Пэйн Элен : другие произведения.

Запах хвои

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Я вернусь. И когда это случится, поверь, я буду другим, я изменюсь, обещаю".
    Давнее детское обещание, данное мне тобой. Ты пообещал измениться, пообещал вернуться. Столько лет ожиданий, и ты снова в моё небольшом городке - такой знакомый, но внезапно такой далёкий от меня... Почему ты сказал, что здесь ты впервые? Почему не узнаешь меня?...
  Есть небольшое число семей, в которых не празднуют Новый Год. И наши с тобой семьи не исключение. Так уж повелось: старый год плавно сменяется новым, просто официальность, просто цифры на календаре. Но для меня та ночь с 31 на 1 всегда была особенной, ночью, которую я запомнила на всю жизнь.
   Я помню, что тогда была метель, ты заходил в гости со своим отцом в наш домик у леса. Ты был таким забавным: взъерошенный, с топорщившимися во все стороны короткими вьющимися волосами, что естественно, ведь ты недавно снял шапку; с зимним румянцем на щеках, затерявшимися резными снежинками на отороченном искусственным мехом воротнике куртки и горящими, словно в предвкушении чего-то хорошего, глазами. Ты шутишь, заставляя меня смущенно улыбаться, смахиваешь с себя бледной рукой снег в мою сторону, от чего я, почувствовав холод превращающихся в воду снежинок, отдергиваю протянутые к твоей куртке руки. Потом, будто сжалившись, хлопаешь меня по плечу, легонько отталкивая в сторону, открывая себе путь к вешалке. Как всегда, не позволяешь мне помогать тебе, даже в таких мелочах.
   Ужин, звук телевизора, тепло, распространяющееся волнами от пламени камина. Наши отцы обсуждают что-то своё, что не удивительно, у них всегда находились темы для разговора. Они - бывшие компаньоны, работали вместе, сдружились, стали почти неразлучны. Даже то, что у них обоих были семьи, не помешало им выкраивать хоть минутку для разговора друг с другом. Все поменялось лишь после смерти его жены, твоей матери. Ты её, должно быть, даже не помнишь, тебе было всего два или три года, не больше. У меня же мама была и есть: добрая, любящая, красивая, самая лучшая мама на свете! А ещё ужин на столах был исключительно её заслугой. Я всегда хотела научиться готовить так же, как она, поэтому позже, когда подросла, стала уделять много сил и времени, чтобы её уникальные рецепты не канули в небытие.
   Когда ужин подошел к концу, и началось время разговоров, не предназначенных для детских ушей, ты спрашиваешь, можем ли мы сходить погулять. Родители соглашаются, зная, что мы от дома отходить далеко не будем, и, подхватив свои тарелки со стола, мы, наперегонки, помчались относить их на кухню, в мойку.
   Я любила с тобой гулять, особенно зимой, когда все дороги занесены снегом, когда сквозь морозный воздух пробивается едва уловимый запах хвои. Здесь, в золотистом свете единственного фонаря на крыльце дома, мы были похожи на двух снеговиков, только румяных, запыхавшихся, с по-детски счастливым выражением лиц. Мы только поднялись на ноги, как мир снова перевернулся в моих глазах с ног на голову: ты снова повалил меня в сугроб, не позволяя встать, держа руками и весело крича что-то. А я не слышала твоих слов, лежала вниз головой, хохотала как ненормальная, дёргая ногами и мотая головой, когда почувствовала, что начинаю съезжать со снежной вершины куда-то вниз. Ты хватаешь меня за ноги, за сапоги, и получаешь подошвой по подбородку. Я сделала это чисто инстинктивно, случайно, когда ощутила, что сапог начинает сползать с моей ноги, грозя оставить меня босой на холоде зимнего тёмного вечера. Я переворачиваюсь и, утопая в снегу, вскакиваю, и смотрю на тебя. Прости, я разбила тебе нижнюю губу и оставила красноватый мокрый след на подбородке. В твоих глазах мелькает нехороший огонёк, и я пячусь назад, понимая, что мне сейчас не поздоровится, поскальзываюсь и, раскинув в стороны руки, валюсь назад, во второй сугроб. Ты нависаешь надо мной со снежком в руках. Мой возглас: "Лежачих не бьют!" - и попытка встать. А ты ухмыляешься, хватаешь меня за плечо, возвращаешь вертикальное положение, чтобы в следующее мгновение раскрошить ранее слепленный снежный кругляш мне за шиворот.
