Внутри пахло теплой преющей соломой, сухими опилками, пудрой, здоровым потом, и время от времени тебя окатывала волна резкой животной вони. В воздухе кружились золотые пылинки, предательски забирались в нос и цеплялись за особо чувствительные нервные окончания, заставляя тебя чихать так, что скрючит. Но никто не желал тебе быть здоровым. Велика важность, чихнул, вон гимнаст опять свалился с каната, сидит теперь затылок чешет, так ему тоже никто руки не подал - обычное дело. А когда мимо проносится летающий тапир, надо как можно проворнее отскочить в сторону, потому что за тапиром бежит дрессировщик с шестом, которым он тебя непременно зацепит. Так что, приятель, смотри в оба. Тебе еще повезет, если ты сможешь пройти десять метров, чтобы тебя не сшибли несущиеся к арене девицы в пачках, а какая-нибудь обязательно умудрится чмокнуть красными губами, хорошо, если в щёку, а то будешь потом смывать жирную помаду с рубахи, да объяснять всем неделю, что просто мимо шёл.
Цирк - это целый мир. Кому-то он по душе, кто-то тащится за обозом просто потому, что идти больше некуда. Разные жизни соединяется на одном островке и плывут на нем через океан, кто сойдет сам, кого пустят в вечный путь прямо с борта, на их места наймут новых, а остров так и будет нестись через время и пространство, как феерическое чудо. И никто не знает, откуда он взялся и куда следует на самом деле.
Сегодня ещё не все билеты проданы, представление начнётся через два часа.
Вот толстый Гессен Шетелфильд энергично трясет руками и раздувает квадратные губы, это он пытается объяснить гуттаперчевой девочке, что она обязательно должна ужаться еще на несколько сантиметров, чтобы он мог поставить в коробку третью задвижку, пусть хоть отрежет от себя кусок, иначе никак не выходит фокус с превращением девушки в голубя.
Сегодня Гессен расстроен, потому что Юга, несносный пацанёнок, которого подобрали всего год назад в каких-то трущобах, опять стащил у него окисел серы и чуть не втянул всех в этнический конфликт. Бедолага Гессен, не везёт ему сегодня.
Торционне - совсем другое дело. Сегодня он в ударе. С рассвета гонял льва вокруг шатра, пока тот не растянул все четыре лапы в разные стороны и не отказался наотрез есть свои любимые мюсли. Это они называют ставить номер. А сейчас отгородили поларены, занавесились, что-то там делают, мелькает время от времени жёлтая кисточка, только стоит рык, аж занавески трясутся. Каппа Торционне - молодец, обязательно что-нибудь придумает, все потом будут смотреть с открытыми ртами, а мамаши - прикрывать детям глаза. Каждый раз что-то новое, откуда только идеи родятся. Сколько уже лет прошло, как он вытащил из болота Бена с искусанной мордой. И ведь хватило сил вытянуть молодого льва из трясины. Если бы не Каппа, гнили бы сейчас белые лёвины кости в самой последней дыре во вселенной. Льву просто повезло, что кончились деньги и пришлось останавливаться на полпути, чтобы на ходу состряпать пару номеров повеселить деревенщину.
Есть в тот вечер было нечего, пришлось Каппе топать за морошкой на болото, чтобы было чем накормить тапиров, слонов, крокодилов, летучих ящерок... и прочих его любимцев. Как только он со всем этим зверьем ладит, это уму не постижимо. Но Каппа вместо морошки нашёл льва.
Из зелёной болотной трясины торчала только круглая, как барабан, желтая морда, испещрённая красными кровяными точками и бляшками комариных укусов. Каппа мгновенно смекнул, что львы бесплатно на дороге не валяются, даже такие неказистые. На самом деле это был первый свободный лев, которого ему довелось встерить. Не долго думая, Каппа ухватился за гриву, ему и мысль в голову не пришла, что лев-то - опасный хищник, наверняка, и лягушки во рту давно не было. Возбуждение Каппы не знало предела. Он уперся в неверную болотную землю и потянул изо всех сил. В глубине трясины подо львом чавкнуло. Каппа приободрился, крепко зажал в кулаках пучки рыжей гривы, нащупал ногой твёрдую корягу, постучал по ней каблуком, проверяя надёжность, присел, натужился, аж челюсти сжались, потянул.
Лев с трудом разлепил один глаз, попытался нащупать мутным взглядом источник беспокойства, но веко бессильно скользнуло вниз.
- Голубчик, я уже пришёл, потерпи немного, - Каппа сорвался на хрип от натуги. Нога предательски скользнула по мокрому бревну, и дрессировщик шлепнулся задом о землю, но гриву не выпустил.
Лев забормотал, тяжело выдохнул и погрузился еще на сантиметр. Каппа запаниковал, на глазах навернулись слёзы отчаянья.
- Драгоценный мой, единственный. Не шевелись, сейчас твой папочка что-нибудь придумает, сейчас-сейчас.
- Ты бы не суетился, прямоходящий.
Челюсть Капы брякнулась на грудь. Всё ещё продолжая держаться за гриву, он по-детски неловко забарахтал ногами в болотной жиже, пытаясь нащупать опору.
- Отцепись от меня, наконец, позови кого-нибудь, и не топчись здесь, а то будет вдвоём мокнуть.