Аннотация: Газета "Труд", N 106 (22124), 16 июня 1994 года
- Александр Александрович, думаю, читателям нашей газеты небезынтересно, так сказать, из первых уст узнать: кто такой Зиновьев, чем он занимался до 78-го года и что послужило причиной иммиграции?
- Родился я в 1922 году в российской глубинке - деревушке близ Чухломы Костромской области. Судьба нашей семьи, где было 11 детей, типична, через неё прошла вся советская история. С образованием колхозов дед, отец и старший брат подались в Москву на заработки. Устроились в десятиметровой коммуналке. Старший брат выучился и даже стал директором небольшого завода в Подмосковье.
Когда я подрос, меня забрали в столицу. Десятилетку закончил в московской школе, поступил в институт и в 39-м попал на Лубянку. Меня арестовали в 17 лет как ... антисталиниста. А чтобы выявить моих единомышленников, следователь решил посадить меня в одну из конспиративных квартир НКВД. Сегодня я вспоминаю это как трагикомический детектив. По дороге на "явку" я просто удрал из-под носа двух сопровождавших меня офицеров. Скитался по стране, скрываясь от всесоюзного розыска. В конце концов ушёл в армию: в 40-м в неё брали всех подряд - и школьников, и жуликов, и бродяг. Войну встретил кавалеристом, затем служил в танковом полку, закончил авиационное училище. В 46-м демобилизовался, поступил в МГУ, далее -аспирантура, Институт философии АН СССР. Преподавал в различных вузах, писал книги, которые переводились на многие языки. В начале 70-х я уже был довольно известным учёным и в стране, и за рубежом. Часто приглашался на международные симпозиумы и конференции, от участия в которых вежливо отказывался, так как был невыездным...
- В это время КГБ проявлял к Вам интерес?
- Конечно, но дело не в этом. Меня "съели" некоторые коллеги-начальники, отношения с которыми резко ухудшились в начале 70-х.
- И чем же Вы им не угодили?
- Своими взглядами, наверное Они противоречили традиционной, "общепринятой" философии, идеологии социализма. Не обошлось и без элементарной зависти: мои книги издаются, их - нет, меня приглашают за границу, их - нет... В общем, стали потихоньку зажимать: перестали публиковать научные труды, отобрали у меня аспирантов. Когда мою первую литературную работу "Зияющие высоты" издали на Западе, последовала репрессивная реакция: меня выгнали с работы, лишили всех наград. В 1978 году предложили покинуть страну. В случае отказа мне грозило 7 лет тюрьмы с последующей высылкой на 5 лет. Так я оказался в Германии. На хлеб зарабатываю литературным трудом, написал более 30 книг...
- В Ваших последних высказываниях в российских изданиях, кажется, прослеживается мысль: мол, если бы Вы знали, что произойдет в Союзе и России, то не стали бы столь решительным диссидентом, не покинули бы Родину...
- Это не совсем так. Россию я добровольно не покидал, меня выдворили...
- И всё-таки, если б Вы не уехали, судьба Ваша, может быть, сложилась иначе. Вас могли пригласить в свои интеллектуальные команды и Горбачев, и Ельцин...
- Это исключено. На меня писали доносы и выгоняли из страны люди, которые при Брежневе находились "в середине политической карьеры". При Горбачеве и Ельцине они пришли к власти. Раньше они расценивали мои книги как антисоветские, антикоммунистические, а теперь, хотя я взглядов своих не менял, на те же книги вешают ярлык просоветских, прокоммунистических. А меня записали в "красно-коричневые".
Горбачева и его команду я не воспринимал всерьёз. Они под благовидным лозунгом перестройки начинали разрушение страны.
- За нашей жизнью Вы шестнадцать лет наблюдаете из зарубежного далека, то есть оторваны от её повседневных реалий. На базе какой информации Вы анализируете и прогнозируете развитие событии в России?
