|
|
||
Главным поводом обратиться к чтению трагедии "Самоуправцы" (1865) стала для меня фамилия одного из ее персонажей: ДЕВОЧКИН.
Вопрос, с которым я обращался к этому произведению, был: почему для героя пьесы Писемским выбрано имя... всего одной буквой отличающееся от фамилии главного героя кинокомедии Э.Рязанова "Берегись автомобиля!" - ДЕТОЧКИН?!
И, хотя в этой (а также в другой исторической трагедии Писемского, "Поручик Гладков") мы обнаружили предвосхищающие реминисценции из других советских кинофильмов 1960-х - 1970-х годов, за исключением этой фамилии - никаких явных отражений этой кинокартины Рязанова в пьесе, как будто бы, нет, и нам пришлось искать объяснение этого странного, хотя и очевидного преломления - в других измерениях ее художественной структуры.
В списке действующих лиц пьесы "Самоуправцы" - есть и еще одно имя, находящее себе резонанс в перспективе будущего: РЫКОВ. Так звали... Председателя Совета народных комиссаров 1920-х годов, после смерти Ленина. И это - тоже, естественно, заставляло искать оправдание появлению такого разительного отзвука в тексте пьесы, и тоже - такие поиски поначалу ни к чему не вели.
Не говоря уже о том, что - трудно было усмотреть связь между двумя этими "гостями из будущего": фамилиями вымышленного персонажа из кинофильма и реального политического деятеля из Советской России!
Однако... так было лишь до тех пор, пока в первом явлении четвертого действия это второе имя - не столкнулось в одной реплике персонажа (садовника Митрича) с... другим наименованием.* * *
Речь в этом монологе идет о конфликте хозяина этого персонажа, главного героя пьесы князя Платона Имшина, с молодым соседом, носителем этой сакраментальной фамилии, - оказавшимся... любовником его жены:
" - ...Князь наш по Государе второй человек в России; по его высокой и великой милости нам никто ничего не может сделать. Теперь РЫКОВСКИЕ сколько тоже много за барина своего зарятся на нас, - вот им всем! (Показывая кулак.) Ономнясь на торгу в ГОРКАХ и тоже выпито было ловко!.. Мне ведь везде угощенье. "Митрич, Митрич, пожалуйте, откушайте!" Только раскланивайся... Наперло на меня РЫКОВСКИХ человек сорок..."
Фамилия второго предсовнаркома Советской России (срв. о его анатгонисте: "второй человек в России"!) - встречается с названием населенного пункта, совпадающим с названием места, бывшего дворянского имения, - в котором... умер (умрет!) в 1924 году первый.
В первых приведенных фразах реплики - об этом речь и идет: о ПЕРВОМ человеке в России, Государе Императоре (в данном случае - Павле I) и - о ВТОРОМ после него (конечно - в фантастически представляющем себе действительность воображении персонажа из простонародья). Фамилию второго человека в России, занимавшего ту же должность, что и Ленин, носит в пьесе - противник этого персонажа. Но в художественно-мифологическом мышлении, составляющем питательную среду всякого литературного повествования, - антагониcты отождествляются.
Нужно иметь в виду еще и то, что именно при нем, Рыкове, в стране, впервые после отмены "сухого закона", начала вновь выпускаться легальная, 35-градусная водка, которая так и называлась: "рыковка". Именно это обстоятельство исторического будущего, в связи с носителем того же имени в пьесе, - и отражено в приведенной реплике, где сообщается, что "на торгу в Горках" - "и ВЫПИТО было ловко"!
Значимо, наконец, и появление внутри этой реплики слова: "КУЛАК". Именно в эти годы, в середине - второй половине 1920-х годов и происходила в высших сферах партийно-государственной власти борьба, приведшая к роковому повороту в советской истории: сначала борьба (Сталина и Бухарина против Зиновьева и Троцкого) за "кулака", за "обогащение" советской деревни; потом борьба (того же Сталина и его прихвостней против того же Бухарина) - против "кулака", - приведшая затем, в первой половине 1930-х годов к трагедии "коллективизации", массовому голоду и обнищанию русской деревни.
В ходе этой борьбы - сгинул со света и второй в истории России предсовнаркома А.И.Рыков.
Предвосхищающий образ будущих исторических обстоятельств, связанных с этой фамилией, фигурирующей в списке действующих лиц трагедии Писемского, - создан, таким образом, совершенно определенный, фотографически узнаваемый. Но и этим дело в той же самой реплике персонажа (которую мы привели только частично) не оканчивается.* * *
Именно здесь, в дальнейшем продолжении этой реплики, возникает одна предвосхищающая КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКАЯ реминисценция, относящаяся уже - к началу 1980-х годов, но по содержанию своему - связанная все с теми же политическими фигурами 1920-х:
" - ...Бей, говорю, только друг дружке не мешай! И ВЗЯЛ ОДНОГО МОЛОДОГО ПАРНЯ, да как свисну его под микитки; смотрю, завертелся кубарем, упал на землю и дух из себя испустил...
- Умер парень-то?
- Нет, чорт его дери, отдышался... Побогатырствовал я, паря, на своем веку - довольно!"
Аналогичная сцена драки с политическим подтекстом - происходит в кинофильме В.Меньшова "Москва слезам не верит", и тоже - между пожившим, "побогатырствовавшим" персонажем (ему и его соратнику в начале драки так и говорят: "У меня принцип: я детей и стариков не трогаю. Но ведь я могу и отступить от своего принципа?") - и "молодым парнем", хулиганом, которого он, в конце концов, тоже повергает на землю.
А главная причина узнаваемости для нас этой будущей сцены в реплике из пьесы 1865 года - в том, что мы давно уже обнаружили и раскрыли... ее, этой сцены, ПОЛИТИЧЕСКИЙ подтекст; содержащееся в ней пародийно-карикатурное изображение политической борьбы, которая велась Лениным и его партией. Как раз в облике этого сравнительно "пожилого" персонажа - мы и узнавали... портретные черты В.И.Ленина!
Сейчас могу дополнить те давние мои наблюдения - бросившейся мне в глаза в упоминавшихся словах молодого хулигана поразительной ПРЕДВОСХИЩАЮЩЕЙ РЕМИНИСЦЕНЦИЕЙ, сделанной в фильме В.Меньшова - еще в 1979 году.
Десятилетие с лишним спустя, после "августовского путча" 1991 года и разгона КПСС - прозвучат знаменитые слова защитницы ленинизма-сталинизма Нины Андреевой, ставшие заглавием ее опубликованной газетной статьи; слова - как бы опровергающие формулировку, прозвучавшую из уст хулигана из фильма: "НЕ МОГУ ПОСТУПИТЬСЯ ПРИНЦИПАМИ"!
Причины появления реминисценции из этого кинопроизведения в тексте трагедии "Самоуправцы" - становится еще одной проблемой, требующей себе решения в ходе ее исследования.* * *
И это - проблема, которая, как мы осознали, не может быть решена, если оставаться в границах - одной только этой пьесы Писемского.
И в первую очередь, для ее решения должна быть привлечена - еще одна историческая трагедия друматурга, "Поручик Гладков", написанная в следующем, 1866 году, на материале уже "бироновской" эпохи русской истории.
