Парфе Александр Васильевич. Вадик с корабля капенов (1982)

Оригинал рукописи от 1982 года.

Орфография и пунктуация сохранены.

Александр Па
Вадик с корабля капенов
фантастическая юмористическая повесть

Говорят, как встретишь Новый год, таким он и будет. Естественно, наступающее новое десятилетие всегда встречаешь с бо'льшим волнением и надеждами: ведь к празднику Нового года прибавляется еще и праздник Нового десятилетия. Это знает каждый, кому перевалило за десять лет.

А вот те хлопоты, которые наступают перед новым столетием, прочувствовал далеко не каждый человек Земли. Огромная ответственность ложится на плечи человека, встречающего праздник, который открывает двери новому году, новому десятилетию, новому веку. Как встретишь столетие, таким оно и будет не только для тебя, но и для твоей семьи, для твоих внуков. Мы уже не говорим о тех волнениях, которые приносит наступающее новое тысячелетие...

...Стоп! Впрочем, о нем и пойдет наш рассказ. Точнее, рассказ о событиях, начавшихся за несколько минут до 2000 года (по местному времени) и занявших два месяца третьего тысячелетия.

Итак...

Глава первая Чистый Воздух

Сначала о том, почему город, в котором будут развиваться дальнейшие события, получил столь воздушное имя.

С древнейших времен одним из атрибутов человеческого поселения является дым. Мы привыкли к пыли, копоти, повышенной концентрации в городском воздухе окислов углерода, азота, серы, свинца. К концу двадцатого века некоторые города даже исчезли, потонули в дыме смога. Что ж, это не удивительно, когда денно и нощно работают полмиллиарда двигателей на высокооктановом бензине, дымят заводы и фабрики, стартуют с аэродромов красавцы аэробусы...

Во второй половине века ученые всерьез занялись вопросом сохранения окружающей среды. В первую очередь удалось существенно снизить отходы заводов и фабрик. Но в области транспорта радикальных изменений не происходило вплоть до того момента, пока природа сама не взялась за дело, перекрыв многие нефтяные краны. Ну, человек, если тебя еще не убедило то обстоятельство, что нечем дышать, подействую энергетическим кризисом! Надеюсь, теперь ты зашевелишься?..

И он зашевелился... Уже в 1988 году в воздух поднялся первый аэробус на водородном горючем; к этому времени на улицах городов стали привычны миниатюрные легкие электромобили, резко контрастирующие с лающими, дымящими самосвалами. Самым главным транспортным средством в поездках за город и между городами стал поезд на магнитной подвеске.

Ну что ж, прекрасно! Конец второго тысячелетия ознаменовался блестящими победами человека над дымом. Все сильнее утверждается мир электричества и водорода, особенно сильно это почувствовалось, когда на Земле заработали первые термоядерные электростанции. Превосходно! Только вот беда: старая техническая оболочка мешает этому прогрессу, сильно замедляет его. Требуется новая промышленность, новые заводы, комбинаты, целые новые города...

Вот как родился Чистый Воздух. Его строили как город двадцать первого века – первое царство чистой энергетики. И воздух здесь действительно всегда чистый, много зелени, парков, и нет ни одного бензинового двигателя; везде работает ток, из выхлопных труб выбрасывается водяной пар. Чистый Воздух – город не только чистой энергетики, в нем воплотились все черты города будущего. Еще Аристотель говорил: "Город должен быть построен так, чтобы обеспечивать своим жителям безопасность и счастье". Чистый Воздух полностью удовлетворяет этим требованиям. Его строили архитекторы, инженеры, с самого детства мечтавшие о легких воздушных зданиях, не похожих одно на другое, удачно сочетающих и форму и цвет; на этом строительстве они получили полную свободу творчества. Здесь были реализованы многие смелые технические идеи, которым доступ в старый город был закрыт. Здесь произошла революция в области связи, энергоснабжения, торговли, в области быта и т.п. Здесь получили жизнь новые направления в науке и технике, которым в старый мир было не пробиться.

Чистый Воздух – первый город будущего, прекрасный город! Кто еще не был здесь, советуем непременно побывать.

Согласно переписи, проведенной накануне нового тысячелетия, в Чистом Воздухе проживает четыреста тридцать тысяч сто пятьдесят жителей. Это очень большая цифра для молодого города.

Итак, заглянем теперь на улицы Чистого Воздуха и познакомимся с героями настоящего повествования.

Глава вторая Часы бьют двенадцать

Именно отсюда все началось...

В университетской "общаге", той самой, что возвышается в самом центре студенческого парка, издали похожая на гигантскую закрученную молекулу ДНК, на первом этаже горел свет. Впрочем, он горел и на других этажах (к встрече Нового Года готовились не только наши герои), но, по понятным причинам, мы заглянем именно сюда.

...Посреди комнаты разместился большой круглый стол, приобредший после удлинения форму эллипса. Он был уставлен всевозможными яствами и винами, а вокруг стояли четырнадцать стульев, на которых, как и следовало ожидать, торжественно восседали студенты и студентки второго курса – химики. Впрочем, в зале были и представители других "муравейников" – студент физфака, астроном, одна биологичка; они имели специальные визы.

Следует обратить внимание на молодого человека, примостившегося к краю стола, что ближе к окну; его имя Вадим Чижов. Вы, вероятно, догадались, что это один из главных героев. Прямо напротив него, у другого края, сидит Катя Хромосонная, с биофака, фамилия которой, как утверждает сама Катя, предопределила ее будущую профессию. Она тоже играет немаловажную роль в нашей повести. На самом видном и почетном месте, в окружении трех бутылок шампанского, строго лицом к окну, сидит сам "завхоз", организовавший настоящее торжество, – Митя Баточкин. Он, правда, появится на страницах рассказа лишь несколько раз, но зато с произнесенного им тоста начнутся те удивительные фантастические события, которые и побудили автора взяться за перо.

Итак, слово Мите Баточкину.

Мельком взглянув на настенные часы (было без одной минуты), "завхоз" поправил галстук, встал (кашлянув) и тривиальным жестом поднял бокал с шампанским:

– Дорогие друзья! Уважаемые однокурсники и однокурсницы! Через пятьдесят пять секунд, – он сверился со своей электроникой, – уйдет в прошлое тысяча девятьсот девяносто девятый год, то есть двухсотое десятилетие нашей эры, то есть двадцатый век, то есть второе тысячелетие. Я убежден, что следующая тысяча лет принесет новое счастье нам, нашей стране и счастье всем людям на Земле. А теперь, пользуясь последними секундами старого века, прошу каждого из здесь сидящих загадать себе желание. Любое, но только самое сокровенное. Я уверен, что оно непременно сбудится: ведь накануне нового тысячелетия шансы на это повышаются в 1000 раз по сравнению с наступающим рядовым новым годом... Загадывайте! – На десять секунд воцарилась тишина. – А теперь позвольте мне, – Митя взглянул на свои часы, – от имени всех землян и от себя лично поздравить вас с Новым, двухтысячным, Годом! С Новым Годом, друзья! с новым счастьем!

И тут ударили часы: "бум-м...бум-м..."

Все дружно встали, и над столом взметнулись четырнадцать бокалов. Посыпались поздравления.

...А как только часы пробили двенадцать раз, по комнате вдруг забегали странные тени, и от окна послышался далекий шум. Все разом повернулись и увидели, что за окном гораздо светлее, чем в комнате, хотя последняя освещалась четырьмя двухсотваттными галогенными лампами.

– Ой, смотрите! Как на улице светло!

– Чудо днем в двенадцать ночи... – пробормотал Баточкин, ставя пустой бокал мимо стола.

Сидящий рядом с окном Вадим Чижов подскочил к нему и закричал, упираясь щекой в стекло и смотря куда-то вверх:

– Скорее! Глядите!

Все толпой бросились к окну; полетели на пол стулья, кто-то зацепил неосторожно скатерть, и часть еще нетронутых блюд оказалась под столом.

– Глядите! О-о-громнейший болид летит прямо на наш город!

– Ой, мамочка!

Несколько секунд, пока большой огненный шар в небе летел вниз, и пока, как-то странно развернувшись, пролетел возле самого (как показалось студентам) окна, в комнате господствовала гробовая тишина. Это в комнате, а снаружи творилось такое, что нельзя описать словами, там был такой ужасный грохот и вой (не столько громкий, сколько ужасный), будто началось новое миросотворение...

И вдруг вновь стало темно и тихо. Словно ничего и не было.

– Что это было? – спросил Борис Иванов целую минуту спустя.

– Ничего особенного, – раздался спокойный голос астронома Николая Басюка. – Обычный метеорит, только очень крупных размеров. Только непонятно, почему он выбрал местом своего падения именно наш город...

– Так ведь падения не было вовсе... – возразила Катя Хромосонная.

– Верно...

– А может это водородная бомба? – спросил кто-то.

– Не-е!.. – улыбнулся Вадим и включил радио на стене. – Нейтронная...

– Странно все-таки...

– Какой-то новогодний фейерверк...

– Здесь нет ничего странного, – сказал Чижов, прислушиваясь: – Тихо... Молчат. Здесь нет ничего странного, а вот выдающегося – хоть отбавляй.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Баточкин.