- Во-первых, как теоретик, я прекрасно изучил советское общество, знаю его как свои пять пальцев. Если бы меня даже посадили в одиночную камеру и дали карандаш и бумагу, я бы всё равно его "вычислил", поскольку, извините за нескромность, я уникальный специалист в своей области: другого такого знатока советского общества в мире нет. Это признали крупные авторитеты в научной среде Запада.
Во-вторых, я имел и имею такую информацию о России, причём на разных языках, которую не имел бы, живя здесь.
- Семьдесят с лишним лет мы строили социализм, дожили аж до "развитого". Какое на Ваш взгляд, общество зарождается в России сегодня?
- По-моему, разрушенная Россия превращается в колонию Запада, со всеми присущими странам подобного типа атрибутами. И та система власти, которая здесь создаётся, - колониальная администрация. Это не беллетристика, а данность, если хотите...
Что собой представляет современная Россия? Система государственности, культура, идеология разрушены. Моральное, духовное состояние общества плачевно.
- Если на минуту допустить, что Вы правы, невольно возникает вопрос: почему же тогда народ не столь категоричен в своих оценках?
- Объяснять долго. Надо принять во внимание качество народа, которое отчасти определяется его характером, многовековой привычкой подчиняться властям. Да и резко снизилась гражданская ответственность за судьбу России. Предоставленные сами себе люди устраиваются, приспосабливаются кто как может, думают только о себе.
Сначала в Союзе, а затем в России произошло то, чего никогда и нигде в истории человечества не было: высшая власть, интеллектуальная элита стали "сверху" разрушать страну. С их подачи народу внушают пагубные идеи о том, что всё наше прошлое - черный провал, сплошные преступления, на страну, целые поколения людей вылит ушат помоев. Народ деморализован...
- Слушая Вас, можно подумать, что Вас устроил бы социальный взрыв...
- Никакого взрыва не будет. Молчание - это умирание.
- Александр Александрович, Ваш резкий, бескомпромиссный пафос в оценке нынешней ситуации не без определённых оснований дает повод Вашим оппонентам обвинить Вас чуть ли не в призыве к гражданской войне.
- Мои оппоненты, когда меня обвиняют в призывах к войне, не принимают во внимание, что сейчас в стране уже идет "холодная война". Россию бьют, но новыми методами. Это всему миру известно. "Холодная война" была главным образом идеологической, психологической... Не стреляли, но это все же война. И последствия ее гораздо серьезнее, чем в войне с выстрелами. Так вот что я имею в виду, когда говорю о "гражданской войне", если бы она произошла. Например, объявлен был референдум по поводу Конституции. Звать массы игнорировать его, не ходить голосовать - это, полагаю, не уголовное преступление. Не участвовать в выборах в Думу - это тоже неподсудно.
Я никого ни к чему не призываю, но говорю то, что думаю, и ничего и никого не боюсь. Да и не начнется такая война, сил для неё нет. Вождей, которые могли бы поднять народ на эту войну, - нет, партии соответствующей - нет. Все капитулировали.
- И коммунисты?
- Те не капитулировали, те просто перебежали к противнику и стали ему служить.
- Простите, что перебиваю Александр Александрович, но, может, оставим все же большую политику для политиков? Расскажите лучше, как Вам живётся в богатей Германии, с кем общаетесь?
- Лично я живу в полной изоляции. Вы сами понимаете, какая у меня репутация в России, но такая же репутация у меня и там. Есть у меня в Германии какой-то круг читателей, людей, которым я импонирую. Благодаря этому я могу получать за свои труды незначительные деньги. Литературным занятием на Западе прожить нельзя. Меня, особенно в начале эмиграции, часто приглашали на разные встречи, я выступаю, мне задают вопросы, я отвечаю, подписываю книги. Вот и всё мое общение с людьми. Последние шестнадцать лет я живу в состоянии душевной депрессии и не могу выйти из неё. На Западе очень напряженная жизнь, на грани стресса. Я не имею постоянной работы, у меня нет никакой пенсии. Ложишься спать - думаешь об этом. Встаёшь с мыслью: получишь ты заказ на книгу или нет?
- Под этим прессом и живете?
