Панченко Ростислав Юрьевич : другие произведения.

Три четверти мёртвого смысла

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первый сборник стихов...

  

Ростислав Панченко

ТРИ ЧЕТВЕРТИ МЁРТВОГО СМЫСЛА

Стихи

0x01 graphic

ВЯТКА - 2014 год.

  
  
   ББК 84 Р 1-5
   П 16
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Панченко Р.Ю.
   Первый сборник молодого поэта объявляет явление его в современной русской художественной литературе. Читатели увидят взгляд на мир, впечатления о мире, рассказанные в стихах и прозе...
  
  
  

Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ

и Союза российских писателей.

  
  
  
  
  
  
  
   ISBN 5-86173-031-8
  
  

No Ростислав Юрьевич Панченко

   Пара шуточных шагов над горизонтом
  
   Я не прошу меня понять,
   Я сам себя не понимаю.
   Чего ты ищешь? Что узнать?
   Я сам себя всего не знаю.
   Я вне пределов, вне оград,
   Подумай, ты поймёшь наверно
   Лишь малость. Я не буду рад
   Чему-то, где всё неизменно.
   Есть что-то, что на дне всего,
   Ну да какое же нам дело...
   Чья искра в небе пролетела,
   Что от неё на дно легло...
   Увидь же, в этом есть причастность.
   Чей разум чертит горизонт,
   И светом вносит в что-то ясность,
   Над кем-то раскрывая зонт.
   Да под зонтом порой уютно,
   Им мир внутри определён,
   Но возникает мысль попутно,
   Вдруг, почему так шаток он.
   С наружи дует чей-то ветер,
   Но как с наружи? Всё внутри!
   Тут тихий мир, он прост и светел...
   Стоп! За пределы загляни.
   Придуманное дно зонта
   Вдруг провалилось в никуда,
   Кому-то страшно, кто-то воет,
   И кто-то новый зонт раскроет,
   что за беда?
   Ты видишь, нами круг очерчен,
   Но не пугайся, за круги
   Чуть-чуть протянутой руки,
   И ты за ним, и он развенчан.
  
   Мы кто-то, где-то, как-то, в чём?
   Пусть странники от слова странность,
   И клонит нас порой усталость,
   Приходим в мир, куда уйдём?
   Мы жизнью называем это,
   Всего делов, не знаем что,
   Кто убегает в бред от бреда,
   Кто чертит всё в добро и зло...
   Какая разница, по сути,
   Вот ты и я, и все они...
   И кто-то скажет громко: "Люди",
   А кто-то выдохнет: "Огни".
   Мы можем вне и внутрь прыгать
   Сцепив всё это в странном я,
   Пределов рамки мыслью двигать,
   И знать лишь можем ни......
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Что такое дорога назад,
   Для таких, как я?..
   Оборотом взгляд в закат,
   Впереди заря...
   Между дней, между времён
   Позабытых смыслов ветра...
   Я, как будь-то, снова влюблён,
   Замечаю ещё с утра.
   Я, как будь-то, снова несусь
   По степи, над ковылью блик,
   А твоя занебесная грусть,
   Просто небу прощальный крик...
  
   И опять, ни дороги назад,
   Впереди заокраинный мир...
   Твой, мне в спину, печальный взгляд,
   И я шагом его сотворил...
   По пути, между слов в ветра,
   На костры за обочиной дней,
   Для меня - это лишь игра,
   Для тебя - это мир идей...
   Я брожу, сотворяя что?
   И опять по обочинам пыль...
   Это так. Впереди зато,
   Зарябит, заиграет ковыль.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Игривости свалившихся пределов
  
   Пустой телефонный звонок
   Чёрно-белого сна.
   Так не бывает.  
   Простой чуть заметный щелчок
   Эхом нагнавшего дна
   Улыбкой играет.
   И уходить не спеша,
   До фразы: "Всё глупый обман..."
   Опять только нить,
   С которой сорвалась душа
   И врозь понеслась в чужой балаган.
   Опять только нить...
   Опять не дойти до черты,
   Где крылья очертят
   Над горизонтами дали.
   И вертит куда чужой балаган суеты?
   А мой тут не встретят...
   Его никогда тут не ждали. 
  
   Ну что?..
   Игривости смыслом улыбки
   Пёстрым эхом бродячего дна,
   Как тот, чёрно-белый, сонный,
   Такой небывалый и зыбкий,
   Сводящий меня с ума
   Пустой звонок телефонный.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Amor a posteriori
  
   Похмелье. Чужая девушка в моей кровати.
   Не ты. Ты бросила меня четыре дня назад.
   Нет, пять. Я пил; таблетки кстати...
   Я валидол дня три подряд
   глотал...
   Эмоции глотать не в силах был...
   Блевал эмоциями вправо, влево,
   Но про себя, внутри. С наружи стыл,
   Спокоен, тих неправомерно смело.
  
   На день четвёртый всё пошло назад...
   Да извращенье -
   труп любви приковывать к себе цепями,
   С собой таскать, впадать в азарт,
   Смотря, как разложенье жрёт его детали,
   Черты берёт, их искажая ложью,
   Её там не было для нас двоих...
   И вот лежу с другой, и пальцы дрожью
   Выводят этот странный стих...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Homo Bahus
  

Бухалово, как экзистенциальная парадигма,

на фоне деструкции телеологии, в константе безвременья...

  
   Не говорите мне ничего,
   Несказанного мне уже достаточно.
   И даже взгляда одного
   Не надо, будет слишком красочно...
   Со взгляда... да кого угодно,
   Со взгляда строить новый мир,
   Нет, я один, себе, свободно,
   Сквозь ночи пьяные чужих квартир,
   Сквозь ночи пьяные чужих кроватей,
   Сквозь простыни чужие, и родной стакан...
   Я сам себе тут первооткрыватель,
   Я сам его построю, пусть я пьян,
   Пусть заворожен я игрой бутылок,
   И флиртом грубым продавщицы из ларька,
   Пусть даже я не в меру с ними пылок,
   Пусть не привык я сними свысока,
   Хотя читаю им порой Шекспира,
   Да всё одно шестьдесят шестой сонет,
   И у дверей кабацкого сортира,
   Какая разница, вам, кем согрет...
   И из ночей, не в меру пьяных,
   В которые отправился я сам,
   Путём надежд и мыслей рваных,
   Из мира, рухнувшего в мой стакан,
   Какая разница, вам, кем я выйду,
   Вам даже прежний я с другой был стороны,
   И это, нет, не мне, да и не вам в обиду,
   Нет смысла в поиске хоть чьей-нибудь вины.
   Ну а потом, когда-нибудь, я протрезвею,
   Пусть будет поздно, да когда-нибудь,
   Я, усмехнувшись, трезво прокляну эту затею
   И вновь отправлюсь в этот пьяный путь...
  
  
  
  
   ?
  
  
   ***
   Я не люблю пышно обставленных заведений,
   В которых, маски нацепив, влюблённые сидят,
   Где мысли пошлости, желают извинений,
   Где полушепотом неправду говорят.
   Мне не уютно в этой показухе,
   Мне лучше в постсоветский общепит,
   Где плавают, порою, в пиве мухи,
   И за столом соседним, кто-то спит,
   Где молодые гопники бухают пиво,
   И толстых старых женщин пруд пруди,
   Которых, брезгуя, проходят мимо,
   Сто лет как пьяные, простые мужики,
   Которые пришли сюда, чтоб водки
   Грамм сто иль двести выпить натощак,
   И где девицы раскоряченной походки
   Улыбки дарят всем за просто так...
   Где можно посидеть со старыми друзьями,
   Где можно говорить о ерунде...
   Всё главное друг другу мы давно сказали,
   Остались лишь детали: кто, чего там, где...
   Здесь проще вырваться из мира фальши,
   Здесь главное, лишь не упасть в стакан,
   Здесь можно всё послать куда подальше,
   Сквозь ощущенье, что порядком пьян.
   И можно очень тонко, непредвзято,
   Увидеть следующий свой шаг,
   Если захочется... если не надо,
   Здесь можно всё оставить так.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Скукин сын

   Мой Комнатный Бог устал... Скука. Он выстрелил себе в висок, совсем позабыв, что бессмертен... Забывчивость Комнатного Бога - вот горькая правда, ведущая в никуда...
   Никуда: весна в бетонной коробке, четыре стены и потолок, бешеное изучение лабиринта трещинок на потолке... бессмыслица, бред... Комнатный Бог давал смысл трещинкам, тени играли в этом мире в свои причудливые игры... Забавное представление, но Комнатный Бог устал, - эта чёртова скука забавных представлений...
   Антракт! Комнатный Бог выстрелил себе в висок. Настолько свободный, что позволил себе забыть о своём бессмертии; злобная игра правды, приведшая в никуда...
   Он очнулся. Антракт кончился, лабиринт трещинок на потолке ожил играми теней.
   - Ах если бы мозги, эта каша из плоти и крови на стене, были мной... Да, тогда всё было бы кончено, и как бы это было прекрасно... По ту сторону безразличия...
   Но антракт кончился, вернув всё в дикую пляску теней. Пляшущий над пустотой Комнатный Бог усмехнулся...
   - Опять возвращение... Здравствуй, бетонная коробка...
   - Туфли для пляски над пустотой стали натирать тебе душу... Надо выйти туда. За неё. Там весна, грязища и слякоть. Игривые тени найдут там новую сцену...
   Карманное одиночество - основа инвентаря Комнатного Бога, идущего гулять в весну.
   - Наряду с прочими мелочами, главное взять с собой карманное одиночество и идти гулять босиком. Пляска над пустотой... Зачем эти туфли так натёрли душу?
   Прочие мелочи: исписанные карандаши - сколько линий, стихов, нот, зарисовок страданий и радости вы вывели... Излом прямой рождает мир... Излом прямой рождает линию бёдер, губ, груди...Как прекрасны изломы прямой, прямой ведущей, уводящей течение мысли по ней, сквозь сумерки ночей и дней... Без дней и без ночей излом рождает мир. Вот бог прекрасного - излом прямой! Стой. Излом рождает моя природа. Моя природа - бог прекрасного, ведущая карандаш прямой в излом.
   Губная гармошка Комнатного Бога, да, она позволяет держать карманное одиночество, склонное к побегам, в кармане, когда тащит его по разным компаниям: сегодня мурка, завтра блюз... и мысль о насущном...
   О насущном: да мысль о насущном - какому напитку подарить этот вечер, а возможно и большую часть ночи...
   Будет возвращение назад в бетонную коробку, но когда? В общем-то, какая разница? Записка на двери: "Комнатный Бог ушёл гулять в весну. Между двумя краями безделья валяется его пьяное тело, над которым, обнаглев, склонилось карманное одиночество, покинувшее своё законное место. При виде этого прошу загнать одиночество назад, его дребезжащие россказни ещё не приносили никому облегчений".
   На пороге Комнатный Бог что-то вспомнил. Фраза: "Прогулка длинной в три сигареты", машинально всплыла, сунув пачку и зажигалку в карман... Забавная привычка - мерить путь куревом.
   - Теперь вроде всё. Здравствуй, весна, я пришёл в тебя гулять, можешь заляпать меня грязью и вымочить мне ноги. Мне плевать, но если солнечным светом, или светом замызганного фонаря подаришь сцену моей, вечно актёрствующей свите теней, я, пожалуй, не буду против.
   Лужи чавкают под ногами, вокруг, как некогда, многозначительно и незамысловато, сказал один приятель Комнатного бога: "Говна преют"...
   Первая сигарета: "Днём вчерашним, потерявшимся в туши, размазанной по её лицу, в её истерике, в выяснениях кто и с кем трахнулся... На хер всё это! Днём вчерашним не жил, даже вчера, мелькнуло в безразличие, в пляску над пустотой...
   Вот теперь отдохнуть. Душа отдохнёт от тесных туфель и пляски. Босиком идёт, одетая и обутая, и курящая, и харкающая во все стороны... Босиком отдохнёт от пляски"...
   Некоторая определенность:
   - Привет, чуваки... Чё там... Как...
   Короткие реплики, по привычке сказавшие старым друзьям много, перед тем, как они отправились за пивом...
   Привычки сплетения пьяных смыслов, смыслов пьяного, всё время расплывающегося, норовящего убежать, разбегающегося и удивительного цельного и сосредоточенного в игре бесконтекстного... Да, пьяным смыслам удастся сбежать. Так бывает всегда, когда все вырубятся, проснуться и протрезвеют.
   По первой бутылке пива... Потенциальные убийцы, мы добрые и пушистые, и пыль времени опадает в покое, глоток за глотком; скинув мешки с головами убитого времени, очнуться в мире, где грузы, упавшего на нас, перемещаются сами по себе или с помощью пивной отрыжки, не суть важно.
   Начало вечера. По второй...
   Комнатный Бог любил эту метаморфозу. Простое волшебство, одна бутылка пива обычно превращала его в что-то, несущееся со скоростью локомотива по тропе пустых бутылок и счетов за выпивку. Герой пьяных коллизий, коллекционер приключений в умат...
   Причина радости? Возможность скинуть мешок, полный конечностей убитого времени, среди которых ехидно притаилась жопа времени, в которой есть что-то бессмертное: сколько её ни убивай и ни клади в мешок со всем прочим, сколько ни вбивай в неё осиновый кол, сколько не забивай на неё ....й, в жопе времени всегда остаётся что-то живое и порой на убийцу, на героя, валиться оттуда говно времени и вот он уже весь в говне...
   Впрочем, я отвлёкся.
   Да, отвлечённость - здорово! Пусть, через какое-то время, мы взвалим эти мешки на плечи и поплетёмся дальше, а пока мы будем бухать...
   Несколькими часами ранее скука стреляла в висок комнатному богу... Гуляя в весне, он, само собой, взял её с собой и теперь мы потихоньку калечили её всё увеличивающейся кучей пустых бутылок. Отправились к девочкам, там она была убита окончательно... Не думаю, что она очень переживала по этому поводу. Она знает... Она всегда знает, что кто-нибудь обязательно подложит её мёртвое тело, незаметно и подло, да, кто-нибудь обязательно подложит её труп Комнатному Богу. Так было всегда. А потом Комнатный Бог вернётся в свою бетонную коробку, с ужасом обнаружит труп скуки возле себя, подумает: "Вот опять...". Да, он искусен в оживлении мертвецов подобного рода. Скоро она снова будет жива. И свободный Комнатный Бог позволит себе забыть о своём бессмертии. И скука снова родит сына, имя которому будет... Неважно, - в прошлый раз его звали Выстрел-В-Висок. А потом придёт горькая правда забывчивости Комнатного Бога...
   Но это будет потом, а пока он ушёл гулять в весну, и если вы увидите, что его карманное одиночество вылезло наружу и склонилось над ним, загоните эту тварь назад, и, возможно, Комнатный Бог подарит вам немного радости, а может грусти, или, по крайней мере, даст вам сигарету...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Обладатель головной боли не торопится остановиться,
   Невыносимая скука взята на вынос...
   ?Каким-то взглядом - нездешняя, не приютиться,
   И только сном, на ощупь, обрывистость поз...
   Не тех и не там...
   Перепрятанной далью
   Мой день убежит тишиной чьих-то слёз...
   Не тех и не там...
   Надоевшие тайны...
   Простая банальщина, глупый невроз...
  
