасности, сам понимаешь. Пётр не видел никакой надобности в плотике. В случае чего, он сам бы дотащил кого угодно, да хоть и всех сразу, до ближайшего берега, но с техникой безопасности спорить не стал. На берегу никого не оказалось. "Вот жулики! - подумал Пётр, бросив плотик на песок и начал раздеваться. - Вперёд поплыли. Но ничего...". Мария подошла к нему сзади и положила руки на плечи. Пётр обернулся. Мария мягко, но сильно толкнула его в грудь и они рухнули на плотик. Заплыв на остров так и не состоялся. На следующий день все, включая Марию, вели себя так, словно накануне не произошло ничего особенного. Пётр так не мог, и после завтрака, отозвав Алекса в сторонку для разговора, попытался выяснить, как теперь себя вести. - Не бери в голову, - хлопнул его по плечу Алекс. - Твою бурную энергию надо было направить в безопасное русло и Мария нашла для этого оптимальный способ. Ничего личного, просто забота о кадрах. Так что расслабься и радуйся - другим в подобных ситуациях не так везло. Меня, например... - Алекс запнулся и сменил тему, напомнив, что после ужина намерен триумфально поведать о результатах вчерашнего эксперимента. В совете Алекса был резон, но Пётр всё равно чувствовал себя неловко. Он отправился на противоположный от лагеря обращённый к морю склон холма и занялся подготовкой участка под установку рамы будущего портала. Легкий морской ветерок, нерастраченная до конца вчерашняя энергия и нежелание показываться в лагере сделали своё дело - к вечеру работа была полностью закончена. Полюбовавшись идеально ровным вертикальным срезом, Пётр дополнительно обрызгал подозрительный участок закрепляющим раствором и впервые за день подумал о времени. Ужин недавно закончился, а значит близилось время Алексова триумфа.
На фоне догорающего заката Алекс возвышался перед рассевшимися на одеялах коллегами словно вышедшее из моря древнее божество. Впечатление это ещё более усилилось, когда при приближении Петра он простёр к нему длань и изрёк: - Се муж достойный грядёт, с коим мы развенчаем пиратов, истину миру явив, точку поставим над "i". - Плещет ли в берег волна, бездумным гонимая ветром, Алекса ль плещет язык, разницы нет никакой, - в тон ему заметила Елена. - Мы пока никаких точек не видели. - Так узрите же! - воскликнул Алекс, подождал, пока Пётр усядется и поблагодарит Марию за припасённый для него бутерброд, и продолжил уже без театральных эффектов: - Итак, вчера впервые в режиме реального времени были измерены флуктуации гравитационного поля динозаврии во время уборочного ливня. Мы с вами и раньше полагали, что созревание плодов может быть приурочено к ливням. Ведь всего за день-другой до них шрапнель не обладает ещё и половиной своих замечательных свойств. Заметив, что Елена собирается что-то сказать, Алекс дирижёрским жестом призвал её к молчанию и продолжил: - Справедливости ради, должен заметить, что некоторые считают, будто не созревание приурочено к ливням, а ливни к созреванию. Уверен, после моего сообщения эта гипотеза продержится недолго. И вот почему: результаты измерений показывают, что гравитационное поле динозаврии меняется целенаправленно! Она разгоняет плоды практически до полутора g и, более того, искривляет их траекторию так, что они попадают не на мягкий песок, а на корни, где при таком ускорении неизбежно разбиваются. То есть, динозаврия намеренно сбрасывает и разбивает свои плоды, чтобы подкармливать пиратов. Алекс обвёл слушателей победным взглядом. Все, кроме Елены, выглядели потрясёнными, но океанолог не собиралась сдаваться без боя: - Чудесное открытие. Сразу видно "известного специалиста". Несомненно, Пётр должен как можно скорей доложить своему руководству об этом новом форс-мажорном обстоятельстве, препятствующем переносу устья тоннеля. Но подтверждает ли это открытие разумность грандодендронов? Отнюдь. Да, мы знаем, что они обладают нервной системой. Но, кроме того, мы знаем также, что корни грандодендронов простираются очень далеко во все стороны и, несомненно, достигают моря. А там в норах живут пираты... Елена выдержала паузу, давая возможность присутствующим самим прийти к правильному выводу, и закончила: - Так почему бы нам не предположить, что пираты в глубине своих нор воздействуют на нервные окончания корней, вынуждая тем самым грандодендроны соответствующим образом менять своё гравитационное поле?