В трагедии этой - продолжается та же игра с именами действующих лиц. И прежде всего - мы находим здесь фамилию... еще одного высшего партийно-государственного деятеля ХХ века, и тоже - Председателя Совета Министров СССР: Н.С.Хрущова.
Фамилию "ХРУЩЁВ" - носит ассесор, секретарь суда, приговорившего к казни кабинет-министра А.П.Волынского в последний год царствования императрицы Анны Иоанновны. Но это совпадение, как мы теперь, по рассмотрении дела, понимаем, - не имеет самостоятельного значения. Оно - служит лишь указанием на связь, единство изобразительно-реминисцентного строя этого произведения с предшествующей трагедией "Самоуправцы": в которой фигурирует - фамилия отдаленного предшественника Хрущова на занимаемой должности, предсовнаркома Рыкова.
Этой же цели, но только в отношении другого сектора той же системы реминисценций, служит в списке действующих лиц трагедии 1866 года - и другая узнаваемая фамилия: "МИКУЛИН". И тоже - члена суда над Волынским; что характерно - не произносящего в пьесе... ни одной реплики, просто присутствующего в соответствующей сцене! Иными словами: как бы пришедшего в разговорную драматургию - из пантомимы. Или... клоунады?
В этой фамилии, как и в фамилии Девочкин из "Самоуправцев", легко угадывается имя... знаменитого советского клоуна и киноактера Юрия Владимировича Никулина, отличающееся от фамилии персонажа всего на одну букву. Она - первой приходит на ум; потому что имя другого знаменитого комедийного актера, его современника, - Спартака Мишулина различается с фамилией из пьесы звуком "ш", куда менее похожим на звук "к", чем звуки в паре "м" - "н".
Показательно, что в пьесе "Самоуправцы" есть персонаж, в котором... отразилась профессия Юрия Никулина, директора цирка на Цветном бульваре: это - шут князя Имшина, и одновременно - его доверенное лицо, по фамилии Кадушкин.
Мы теперь уже заранее можем предсказать, что появление такого предвосхищения - обязательно должно служить знаком, предупреждением о том, что фильмы с участием Ю.Никулина - имеют какое-то отношение к художественному строю двух этих трагедий.
В самом "Поручике Гладкове" проявлением этой близости выступает... мотив монашеского пострига, пострижения. Хотя он от соответствующего момента в одном из фильмов, где играл Никулин (сразу скажу, что это - "Бриллиантовая рука"), далек, связан с ним целой цепочкой опосредований, - сразу же можно вспомнить, что мотив этот связан с фильмографией этого актера - и в своем непосредственном значении. Ведь Ю.Никулин - был исполнителем роли... древнерусского монаха в фильме "Андрей Рублев" А.Тарковского!* * *
Этот мотив - появляется в последнем, пятом действии пьесы, в связи с исторически засвидетельствованными угрозами, которые окончательно подтолкнули цесаревну Елизавету Петровну к совершению переворота с целью устранения от власти правительницы Анны Леопольдовны и ее сына императора Иоанна Антоновича.
Как рассказывает об этом один персонаж, участвующий в событиях на ее стороне:
" - ...Я доносил ей, что принц [супруг Анны Леопольдовны принц Антон-Ульрих Брауншвейгский] вчера опять говорил жене, что цесаревна будет не первою русскою царевною, которую у к р о т и т монастырь. Наконец господин Лесток сегодня утром представил ей картину, на которой она на одной стороне изображена в императорской короне, а на другой в монашеском одеянии, и предлагал ей выбрать".
Елизавету - хотят ПОСТРИЧЬ в монахини, чтобы устранить как претендентку на престол.
А далее, перед самым переворотом, происходит разговор заглавного героя пьесы - который до того участвовал в заговоре против Бирона в пользу Анны Леопольдовны, свергаемой ныне и которую он не в силах защитить, - и его невесты, фрейлины этой принцессы-регентши. В этом разговоре - интересующий нас мотив уже не подразумевается, среди прочих относящихся к делу реалий, а прямо называется собственным именем.
В отчаянии, поручик Гладков проговаривается; высказывает героине свое фантастическое, неосуществимое желание, мечту: достичь... высшей власти, став - фаворитом принцессы. На что девушка, естественно, даже забыв, что они сейчас на краю гибели, - смертельно обижается и прибегает... к тем же самым угрозам, которые перед этим были обращены к цесаревне:
" - ...Будь покоен, фрейлина принцессы не будет обременять тебя; завтра же уйду в монастырь и ПОСТРИГУСЬ.
Г л а д к о в (насмешливым тоном). Вас ПОСТРИГУТ и без того, если еще сделают вам милость эту!..."
И затем, в самом конце пьесы, - мотив этот... вплотную подходит к тому, чтобы оправдать присутствие в пьесе будущей звезды советского кинематографа, знаменуемое именем "оберстер-кригс-комиссара (!) Микулина": поскольку он, этот мотив, становится здесь - основой еще одной, очередной для драматургии Писемского, предвосхищающей реминисценции.* * *
Мы говорили уже о воплощении мотивов кинокомедии "Джентльмены удачи" в первой комедии Писемского "Ипохондрик" (1852). И теперь, в конце трагедии 1866 года - звучит отголосок... последней фразы этого фильма, произносимой персонажем Савелия Крамарова.
Главный герой пьесы погибает у стен Летнего дворца, тщетно пытаясь поднять своих солдат на оборону принцессы. И здесь его труп находит, выбегая из дворца, преследуемая заговорщиками фрейлина Анны Леопольдовны - его несостоявшаяся невеста: та самая, которая угрожала ему недавно - постричься в монастырь:
"В а р в а р а Д м и т р и е в н а (умоляющим голосом). Виктор, Виктор! спаси меня!.. (Увидя труп Гладкова.) А, это ты!.. УБИТ УЖЕ!.. (Падает с рыданием на труп.)
О д и н и з п р е с л е д о в а в ш и х е е с о л д а т. Не трожь ее, паря, чорт ее дери!"
А в фильме, сто с лишним лет спустя, - тоже... погоня. Трое бежавших из тюрьмы воров видят, как из милицейских "Жигулей" вылезает... внедрившийся в их шайку под видом только что у них на глазах и при их содействии арестованного главаря - директор детсадика, в исполнении Е.Леонова.
Единственное отличие между двойниками: он снял приклеенный ему, для достижения портретного сходства, парик, скрывавший - его естественную лысину. В таком виде - он бежит к ним, подумавшим уже было, что про них... забыли, навстречу с распростертыми объятиями.
Тогда-то персонаж Савелия Крамарова, воспринимающий происходящее в свете ожидаемого ими собственного ареста и продолжения отбывания срока заключения, - и произносит свою сакраментальную фразу: "А!.. ОБРИЛИ УЖЕ!.." И все трое, забыв про свои лучшие намерения и решение сдаться, - пускаются убегать.