Вадим приложил ухо к самому динамику:

– Молчат... А сказать я хочу вот что. Они приземлились, хоть и неудачно, и приземлились ровно в 2000 году. Интересное совпадение, не правда ли?

– Кто приземлился? – спросила Хромосонная.

– Инопланетяне, – спокойно ответил Вадим.

– Ха! – усмехнулся Митя Баточкин. – Твои увлечения нам хорошо известны, и все, что ты сказал, следовательно, субъективно на все сто процентов.

– Не на все сто, согласись, – возразил Вадим. – Доля истины все же есть. Во-первых, – он загнул большой палец, – метеориты, двигаясь в поле тяготения нашей планеты, всегда выбирают кратчайший, не учитывая некоторых условий, путь до ее поверхности. Поэтому они никогда не поворачивают вдруг на девяносто градусов в сторону, долетев почти до самой земли...

– Ну, здесь могли ошибиться наши глаза, – прервал его Николай Басюк.

– Может быть... Во-вторых, – Вадим загнул второй палец, – когда метеориты, мягко говоря, шлепаются на землю, – тем более такие, как этот объект, – они уничтожают все вокруг в радиусе десятков километров, при этом образуется столько шума, что... – Она развел руками, не находя слов. – И наконец, третье. Полностью принадлежащий себе, неразумный, если так можно сказать, вселенческий булыжник наши космические станции обнаружили бы еще далеко от Земли. Об этом было бы сообщено по радио и телевидению, я ручаюсь. Рассчитав его траекторию и получив, что метеорит упадет в хорошо заселенную часть планеты, а именно на наш город, люди бы изменили его траекторию, и он бы упал где-нибудь в глухой тайге мишке в берлогу. Это под силу нашей космической технике. И потом, если бы он действительно упал, мы бы сейчас здесь не вели этот спор.

– Но, может быть, это комета? – сделал предположение астроном. – Ее ядро сгорело перед самой поверхностью Земли.

– Это, опять же, не удовлетворяет последнему пункту. Траектории всех комет известны, а приближение неизвестной заметили бы космические станции. – Вадим похлопал Николая по плечу. – Радуйся, Коляша, это приземлился корабль другой цивилизации! Вы слышали, какой был ужасный металлический вой? Это ревели его дюзы.

– Почему же космические станции не обнаружили его приближения? – спросил Баточкин.

– Ну, этого я объяснить не могу. Скажу только, что здесь не обошлось без техники цивилизации, намного опередившей нашу. Какой-нибудь электромагнитный поглотитель, или что-то в этом роде...

– Интересно! – усмехнулся Баточкин. – Такая сильная цивилизация, а посадить корабль как следует не умеет!

– Да ладно тебе! – отмахнулся Чижов. – Давай-ка, лучше, сотвори веселье. Новый Год, а лица, будто хороним кого... А радио все молчит... – добавил вполголоса.

– О! Отличная мысль! Ну-ка, ребята, уберем стол в сторону.

Миг – середина зала была свободна. Включили видеомагнитофон – заиграла музыка, и на экране появились танцующие пары.

– Катя! – подошел Вадим к Хромосонной и выбросил вперед руку. – Разреши в новом тысячелетии самый первый танец сделать с тобой.

– Только без инопланетян!.. – улыбнулась Катя, погрозив пальчиком.

И они закружились, ни на кого не обращая внимания. Это была самая первая танцующая пара в Чистом Воздухе в третьем тысячелетии.

Глава третья "X=V="

Когда Вадим Чижов выспался после новогодней ночи (ему хватило четырех часов), он отправился на поиски приземлившегося инопланетного корабля... Он тихо оделся, осторожно прошел между кроватями (все еще спали) и вышел из общежития.

На аллеях было тихо, только где-то в глубине парка играл аккордеон, да на танцплощадке звучала музыка. Уже был день.

Вадим не пошел бы именно сегодня, если бы не сообщение, сделанное по радио утром. Диктор оповещал, что ночью первого января произошло непонятное световое явление в районе Чистого Воздуха. Жители города видели большой огненный шар, прилетевший с неба и словно растаявший у самой земли. Даже передали запись шума, который издавал шар: как раз в то время где-то записывали на видеомагнитофонную ленту чье-то выступление; по счастливой случайности удалось записать и изображение огненного шара. Его обещали показать по телевидению.

Поэтому-то Вадим так спешно вышел на поиски корабля, в существовании которого он был уверен.

На такси он уехал за город, там вышел и углубился в лес.

Не менее пяти часов проблуждал он по лесу в поисках каких-либо следов (снег был глубокий и попадал в валенки – промокли ноги), но – увы! Чужой цивилизацией даже не пахло...

Сильно уставший, измученный коликами в желудке, Вадим вернулся в город. Кое-как прошел он длинную аллею (которую, впрочем, всегда любил за ее длину) и, подходя к общежитию, вдруг заметил слабый дымок, поднимающийся от снега возле одной из скамеек. По пути в лес он видел этот дымок, но не обратил на него внимания. Теперь же, подгоняемый последней надеждой, он доплелся до скамейки и удивленно уставился на большую воронку в снежном сугробе. Края ее были обледенелые, а в центре лежал какой-то темный предмет, от которого шел небольшой пар.

Словно вселились в Вадима новые силы: он стремительно перелетел через скамейку и присел возле воронки, устремив глаза на странный предмет.

Это был небольшой, с ладонь, черный плоский параллелепипед с прозрачным, видимо из стекла, экраном на одной из граней. Из боковых граней параллелепипеда торчали какие-то рычажки, кнопки, колесики. Над экраном, на золотистой пластинке были написаны простые иероглифы из палочек, – что-то похожее на "X=V=".

– Икс равно вэ равно... – пробормотал Чижов. – Что это за прибор?

Он осторожно прикоснулся к нему. Прибор был теплый – видимо работал. Вадим бережно изъял предмет из образовавшейся под ним ледяной лунки, достал платок и вытер прибор досуха. Черная коробка оказалась довольно тяжелой. Только Чижов решил опустить ее в карман, как на экране забегали цветные полосы, и вдруг Вадим увидел себя... Это было превосходного качества объемное изображение молодого человека, стоящего возле скамейки и держащего в руках черный плоский параллелепипед. Судя по лицу и по одежде это был сам Вадим Чижов, студент второго курса химфака университета... Двойник с экрана в точности повторял все движения оригинала.

Вадим по своей природе был человек очень любопытный и нетерпеливый, поэтому он, не мешкая, поудобней устроился на спинке скамейки и нажал первую попавшуюся кнопку на приборе. Тотчас на экране он увидел собственный портрет – изображение в фас. Нажал на другую кнопку – изображение в профиль... Вадим повернул какой-то рычаг и из корпуса прибора вдруг выскочила длинная, тонкая, но необычайно прочная пластинка. Чижов тут же был наказан за свое любопытство: пластинка разрезала ему палец. Положив прибор в карман, а палец – в рот, несчастный и в то же время счастливый студент поспешил в общежитие.

Глава четвертая Галоши

Вадим стремглав бежал по коридору, крепко держа обеими руками "икс равно вэ равно". В коридоре было сумрачно, почему-то не горели лампы, но наш герой не замечал этого. Почти добежав до "нашей каюты", он вдруг обо что-то споткнулся и влетел в комнату, вышибив головой дверь (как потом оказалось, она была закрыта на ключ...). К счастью за дверью в этот момент находился Борис Иванов. Он ловко подхватил еще находящегося в воздухе Чижова и уберег тем самым голову друга от второго удара – уже об пол.

– У-ух ты! – воскликнул Борька, поставив Вадима на ноги. – Какая силища! Каким ветром тебя вдунуло, Вадик?

Несчастный Вадик не отвечал, мотая головой с частотой несколько герц, чтобы прогнать из глаз разноцветные круги, мешающие видеть. Наконец это ему удалось. Осовело взглянув на своего спасителя, Вадик отстранился от него и выглянул в коридор. Там, метрах в полтора от двери лежала пара резиновых галош, хорошо видимая в свете комнаты.

– Черт! – выругался Вадим и захлопнул дверь. – Чьи это галоши?! – спросил он, еще не совсем осознав, что в Чистом Воздухе никто галош не носит. Да и сам он никогда галош в глаза не видел, разве что на картинке...

– Ты что, спятил? – спросил Юрка Носов из дальнего угла, до этого молча наблюдавший за происходящим.

– Какие еще галоши? – удивился Иванов.

Вадим взглянул сначала на Юрия, потом на Бориса, вернулся к двери, осторожно приоткрыл ее, – галош не было!..

– Их там уже нет! – испуганно прошептал он, поспешно закрывая дверь.

– Вадик, ты спятил? – снова спросил Юрка и, отложив учебник, встал с кровати.

– Клянусь, они там были! – воскликнул Вадим. – Я же споткнулся об них! Там темно, а я бежал...

– Темно?.. – удивился Носов. – Борька, ты же недавно зашел сюда, а...

– Да-да... – почему-то шепотом сказал Борис. – Тогда везде в коридоре горел свет...

– Э... – послышался в комнате четвертый голос. – ...Ребята, уже утро?