   Следующие десять минут идёт ожесточённая борьба, косо брошенные снежки ударяются о стены дома, приклеиваются к ступеньками лестницы, сбивают шишки с ёлок и сосен. Какие-то находят свою цель, так я, например, лишилась на третьей минуте шапки и теперь носилась вокруг дома растрёпанная, собирающая весь брошенный в меня снег волосами. Но и он не остался без ответа: снег завалился тебе в воротник, бодрящим холодом обжигая шею.
   А потом битва кончилась, и наступило перемирие между двумя заклятыми друзьями. Мы вместе вдыхаем запах леса, зимы и тишины, усевшись прямо на снежный покров. Сердце всё ещё сильно билось, стуча по ушам, заставляя чувствовать назойливую пульсацию румяных щёк. Рядом с тобой ночной лес не мне кажется страшным, таящим скрытую угрозу. Он становится родным, успокаивающим, добрым, будто сошедшим со страниц детской светлой сказки; укрытые пуховым одеялом деревья, сверкающие сотней искр и звёзд, тьма, но не поглощающая и жуткая, а скрывающая тайны, завораживающая.
   Ты поворачиваешься ко мне, и свет фонаря отражается от твоих глаз, придавая им невероятный оттенок янтаря или тягучего мёда. Они завораживали, не позволяли отвести от них взгляд. Ты смотришь и молчишь, однако улыбаешься так, что твоей улыбке позавидовали бы все - широко, открыто, заразительно. Я тоже невольно улыбаюсь, но не хочу затягивать молчание: дёргаю твою дурацкую шапку вниз, скрывая ей и глаза, и нос с чуть заметной горбинкой, и эти смеющиеся губы.
   - Дурак. - Говорю тебе и отворачиваюсь. - Ты дурак, ты это знаешь?
   - Знаю. - Ты снимаешь головной убор, расправляешь его. - Но я исправлюсь, хочешь? - И, не давая мне даже подумать над ответом, продолжаешь. - Обещаю, исправлюсь. Веришь мне?
   Верю ли я тебе? Знаешь, всегда, сколько с тобой знакома, я никогда не прекращала верить тебе. Ты ведь не обманешь, по крайней мере, меня.
   - Нисколько. - Тихо бросаю я и чуть улыбаюсь. Ты знаешь, что я шучу, улыбаешься в ответ своей любимой, косой и одновременно дружелюбной улыбкой. Резко дёргаешь меня к себе, обнимая за шею сильно, крепко, даже больно немного, но я ничего не скажу по этому поводу. Делаю вид, что терплю тебя, а сама рада. Ты - самый дорогой мне друг, самый близкий мне человек после родителей. Но я не обниму тебя, буду просто греться в твоих объятиях.
   Когда вы уходили, прощание затянулось на более долгий срок, чем обычно, и мы долго растягивали этот момент, стоя в куртках на улице. Твой отец уезжает в другую страну по работе и тебя забирает с собой. Пусть ты мне говорил, что ещё вернёшься, что мы увидимся, я, наперекор твоим словам, чувствовала себя брошенной, не нужной. Я не хотела плакать, по крайней мере, тут, при всех, но слезы-предатели отказывались слушать меня, быстро прокладывая дорожки к губам. Я не знаю, сколько мы не увидимся, понимаю, что долго, понимаю, что следующая наша встреча будет не скоро и, вполне возможно, в этот день мы уже не будем детьми.
   Всё это время ты стоял напротив меня, помогая стирать слёзы своими холодными пальцами, шепча, что если я не успокоюсь, то слёзы замерзнут, и их придётся утирать при помощи кипятка. Вот ты всегда такой, своими шутками пытаешься поднять мне настроение. Я неуверенно улыбаюсь, хоть губы меня и не слушались, и поэтому рот был немного приоткрыт. Но прекратить плакать я не смогла, позволяя тебе прижимать меня к себе, поглаживать спину, греть своим горячим дыханием мою голову. До сих пор помню тот грустный, тихий хрипящий шёпот, сказанный настолько уверенно, что он глубоко врезался ободряющим обещанием мне в память:
   - Я вернусь. И когда это случится, поверь, я буду другим, я изменюсь, обещаю. И ты меня больше не сможешь назвать "дураком". Подожди только, хорошо? Жди...
   И ты ушёл, оставив меня мёрзнуть без твоих рук на крыльце, оставив меня прокручивать твоё брошенное напоследок "обещаю". И я прокручивала, и тогда, в ту снежную ночь, и сейчас, через целых 12 лет. Я до сих пор помню, как ты с отцом исчез с горизонта, как твоя спина отдалилась так далеко, что её не догнал бы даже мой голос. Вы, в отличие от нас, жили в самом городке, в получасе ходьбы от нашей горки вниз, по дороге. Я помню тебя. Всегда буду помнить. Я же говорила, что эта ночь стала особенной для меня? Она стала такой потому, что я поняла, мои чувства гораздо глубже обычной дружбы. Твой уход открыл мне глаза и возможность слышать сердце.