Вот эта фраза - и отражается в финале трагедии 1866 года, и тоже, как видим, - в обстановке... погони, преследования ее героини. Причем отражается, как мы только что убедились, - в завершение развития того же самого мотива "стрижки", который - лексически представлен в заключительной реплике будущего кинофильма!* * *
Соответствующий материал пьесы 1866 года и будущего фильма А.Серого - соотносятся... как позитив и негатив. Там, где в фильме - бритье головы, стрижка; в соответствующим образом звучащей фразе пьесы... СМЕРТЬ. Но эта метатеза - не случайна и не произвольна: бреют - ГОЛОВУ; и ее же, поднеся лезвие немного пониже, - сносят, отрубают в одном из видов смертной казни!
Именно эту параллель - подразумевает странное звучание фразы, недавно процитированной нами, - в которой героиня пьесы заявляет о своем неожиданном намерении уйти в монастырь; "постричься". Ее партнер, которого она этим стремится уязвить, парирует: "Вас постригут и без того, ЕСЛИ ЕЩЕ СДЕЛАЮТ ВАМ МИЛОСТЬ ЭТУ!.."
Альтернатива насильственному пострижению, на фоне которой оно выглядит - как... "милость", это, надо думать, - и есть СМЕРТНАЯ КАЗНЬ, угрожающая ей в качестве фрейлины, доверенного лица имеющей быть свергнутой принцессы.
Мы уже подытоживали в одном месте наших исследований, какое значение имеет у Писемского этот проходящий через целый ряд его пьес лейтмотив: "отрубание головы". Он может выражаться - и более-менее непосредственно: как нож, приставляемый к горлу (в составе фразеологического выражения, употребленного персонажем пьесы "Просвещенное время").
А может - и с помощью сугубо бытовых, невинных реалий: таких, как упоминание... воротника; правда, сопровождаемое анаграммой... слова "топор".
Есть и вариант, совмещающий оба этих полюса: опасение персонажа - бритвы, подносимой к горлу в процессе самого обыкновенного бритья. И здесь, стало быть, звучит тот же самый комплексный мотив с участием цирюльницких аксессуаров, выражаемый репликой из фильма: "обрили уже!", а в самой исторической трагедии 1866 года - параллелизмом "пострига" и зверского убийства или казни.* * *
Обнаружив в самых последних репликах пьесы эту разительную реминисценцию из фильма, подтвержденную в фактичности своего существования столь глубокой укорененностью ее в ткани пьесы, и даже - в драматургическом творчестве писателя вообще, - я мог только... разводить руками и недоумевать: с какой стати она здесь вдруг появилась?!
Повторим, что ответ на этот вопрос, как в конце концов оказалось, может быть найден - лишь при рассмотрении целого КОМПЛЕКСА произведений, которые содержат - иные художественные, в том числе - и реминисцентные, элементы: в самом этом произведении отсутствующие, с неподдающейся истолкованию в нем реминисценцией связанные, и смысл ее существованию - придающие.
Так, между прочим, мы показали, что та реминисценция из кинофильма "Джентльмены удачи", которую мы находим в пьесе "Ипохондрик", - тоже носит КОМПЛЕКСНЫЙ характер: ее можно разглядеть, опознать - лишь при соотнесении эпизодов этой комедии... с соответствующими им эпизодами будущего же романа М.А.Булгакова "Мастер и Маргарита".
Но вот каковы должны быть посторонние исследуемому нами произведению источники в данном случае, чтобы при соотнесении с ними прояснился смысл зарегистрированной нами вновь кинореминисценции, - даже этого мы, оставаясь только в границах его самого, трагедии 1866 года "Поручик Гладков", - определить не способны!
Опознание такого комплекса возможно - лишь вследствие предварительного рассмотрения... еще одного комплекса; соотношения пьесы 1866 года - еще с одним произведением, которое и могло бы подсказать, где нужно искать ответ на вопрос, вызываемый этой пьесой.
Сейчас-то мы уже знаем, поскольку на опыте убедились, - что таким произведением служит другая историческая трагедия Писемского, по времени примыкающая к первой, написанная годом ранее, - "Самоуправцы". Так что нам теперь только остается реконструировать этот наш опыт, продемонстрировать его результаты.
Тем персонажем, который предостерегал Елизавету Петровну в отношении генералиссимуса Антона-Ульриха (!) Брауншвейгского и его намерений постричь ее в монахини, - был, ни много ни мало... немецкий музыкант по имени ШВАРЦ. Фамилия эта - тоже обладает генеалогией, генетическими связями в других литературных произведениях, и проявляется эта генеалогия - в построении самой этой пьесы.* * *
Во-первых, нужно отметить, что фамилия эта - встречается в одном из литературных произведений, посвященных той же "бироновской" эпохе, что и пьеса 1866 года. Она принадлежит - начальнику личной канцелярии Бирона в повести Е.А.Салиаса "Названец", фигура которого связана... еще с одной предвосхищающей кинореминисценцией - на этот раз из телесериала "Семнадцать мгновений весны".
Реминисценция эта принадлежит не одному данному произведению только, а всему ряду русских исторических романов на "бироновскую" тему. Ее представляет собой - само имя аналогичной фигуры, личного секретаря Бирона, в романе Д.С.Дмитриева "Разрушенная невеста" из его дилогии "Император-отрок". Фамилия эта: "ШОЛЬЦ". В фильме Татьяны Лиозновой, как мы знаем, так зовут - личного секретаря... начальника гестапо Мюллера.
С этим персонажем романа Дмитриева - также связана развернутая, как и со Шварцем в повести Салиаса, кинематографическая реминисценция. И вот она-то (если ее рассматривать саму по себе, в границах этого произведения) - и может служить искомым объяснением появлению этой странной персонажной фигуры, немецкого музыканта по фамилии Шварц, в пьесе 1866 года.
Секретарь Шольц у Дмитриева сообщает Бирону о том, что в городе (Петербурге) - "все спокойно". Сразу вспоминается... фраза: "В Багдаде все спокойно!", - произносимая ночной стражей, которая является лейтмотивом снятого в 1960-е годы детского фильма "Волшебная лампа Алладина". Вот это, видимо, - и объясняет постановку интересующего нас второстепенного персонажа в пьесе "Поручик Гладков".
Во-первых - выбор профессии этого персонажа, МУЗЫКАНТА. Неоднократно произносимая фраза - в финале фильма становится припевом ПЕСНИ, исполняемой прощающимися со зрителем персонажами.
А во-вторых, как и оба родственных героя романов Салиаса и Дмитриева, персонаж этот впервые появляется в пьесе - в связи с герцогом Бироном, в диалоге с ним. И, так же как и Шольц, принесший информацию, которую, как выясняется, по должности обязан сообщать не он, а начальник полиции, - получает разнос со стороны своего высокопоставленного собеседника.
Это первое его появление состоялось в четвертом действии во время ужина, за которым (по воле автора: на самом деле это произошло глубокой ночью и в спальне) - солдатами фельдмаршала Миниха... будет затем арестован Бирон. Но пока что он выражает недовольство приглашенными музыкантами:
"Б и р о н (движением руки останавливая игру квартета). Эти цимбалы очень похожи на наши русские гусли, и они мне напоминают Волынского [фамилия которого, происходящая от географического названия, соотносится с другим музыкальным инструментом, волынкой! - А.П.]. Он нарочно выписал малоросса-гусляра, который пел про меня ругательные песни. Я потом велел этого музыканта заморозить...
Все молчат и потупляются.