– Это Вовка, – успокоил Борис, показывая глазами на кровать у окна. – С самого утра спит... Ты спи, спи, Вовяй, до утра еще целая ночь!

Вовка Гряцко послушно захрапел.

– Послушай, объясни толком, где ты был весь день и от кого бежал... – задал, наконец, Борис настоящий вопрос. – А то черт ногу сломит во всех этих бессвязных предложениях! И потом... что это у тебя за прибор такой? Пока мы тут разговариваем, на его экране появляется то моя физиономия, во всех ракурсах, то Юрина... Что за тайны черт возьми?!

Вадик разинул рот, вспомнив о черной коробке, и, вытаращив глаза, зашептал:

– Ну, братцы, что я вам скажу!.. Вот эту штуку я нашел в снегу возле общаги. А до этого я в лесу бродил, искал... Впрочем, нужно собрать всех ребят: это длинная история. И эти галоши... Пойдемте, посмотрим!

Они вышли из "каюты".

В коридоре действительно было темно. Юрка зажег несколько ламп, и они огляделись. Всё было в норме, никаких галош.

– Где наши мужики? – спросил Чижов.

– Вовка Ханч у физиков, Чингиз Яхметов в читалке сидит, – ответил Борис.

– Пошли за ними!

Друзья быстро зашагали к лестнице.

Когда они, все пятеро, вернулись в "нашу каюту", там их ждала еще одна таинственная новость.

Первым открыв дверь, Борис Иванов вскрикнул от неожиданности и подался назад, сильно ударив кого-то из товарищей затылком.

– Нас обчистили... – вяло промолвил он.

Друзья тоже уже заглянули в "каюту" и стояли в полной растерянности.

Их комната была как комната, но только это была не та комната. Словно кто-то собрался переезжать и еще не вселился в нее, – она была совершенно пуста... Ни тебе кроватей, ни тумбочек, ни шкафов. Комнату обобрали, начисто...

– Вот это да! – как-то с восхищением сказал Чингиз Яхметов, присвистнув. – Ловко сработано! Ведь сколько мы отсутствовали? Не больше десяти минут...

– Чтоб нам пусто было! – пожелал Вадим от всей души. – Надо было дверь закрыть!

– Твоя голова раньше должна была об этом думать! – показал Борис на трещину в двери и вывороченный замок.

– Ого! – воскликнул Вовка Ханч. – Да они и дверь взломали!..

– Кто?

– Воры!

– Она ж была открыта... – усмехнулся Чингиз.

– Ничего не понимаю...

– Чего тут понимать, когда все ясно, как божий день! – вздохнул Носов. – Четверть часа назад наш многоуважаемый Чижик собственным черепком раздробил казенный замок, впорхнув в каюту!..

– Во-во, – поддакнул Борька.

– Да, действительно... – вспомнил Вадим и пожаловался: – Что за веселый день такой: с утра ничего не ел, а тут еще галоши по затылку...

– Не галоши, а дверью... – поправил Борис.

– Все равно. Да еще ты, Борька, своей капустой зарядил – аж искры посыпались.

– Когда это?

– А когда дверь эту открыл! И чего испугался?

– А что, не страшно, да? Не страшно? – спросил Иванов. – Ты уж извини за фонарь... Но как мы будем отчитываться за пропажу казенного имущества? Что скажет декан?

– Постойте! – воскликнул Юрка Носов, что-то вспомнив. – Здесь же оставался Вовка Гряцко!..

– О боже! – ужаснулся Чингиз Яхметов. – Еще одна жертва...

– Ну что, будем звать вахтера? Милицию?

– Подождем! Куда нам спешить? А сейчас лучше поищем следы. Ведь не привидение же здесь так чисто сработало, воры должны что-то оставить после себя. – Вадим, осторожно ступая и внимательно всматриваясь в пол, вошел в комнату. Товарищи остались в дверях, не уверенные в успехе новоявленного Шерлока Холмса. – Вы не входите, а то натопчете, – предупредил он.

– Странно! – сообщил Чижов спустя некоторое время. – Пока следов нет. Удивляюсь, как они переносили тяжелые шкафы. Должно быть, здесь работала целая дюжина здоровенных мужиков!

– Слушайте! Надо спросить вахтера, не выносил ли кто из общежития мебель! – догадался Чингиз Яхметов.

– Верно мыслишь! – похвалил Вадим, поглаживая пальцами подозрительное место на полу. – Первым делом – опрос свидетелей...

– Что это ты ходишь, Вадик, как французский солдат на параде? – спросил Юрка, когда Чижов дошел до середины комнаты и, повернувшись на девяносто градусов, пошел к окну.

– Я иду по бывшему проходу между кроватями, так как здесь должны остаться самые первые следы, – пояснил Вадик тоном бывалого сыщика.

В комнате было два окна. Первое было видно сразу от двери, слева. А второе можно было увидеть только от первого, так как общежитие имело особенную архитектуру. И когда "сыщик" дошел до первого окна и повернулся лицом ко второму, произошло следующее.

Вадим замер, раскрыл рот и в ужасе уставился на тело совершенно голого человека, лежащего у окна к нему спиной. Самое удивительное было в том, что этот человек лежал не на полу, а прямо в воздухе, под подоконником.

– Что там, Вадик?

Чижов не ответил. Он повернулся и побежал напрямик к двери, но вдруг споткнулся и упал, при этом что-то загремело, похожее на звук передвигаемой кровати... Вадим вскочил на ноги, но опять на что-то напоролся и покатился по полу.

Вовка Ханч бросился ему на помощь, но, натолкнувшись на невидимую преграду, тоже повалился, удивленно ругаясь.

– Я трогаю кровать! – вскрикнул Носов. Он вошел в комнату более осторожно, вытянув вперед руки. – Удивительно! Глядите! – Юрка смело плюхнулся на воздух и, не долетев до пола, подскочил вверх, потом вниз, вверх, вниз... Амплитуда колебаний уменьшилась, и вскоре он неподвижно висел над полом. – Между прочим, это твоя кровать, Борька.

– Ну и дела! – Ханч встал с пола.

– Вот это первое января!

– Выходит, что все вещи на месте? – спросил Чингиз. – Занятно... Как же мы будем ими пользоваться?!

– Странный ты человек, Яхметов! – воскликнул Борька. – Юрий, поищи-ка свою лежанку... – Он прогнал товарища и лег на невидимую кровать. – Это же чудо! Ты понимаешь, Чингиз? А ты расстроился: как мы будем пользоваться... Ха-ха! Давайте-ка лучше помозгуем, как такое могло произойти. В то, что мы все разом спятили, я не верю...

– Я тоже, – согласился Вадим, усевшись на чью-то тумбочку. – Между прочим, Вовка Гряцко никуда не делся, а продолжает давить храпока на своей кровати. Он-то меня и напугал...

– Вот как? – Борис сел. – Что ж он, такой страшный?

– Нет, я подумал, что там висит покойник...

– Ви-и-сит? – вытаращил глаза Чингиз.

– Ну да!.. В воздухе.

Друзья прошли ко второму окну, которое, как уже говорилось, было не видно из-за выступа стены.

– О-ох! Силы небесные! – воскликнул Вовка Ханч, увидев своего тезку.

Вовка Гряцко сидел, скорчившись, на своей невидимой кровати. Волосы его были взъерошены, в глазах застыл ужас.

– Гд-где я? – спросил он, заикаясь.

– В каюте, – ответил Вадим.

– Поч-чему все... что за... – Он удивленно осмотрел себя. – Я ч-чувствую св-свою пижаму, а н-не вижу ее... я голый!

– Прежде чем расспрашивать, надо бы его одеть, – сказал Ханч. – Подождите, я сейчас.

Он выбежал из комнаты и через минуту прибежал с простыней.

– На, закутайся, Вовка, все привычней...

Гряцко завернулся в простыню и выжидающе уставился на друзей.

– Надо закрыть дверь, а то кто заявится – шуму-то будет, – догадался Борис.

– Замок взломан, – напомнил Носов.

Гряцко поежился.

– Тогда завалить чем-нибудь. Пошли, Юрка!

Они быстро завалили дверь невидимыми кроватями, добавили для верности несколько тумбочек и вернулись к окну.

– Рассказывай, – обратился Вадим к Гряцко и сел на подоконник.

Вовка удивленно уставился на него:

– Что... рассказывать?

– Ну ты же был здесь, когда все это произошло!

– Что... произошло?

– Думаешь, я знаю?..

Гряцко продолжал ничего не понимать.

– Сегодня какое? – спросил он.

– Кажется, первое, – ответил Борис.

– Января?

– Ну да!..

– Значит, Новый Год прошел...

– В смысле уже начался, – поправил Юрка.

– Да-да, я это хотел сказать. Дайте я вспомню. – Вовка задумался. – Ага! Значит, когда я сделал последний танец с Татьяной...

– Это с Мелеховой, что ли?

– Да, не перебивай. Когда, значит, мы станцевали, – Вовка почему-то вдруг засмеялся, – я смотрю – у нее на ногах галоши...

– Что ты мелешь?

– Нет, я точно помню. Я еще спросил: "Чьи это галоши?!"

Услышав это, Борис, Юрий и Вадим прыснули.

– Так это было во сне, Вовка? – спросил Юрий.