   На вынос! Невыносимую скуку...
   Вот было бы... Понесли?
   Но в одиночестве некому на плечо руку,
   А чьи-то плечи и правда б спасли...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Укрыться в ночь.
   В такую пьяную, пьяную ночь
   И спрятаться и раствориться...
   прочь
   Ищи меня между двумя рассветами,
   Если устали две судьбы
   Сверять реальности с ответами
   В ночной бесцельности ходьбы.
   Если увидишь где-то рядом,
   наткнешься взглядом,
   И вот он я, какой бы ни был
   сколько бы ни выпил...
   Ты вспомни, я укрылся в ночь,
   Я спрятался, да дело ль в этом...
   Я не хочу, но ты в глаза пророчь,
   В чём блажь любви окольным бредом
   меня привела к тебе...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Моей Беатриче...
  
   "Земную жизнь, пройдя до половины,
   Я очутился в сумрачном лесу..."
   Данте Алигьери
  
  
   А впрочем, это был не лес, а дно канавы,
   А впрочем, и не рысь за мной гналась...
   И не было всего того, что было...
   И не неслись на встречу небесам,
   Я плюхнул в грязь лицо своё, как рыло,
   В разбросанный по дну канавы хлам.
   Меня терзали образы попоек,
   А в прочем, где-то между, в том и в этом,
   Пройдя между жильцов больничных коек,
   Я шёл куда... Я не дошёл до света...
   Его не будет. Я хотел, как раньше,
   Но и тебя не в силах возвратить,
   Не в силах не упасть с той грани фальши,
   И возвратиться к прежнему, любить...
   Уйти, очнуться, жизнь до половины...
   Земную, а земную ли теперь...
   Со всех сторон земля, стена из глины,
   И только сверху к небу дверь,
   Захлопнутая серо в неизбежность,
   Оторванная с плоскости времён,
   Где ветра по щекам простая нежность
   Не знала встреч, не видела имён,
   Не помнила страданий и мышлений,
   И отвратимо кончилась в тот миг,
   Когда струившиеся врозь потоки мнений,
   Убив во мне Вчера, родили крик...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Мне, глядя на тебя, так хочется кричать,
   Тебе в лицо, сквозь, в душу, по цепочке дальше...
   Укутавшись, обмолвиться, и замолчать,
   Не мямлить будь-то гимн в трёхдневном марше,
   Губами, ссохшимися лихорадкой в шаге,
   Шагающие, треснувшие, мямлящие губы,
   Целующие землю, после смерти в драке,
   Живые, как щенки, рожденные, где трубы
   и теплей ...
   и тёплая...
   Похлёбка сердобольной женщины из подъезда...
   Но нет... уводит... я не тот, и на тебя не вижу,
   Точней не глядя, по-другому как-то... нет места...
   На ощупь... нет, не так. Тот страх нащупать грыжу,
   Ощупывая душу. Душа на ощупь странна,
   Наигранна в тупой шершавости породы шрамов,
   Украшенная болью в поперечник главы угла,
   безгранна,
   безгранична...
   На ощупь всё верней, наверно без обманов,
   Но, глядя на тебя, мне хочется кричать
   под маской...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Мне светят звёзды чужой земли
Унылым светом заплаканных глаз.
Что же, они мне опять помогли
Вернуться из мира запутанных фраз.
Всё просто, где звёзды чужой земли,
Над тропами из давно увядшей листвы.
Они опять в эту даль завели,
Они лишь иллюзии, но не мертвы,
Они возвращают из мёртвых миров,
В единственный мой оставшийся мир,
Где тропы споют мне песни без слов,
Которых никто никогда не творил.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Осень со мной говорит на своём языке:
   Жёлтые листья и гроздья рябины в руке,
   Грязь на ботинках, в ладонь каплями дождь,
   С неба приветом первого снега дрожь...
   Осень со мной говорит на своём языке:
   Птицы еще к горизонту, там вдалеке,
   Серо-зелёным пруд у подножья холма...
   Я не искал, осень нашлась сама...
   Встретившись вдруг на обочинах троп,
   Ветром холодным вместо привета - озноб,
   И объяснила парою слов на своём языке,
   Куда идёт путь, исчезающий вдалеке...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Где ты бродил? Что случилось с тобою?
  
   1.
   Однажды, я шёл по первому снегу
   И встретил разбитого солнца светильник,
   И он говорил, заплакав невнятно,
   И слово прожгло незатейливо дырку...
   С тех пор я живу с дырявой душою...
   2.
   Однажды, я шёл по грязной тропинке,
   И встретил оборванных листьев движенье,
   Они в своём танце изорвали мне сердце,
   И вдаль улетели без памяти общей...
   С тех пор я брожу с изорванным сердцем...
   3.
   Однажды, мерно движеньем ступая,
   Зашёл я в дождливое, скользкое место,
   Где небо изгнало холодную воду...
   С тех пор она поселилась в глазах моих,
   И я иду, а она живёт там сама собой...
   4.
   Однажды, забрёл я в пристанище мёртвых,
   И встречен был мною нервный могильщик,
   В компании этой, играя словами...
   Но я уходил... Похоронены нервы.
   С тех пор я без нервов иду нестерпимо...
   5.
   Однажды, я нёсся лесистой аллеей,
   И падал безмысленно пух тополиный,
   И семя влетело в мой мысленный ветер,
   И корни пустило, всё в глубь прорастая,
   И ветви взвились, в кроне ветер запутав...
   С тех пор я несусь, в голове шелест листьев...
  
   Я существо... или просто остатки?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Десять сломанных солнц, десять выпитых лун,
   Колдовская печаль, на распутье валун...
   Всё опять начинать, я разбит, сокрушен,
   На витринах нагих честь поруганных жен,
   И ни слова, лишь смысл, обращен сам в себя,
   Тот что был, тот что есть у святого огня...
   Не забытое нет...
   Распроклятое да...
   И холодный рассвет,
   Всё пронзивший до дна.
   Вижу, снежная пыль,
   В землю вмята ковыль...
   В серых лужах глаза,
   В серых лужах огонь...
   Мчат в степи голоса
   Полумраком погонь...
   Десять сломанных солнц,
   Десять выпитых лун...
   Из разбитых оконц
   Голосит гамаюн...
   Что огонь не пожрал-
   Пеплом будет на век.
   Я во тьму вопрошал
   Зачем я человек?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Микрокосм макрокосма
  
   Я звёздная пыль, часть непостижимой вселенной.
Я звёздная пыль, прах сгоревших миров...
Я звёздная пыль, часть неизменной,
 Части ненужных, незримых основ.
Я звёздная пыль, был сгорающим в небе,
Рождённым от света и мрака, в дали...
Я звёздная пыль, часть меня даже в хлебе
И в каждой частичке гигантской земли...
Я вечен, я в землю уйду, я продолжусь,
И звёздами станет когда-то, звёздная пыль,
Пока же зовёт меня в бой моя должность,
Но примет меня мне родная степная ковыль...
Вернусь с нею в небо, в пожаре сгорая,
Землёю ли стану, иль частью воды,
Я звёздная пыль, этот мир продолжая
Я частью вселенной незримо свершаю труды...     
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   На голос флейты одинокой,
   На флейты одинокой голос,
   Ведут следы, не властен хронос,
   Над этой древнею дорогой.
   Судьба слепая то и дело встаёт,
   Встаёт судьба слепая то и дело,
   И по следам в пыли пройдя несмело
   Дорогой вековечною ведёт.
   И будут до скончания времён,
   Или до нового их безначалья,
   Дорогою идущего скитанья,
   Следы к следам без памяти имён.
   Пусть так, без них, мы по глазам,
   По искоркам, тем, что парят над пылью,
   Дороги между небылью и былью,
   Узнаем о друг друге, все поймём.
   И голос флейты одинокой,
   От одиночества избавит голос.
   В безвременьи не властен хронос
   И лишь следы, тропинкой ли, дорогой
   ведут...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   По имени Печаль...
  
   Ни звёзд, ни снега; застывшая грязь.
И не скажешь мне, как тебя зовут.
И печаль до души опять добралась.
Сколько ещё в безвозвратность уйдут?..
Может имя твоё просто - Печаль?
И внутри у тебя одна пустота,
И не стоило мне тебя замечать.
Всё ответы, вопросы, а может быть та?
Но ушла полумраком вечерним во тьму,
Точно так, как от туда пред этим пришла.
Мне ответ на вопрос не найти самому,
Отмахнуться, забыть, а может быть та?
Я потерян в вопросах, в загадках имён
И без повода знать хочу, что в тебе.
Ты ушла в безвозвратность забытых времён.
Ты - Печаль, лишь печаль ты оставила мне.          
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Рефренами бьёт, правде в глаза смотреть.
   Рефренами бьёт, а я отвечаю улыбкой...
   У правды глаз много порой,
   какие губами покрыть?
   У правды глаз много порой,
   какие зашить красной ниткой?
   Какие из них без ответов, одни оставить?
   Какие пройти, пробежать, не махнув рукой?
   Какими из них дух надежд обезглавить?
   С какими из них никогда не найти покой?
   У правды глаз много, я это точно знаю...
   Рефренами бьёт, так что же с того, я смотрел,
   У правды глаз много, и я другим оставляю...
   Я видел их, это чудо, что в них не сгорел,
   Что не утонул в них, так многие канули в лету,
   Что сил хватило свои, руками закрыть...
   Рефренами бьёт, будь-то всё призывает к ответу...
   Да мне, что с того, я просто хочу жить...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Пианист. Россия. 1995 год.
  
   Пианист, у тебя трясутся руки.
   Пианист, ты можешь теперь играть?
   Ноты смяты в клочки на полу, и звуки
   Не поднимут того, кто сел на кровать...
   У него лопнуло внутри что-то,
   Взглядом в стену, и нет ничего...
   В этой комнате, на полу листы и рвота,
   А в наружный мир запотело окно.
   Запустело в душе, да трясутся руки,
   В ванне лопнуло зеркало, отчего?
   Кто его знает, должно быть от скуки,
   Ведь в отражениях нет никого.
   Грязная комната, да ещё через месяц,
   Ещё через месяц, с разрывом в два дня
   Двое умрут, отлетят в череде околесиц,
   Без звуков музыки, под звуки дождя...
   В комнате, где протекла крыша,
   Мутной водой, на пыльный рояль,
   Где речь за стеной без мата неслышна...
   Их больше не будет...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Я снова покупаю две гвоздики,
   Как я устал, в обрушенной стране,
   Которая опять в надрывном крике...
   От правды в сторону, и в истину в вине...
   Как я устал, невыносимо это...
   Опять прожил, точнее выживал...
   И осень за окном, и к чёрту лето,
   И жить, зачем так жутко, кто бы знал?
   Но что, опять, смотреть на дно стаканов?
   Копить обманчивые планы на потом...
   Порой я думаю, за чередой самообманов,
   Не может быть, что мы для этого живём.
   Не может быть, я так устал за годы,
   Мне девятнадцать, скольких я похоронил,
   В земле и в памяти, кого-то в ноты...
   Я не стоял, но кто-то уходил,
   Бежал из мира, лишь бы прочь отсюда,
   Не знать, не видеть, прочь и навсегда.
   Бежал, хотя уже не верил в чудо,
   Не верил в большее, и в слово ерунда...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Мы и падающее небо

Посмотри, в памяти травинка,

сорванная на другом конце земли,

уже навсегда с тобой, запахом пряным...

...чистота непредвзятой наивности...

  
  
   Небо упало на землю, отражённое в глазах убитого человека...
   Небо присело на землю, в глазах двух влюблённых, смотрящих на звёзды...
   Как это было давно. И никто уже не помнит, что было раньше, упало оно, или присело? Но с тех пор оно осталось на земле. Или, во всяком случае, возвращается, время от времени. Но как важно то, как именно очутилось оно на земле в первый раз...
   После страшного, мёртвого падения в глаза убитого человека, как непривычно-радостно, было оказаться ему в глазах двух влюблённых, или... Какой ужас оно испытало, попав из глаз влюблённых в мёртвые глаза убитого, своей радостной синевой в мёртвое...
   Что у неба было раньше, смерть и ужас, или радость и любовь? Что чувствовало оно, когда одинокий поэт, первый раз пожелал поделиться с ним своей грустью и мечтой?
   Бесконечное множество раз небо падало на землю, в глаза человека, всегда по-разному. Но что было бы лучшим для него, не чувствовать, лёжа просто холодным, безжизненным отражением, одинаковой безразличностью, в глазах влюблённого и мёртвого... Или чувствовать... Чувствовать, кидаясь то в ужас и страдания, то в нежность и любовь.
   Пожалуй, во втором случае, оно должно бы давно обезуметь, или стать суровым и бесчувственным, или прийти к выводу о необходимости прекращения своего небесного или земного существования и...
   Но, нужно ли человеку бесстрастное, неживое отражение, не столь страшное для любящего, сколько...
   Да только представьте мёртвые глаза, устремлённые в небо... Небо, не трепещущее в этих глазах своей жизнью, говорящей тем, кто остался сквозь них, сквозь эти мёртвые глаза, не печальтесь, я упало в них, оторвавшись от любви в других глазах... Вы, оставшиеся! В этом мире есть любовь! Очнитесь, это не только мир смерти! Я падаю на эту землю, в бездонный окаём ваших глаз, в них бывает не только смерть, в них отражается и трепещет, и живёт бытие всего этого мира. Сколько раз свободный взгляд устремлялся сквозь тучи к солнцу, сколько раз созвездия рождали надежду у одиноких, потерявших путь в ночи. Да, вы смертны, но когда вы умираете, я падаю на землю, в ваши глаза, я живу в них, и память моя говорит мне, вот они, они эти когда-то любившие, надеявшиеся, устремлённые свободой своей в печаль или радость, безграничную череду чувств человека. Когда я падаю последний раз, в глаза очередного уходящего, я даю ему бесконечность. Бесконечность былого и будущего, бесконечность весёлой игры влюблённого взгляда, бесконечность сурового выбора, бесконечность свободы и всего того, что есть человеческое существо... Бесконечность непрерывной игры всего живого, всего, что есть жизнь. А жизнь есть всё. Всё кончается там, где кончается небо, а небо бесконечно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Если бы я вчера тебя поцеловал
   Каким бы мир в всём этом стал,
   Что новое бы в нас узнал
   О каждом вместе.
   Чем бы стал
   Вот этот день
   Если бы я тебя поцеловал.
   Пусть я устал...
   Всех этих встреч
   Немая речь.
   И я не стал
   И почему
   Тебя не целовал
   И в этот раз и каждый раз
   И вместо нас
   Сейчас
   ты и я
   и не про нас, а про меня
   тебя
   кого-то там ещё....
   Какая разница
   Всё в этом если бы
   Где были б вместе мы
   Или где-то ещё...
   Или как-то ещё...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Мне? Знать?
  