(К музыкантам.) Может, и вас сюда выписали играть что-нибудь про меня?
Ф л е й т а (вставая и довольно бойко). Нет, ваше высочество!
Б и р о н. Вы кто такой - жид?
Ф л е й т а. Нет, немецкий музыкант - Шварц.
Б и р о н. Врете - жид!.. Продажный народ; продажнее, чем русские!"
Необъяснимость этой фигуры - заключается в том, что в пятом действии этот немецкий музыкант Шварц, вступающий в перепалку с Бироном, - оказывается... доверенным лицом цесаревны Елизаветы Петровны, обсуждающим с французским посланником Шетарди, также ее сторонником, готовность цесаревны к очередному государственному перевороту, теперь уже - в ее пользу.* * *
Опосредованное русскими историческими романами родство этого персонажа с... органами безопасности одного из тоталитарных режимов ХХ века проявляется - уже в приведенной нами реплике из разговора с этим посланником. Говоря об угрожающей Елизавете опасности, он ссылается - на принца Антона-УЛЬРИХА Брауншвейгского, супруга правительницы государства Анны Леопольдовны.
В.УЛЬРИХ - было именем... председателя суда на сталинских процессах 1930-х годов. И эта аллюзия для данного произведения тем более актуальна, что второе действие его - и составляет изображение... аналогичного "политического процесса", суда над врагом Бирона, бывшим кабинет-министром А.П.Волынским!
Само это личное имя брауншвейгского принца - первый раз упоминается в тексте пьесы не в разговоре персонажей - сторонников цесаревны, а как раз в этом месте: во втором действии, в сцене в Тайной канцелярии, сразу после вынесения смертного приговора Волынскому. Его и упоминает - сам Бирон, в диалоге с заглавным героем пьесы.
Главный герой - помог Бирону, сделал донос на Волынского, послуживший... основой для вынесения смертного приговора, и теперь - получает за это награду:
" - ...Вы... просили быть адъютантом принца АНТОНА-УЛЬРИХА. Я говорил о том принцу, он берет вас в адъютанты..."
Кто такой этот принц, какое место он занимает в существующей государственной иерархии - все это станет известно позднее; и эта непопределенность - ПОДЧЕРКИВАЕТ упоминание имени; делает его - единственным, пока что, носителем информации, а информация эта - включает предвосхищающие исторические аллюзии. Удельный вес их и возможность их узнавания - таким контекстом увеличиваются.
Сама же просьба персонажа об этой должности была вызвана тем, что его невеста - состоит фрейлиной при супруге принца, матери младенца-императора Анне Леопольдовне. Она, эта героиня, как упоминается дальше, в этот момент - находится "там, наверху": то есть в помещении над подвалом, в котором идет суд; затем она спускается вниз, и здесь же, в Тайной кнацелярии... происходит сватовство и обручение персонажей!* * *
И теперь остается только обратить внимание на то, на каком фоне произносится это перспективное, в плане политической истории ХХ века имя (нужно иметь в виду, что В.Ульрих, дошедший до высших должностей в судебной системе, начинал свою карьеру в ВЧК - НКВД).
Бирон предлагает герою - стать... его тайным агентом, осведомителем:
" - ...Таким манером супруга ваша будет непрестанно пребывать перед принцессой, а вы перед принцем; как нежные супруги, вы будете откровенны друг с другом и найдете потом маленькое время завернуть ко мне, как к вашему старому знакомому, рассказать, что у вас происходит...
Г л а д к о в (несколько подумав). Мне, кроме вашей светлости, служить некому".
Но фон для произнесения имени "Ульрих", проецирующий его на фигуру государственного деятеля двухсотлетнего будущего, - составляют и те имена романных персонажей, Шольца и Шварца, которые, в своем реминисцентном плане в романах Салиаса и Дмитриева, - связаны с органами госбезопасности другой страны ХХ века, гитлеровской Германии.
В сцене с музыкантом Шварцем в четвертом действии Бирон, как мы видели, заостряет внимание на национальности своего собеседника и выносит по этому поводу ему оценку: "Вы кто такой - жид? - Нет, немецкий музыкант Шварц. - Врете - жид!... ПРОДАЖНЫЙ НАРОД; ПРОДАЖНЕЕ, ЧЕМ РУССКИЕ".
Но это - та самая оценка, которая выносится им же в разговоре с поручиком Гладковым:
"Б и р о н. ...(Один к публике.) РУССКИЕ МНОГИЕ ПЛУТЫ, А ЭТОТ И ИЗ МНОГИХ ОЧЕНЬ ПЛУТОВАТЫЙ!"
Эта взаимная соотнесенность персонажей, один из которых у нас на глазах вербуется в шпионы, - проливает свет и на место немецкого музыканта в пьесе. Он, как показывает его второе появление, - тоже состоит... шпионом; но не у Бирона, а у цесаревны Елизаветы Петровны. Пользуясь возможностями проникать в дома высших должностных лиц, предоставляемой его профессией, он докладывает ей о том, что о ней говорят, - сначала в доме у Бирона, потом - у принца Антона-Ульриха Брауншвейгского.* * *
Второй же случай упоминания имени этого принца - не менее показателен в плане предвосхищающих исторических проекций.
Это происходит в третьем действии, когда Бирона упрашивают... принять на себя должность регента при малолетнем императоре. Эта комедия с мнимыми отказами - сопоставима с аналогичными отказами, но уже при избрании на царство, заглавного героя трагедии Пушкина "Борис Годунов": элементы изобразительности соответствующих сцен мы уже сравнивали с драматургическими приемами Писемского, говоря о "кинематографичности" его комедии "Ипохондрик".
Бирон в пьесе Писемского разыгрывает эту комедию для того, чтобы изолировать всех противников этого назначения. И в частности:
" - Я сейчас Алексею Петровичу [Бестужеву-Рюмину] о главной рацее моего отказа: семнадцатого октября господин принц Антон-Ульрих имел у себя собрание господ офицеров, кои, с поднятием шпаг, пропозировали возвести его вместо меня в регенты. Хотя сим высоким званием обязуюсь неизреченной милости покойной государыни и утвержден в оном вашим избранием; но если предстоящие здесь чины найдут господина Антона-Ульриха способным к управлению делами, то я имею намерение сейчас же уступить ему все права мои!..
В с е (в один голос). Мы желаем, чтобы вы были регентом, ваше высочество!
Б и р о н (всем кланяется). Поэтому прошу поступок принца Антона Ульриха, КАК К ИЗМЕНЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ КЛОНЯЩИЙСЯ, на ваш суд и наказание!..."
Снова, стало быть, назревает ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС, как и во втором действии над Волынским; и, если бы он состоялся, - судил бы на нем, в отличие от политических процессов второй половины 1930-х годов... не Ульрих; судили бы - Ульриха! Впрочем, мгновенное превращение судьи... в подсудимого - для той эпохи станет обыденностью.* * *
Возникновению этих ассоциаций - и корреспондировал реминисцентный план, связанный с персонажами по фамилии Шварц и Шольц в романах Салиаса и Дмитриева. О том же, с каким именно произведением будущего оказалось связанным функционирование этих имен в... будущих же (по отношению к пьесе 1866 года!) романах, - хранит память, имеет в себе на этот счет предвосхищение сам текст... предшествующей исторической трагедии Писемского, "Самоуправцы".