– Вроде бы...

– Это я спрашивал, чьи галоши, – сказал Вадим. – А ты потом проснулся и справился, утро ли уже...

– Да, это я помню. После я опять уснул, а проснулся уже вот так, в воздухе. Объясните же, что все это значит?

– Мы сами ничего не знаем.

– Я думаю, что здесь не обошлось без инопланетян, – уверенно заявил Вадим. – Сейчас я вам расскажу, где я был эти пять часов, но прежде дайте что-нибудь проглотить, а то в голове уже шумит.

– Я бы угостил тебя пирожками, да не знаю, можно ли их есть, – сказал Гряцко.

– А что такое?

– Пирожки у меня в тумбочке, а она, глянь, невидима...

– М-да... – разочарованно протянул Вадик и, нащупав тумбочку, открыл ее. – Ага... вот они, в мешке.

– Как – в мешке? – встревожился Гряцко. – Я заворачивал их в бумагу...

– Да, это бумага, – поправился Чижов. – Она шелестит, я спутал с целлофановым мешком. – Он что-то достал из тумбочки (выглядело это в высшей мере странно, как пантомима) и понюхал.

– Не знаю, можно ли их есть, – еще раз предупредил Вовка.

– А они с чем?

– С мясом.

– Значит – можно... – Вадим открыл рот и осторожно откусил воздух. – Ничего, как будто съедобно... – Он прожевал и проглотил.

– Фантастика! – восхищенно сказал Чингиз. – Тебе может позавидовать любой артист, Вадик! Ты с таким аппетитом пережевываешь воздух!..

– Хорош воздух! – недовольно откликнулся Чижов и сердито посмотрел на Гряцко. – В горло не пролезает!..

– Ха-ха! Нет, это чудовищно интересное зрелище! Век бы смотрел! – продолжал удивляться Яхметов, заглядывая в рот Вадиму.

Уничтожив все пирожки, Чижов икнул и оглядел товарищей.

– А если ты сейчас тоже исчезнешь? – спросил Ханч. – Лучше б не ел их, Вадик.

– Они уже там, – показал тот себе на живот. – А если и стану невидимым, буду одеваться, как Гриффин из "Человека-невидимки" Уэллса. Что ж мне, голодом сидеть?

Товарищи с сочувствием смотрели на "пожирателя воздуха".

– А теперь слушайте. – Вадик достал из внутреннего кармана пиджака "икс равно вэ равно" и положил его на невидимую тумбочку. – Только вы внимательно смотрите на меня: буду исчезать – предупредите...

И Чижов стал рассказывать историю, которую читатель уже знает.

Глава пятая Привидение

Когда Вадим Чижов рассказал товарищам о своих блужданиях в лесу и о таинственном приборе, за окном было уже совсем темно.

– Почему ты считаешь, что это обязательно их прибор? – спросил Борис.

– А чей? – в свою очередь спросил Вадим. – Телевизоры объемного изображения, хоть и находятся исследования на завершающей стадии, еще не вышли из стен лаборатории.

– Может этот прибор потерял какой-нибудь западный шпион? – сделал предположение Юрий.

– Исключено. В этом приборе используется не только эффект объемного изображения, но какой-то новый, неизвестный земной науке эффект. Смотрите: я держу его почти у самых глаз, а на экране – мое полное изображение сзади. Словно кто-то с телекамерой стоит у меня за спиной и передает изображение на экран "икс равно вэ равно".

– Действительно.

– Надо показать аппарат ученым, – предложил Ханч.

– Да, я собираюсь отнести его завтра в университет, показать профессорам разных кафедр.

И тут произошло еще одно явление...

Увлекшись рассказом Чижова и таинственным прибором со странным названием "X=V=", студенты не сразу заметили, что вещи в комнате стали "проявляться".

– Смотрите! – вдруг воскликнул Чингиз Яхметов, показывая куда-то в пространство.

На том месте, где должна была стоять невидимая тумбочка, в воздухе висели медные монеты. Чингиз протянул к ним руку, но тут же напоролся на тумбочку. Он открыл дверцу, достал деньги и подбросил их на руке. Монеты бренчали, но все время находились кучкой, не рассыпались.

– Это кошелек! – объявил Яхметов. – Твой, Вовка?

Гряцко кивнул.

– В нем только одна медь?

– Нет, много "серебра" и купюры...

– Любопытно... А проявилась одна медь!

– Пока одна медь, – сказал Борис. – Подождем!

Не успел он сказать эти слова, как между двушками, копейками и пятаками на ладони Яхметова стали появляться десятчики, двадцатчики, полтинник...

– Ого! – сказал Вадим.

– Смотрите внимательно, – предупредил Чингиз. – Сейчас будет проявляться заклепка кошелька.

И действительно, как только все металлические монеты "проявились", поверх них появилась блестящая заклепка.

– Угадал.

– Ну и зрелище! – воскликнул Вовка Гряцко, показывая пальцем через головы товарищей. – Проявились все металлические предметы!

Все повернулись и увидели, что комната заполнена какими-то железными каркасами, пружинами от кроватей, шурупами от мебели и проч. Весь этот металлолом висел в воздухе.

– Сейчас проявятся каркасы кроватей, – сообщил Яхметов.

Он опять был прав: медленно, как в фотопечатании, на свет появились блестящие титановые трубки.

– Ребята, среди нас инопланетянин... – пошутил Борис. – Как ты догадался, Чингиз?

Яхметов не ответил, только усмехнулся.

– Внимание! – объявил он. – Сейчас будут показываться очертания нашей мебели!

Он не ошибся. Сначала появилась тень шкафа, затем – тени тумбочек...

– Поразительно!

– Это еще не все! Скоро появится все остальное. Внимание! – Он поднял руку.

Одновременно "проявились" все матрацы, одеяла, подушки, брюки и рубашка Гряцко. Вместе с ними возникло все остальное: окончательно восстановили свой прежний вид тумбочки, шкафы и прочие деревянные предметы.

– Я понял! – догадался Вадим. – Чингиз первый заметил, что вещи восстанавливают свой прежний вид по мере уменьшения атомной массы элементов, их составляющих. Интересно...

– Да, интересно, – согласился Вовка Гряцко, – разглядывая свою пижаму. – Но было бы гораздо интереснее узнать, почему вдруг наши вещи решили играть с нами в прядки... Если б вы знали, как я струхнул, проснувшись в воздухе и в пустой комнате!

– Представляю! – улыбнулся Юрий.

– А я не меньше струсил, когда увидел твой голый зад! – сказал Вадим. – Вот и покойничек, думаю...

Друзья рассмеялись.

– Потом побежал, налетел на невидимую кровать: чуть не сошел с ума!

У дверей вдруг что-то загремело.

– Тс-с-с! – зашипел Борька. – Вот и привидение!

Товарищи притихли, переглядываясь.

– Эй! – крикнули из-за двери ("Генкин голос!" – сказал Ханч, успокоившись). – Вы что там? Что двери заложили? Эй, Ханч! Отдавай простыню, ложиться пора. Ханч, ты слышишь? У меня завтра зачет!.. Да где вы? Ну?!

Вовка Ханч отобрал у тезки простыню и побежал к двери.

– Не впускай его! – вполголоса попросил Борис. – Начнутся расспросы! Не до этого...

Вовка ухватился за ручку и дернул посильней.

– Генка, помогай!

Двойными усилиями они чуть приоткрыли дверь; в щели появился удивленный правый глаз Генки...

– Что там у вас?

– Ничего... – уклончиво ответил Ханч, просовывая простыню.

– Э-эй! Ты мне порвешь ее! – встревожился Генка.

– Так открой дверь больше! – разозлился Вовка. – Что, я должен работать ради твоей простыни?!

– Ого-го-го! – воскликнул Генка, яростно сунув нос в щель. – Я ему дал простыню, как другу, а он ругается! Я даже не спросил, зачем она тебе! Хотя прекрасно понимаю, что в вашей комнате их вполне достаточно!.. – Он не на шутку вспылил. Это отразилось на ширине щели, через которую они разговаривали: она скачком увеличилась чуть ли не в три раза.

Тумбочка, стоявшая на другой тумбочке, которая (вторая) стояла на кровати, пошатнулась и полетела на пол. Вовка едва успел увернуться, – она с грохотом упала, отбросив в сторону дверцу.

– Ну вот! – замахал кулаками Ханч. – Завтра после зачета придешь чинить мою тумбочку!

– И не подумаю! Не кричи.

– Придешь! Я вот возьму, как заложницу, твою простыню!

– Не смей! – закричал Генка и налег на дверь.

– Придешь чинить? – Вовка убрал несчастную материю подальше от разъяренного студента.

– А это смотря сколько получу на зачете, – начал сдаваться Генка.

– А сколько? Если "пять" – будешь чинить?

– Нет...

– Почему?

– Потому как никогда не получал пятерок...

– А если "четыре"?

– Тоже нет. По такой же причине.

– А – "три"?

– Не приду!

– Почему это?

– Будет плохое настроение...

– Ого! Какой... Тогда – "пара", завал?

– Вот тогда приду... с бо-о-ольшим молотком!.. А ну, отдай!

– Э-э, хитрец ты, Генка! Куда ты?..

