... И ты услышал Голос. Голос спрашивал тебя о чем-то, что имело огромное, быть может, решающее значение в твоей, и не только в твоей, жизни - и не только в жизни, но в то же время не имело ровно никакого значения. И этот Голос не был голосом, он не был слышен, он исходил из сокровенных глубин твоего естества, и в то же время он потрясал все вокруг.
... И ты не мог ответить, не разрушая странного чувства единения с этим местом, ставшим бесконечно дорогим тебе, воплотившейся в жуткую реальность частью твоей души, истерзанной временем и безвременьем; да и необходимости отвечать не было. Все было известно, известно уже давно, может быть, в самом начале времен, все было так, как должно было быть, все было незыблемо, как само это место, существовавшее вечно и переставшее существовать в момент, когда ты обрел его. И все было непредсказуемо в этом тянущемся безвременье.
Одно лишь мучило тебя, и никто, ни могущественный обладатель Голоса, ни тем более (или - даже) ты сам, не мог положить конец этому, поскольку это было единственной определенностью здесь, в этом мире, на этом месте, и должно было существовать, хотя бы и вне связи с тобой. Но в том-то и дело, что с тобой это было связано. И не только с тобой. Среди хаоса вечности и бесконечной серой мглы это было единственной определенностью, из которой происходила реальность твоей, и не только твоей, жизни - и не только жизни.
И это никак не радовало тебя. Хотя тебя давно уже не радовало ничего. Никогда. И не огорчало. Ты перестал испытывать какие-либо чувства, кроме безграничной безликой тоски, после того, как открыл в себе эту реальность. А теперь к этому чувству добавился страх... Надежда появилась было, на короткий миг в прошлом, где-то в самом начале времен, и минула, оставив тебе мрачное пустынное побережье тоски, омываемое волнами страха...
Ты смотришь вокруг и видишь внутри себя само выражение печали - мрачные ряды безмолвных могильных плит.
Нет в твоем мире ничего, кроме бесконечной серой мглы и этих рядов могильных плит, лишь естественным образом подчеркивающих пустоту этого мира, и определяющих пределы его бесконечности.
Ты медленно двигаешься между рядами, и они проносятся мимо тебя с головокружительной скоростью. Мелкий гравий похрустывает под ногами, звук шагов не слышен за шумом набегающих пенящихся волн, но явственно отдается где-то внутри тебя. Твой невидящий взгляд пробегает по матовой черной поверхности гранитных плит. Твоему взору не на чем остановиться, ибо могилы эти безымянны. Как и всегда, и всюду, в любом мире все рано или поздно обращается в свою противоположность, так и здесь простая человеческая память и вполне понятное, но не оправданное стремление сохранить боль навечно в глубине своей души, похоронить ее, обеспечив тем самым вечную жизнь, обратились в забвение и вечное страдание. Мир впал в беспамятство.
-Ты пришел вновь, - произносит Голос. Все, все понятно, и ничего нельзя изменить.
-Да, - говоришь ты, не произнося ни слова. Ветер играет обрывками твоих мыслей.
-На что ты надеешься? - вопрошает Голос.
Ты молчишь. У тебя нет ничего, весь твой мир сейчас перед тобой; это бескрайнее побережье тоски, омываемое волнами страха.
-День миновал, - печально сообщает Голос. - Я не могу ничего сделать.
Ты слышал это бесконечное количество раз, и неизвестно, что заставляет тебя возвращаться, чтобы слышать это вновь. И ты знаешь, и весь мир знает, что ты придешь сюда, чтобы вновь погрузиться в пучину безысходности.
-Никто не может ничего сделать, - произносит Голос. - Это невозможно.
На какой-то миг ты задерживаешься у могилы, перед которой оставлены проплавленные следы копыт, на дне которых скопились лужицы черной воды, но тотчас могила исчезает далеко позади тебя, и взгляду вновь не на чем задержаться.
Вся беда в том, что ты слишком поздно понял, в чем твоя беда...
Наконец, ты останавливаешься, эхо твоих шагов замирает внутри тебя, и замирает сердце.
Ты стоишь перед могилой, склонив голову. На долгую секунду замирает весь мир. Даже волны замедляют свой бег.
-День миновал, - повторяет Голос скорбно. И может быть, тебе это только кажется, в нем звучит нотка вины. Конечно, тебе это только кажется.
-Ты не захотел отпустить ее...
Не захотел, или не смог, или не волен был сделать это - какая теперь разница...
-Мне страшно, - говоришь ты, не поднимая головы. - Мне страшно не то, что мертвые ходят теперь среди живых. Мне страшно то, что это миновало нас. Страшно, что я никогда больше не встречу ее.