Святые на небеса чисты и непорочны, иначе и быть не может. Тут не за что восхвалять. Но вот быть святым среди грязи - это настоящий подвиг! Встать, подняться из мерзкой и гнусной клоаки, и еще не отмытыми, слипшимися глазами увидеть маленький лик истинной красоты. Впервые почувствовать ее всеми частичками своего тела. Это значит испытать упоительное чувство абсолютного насыщения. Едва приоткрыв завесу тайны познания истинного мира - не поверхностного, мира глубокого и насыщенного, опуститься к его истокам, посмотреть рождение красоты, истины, грязи, Зла, Добра и всего другого из чего, в конечном счете, состоит мир. Сквозь щели приоткрытых глаз увидеть свет, который притягивает и манит. Увидевший этот свет никогда больше не захочет возвращаться в иной, старый, серый мир. Мир, в котором люди смотрят на вещи сквозь заплесневевшее стекло, сквозь которое видна едва ли сотая доля истинного мира. Научившийся видеть, а главное понимать истинную красоту, подымиться в такие далекие выси, что сможет охватить своим широким взором целые мили того, темного, ограниченного мира, где так много условностей. Окутанный непроглядной паутиной, которая вероятно служит для того, чтобы не слепил людям глаза тот яркий истинный свет, будет довольствоваться искусственной, ложной красотой. Той, которую внушает расчетливый, слабый разум, стремящийся лишь к земным удовольствиям. Такая тусклая, бессмысленная, наскребанная со стенок красота есть не что иное, как инструмент, помогающий выжить ослабевшему от недостатка света человеку. Она же является и условностью, которой насыщается лишь глупец. И только почувствовавший свет истинной красоты, сможет распознать ее. Впервые увидевший этот чистейший свет и поддавшийся силе полета, он взлетит на небывалые высоты и испытает блаженное чувство безумства, которое будет окружать его со всех сторон, даже воздух наполнится красотой.
Поверхностное восприятие мира мешает видеть его сущность.
Ограниченность и условность видимого мира не может быть в гармонии с истинной красотой.
Линейный и односторонний взгляд человека исключает возможность понимания мира.
Познай многогранность мира, и ты сможешь познать все.
Все это правда. А для того, чтобы увидеть всю необъятность и многоликость мира, нужно подняться до таких высот, с которых это было бы возможно.
Красота незыблема, непреклонна и необъятна. У красоты нет, и не может быть критериев. Она или есть или ее нет. В любые времена зрячие люди будут ценить изящество линии и гармонию слова. Красота не может служить, она независима. Ее можно создать, но нельзя покорить. Люди же, видевшие только то, что перед их взором будут раскладывать красоту на пункты и параграфы и, сами того не понимая, ценить лишь собственное узкое мнение, внушенное обществом и закрепленное в сознании разумом. Настоящая красота не зависит от разума и сознания. Она что-то вроде эфира, исходящего от светящегося источника. Эфир этот чист, ярок и прозрачен, словно родниковая вода. И встречая на своем пути темную пелену сознания, этот прекрасный поток тускнеет, а наталкиваясь на условности превращается в ничто. Но блажен тот разум, до которого этот яркий смелый поток дойдет в своей первозданной форме. Пьянящее чувство сводит с ума истинных ценителей, дает им то ощущение, которое "слепой" человек не способен испытать. Сознание, разум, душа, ум, мысли - все смешивается, приводится в такой хаос, что становится страшно. Могучие потоки красоты сносят все на своем пути, приводя в неистовый восторг, заставляя трепетать в их движении подобно осиновому листку. Мгновенно прочищается и осветляется разум. Ход мысли становится яснее, легче и проще.
Но поднявшись в прекрасную высь, человек пришел в восторг и трепет от чувства полета. И, наконец, вдоволь налетавшись, он захочет спуститься в низ, чтоб поведать людям, что такое высота. Но, спускаясь, он наталкивается на непрозрачный мрак низов. Он пытается докричаться до разума, до сознания ходивших пешком людей. Но его попытки оказываются тщетными. Люди не только не слышат его, но и не видят его истинное "Я". Воспринимают его через собственную призму сознания. И тогда вдруг мгновенно осатанеет ему этот непроглядный мир, в котором люди, окутанные паутиной неведения смотрят только себе под ноги и больше всего на свете боятся спотыкнуться. В следующий миг душа и сознание взбунтуются против разума, желающего все-таки остаться среди людей. Но сознание и душа неизбежно победят, иначе быть не может. И в тот же самый миг взмоет безумец в высокую, ясную и чистую высь, прочь от этого низкого, пропахшего филистерством мира, где ложь принимают за правду. Никогда больше не сможет он опуститься в низ, ведь это бы означало, думать, мыслить, рассуждать как они - жители низов.
Только безумный человек способен так влюбиться в высоту красоты мирозданья. Большинство же людей готовы довольствоваться ложью и условностями. Только безумец готов отдать все то, что могло ему дать серое, но многочисленное общество. И он выбрал Высоту. Так и суждено прозревшему летать под небесами в полном одиночестве. Хотя, кто знает? Может и встретится ему там родственная душа, которая так же безнадежно влюблена в Высоту.