- Да, все шестнадцать лет. В некотором роде я могу служить характерным примером западного образа жизни. В Союзе я был относительно свободен. Меня никто не угнетал. Там я раб в полном смысле этого слова. Раб того денежного тоталитаризма, который образует социальный строй западных стран.
Квартира стоит огромных денег. (Кстати, сегодня в Германии больше миллиона человек не имеют крова над головой.) Мне и жене двухкомнатная квартира обходится в две тысячи марок. Что это такое, можете себе представить? Мы платим в больничную кассу тысячу двести марок каждый месяц. Однажды три дня полежал в больнице по поводу удаления гланд - пятнадцать тысяч марок... Правда, продукты и одежда сравнительно недороги.
Вот говорят - на Западе можно поехать куда угодно. Можно! А сколько стоит билетик на самолет? Собрался на курорт- плата за недельку отдыха пять-семь тысяч марок. Эти деньги не каждому по карману...
- А почему бы Вам не вернуться в Россию, как это сделал Александр Солженицын?
- Мне 72 года. Что, жизнь заново начинать? И потом: если я перееду в Россию, мне заткнут глотку через неделю, если не пришибут на улице. Там, в Германии, мои книги по крайней мере печатают.
Ехать сюда умирать? Так я и там могу умереть, это не проблема... Солженицын вернулся - это его дело, у него амбиции, он хочет обустраивать Россию, а я с такими взглядами... Меня уже называют философ-вешатель, понимаете ли. Меня сейчас трудно посадить в тюрьму, поскольку я немецкий гражданин, а попробуй вернись - укатают...
ПОСТСКРИПТУМ. Во время нашей долгой беседы, отдельные фрагменты которой вы только что прочитали, меня не покидало ощущение, что мой собеседник переживает глубокую психологическую депрессию. Этот неординарный, во многом противоречивый человек по-своему, как мне показалось, глубоко несчастен, как человек некоего "промежутка".
В некоторых высказываниях Александра Зиновьева сквозит обида и разочарование: "Я всю жизнь работал во имя русской культуры, создал логическую концепцию, которой на Западе нигде нет. Она могла бы принести мировую славу русской науке... Я первый начал создавать новую социологическую теорию, адекватную нашему времени, потому что марксизм-ленинизм устарел. В России всё это оказалось никому не нужным...".
И ещё: горькая судьба философа и писателя, как и некоторых других бывших "диссидентов", - результат нашей извечной нетерпимости к инакомыслию, которую, увы, мы не преодолели до сих пор.
Прощаясь, я все же спросил А. Зиновьева: каким он видит выход России из кризисной ситуации? В ответ услышал: "Никакого выхода я не вижу. Выход найдет время ...".
Беседу вел Владимир Локтев
[Предисловие]
В 1978 году его выдворили из Советского Союза. До того времени Александр Зиновьев был известен в нашей стране лишь узкому кругу коллег-философов, диссидентов да отдельным функционерам и чинам ЦК КПСС и КГБ.
Три-четыре года назад имя давно признанного на Западе русского писателя и ученого, бывшего профессора МГУ, стало появляться в российской печати левого толка. Его суждения о социально-политических процессах в СССР, а теперь в России - зачастую не в меру категоричны. Многие оценки А. Зиновьева в только что изданных в Москве книгах "Коммунизм как реальность" (написана ещё в 1980 году) и "Кризис коммунизма" (1990) покажутся читателю спорными и даже неприемлемыми. (Кстати, обе книги достаточно известны на Западе, первая получила престижную премию Алексиса де Токвиля.)
А. Зиновьев не раз подчёркивал, что он не разделяет коммунистических взглядов, не приемлет коммунизм как общественную систему и вместе с тем считает, что этот строй глубоко укоренился в жизни и сознании народов России.
На днях А. Зиновьев побывал на родине в связи с презентацией своих книг, впервые изданных России, и дал эксклюзивное интервью корреспонденту "Труда". Публикуя его, мы в очередной раз напоминаем, что наша газета открыта для дискуссий, для высказывания разных острых мнений и позиций, в том числе и таких, которые не разделяет редакция.