   Только поздно. Ты сдержал обещание. Ты изменился.
   ***
   Сегодня я закончила работать раньше времени. Да, я сейчас работаю в небольшом книжном магазинчике всё в том же маленьком городке. Лесной чистый воздух, отсутствие дорог и машин у моего дома благоприятно влияют на моё, скажу честно, не достаточно сильное здоровье. Да и нравится мне это место, не заражённое суетливостью мегаполисов. Здесь никто никуда не спешит, всё идёт размеренно, тихо, своим чередом. Тут хорошо, тут добрые люди и почти все друг друга знают. Это не плохо, они не лезут в личную жизнь, а мне нравится, когда меня узнают на улице, здороваются. И сейчас все эти знакомые лица весело бродят по улицам. Как же, Новый Год для других никто не отменял!
   Я закрываю магазин на замок, проверяю, на месте ли объявление, которое подарит мне несколько праздничных выходных.
   Да, сегодня Новый Год, 31 декабря, поэтому городок оживлён больше, чем обычно. На улицах прямо-таки чувствуется праздничная атмосфера. Все со счастливыми лицами, думают о заготовленных подарках, кто-то их сейчас активно ищет, стараясь успеть до закрытия магазинов. Днём город был неприметен, сер и почти что обычен, но сейчас уже восемь вечера, и он преобразился, будто надел заранее заготовленный маскарадный костюм. Фонари освещали его улицы, между ними были протянуты толстые нити разноцветных гирлянд. Из витрин магазинов и небольших кафешек на меня смотрели светящиеся фигуры зверей и главного символа Нового Года и Рождества, облачённого в красную шубу, сияющего белой бородой и с подарками в руках, в мешке или вообще без них, будто давая всем понять, что упакованные в яркую бумагу коробочки с сюрпризами всех будут ждать лишь на утро под ёлкой. Самыми красивыми для меня были деревья: в честь праздника люди украшали их ветки гирляндами, и деревья вновь получили свою листву, только светящуюся и притягивающую взгляд.
   Настроение у меня предпразднично-умиротворённое, несмотря на то, что этот праздник по-прежнему проходит мимо моей семьи. Да и родителей нет дома, они уехали пару дней назад в тёплые страны погреться и отдохнуть, так что сегодня и ещё несколько жней мне предстоит наслаждаться одиночеством. Или нет?
   Лёгкое прикосновение к плечу стало для меня неожиданностью, и я инстинктивно обернулась, чтобы увидеть причину моего испуга.
   - Да? - спросила я, внимательно вглядываясь в подозрительно знакомое лицо побеспокоившего меня незнакомца. - Вам чем-нибудь помочь?
   И замираю. Кажется, что весь мир сузился лишь до меня и до тебя, мой знакомец. Я быстро, почти сразу узнала тебя по носу с небольшой горбинкой, по чуть длинным, как и прежде торчащим во все стороны волосам. Разве что светлых прядей у тебя стало больше, чем раньше. Ты не красишь их, нет, я помню, ты рассказывал, что твои волосы за лето выгорают на солнце. По глубоким карим глазам, в моей памяти навсегда принявшим янтарно-медовый оттенок. Ты - тот, кого я так ждала все эти чёртовы годы, в основном из-за тебя, а не из-за своего здоровья, я осталась в этом городе. Ты вернулся?
   - Если не затруднит. Не подскажете мне, как добраться до гостиницы? Я тут впервые и не очень хорошо разбираюсь в этой местности.
   Сердце пропустило удар. Тебе удалось меня удивить, нет, шокировать. Мне едва-едва удалось подавить удивление, придав ему вид крайней задумчивости. Как это, впервые? Вы же жили здесь когда-то, у вас тут был дом, который вы продали перед уездом. Да и мы часто бегали к ней, к этой гостинице, пытаясь представить, как там всё обустроено внутри. И сейчас ты мне говоришь, что не помнишь "эту местность"? Ты хоть понял, куда, в какой город приехал? Что же ты делаешь тогда в городе, которого не знаешь?
   - На машине минут пятнадцать-двадцать, движение, как видите тут небольшое. - Машинально ответила я, как ответила бы любому другому, оказавшемуся на твоём месте. Я не буду раньше времени рассказывать о том, что тебя связывало с этим городом, поэтому тайна, так и рвущаяся наружу превратилась в загадочную улыбку. - Вы на машине?