Отправив на Землю сообщение о вновь открывшихся обстоятельствах, Пётр временно остался без работы и вызвался помогать Алексу. Вдвоём они ещё до обеда выполнили всё намеченное на день, и Алекс предложил Петру "закрыть гештальт" и махнуть-таки на остров Невезения. Но не так, как намеревался, наевшись шрапнели и исполнившись крутизны Пётр, а банально - на надувной парусной лодке. Ветер дул попутный, управление лодкой не требовало особых усилий, и Пётр решился задать давно интересовавший его вопрос: - Скажи, Алекс, почему Елена постоянно намекает на твой дилетантизм? Это что-то личное? - Нет, - спокойно ответил Алекс, - ничего личного. Просто она, как учёный, привыкла называть вещи своими именами. Правда, я, строго говоря, не дилетант, а эрудит широкого профиля, но это уже терминологические тонкости. Дело в том, что биологом экспедиции должна была стать моя сестра, действительно известный специалист. Но она обожает зиму и перед отправлением на тёплый Матат решила напоследок насытиться ею по полной программе - отправилась на горнолыжный курорт. Результат - множественные переломы, сотрясение мозга, лёгкое обморожение, пневмония et cetera. Так что в экспедицию пришлось отправиться мне - профессиональному игроку в интеллектуальные игры. А поскольку родители наши большие оригиналы и дали сыну с дочерью одинаковые имена, никаких проблем не возникло, благо графа "пол" в документах давно упразднена как дискриминационная. Сначала я думал, что пробуду здесь недолго, но потом занялся динозавриями и понял: это судьба. Недаром же я Гроссбаум. Так что сестрице после выздоровления пришлось и далее довольствоваться ролью моего дистанционного руководителя. К обоюдному удовлетворению, между прочим, - жару она по-прежнему не любит, а работник я хороший. Грамотный, инструкциям следую точно, но проявляю творческий подход и разумную инициативу - практически идеал. Тебе, кстати, тоже от этого польза - был бы я узкий специалист, сам бы придумывал себе работу, а так в ожидании заданий могу помочь тебе. - Спасибо, - пробормотал Пётр, не уверенный, кто кому на самом деле помогает, и поспешил сменить тему: - Кстати, а почему этот остров называется островом Невезения? - Потому что ему самому и тем, кто на нём работал, крупно не повезло. Экспедиция тогда полностью состояла из сейсмологов и экзогеологов. Последние, к своему счастью, были в тот день на плато, а сейсмологи производили на острове исследовательский взрыв. Что точно произошло неизвестно, спутник в тот момент был с другой стороны планеты, но, похоже, половина острова вместе со взрывниками провалилась в огромную подземную полость, а тех, кто оставался в лагере, накрыло вызванным этим провалом цунами. Этому же цунами, кстати, мы обязаны и нашими знаниями о строении динозаврий - одну из них прибило потом к нашему берегу. А что осталось от её родного берега увидишь сам. Увиденное произвело на Петра гнетущее впечатление. Интерес к острову сразу пропал. Захотелось оказаться от него подальше, там где ласковое прозрачное море лижет белый песок, а не мутные волны подмывают основание многокилометрового практически отвесного бурого обрыва. Алексу, похоже, тоже было не по себе, и, доплыв до края обрыва, они, не высаживаясь на берег, отправилась обратно.