   Зачем мне знать про то,
                             что я другой,
И ты совсем другая,              
Мы этого не замечая,
В себе останемся собой...
Куда-то от мечты сбегая,
И в нынешнем не сберегая
Оставшееся от слепой                       
                              уверенности,       
Что должны быть вместе...  
Но чувству этому не хватит слов,
Хотя без слов мы понимаем,
Что друг от друга убегаем,
И от себя, от тех миров,
В которых мы...
В которые мы недобрались,
Должны быть там,
Но испугались...
Зачем мне знать про то,                             
что я другой...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Необходимость говорить
   Повисла в тишине,
   Мы начали глазами жить,
   Любовью, изнутри вовне...
   Но краткие мгновенья ускользали,
   Бросая в гулкую порочность слов,
   Оставленные нами дали,
   Отринутых, других миров...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Новые звуки.
  
   Я вдруг понял, что был не всегда...
   Что было до этого Меня?
   Я понял, что буду не всегда...
  
   Тебе хочется бессмертия?
   Нет, мне хочется любви...
  
   Как странно услышать сквозь мятые стены
   Шипящие звуки чего-то другого,
   И что это в крике меня молодого
   Так странно стучит, где сплетаются вены,
   В том месте, где сорваны тысячи криков,
   Валяются в лужах, не ставших потоком,
   Их горькая память, в ушедшем жестоком
   Уже не придёт отраженьями в бликах...
  
   Красиво в тумане искать невозможность,
   Того, что возможно там пребывает,
   Но этим иронию лишь вызывает,
   Уткнувшись, как в зеркало в странную ложность.
  
   С разбегу, опомниться вдруг беспричинно...
   Чем будет тебе этот завтрашний вечер,
   Который пока ещё всем обесцвечен,
   Кто скрасит его? Впрочем, это наивно...
  
   Залитое чем-то, да как под копирку!
   Одно на другое уж слишком похоже...
   Все, слишком, ещё и вот холод по коже...
   Бежать что ли вслед сбежавшему цирку,
   Как мило, но хватит, набегался вроде,
   И смысл то бежать, слишком старая сказка,
   И как я сказал, вроде жизни раскраска,
   Где те же цвета, что в палитре в природе...
   Во всём этом мире бесцветное завтра...
   И что тут печального, в туже палитру,
   Раскрасить там что-нибудь, хоть по поллитру,
   Молчать, закурить, по дороге из бара,
   Прийти в этот странный, какой-то свой домик,
   Расставшись с нею всего в двух кварталах,
   И с кем-то еще вереницей вокзалов,
   Портреты их где-то... Да вот, подоконник...
   И всё как обычно, настолько, что страшно
   Уткнуться глазами в бегущее время,
   Всего-то часы, эти стрелки отмеря,
   Куда приведут, впрочем, это неважно...
  
   Как странно услышать сквозь прежние стены
   В упор, эти новые звуки...
   Застыло!
   Чуть позже, всё тоже, да уже было.
   Оборванно...
   В месте, где сплетаются вены.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Опять чья-то ложь привела ко мне грусть,
   На пороге, оставив следы,
   И не знаю теперь, когда снова очнусь,
   И подумаю, может быть, ты...
   Хотя взгляды назад, в толпы прожитых дней,
   Остановят вновь жалкий порыв.
   Я останусь для всех, лишь чуть-чуть холодней,
   Все начала новые скрыв,
   Что бы до них ни одна ваша тень,
   Никогда больше не добралась.
   И я буду один встречать новый день,
   Солнцу радуясь, глупо смеясь.
   И придёт новый день, и развеет всё то,
   Что кружилось, как пыльная взвесь,
   Но при взгляде во внутрь омрачиться лицо,
   Я пойму, что следы ещё здесь...
   Ну и пусть, зато дальше они
   Не потянутся снова за мной.
   Меня вылечат ночью неба огни
   И общение с тишиной...
   В тишине я найду себе новый приют,
   Не заботясь о глупых словах,
   И я буду обрадован всем, кто найдут,
   Кто разыщет меня в моих снах...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Похищенное и подаренное шепотом
  
   И шепотом на ухо, пусть другая
   Несла мне новое, открытое во мне,
   Тем шепотом, тебя чего лишая...
   Мы не останемся теперь наедине.
   Теперь, где ты и я, чуть-чуть, но будет,
   Твоим молчаньем, шепотом ее...
   И у тебя тот шепот, что сворует,
   Если скажу тебе, что это не твоё,
   Что это есть во мне, но то другая,
   Мне подарила это для меня,
   Я пронесу сквозь годы это, сберегая,
   Тем шепотом навечно сохраня...
   Пусть в нём не будет нас двоих,
   Но где-то можно без тебя остаться,
   Не для себя пусть, для других,
   Я не хочу за это извиняться...
   И, если бы я мог, всего себя отдал,
   До каждой части, всё тебе, но это...
   Тот шепот, открывая, что-то взял,
   Похитил что-то, не найдя ответа,
   Оставил во мне след, идти последу
   Я не смогу, пусть даже захочу.
   Я твой. Не весь. Ночному бреду,
   Я имя не твоё уже кричу...
   То мне в вину, тебе в вину, другой ли...
   Какая разница, всё есть, как есть.
   Я не хотел ничьей, даже минутной, боли,
   И не хотел ничью тревожить месть...
   В холодную жестокость страсть ничью
   Я не хотел нечаянно обратить...
   Не знаю, и зачем всё это говорю...
   Слова... а надо с этим как-то жить...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Я больше не верю в любовь,
   Не в смысле, что верю меньше,
   Где там! Не будет слов, где вновь...
   Другой? Больше внутренне, чем внешне.
   Неужели уже никогда...
   Да, знаю, бывало раньше,
   А, в общем, там где-то тогда
   Больше мерзости, больше фальши...
   Но это не столь уж важно,
   Не каплями вылилось море.
   Вещественно, глупо, бумажно...
   И вроде бы вместе, не в ссоре.
   И вроде бы смысл то не в этом,
   Где ложь недостойна упрёка.
   Двоих в отраженье раздетом,
   И правда не столь уж жестока.
   Да, разумом и любить не пытался,
   Но чувства уже не могут,
   И ладно бы обознался,
   Но "ладно бы" не помогут...
   Вера? Чего нет, того нет.
   Любовь? А была ли когда-то?
   Есть двое, и новый рассвет,
   Рассвет, как начало заката...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Два двадцать
  
   Ей одиноко, быть может, очень,
А может, нет...
А у меня два двадцать ночи...
И полный бред...
А я не тот уж вроде...
Писать херню...
Но нет, могу ещё...
Еще храню...
Такой погоде...
Не пожелать...
Два двадцать ночи.
Молчать. Молчать.
Но что за этим?
Слова, слова...
Когда-то двое...
                 теперь...
                         едва...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Что делал дождь?

   - Что делал дождь?
   - Шёл...
   - А ты?
   - Я тоже шёл...
   - И?
   - Дождь кончился...
   - А ты?
   - А я пришёл...
  
   Всей этой глупой искренности не было бы конца...
   Как будь-то бы дождь не шёл, но вот же я - весь мокрый... Ну да, и ей бы не было бы конца, если бы я пришёл. Но даже дождь уже кончился, а я так и не пришёл.
   Казалось бы, что такого, высасывать истории из пальца? Но я ведь так и не пришёл, но если бы... И ведь хочется прийти куда-то! Но ведь, опять же, дождь идёт, а я так и не шёл никуда, а он и не кончался. Но... вопреки... и моё пальто мокрое: висит на вешалке. А я уже не знаю, ходил ли я куда-нибудь? Видимо да. Но почему так никуда и не пришёл?
  
   Собака делает умней. Пёс просто посапывает, свернувшись у моей подушки. Что ещё остаётся? Ведь дождь идет. И осень. И холодно. И ночь уже.
  
   К чему эти вопросы, когда даже не знаешь, куда бы хотелось прийти... Да и неважно куда. Просто куда-нибудь... К той глупой искренности вопроса: "Что делал дождь?"
   Вот пришёл бы я и рассказал бы тебе, что он шёл, и я тоже шёл. И что он кончился, а я пришёл к тебе...
   Но дождь идёт. А я так никуда и не пришёл...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Вдвоём...
  
   Глотать никотин, вперемешку с дождём,
   гуляя вдвоём,
   с псом...
   И быть ко всему ещё не причём...
   просто вдвоём...
   с псом...
  
   Не следом за тем...
   метнувши в трамвай
   Гладью грани
   крайнего поцелуя,
   Связью слова
   "до встречи" и слова "прощай"...
   Не следом за тем...
   бесследно минуя...
  
   Глотать никотин, вперемешку с дождём,
   гуляя вдвоём,
   с псом...
   И быть ни к чему уже не причём...
   просто вдвоём...
   с псом...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Глотая лирику губами
   Уставшей... может быть... души.
   Сплетая видимость словами
   Безумного сомненья... жить.
  
   И в многословии упрямства
   Искать отчаянно вовне...
   Кого-нибудь... и постоянства,
   И пару лопнувшей струне...
  
   Идти и пробовать пельмени,
   Затем уютно ставить чай,
   Позвать собаку на колени,
   Без слов... а просто невзначай.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Тень прошлого, струясь безынтересно,
   Глазами не искрящаяся больше,
   Летела тихо, молча, бессловесно
   И с каждым мигом становилась тоньше.
  
   И отрешённым эхом убегая,
   Даря других искристыми глазами,
   Я тоже плыл, уже не замечая,
   Что с ними стало, с теми... нами.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Пояс, волосы, работа, -
   Объявленья на столбе.
   Повседневные заботы
   И не мысли о тебе.
  
   Или то не я, идущий,
   Зажимая сигарету,
   Через ветер вездесущий,
   Больше не ищу ответа.
  
   Мысль уже не приютиться,
   Разве только калька мысли
   Буднично во мне продлиться
   Объявлением о смысле.
  
   И случайными столбами
   Порастасканное время,
   Обрастающее днями,
   Шелест тех бумаг лелеет.
  
   Пояс, волосы, работа, -
   Объявленья на столбе.
   Смысл или другое что-то,
   Кем-то сорванное... где...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Аd hoc

  
   Почувствовать зиму губами любимой. В её поцелуе принять своей щекой влагу растаявших снежинок. - Вот желание возникшее в шагах к тёплому дому, дому в котором есть многое. Многое, но нет её...
   Ступая по лестницам и глядя на свою тень, чувствуя замёрзшесть пальцев, вдруг почувствовать желание другой зимы. Найти себя принятием зимы в поцелуе... В поцелуе, которого не было, но только мыслью одной уже принять зиму, за то, что, может быть, влага растаявших снежинок случиться на моей щеке её губами...
  
   Несколькими минутами ранее я болтал с соседом о Луне, о движениях звёзд. Сириус ли вон та, гадали мы. Он сказал, что теперь нам не заткнут рот, сунув в костёр, за то, что она вертится. Мы курили, а соседский пёс радовался снегу, пришедшему прошлой ночью. Сосед был лет на пятьдесят старше меня, мы курили и смеялись, и говорили о звёздах.
  
   Снег пришёл прошлой ночью, пока мы с друзьями сидели во втором по счёту ресторанчике, и пили водку. Он шёл, когда мы отправились в третий. Он хрустел под ногами, но зиму я захотел принять лишь следующим вечером. Захотел принять её губами любимой, по дороге в дом, где не было её...
  
   Пока выхваченный из суетности поцелуй не растает вновь в суетности, кем будем мы?
  
   Но я не видел её вот уже несколько дней, и дни плыли суетой своей обычной всегдашности. Плыли в окружении друзей, книг, случайных встреч, случайных разговоров. Плыли в смехе и отражениях в капельках водки мерцающих на тёмном дереве стола ночного ресторанчика. Пролитые суетой случайностей плыли дни без неё...
  
   И вот я сегодня захотел принять зиму её губами. Принял её в том поцелуе, которого не было, и вернулся в дом, где есть многое, но нет её...
  
   Пройдёт несколько часов и после двенадцати луна появиться в моём окне. И сон долго не сможет овладеть мною. Но я приму его. Приму в её несостоявшемся ещё одном поцелуе. И весь этот мир, эта ещё не появившаяся в моём окне луна, то время, ещё не пришедшее волной суеты - всё лишь несостоявшийся её поцелуй.
  
   Но мы узнаем, кем мы будем, когда-нибудь...
  