– Пойду парней на вас натравливать! – погрозил тот кулаком. – Мы вас штурмом возьмем!

– Брось, Вовяй! – крикнул Вадим. – Что ты его дразнишь? Отдай!

– Ладно уж, держи! – Ханч сунул простыню в щель. – Но тумбочку я не забуду, не-ет...

Он закрыл дверь и придвинул кровати.

– Что будем делать? – спросил Борис. – Уже одиннадцать часов.

– Ясное дело: спать! – ответил Гряцко.

– Ну, мы знаем, что ты любитель похрапеть! – усмехнулся Вадим. – Только боюсь, что спать в эту ночь мы так и не будем...

– Это зачем вдруг? – встревожился Гряцко.

– Я думаю, что они придут за прибором. – Чижов подбросил на ладони "икс равно вэ равно".

– Ха! Мне какое дело – пусть приходят!

– Нет, ты не понял! – Вадим вздохнул. – Дело в том, что заявятся они не как добрые дипломаты, а, скорее, как-нибудь по особенному.

– Почему? – спросил Чингиз.

– Они не хотят выдавать своего присутствия на Земле. Это факт. Иначе бы они давно заявили о себе. У них произошла оплошность с посадкой корабля, теперь они будут очень осторожны...

– Что они задумали?

– Чего не знаю, того не знаю, – развел руками Чижов. – Хотят, видимо, приспособиться, адаптироваться, а потом уж браться за переговоры. Не знаю, что у них на уме, но интуитивно чувствую, что ночка будет неспокойной...

Проверив, выключен ли "икс равно вэ равно" (он уже знал, как это делается), Вадим прошел к своей кровати и сунул прибор под подушку.

– Будь, что будет! Давайте спать.

– Ох-ох-ох! – вздыхал Вовка Гряцко под одеялом. – Как жаль, что наш замок сломан!

– Не ной, – сказал Вадим. – Им-то что? Есть замок, нет замка – все едино. Прорвутся!..

– Ох-ох-ох!

– Что ты пугаешь его, Вадик? – сжалился Борис. – Человек спать хочет, а ты...

– Да он всю свою жизнь спит, – ответил Чижов. – На лекциях – спит, на семинарах – спит, а в общагу придет – и опять спит... Положит конспекты под голову и – спит! Уж я-то знаю! – Он встал с кровати и осторожно пошел к двери, чтобы узнать, как там. А по дороге докончил: – А когда проснется, переворачивается на другой бок и дальше "учит"... Так весь день и ночь. Утром просыпается: ну все, говорит, лекции выучил! Феномен...

– Лучше б свет зажег, чем языком болтать! – сказал Гряцко, нисколько не обижаясь. – А то боязно...

– Ничего, поспишь и без света, не в первый раз...

– Ох-хо-хо!

Вадим приоткрыл дверь и осветил коридор фонариком (там опять почему-то было темно). Луч света сразу же упал на два темных предмета.

– Галоши! – вскрикнул Чижов и с силой захлопнул дверь. Громкое эхо пронеслось по ночному коридору.

– О боже! – Гряцко закутался с головой.

Чингиз вскочил с постели и бросился к Вадиму.

– Надо их поймать! – крикнул он. – Долго еще они будут нас терроризировать?!

– Как поймать?

– Обыкновенно: руками.

Чижов приоткрыл дверь.

– Поздно. Их уже нет.

– Дела... Дай-ка фонарик! – Яхметов придвинул к двери стул и сел. – Иди ложись, а я подежурю.

Вадим вернулся к кровати, проверил, на месте ли "икс равно вэ равно", и лег. Было без пятнадцати минут двенадцать.

– Через пятнадцать минут придет оно, – сообщил Ханч.

– Кто? – испуганно спросил Гряцко, показываясь из-за одеяла.

– Привидение.

– Ох, господи!

– Оно всегда приходит в полночь...

– Ты откуда знаешь? – усмехнулся Вадим. – Видел?

– Нет. Мне так кажется...

– Когда кажется, креститься надо, – посоветовал Чингиз Яхметов от двери.

На несколько минут замолчали.

– Тихо! – вдруг зашипел Чингиз, хотя в комнате было так тихо, что звенело в ушах. – Кто-то шуршит в коридоре!

Вадим, Борис и Юрий вскочили с постелей и на цыпочках подошли к двери; Ханч сел в кровати. Яхметов осторожно толкнул дверь на себя, она приоткрылась, и тут друзья увидели, как по коридору мимо их "каюты" пронеслось что-то белое, развивающееся на воздухе.

– Привидение! – завопил Юрка, отшатнувшись от двери, которую тут же захлопнули.

– Чего кричишь! – набросился на него Борис. – Никаких привидений нет. Это скорее всего инопланетянин.

– Упустили... – как-то с жалостью сказал Вадим.

– Что нам, по-твоему, ловить его? – спросил Юрка Носов, стуча зубами. – Иди, попробуй!..

– Как бы нас самих тут не поймали! – резонно подумал Чингиз.

– Не поймают! – уверенно ответил Чижов. – В случае чего мы можем позвонить по телефону дежурному. Эй, Гряцко! Вместо того, чтобы зубами стучать, посидел бы у телефона. Только звонить по общей инициативе! А то почудится тебе скелет с косой, ты и наломаешь дров...

Вовка вылез из-под одеяла, сходил за телефонным аппаратом и, крепко обняв его, лег обратно.

– Что будем делать? – почему-то весело спросил Борис. – Сидеть на часах?

– Надо бы свет в коридоре включить, – предложил Вадим и выглянул за дверь.

– Ну как там?

– Темно.

– Известное дело, что темно...

Чижов тихо вышел, и сразу же в коридоре загорелся свет.

– Вот, все теплее будет, – сказал он, возвращаясь. – А сейчас оставим-ка дверь немного приоткрытой и ляжем. А там видно будет...

Они легли и уставились на длинную световую полосу на потолке.

– Как будто тихо, – прошептал Ханч спустя некоторое время.

– Ага...

И вдруг: "Бум-м... бум-м... бум-м..."

– Это часы бьют в коридоре, – очень тихо сообщил Ханч. – Сейчас начнется!..

Действительно, световая полоска на потолке мигнула, словно кто-то прошел мимо "их каюты", а потом и вовсе погасла.

– Звонить? – лихорадочным шепотом спросил Гряцко. – Звонить, а? Звонить?

– Да подожди ты! Может, лампа перегорела.

– Да-а... Так бы все лампы и перегорали!..

– Дай сюда телефон! – Вадим отобрал аппарат у Гряцко, благо их кровати стояли рядом.

Скрипнула дверь...

– Хр-р-ры... хр-р-ры... – доносилось от Борькиной кровати, хотя тот никак не мог в такой момент спать ("Ну и артист!" – подумал Вадим).

В комнате было достаточно светло от уличных фонарей, поэтому студенты сразу увидели белую подвижную фигуру, выплывшую из-за двери.

– О-о-ой!! – заорал Гряцко нечеловеческим голосом. – Звони, Вадик, звони! Скорей же!..

Чижов направил свет фонарика к двери, но "привидение" уже скрылось... Чингиз Яхметов (ох и смелый человек!) вскочил и вылетел следом за ним. В коридоре вспыхнул свет...

– Он убежал по лестнице на верхние этажи, – сообщил Чингиз, вернувшись. – Быстро бегает этот инопланетянин!

– Включите в комнате свет! – потребовал Вовка Гряцко. – Ради всего святого, включите свет! Иначе у меня будет инфаркт... Ханч, дорогой, включи, а?

Ханч встал и прошел к выключателю.

– Ладно, зажигай, – разрешил Вадим. – Все равно он больше не вернется.

Но наш герой ошибся...

Как только в "каюте" вспыхнул свет, воздух вновь прорезал звонкий крик Вовки Гряцко:

– Галоши! Мамочки, галоши!!

– Этого еще не хватало! – воскликнул Вадик. – Где?

– Они убежали под мою кровать!

– Вон-вон, смотрите! – крикнул Ханч, показывая совсем в противоположную сторону.

На какой-то миг между кроватями Бориса и Чингиза промелькнули два черных предмета и скрылись где-то в углу за шкафом.

Все (даже Гряцко) повскакали с постелей и кинулись в угол. Искали там, за шкафом (он не имел ножек), за тумбочками и в них самих, но тщетно. Проклятых галош нигде не было.

– Как сквозь землю провалились! – радостно сказал Гряцко.

На этом удивительные и по мнению некоторых даже ужасные события кончились. Всю оставшуюся ночь друзья провели спокойно, хоть и неестественно: сидя на кроватях и при зажженном свете...

Глава шестая Похищение

Утром они ходили сонные и вялые, как воблы. Только Вовка Гряцко чувствовал себя более прилично. Этот "накопитель снов" (по выражению Бориса Иванова) ходи и посмеивался над товарищами, будто сам спал всю ночь.

В восемь часов к ним заглянул Генка.

– Ну что, пробалдели всю ночь, вместо того, чтобы хорошо выспаться? – спросил он.

– А ты откуда знаешь?

– Как не знать: всю ночь кричали, словно перед гильотиной... Какие-то галоши искали, что ли?

Генкина комната была рядом, поэтому друзей не удивила его осведомленность.