Указания с Земли не поступали, все задания Алекса были выполнены, и Пётр, не привыкший бездельничать, придумал как заполучить побольше шрапнели, а заодно окончательно решить спор Алекса и Елены. Придумка была элементарной и наверняка не пришла никому в голову раньше лишь потому, что на Даре не было тоннельщика с соответствующим оборудованием. Пётр просто окружил Дерево силовой оградой, изначально призванной не допускать проникновения в туннель диких животных. Выглядела она как полузасыпанный песком обычный электрокабель, над которым при подключении питания возникало вертикальное защитное поле, эффективно сдерживавшее мелких существ, вроде пиратов, до высоты не менее восьми метров. Чтобы дать пиратам шанс проявить свою разумность, Пётр поставил перед оградой два столбика с большими издалека заметными кнопками, при одновременном нажатии на которые поле отключалось. Алексу задумка понравилась: - Силён! Как говорится, два в одном: и шрапнели поедим, и пиратов посрамим. Елена, правда, заранее отказалась признать отрицательный результат доказательным, напомнив о случае, когда в городском парке перед тем как устроить отстрел бродячих собак, вывешивали объявление, предлагавшее собакам добровольно покинуть парк. "При всей разумности пиратов, не уверена, что у них достаточный уровень технического образования", - заметила она, но против дополнительной шрапнели тоже не возражала.
Добраться до огороженной шрапнели пираты не смогли. Обрадованный Шульц объявил Петру официальную благодарность, пообещал премию и, лично заказав на Земле новые стенки, велел окружить ими ещё несколько ближайших к лагерю грандодендронов. А чтобы дело не затягивалось, настоятельно попросил коллег помогать Петру как в этом деле, так и с основной работой - с Земли пришло указание продолжить монтаж рамы портала. Пётр надеялся, что помощи он, как чаще всего бывает при таких просьбах, не дождётся. Теперь, когда шрапнель можно было есть каждый день, ему менее всего хотелось торопиться с переносом устья тоннеля, но желание других участников экспедиции заполучить побольше той же шрапнели сыграло с тоннельщиком злую шутку. Помощников, причём активных, оказалось так много, что рама была смонтирована буквально за пару дней. Земные специалисты тоже проявили энтузиазм и предложили методику переноса устья тоннеля на новое место. Ничего принципиально нового в ней не было: в районе устья при помощи гравигенератора создавался гравитационный потенциал, превышающий потенциал с другой стороны червоточины, а в районе портала - потенциал идеально соответствующий последнему, вследствие чего устье перескакивало на новое место. Такой способ применялся и ранее, но теперь предполагалось перебросить устье на промежуточный подвижный гравигенератор, который должен был вывести его за пределы воздействия Дерева и доставить в район портала, где проводилась окончательная переброска.
В последний вечер перед переносом устья та же компания вновь собралась на берегу. Несмотря на шрапнель и чудесную тихую погоду, настроение у всех было подавленное. Все отправленные Алексом и Еленой сообщения о разумности обитателей Дара остались без ответа. Алекс, не желая быть свидетелем "начала новой эры освоения Дара", как пафосно сказал вчера перед ужином Шульц, сослался на полученное задание и отправился на несколько дней на плато, а без него разговор не клеился. - А не намечается ли на завтра уборочный ливень? - с надеждой спросил Пётр Елену. - Увы, - вздохнула та, - судя по фото со спутника, погода будет такая же как сегодня, хотя, учитывая периодичность, для ливня самое время. Происходит что-то странное. Планктон даже не начинал собираться в обычных местах. - Зато толпы пиратов собрались возле острова Невезения, - вставил обычно молчаливый Генри. - Видать, решили выкопать себе мегаполис в тамошнем обрыве. Так что Елена была права насчёт связи планктона и пиратов. - К сожалению, это может быть только косвенным доказательством, - уточнила Елена, и все вновь умолкли. Через пару минут тишину нарушил