   Ты как-то нервно улыбнулся, и я увидела подобие твоей фирменной улыбки:
   - На машине, да вот теперь без неё. - Ты пожал плечами, глубоко вздохнув и разводя руки в стороны. - Двигатель заглох, пришлось вызывать эвакуатор. Она в сервисе, но сегодня мне сказали её не ждать, праздники, видите ли.
   - В таком случае идти вам долго придётся. Это только на машине быстро, пешком петлять долго будете.
   - Тьфу, день шиворот-навыворот!.. - Сплюнул в сторону ты, в твоих глазах лишь на мгновение отразилась злоба. Что, день с утра не задался?
   - Ну, тогда либо ловите машину и попросите подвезти. Можете такси вызвать. А можете попроситься кому-нибудь переночевать.
   Ты засмеялся, сухо, нервно:
   - А вы думаете, что хоть кто-то в здравом уме и трезвой памяти согласится в преддверии праздника впустить к себе в дом совершенно незнакомого человека?
   И не только смех нервный, но и взгляд скептический. Как так получилось, что я, совершенно неожиданно для себя, бросила тебе этот намёк?
   - Добрые люди везде есть.
   Теперь второй.
   - А вы можете мне кого-нибудь посоветовать?
   - Мой дом в получасе ходьбы отсюда и, если вы согласитесь, я позволю вам переждать у меня ночь. Если нет, то я, пожалуй, пойду. На одном месте холодно стоять.
   Я развернулась и пошла, куда держала путь изначально - домой. Я допускаю мысль, что ты мог забыть меня и этот город, хоть мне кажется это невозможным. Многое меняется и забывается за столько лет, но не до такой же степени. Но почему я чувствую себя обманутой дурой, которая ждала того мальчишку столько лет? Неужели это было важно только для меня?.. И, если он не пойдёт за мной, какова вероятность, что я встречу его снова?
   - А вы не боитесь, что я могу оказаться грабителем или бандитом, ищущим молоденьких, наивных девушек, приглашающих к себе домой кого ни попадя?
   Услышав твой голос за спиной, я довольно улыбнулась, понимая, что ты уже согласился на моё предложение. Осталось лишь меня вспомнить. Ну, так вспомни!
   - Вы похожи на одного очень хорошего моего знакомого, а люди, похожие на него, не могут быть плохими по определению. Но если окажется обратное, то Новый Год вы рискуете встретить в погребе. Без вашего пальто и шапки, босиком. А, впрочем, ваше дело.
   Шутку ты оценил, знакомо хмыкнув позади меня:
   - Постойте. - Я сбавила шаг до нуля и обернулась. - Я согласен. Сколько вы хотите за ночлег?
   - Просто прекратите обращаться ко мне на "Вы", этого будет достаточно. А то я себя неуютно чувствую.
   - В таком случае вы... ты тоже. Но, если серьёзно, чего ты хочешь?
   - Я не хочу ничего. Просто у меня есть свободная комната, еды хватит на несколько дней и не факт, что я успею всю её съесть до того, как она испортится. Тем более, я буду рада компании. Пошли.
   И снова я, не дожидаясь ответа, двинулась наверх. Говорит с тобой мне трудно и, если честно, я не так представляла себе первую нашу встречу. Я не знаю, как тебе помягче намекнуть на твоё прошлое. Надеюсь, моя идея привести тебя в обстановку, знакомую тебе с детства, верна, и она поможет тебе вспомнить меня.
   - В таком случае, позволь представиться. Марк.
   Ты перегнал меня и встал напротив, перекрывая путь. Я видела свой взгляд в твоих глазах, холодный, с едва видимым волнением и вполне ощутимым напряжением. Мы же знакомы, разве нет? Ещё немного, и я уже сама поверю в то, что ты - совершенно незнакомый мне человек, а тот мальчишка, которого я знала - всего лишь сон.
   - Очень приятно. Меня зовут Инесса.
   На твоём лице не промелькнуло эмоции узнавания, и я, услышав ответное "взаимно" и собственный вздох, пошла дальше, обходя тебя и заплетающимися движениями пытаясь удержать равновесие на льду.
  Дом я увидела издалека, ведь ещё утром оставила включённой гирлянду, украшающую его фасад и крыльцо. Просто мне хотелось сделать тут так же красиво, как в городе, поэтому я уговорила несколько дней назад родителей помочь мне с украшением. Настроение стало лучше, и надежда затеплилась с новой силой, так и крича в душе: "Вдруг, а вдруг!"
