Октябрь. Вечер. Темно, холодно и сыро. Возвращаюсь с дачи домой. До электрички, которая увезет меня в Москву, осталось минут десять пешком вдоль шоссе. Навстречу - редкие огни проносящихся иногда мимо машин. Под ногами шуршит невидимая глазу палая листва. Вокруг ни души. Осеннее одиночество природы.
Иду на уже показавшиеся вдали огни станции по тропинке, проходящей между шоссе и нескончаемым забором дачных участков. В любую минуту может снова пойти дождь, и я прибавляю шаг. Сейчас миную вон тот чуть ли не единственный в округе тусклый фонарь, и до станции останется всего ничего - метров триста.
Внезапно в слабом мерцающем свете фонаря в глаза бросается нечто, лежащее впереди на земле у забора. Для человека слишком мало; наверно собака. Подошел. Так и есть! Зарывшись наполовину в опавшие листья, приткнувшись к забору в какой-то странной скрюченной позе, лежит дворняга. Отчего-то я сразу понял, что здесь произошло некоторое время назад. Присел рядом:
- Ну что, дружище, не повезло тебе? Как же ты умудрился угодить под машину в такое время?
Псина даже не пошевелилась. Лишь слегка скосила в мою сторону свои огромные, полные смертельной тоски глаза. Или мне это только показалось? Быть может, душа пса уже находилась на пути в свой собачий рай, а я застал лишь следы пребывания её в этом некогда полном сил, а теперь исковерканном теле?
- Бедняга... Очень жаль, что тебе нечем уже помочь. Впрочем, может быть, еще отлежишься. Вы, дворняги, живучие...
Постояв рядом еще несколько минут, решил двигаться дальше.
- Ну, прощай. Ты давай держись...
И я продолжил свой путь, подумав на ходу: "Боже, прошу тебя, пошли ей легкую и быструю смерть".
В неважном расположении духа добираюсь наконец до платформы. Купив билет, двигаю в ближайший магазин за пивом. Залпом выпиваю одну бутылку и сразу же покупаю вторую. Кажется, слегка полегчало. Пиво холодит тело, но согревает душу. Наконец толщу тьмы пробивает луч спасительной электрички. Проходит пара минут, и я с наслаждением разваливаюсь на сидении в теплом и светлом вагоне. Очень вовремя, ибо на улице вновь зарядил ледяной дождь.
Вагон почти пустой. Вытянув ноги, пью свое пиво и с удовольствием отмечаю, как тепло постепенно возвращает хорошее настроение. Через двадцать минут буду дома. Кайф.
И вот тут меня пробило!
Внезапно мне ясно представились печальные глаза этой несчастной дворняги. Что же со мной произошло? Почему я так быстро сбежал оттуда? Я ведь хорошо помню, как несколько лет назад умирал у меня на руках мой любимый пес. Агония длилась долго, и все это время я гладил его вздрагивающее тело и беспрерывно шептал ему какую-то ласковую чушь. Тогда ведь я ясно понимал, как это важно. Как важно, чтобы в момент ухода из этого мира рядом с тобой было любящее живое существо. Ибо самое пронзительное одиночество - одиночество перед смертью.
Суть не в том, можно ли было чем-то помочь той дворняге. Суть в том, что я даже не попытался этого сделать. Суть в том, что я бросил её умирать одну.
Электричка стремительно несла меня в теплом, сухом и светлом вагоне в Москву, а где-то на холодной земле под ледяным осенним дождем в полном одиночестве тихо умирала собака.