Пётр: - Я, конечно, не специалист по контакту, но читал, что математика - это универсальный язык, понятный всем разумным существам во Вселенной. Так почему бы не воспользоваться этим, чтобы получить не косвенное, а прямое доказательство разумности хоть кого-нибудь на этой планете? Ясно, что показывать тем же пиратам формулы нет смысла, поскольку они должны понимать, что это формулы, для чего нужно предварительно установить с ними контакт, для чего нужно придумать, как это сделать... В общем, дурная бесконечность. Но почему бы не воспользоваться геометрией? Начертить, например, графическое доказательство теоремы Пифагора или ещё что-нибудь в этом роде. - Жаль, что Алекс не слышит сих крамольных речей, - усмехнулась Елена. - Уж он-то вдоволь покуражился бы над идеей предъявить грандодендрону какой-нибудь чертёж. Предложил бы, небось, ножичком на коре вырезать и ответ получить таким же образом - плодом по башке. Я же человек гуманный и насчёт пиратов объясню словами. Мысль о математике приходила мне в голову, и я тогда же её проверила. Кстати, именно на теореме Пифагора. Результат отрицательный. Что, однако, ничего не доказывает. Во-первых, у существ, живущих в водной среде, где всё изменчиво, где нету правильных форм и бескрайних плоских просторов, геометрия могла попросту не возникнуть. Во-вторых, если всё-таки возникла, то, скорее всего, неэвклидова, в которой сумма углов треугольника не равна двум прямым углам, а, значит, если у них и есть свой аналог теоремы Пифагора, чертёж её выглядит иначе. Как? Этого из нас не знает никто, даже всезнайка Алекс. Так что если ты не гениальный геометр... - Да будь ты хоть сам Лобачевский, - неожиданно перебил её Генри. - Ладно Алекс с его словоблудием и желанием покрасоваться, но мы-то все люди рациональные и должны понимать, что весь этот трёп про контакт не более чем интеллектуальная мастурбация. Ведь на самом деле, нас, как вид, совершенно не интересуют чужие, если они не такие же, как мы, пусть даже с хвостом, рогами и глазом на лбу, или не кошмарные монстры, которые хотят нас поработить, или просто сожрать. Вторых мы в фильмах, играх и книгах безжалостно истребляем, а с первыми выпиваем в галактических притонах и торгуем, пытаясь выменять на блестящие жестянки что-нибудь стоящее. На этих-то и рассчитаны изобретаемые нами методы контакта. Все остальные чужаки, не опасные, или слишком уж иные, интересуют разве что отдельных чудаков, перечитавших в детстве фантастики. Так что не только жадность и нежелание с кем-то делиться заставляют начальство игнорировать ваши доклады. Оно действует согласно неявно высказанной воле человечества, для которого шрапнель и райские острова гораздо важней контакта непонятно с кем и зачем. В конце концов разумность каких-либо обитателей Дара всего лишь гипотеза. Может, все проявления разума оставлены такими же пришельцами, как и мы сами? Прилетели зелёные человечки, запустили процесс хрен-его-знает-чего-формирования и улетели на двести лет. Ну и чёрт с ними. Вернутся на какой-нибудь Звезде Смерти, вот тогда мы и засуетимся, начнём искать пути контакта. Кстати, если здесь есть кто-то разумный, то и он после начала колонизации быстро нас заметит и начнёт искать пути. А мы, если захотим, шагнём навстречу. Генри умолк, обвёл присутствующих глазами, и спросил: - Надеюсь, ни у кого из присутствующих не осталось идиотского желания помешать завтрашнему событию? Елена выразительно посмотрела на связиста, слегка качнув головой в сторону Марии. Генри ответил ей успокаивающим жестом и закончил: - Уверен, что среди нас нет никого, настолько альтруистичного, чтобы застрять здесь минимум на сорок лет без связи с Землёй ради спасения гипотетической цивилизации секвой-переростков, пауков-коллективистов или ещё какой-нибудь разумной плесени. С минуту все подавленно молчали. Наконец Пётр встал и попрощался: - Пойду спать. Работа завтра ответственная, не дай бог ошибусь - можем вообще без связи с Землёй остаться. - Я тебе помогу, - внезапно вызвалась Мария.