   Ты шёл позади, молча озираясь по сторонам и оценивая пейзаж, впитывая в себя, казалось бы, каждую мелочь. На какой-то момент, оглянувшись, мне показалось, что ты увидел что-то знакомое, судя по напряжённо сведённым бровям и странному выражению глаз. Хотелось остановиться, спросить, удостовериться... Но я упорно шла вперёд. В прихожей твои брови снова сдвинулись к переносице, особенно тогда когда я протянула руки к твоему пальто. Ты сомневался некоторое время, но всё же отдал его мне, неудачно пытаясь скрыть дрожь своих рук. А потом расслабился, и задумчивая пелена исчезла из твоих глаз.
   Я провожаю тебя в гостиную, попутно рассказывая, что где здесь находится и куда ему лучше не заходить. Чувствую некоторое умиротворение, поэтому хожу с лёгкой полуулыбкой, но она не держится долго и исчезает временами, уносимая лёгкой грустью.
   По моей просьбе ты развёл огонь в камине, я в это время подогрела приготовленный вчера ужин. Я готовила тогда мясо с грибами, помидорами, луком и зеленью и разложила эту смесь по глиняным горшочкам, напоминающим по форме тыкву.
   - Прости. - Сказала я, проходя в гостиную и ставя поднос с раскалёнными горшочками на стол напротив камина. Полотенцем снимаю крышки. - Я не праздную Новый Год, поэтому меню несоответствующее.
   - Что ты? - Улыбнулся, втягивая носом аромат, исходящий от еды. Знаю, вкусно пахнет, всё-таки меня мама готовить учила. - Даже не думай об этом. - Он подвинулся, и я смогла сесть рядом с ним на диване. - В моей семье тоже нет привычки справлять этот праздник. М-м-м, а вкуснее этого я давно ничего не пробовал. - Воскликнул ты, распробовав блюдо. Некоторое время мы молчали, но потом меня стала напрягать эта тишина, прерываемая лишь потрескиванием пламени в камине, и я решилась задать вопрос, который давно вертелся у меня на языке, но был не менее желанным, чем другой, на тему твоей распрекрасной памяти.
   - Прости, могу я спросить?.. Прости, если не в своё дело лезу, но что ты делал там, в городе? По делам?
   - Нет, всё намного проще. - Ты отложил вилку в сторону и закрыл пустой горшочек, в то время как я одолела всего половину. Куда ты так торопишься? Или ты просто троглодит? - Не понимаю, конечно, к чему это... Мой отец посоветовал мне на Новый Год съездить сюда, сказал, что мне тут понравится. Но я не нашёл ничего тут интересного и собирался было поехать обратно... А дальше, ты знаешь, машина, и вот теперь я у тебя.
   - А почему не с отцом? - Я помню, что твой отец любил это место не меньше тебя. Если бы представилась возможность, я уверена, он приехал бы сюда.
   - Это... - Ты запнулся, и мне стало неловко. - Долгая история... Несколько лет назад мы попали в аварию и, понимаешь... Нет, наверное, не стоит.
   - Нет-нет, рассказывай, раз уж начал. - Наглости мне, однако, не занимать.
   - Зря я вообще начал... Тогда был гололёд, метель, а мы, двое сумасшедших, поехали по делам. В итоге всё плохо кончилось: попали в больницу, оба. Мне ещё повезло - я отделался частичной потере памяти, а вот отцу... У него отказали ноги.
   - Прости... - Тихо, в ужасе прошептала я и, подхватив горшочки, ретировалась на кухню.
   Но ты пришёл и туда, застав меня стоящей у окна с непроницаемым, застывшим выражением лица.
   - Это ты меня прости. - Подошёл сзади, положил руку мне на плечо. - Мне вообще не стоило начинать эту тему.
   Я помотала головой:
   - Это я полезла, куда не следует. Тебе должно быть неприятно об этот говорить.
   Молчишь, и я понимаю, что права. Я бы тоже не смогла бы говорить без сожаления и даже какого-го чувства вины. Вы не должны были уезжать, тогда всё было бы в порядке. Твой отец не стал бы инвалидом, ты не потерял бы память. А ведь я так тебя ждала, так ждала, мечтала вновь увидеть. Ты не знал, и я тогда не знала, что влюбилась, а теперь тебе это без разницы, мы - чужие друг другу люди. Ты всё-таки не помнишь меня... Знаешь, а ровно 12 лет назад мы последний раз видели друг друга, вот в этот самый канун Нового Года. Этот день был особенным для меня: я осознала свои чувства, пусть я была всего лишь восьмилетней девчонкой, а ты - десятилетним вредным мальчишкой; ты дал мне своё обещание; в этот день я с тобой попрощалась, полная надежд на встречу в будущем. Мои чувства остались, даже больше, с каждым годом крепли все сильней. Ты сдержал обещания - ты вернулся и ты изменился. Твои изменения даже сильней, чем ты можешь себе представить, но лишь из-за того, что обо всем забыл. И про обещание, небось, тоже.