– Нет, мы играли... – ответил невпопад Юрка.

– Играли? Ночью? Во что, если не секрет?

– В шахматы... – опять не попал Носов. Вадим стрельнул на него глазами, да так, что тот икнул.

– В ша-ахматы?! – засмеялся Генка. – А шах кому ставили, привидению?..

– Какому привидению? – наивно спросил Носов.

– Юрка, ты же сам орал на весь коридор: "Привидение!". И прямо среди ночи... Думать надо! В соседних комнатах, между прочим, дамы живут... Один бог знает, что вы тут делали! Одно знаю: Вадим лежал с телефонным аппаратом, а Чингиз, джигит, носился по коридору, как угорелый. Во-от с такими глазами... – Он изобразил, с какими глазами бегал Яхметов.

– Откуда ты все это знаешь? – подозрительно спросил Чингиз, угрожающе надвигаясь на Генку. Тот поспешно ретировался к двери.

– А вот знаю! Потому как сам был привидением! Ха-ха-ха! Ведь чего проще: простыню на голову – и ты свят!.. – Генка выбежал из "каюты", оставив пораженных друзей раздумывать над услышанным.

– Остолопы мы! – догадался Ханч. – И ослы! Какой-то дурак обвел нас вокруг пальца! И это из-за него я не выспался, провалиться бы ему на зачете!

– Ты сам виноват, – сказал Гряцко. – Дразнил, дразнил Генку, вот и додразнился... Вы как хотите, а я спать буду. – И он завернулся в одеяло.

– Я тоже не прочь. – Юрий последовал его примеру.

Остальным ничего не оставалось, как вздохнуть и сделать то же.

...И началось времечко. Зубрешка – зачет, зубрешка – опять зачет... А на носу – сессия...

Студенты вертелись в этой карусели, как могли, у каждого были свои способности.

Вадим сдал диамат, завтра – зачет по английскому языку. Весь день он учил, запоминал слова, тренировался в произношении. Конечно, надо было отдать "инязу" два или три дня, но Чижов был занят эти дни. Он был занят прибором инопланетян.

Вадим сначала показал "икс равно вэ равно" профессорам в университете. Те очень заинтересовались аппаратом, послали студента в Москву к видным ученым. В столице Чижова долго тискали корреспонденты разных газет, ученые, даже следователи и первый заместитель председателя КГБ СССР. Было решено, что "X=V=" действительно является прибором не совсем земного производства, а потому решили держать в секрете его пребывание в руках землян, во всяком случае до того времени, пока инопланетяне не дадут о себе знать. В результате Вадим потерял два дня и таинственный прибор, к которому успел привыкнуть (его пришлось отдать в одну из физических лабораторий).

Итак, целый день просидев над учебником и тетрадями, промучавшись ночь бессонницей, наш герой отправился утром следующего дня сдавать зачет по английскому. Собственно, отсюда и начинается настоящая повесть.

... – Эй, парень! Подвезти?

Вадим оглянулся: на дороге стоял легковой автомобиль с покрытым брезентом кузовом. Из кабины улыбалось лицо водителя. В Чистом Воздухе жил доброжелательный веселый народ, и Чижова (и не только его) часто подвозили совсем незнакомые люди.

– Залезай в кузов!

И, не долго думая, Вадим прыгнул под брезент.

– Мне до университета! – крикнул он.

– Знаю! Ты похож на студента...

Машина взревела (двигатель был водородный) и резко набрала скорость.

Вадим огляделся. В кузове было темно, но Чижов почувствовал, что он здесь не один.

– Я сейчас зажгу свет, – сказали из темноты. Этот голос, как показалось Вадиму, был поразительно похож на его собственный голос...

Сразу стало светло, и – о боже! – Чижов увидел перед собой самого себя!.. Все – возраст, лицо, глаза, цвет волос, одежда и голос – все это Вадим знал настолько хорошо, насколько человек знает только свою собственную персону.

– Ты удивлен? – нахально спросил двойник. – Я – нисколько. Мне совсем не нравится вся эта глупая затея. Но что поделаешь! – Он вздохнул.

Вадим попятился к выходу.

– Постой, куда ты? Прыгнешь – расшибешься насмерть. Скорость семьдесят. Ах, какой же я балбес! Я ж не сказал тебе главного! Капитан приказал, чтобы я сказал это в первую очередь. Он уверен, что, услышав это, ты не сбежишь из машины ни под каким предлогом. Дело в том, что мы... инопланетяне. – Вадим вздрогнул. – Если непонятно, объясню: мы прилетели с другой планеты, не суть важно с какой; мы не люди, мы другие существа – капены. Но – разумные. Это точно, можешь не сомневаться...

Вадим уставился на своего двойника, не зная, верить ему или нет.

– Тебя смущает мой вид? Сейчас все объясню! Мы, понимаешь, когда приземлялись, выронили случайно нотолучевой фатобадикатор. Это прибор такой, ты его знаешь. На нем табличка с маркой "X=V=". Вообще-то, это я его выронил, когда проводил при приземлении фатобадикеровку вашего города. Ведь такой момент: корабль по ошибке занесло на Чистый Воздух, вот я и хотел воспользоваться случаем. Нет, ты не думай, мы не по злому умыслу, мы хотели сесть далеко от города, в тайге. Так получилось. И чтобы не взорвать ваш маленький город, командир отдал приказ тридепальтироваться, то есть резко завернуть корабль в сторону, на это ушло очень много энергии, зато город спасен. Но от сильного толчка я выронил фатобадикатор. Вот ведь дурья голова! – он стукнул себя по лбу. – Чтобы фатобадикеровать без помех, я делал это через открытый лечантек, то бишь ил-л-люм...инатор – тьфу, какое трудное слово! – по вашему... Вот он и выпал! Ох, растяпа! До сих пор простить себе не могу! С тех пор и началась вся эта возня, будь она неладна. Понимаешь, фатобадикатор, тем паче нотолучевой, штука очень и очень сложная, она одна на всем корабле. Но без этого прибора мы как без рук!.. Хоть лети обратно на Манхкелль (это наша родная планета так называется) за новым аппаратом. Но ты же понимаешь, что это нереально, нелепо и глупо! Гораздо проще будет, если ты вернешь нам прибор. Верно?

– Почему вы решили, что он у меня? – наконец произнес Вадим первую фразу.

Инопланетянин достал стопку стереофотографий и показал Чижову.

– Это передал нам фатобадикатор.

На фотографиях был изображен Вадим: с прибором у скамейки на аллее, его портрет, в общежитии, в "каюте". Там были фотографии Бориса, Юрия, Ханча, Гряцко, Чингиза, даже Генки Рожкова. Московских фотографий среди них не было, видимо потому, что, улетая в столицу, Чижов положил "икс равно вэ равно" в железный футляр, не подозревая, что тем самым создал экран для радиоволн передатчика. Передатчик имел, вероятно, небольшую мощность, и когда прибор был вынут из футляра, из далекой Москвы радиоволны не дошли до инопланетян.

– Нам только непонятно, почему три дня назад мы потеряли пеленг прибора, – сказал инопланетянин.

– Я положил его в металлический футляр, – ответил Вадим.

– Ага, ясно. А где сейчас фатобадикатор?

Чижов подумал и почему-то соврал, решив, что так будет лучше:

– В городе. В университете.

– Мы так и думали! – обрадовался двойник. – Ну, теперь к делу. Мы прекрасно понимаем, что, если отпустим тебя за прибором, ты все расскажешь людям.

– Вы правы.

– Но нам это не нужно. Мы пока пребываем на Земле – как это говорится у вас? – инкогнито... Потом я объясню, зачем это нужно. А сейчас слушай. Я на время принял твою внешность, чтобы заменить тебя в твоей жизни. Нет, не навсегда! – успокоил капен. – Только на то время, пока я не найду и не принесу прибор. А тебя мы возьмем на корабль, и ты будешь сидеть там, пока не вернусь я. Иначе, сам понимаешь, будут недоразумения, когда твои друзья увидят Вадима Чижова в двойном экземпляре... Подобное явление, если я не ошибаюсь, встречается на вашей Земле, это близнецы, двойняшки. Правильно?

– Да. Два человека, абсолютно похожие друг на друга. Но есть случай – сразу шесть близнецов...

– О! – воскликнул инопланетянин и достал из кармана какой-то небольшой прибор. – Это надо записать...

– Записная книжка?

– Да, что-то в этом роде. Итак, после того, как я вернусь, мы тебя отпустим. Создастся впечатление, что студент Чижов никуда не исчезал.

– Но я могу потом рассказать людям о вас!

– Нет. У нас есть специальный кибернетический аппарат, и, как только ты словом или на письме заикнешься о нас, ты все забудешь. Начисто... Конечно только то, что касается нас, капенов. Эти кибернетические аппараты, ретеганты, работают всегда парами. Когда между ними приличные расстояния, они всегда точно будут знать твои координаты, пеленгуя твои биоволны.

– Это галоши! – догадался Вадим.

– Совершенно верно, – усмехнулся капен. – Хотя с виду, по-моему, они не имеют ничего общего с этими резиновыми покрышками, используемыми как средство против сырости. Одним словом, секретность нашему пребыванию на голубой планете гарантирована. Сейчас мы отвезем тебя на корабль, и ты подробно изложишь правила.