Следующий день Шульц объявил праздничным, и после завтрака все собрались у портала, ожидая когда тот заработает. Пётр с Марией поднялись на Дерево с рассветом и сидели у Дупла. Как и обещала Елена, стоял полный штиль, и расстилавшееся впереди море выглядело с высоты идеально ровным. Таким ровным, что по нему, казалось, можно пройти, как по стеклу, до самого горизонта. Но идти не хотелось. Хотелось сидеть на тёплой ветке, прижавшись спиной к стволу, глядеть на море и надеяться, что так будет вечно... Увы, хорошее всегда кончается слишком быстро. Тишину нарушило приближающееся цоканье, и из Дупла выскочил ярко-оранжевый мячик для пинг-понга - Земля подавала сигнал к началу операции. Мария подняла крадрокоптер в воздух и после небольших корректировок он завис перед выходом из Дупла. Пётр со вздохом поднялся, бросил последний взгляд на море, запоминая его именно таким, не обезображенным шрамами от катеров и гидроциклов, вынул из кармана пульт и нажал на кнопку. В первый миг показалось, что ничего не произошло, но вот из пустоты под коптером выпал очередной мячик, за ним ещё один, ещё, ещё - устье перескочило на новое место успешно. Мария тронула рычажки управления, и коптер медленно поплыл прочь от Дерева. Мячики продолжали каждые две секунды появляться из пустоты под коптером и исчезать внизу. Пётр, заворожено следя за ними, думал почему-то не о возможных сбоях, а о Дупле. Точнее, не о Дупле, а о простом, хоть и большом дупле с маленькой буквы, каким стало отверстие в Дереве после того как устье тоннеля отправилось на новое место. Зарастёт ли оно со временем, или в нём поселятся какие-нибудь животные? Хотя чисто сухопутных животных здесь, вроде бы, нет. Только пираты выходят на берег после ливней. Кстати, станут ли они собирать мячики как собирают шрапнель, и если да, то о чём это будет свидетельствовать?.. Коптер, отлетев от Дерева на триста метров, вновь завис неподвижно. Пётр прервал размышления, глянул на пульт, убедился, что всё в порядке и велел Марии начинать спуск. Она шевельнула рычажками, и коптер заскользил по наклонной прямой к холму - в конечную точку маршрута. Тоннельщик следил за коптером, пока тот не превратился в точку, и вновь перевёл взгляд на море. Что-то изменилось. Поначалу Пётр не мог понять что, а потом осознал - море отступало от берега, обнажая песчаное дно и поросшие водорослями камни, над которыми он так часто проплывал в последние три месяца. Пётр вновь почему-то подумал о пиратах, потом вспомнил мрачный, подмываемый волнами, обрывистый берег острова Невезения... - Цунами! - заорал тоннельщик, повернувшись в сторону лагеря, будто там могли его услышать. - Цунами идёт! Мария, оглянувшись на Петра, ткнула пальцем в висевшую у него на груди рацию и вновь вернулась к управлению коптером. Её спокойствие отрезвило тоннельщика. Сухо сообщив Шульцу, что на Пальмиру движется цунами, он предложил всем приготовиться и, как только из портала появится оранжевый мячик, немедленно эвакуироваться на Землю. Шульц начал что-то отвечать, но Пётр не слушал. Переводя взгляд, то на море, то на сжатый мёртвой хваткой пульт, он ждал. Пётр читал в романах, что в экстренных ситуациях время замедляется, но и представить себе не мог, насколько мучительно находиться в его вязком практически неподвижном потоке. Тоннельщик буквально задыхался и был готов на что угодно, чтобы хоть немного ускорить это поток, но времени не нужно было ничего, кроме смирения, и Пётр смирился. Наконец, на пульте вспыхнул индикатор, показывающий, что коптер подлетел достаточно близко к порталу, и Пётр нажал на кнопку. Прошло ёще несколько секунд и раздался писк, свидетельствующий об успешном окончании переброски. Потом рация ожила, Шульц сообщил, что эвакуация прошла успешно, приказал оставаться на Дереве до нормализации обстановки, и наступила тишина. Пётр поднял глаза на море и увидел, как оно поднимается и, рухнув всей своей массой на берег, несётся к Дереву... Дерево дрогнуло. Мария дёрнула Петра за руку и втащила в дупло.
