Аннотация: Все, что вы увидите перед собой, высосано из мизинца левой руки в три часа ночи.
Когда люди выключают в комнате свет, мы, карандаши, начинаем в стаканчике свою неторопливую беседу. Новостей у нас обычно немного, и в основном они не впечатлили бы постороннего слушателя. Пылесос, например, послушав наши разговоры, только фыркнул разок. Потом ещё раз. И ещё. А потом завёлся и поехал дальше убирать.
Мы на него, если честно, немного обиделись, но фыркнуть вслед не посмели. Пылесосы, они такие - кого хочешь перефыркают.
Только Жёлтый Восковой Мелок тихонько хмыкнул, ну да какой с него спрос.
Говорим в основном о тяжкой своей карандашной судьбе и превратностях хозяйских пальцев. Ещё любим порассказывать о дальних краях, увиденных теми, кого люди выносили из дому. Среди прочего наша давняя общая мечта: познакомиться с нашим общим родственником - школьным мелом. Одна из гелевых ручек, та, что нагло-красного цвета, утверждала, будто бы когда её одалживали учителю, то увиденный вблизи мел оказался огромным бесформенным страшилищем. Мы, правда, все дружно ей не верим. Ведь не может же быть так, чтобы такой важный предмет был настолько страхолюдным?
Хотя... ну а вдруг?..
Подобные споры здорово помогают заполнить бессонные ночи. Или гнетущую тишину.
Она у нас возникает редко, но если уж появилась, то хоть волком (тем самым, страшным-преужасным, что из раскраски) вой. Причины её каждый раз внушают нам такие дрожь и трепет, что впору опасаться за грифель. Хорошо, что их всего две: "запретная тема" и когда кого-нибудь сломают.
Ну, сломают, оно всем понятно. Печально, конечно, но не ко всем же смерть должна приходить в огрызочном возрасте. Недавно вот молодого Морковного сломали. Он был ещё совсем неопытным, блестящим и неисписанным. Его даже не застругивали ещё никогда.
Просто уронили на мягкое сиденье, сели сверху и "Хрусть..."
От волнения рассыпался весь стаканчик. А увидев останки, один мой сосед так разволновался, что на нём выступила капелька смолы.
Ну а с "запретной темой " всё куда сложнее. Когда её тень начинает маячить на горизонте, тишина в паузах становится вязкой и потрескивающей, как гуманитарный пластилин. Как сейчас. Чтобы избавиться от серого наваждения, мы лихорадочно острим и тараторим. Щёлкаем кнопками, постукиваем кончиками и скрипим ластиками. Пытаемся скрыть "ЗТ" за хаотичными телодвижениями. Если честно, то это получается плохо.
Тогда мы, не спеша отчаиваться, "делаем интригу". Выглядит все так, как будто обшито по краям белой ниткой с соседнего стола, но от того не теряет эффективности.
Азартно орудуя тонкими и не очень намёками, мы дружно сталкиваем друг с другом друга с другом. Повода лучше подруги для этого не найти.
Несколько слов "по секрету" одному, пара вскользь обронённых фраз другому... Вуаля! Теперь мы имеем удовольствие лицезреть дуэль из-за общественных условностей. Битва титана и маленького храбреца. Закованного в латы рыцаря с чёрной душой и хрупкого поэта с мягким сердцем. Маркер против карандаша.
Исход известен заранее - и зрителям, и участникам. Это придаёт зрелищу особую пикантность.
Декоративная фигурка на кончике одного из секундантов тихо ухмыляется в кулак.
Общим усилием вытолкнув дуэлянтов за край стаканчика, пока те не опомнились, мы замираем в ожидании. Противники застыли поодаль друг от друга - сантиметрах в сорока. Потом маркер, не затягивая, но неторопливо, покатился в сторону поэта. Стало тихо-тихо, и слышно, как всхлипывает немолодая, исписанная жизнью ручка - повод поединка. Тихо шурша, набирая скорость, рыцарь катился к карандашу. Тот, пытаясь хоть как-то защититься, выставил вперёд остро заточенный носик. Неожиданно маркер перевернулся, стал на колпачок, и с потрясающим хрустом обрушился своим торцом на поэта. ХРЯСЬ. И бой окончен.
Тяжело, так, будто сделан из камня, а не пластика, победитель забирается в стаканчик и угрюмо отворачивается ото всех. Мы молчим. Колонковая кисть продолжает утешать плачущую и обвиняющую себя ручку. Проигравший карандаш неподвижно лежит на столе. С виду на нём лишь пара царапин, но всем понято, что он надломлен внутри. День, максимум два, и после очередного застругивания он уже не сможет писать свои стихи. Ну, то есть свято место пусто не бывает и вскоре кто-то другой станет исполнять его роль. Но этот кто-то будет уже не он.
Казалось бы, такой накал страстей, такая драма, катарсис должен бы уже быть достигнут.
Но нет. Посреди всех эмоций копошится какой-то лишний червячок. Я чую его внутри. И тут, медленно, потихоньку, все их взгляды устремляются в мою сторону. Я нервно покручиваюсь на резинке
- Ну, ты понял, о чём сейчас думаем все мы. Ведь так? - с надеждой спрашивает один из самых авторитетных них. Даже сейчас ему сложно заставить себя назвать проблему.
- Угу, - мрачно говорю я.
- Ты пойми, ничего личного, - продолжает он, - ну просто мы не можем уже больше молчать. Это же чувствуется.
- Угу, - мрачно говорю я.
- Ну, будто у меня клей между половинками настолько замёрз, что я сейчас распадусь.
- Или как перед тем, как из коробки в первый раз вынимают, - добавил кто-то.
- И как если пасты на две строчки осталось, - послышалось слева.
- Как будто раскрутили и соединили с кем-то другим, - сказали справа.
- Хреново, короче, - подытожил авторитетный. - Так что ты уж будь добр...
Я понимаю намёки такой толщины. И потому выпрыгиваю из стаканчика, окатываюсь вокруг формально живого поэта и останавливаюсь на краю стола. Все они делают вид, что смотрят в другую сторону.
Ну и пусть.
Я зову кота, и пока он показушно решает, вставать ему или нет, идти ко мне или подремать, я разглядываю всякие разные Предметы Домашней Обстановки. Они тоже посматривают на меня, многие - с удивлением.
Всё-таки они многого себя лишают, когда осознают себя лишь частями. Элементами набора. Придатками хозяйских рук. Компонентами... винтиками... составляющими... На худой конец - членами общества.
Иногда неплохо почувствовать себя целым. Вещью в себе. Жаль. Что они...
Пушистый чёрный кот с белой манишкой на миг высунулся из форточки, разжал челюсти и тут же спрятался в тёплое и уютное "внутри". Он не стал провожать взглядом падающий в сугроб огрызок карандаша. "Свобода... Пфе, - подумал кот, - на свободе холодно".