– Какие правила?

– Ну, те правила и привычки жизни на Земле, к которым человек привык, а капен о них не знает. Ясно? Это касается и студенческой жизни, о которой я вообще ничего не знаю, хотя буду учиться в вашем университете. Это займет всего день, от силы – полтора...

– Но у меня сейчас зачет по английскому языку! – воскликнул Вадим.

– Это обязательно? – встревожился капен.

– Конечно! Иначе его надо будет потом пересдавать, а после пересдачи не дают стипендии!

– А что это такое?

– Ежемесячная денежная плата.

– Это серьезно... – задумался инопланетянин. – Своими действиями мы можем лишить брата по разуму заслуженного им вознаграждения. Первый пункт, четвертый тезис Устава...

Вслед за этим капен нажал какую-то кнопку на стуле и машина остановилась. Потом под брезент залез еще один капен. Двойник Вадима перекинулся с ним непонятными словами.

– Когда зачет, во сколько? – спросил Чижова второй капен.

– Часа через два...

– Ну что ж, ты пока расскажи Хилькилькруйнеру об университете, чтоб он знал, куда идти и что делать. И поучи его языку... как его... ангельскому. Не думай: у капенов память отличная! А все остальные подробности, правила придется передавать Хилькилькруйнеру по передатчику, уже в университет.

– А если эти передачи поймают наши радиоприемники? – спросил Вадим.

– Не поймают: мы передаем гравитационными волнами.

– Ого! – воскликнул Чижов. – У нас еще только ведутся исследования в этой области.

– Ладно, вы сидите здесь, а машина пока пойдет по делам. Потом, через два часа, мы высадим Хилькилькруйнера возле университета и поедем на корабль. – Капен спрыгнул с кузова.

– Начнем, – сказал инопланетянин-Вадим.

И Вадим Чижов приступил к консультированиям.

Глава седьмая "Что случилось, Вадик?"

Зачет проходил в четыреста первой аудитории. Вадим (то есть инопланетянин) это знал. Он довольно-таки сносно подготовился к зачету, но зато отлично запомнил дорогу в аудиторию и некоторые основные правила поведения в высшем учебном заведении.

Войдя в университет и предъявив вахтеру пропуск, он прошел в гардероб и снял пальто.

– Привет, Вадик! (Капен резко повернулся на голос.) – Его окликнул Геннадий Рожков, инопланетянин узнал его. – Ну, как жизнь?

– Привет, Генка! Жизнь началась, по-моему, неплохо... – ответил Вадим-капен, имея в виду начало своего существования в облике студента Земли.

Генка понял по-своему:

– Что, хорошо предыдущий зачет сдал? На сколько?

Произошла небольшая заминка. Капен не знал, сколько получил Вадим на зачете по диамату... Пришлось соврать:

– "Четыре".

– Ого! Молодец! Ну я пошел, меня ждут. – Рожков ушел по своим делам.

Получив номерок за пальто (его выдал небольшой робот-гардеробщик, механический гном), Вадим постоял немного и, определив, какой движитель у робота "под ногами", пошел по хорошо заученному маршруту.

Прямо. Лестница – направо. Четвертый этаж. Налево. Прямо. Последняя дверь; по словам Вадима это и есть аудитория номер 401.

"Но на двери нет знака "401"... – подумал инопланетянин, осматривая дверь. – Только табличка с буквой "Ж" и ничего больше... Какой же программе мне следовать? Первая: последняя дверь коридора есть аудитория номер 401. Вторая: дверь с табличкой "401" есть искомая... Передо мной последняя дверь коридора, но табличка на ней другая... Ладно, испробую оба варианта!"

И капен вошел в дверь с табличкой, значение которой понимал каждый землянин.

Он оказался в тесной комнате, облицованной керамическими плитками. Сразу справа инопланетянин увидел три белых аппарата для мытья рук, их он знал отлично. Над аппаратами висело большое зеркало. В противоположной стене было четыре двери, все без табличек.

"Куда я попал? – подумал он. – Вадим говорил, что в аудитории будут стоять столы, а здесь их нет... Первый вариант отпадает. Нужно искать дверь с табличкой "401"."

Он хотел было уйти, но тут из-за какой-то двери раздался женский голос:

– Люся, это ты?

"Вопрос. Мне задали вопрос. Я не Люся, поэтому надо предупредить, что я – это я".

– Нет, это я, Вадим Чижов, – ответил капен.

– Ой! – вскрикнули из-за двери. – Тебе чего надо?

– Я пришел сдавать английский язык...

– Кому?! – негодующий голос. – Убирайся!

Вадим-инопланетянин послушно вышел. Тут он заметил возле соседней двери студента.

"Борис! – узнал его капен. – Сейчас я у него спрошу, где аудитория!"

Борис Иванов стоял в дверях с табличкой "М" и удивленно таращил на Вадима глаза, во рту у него дымилась сигарета.

– Привет, Борька! – поздоровался капен.

– Мы сегодня с тобой уже здоровались, – настороженно ответил Борис. – Ты что это в женском туалете делал? – спросил он подозрительно.

– Так это... – капен вовремя остановился, поняв свою ошибку. Ответил: – Я искал четыреста первую аудиторию. Слушай, не подскажешь, где она?

Глаза Иванова расширились еще больше.

– Ты, случайно, не заболел, Вадик? Что случилось?

– Ничего особенного, просто я забыл, где четыреста первая аудитория.

– Ну и ну! – Борис вдруг расхохотался. – Брось дурить! Вот ведь она! – Он показал на дверь возле лифта. – Все уже зашли. Сейчас я, а потом ты.

– Ты хорошо выучил? – спросил Вадим.

– Ты же знаешь, что у меня шпаргалки! Может, на тройку выкручусь...

– Слушай, если я... покажешь шпаргалку?

– Что за вопрос! Конечно.

– Давай договоримся. Я выйду отвечать, зададут вопрос – я не знаю. А ты ставишь на парту шпаргалку, и я все с нее считываю. Идет?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я сяду за последнюю парту: там спокойнее. Это далеко, и ты не увидишь.

– Увижу! Я перед этим закапал в глаза синитон Уимнеена, препарат такой. – Это была правда, перед зачетом инопланетянин воспользовался достижением своей отечественной медицины. – Теперь разрешающий угол моего зрения около пяти секунд...

– ?

– Возьми шпаргалку и отойди на шесть метров, – предложил капен, видя, что Иванов сомневается.

Борис отошел.

– "Стремиться": strive, – прочитал Вадим. – В Past Indefinite – strove, в Participle II – striven. "Носить": wear... wore... worn. Переверни. "Наиболее употребительные префиксы: re-, mis-, un-, in-, im-, ir-, non-", – прочитал инопланетянин на другой странице.

– Фантастика! – воскликнул Борис. – Такое острое зрение! Где ты достал препарат, Вадим?

Вадим-капен замялся, не зная, что ответить. Но в это время мимо них прошла Татьяна Мелехова.

– Бесстыжий! – сказала она, взглянув на Вадима, и зашла в четыреста первую.

– Правильно, – похвалил Борис. – Я, Вадик, все расскажу Вовке Гряцко! И еще кое-кому... – Он намекнул на Катю Хромосонную, но инопланетянин ничего не понял.

Тут открылась дверь, и вышел Ханч.

– Ну как? – спросил Иванов.

– Четверка! – просиял Вовка.

– Везет же некоторым... – вздохнул Борис и вошел в аудиторию.

Ханч достал пачку сигарет, протянул Вадиму:

– Закуривай!

– Я не... – Капен хотел сказать, что не курит, но осекся, вспомнив, как много курил Вадим Чижов в машине. – Не хочу.

– Вот тебе раз! – удивился Вовка. – Как хочешь.

Он с наслаждением затянулся.

– Представляешь, совсем не рассчитывал на "хор", вот повезло! – сказал он, выпуская из носа дым. – А как ты?

– Не знаю. С Борькиной помощью отвечу на "четыре".

– Ответишь! – заверил Ханч. – Ну как, идем сегодня на лыжах?

"Так! – заволновался инопланетянин. – Новый оборот. Что такое "лыжи"?"

На всякий случай ответил:

– Конечно. Подожди, я сейчас. – Он быстро зашел в одну из кабинок и закрылся на щеколду.

Оставшись наедине, Вадим-капен достал микропередатчик и связался с кораблем.

– Вадим, что такое "лыжи"? – тихо спросил он.

– Лыжи – это спортивный снаряд, – вдруг загремел голос из динамика: капен забыл убавить громкость.

– Ага! – сказал из-за двери Ханч. – Ты прав...

– Это две плоские... э-э... доски со скользящими поверхностями, на которые ставятся ноги, и человек может передвигаться по снегу, – уже тише ответил Вадим Чижов.

– Хорошо. – Инопланетянин выключил передатчик и вышел к Ханчу. – Пойдем, обязательно пойдем. Лыжи – это полезно.

– Еще бы... О! Тебе пора. Ну, ни пуха! – Вовка похлопал Вадима по плечу. – Давай!

Инопланетянин вошел в аудиторию.