  
  
  
   ***
   Всё лето только лёгкий флирт
И большего почти не надо,
Лишь губ твоих коньячный спирт,
Как вдох от взгляда и до взгляда...
Лишь пряди рыжие твои,
Их аромат вдыхать ночами...
Кричать беззвучно о любви
В звучаньи флирта между нами...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Перебирая звуки
Упавшими мгновеньями
Дойти до скуки
                в себе....
Разорванными звеньями,
Сквозь скрежет мыслей
Туда... Наверх... К её коленям...
Губами... взглядом к ней...
   Но всем затеям
Дойти до скуки в себе
                            и для себя...
И от себя к тебе!
                     и ты и я...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Мы были ветрены попутным ветром...
   В осеннем ветре не запомнившихся фраз
   Я на стекле писал дыханием согретом
   Какие-то слова... какие-то слова про нас...
  
   И после, босиком бродя по листьям
   Дубовой рощи...  золоту земли...
   Я улыбался им... бродячим мыслям
   Летящим через ветреность любви...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Были мы с тобой двое,
   Это было когда-то,
   Но сказал я однажды,
   Что мне пора в путь...
   Этот взгляд твой с укором
   И прощанье немое
   Были чем-то далёким
   Без попытки вернуть...
   И брожу я по свету,
   Сквозь уставшие ноги
   Льются мысли о прошлом,
   Где умел я летать...
   Я кидаю монету
   И стою на пороге,
   И не кажется пошлой
   Мысль, что ты можешь ждать...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Я сменил половину своих имён,
Тех, что шепотом губы твои не коснулись,
Тишине их отдал, как забывшийся сон,
Раз с губами твоими они разминулись...

И бессонно моя безымянная часть
По ночам тишину измеряет шагами...
Как листок на ветру, что не может упасть
И уснуть тихим сном меж другими листами...

И всё множество пойманных ветром слов -
Ни о чём. Я хочу говорить глазами...
В веренице других, остальных голосов
Только взгляд, перед шепотом, перед губами... 

Но приснившийся сон не моей тишине...
Твоим шепотом, как спасенье,
Половина имён, что осталась при мне...
Одиночество комнатно и осенне.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Сквозь сущности небытия ...
   кап... кап...
   Сквозь сущности небытия ...
   Да сколько можно?
   От слёз сомнения боготворя...
   ...без лап!
   Не надо, это ложно!
  
   Зачем всё это, снова по кругам,
   Вальсируя по замкнутым дорогам,
   Без ног, вне сонностей, и не векам...
   Без судеб явленных по строкам.
  
   Я так устал за явленностью былей
   Агонии в озёрах отражать,
   Где осень свёртывает листья в иней,
   Где хочется по веткам убежать
   Туда наверх и раствориться в этом
   Морозном небе следом не себя...
   И быть не словом, даже не ответом
   От глаз кричащих... И не уходя
   Быть Всем, но спрятанным вне мира...
   Быть вне всего, но всё же где-то здесь,
   Чтоб руку той, которая склонила
   Не обжигать оторвано: "...не лезь..."
  
   В агониях изорванной душою
   Как над постелью голос той...
   Была... и что-то: " Я всегда с тобою,
   пусть искрой хоть, пусть даже не мечтой..."
   А я, во всём неслышно растворившись,
   Войду я к ней из этого всего ...
   Да новый круг. И с вальсами смирившись
   Я стану Всем, над этим Ничего...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Отвалившееся в смех,
Убежавшим нудным эхом,
Словно веселее всех...
Было чем, а стало смехом...

Отвалившееся в смех
Притвориться не сумело
И бездарно улетело
Чушью, ветошью помех...

И усталым листопадом
Тихо шепчет над землёй,
Что не сохранилось в малом,
Не сумело быть со мной...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ???????
  
   Все чураются сарказма
И чего-то там ещё...
Поцелуя, смеха, спазма,
Вырванного в Не-моё.

Я, уставший не смеяться,
Улыбаюсь на пороге.
Вырван прочь, во мне струятся
Набегающие строки.

Не - моё, другим приливом,
Нитью ветра за спиною,
Их найдёт, в их дне счастливом,
Разминувшемся со мною.
  
   А я буду саркастичным,
И в улыбках непомерных
Глупым жестом неприличным
Целовать всех, мне неверных.

А я буду в винной дрёме
Дыма уплывать клубами,
В отвратительной истоме
С непонятными стихами.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Мыслимости цветных волос

  
   Я хотел бы, что бы мои волосы меняли цвет в зависимости от настроения. Единственное, что меня пугает в этом, вдруг, рано или поздно, они выпадут...
   Я не знаю, почему боюсь этого теперь, ведь будет ли меня волновать это, когда это произойдёт? Что покинет меня с пёстрыми нитями? Почему я боюсь сейчас того, чего ещё нет, что только может случиться и вовсе не обязательно произойдёт. Почему страх рождается от одной только мысли о возможности?
   Почему меня не особо волнует то, что они итак, наверное, выпадут, по прошествии лет, с прихождением возраста?
   Ведь есть только желание разноцветной сменности настроения в волосах. Возможность хоть и существует, но, как ни крути, в вероятности малой. Но, тем не менее, если бы они отражали внутреннее пре-течение меня и вдруг покинули!.. Да, я понял: наверное, я дико боюсь пустоты в себе... Можно ли бояться несуществующего? Есть ли во мне пустота или хотя бы её возможность?.. И следует ли бояться вообще?! Что такое страх?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Сквозь неправильности всех дней
Прежней глупостью невпопад
Было просто куда смешней
Пробираться сквозь ад...

Ад её был губами увит,
Перечерчен движеньями глаз...
В моём смехе... она уже спит...
С кем-нибудь... из вас...

А когда в неурочный я шёл к ней -
Был всех более тем другим,
Потому и не было верней...
Потому и с кем-нибудь спим...
  
   В стороне от этих и тех,
Стороной прошедши себя,
Отражая из смеха в смех,
Неуёмное раздробя

На движения невпопад
И на выдохи врозь да вскользь
Попадая из ада в ад...
Всё равно без неё не спалось...

Сквозь неправильности всех дней
Доискав за неправдой ночь
Были мы всех... их всех верней,
Ну а днём разошлись прочь...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Мне грустно, потому что я один наполовину...
   Мне грустно, потому что я себя сумел найти...
   И горько оттого, что шёпот в спину
   Мечты слепой не пройденного до конца пути...
   Мне грустно, и слова мерцают в танцах
   Тех искр над костром, где порознь мы...
   С собой не унести в набитых туго ранцах
   Осколки, но не суть всей нашей глубины,
   Которая распалась каплями в беспечность,
   И в одиночества, где каждый для себя,
   Пронизывая в небе каждой ночи млечность,
   Живёт один, другую часть по-прежнему любя...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Это лето нам с тобой как река Лета...
   Нам с тобой забвения не будет много,
   Нам с тобой прошлое перестанет быть уроком...
   Нам с тобой забыть, забыть о многом,
   С чем не выжить - выжечь, унести потоком...
   Нам с тобой... Не мы, другие, те...
   Солнцем осени в желтеющем листе,
   Криком вороньим, несущимся сквозь снег,
   Не к тебе, не я, так, просто - человек,
   Нам с тобой ночной весны немая тень,
   Нет, не нам весь в первой зелени апрель...
   Ведь это лето нам с тобой как река Лета...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Снегири давно не появлялись
   Перед моим окном,
   И дни причудливо менялись,
   В снег за дождём.
  
   Так хочется уехать к черту
   Да всё одно, лишь бегство от себя,
   Отрезана дорога к порту
   Стеной дождя...
  
   И где-то там, я был бы счастлив
   Или всё это изнутри...
   И окна чьи-то снова гасли,
   Вплетённые в дожди.
  
   За сумерками длились ночи
   И убегали в никуда,
   Как будь-то от меня чего-то хочет
   Усталая небесная вода.
  
   В бреду навязчивых идей
   Какой-то странный мир расчерчен,
   Надуманных дождливых дней,
   И кем-то в них, я не был встречен.
  
   Все это больше не волнует,
   Заброшенного в пустоту дождей.
   Кого сейчас она целует...
   И кто из нас остался с ней...
  
   Ложатся тени от разводов
   Дождём залитого стекла,
   Сплетеньем плавных переходов...
   А ты вообще когда-нибудь была?
  
   Я ничего уже не знаю,
   В тысячелетний будь-то дождь,
   Я падаю и уплываю...
   Смешалась слишком с правдой ложь.
  
   И той, которой не был верен,
   Стоит давно пустая тень,
   Что было в ней; давно потерян,
   В дожде последний светлый день.
   Последней каплей, что закончит...
   Или дождь раньше кончиться, чем я?
   Мы с ним срослись,
   и никакая радуга не напророчит,
   Что я буду делать, после дождя...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Неглупо,
   Ещё способен на безумство.
   Нелепо,
   Как пьяное божество...
   уходишь?
   Ведь это для тебя искусство,
   Но знаешь...
   Будет еще множество
   Знаков,
   На разных, разноцветных стенах,
   Бараков,
   И перерывов в переменах...
  
   Ты будешь...
   Ты будешь думать: так и надо.
   Забудешь,
   И не узнаешь аромата
   Цветов тех,
   Что не дождались нас в то лето
   И мой смех,
   Твоей улыбки, без ответа.
   Напрасно
   Ты не умеешь возвращаться.
   Ужасно...
   Ещё умею расставаться...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Четыре смерти одного дня...
  
   Собрание любителей холодного дождя,
   Окно под потолком тринадцатой планеты...
   Три года нет ни строчки от тебя...
   А я всё не пойму где ты.
  
   Парад слепых ёжиков в кромешной тишине...
   Потерянна последняя надежда на снег...
   В грязи под сапогами тонут мысли о тебе.
   Ушёл в пустоту последний человек.
  
   Мир скомканный в газетах за прошедший год...
   Ничего не понявшие пьяные рыбы...
   Я ещё пытаюсь пробиться сквозь лёд,
   Но за льдом встают бетонные глыбы.
  
   Рассечённый надвое вчерашней мечтой,
   Я разбитое зеркало, сотни осколков...
   Я хотел уйти, я хотел быть с тобой,
   Но в пыли потускневший разложен на полках.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   След огня
  
   Хрупкая свеча в огне
   На ветру дрожит...
   Память о заре...
   Капли - воск разлит.
   Хрупкая свеча,
   дай ответ, скажи,
   Долго ещё жить
   в окруженьи лжи?
   Долго ли сгорать?
   Сволочной простор...
   Сколько ещё ждать
   Музыку времён...
   Я сгорю в ночи,
   Как метеорит.
   Я хотел уйти,
   Клятва тормозит...
   Свет во тьме тонул...
   Поздно понял я -
   Край перешагнул.
   Там была заря!
   Я один во тьме...
   Там была заря!
   Мысли о судьбе,
   Скомкавшей меня:
   Хрупкая свеча...
   Смерть...Метеорит...
   Помянем молча
   Грустный путь орбит.
   Я иду во тьму...
   Талый огонёк...
   Вряд ли доживу -
   Путь зари - жесток...
   На остывший воск -
   новая заря.
   Новое тепло...
   Будь-то след огня.
  
  
  
  
  
  
  
   Последняя тьма
  
   Где ты? Тени спрятали твои черты.
   Ты видишь? На осколках темноты
   Мои перебитые руки...
   в бесплодных попытках взлететь!
   Мои перебитые руки...
   попутный мне ветер - смерть!
   Наверно зная об этом,
   Наверно сойду с ума.
   Твоим мне будет ответом,
   Что тени укутает тьма...
   Я буду биться о стену
   Уже не видя стены,
   И даже забуду измену
   Меня породившей страны.
   Накатится время волнами,
   И мачты снесет корабля...
   Последними будут словами:
   Смотри, умирает земля!
   Смотри, умирает море!
   Смотри, умирает лес!-
   Последняя смерть вот - горе!
   Ужасная смерть небес...
   И я никогда не забуду,
   Как снег кричал перед смертью
   Не буду! не буду! не буду!
   И несся своей круговертью!
   -Где ты? - последним проклятием вою!
   -Где ты? - меня поглощает тьмою!
   -Где ты? - тебя никогда не найти!
   -Где ты?- тьма разделила пути!
   -Где ты? - тьма не моя колея.
   -Где ты? Где море, лес и земля?
   -Тьма! - я видел последний небесный разбег!
   -Тьма! - я видел, как умирает снег!
   -Тьма! - но тьма поглощает меня.
   -Где ты? Тьма поглотила тебя?
  
  
  
  
  
  
   ***
   Я не знаю где свет,
Я не знаю где тьма,
Я запутался в мире теней...
И хотя не ослеп,
Не сошёл с ума.
Но и не стал умней...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Я верен древним письменам,
Пускай не верю им,
Ведь не принадлежит словам,
Бесстрастие, лишь грим...
И жизнь порою эта, пусть,
Всё меньше жизнь, всё больше пьеска,
Я за кулисами оставлю грусть,
За светом яркого отрезка...
Который высветил нетрезвый осветитель,
И за которым для меня пустая мгла,
И призрак оперы, коварный мститель,
Обкуренный свой взгляд таращит из угла...  
 
Я верен древним письменам,
Пускай не верю им.
Я слишком многое отдал мечтам,
Причём чужим...
И эта сцена... что она...
Теперь смеющийся беззвучно...
Не Гамлет я. И все дела...
Я череп Ёрика, работы штучной...
И кто-то говорит, при жизни знал меня,
Улыбчивым, смешливым бедолагой...
Играю череп, капельки храня
Весёлого вина с могильной влагой...      
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Путешественник
  
   Разочарованно глядя в потолок,
Ни одной новой трещинки...
На кухне невкусного чая глоток,
Со стола, где хрустят песчинки,                                       
                                просто сахар...
Всё, надоело, уеду, непременно уеду...
Какие там ещё на свете красивые места? 
В каких краях меня не ждут? Плевать на это...
Вот чемодан, история решения проста.
А остальное.... Можно без билета!
Пускай не ждут, да здесь уже нет мочи
И даже старый добрый потолок надоел
Еще чуть-чуть, всего остаток ночи
До новой жизни и каких-то новых дел.  
 
Простых решений неизбежный крах
И что-то помешает на пороге,
На шею кинется в слезах,
В тревоге...  
 
Да ладно кто мы там друг другу
Всё это в прошлом, ну и ладно,
Из ничего ты делаешь разлуку
Не надо, это просто неприятно.
Я уезжаю, я уже собрался...
Смех. Ничего. Её уж две недели нет...
Нет! Плевать и снова рассмеялся,
В карман со стола остатки монет
Бред... от сигарет? Нет. Какой билет?
Две недели. Уже сорвался?..
Ещё чуть помялся...
Умылся холодной водой...
Стой!..
И правда... завтра уеду!  
 
