Аннотация: Рассказ-миниатюра, частично включенный в роман "Мой Аэр"
Время
...Он шел сквозь ночь. Все шел и шел, и улицы послушно стелились ему под ноги. Фонари окрашивали темноту в дрожащий красный цвет. Ему казалось, он идет между рядами зажженных свечей. Шел, наслаждаясь каждым шагом, тихим шорохом подошв о камень, шелестом одежды, дуновением прохладного ветерка в волосах. Наслаждаясь и молясь, чтоб это продлилось подольше.
Ему нравилось думать, что не он выбирает глухие места, а люди избегают его. Оттягивая карман, где-то там, у тела, все тикали неумолимые часы. Они одни знали, сколько минут одиночества ему еще осталось; он - не хотел.
Он замедлил шаг - чересчур быстро, слишком быстро, так ноги скоро принесут его к концу! Сколько минут истечет, прежде чем вплотную подвинется порог и остановит, как коня на полном скаку?
Нельзя опаздывать. Время, убавь шагу, ну пожалуйста! Пройдемся лучше вместе, куда бежать? Смотри, какая чудесная ночь!..
Скамейки, озаренные красным свечным светом, медленно двигались назад. Кто-то одинокий, такой же, как он сам, шел между ними навстречу.
- Доброй ночи.
Улыбка.
- Доброй ночи, - говорит он странно, с неуловимым акцентом. Кажется, он грустен. Почему бы, в такую погоду?
- Да, ты прав. Погода действительно прекрасная. Жаль, что тебе в другую сторону, побыли бы вместе.
Не хочу вытаскивать часы, смотреть в их укоряющий глаз, рассчитывать, сколько минут мне осталось, сколько шагов прочь с не мною намеченного пути может в эти минуты уместиться! Время, время, куда спешишь? Ты, наверное, и само уже устало! Остановись, взгляни, как здесь хорошо!
Он сделал шаг в обратном направлении. Сразу и сладко, и страшно знать, что отдаляешься от неизбежного порога, твердого, как скала.
- Иногда устаешь... быть все время один, - услышал он. Спутник казался красновато-черной тенью, на свету была только улыбка на узком лице. Грустная улыбка.
- Я понимаю. Ты один... один... и чувствуешь себя старым призраком, которого живые разучились видеть.
- Хорошо, что ты еще не разучился. Значит, я еще не совсем...
Тишина. Шаги в унисон.
- Я думал, такие, как ты, не умеют плакать.
Белая кожа. Тень надвинутой шляпы сочится влагой.
- Да. Я тоже думал.
Фонари помаргивают, на них оседают капли. Да и не только на них. Шаги, шаги - и все не в ту сторону.
- Старый призрак... - сказал он своим странным голосом. - А ведь верно сказано. Такой я и есть.
- Какой твой родной язык?
Он назвал.
- Давно мертвый язык, - грустно. - И государства этого уже нет.
- Да. А я вот остался.
Часы отбивают свой вечный марш. Их, как сердце, слышно уже через пальто. Без злости, без сарказма, с искренним глухим беспокойством за его судьбу они предупреждают: мало, мало, исчезающе мало времени!
И он перестал на них злиться. И почти нежно погладил по карману рукой.
- Спасибо...
- Что?.. - оборачивается спутник.
- Спасибо за компанию. Мне пора... домой.
Он пожал плечами.
- Жаль. Хорошо гулять в эту прекрасную ночь.
- Когда-нибудь пройдемся вместе, - тихо. - Я вернусь сюда, обязательно. Ты будешь ждать?
- Ты уйдешь домой. Я уйду дальше. У меня нет дома.
- Я тоже, наверно, так хотел бы...
Молчание. Никого нет. А часы... а на часах...
Слезы. Их легко отличить от дождя и капелек тумана. Они горячи.
Время!!! Время, послушай меня, остановись!! Неужели ты не понимаешь, я не хочу туда, за порог, хочу здесь, еще немного, немножечко! Время!.. ну пожалуйста...
А, ладно. Забудем.
У него было еще несколько минут, чтобы дойти до дома шагом. Не бежать. Он не позволит такого унижения. Дойти.
Ночные улицы, фонари, туман, мокрые деревья, пахнет влагой и зеленью, в темноте прячутся дома, домики, развалюхи, старинные особняки, асфальт, выщербленный, как брусчатка; где-то одиноко цокают копыта; в непогожее небо взносятся гордые шпили. Он идет. Ему хорошо. Часы подсказывают: у него есть еще чуть-чуть.
Часы улыбаются.
Он идет. Очень долго, пора бы устать. Но какая тут усталость, когда ночь так прекрасна! Здесь идет дождь и висит легкий туман; где-то, может, снег или звезды. Когда-нибудь он обязательно туда наведается.
В его кармане тихо и незаметно остановилось маленькое механическое сердечко. Он вытащил смолкшие часы, провел пальцем по крышке - и опустил обратно в карман. Он их так и не выбросил, хоть им и нечего было больше показывать.
Время присело на самый высокий из полукруглых сводов, простерев над ним широкие крылья. Оно вдруг подумало, что и правда устало, и теперь мечтательно смотрело в небо.
А в доме, за каменным порогом, все ждали, ждали...