   Потом мы разговаривали, снова сидя на диване, но говорил больше ты, в то время как я внимательно слушала. О твоей жизни с бабушкой и дедушкой, о том, что врачи смогли помочь тебе вспомнить часть воспоминаний, но часть, самую важную для меня, не смогли; о взрослении, работе... Я поняла, что отец хотел как лучше, посоветовав ему приехать сюда, вдруг ты бы вспомнил остальное, но его надежды, как и мои, не оправдаются, когда сын вернётся обратно.
   Я не смогла слушать больше и пошла на кухню готовить своё традиционное какао, которое я постоянно пью в это время, а ты, как привязанный, потащился за мной. Пока я топила плитки шоколада в молоке, ты интересовался моей жизнью, но мои ответы были сухи и однообразны, я старалась избегать ответов на вопросы о моём, связанном с тобой, прошлом. Череду вопросов я смогла прервать, лишь попросив достать мне сахар и венчик, попутно объясняя, что где находится. Я не могла отойти, помешивая стоящую на плите уже почти однообразную массу. Добавила немного сахара и сосредоточенно взбивала веником содержимое кастрюльки, позже разлив всё по чашкам. А тебя уже не было на кухне. Ты, как призрак, то ты есть, то тебя и след простыл. Глубоко вздохнув, я быстро прошла в коридор, надела пальто и сапоги и вышла в зимнюю ночь, желая охладить вспыхнувшие бесполезные чувства и воспоминания.
   Ноги сами принесли меня к деревянной скамеечке, поставленной на том месте, где мы сидели с тобой в последний раз. Я устало опустилась на неё и закрыла лицо руками.
   Жизнь поступила жестоко и нечестно, забрав у меня самого дорогого человека. И пусть ты находишься рядом, всего в нескольких метрах от меня в тепле дома, я не смогу со всей уверенностью назвать тебя любимым, нет, даже другом, каким ты был когда-то для меня. Ты - не тот человек, которого я когда-то полюбила, тебя я совсем не знаю. Запах хвои и холодного воздуха слегка резал лёгкие, отрезвлял, осушал готовые потечь по щекам слёзы, возвращал ясность мысли. Знаешь, а я очень часто сидела тут, вспоминая наш последний день и те, что были до него. Я могла с лёгкостью представить, что ты сидишь рядом и подкалываешь меня через каждое слово, как ты любил тогда делать. Очередной вздох и выдохнутое к ночному небу облачко пара. И в запах зимы примешался аромат какао.
   Ты стоял позади, в пальто, сапогах, с двумя чашками в руках, в ореоле сияния гирлянд и свете фонаря, как божество, нет, как демон, пришедший по мои душу и сердце. А разноцветные огни на твоих щеках и одежде - адское сияние, прекрасное и восхитительное, заряжающее своей энергией приворотное зелье, которым ты вздумал опоить меня, чтобы увести за собой на все круги боли и страданий.
   - Такое ощущение, что ты ждёшь кого-то...
   Твой тихий шёпот разнёсся в тишине громким, оглушительным и шелестящим звуком, не достигший моих ушей, но пробившийся сразу в сознание. Тихо выдохнула и также тихо ответила:
   - Жду... Уже несколько лет как жду. Однажды, мне показалось, что он вернулся, но нет, он всё так же далёк от меня... И вряд ли когда-нибудь вернётся.
   - Надо не забывать, надеяться и верить в хорошее. - Сел рядом, протягивая мне чашку. Я замёршими пальцами обхватила почти горячий фарфор, приникла к краю губами. - Тогда оно непременно сбудется.
   Ты поднял голову и посмотрел на небо. Оно сегодня чистое, звёздное, будто решило порадовать своей красотой всех глядящих на него людей в праздничную ночь. Я медленно допила свой раскалённый напиток и почувствовала взгляд на лице. Напряглась, обернулась... И моё напускное безразличие к тебе треснуло, грозя вылиться в бурю. Ты протягиваешь мне свою нетронутую порцию, но я мотаю головой, не отрываясь от твоих глаз. Глаз янтарно-медового цвета, как тогда: чуть насмешливых, довольных, притягательных и необычных. И так захотелось достучаться до тебя, так захотелось сделать хоть маленькую брешь в той стене, спрятавшей от тебя те воспоминания. Я хочу вернуть тебя.