P.S.  
Присел на карниз
И в низ...    
  
  
  
  
  
   ***
   Продирает до основания боль.
Кто-то назвал всё своими именами...
Карты открыты, спорь, не спорь -
Всё равно на время задавило словами. 
И что ещё, да чего там дальше?
Так мило плывёт говно по реке...
Я б предпочёл интонации фальши,
Правде, сжимающей мир в кулаке.
Но что поделать, раз все теперь на местах.
Скоро кончиться шоковое состояние,
Потом придёт большее, чем просто страх,
Придёт и уйдёт, не неся раскаяния.
"Ну и к чёрту всё, - в одну точку глядя,-
Наелся, хватит, уже не хочу ... "    
 Потом кто-то молча подойдёт сзади,
Нехотя сам себя излечу...
Что б обернувшись улыбкой встретить,
И снова быть, ну почти как всегда.
И как обычно снова ответить, -
"Это всё кроме, а так ерунда..."      
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Кусок депрессии.
Осколок мира...
Гробы, процессии,
Как рябь эфира.
Разрезан полночью
Напополам...
Он не был сволочью
И не был хам.
Бутылка полная
Взамен пустой.
Подруга сонная
И снег густой.
В себе запутался,
Сошёл с ума...
И он додумался
В чем сущность дна.
Он не был сволочью.
Свободным был...
Повержен полночью
Во мрак могил.
Гробы, процессии,
Тупой народ.
Кусок депрессии,
И грязный лёд.  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Время - ночь.
   Погода - снег.
   В мыслях прочь
   Поганый век.
   Ухожу...
   Вините грусть.
   К рубежу.
   Ну и пусть...
   А рубеж-
   Край моста.
   Дальше брешь...
   Пустота...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Палата N7
  
                                                                        Качается, в шепот и в крик,
                                                                     И в соре с рассудком рассудок,
                                                                     И в мире, с душою язык,
                                                                     И вот он, совсем не придурок...  
Тот, кто ногой вышибает двери 
Лживого мира, с криком, - не верю,
С криком, - я знаю, всё слишком иначе!
Ха, дураки вон дурней дурачат,
Вон ничего становиться чем-то,
Ну, а у тех уже цепь - это лента,
И никогда в иногда превратилось,
После того, как доброе злилось,
Определив в безграничном границы,
Молча, сказав, что грибы - это птицы,
   Выразив в слове разительно буквы,
Где по частям - просто соус из клюквы...
Чёртова жизненность, прячась под крышкой,
К совести жалась, играла с малышкой,
Без поцелуев, играя движеньем,
И наслаждаясь ничьим пораженьем,
Не добралась до намеченной цели,
Хоть говорили... да чтоб онемели!   
Сколько нельзя? Да, докуда-то можно!
Где же другое... где же не ложно?
Вырвано, выжжено, выперто... боже!
Бешено делит с клоунами ложе...  
  
Но вот удары посыпались с боку,      
   Руки за спину, потом в рукава,
   Длинно, завязано, вокруг тела...
   Где?..
Голова, пустота, голова...                                                  
Иглою сквозь кожу,                                                    
Болью во все мышцы,                                    
                                      пеной изо рта...
   Боль, пустота...
   Не кончено...
  
   И белый потолок,                    
палаты номер семь...
  
  
  
   ***
   Он душу мне изливал,
И я его прекрасно понимал,
Но не хотел слышать ничего,
За годы так наслушался, что хватит.
Погано помнить всех до одного,
Кто также точно жизнью платит
За скомканные мечты, 
За оставленные надежды,
За достиженье высоты,
Где лишь душа осталась без одежды...
Где прожито всё к двадцати годам,
Где пылью отдано чужим ветрам,
Где не хватает сил, чтобы уйти  
В следующий коридор других дней
Разорванного брызгами пути
Всех в пене, загнанных коней...
И так догадливо бывает отраженье,
Когда в него смотреть хоть полчаса,
Он душу мне излил, и как прощенье
Я промолчал, закрыв глаза...      
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Ёжик, который следовал стоицизму Марка Аврелия

  
   Когда медведь собирался на воеводство, Ёжик остался простым, он был собой: добропорядочно фырча, собирал грибы, не желая лишнего себе, просто жил.
    Со свойственной ему серьёзностью, собирая однажды грибы, яблоки и орешки, он наткнулся на Белку... Он скромно опустил взгляд, но его серые щёки зарделись румянцем. Ёжик был привержен к справедливости, и справедливость требовала, во имя благочестия, подарить Белке благожелательный взгляд. Он поднял взгляд, глазки Ёжика были полны любви. Рыжее Солнышко, так он называл Белку, улыбчивым взмахом хвостика исчезла, где-то в высоких кронах, растворилась, за шелестом зелёного ветра... Ёжик, меланхолично улыбнувшись, решил сохранить твёрдость в исполнении дела, ведь ему надлежало собрать еще много грибов, ягод и орешков. Зимой друзья придут в гости, они сядут кружком, Рыжее Солнышко обнимет его хвостиком, играя багряно-жёлтым листиком клёна, приколотым к иголкам... Им всём будет хорошо и уютно, но это будет потом... Ёжик вздохнул и, фырча, затрусил по тропинке.
       Неожиданно пошёл сильный дождь, Ёжик, безропотно отфыркиваясь, забрался под заросли лопухов. Он думал, что дождь уже почти осенний, что идёт всё согласно природе, и придёт скоро зима. Глядя на грустную лирику капель кончающегося дождя чёрными, блестящими глазками, он думал. Ему думалось о Белке, его Рыжем Солнышке. О том, что все рождены друг для друга, и они тоже...
       Внезапно, он подумал о Медведе, когда тот был Медвежонком, они были друзьями. Был забавным другом косолапый, и было это давно и все дружили... Белочка, Зая и Заяц, Волчёнок, Ослик, Ёжик и Медвежонок, лежали, голова к голове, в высокой траве и золотые стрекозы парили, парили...    
     Прошло время, теперь Медвежонок, чью умственную косолапость, Ёжик любил вразумлять раньше, так и не вразумившись, собрался на воеводство, став Медведем... Что же, у всех свои причуды, пусть собирается на воеводство, думал Ёжик, он собрался быть один для всех, ну и ладно, мы потерпим, когда-нибудь... Пройдёт время, быть может, Медведь вспомнит золотых стрекоз над травой, где все были друг для друга и он был просто Медвежонком...
        Дождь кончился, Ёжик направился, как всегда, кратчайшим путём домой, по тропинке, проложенной по лесу ещё самой природой. Тропинка проходила мимо полянки, где после дождя радуги были самыми радужными. На полянке он увидел, что все звери собрались и слушают Медведя, взобравшегося на пень. Он рычал о том, что теперь он воевода лесной и будет теперь для всех делать всё. Что все должны слушать его и нести ему мёд, много мёда, ведь и забот у него много. Что волки, облечённые в серую форму, фррр, то есть, шерсть, будут теперь следить за порядком в лесу и докладывать всё Медведю.
      К Ёжику подошёл Ослик, с сидевшей у него на гриве между ушками Белкой. Он спрашивал, почему Ёжик не вразумит Медведя, ведь хорошо было, когда все делали всё для всех... Но Ёжик прервал Ослика, сказав, что Медведь слишком громко рычит, а ведь Ёжик не перерычит его... Без всяких обид, подмигнув Рыжему Солнышку под радугой между ушек Ослика, фырча засеменил домой по тропинке.
     Шёл девятый год воеводства Медведя. Ёжик сидел перед своей норкой и слушал, как Зая и Заяц наперебой   жаловались ему. Они говорили, что волки раньше только мёд забирали, а теперь и на зайчат заглядываются. Что Медвежонок превратился в Медведя, а Волчонок в Волка и даже Ослик теперь стал Ослом, ходит за Медведем и всё время, почему-то фырчит.
    Ёжик мирно сопел, он по-прежнему был для всех, просто так... Был собой. Он ждал, когда Медвежонок вернётся, и Волчонок вернётся, и Ослик вернётся и травы зелёные и золотые стрекозы... А Зая и Заяц всё жаловались наперебой, ведь кому осталось жаловаться? Ежику да Белке, им они ещё могли наперебой, по-заячьи...
       Была осень, травы уже небыли зелёными и стрекозы улетели. Ёжик поёжившись заварил чай, достал почему-то много чашек, стал накрывать на стол. Год был не очень урожайным, как стали говорить на девятом году воеводства - кризисным, но они с Белкой запасли довольно тайничков. Рыжее Солнышко Ёжика у камина, покачивалось на хвосте, раздался стук. Это пришли Зая и Заяц. Друзья сели за стол. Раздался стук. Это пошёл осенний дождик. Друзья пили чай с мёдом и слушали, как стучит дождик. Такие разные телесно и такие близкие в свое дружбе, ведь дождь осени был для всех.
        Раздался стук, снова... Ёжик подумал о полянке, что была рядом с его домом, где были самые радужные радуги. Медведь, по-прежнему, любил рычать там, взобравшись на пень, но слушать его теперь ходили только Волк и Осёл. Ёжик пошёл открывать.
       В вымокших под дождём, Ёжик радостно увидел Медвежонка, Волчонка и Ослика, по-прежнему фырчащего, но уже от холода. Он проводил их   сушиться к камину: Волчонок с Медвежонком стояли, неловко переминаясь с лапки на лапку, а Ослик вытянул ушки к огню. Ёжик улыбался каждой своей иголкой, он был счастлив.
      Всё друзья, как в былые времена сели вместе пить чай с мёдом. С мёдом, по тому, что... С мёдом, просто потому, что это здорово. Ёжик всегда любил угощать друзей. Они так давно не собирались все вместе... Зая и Заяц, Волчонок, Ослик, Медвежонок, Ёжик и Белка, друзья пили чай, дождик стучал осенний блюз, и Рыжее Солнышко обняла Ёжика хвостиком, играя багряно-жёлтым листиком клёна, приколотым к иголкам...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Я помолчу о своём...
   Тени забытых мыслей.
   С боли оковы сорвёт
   Память о чём-то чистом...
   Где-то, когда-то, давно,
   Детской мечтой согретый,
   Я лечу, так легко,
   В этом безбрежном где-то...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Ты говорила, я чудак
   Каких не помнит свет,
   Но ты ошиблась, всё не так,
   Я просто много лет,
   Пытаюсь быть самим собой,
   Пусть опрокинутый судьбой,
   И загнан в угол, и за край,
   Ищу какой то новый рай.
   Порой пытаюсь быть глупцом,
   Чтоб отрешиться от всего,
   Но в жизни не был подлецом,
   Да, счастье, верю я в него.
   Ещё я знаю, есть покой,
   Но он не для меня,
   И измеряется порой
   В секундах счастье дня.
   От истин истин не ищу,
   Лишь поводы для драк,
   Порой по пустякам грущу,
   Права ты, я чудак...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Желанье поцелуя рвётся с губ...
Желанье поцелуя рвётся в губы...
И двое под дождём; звук водосточных труб,
Улыбки, холод слов сквозь стиснутые зубы...
Слова нам не нужны, мы лёгким танцем глаз,
Сквозь мокрую одежду страсть в дрожащей плоти,
Мы чувствуем игру, которая про нас...
И танец струй, желаньем в каждой ноте...

Дождь приведёт нас в дом; одежда сброшена,
Намокшей тяжестью своей упрямой, на ходу,
И тени струй, постель, которая разложена,
И двое нас, и танец губ, играющих в бреду...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   В смех
  
   В смех, скользнув тихим шепотом,
И обратно в шепот.
Тот, стоящий в ушах,
И искрящий в душе.
Будь-то что-то ещё, убегающим топотом,
Отошло, отлетело уже...
Проглядев, скользнув
   Всех давно невидимых,
Неизбывных, хранимых
Внутри...
Через смех вернув,
Сойти тихим шепотом
Побывавшего не в себе...

То был я...
Непохожий кто-то,
Проскользнувший
В просвет бытия...
Тихо смехом скользнули ноты
Шепотом низводя...

Вот - молчание...
Неуёмно,
Невместимо
И прочие не...
Не имеют...
Так мало...
Огромно...
Смех и шепот,
Кто им не в себе?

Птицы рук твоих
Над моей землёй,
Небом тени на потолке...
Шепот-смех двоих
Не в ладах с душой
Соскользнёт, не веря строке...
  
  
  
  
  
   ***
   улыбающийся сон одолжил приятных истин
лишь разбросанные листья
в никуда... 

и от времён не дошедший, не доспавший  
распихав в карманы листья
?улыбающе-уставший
я ушёл...
навстречу мыслям...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Прочь от прочих,
   что порочат,
   и пророчат...
   Что же хочет
   в дне и в ночи...
   Пусть пустые,
   не простые,
   не пропустят
   тихий ветер...
   Не ответит...
   Бредит, бредит...
   Куда метит?..
  
   Где, не высказано в слове,
   Чувстве, крике, что надорван,
   Прерван, скомкан, обезличен...
   Прорве
   нет конца и края...
   Где оставить что осталось?
   Малость...
   бешеная малость...
   Только то! До жути больно,
   до живой, довольной сути...
   Никогда...
   Как? Вместе будем?
   А в каком? Зачем? Как Долго?
   Нет! Банально слишком больно,
   Колко...
   Сердцем, как об стену...
   с размаху,
   в дребезги, дребезжащее...
   Смешно!..
   Измену?..
   Дал маху?..
   Нет, не помню, незачем...
   Я надовсем!..
   И надо всем
   прочим прочь!
   Пустым прочь!
   А улыбающаяся ночь-
   малость,
   да где оставить?..
  