В финале, в ремарке к одной из последних реплик ее умирающего главного персонажа - присутствует... часть названия будущего многосерийного фильма Т.Лиозновой:
" - ...Господин Рыков! Вы поступили со мной, как великодушный враг. Я крови и смерти вашей искал, а вы хотели спасти мне жизнь... (Опускает голову; потом через НЕСКОЛЬКО МГНОВЕНИЙ поднимает глаза на княгиню.) С вами нас, княгиня, будет Бог судить, кто из нас виноватее; но вы... после перетерпенного от меня... оплакивали мои раны..."
В названии фильма, правда, указывается - точное число этих "мгновений"; но в начале его закадровый голос Ефима Копеляна говорит именно так: "Мы расскажем вам только о НЕСКОЛЬКИХ МГНОВЕНИЯХ этой последней военной весны..."
А содержание окружающих эту авторскую ремарку фраз реплики персонажа - восполняет недостаток слов из прозвучавшего в ней названия фильма. Князь - говорит о своих смертельных врагах, которых он хотел замучить в своих казематах (по авторскому описанию - так похожих... на казематы берлинского гестапо, который нам показывают в телефильме Лиозновой!). Перед смертью - он сумел встать выше этой вражды; показать себя по отношению к врагам - не зверем, но человеком.
А общепризнанное суждение о фильме Лиозновой - в этом и состоит: создатели его - хотели показать... ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ЛИЦО фашистского режима. К.С.Станиславский, который очень любил ставить эту пьесу и играл в ней роль князя Платона, так именно и говорил: мне надоело показывать своего персонажа просто зверем; мне интересно было отыскать в нем - положительные человеческие качества.
Точку в этом анаграммировании названия будущего фильма, происходящем в финале, - ставит последнее слово в той же реплике ее главного персонажа:
" - ...(Слабо хлопает в ладоши.) ДВОРЕЦКОГО мне!"
Слово - подчеркивается, особо выделяется повтором приказания, сделанным косноязычным шутом князя Кадушкиным:
" - Двоесский!"
Прием построения, восполнения предвосхищающей реминисценции, который заключается в употреблении этого слова, - мы уже встречали в финале еще одного посвященного бироновской эпохи романа А.П.Павлова "Божья воля". В этом произведении - также разворачивается система реминисценций фильма "17 мгновений весны".* * *
Обратим внимание на то, что в списке действующих лиц этот персонаж пьесы, которого теперь призывают к умирающему, так и называется, на фоне имен и фамилий более крупных персонажей, одним этим словом: "Дворецкий". Под этим же обозначением он фигурирует и на всем протяжении пьесы.
Эта исключительность, полное НЕ-УПОМИНАНИЕ принадлежащих ему имен собственных, делает это обозначение должности... колеблющимся, как бы съезжающим - на место его ЛИЧНОГО ИМЕНИ; провоцирует читателя на подобное восприятие, интерпретацию этого слова.
Именно это - и происходит в романе Павлова, причем - в куда более откровенной форме. Игнатий ДВОРЕЦКИЙ - имя известного советского драматурга, автора пользовавшейся популярностью пьесы на "производственную" тему "Человек со стороны". Мы уже говорили, анализируя функционирование того же самого термина, что и в пьесе Писемского, в упомянутом нами историческом романе, - о том, что, когда по этой пьесе был снят кинофильм, он получил совсем другое название.
А произошло это потому, что немного ранее вышел... другой кинофильм, уже не на современную тему, а - исторический, из эпохи гражданской войны, - название которого почти совпадало с названием исходной пьесы... Дворецкого: "Человек с другой стороны".
И главную роль в нем, роль советского дипломата, покупающего в Финляндии и с риском для жизни переправляющего на родину паровозы, необходимые Советской России, исполнил - Вячеслав Тихонов. Он же - исполнитель роли штандартенфюрера Штирлица в телефильме "Семнадцать мгновений весны".
Таким образом, слово "дворецкий" - что самое сенсационное, в одном контексте встречающееся... с личным именем "Игнатий"! - у русского исторического романиста начала ХХ века и стало косвенным, проходящим через цепочку опосредований, обозначением этого будущего телефильма, реминисцируемого в его произведении; знаком присутствия, функционирования его в тексте романа.
Теперь мы видим, что прием этот - "повторяет" А.Ф.Писемский в своей пьесе 1865 года; но становится это понятным - лишь на фоне, в связи с его следующей пьесой.* * *
Но отнюдь не только с этим было связано появление персонажа с фамилией "Шварц" в трагедии 1866 года. Мы упомянули еще один кинофильм, "Волшебная лампа Аладдина", реминисценцией из которого была затронута фигура сопоставляемого нами этому персонажу и появляющегося в единичном случае героя романа Дмитриева "Император-отрок".
А ведь не только герой романа, юный император Петр II, - "отрок", но и сам этот фильм-сказка - фильм ДЛЯ ДЕТЕЙ! И именно этот аспект - играет ведущую роль в трактовке персонажа по фамилии ШВАРЦ в художественной системе драматургии А.Ф.Писемского. Это еще одна фамилия, находящая себе "прототип" среди реально существующих лиц будущего, ХХ века.
Прежде всего: это ведь фамилия... знаменитого детского драматурга Евгения Львовича ШВАРЦА: что, впрочем, не помешало ему быть и автором антитоталитарного памфлета - пьесы-сказки "Дракон". И эта именно прогностическая функция имени, использованного в пьесе 1866 года, - вполне проясняется... в предшествующей исторической трагедии Писемского "Самоуправцы".
Уже сейчас, анализируя роль фамилии персонажа в пьесе 1866 года, мы получили одно указание по интересующей нас проблеме: где искать ИСТОЧНИКИ для объяснения некоторых загадочных художественно-реминисцентных особенностей этого произведения.
Имя этого персонажа - приоткрывает нам тесную связь, существующую между исторической драматургией Писемского - и русским историческим романом XIX - XX века. Имя это, коннотации, с ним связанные, - приходит из романов Е.Салиаса и Д.Дмитриева, посвященных той же "бироновской" эпохе, что и сама эта пьеса.
Тема трагедии "Самоуправцы", взятая из эпохи павловского царствования, - позволяет нам экстраполировать, что с этой пьесой - столь же существенным образом окажутся связанными и русские исторические романы из времен царствования императора Павла I: когда бы они - раньше или позже этой пьесы - ни были написаны. Подтвердится ли этот вывод или нет - покажет дальнейший анализ.* * *
Что же касается беллетристических произведений из эпохи Бирона, то мы видели, что еще в повести К.П.Масальского 1834 года "Регентство Бирона" с этой исторической фигурой был связан образ... медведя: персонаж приговаривается к смертной казни за то, что назвал Бирона - "медведем".
Мы знаем также, сколь бурное развитие эта метафора, в том числе - и в связи с тем же историческим деятелем, получит в романе А.Шардина "Род князей Зацепиных, или Время страстей и казней".
Тесная художественная связь между трагедиями "Поручик Гладков" и "Самоуправцы" проявляется, в частности, в том, что этот образ, столь выразительно и продуктивно освоенный исторической беллетристикой из "бироновской" эпохи, - фигурирует... во втором из этих произведений, тематически с этой эпохой не связанном и действие которого происходит уже в конце XVIII века.