К восходу солнца, когда Пётр с Марией решились наконец выбраться из дупла, вода уже отступила. Пётр хотел тут же спуститься с Дерева на разведку, но Мария, опасавшаяся новой волны, возражала, ссылаясь для убедительности на приказ Шульца. Тоннельщик сгоряча послал Шульца с его приказом куда подальше, но получил от Марии такой взгляд, что, стушевавшись, уселся у входа в дупло и уставился на море. Морем сегодня любоваться не хотелось. Грязно-бурый цвет воды напоминал, что в жизни наступила не самая радужная полоса. Тело ныло после ночи в дупле, а по мере того, как солнце поднималось над горизонтом, всё невыносимей хотелось пить. Мария продержалась почти час. Потом они спустились с Дерева и побрели по мокрому песку к лагерю. Лагеря не было. Только холм, высившийся на прежнем месте, доказывал, что они не заблудились. Мария, ориентируясь по холму, нашла место, где находился склад продовольствия, опустилась на колени и стала разгребать песок. Пётр начал помогать ей, потом бросил и пошёл к порталу. Он ожидал увидеть покосившуюся, занесённую до половины песком раму, но увидел только песок. Обращённый к морю склон холма сполз, подмытый водой, и похоронил портал под тоннами грунта. Это было уже слишком, и Пётр сорвался. С криком он бросился рыть песок руками и яростно копал, пока не в палец не вонзилось что-то острое. Боль отрезвила тоннельщика. Он сел и, посасывая раненый палец, попытался мыслить рационально. Портал недоступен. Или бесполезен, если туннель схлопнулся под напором смешанной с песком воды. Но другого пути на Землю у них нет. Значит, надо копать. Но не руками... На краю поля зрения мелькнуло что-то оранжевое. Пётр повернул голову и увидел пирата, тащившего оранжевый мячик. Чуть поодаль его собратья волокли обломок пластиковой столешницы. Пётр поднялся и последовал за ними. Подмывало просто схватить обломок, стряхнуть пиратов и вернуться копать. Но не хотелось проверять на собственной шкуре крепость их клешней. Лучше подождать, пока они дотащат добычу до места, и тихо её умыкнуть. Вскоре пираты достигли цели. Недалеко от берега высилась груда хлама явно земного происхождения. Пираты бросил возле неё добычу и повернули назад, давая дорогу другим добытчикам. Пётр остановился в нерешительности - слишком уж много пиратов копошилось возле кучи. Вот ещё двое подкатили прямо к обломку какой-то цилиндр. Пётр присмотрелся и узнал пивную банку. Жажда придала решительности. Пётр бросился к куче, схватил банку и отскочил назад, готовый защищать добычу. Не пришлось - пираты никак не отреагировали на похищение. Пётр вскрыл банку, выпил в два глотка и бросил обратно в груду. Тоннельщик терпеть не мог пива, но не сегодня. Он начал медленно обходить кучу, высматривая другие банки. Банка обнаружилась с другой стороны кучи. Пётр присел на корточки, выдернул её - груда шевельнулась, что-то покатилось на тоннельщика сверху, он отпрянул и плюхнулся на зад. Хламопад прекратился, Пётр хотел подняться, но почувствовал, что на него смотрят. Тоннельщик осторожно повернул голову. Метрах в двух от него, в заполненной водой выемке полулежал, опираясь на передние конечности, карани. Перед ним стояла кучка державших разные предметы пиратов. И все они - и карани, и пираты внимательно смотрели на Петра. Тоннельщик, стараясь не шевелиться, повёл глазами по сторонам - остальные пираты тоже бросили дела и глядели на него, пощёлкивая клешнями. Петра охватил страх. Первобытный ужас лысой обезьянки, встретившей в саванне льва. Карани не был похож на льва. Голое, грузное туловище, влажно поблёскивающее на солнце. Щупальца, венчиком расположенные вокруг рта. Передние конечности, похожие на ласты, изгибающиеся под тяжестью тела. Он явно не мог ни броситься, ни загрызть. Однако какая-то древняя атавистическая часть мозга вопила об исходящей от карани смертельной опасности. Хотелось броситься наутёк, но доносящееся со всех сторон легкое пощёлкивание лишало воли и способности двигаться.