   Отворачиваюсь и глубоко вдыхаю, но сладкий, совершенно неуместный здесь запах неволей заставляет меня поморщиться, и я прошу:
   - Убери чашку. Поставь на край скамейки.
   Слышу тихий стук донышка о замёрзшее дерево. Сладкий запах стал реже, и я вновь чувствую тот, что мне нужен.
   - Вдохни. - Тихо шепчу я, стараясь сохранить спокойствие, несмотря на то, что внутри меня колотится дрожь, возникшая явно не от холода. - Скажи, какие запахи ты чувствуешь?
   Ты делаешь вдох, неглубокий, будто пробуешь носом воздух на вкус. Замираешь, анализируешь.
   - Я бы сказал, что пахнет какао, но тебе ведь не это нужно? Хвоей, лесом, холодом, снегом. Как-то так...
   Смотрю на твоё спокойное, расслабленное лицо и злюсь. Идиот, ты ничего не понимаешь! Ведь ты, именно ты учил меня отличать все эти запахи. Встаю, незаметно захожу тебе за спину и зачёрпываю голой рукой снега. Холодно, жжёт, но я потерплю.
   Первый снежок - и прямо в цель! Потираешь ушибленную макушку. В твоих глазах обида, будто я сделала какую-то подлость. Например, усыпила внимание и обманула.
   - Дурак! - Слова вырываются сами, не отпечатываясь в голове, не давая мне осознать, что именно я тебе кричу. Ещё чуть громче - и с деревьев полетят шишки вкупе со снежной лавиной, сползающей с их веток. - Ты - дурак, и ты это знаешь! Ненавижу... Ненавижу... - Каждый конец предложения заканчивался снежком в твою оторопевшую, замершую с непонятным выражением, физиономию. Бросив один, я наклонялась за следующим, не обращая внимания на колючий холод в пальцах. - Идиот! Придурок! Дурак!.. Ни черта ты не изменился!.. Всё тот же бесповоротный идиот! Подавись... Подавись своим идиотским обещанием, урод! Слышишь?! Бесчувственный чурбан, сволочь ты такая...
   - Несси...
   - Слышать ничего не хочу!
   - Несси!..
   Хорошо, что у меня не было чашки в руках, а то бы тебе не поздоровилось. Запустив ещё один снежок в его сторону, я рванула к дому, крикнув оторопевшему тебе от двери:
   - Чтоб ты тут замёрз, придурок! Видеть тебя больше не желаю! И слышать, знать, видеть... Идиотина!.. И не просись ко мне, твой ночлег сегодня за дверью!..
   Я захлопнула дверь и прижалась к ней с внутренней стороны. Мир будто поделился на две половинки: на узкое пространство, где воздух давит и причиняет стучащему в ушах сердцу боль свом теплом, и целым миром снаружи, где есть ты и остались мои чувства.
   Почувствовала лёгкое щекочущее тепло, скользнувшее по щеке, посмотрела направо и увидела себя с взъерошенными тёмно-русыми волосами, покрасневшими льдисто-серыми глазами и прорвавшими мою оборону слезами. Я сползла по двери на корточки, тихо всхлипывая, глотая слёзы, обиду, разочарование. Ты тихо стучался в дверь, но я решила не обращать внимание, лишь прекратила плакать в голос, давясь беззвучной истерикой. Ты о чём-то говорил, звал меня, просил открыть дверь и выслушать, но я оставалась глуха к твоим просьбам, всё больше и больше уходя куда-то в себя.
   Время растянулось настолько сильно, что казалось, будто я просидела под дверью вечность, не менее. Слёзы высохли, дрожь прошла, пустота где-то внутри стала потихоньку оживать, возвращать утерянные эмоции и чувства. А вдруг ты замёрзнешь? Ты же упёртый баран, будешь сидеть в снегу до тех пор, пока я не открою. А вдруг ты уже замёрз? Снаружи завывает ветер, началась метель, я слышу это. Там же холодно, темно, одиноко... Ты без шапки, шарфа, перчаток, если ты не доживёшь до утра, то виновата в этом я буду!.. Хотя, почему это я, твоя упёртость - вот что будет виновником!
   Я встала, повесила пальто на вешалку, тяжёлой походкой прошла на кухню, отметив по пути, что не помешало бы добавить дров в камин. Приготовила себе чай, достала хлеб, варенье, но не успела даже коснуться губами чашки, как стоны ветра на улице стали надрывнее, снег крупными колючками замолотил по стеклу. А вдруг тебя заметёт?! А что, если ты пошёл-таки в город, без документов, денег? Но даже если и без этого, ты же не дойдёшь! Пусть ты разозлил меня, пусть сделал больно, но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось...