Впервые этот образ появляется во втором действии в перехваченном письме супруги князя Имшина ее возлюбленному:
"...Приезжай в четверг; с т а р ы й м е д в е д ь, как ты его называешь, непременно уж уедет, а ты приезжай подольше ко мне погостить..."
И этот эпиграмматический образ - оказывает болезненное воздействие на воображение князя, становясь стимулятором всех его последующих поступков, направленных на то, чтобы отомстить преступникам и покарать их. Еще не сказав о том, что ему все известно, он приводит это прозвище из прочитанного им письма при личной встрече с супругой и откликнувшимся на ее приглашение любовником, ошеломленным неожиданной встречей:
" - ...Как же это вы вошли в гостиную и не кланяетесь даме. Что это за неловкие нынче молодые люди, точно м о л о д о й м е д в е д ь какой! Извольте сейчас подойти к моей супруге и поцеловать у ней руку... А как вам, княгиня, нравится мое прозвище ему: м о л о д о й м е д в е д ь.
К н я г и н я (несколько овладевая собою). Я ничего в этом не нахожу похожего на Дмитрия Яковлевича!
К н я з ь П л а т о н. Ну, а с т а р ы й м е д в е д ь, как называют меня иные, неужели я так уж и похож совсем на с т а р о г о м е д в е д я..."
Но нас больше всего интересует - то развитие, РЕАЛИЗАЦИЯ, которую получает этот образ в третьем действии, в котором князем ведутся самодеятельные следствие и суд над преступными любовниками: мероприятия, составляющие параллель - СУДУ над Волынским в трагедии 1866 года.* * *
Вот тут-то мы и понимаем, какое значение имеет - появление в этой второй пьесе фамилии будущего драматурга Евгения Шварца!
Как и на фальсифицированных процессах 1930-х годов, судья в пьесе 1865 года - марионетка, управляемая уже заранее вынесшим приговор подсудимым князем Имшиным. И невозможно отделаться от мысли, что автор трагедии - совершенно сознательно создавал... карикатуру на сталинские процессы ХХ века! Судья здесь - буквально... ШУТ: домашний шут князя по фамилии Кадушкин. -
"К н я з ь С е р г е й (обращаясь к брату). Вы и господина Рыкова отдадите суду вашего шута?
К н я з ь П л а т о н (странным голосом). Господин Рыков, может, уже не господин Рыков. Вы в детстве, вероятно, слыхали сказки о чародее, который обращал людей В ВОЛКОВ, В МЕДВЕДЕЙ!..."
А в 1930-е годы подсудимых, того же... Рыкова, так и будут называть: "гиенами", шакалами" и прочими кровожадными хищниками капитализма!
Еще при анализе пьес Писемского "Хищники" ("Подкопы"), "Ипохондрик" мы обратили внимание на ЛЕЙТМОТИВНЫЙ для его (по крайней мере - драматургического) творчества характер этого уподобления людей - животным, вовсе не ограничивающегося одной только ситуацией суда. Красной нитью проходит это уподобление и через пьесу 1865 года.
Еще в первом действии дворецкий князя Платона, уехавшего, или, вернее, сделавшего вид, что он уехал в армию, а на самом деле спрятавшегося в доме, чтобы (как в известном чехословацком фильме "Призрак замка Моррисвиль") проследить... за своей женой, подозреваемой им в неверности, - ругает одну из своих подчиненных, вторгшуюся на запретную территорию, где их хозяин - прячется:
" - ...Ежели я теперь кого из этих дураков лакеев или из вас дур горничных здесь застану, так, как СОБАКУ ПАРШИВУЮ, возьму за шивороток и прямо приведу к княгине на ее распоряженье!"
Во втором действии - князь Сергей о своем брате Платоне, когда желаемое разоблачение, благодаря его же доносу, удалось:
" - Неприятно даже немножко становится: этот ВЕПРЬ, пожалуй, Бог знает, что начудесит!..."
В третьем действии схваченный и отправляемый в заточение в княжескую тюрьму любовник жены Рыков - о своем мучителе:
" - Не княжеская у тебя душа, а ЗВЕРЯ ДИКОГО".
И, наконец, - в последнем, пятом действии, где этот параллелизм животного и человека - выражается при помощи жаргонного именования человеческого лица, взятого из мира животных, причем тут же оно - применительно к животному и употребляется.* * *
Тесть князя в разговоре с освобожденным им Рыковым, вновь высказывающим свою щепетильность, - оправдывает применение со своей стороны физического насилия:
" - ...Вы, дворянин, приехали к своему брату, дворянину, с мужиками и разбойниками.
- А как же мне инако было ездить к моему высокочтимому зятюшке? Он меня с самой свадьбы дочкиной... тоже я тогда понапился немного... в подворотню к себе заглянуть не пущал; дураком и пьяницей именовал меня на все четыре стороны; я еще на прошлой балтировке хотел его за шивороток сгресть, да дворянство наше заступилось за него и оттащило меня.
- Благородные люди, коли кем кто обижен, не за шивороток берут друг друга, а в судах жалуются.
- Пробовал, жаловался, да что-то мало толку выходило, а посему сам поймал, дал в РЫЛО раз, два, и дело с концом...
- Дали в РЫЛО? Ведь это не простой мужик, а князь... его ранить, усадьбу разорять и выжечь?..."
Примечательно, что в этом контексте фигурирует тот же морфологический облик слова "шиворот", что и в приведенной нами реплике дворецкого, называвшего лакеев и горничных - "собаками паршивыми". Употребляется эта словоформа - в составе выражения "за шивороток", причем - в первом случае... по отношению к тем самым "собакам", то есть - в значении "за шкирку"!
При упоминании обвинения в ПЬЯНСТВЕ - здесь же звучит выражение: "НА ВСЕ ЧЕТЫРЕ СТОРОНЫ". Этот фразеологизм - подчеркнут, акцентирован; помимо него - в том же пассаже присутствуют другие фразеологизмы, но только - в потенциальной форме. То же слово "шиворот" - употребляется в составе выражения "шиворот-навыворот"; а употребленная вместо наречия "иначе" форма "инако" - в составе аналогичным способом, путем удвоения по созвучию слов, образованного выражения "всяко-инако".
Причина таким изощренным образом поставленного акцента - в том, что он служит знаком содержащейся здесь предвосхищающей реминисценции. Объясняется ее присутствие - именно этим происходящим в реплике персонажа метафорическим процессом уподобления людей животным.
Тот же фразеологизм - звучит в... стихотворении М.И.Цветаевой ("Хочу у зеркала, где муть и сон туманящий..."), исполняемом в виде песни героиней фильма Э.Рязанова "Ирония судьбы, или С легким паром!" Этим выражением - стихотворение заканчивается: "...Благословляю вас НА ВСЕ ЧЕТЫРЕ СТОРОНЫ!"
Завязка фильма, как известно, тоже состоит в том - что герой... напился; причем напился - именно, что говорится, до СКОТСКОГО состояния!* * *
Свое разбойничье нападение, при содействии разбойничьей шайки осуществленное, в результате которого была освобождена его дочь, - тот же персонаж, тесть князя, обсуждает сразу же после этого разговора, оставшись наедине с собой. И тогда в его монологе - вновь звучит слово "рыло", только что перед этим использованное для обозначения человеческого лица.
