Город пожрал человека за три недели практически полностью. Он расчистил его душу, безжалостно выжигая и выкорчевывая ненужные ему ростки чувств, и залил асфальтом, устраивая автостоянку, готовую для въезда и постоя машин с его мусором. Он вытащил его глаза, которые стали теперь пустыми оконными проемами на лице. Он заменил все мышцы и кости на стальные прутья арматуры и бетонные стяжки. По венам тёк высокооктановый бензин, а в легких клубилась адская смесь выхлопных газов и смога. Головной мозг был изъят, и на его место выгружался мусор машин с автостоянки. Сердце оказалось единственным органом, который невозможно было заменить или удалить. Город окружил его непроницаемой конструкцией из бетона, железа и пластика, накачанной точной электроникой. Ничто не могло проникнуть изнутри нее, а внутрь попадала лишь многократно проверенная и просчитанная информация.
Лишь иногда можно было увидеть прежнего человека всего на несколько секунд по едва заметным отблескам света в его глазах-оконных проемах. Это был слабенький костерок какого-нибудь бродяжки, который жил когда-то на месте нынешней заправки, мусорной свалки или железобетонного пластикового короба, и который чудом ускользнул во время тотальной перестройки организма. Он пытался найти единомышленников или хотя бы живого в этом урбаноорганизме, но не мог, и тогда он решался бежать. Но стражи были начеку. Моментально включался сигнал тревоги, нарушитель уничтожался на месте или его забирали в подвалы, где подвергали жестоким истязаниям, а после вывешивали останки на обозрение тех, кто еще мог его увидеть. И вновь глаза-пустышки человека взирали на мир безо всякого проблеска...