Он стоял и смотрел сквозь толстое стекло на кружащиеся в вечном хороводе звезды. Ничто не нарушало тишины. Лишь мелкая дрожь пола под босыми ногами неприятно отдавалась в расслабленном теле. Курить. Как хочется курить. Нахлынули теплой волной светлые воспоминания. Берег. Белый, с желтым грязным налетом, песок. В нем потонул, широко расставленными ножками, потертый деревянный лежак. И она. Она лежит расслабленно на боку, к нему спиной. Одна нога, согнутая в колене, поверх другой. От этого линия бедра такая явная и манящая. Он отворачивается, сухо сглотнув, давя в себе вспыхнувшее желание. Пусть спит. Руки дрожат. Волна прибоя подкатывает под ноги, зарывая ступни в теплый ласковый песок. До слуха доноситься тихое, почти детское, сопение. Боже, какое блаженство. Он выдергивает из мятой пачки в руке сигарету, быстро зажимает ее губами. Зажигалка..., где она? Хлопки по карманам. Черт, зачем он так вчера набрался?! Конечно же, он выронил ее еще на танцполе в баре. Сигарета летит в набегающий прибой. Он запрокидывает голову, широко раскидывает руки и плашмя падает на спину. Песок принимает его тело мягким и теплым шлепком. Над головой кружится звездное небо. Час до рассвета. Сейчас небо другое. Звезды резкие и неприятно яркие. На душе тяжело и мерзко. Грязь... ощущение грязи во всем. Он сфокусировал взгляд на поверхности стекла. Голубой свет ночника рельефно освещает его лицо с боку. От этого тусклое отражение в стекле больше напоминает лик мертвеца, чем живого человека. - Вот таким она меня увидит - мелькнуло у него в голове - если конечно вернусь... Неожиданно из темного угла до его слуха доноситься протяжный тихий шорох. Он резко отпрянул и посмотрел в угол. В полутьме алькова, на низком узком ложе, с едва различимой фигуры сползает одеяло. Он вздрогнул. Мгновение застыло. До боли знакомый силуэт обнаженного бедра. Спазм в горле задержал судорожный глоток. Нет, это игра воображения, этого не может быть, наверное, он сходит с ума. Словно суслик, он встает на цыпочки и медленно идет к ней. Он боится произвести даже шорох, чтобы не спугнуть видение. Все ближе, ближе... Видение не исчезало. Он подходит вплотную и встает на колени перед ложем. Осторожно протягивает дрожащую влажную руку к телу и касается бедра. Ощущения упругого, сухого и скользкого тела. Он ведет рукой вдоль по телу, от бедра до пышных белокурых волос на плече. И вдруг на него накатывает волна страстного безумия. Резким движением он прижимает ее к себе и с силой погружается носом в копну светлых волос. Рука страстно сжимает упругую грудь. Резкий шумный вдох. Пыль... Мерзкий запах пыли и талька. Миг, и от видения не осталось и следа. Он закашлялся, схватил ее за волосы и швырнул с ложа на пол... - Черт! Не могу я так! Мужик я или тряпка?! - он сел на ложе и уткнулся лицом в колени, обняв их руками. Писк кондиционера прервал тишину. Он медленно оторвал голову от коленей и посмотрел на нее, распластанную в неестественной позе на полу. Ее открытый рот и выпученные глаза смотрят прямо на него. - Я знаю, крошка, ты на все готова. Но я человек, понимаешь? Человек, а не животное! И я ... Слишком поздно. Она безумно далеко... И, от этого еще больнее. Мы больше никогда не увидимся. Это такая же правда, как и то, что я идиот - он произносит слова медленно и четко, как будто пытался их заучить - куда я бежал, от чего? Нет, от кого... От всего, что нас связывало. От всего, чем сейчас живу... Все остальное - пустота. Одна лишь пустота... Он встал, подошел к распластанному телу и поднял его с пола. Резкий свист, вырывающегося из ниппеля воздуха, пронзительно резал слух. Он поморщился. На глазах не живое лицо с удивленными глазами сморщилось и обвисло. Он аккуратно свернул куклу в рулон и запихнул в один из встроенных в стены шкафов. - Прощай, ты больше мне не нужна. Нам не суждено быть вместе. Я тебя отпускаю... детка. Саркастическая улыбка медленно сошла с его лица. Он вновь повернулся к круглому окну. Где-то там, в безумном водовороте звезд и созвездий, сейчас сияла одна маленькая голубая точка. Ему казалось, что он чувствует ее тепло на коже. Он поглощал эго всем сердцем. Это было ее тепло. Тепло ее нежного тела. Волна дикого одиночества навалилась на него всей тяжестью и свалила с ног. Он упал на колени и завыл на голубой огонек ночника. Завыл, сжав до боли кулаки. Резкий прыжок на четвереньках, и голова, что есть силы, врезается в обивку стены. От удара он обмяк и, широко раскинув руки, упал на спину. Тело погрузилось в мягкое покрытие. Но перед глазами уже плыло звездное небо... то, почти забытое. А слух ласкал мягкий шум прибоя и тихое, почти детское, сопение. Сейчас наступит рассвет... Вот-вот, сейчас... - Гром! Ответьте Центру! Почему не выходите на связь? Гром! Ответьте Центру... - надрывается динамик. А в ответ только Бездонная Пустота. Он уже не здесь. Он там. Не нужно было никуда отправляться. Это было ошибкой. Наступал сто двадцать седьмой день первой одиночной марсианской экспедиции... Первой и последней.