Branch (англ.) - ветвь, ответвление. В некоторых значениях - филогенетический или таксономический ранг: от "царства" до "породы"

Англо-китайский мопс смотрел настороженно. Собственно, ему даже было что подозревать и чего опасаться, но он-то этого не знал!

Во взгляде хозяйки, отроковицы лет тринадцати, тоже понемногу проступало недоумение. Спохватившись, Виктор улыбнулся как мог широко и, присев, несколько раз провел ладонью над загривком песика, издавая положенные в таких случаях умиленно-воркующие звуки. Для девочки этого оказалось вполне достаточно, она тут же расцвела ответной улыбкой, а вот мопс не поверил: ему-то было известно, что рука его не коснулась.

Девочка с собакой остались за спиной, но Виктору никак не удавалось выкинуть их из памяти. Просто потому, что не пройдешь ведь по улице с закрытыми глазами, а при каждом втором из встречных - бобтейл, эрдель, бульдог, уиппетт... колли, колли, колли... опять англо-китайский мопс ("пекинесом", как давно уже повелось, Виктор его называть не мог: пусть англофилы делают вид, будто это орудие оккупации прибыло из Пекина само по себе, а не через Лондон)... И всем улыбайся, иначе вызовешь подозрение. А сегодня нельзя.

Потом он увидел боксера, и это чуть не сломало его: надо же унизить благородного немецкого булленбейцера, переименовав его в честь позорнейшего из видов спорта! Но сумел улыбнуться и псу, и хозяину.

Удивления достойно, сколь многие не видят: когда государыня выходит на прогулку, окруженная сворой корги, когда наследник позирует для лицейской голограммы с пекинесом на коленях, когда младшая цесаревна учится ходить, держась за шерсть колли - то через считанные десятилетия все заканчивается конституцией и госдумой. А потом и чай приходит вместо сбитня, футбол вместо лапты, а пресловутый бокс вместо... нет, стеночные бои все же пережиток язычества, но вот мензур, славное состязание буршей...

Виктор машинально потер левую щеку. Его студенческое прозвище было "Шнауцер", бороду он отпустил еще в Хайдельберге, на шестом семестре, исключительно чтобы скрыть мензурные шрамы. Постоянно корил себя за такую уступку общественному мнению, но не ради карьеры же, для святой цели!

И ведь даже известно, когда все это началось. В далеком 1873, когда государь на медвежьей охоте впервые опробовал пару мастиффов, подарок лорда Грея - и заключил, что они будто бы превосходят меделянов.

Ну и где теперь меделянская порода, краса и гордость отечественного собаководства? Где осененные вековой традицией профессии "доезжачий", "ловчий", "выжлятник", "стаёшник"? Где понимание того, что собака - слуга, а не, прости Господи, компаньон, что место ей на псарне или во дворе, но уж никак не в доме, а тем паче не рядом с ребенком?

Там же, где лапта со сбитнем. И брак как церковное таинство, а не гражданское состояние. И...

Бойтесь британцев, дары приносящих.

Не так-то и давно это случилось, до сих пор живы современники. Хотя бы академик Морозов: по сей день в здравом уме и твердой памяти, а в ту пору был уже гимназистом, многое понимал.

Что ж, сегодня появится шанс предотвратить катастрофу. То есть не сегодня, а...

Сейчас "Императорское и королевское общество хронодайвинга" (он скрипнул зубами) официально было закрыто, но привратник, увидев Виктора через блиндированное стекло, предупредительно распахнул перед ним боковой вход.

Его ждали. Но дело было настолько важное, что в нем недопустимо положиться на узнавание в лицо, тем более на предъявление документов: трижды, перед каждой из окованных железом дверей, к Виктору придвигался военный собаковод с бладхаундом на поводке - и, козырнув, отшагивал в сторону после того, как пес, втянув носом воздух, равнодушно отворачивался.

Нюхайте, нюхайте. Это не загримированный под меня шпион, а сам я и есть, Виктор Разволодин, который сегодня станет первым хронодайвером. На вашу беду.

Что только сегодня - тоже позорище, если вдуматься. Всё звенья одной цепи: ведь еще в прошлом веке были ясны наметки, как проложить путь через хронос... а вот лишь сейчас к этому подступились. В космос же до сих пор не вышли.

Последняя дверь. За ней военным уже не место, только ученым и техникам.

- Господин Разволодин! - прочувствованно начал престарелый академик.

Напутственной речи было не избежать. Виктор с должным почтением слушал, украдкой косясь на хронокапсулу. Говорите-говорите, Николай Александрович, вы ни в чем не виновны, вы тоже жертва. Жаль, что не удалось убедить вас выбрать в качестве точки "нуль" январь семьдесят третьего, но и реально выбранная точка, 01.03.1881, тоже недалеко отстоит от развилки. Можно успеть. Особенно если план продуман до мелочей.

И когда капсула вернется - мы все увидим дивный новый мир. Свободный от оккупации. Мир, в котором эталоном служебной породы станут шнауцеры, вольфшпицы, ротвайльские или ульмские догге, пинчеры герра Добермана - и, конечно, меделяны. Причем все они будут знать положенное им место.

Мир, в котором наука, искусство и общественное устройство сделают небывалый шаг вперед.

Счастливый мир тысяча девятьсот сорок третьего года.