Пётр не знал, сколько просидел в оцепенении, пока карани не отвёл взгляд. Пираты тут же засуетились, потащили хозяину предметы из груды. Тот брал их щупальцами, крутил перед глазами, совал в рот, прикладывал один к другому, некоторые швырял в сторону, остальные раскладывал по кучкам. Пётр выдохнул и начал потихоньку менять положение. Опёрся на руку. Подтянул согнутые ноги. Встал на колени. Отодвинулся от груды. Повернулся лицом к карани. Наклонился вперёд. Начал медленно подниматься... - Ах ты ктулх поганый! - раздалось сзади, и мимо тоннельщика пролетела, блеснув на солнце, консервная банка. Пётр рухнул обратно на колени, и, проклиная незаметно подошедшую Марию, в ужасе смотрел на карани. Тот ловко поймал банку свободными щупальцами, мельком взглянул на неё и швырнул обратно. Мария, закрываясь, уронила на песок ещё несколько банок, которые прижимала к груди, и, охнув, плюхнулась задом на песок. Пара пиратов двинулись к ней, но карани издал еле слышный свистящий звук, и они остановились. В душе Петра блеснула отчаянная надежда: - Не трогай его! - крикнул он Марии, лихорадочно пытаясь понять, что делать дальше. Алекс и Елена были абсолютно уверены, что разум на Даре есть. Они умные, они должны быть правы. Пусть не динозаврия, пусть не пираты, не важно. Главное - разумное существо никогда не бросит брата по разуму в беде, как бы ни различались их биология и культура. В этом смысле карани гораздо лучше. Куда проще договориться с тюленем, чем с секвойей или муравейником. Как там говорил Генри: "нас интересуют только такие же как мы"? Пётр лёг на живот, опираясь на локти. Правда ведь мы очень похожи? А похожие разумные существа обязательно найдут общий язык. Понять бы какой. Математика не подходит, но должно же быть что-то ещё? Язык танца, язык жестов? Пётр представил, как они с Марией исполняют перед карани балетный номер с пантомимой и нервно хихикнул. Затем пошевелил растопыренными пальцами около рта. Карани перевёл взгляд на него. Пётр, продолжая шевелить пальцами, напряжённо улыбался, пытаясь вспомнить всё, что слышал о способах налаживания контакта. Вспоминался всякий вздор. "Доверительно прикоснуться" - но карани, похоже, одиночки. Одиночки не любят прикосновений. Воспримет дружеский жест как покушение, свистнет пиратам... Пётр поёжился. "Обращаться по имени" - жаль, карани не представился. Да и вообще, есть ли у них звуковая речь? Недаром говорят "нем как рыба". Карани, конечно, не рыбы, но всё равно морские обитатели. Может и общаются при помощи ультразвука, но толку с этого... Карани, похоже, надоело смотреть на Петра, и он потянулся к лежащим перед ним предметам. Пираты тоже зашевелились и, как показалось тоннельщику, медленно двинулись в его сторону. Остатки пива вышли из Петра с холодным потом. Он захрипел, привлекая внимание карани, вытянул правую руку вперёд и, кривя лицо в истеричной улыбке, начал пальцем рисовать на мокром песке чертёж теоремы Пифагора.