Теперь оно употребляется - в отношении животного, но... тоже "неправильно", "не по тому адресу" - дублируя, пародируя его переносное употребление в первом случае:
" - ...Парень-то, что ранил князя, есаулом у них именуется... из-за хорошей пищи в разбойники пошел... бурлаком был и еще маленьким как-то изловчился, украл из-под РЫЛА ЛОШАДИ овес, та и фыркни на него; с тех пор ненаеда напала: что ни жрет, нажраться не может и пошел на мирские хлебы..."
И у лошади, вместо "морды", и у человека, вместо "лица", - "рыло". Человек и животное тем самым - приравниваются друг ко другу. И вот, на этом общем фоне, во втором действии пьесы - развивается, реализуется уподобление человека - медведю, легкомысленно допущенное в переписке любовников.
В наших предыдущих анализах мы обращали внимание на одну особенность функционирования этого "звериного" лейтмотива в произведениях Писемского. В каждом из них - он получает разную, ситуативную семантику; выполняет - разные функции в осуществлении авторского замысла.
Точно так же - и в этой пьесе: соседство этого лейтмотива с "говорящим", перспективным в плане политической истории ХХ века именем "Рыков" (кстати: происходящим от словесного обозначения... звериного "рыка"!), загадочные, странные слова о том, что "Господин Рыков, может уж не господин Рыков", а превратился... в животное, - придают ему, этому лейтмотиву, совершенно специфическое звучание.
Как мы уже упомянули мимоходом: все это - напоминает нам, сегодняшним читателям пьесы, о том, какое распространение это уподобление людей животным имело... в политическом лексиконе 20-х - 30-х годов будущего (по отношению ко времени написания этой пьесы) столетия; о том, что оно служило средством борьбы советской пропаганды с "классовым врагом".
А далее это захлестнувшее страницы печати и устные выступления-доклады уподобление своих противников "шакалам", "гиенам", "гидрам", "волкам", "псам" и "тиграм" - "империализма", "контрреволюции" и "фашизма" - вело к следующему шагу: расправе с ними, и именно - не как с людьми, а как с "бешеными животными", которые не нуждаются для этого ни в каких гуманистических процедурах.* * *
Но в той реплике персонажа пьесы 1865 года, с которой мы начали этот наш обзор случаев уподобления человека животному, речь идет все-таки не о метафорическом, а... о буквальном, хотя и - "волшебном", волшебниками осуществляемом, превращении в животное - человека. А что тут имеется в виду - мы узнаём в следующей же авторской ремарке:
"Вводят Р ы к о в а, зашитого в медвежью шкуру, ноги и руки его скованы, и на лицо, тоже зашитое в медвежью шкуру, но только с прорезанными глазами и ртом, надет, как и у медведя, недоуздок, и от него идет цепь. Его ввел медвежий вожак с дубиною в руке.
К н я з ь П л а т о н (встает и кланяясь в пояс Рыкову). Здравствуйте, м о л о д о й М и х а й л о И в а н о в и ч! Ну как вам нравится быть в моей шкуре, в которую вы прозвищем вашим одели меня; ведь нехорошо жутко".
И то, что затем происходит с этим зашитым в медвежью шкуру человеком, - становится последним звеном для установления нами осуществляющейся в ходе реализации этой метафоры предвосхищающей реминисценции сюжета БУДУЩЕГО литературного произведения.
Это окончательное узнавание сюжета, сюжетной коллизии - предвещается еще на предыдущем этапе этого процесса реализации, во втором действии, где князь дает знать, что ему известно содержание письма, в котором его называют "старым медведем".
Напомним: своим неожиданным возвращением он приводит любовников в смущение, так что они забывают о правилах этикета, и тогда он требует, чтобы явившийся на свидание Рыков - поприветствовал княгиню, ПОЦЕЛОВАВ ей руку. Вот этот жест приветствия - и повторяется, утрируется, гиперболизируется в сцене из третьего действия:
"К н я з ь П л а т о н (княгине, показывая на Рыкова). Я хочу вам представить вашего старого знакомого, только в новой шкуре... Как он вам нравится: к лучшему или к худшему он изменился?... Вам, может, даже ПОЦЕЛОВАТЬ его желательно... Извольте, не только разрешаю это, но даже приказываю: я хочу видеть, так ли же вы ЦЕЛУЕТЕ М О Л О Д О Г О М Е Д В Е Д Я, как целовали прежде с т а р о г о!
Княгиня и Рыков отворачиваются друг от друга.
(Княгине.) Я вас подвергну пытке, если вы не ПОЦЕЛУЕТЕ его. Рыкову.) Я ее подвергну пытке, - целуйте ее скорей!
Р ы к о в. Чтобы спасти несчастную, я готов все сделать! (Подходит и целует княгиню.)"
Не узнать произведение ЕВГЕНИЯ ШВАРЦА здесь теперь более - не-воз-мож-но! Пьеса "Обыкновенное чудо". Ее герой - именно ВОЛШЕБНИК; только превращает он не людей в медведей, как говорит герой пьесы 1865 года, а наоборот: нашел... "МОЛОДОГО МЕДВЕДЯ" и превратил его - в человека.* * *
Пьеса Писемского содержит в себе не только набор мотивов, из которых можно... "собрать" действие пьесы Шварца. Чтение перехваченного письма в начале второго действия, где впервые и появляется этот образ "медведя", - заканчивается фразой, включающей в свой состав... заглавное слово будущего произведения детского драматурга (точно так же, как другая фраза, произносимая тем же персонажем в конце пьесы, - отражала заглавие телефильма):
" - ...Дальше тут ОБЫКНОВЕННЫЕ фразы: "Обнимаю тебя" и прочее..."
"Обнимаю" и, надо полагать... ЦЕЛУЮ?!
Волшебник из пьесы Шварца превратил медведя в человека для того, чтобы поставить эксперимент. Вскоре в его доме появляется... принцесса; молодые люди влюбляются друг в друга, и тогда-то Медведю Волшебник открывает секрет: если принцесса его ПОЦЕЛУЕТ, то он - опять превратится в медведя! И герой пьесы - изо всех сил противится тому, чтобы совершить этот поцелуй: так же, как противятся этому... герои пьесы Писемского, принуждаемые их мучителем.
Смысл эксперимента был в том, чтобы - доказать силу любви, которая не страшится никаких опасностей и угроз; но Медведь видит эту силу в другом - уберечь возлюбленную от катастрофического потрясения, ОТКАЗАВШИСЬ ее поцеловать.
И тогда для персонажей пьесы - и начинается та ПЫТКА, которой князь угрожает своей жене и ее любовнику: они расстаются, и принцесса в отчаянии доходит до того, что решает выйти замуж за прожженного циника - "министра-администратора".
Как видим, автор пьесы 1865 года - действительно воспроизводит сюжет будущей пьесы Е.Шварца во всех деталях. Не забыта у него и такая подробность: решившись все-таки поцеловать принцессу, герой заключает договор... с ОХОТНИКОМ - когда превращение произойдет, тот должен будет застрелить медведя.
