Полдень. Через щёлочку между занавесками прыгает солнечный луч. Его яркость позволяет видеть как пылинки стремятся осесть хоть на какую-нибудь поверхность. В углу , под самым потолком, висит белое, но сильно пыльное радио. Через его динамик доносится тихий голос диктора радио "Эхо Москвы". Наискосок от окна, на достаточно захламленном столе, телевизор. Там тоже о чем-то говорят. Посреди комнаты стоит старый, полуразбитый диван с вылезшими от времени пружинами. Возле него стоит прикроватная тумбочка. Сейчас на ней куча таблеток, баночек и тюбиков с лекарствами. В доме живут старики. Точнее, существуют. Каждый месяц к ним приходят люди. Они приносят жизненный заработок-пенсию и почту.
Седовласая старушка с иссохшимися ручками и пожелтевшей кожей искренне не понимает почему такими редкими стали новости от детей. Её живые глаза видят все ту же обстановку, все те же фотографии, что и десять лет назад, только теперь желтее. Она, как и прежде, ссорится с мужем и до сих пор ощущает себя всего лишь на пятьдесят. Она ещё не старая. Только вот дети совсем о ней позабыли.
Муж-старик уже перестал ей объяснять, что наличие конвертов в почтовом ящике-это не повод радости или огорчений, что сейчас уже новый век, что есть телефон и она каждый вечер слышит своих чад. Несмотря на свою старость, он все также слушает радио, читает газеты. Каждый день он слышит размеренные урчания старого холодильника и мало заботится о прошлом. Он всегда повторяет, что каждый день теперь для его детей и внучат.
С тех пор, как у каждого появились свои семейные хлопоты, оба смирились с участью пенсионеров. Но смирение это проявилось лишь в ожидании топота маленьких ножек по небольшому залу и кухне.
Как-то вечером, собственно говоря, как обычно зазвонил телефон. Это звонили дети. Они уезжали из города и просили разрешить оставить маленькую Вареньку у них. Именно просили разрешить. Старик нисколько не удивился такому звонку и даже был обрадован им. Не столько тем, что в их обветшалой хижине будет долгожданная радость, сколько тем, что дети выросли и боялись оказаться слабыми. Они же самостоятельные.
Он вспомнил себя и тихонько улыбнулся в давно поседевшие, но только начавшие редеть, усы. Он подумал о том, что дети-копия своих родителей, что в свое время и ему приходилось мотаться по разным городам. Взглянув на старушку, сладко потянулся и , в очередной раз, заметил, что именно такой он ее и любит. А она, вечно молодая, снова стояла у зеркала, поправляла ситцевый платок на плечах и вновь подкалывала поредевший пучок волос.
Следующим вечером на пороге дома застучали маленькие туфельки. Внучка держала в руках чемоданчик и с тревогой смотрела на волнения мамы. Когда семья вошла в дом, то не увидела ничего необычного. Дочь привыкла видеть родителей бодрыми и улыбающимися. Для нее все было как в детстве.
Чистое беленькое радио в углу приглушённо говорило о политике. По телевизору опять что-то пели. На столе у телевизора стопочкой лежали газеты и книги. Тот самый старый диван стоял у стены, а на прикроватной тумбочке теперь стояла настольная лампа и тоненькая книжка.
Напившись чая, дети стали собираться в дорогу. Маленькую Варбшку оставили у дедушки с бабушкой. Каждый день проходил, точнее пролетал, с безумной скоростью. Её постоянно пытались чем-нибудь занять. На письменном столе всегда стояли цветы, краски, кисти, лежала чистая бумага. Приходилось каждый день держаться молодцом. Ведь, нужно много терпения на перевязывание очередной ленты на голове внучки, или на розыски Вари по двору. А ещё у бабушки и дедушки теперь всегда была при себе зелёнка, перекись и вата. Но старики были счастливы и чувствовали, что живут.
Никто не мог сравниться с Варькой во всей округе. На равне с ребятами она бегала в заброшенные сады, лазила по крышам, спасала котов с деревьев и мыла собакам голову в ручьях и лужах. Дед от души хохотал, наблюдая все это со своего крыльца. А бабушка всегда замечала, как девочка похожа на маму, когда молчит и рисует. Варе было всего шесть лет, а в рисовании могла переплюнуть не только своих сверстников, но и любого второклассника.
Так пролетела неделя. Родители девочки вернувшись в город, направились за дочкой. Они переживали, что ей будет смертельно скучно, а бабуле с дедом сложно справиться с энергичностью ребенка.
Светило солнышко. Ливень только закончился. Стояли большие лужи. И вот посреди этих необъятных водяных широт, разместившихся на дороге, стояла рыжеволосая девчушка в коротком платьице и резиновых сапогах на босу ногу. В руках у неё был огненно-рыжий кот с круглыми от ужаса глазами. Столько воды он еще никогда не видел, а тем более находясь в руках этой маленькой атаманки. Кот уже было приготовился орать во все горло и хвататься хоть за что-нибудь, когда на дороге показалась машина родителей Вари.
Подъехав к дому, мама девчушки долго хохотала и жалела, что не оказалось под руками фотоаппарата. Варя к тому времени, гордо подняв исцарапанный курносый нос, лечила на пару с бабушкой боевые раны. Дедушка в это время помогал собрать басурманке вещи и в очередной раз говорил, пряча улыбку, что девочки себя так не ведут. На что внучка бесцеремонно заметила: "А взрослые не прячут свои таблетки и пузырьки". Оба старика, невольно покраснев, улыбнулись.
Через несколько часов дети уехали...
Утро. Тихо слышен голос диктора из динамика радио. Бормочет телевизор. Все так же размеренно гудит холодильник. На кухонной плите , скорее по привычке , чем по необходимости, стоит только приготовленная манная каша. На диване, свернувшись калачиком, спит огненно-рыжий кот. На письменном столе стоят цветы, кисти, краски, лежит чистая бумага. Бабушка уже не ждет писем, а всюду носит чудо-трубку. Дедушка крепит очередную полку для детских книг и рисунков. Радио снова протирают влажной тряпочкой. А на прикроватной тумбочке на ряду с лампой и детской раскраской тикают часики. Варькины часики, как и другие часы отсчитывают секунды, минуты, часы... Они словно говорили: "Счастье совсем рядом и оно обязательно возвращается, если его ждать, если в него верить".
Лица стариков румяные и теплые. Их глаза улыбаются, светятся изнутри. Жители этого домишки во всем ищут счастье. Они его ждут, верят в его возвращение.