  
   ***
   После чашки кофе ты мне сказала,
   Что у тебя затекла и болит шея.
   Я промолчал, хоть ты намекала,
   Я промолчал, губы влагой грея...
   Всё это старая знакомая игра,
   В которой мы не раз дошли с тобой до фальши.
   Ты думаешь, - массаж, и снова до утра,
   Я промолчал, ведь знал, что будет дальше...
   Не потому, что я устал от лжи,
   Не потому, что предсказуемость мне скучна,
   Не потому, что между нами рубежи...
   Но ты молчишь, как будто молишься беззвучно,
   Растерянно, остекленевши, смотришь в стену,
   Не понимая ноль моих эмоций странный,
   Ещё и раньше, вспоминаешь, чувствовала перемену,
   И хочешь очень верить, этот ноль - обманный,
   Как будто, я играю в какую-то свою игру,
   Как будто, сном усталости забылся...
   Но натыкаешься, мои глаза, не сплю, не вру...
   И машинально просишь, чтоб побрился...
   Я что-то говорю, слова теперь пустые звуки,
   Ты улыбаешься наигранно, приветливой улыбкой,
   Мы вспоминаем наши щёки, губы, руки...
   Я вижу боль твоей надежды зыбкой...
   Мы одеваемся, оборванно смеясь, шутя о чём-то,
   Выходим молча, прощальные слова перебирая,
   И смотрим в дождь, идущий к нам со стороны горизонта,
   Уже поняв всё, больше не гадая...
   Всё это старая, знакомая игра,
   В которую я вдоволь наигрался...
   Потом решим, врозь, с кем-нибудь, с утра,
   Кто кого бросил, и кто с кем расстался...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Та и Эта
  
   Между той и этой, какая разница?
Я слишком другой, даже для них.
Там, где одна часть меня дразнится,
Другая недвижна, да в чём-то я псих...  
Но между этой и той, какая разница?
Если вдуматься, с ужасом, никакой.
Разве что у одной побольше задница,
Другая приятней коснётся рукой...  
Но, с ужасом, почему пустые
Вдруг стали, случились они.
Оторвано что-то в глаза седые...
Та и эта, после команды пли...  
Да, они начнут добивать словами,
Уставший без этого, кажется, мозг,
Но стой, даже вы, прокричу, я не с вами
И молча пойду в ближайший киоск...  
А эти, которая та и эта,
Пусть сорятся дальше, хоть между собой...
Чего они ждут, какого ответа,
Мне всё равно, я б остался с любой...    
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Три четверти мёртвого смысла

  
   - Я никому не нужен... Это ложь. А я - лжец... И когда жизнь перестанет казаться бредом... Вот это будет весёлый, самый лучший повод её закончить.
  Осторожно, кто-то идёт. Что за свинство, двери у меня открыты, а я, как на зло, сижу и напиваюсь один.  
      - Привет! - раздражённый голос... - Зачем ты пришла?   Мне и так было хорошо с моим одиночеством и ложью... Чего ты хочешь? Пришла устроить очередную истерику, злобно орать на меня, напоминая, как нам было хорошо раньше... Так вот, я это прекрасно помню...  
        - Опять квасишь один, тебе самому не противно? - иронично упрекая и одновременно нежно склоняя голову, чуть на бок - будь-то - "Не бойся, не укушу", доставая продукты из пакетов, проговорила, полу шипением, полу мелодией... - Ну что с тобой? - присела рядом на корточки, улыбаясь, протягивая руку, к сидящему на полу.
   - Ма-а-ша-а, я говорил тебе, что твоё имя похоже на шипение, но очень нежное шипение и вся ты, как змейка... Зачем ты нежно вьёшься вокруг моей жизни? - потянулся к ней, опираясь на одну руку. Она встала, резко и стремительно. Резкий и стремительный взгляд, с укоризной упёрся в его глаза. Он снова навалился на стенку, откинул голову, глотнув из бутылки, расплылся в улыбке, поймав, будь-то пинок, этот её взгляд.
         - Знаешь, Маша, в жизни бывают чёрные и белые полосы... а бывают заблёванные. - снова глотнул дешёвого, с претензией на пафос, бренди, которое продавали в магазине неподалёку, где торговали винами в разлив. После глотка улыбка вернулась на место.  
        -   И сколько ты уже вылакал за сегодня? Ты вообще думаешь о нас, твоих близких? Ты, ты... - резко отвернулась, и занялась приготовлением ужина, был поставлен чай, резались какие-то бутерброды. Сдавленное, тупое молчание, глупая тишина, нарушаемая шипением чайника и звуками глотков...
         - Если тебе, мягко говоря, неприятно меня видеть, зачем пришла, зачем причиняешь себе боль... - раздалось через время, -   Что это, женский мазохизм, хочешь спасти заблудшего, несчастного пьяницу, угробить свою жизнь на это, но говорить потом себе, что сделала это, и тихо меня ненавидеть... - она обернулась, лицо - искренняя маска грусти, с искренне красными от слез глазами, с подтёками туши.      
         - А ты сам не понимаешь? Я люблю тебя, люблю и ненавижу себя за это, а ты...
          - Я, я и так знаю, какая я свинья, какой я плохой и какая, Маша, ты хорошая, но, похоже, в данную минуту я больше люблю её, - он приподнял бутылку, поднеся её к лицу, затем, сделав глоток, продолжил. -   Люблю её и ненавижу себя за это... Как весело, видишь, все мы похоже, кого-то любим и кого-то ненавидим... Параллельный идиотизм, но только параллельный... Не хочешь пропустить стаканчик?
         Он встал, она отрешённо опустилась на стул. Он достал из буфета пару стаканчиков из синего стекла, вопросительно взглянул на Машу, она сидела, опёршись на ладонь, среди опавших волос изящно была очерчена, холодной нежностью, от локтя к запястью, тонкими пальцами, закрывающая глаза, её рука. Он улыбнулся, плеснул в оба стаканчика, и двинулся к открытой форточке, доставая пепельницу, стоящую на холодильнике.
         - Извини, извини меня... - докурив с тяжёлым вздохом, он садился на стул. - Знаешь, я постоянно о вас думаю, только этим и занимаюсь... Хотя нет, опять ложь. Да и думаю я, слава богу, не постоянно, итак порядком свихнувшийся. "Не-в-себе", - какое глупое выражение, как я могу быть не-в-себе? Бежать от себя, наружу, внутрь... Все бесполезно, я прикручен к себе, крепче чем тень к телу, и таскаюсь с собой, со всем своим дерьмом. Не-в-себе, что это - бредовая трансценденция от Я?    Впрочем, тебе скучно...
         - Скучно? Нет, это не то, и ты прекрасно это понимаешь... - грустное, полное убивающего упрёка, лицо поднялось, оторвавшись от ладони, рука опустилась на стол, пальчики скользили по синему стеклу, то вверх, то вниз.
        - Знаешь, самое главное искусство - искусство жить, улыбаясь, искренне и порой беспричинно... - первую часть фразы, он произносил, глядя в стол, на слове "искренне" развернул голову к ней, подмигнув обоими глазами и улыбаясь, поднял стаканчик.
         - Искренне и беспричинно... - меланхолично повторила она, улыбаясь в ответ и поднимая свой, отбрасывающий синие тени, на его лицо. 
        Верхний свет был выключен, оправленный в красную ткань, торшер стоял за её спиной. От этого она казалась немного зловещей. "Впрочем, это красное освещение, а по мне бегают ещё и эти синие блики... Только кажется. А она не зловеща, да и в этом свете больше уюта чем... Это всё выкрутасы моих пьяных нервов" - думал он, проводя рукой по лицу и продолжая улыбаться. 
        - Динь-динь, милая... - они чокнулись, сделали по глотку.
        - Что между нами происходит? Ты помнишь, как всё начиналось? Ты был другим, ты радостно смеялся всему этому миру; время в лицо, а на лице улыбка... И между нами играли, тонкими нитями, плывущими из ниоткуда в никуда...
        - Поэзия... Да я всё помню и забывать не хочу, может и должен хотеть забыть, но не хочу. Мир убивает поэзию, если не в себе, так в нас. И она бежит, растворяется, как долбанный мираж, в долбанной пустыне. - он сделал глоток: нос к запястью, вдох, дольку шоколада в рот другой рукой... Посмотрел в её грустное лицо, зажмурившись провёл пальцами по глазам...
      - Но... - она, задумавшись, перекатывала пару капелек, своими тонкими, изящными пальцами, по синей кромке стаканчика...
        - Между нами... Происходит... Знаешь что, моя нежная змейка, я думал и... - он усмехнулся, - Любовь не требует слишком многого. Любовь бежит от слишком многого. Между нами было слишком много, и... любовь убежала от нас. А нам стоит благоразумно убежать друг от друга.
        Я вижу будущее - это   ложь, иллюзия, фантазия, я не знаю. -   он провёл обеими ладонями по лицу,    - Я вижу будущее   и поэтому его нет. Поскольку я занят, тем, что вижу "будущее"... - он усмехнулся, - ... я не вижу   настоящего, и его нет. Есть много прошлого, но оно прошло и поэтому, его тоже нет. Ничего нет... Я пуст... Я, танцующее над пустотой, за монетки которое кидает разжиревшее бессилие что-либо делать. - он почти перешёл а крик.
       Она встала, он смотрел на место, где она только что сидела, как бы, удивляясь тому, что её там больше нет. Он успокоился, когда её руки появились сзади, скользнув по шее, к нему на грудь, за ворот расстёгнутой рубашки. Он поднял голову, запрокинув лицо, чтобы увидеть её глаза, но увидел губы... Губы, поплывшие мягким танцем по его глазам.
       Его развернула какая-то сила. Вот он уже стоит на стуле, на коленях. Его руки скользят по её плечам, скользят не страстью пьяного, скользят пьянящей страстью любви. Стул, отправленный в прыжке движением ноги в полёт, разлетаясь об стену, резюмирует бешеную игру их губ.
       От него разит бренди и сигаретами, от неё свежестью и тайной, которую знает только он... Тайной её тела, принадлежащего только ему. От них обоих разит любовью, такой страстью, которая, казалось бы, может при желании разнести мир в щепки, как будь-то, это всего лишь стул, остатки которого лежат в углу.
      Они опускаются на пол, среди сброшенной одежды...
       Неожиданно она резко отстраняет его, приподнимается, упёршись вытянутой рукой ему в грудь. В её глазах незнакомый холод. В его глазах дикий смех, готового рухнуть на него понимания.
      Она встаёт, стеснительно прижимая к груди свою одежду. Он смотрит снизу, почти угадывая, что это за незнакомый холод у неё в глазах.
       Он смеётся.
       - Вот за это я и полюбил тебя однажды. Змейка, ты неожиданная. Ты сама не знаешь, что сделаешь в следующее мгновение.
        - Ты уже понял. Ты смеёшься. Когда-то я полюбила тебя за это. Ты понял... Это правда, между нами было много... Нам надо разбежаться. И я...
        - Змейка, ты... - он встал, опершись одной рукой на стол, другой, упершись в холодильник, глядя в пол.
        - Я ухожу. А ты оставайся в своей долбаной пустоте со своими долбаными миражами... 

      Прошло немного времени. Он сидел один на полу, откинув голову на стену и улыбался. Пустая бутылка валялась рядом.
        - Змейка, Змейка... - он повернулся к сломанному стулу, словно обращаясь к нему,- Я никому не нужен... Это ложь. А я - лжец... И когда жизнь перестанет казаться бредом?
      Всё его существо обратилось в беззвучный смех. Неумолимая тоска кухонных трагедий. Неутомимая ложь бытового пьянства.
     - Ты, Змейка, правильно поступила... И я буду в пустоте... Буду плясать над пустотой... И пусть разжиревшее бессилие сдохнет от зависти к моему безразличному одиночеству, кидая пляшущему монетки... 
      Он встал, покачиваясь, достал из шкафа ещё одну бутылку.                   

                                                                                 * * * 

        Зрители хлопали. Актёры поклонились. Опустился занавес. Умывшись, он сел в гримёрке, уперевшись ладонями в виски. По коридору шла "Маша", покачивая на руках, младенца, орущего с голодухи...   
         Глаза в зеркале были странно пусты...
         - Когда жизнь перестанет казаться бредом... Вот это будет весёлый, самый лучший повод... - он достал из столика стакан, бутылку водки. Наполнил его на три четверти, улыбнулся, а скорее усмехнулся, усмешкой, куда более горькой, чем эта дешёвая водка, которая незамедлительно полилась в горло. Усмешкой искренней и бес..?
       Он встал со стула. Выкурил у форточки папиросу. Выключил свет. Лёг на диван, сделанный из мягких, красных зрительных кресел и уснул. Через четыре часа он будет играть лешего в детской сказке... Играть... улыбаясь искренне и беспричинно, а его усмешки, искренние и бес..? Они не в счёт...
       А сейчас он спит, и его не побеспокоит ни один сон.      
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Взять немного пустоты на память,
Холодными пальцами смять,
?По ветру ночному улыбкой растаять,
?Непонятостью ответа стать...

А если и правда с молчаньем слиться,
Опомниться не собой и не здесь...
Улыбка и ночь. Пустота лишь мниться.
Не понят ответ, но он всё же есть.

И завтра, играя в другие игры,
Уйти от себя, чтоб вернуться к себе.
До точки. И снова  закончены титры,
И снова дорога с началом в нигде...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Если бы я знал, чем ответить на эту песню?
Ходит кто-то чердаками...
                                      Кто-то вместе...
Незачем спешить, хотя куда-то надо...
Росчерки окна, за узором взгляда
Отведут курить и с улыбкой новой
Я буду бродить... никчему готовый.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Весёлый пьяный поэт
И пьяный поэт грустный
Спорят во мне много лет
И это считают искусством...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   О тракторе и поэте
  
   Трактор тонет в силосной яме, в дерьме,
Тракторист очень пьяно материться на крыше,
А поэт смотрит в небо, сидит на холме,
А поэт лёжа курит, а поэт где-то выше...  
 
И когда весь колхоз побежит доставать
Из говна этот трактор, увязший по двери,
Поэт будет слышать, сквозь мать-перемать,
В голосах певчих птиц разноцветные трели...  
 
И поэт, улыбнувшись, травинку сорвёт,
Будет мять её нежно, и страстно рукою,
Он оставил в себе только птичий полёт,
Над полями, где русский народ с перепою  
 
Суетиться, о тракторе, в яме с дерьмом,
Выясняя, зачем и куда же он ехал
И как доставать его будут потом,
Воюя с дерьмом, с переменным успехом...  
 
И всё это скопище разных людей,
У которых и трактор, и яма рядом,
Никогда не увидят правды моей,
За прищуренным в небо взглядом...  
 
Этот трактор достанут, и вырастят хлеба,
В осень сменят поля свой цвет...
А поэт на холме говорит: "Здравствуй небо..."
А небо игриво смеётся в ответ...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   В беспредельности, обнажённый неадекватом,
   В душной связанности глупой души,
   Я порою ругаюсь матом,
   И способен дойти до лжи...
  