   Наспех натянутые, не зашнурованные полусапожки, второпях накинутое пальто, в одной варежке, потому как вторую искать было некогда, я, не застёгнутая, с развивающимся по ветру шарфом, выскочила на крыльцо. Снег залепил глаза, ветер надул в уши, врывался в рот, пытаясь застудить горло.
   - Ма-а-а-арк! - Мой голос пронзил ночную темень, единственным светлым островком в которой был мой разноцветный дом.
   На верхней ступеньке, рядом с моей ногой, стояла заметённая чашка. Пустая, значит, ты грелся. Но, вот чёрт, куда ты подевался?
   - Ма-а... - Крикнула было я, но чья-то холодная ладонь закрыла мне рот.
   - Тише, дурочка, побереги дыхание. Ты куда вообще выскочила?
   Ты, а это был именно ты, затащил меня в дом и захлопнул дверь. Сразу стихло, больше не было этих диких порывов воздуха. Зато был ты, облокотившийся одной рукой на дверь, со снегом в волосах и на одежде, с румяным лицом и покрасневшими руками. Такой родной и такой счастливый. Твоя улыбка искренняя, широкая и сумасшедшая, потому как возникла по неизвестной мне причине. Ты резким движением рук смахиваешь снег с волос, передавая мне словами твоё возмущение.
   - Выскочила... Нараспашку одежда!.. На улице мороз, знаешь ли? А если бы меня там не было, ты бы ещё в сугробы полезла? Хорошо, я с другой сторон дома был, там не так метет, по крайней мере, но ты... Придурочная... Тебе жить надоело?
   Я слушала бесконечный поток оскорблений, не смея его прерывать, ведь ты прав. Во всём прав. Но ты не упомянул одного: я не должна была выгонять тебя на улицу, это было чересчур жестоко с моей стороны.
   - Несси... - Вздохнул, успокоившись и приведя мысли в порядок. - Прости меня, пожалуйста...
   Без слов, не смотря в его сторону, я скинула с себя пальто, повесив его на крючок, стянула сапоги, положила в рукав шарф и варежку:
   - Раздевайся и бегом в гостиную, греться. - Вернув прежнюю холодность и незаинтересованность, бросила я, разворачиваясь и уходя на кухню. - Ко мне не подходи даже. И... - Я приостановилась, посмотрев тебе в глаза. - Я не разрешала тебе так меня называть. Вообще никому не разрешаю. - И вновь возобновила шаги.
   Шуршащий звук, будто на пол уронили тяжёлый элемент одежды, и меня обхватывают прохладные руки, не давая скрыться от их обладателя на кухне.
   - Ты разрешила мне. В детстве, помнишь? - Твой шёпот касается моей макушки, и я, отбрасываю попытки сбежать, замираю. - Прости меня, Несси, эта проклятая амнезия забрала у меня самое дорогое, воспоминания о той, о ком я думал каждый день. Эй, ты что, плачешь? - Твои руки, почти согревшиеся об меня, разворачивают меня к себе, ладонь легко, почти невесомо, касается моего подбородка, поднимая лицо вверх, так, чтобы ты мог видеть мои серые глаза, из которых медленно, друг за другом, скатываются слезинки.
   - Ну что ты как ребёнок... - Ты стираешь их большим пальцем, а я не могу поверить, что ты, тот, кого я хотела увидеть столько лет, снова здесь, со мной.
   - Двенадцать лет... - Шепчу я. - Я всё это время ждала, когда ты вернёшься исполнить своё обещание.
   - Я вернулся. - Улыбаешься, смотря мне в глаза, изучая в них душу. - Но я не просто так хотел вернуться, не ради этого обещания. - Замолк, но, видя моё непонимание, продолжил. - Мне очень хотелось проверить, правда ли это и теперь, после, скажем так, этого испытания, я в этом не сомневаюсь. Я люблю тебя. Всегда любил. Так что прости меня, умоляю. Пусть это трудно, но я хочу чтобы ты поверила мне: я больше не позволю подобному произойти.
   Про себя счастливо смеюсь, а здесь - легко улыбаюсь. Ты искренен, а я очень хочу тебе верить.
   - Разве я могу не простить того, кого люблю уже столько лет?
   Одна рука на моей талии, вторая по-прежнему на моей щеке. Ты счастлив, безмерно и заразительно.
   - Ты позволишь? - Горячий шёпот в мои губы. Я лишь шире улыбаюсь, и его губы невесомо, но тепло касаются моих целомудренным, нежным поцелуем.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"