И вот, в пьесе "Самоуправцы" - тоже появляются... о-хот-ни-ки. Причем не в том значении этого слова, в каком оно берется в пьесе "Обыкновенное чудо" (что могло бы быть объяснено логическими, имманентными потребностями сюжета), а для обозначения - совсем другой реалии, которая представляет - лишь повод для введения в текст пьесы этого необходимого, диктуемого разворачивающейся в ней предвосхищающей реминисценцией слова.* * *
Во втором действии, готовясь к расправе, князь приказывает своему подручному:
" - ...Теперь поди и припаси мне дюжину ОХОТНИКОВ помолодцеватее, чтобы они стояли внизу и дожидались моих приказаний..."
Положение - полностью сохраняет аналогию: в пьесе Шварца Охотник - тоже должен "стоять и дожидаться", когда герой превратится в медведя. Только под словом "охотники" в пьесе 1865 года - имеются в виду просто "добровольцы".
Причем слово это - повторяется по ходу действия вновь и вновь: сначала подготавливая появление в полный рост предвосхищающей реминисценции, а потом - не давая забыть о ней и ее содержании.
В том же втором действии, при аресте участвовавшего в любовной интриге Дворецкого:
" - ...Велите ОХОТНИКАМ наложить на него цепи и в подвал первого номера запереть..."
Медведя, которого показывают на ярмарке, принято "водить" - именно "НА ЦЕПИ". Именно в таком виде - появится в следующем действии зашитый в медвежью шкуру Рыков.
Тогда же, во втором действии, князь дает распоряжении о задержании также повинного в излишнем интересе к его жене брата:
" - ...(Хлопает в ладоши; являются двое ОХОТНИКОВ.) Запереть людей и лошадей князя, а также и его самого не отпускать отсюда никуда!..."
В пьесе Шварца - наоборот: Медведя - тоже удерживают; но заключается это в том, что в последнем действии Волшебник налагает заклятие, которое должно НЕ ПУСКАТЬ Медведя - во дворец к Принцессе, куда он безнадежно пытается прорваться.
В третьем действии у Писемского:
"Д в о е О Х О Т Н И К О В вводят д в о р е ц к о г о и [горничную] У л ь я ш у, скованных по рукам и по ногам".
В четвертом действии князь отвечает на угрозу, что его тесть, собрав войско, идет освобождать свою дочь:
" - ...Слухи есть, что он стакнулся с волжскими грабителями: "Я, говорит, с ними побываю в гостях у моего зятька!"
К н я з ь П л а т о н. Можете побывать у меня с кем угодно; у меня ОХОТНИКИ всегда готовы..."
Заметим здесь фразеологические предвосхищения, сопровождающие основную реминисценцию будущей пьесы и - звучащие с ней в унисон. "ВСЕГДА ГОТОВЫ!" - это выражение при советской власти станет общеизвестным приветствием детей-пионеров (само это слово, "пионеры" - имеет такое же двоящееся устройство семантики, как и слово "охотники": означает и участников детской коммунистической организации, и - изначально - американских первопроходцев).
Полностью воспроизведенное, это выражение, имеющее в будущем превратиться в клише общественного масштаба, - оправдывает наши догадки о присутствии в предшествующей реплике... и другого, представленного в ней лишь частично, наполовину. Лихой персонаж под заинтриговавшей нас фамилией "Девочкин" - грозится "побывать в гостях у моего зятька". "В ГОСТЯХ У СКАЗКИ" - не менее, чем первое, знаменитое выражение, ставшее названием излюбленной детьми телевизионной передачи, в которой транслировались экранизации сказочных произведений.* * *
Но и этим дело не ограничивается. Слово "охотники", обозначающее сюжетный элемент будущей пьесы, сопровождается во второй из приведенных нами реплик - лексической подробностью... ведущей свое происхождение из этого же произведения!
Термин родства употреблен в рамках этой ситуации вражды между мужем и отцом героини - в уменьшительной форме, придающей ему презрительно-пренебрежительное звучание: "ЗЯТЁК" (кстати, тоже... название: современных нам сборников кроссвордов!). И это - отражает грамматическую форму обращения мужа принцессы к королю - ее отцу в пьесе Е.Шварца.
Мерзавец-администратор, став его зятем, небрежно роняет в его адрес: "КОРОЛЁК, как я его называю..." И вновь, семантика слова - двоится: "королёк" - это не только уменьшительная форма от слова "король", но и - название птички.
А следующий за этим словом речевой оборот - прозвучал в реплике князя при первом его объяснении с княгиней и Рыковым: "...старый медведь, КАК НАЗЫВАЮТ МЕНЯ ИНЫЕ". Субъектно-объектные отношения во фразе из будущей пьесы - отражены здесь зеркально.
И наконец, в финале того же четвертого действия, когда подручный князя приносит ему сообщение о нападении тех самых, предводительствуемых его тестем, разбойников:
"К н я з ь П л а т о н (бьет шута по лицу). Подлый трус, побледнел, как лягушка перед морозом! ОХОТНИКОВ сюда, убью каждого, кто хоть шаг отступит назад!..."
Мы слышим тут очередное выражение, которое напоминает нам еще об одном хите детской культуры нашего времени - знаменитом восклицании мышей из мультипликационного сериала "Приключения кота Леопольда": "Выходи, ПОДЛЫЙ ТРУС!" Долго думать о художественного характера причинах, побудивших автора пьесы включить в ее текст и эту реминисценцию, - не нужно.
В первой серии с заглавным героем - происходит... то же самое, что происходит, по собственной ли их или по чужой воле, с героями пьесы 1865 года. Добрый и миролюбивый Леопольд, чтобы наказать разбушевавшихся мышей, по совету врача принимает лекарство "ОЗВЕРИН". И - ЗВЕРЕЕТ, превращается в настоящего зверя, которого можно сравнить по свирепости с тигром и леопардом.* * *
И вновь: "посторонняя" (основному руслу реминисцентного процесса) цитата - сопровождается мотивом, имеющим прямое отношение к пьесе "Обыкновенное чудо". Но теперь мотив этот указывает не на ее персонажей, их реплики, - а... на самого ее АВТОРА. Вернее - на персонажа же, который носит его имя в следующей, 1866 года, исторической трагедии Писемского "Поручик Гладков".
Князь, в положении, когда нельзя терять ни минуты, занимается тем, что изощренно сравнивает своего испуганного шута - почему-то... с "лягушкой ПЕРЕД МОРОЗОМ".
Он выполняет здесь... особое задание автора. В пьесе 1866 года, в цитированной нами сцене из четвертого же, как и здесь, в "Самоуправцах", действия Бирон сравнивает немецкого музыканта Шварца - с малороссом-гусляром, которого Волынский специально выписал, чтобы петь про него "ругательные песни" и которого он... "велел ЗАМОРОЗИТЬ".
Этот мотив появляется в связи с персонажем по фамилии ШВАРЦ в пьесе 1866 года - явно потому, что в пьесе 1865 года он выступал в связи с мотивом, фигурой "охотника" - соответствующей мотиву, персонажу пьесы, которую драматург по фамилии ШВАРЦ через сто лет напишет.
|