   Одолжи мне тень поцелуя
   Обнажённостью твоих глаз...
  
   Я жив памятью, ей рисуя,
   Беспредельное в серость фраз...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

"Зачем" "тебе" "это"?

  
   - Забвение? Зачем тебе это?
   - Этот вопрос не имеет смысла. Там, где "Забвение", не будет "меня", там не будет и "зачем", там не будет "этого"...
   - Что там будет?
   - Я же говорю... Забвение! Нет "что", нет "там", нет "будет"...  Нет "нет".
   - Но "Забвение" - это только слово!
   - Можно придумать другое; не имеет значения... Никакое не имеет значения... Дело не в "слове", не в "значении", не в "имени", и уж тем более, не в "деле".
   Я могу говорить это с каменным лицом, улыбаясь, или смеясь, неважно. Тут не идёт речи о человеческом или каком бы то ни было ещё. Тут не идёт речи "о".
   Я могу условно сказать, что всё останется "тут", или "где-то ещё", но только не "там", не в забвении. "Там" всё, но нет ничего.
   Мы можем описывать это словами, но неизбежно промахнёмся; не потому, что промахнулись, а по тому, что "промаха" нет, "слов" нет, "нас" нет; а если бы всё это и было, то этого всего всё равно нет, - из "нашего" это выглядело бы самозабвением.
   - Что же? Две иллюзии глядящие в устремлённость бесконечности друг друга?
   - Близко. И всё же нет. Ни "близости", "нет", "ни"...
   - Но если всё Забвение, можем мы, его вспомянуть?
   - Это будет самозабвение. Вспомянутое забвение - самозабвение.
   - Но объясни!
   - Я не могу. Я использую мало слов, чтоб их ускользающая весомость била в саму себя и сводила на нет.
   - Ты всё время двоишь эти "нет".
   - Удвоенное "нет", никогда не станет "ничем". Удвоенное "ничто", никогда не станет ничем; и чем. В пределе, я не могу объяснить. Я могу лишь сказать слово "Забвение".
   - Но забвение можно перешагнуть?
   - Это будет самозабвенно.
   - А вдвоём?
   - Я бы не пытался...
   - Но почему?
   - Я же говорю, меня "нет" для, в и так далее... Забвения. Нет "двоих", нет "нет" и так далее. Нет "далее".
   - Всё это в языке, да?
   - Нет. Всё это в Забвении. Самозабвении. Неважно.
   - А забвение можно перескочить? Из "здесь" очутиться "здесь", которое не будет "здесь", но будет не забвение?
   - Это будет самозабвенно.
   - Почему?
   - По тому, что это каждый раз бывает самозабвенно. Всякий каждый иначе, но самозабвенно.
   - Но вот мы тут. И ты говоришь слово "Забвение"?
   - Да.
   - Перестань забивать себе голову ....нёй! Давай лучше поцелуемся!
   - Теперь понимаешь, что вопрос, - "Зачем мне забвение", - не имеет cмысла.
   - Да. Наверное...
  
   ***
   Они целуются. Возможно трахаются.
   Роли могут исполнять: два человека, любых полов, либо человек  с раздвоением личности, либо человек с расщеплением личности, при условии, что всё будет на два голоса.
   Либо два сознания, точнее, сознание разделённое на два самосознания.
В пределе, роли могут быть исполнены "Забвением" и "Самозабвением".
   Отвлекаясь от сказанного выше... можно положить это на музыку и исполнять хором.
  
   ***
   Называется эта хреновина- "Первый диалог о забвении" или, пока, в отсутствии остальных, - "Сингулярный диалог о "Забвении"". Если они всё-таки трахнутся, то - "Самозабвенный диалог О забвении". Если они ещё и любят друг друга, и даже не трахнутся, то - "О любви".
   Хотя автор, х\з почему предпочитает, либо, усмешливо следуя традиции, называть его - "О природе". Либо, следуя своей небрежности, называть его, - " "Зачем" "тебе" "это"?
   К О Н Е Ц.
  
24-25. 12.2010.
Ночь-в-ванной.
Мой "стол" снова превратился в таз и плавает по моему "кабинету", с уже остывшей водой, вверх дном.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Я так устал от философий
   Поруганного созиданья...
   Ведь это был последний морфий
   С действительностью расставанья.
  
   Вам не понять пути простого,
   И счастье вряд ли отыскать,
   Заговорённого, иного...
   Вы приземлённы, вашу мать.
  
   Мои же крылья хоть потёрты,
   Но их стремителен полёт.
   Глаза ещё не замутнённы.
   И морфий тянет на восход...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Усталость осталась, забыта давно
   Победа, баз следа в бездонное дно
   Прожито... по снегу... безбрежна заря...
   И не человеку подвластна земля.
   Под корень заборы, преграды могил,
   Ушли в непогоды безбрежности сил,
   Ушли в непогоды, ушли в те края,
   Где чистая духом осталась заря,
   И новое море, свободой дыша
   Качает в волнах громкий смех малыша...
   Но первый прыжок перед вечностью - боль...
   Последних дорог сталь кровавая, соль.
   Усталость осталась, остатки могил...
   Ушли в непогоды безбрежности сил.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   За крайней чертой
   Свою смерть я найду.
   Не прощаясь с тобой
   Я её перейду.
   И на запад с востока
   От рождения в смерть
   Вихря, пламя, потока
   Нисхождение в твердь.
   Нисхождение в хаос,
   Нисхождение в лёд.
   Без медлительных пауз
   Легкокрылый полёт.
   Попрощайся со мною,
   Может, встретимся, нет?
   Решено так судьбою
   И стечением бед.
   Я ушёл безвозвратно,
   Но солнце встаёт.
   Его ветер обратно
   Возвращает в черёд.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Тот, кто уходит ночными путями
   В поисках света дорогою тьмы,
   Знает, как тени играют ветвями,
   В поисках снега, в предвестье зимы,
   Знает, как ветви зиме непокорны,
   Помнит он снег, освещённый луной,
   Он понимает, что тени проворны
   И ждёт свидания с тишиной...
   И тишина провожает дорогой,
   Туда где хранятся тайны души.
   Мысли уводят взгляд с поволокой,
   Мысли уводят за все рубежи,
   Мысли уводят дорогой иной
   За одиночество с тишиной...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Радость
  
   Снег идёт; я не звал его.
Слишком уставший был,
Но всё равно рад ему...               
Уйду один в снег от всего
По краю последних сил.
Я всегда был рад ему...
Уходит печаль, и пустота
Заполняется снегом...
Я ведь рад ему!
За ним вечер, темнота...
Я ещё жив, остаюсь человеком!
Я просто рад ему.
Машины, пробки, свежий лёд...
Иду радоваться снегу один.
Я так рад ему.
Не важно, что произойдёт!
Снег - хозяин заиндевелых витрин.
Я очень рад ему...
Он укутает грязь своим белым теплом,
Свежий, нетронутый, спасёт меня.
И я бесконечно рад ему...
Мне не важно, что будет потом.
Я в сердце белого огня,
И я рад ему!  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Идет снег.
   И ворона сидит на столбе.
   Словно век
   Я пытаюсь прийти к тебе,
   Но меня безмятежный покой
   Вдаль уносит своей волной.
   Как дойти мне до тебя
   Своей сущности не изменя?
   Не отдаться порыву страстей,
   Не сорваться под грузом вестей?
   До тебя мне дойти как?
   Уже ночь, и кругом мрак.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Завтра утром мир будет другим
   Независимо от того, чего мы хотим.
   Шест листьев, и шёпот доверчивых трав...
   Утро кровью покажет, кто же был прав.
   Утро просто придёт, очертив чётче тени,
   Без последствий для правды и нынешней лени,
   Без последствий для неба и грустного взгляда,
   Тех, кто вышел в пространство из узкого ряда...
   Но мир завтра утром будет другим,
   Потому что мы падаем, а не летим...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Не разменяться по пустякам
   В игре пустых дней,
   Не уходить к другим берегам
   Теряя суть вещей...
   Не метаться с ветром
   Из крайности в крайность,
   Чтоб не стала ответом
   Бездарная лояльность
   К тому, что каждый день
   Тянет в бездну раболепия,
   Ведя дорогу в тень
   Уже ушедшего столетия...
  
   Да просто быть собой,
   Идя своей дорогой.
   Не связывать себя мечтой,
   Не убивать слепой тревогой...
   Не быть таким как все...
   Непросто быть собой,
   Если находишь в общей массе
   Бессмысленный покой,
   И не искать ответы,
   Там, где их просто нет,
   Получше вслушаться в советы,
   Которые даёт рассвет,
   И эти древние камни,
   Они о многом могут рассказать...
   Но главное помни,
   Что ничего не нужно знать,
   Да ровным счётом ничего,
   Ведь знание слабость,
   Знание - рамки для всего
   В чём свобода заключалась.
  
   Да просто быть собой
   Своим чувствам отдаться,
   Идти дорогой той,
   В конце пути не сдаться,
   Как не свернул в начале...
   Ведь чувства не подвели,
   Хотя и в след кричали,
   Куда ты, посмотри,
   Там даже нет дороги,
   Ведь в бездну не шагнуть...
   Я передвинул ноги,
   И начал новый путь...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   В короне из мятой травы,
   В плаще из нитей рассвета,
   С чащобным криком совы,
   И с каплями старого лета...
   Оторванным временем будь-то,
   Не мир встает рано утром,
   Опять, словно первое утро,
   На память о вечном, мудром,
   Приходит навзничь, нежданно,
   Пройдя по каплям надежды,
   И в зеркале пауза странна,
   Пред зеркалом жизнь без одежды,
   Пред зеркалом, в древнем, далёком,
   Ушедшем, но вновь на пороге,
   По вечности, словно по строкам,
   На память о первом...
  
   Кому бог, кому просто вздох...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Пан
  
   В полнолуние чары сильней,
   Сядь, дай руку...
   Посмотри, за преградой ветвей -
   Путь кругу...
   Оберни, сквозь пламя костра,
   Взгляд долгий...
   Ночь чаровница, хоть и мудра,
   День - зоркий...
   Не пытайся меня разглядеть -
   Тень только...
   Я из тени тебе буду петь,
   Хоть сколько...
   В полнолуние чары сильней,
   Резче тени,
   От того может ты и милей,
   Обнимающая колени...
   Я всего лишь приблудный Пан,
   На костёр, к людям,
   Мир мой дом, этот лес мне храм...
   Пить вино будем?
   Для тебя я остаться в тени должен -
   Звон трели...
   Я другой, и иначе, чем ты сложен -
   Бог свирели...
   Не боишься? Не страх ведёт
   Твои чары...
   Нам любовью дымятся в углях
   Полуночных трав отвары...
   От остывших углей к утру
   По туману, дриад тропинкой,
   Я, быть может, тебя уведу,
   Или лишь пощекочу травинкой,
   И исчезну нездешним сном,
   Очарованный чем-то дальним,
   Или попросту за вином,
   Или в чью-то другую спальню...
  
  
  
  
  
  
  
                                                         Небо и Пёс
  
    Небо очень испугалась, увидев его нечёткую тень, рождённую светом, случайно включившегося в чьём-то окне электричества. Эта, незнакомая прежде, тень... Пугающе-манящее уютностью мягко-жёлтое окно... Глазами начала искать его лица и глаз, очень хотелось их... Мыслями - нить прерванного, чьим-то светом и его тенью, их немногословного чувства, нить прикосновения руки к руке сквозь холодный ночной ветер. Мыслями - снова стать горячей ладонью в его, почти всегда холодных, в такое ветреное, заполночное время, пальцах.
   Прижатой, лёгкой колкостью щеки, её лицо развернуло прямо в сторону окна. Привыкшие к свету глаза ещё долго не могли уловить хоть каких-нибудь очертаний, после того, как, примерно сорокалетнее тело мужчины в семейниках, майке и с порядочно выпирающим животом, выпив что-то из литровой банки, нажало на выключатель и видимо отправилось спать.
   Уносило... Её уносило теплотой его губ, вплетающихся в теплоту, которая, как было это удивительно, принадлежала её губам. Небо от удивления закружило, эти тёплые губы были её губами, менялись теплотой с его губами, это ясно и отчётливо поразило её. Поразило её, как чувство, как полу-жест, который никогда не станет мыслью, даже началом мысли. Небо вырвалась и побежала, звонко смеясь, грациозно разворачиваясь в прыжках, то к нему лицом и смехом, то от него.
   Кружило. Пёс, неожиданно обвив рукой дерево, появился, обернувшись вокруг него, прямо перед Небом. Окружив свободной рукой её талию, начал по инерции оборот в обратную сторону. На половине оборота Небо прижала его к дереву и, смеясь, повисла на шее и плечах Пса. Они всё ещё смеялись, когда порыв ветра, шелестом листьев не оставил других звуков, кроме шелеста. Луны не было, их глаза в темноте, кажется, нашли друг друга еле заметными бликами. Во всяком случае, им хотелось думать именно так. Думать? Думать было некогда, оставалось только это "хотелось", оба чувствовали так, оба жили, как чувствовали. Оба ходили по краю нечётких очертаний, неотчётливых бликов.
   - Пёс, ты тоже?.. Как хорошо!.. Ты чувствуешь, мы такие нечёткие...- обвела рукой его лицо, скользнув со лба на шею. -   Где Мы? Мы только чувства, Мы только порывы...
   - Совсем как этот ветер. Ветру не нужны чёткости, разве чтоб нарушать их. - Почувствовалось, что он улыбается... - Ветром хочу быть в твоих волосах, - пальцы скользнули в пряди, нежно и чисто, - Ветром хочу запутаться в них и успокоиться...
   - К чему нам эта романтика? Не выпендривайся. - перешла с полу-смеха на полушёпот, - Хочешь быть ветром, стань им, запутайся, успокойся... Мы вместе... К чёрту слова! Ты меня чувствуешь, как я тебя?   - Пёс резко развернул её и прижал спиной к дереву, всё ещё держа руку в волосах. - Небо, какая ты новая, ты...
   - Глупым будь, чушь неси, иногда можно тебе... - Шептала, в мгновение, ощутив губами его холодное ухо.    
 
                                                                   ***  
   Стало светлее. Небо и Пёс подходили к выходу из скверика, лежавшего за серыми нечёткостями девятиэтажек. По улице, что была впереди, колонной ехало несколько поливальных машин. Прохладный ветер доносил, еще более прохладную водяную пыль, клубившую от удара струи об асфальт, - струя превращалась в капельки, парившие взвесью у дороги.  
   - Хорошо, что мы смылись от них. Только холодно. Пусть болтают, что хотят, нам ведь всё равно? Правда? - Небо, почти мурлыча, нежно прижалась к нему.
   - На твоих прикосновениях держится мир... - щёка прикоснулась к щеке и голос потонул в прикосновении.   - Ты ведь сказала, что мне можно побыть глупым... Глупым и влюблённым. - перед глазами Неба плыла сияющая улыбка, сияющая чем-то внутренним, еле уловимым.   - Пусть болтают, какая нам разница... - Пёс обнял её, почувствовав всем телом, их стоящее на ветру, в водяной взвеси, единое...
   - Скоро придём, будет тепло.  
     
        Они устало зашагали, держась за руки, как будто боялись, не касаясь, друг друга потерять что-то важное, что-то неощутимо бесценное...  
   - Мы отогреем, друг друга, мы...- Небо залилась смехом, Пёс поймал, её вторую руку и закружил, с всё той-же, смеющейся улыбкой на лице. - Мы Небо и Пёс, и Пёс любит Небо... Пёс любит Небо!..  - она заливалась смехом.  
   - А Небо любит Пса!.. - он со смехом вскинул её на руки, затем опустил на землю, и они целовались несколько минут...  
 
  - Нет, это всё не так...  - задумчиво сказала Небо, доставая сигареты.
   -  Что не так?   - Пёс вскинул глаза, поворачиваясь и вставая перед ней спиной к ветру, чтобы тот не сбивал пламя.
   - Нет Пса и Неба. Да, да, их нет. Есть Ты, есть Я, есть Мы... Там в темноте... - легкий взмах руки в сторону, руки пришедшей затем под локоть, все ещё стоявшего к ней лицом...   - В темноте Мы были нечёткие, скрытые... Мы не были Небом и Псом. Только чувствами, Мы были собой!
   Почему я должна отвечать за твоё прошлое, а ты за моё? Мы есть сейчас, Мы есть сейчас друг для друга. Какое мне дело, что Тебя называют Пёс, что в детстве вы не ладили с сестрой и были, как кошка с собакой, хотя она скорее была порядочной сукой, чем кошкой.   - они затянулись,   - Какое тебе дело, что кто-то считает меня долбанутой, нездешней, не...
   - Ты Небо, ты не здесь, ты забираешь меня с собой...   - она зажала ему рот, быстро и нежно, они остановились. 
   - Эй, Я здесь больше, чем все остальные! Я здесь больше чем все... И Я вместе с тобой! Нет ни Неба, ни Пса, нет никакого их прошлого - это всё наносное, нездешнее, этого нет! Есть Ты, есть Я, Мы есть. Понимаешь?.. Мы! Мы здесь и сейчас, только что были там нечёткими в темноте, двумя чувствующими одно и в одном...   Мы были чистыми, первыми, как в начале. Где были Пёс и Небо тогда? Где были они, с их странными жизнями наперекосяк, с их проблемами и с их игрушечными победами? Их не было! Были Мы, понимаешь? Два начальных, вырвавшихся из под куч всякого... Подлинные движения, полутона, порывы ветра...
   Она закричала громко и радостно: - Это были Мы!..
   Он, обняв её за талию, смеясь, притянул к себе, притянул бы полностью, если бы она не отстранилась головой и плечами назад, назад на дистанцию взгляда... Он, в полный голос, весело понял Её:
   - Мы, как "Твикс", два в одном, если отбросить рекламу и мишуру, вроде бы получается еда.
   Они смеялись, найдя себя за этим взглядом глаза в глаза. За взглядом глаза в глаза, были Он и Она, было это великое Мы, выкинувшее из них Небо и Пса, стерев Небо и Пса до первого, чистого, какого угодно ещё, свободного их Я, которое у двоих превратилось в Мы.    
 
                                                 ***  
     Они уже подходили к подъезду. Усталые ноги их, устали желать отдыха. Холод кожи жаждал одеяла и объятий, хотелось горячего чая, хотелось закрыть глаза.
   - Давай посидим ещё немного на скамейке покурим,   - сказала она.
   - Покурим и дома, если устала, давай на руках донесу до кровати, ты...
   - Нет, - немного грустно протянула она, - Просто так хорошо... Давай, ещё побудем тобой и мной. - Мы всегда будем Тобой и Мной! - Нет, здесь и сейчас! Завтра?.. Мы проснемся, и ты снова станешь Псом, а Я снова превращусь в Небо. Мы погрузимся в Небо и Пса, растворимся в них, в их игрушечных жизнях, суете, глупостях... Когда ещё станем снова Тобой и Мной? Ты и Я. Станем ли когда-нибудь ещё? Потом в этом "не здесь" и "не сейчас", в этом "нигде" и "никогда"...
   - Не бойся. - Он обнимал колени сидящёй Её, - Это всё странно... И потом, ну Пёс и Небо... Разве астрофизика глупости? Разве твои картины глупости? Разве...  
   - Да! Да! Да! Глупости, всё это глупости: астрофизика, соевый соус, арфа и угольная шахта, вот эта скамейка, этот тёплый дом... Всё это глупости для Его и Её, всё это глупости без Них. Для Его и Её не глупости были там, в нечёткости, ночью, в двух желаниях, чувствах, волях...   Список длинный, пусть... - взяла Его щёки в ладони, глаза в глаза, - Двух Я слитых в одно. Понимаешь?  
   - Да, всё это глупости. Давай ещё побудем Тобой и Мной, посидим на глупой скамейке, рядом с глупым, тёплым домом, покурим Ты и Я.
   - Мы. - сказали они в один голос, удивительно вместе, потянувшись руками, друг к другу, столкнувшись руками, сплетаясь ими. Они засмеялись, "Мы" - слитое в поцелуе существо, неизбежно странное, слитое в названии "Мы", за словами и звуками этого "Мы" определившее бесконечность здесь и сейчас, определившее бесконечность двух "Я", определивших, прикосновением друг к другу, мир нового вечного существа. Существа "Мы".    
                                                         ***  
     Небо открыла глаза. Время уже, наверное, перевалило за два часа дня. С кухни доносилось множество звуков и запахов, рассказавших о вкусном завтраке и, видимо, только сваренном кофе. Звеня стеклярусной занавеской, сквозь нити её, появился Пёс, улыбающийся Небу, как чему-то новому, долгожданному, неожиданному.
   Небо села, положив подушки под спину, потягиваясь и улыбаясь.
   - Здравствуй, Пёс.  
   - Привет, Небо, - рука Пса заскользила по её волосам, - Мы...
   Она оборвала его, резко притянув за ворот рубашки, приложив палец к его губам.
   - Тсс, тише... Не спугни, не спугни... - она беззвучно, одними губами произнесла "Мы".
   "Мы", нашедшее за взглядом глаза в глаза, два Я, должно быть, снова незримо слило их смеясь...
   Небо улыбалась.  
   - Ладно, мы похоже снова нездешние.
   Пёс встал улыбаясь.
   - "Здесь" когда-нибудь найдёт нас, вместе с "сейчас". Тобою и Мною.   - Когда-нибудь... А сейчас пойдём поедим.  
                                               
                                                     К О Н Е Ц
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Осенний вечер, в осеннюю ночь
Превращается плавно...
И шепотом листьев...
Ты сказала мне только глазами: "Не прочь"...
Ну, а я и подавно...
И шепотом листьев...
Эта долгая фраза
Во взмахе ресниц
Будет инеем звонким
Звучать через месяц...
Разговор сквозь глаза,
Сквозь молчание лиц
Уведёт нас куда, через месяц...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Свободная...  в любых движениях отказа...
Играть глазами...  или просто жить...
Открытость губ, доступная не сразу,
Ответностью случайности любить...

Спокойно.
                 Тишиною слеплен,
Тревожной простоты взамен,
Улыбкой загнанный в предел...
Спокойно...

Свободная...
                   И не удел всевластность
Смешливости моей...
                           Я - Ей...
Найти, как бесконечность -
                                       несуразность
                    любви моей.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Прошу не искать себя встречи случайной,
Намеренной встречи забыть остриё...
Моё. Уже слишком моё.
Моё до отчаяния правды банальной.
Не знаю какого?.. Вся эта игра... 
Пустою молвой,
                   как раскрытою тайной...
одна за одной... сигареты с утра. 

Уйти, убежать по гранности срыва
До точки отрыва
                              от грани любой...
                                                Покой.
А слова "любил" и "любила" - 
кому-то другому.    
                                 Не мне.
                                   Не со мной...

Но кружит замкнутости приручённость
И встречности мерность
                           Застывшей строкой...
Случайность игры...
      Данностью обречённость...
Кривая ухмылка при слове покой...   
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Вчера я знал,
Не переброшу чёрной лентой стихи...
Свобода ласточек - полёт утром...
Вчера стряхни...
И накопившееся прошлым -
Омыть в росе...
Туда уйду...
Со мною будут, увы, не все...
Но стрёкот вольный беспечных стай...
Я буду им, пусть где угодно...
А ты, растай...

Вокзальным утром...
Я провожу...
Лишь верным словом...
Сдержать...
Сдержу!..
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ***
   Будь-то не изломанный,
   Не испятнанный,
   В тишине ничто
   Я не спрятанный...
   Я в твой взгляд укутанный
   Тихим облаком,
   Как ребёнок тот...
   Молока глотком
   В счастии спелёнатый,
   Нежно убаюканный
   В колыбели губ
   Колыбельной звуками...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Потаённое плюшевого медведя
  
   Бездумно прервал ребёнок
Завершённый характер пуговицы,
Плюшевому медведю служащей глазом...
Она гулко стучала о половицы...
Я вспомнил, как был за это наказан,
И другой бездумный ребёнок,
У людей называемый богом,
Долго водил мои ноги
По обычным и странным дорогам...

Иголкой и ниткой... подвёл итоги...

И почти бездумно, стеклянно,
Глядя в пуговицы стекло,
   Пришивал я её обратно,
Себе ли, бездумному богу ль назло?
Вспоминая, как я катился
И свободен был... а медведь...
Мой медведь мне как будто мнился
И совсем не мешал лететь...

А сейчас, я куда пришитый,
Чьей подобранный нежной рукой?
И по комнате смех ребёнка разлитый,
И ребёнок, - этот ребёнок мой...

Завершалась свобода полёта,
Возвращался к медведю глаз,
И в кроватке, с винтом самолёта,
Улетал мой ребёнок от нас...
Он уснул. Я смотрел, я думал
О дорогах, что я прошёл...
Малышу под бок я медведя сунул,
Улыбаясь, и понял, что, наконец, пришёл...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ОГЛАВЛЕНИЕ
  
   3 Пара шуточных шагов над горизонтом.
   5 Что такое дорога назад.
   6 Игривости свалившихся пределов.
   7 Аmor a posteriori.
   8 Homo Bahus.
   9 Я не люблю пышно обставленных заведений.
   10 Скукин сын.
   13 Обладатель головной боли.
   14 Укрыться в ночь.
   15 Моей Беатриче.
   16 Мне, глядя на тебя...
   17 Мне светят звёзды чужой земли.
   18 Осень со мной говорит на своём языке.
   19 Где ты бродил? Что случилось с тобою?
   20 Десять сломанных солнц.
   21 Микрокосм макрокосма.
   22 На голос флейты одинокой.
   23 По имени Печаль.
   24 Глаза правды.
   25 Пианист. Россия. 1995 год.
   26 Я снова покупаю две гвоздики.
   27 Мы и падающее небо.
   29 Если бы вчера.
   30 Мне? Знать?
   31 Необходимость говорить.
   32 Новые звуки.
   34 Опять чья-то ложь привела ко мне грусть.
   35 Похищенное и подаренное шепотом.
   36 Я больше не верю в любовь.
   37 Два двадцать.
   38 Что делал дождь?
   39 Вдвоём.
   40 Глотая лирику губами.
   41 Тень прошлого.
   42 Пояс, волосы, работа.
   43 Ad hoc.
   44 Всё лето только лёгкий флирт.
   45 Перебирая звуки.
   46 Мы были ветрены попутным ветром.
   47 Были мы с тобой двое.
   48 Я сменил половину своих имён.
   49 Сквозь сущности небытия.
   50 Отвалившееся в смех.
   51 ???????
   52 Мыслимости цветных волос.
   53 Сквозь неправильности всех дней.
   54 Мне грустно.
   55 Это лето нам с тобой как река Лета.
   56 Снегири давно не появлялись, дожди.
   58 Неглупо.
   59 Четыре смерти одного дня.
   60 След огня.
   61 Последняя тьма.
   62 Я не знаю где свет.
   63 Я верен древним письменам.
   64 Путешественник.
   65 Продирает до основания боль.
   66 Кусок депрессии.
   67 Время - ночь.
   68 Палата N7.
   69 Он душу мне изливал.
   70 Ёжик, который следовал стоицизму Марка Аврелия.
   72 Я помолчу о своём.
   73 Ты говорила, я чудак.
   74 Желанье поцелуя рвётся с губ.
   75 В смех.
   76 Улыбающийся сон.
   77 Прочь от прочих.
   78 После чашки кофе.
   79 Та и Эта.
   80 Три четверти мёртвого смысла.
   84 Взять немного пустоты на память.
   85 Если бы я знал, чем ответить на эту песню.
   86 Весёлый пьяный поэт.
   87 О тракторе и поэте.
   88 В беспредельности.
   89 "Зачем" "тебе" "это"?
   91 Я так устал от философий.
   92 Усталость осталась.
   93 За крайней чертой.
   94 Тот, кто уходит ночными путями.
   95 Радость.
   96 Идет снег.
   97 Завтра утром мир будет другим.
   98 Не разменяться по пустякам.
   100 В короне из мятой травы.
   101 Пан.
   102 Небо и Пёс.
   106 Осенний вечер.
   107 Свободная.
   108 Прошу не искать себя встречи случайной.
   109 Вчера я знал
   110 Будто не изломанный.
   111 Потаённое плюшевого медведя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   3
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"