Глава восьмая На корабле капенов

За городом Вадим получил удовольствие любоваться зеленой тарелкой – летательным аппаратом капенов. Этот аппарат был похож на две сдвоенные большущие тарелки, каждая дном наружу. Когда он вынырнул из лесной просеки и повис над машиной, Чижов разинул рот.

– Каким образом она летает? – спросил он одного из капенов.

– Кто?

– Тарелка.

– Это не тарелка, а планетолет, – поправил капен. – Он скользит на антигравитационной подушке.

– Ага, ясно. Но разве антигравитация существует?

– А как же? – удивился инопланетянин. – Не будь ее, наша техника была бы слаба и беспомощна.

– Почему же вы не смогли хорошо посадить корабль? Ведь надо было только вовремя создать антиполе...

Тут вмешался второй капен:

– Слышь, парень, не задавай глупых вопросов нашему капитану. Да-да, перед тобой сам капитан... Что касается антиполя, тебе надо будет познакомиться с формулой Майнайша и правилом плавного тридепальтирования; но чтобы понять формулу Майнайша, тебе необходимо ознакомиться, хотя бы поверхностно, с теорией антигравитации, а чтобы уяснить последнюю, надо изучить все гравитационные законы. Одним словом, тебе надо пройти все три тома физики поля, только тогда ты поймешь, как трудно посадить на планету корабль, входящий в атмосферу почти со световой скоростью...

– Ого! – восхищенно воскликнул Вадим. – Это все я могу изучить?

– Если есть желание.

– !..

Тем временем в нижней части планетолета открылся двустворчатый люк, оттуда вылезли две гигантские лапы и, подхватив машину, унесли ее в чрево аппарата.

Не успел Вадим мигнуть и два раза, как люк снова открылся, и машина опустилась на гладкую ледяную площадку посреди леса.

– Где мы? – спросил Вадим, протирая глаза.

– В двухстах тридцати километрах от Чистого Воздуха, в глухой тайге. Здесь приземлился наш корабль.

– За несколько мгновений – двести километров? – не поверил Чижов. – Но я не чувствовал ускорения...

– Это понятно, – согласился капен. – Планетолет ускоряется гравитационным полем в неподвижном малонаклоненном фаратерии антиполя. Естественно, при этом не чувствуются перегрузки. Сейчас Кракровиль познакомит тебя с кораблем, ну а у меня дела. Не скучай, дерзай нашу науку! – Капитан похлопал Вадика по плечу и вылез из кабины. – Да!.. Кракровиль будет иметь постоянную связь с Хилькилькруйнером, твоим двойником, так что будь всегда рядом с роботом и отвечай на все вопросы Хилькилькруйнера.

Кракровиль, помощник капитана, провел Вадима по лесу, и они вышли на большую поляну, посреди которой возвышался странный полусферический купол, под которым мог разместиться, наверное, целый квартал города.

– Это наш корабль, – сообщил капен.

– Ого! Это целый дом! Это гигантский цирк! А где у него двигатель?

– У нашего корабля только один двигатель малой тяги – для коррекции. Корабль ускоряется, двигаясь по градиенту антигравитационной волны, образующейся при обратном искривлении гравитационного поля ближайшей звезды.

– Я удивляюсь, как только наши самолеты не обнаружили ваш корабль. Его блестящая поверхность, наверно, видна издалека.

– Нет, сверху его вообще не видно. Над кораблем мы создали гравитационную линзу, которая дает мираж, словно и нет никакой поляны, один лес.

– Здорово. Ну и сколько же мне сидеть под этим серебристым колпаком?

– Пока Хилькилькруйнер не принесет фатобадикатор. А вообще: пока тебе на надоест; Хилькилькруйнеру мы прикажем учиться в университете, если даже он будет проситься на корабль. Хотя это он только делает вид, что ему не нравится быть землянином, на самом деле он очень даже рвется изучать жизнь других цивилизаций, считает это своим призванием.

– Разве мы, земляне, у вас не первые?

– Вы – первая высокоразвитая цивилизация из тех, что мы обнаружили за последнее время. Земля – это наша первая удача. Наконец-то мы можем поговорить с братьями по разуму и похвастаться перед ними своими достижениями. До этого мы встречали планеты, населенные разумными существами, но это были, по сути, дикари, изъясняющиеся между собой знаками и немногочисленными фразами. Мы перед ними представали, как боги, все наши действия считались ими сверхестественными. Сам понимаешь, насколько такие цивилизации неинтересны, – сказал капен и добавил: – для меня, во всяком случае.

Они дошли до люка в корпусе купола и по трапу поднялись на борт корабля, оказавшись в белом коридоре.

– Вот это будет твоя каюта, – показал Кракровиль на овальную дверь в конце коридора. – К тебе будет приставлен робот Энта, он уже ожидает в каюте. Все что надо, будешь спрашивать у него.

С этими словами Кракровиль убежал вверх по винтовой лестнице.

Оглядевшись, Вадим пошел к своей каюте. Пол коридора и стены были сделаны из странного белого материала, почти полностью поглощающего шум шагов. Однако, когда он дошел до каюты, дверь последней бесшумно отворилась, приглашая землянина войти. Вадим вошел (дверь незамедлительно закрылась за ним).

В каюте было шесть стен, ее пол являлся правильным шестиугольником. Обставлена каюта была по-земному: книжный шкаф, кровать, стол, стулья, на стене висел репродуктор. Здесь были два кресла с высокими спинками; на одном из них стоял странный блестящий пенал. Приглядевшись к нему, Чижов догадался, что эта металлическая коробка и есть робот Энта.

"Какой урод, – сокрушенно подумал Вадим. – Ни рук, ни ног, ни головы. А еще восседает на мягком кресле, будто разбирается!"

– Привет, Энта! – весело сказал он.

– Здравствуй, землянин, – ответил пенал, мигнув единственным синим глазом. Голос робота был довольно приятным. – Меня зовут Энта, а тебя – Вадим. Это твоя каюта, а я приставлен к тебе в качестве гида...

– Представь себе, я это знаю... – Чижов усмехнулся. – А как же ты ходишь? Тоже на антигравитационной подушке?

– Не-е... Проще. – Тут из нижней части пенала вылезли три гибких ноги, а из верхней – три руки.

Робот быстро встал, прошелся по каюте. Вадим заметил, что на каждой грани его "головы" имеется по одному глазу; видно, потому, что самой головы, как таковой, у робота не было, а поворачиваться всем туловищем, чтобы посмотреть в нужную сторону, долго и не слишком удобно.

– Зачем тебе три ноги?

– А так устойчивее.

– А три руки?

– Если бы у тебя было три руки, ты бы понял, что это гораздо лучше, чем две.

– Ну нет! Я не робот, мне двух вполне достаточно...

Энта опять сел в кресло и убрал "конечности". Вадим подошел к книжному шкафу.

– Я вижу, здесь университетские учебники? – удивился он, открыв учебник по высшей математике.

– Да. Ты должен продолжать заниматься, чтобы потом сдать мне сессию.

– Это еще зачем? – повернулся Вадим к Энта.

– Чтобы потом не было претензий со стороны вашей университетской администрации. Мы покажем декану документ, что ты все экзамены сдал на такие-то баллы.

– Но ведь за меня сдаст сессию Хилькилькруйнер!

– Ха-ха! – Робот умел даже смеяться, это у него получалось неплохо, почти натурально. – Ты не знаешь Хилькилькруйнера. Он не умеет притворяться, он не будет подделываться под твои знания. Он возьмет и выдаст на экзамене то, что сам знает! И ты получишь на всех экзаменах по пятерке с восхищенными отзывами экзаменаторов...

– Ну и что?

– Как – что?! – ужаснулся Энта. – Ты сможешь ответить на "отлично" все экзамены?

– Сомневаюсь...

– Вот-вот. Поэтому за свои бедные знания ("Положим, не такие уж бедные", – с обидой возразил Вадим) ты получишь высокие баллы. А это несправедливо.

– Значит, вы скоро откроетесь людям?

– А как же! Зачем тогда вся эта экспедиция?

– Почему бы вам не открыться сейчас?

– Мы еще не до конца выяснили, как вы нас можете принять. Или дружелюбно, или враждебно. Ту страну, в которой ты живешь, мы знаем уже достаточно хорошо. Мы не сомневаемся, что советские люди встретят нас с радостью и дружелюбием. Но, прослушивая радиопередачи ваши и из запада, мы понимаем, что на Земле нет взаимного согласия, что на планете правят антагонизмы. Очень вероятно, что контактирование будет трудным и не совсем гладким. Могут возникнуть некоторые разногласия. Даже может быть такое, что капиталистическая система воспротивится активному научному и культурному обмену между землянами и равным трудовым народом, живущим на далекой планете Манхкелль в мире и согласии. Это контактирование, вероятно, будет интерпретироваться как коммунистическая пропаганда... Да, даже такое может быть. Все очень и очень сложно, поэтому мы сначала хорошо изучим земную жизнь, а потом наметим план действий, проработаем будущее контактирование во всех аспектах, учтем все возможные нюансы, а тогда можно будет идти на контакт.

– А когда это произойдет?

– Неизвестно. Может, через неделю-другую, может – через месяц. Но это должно произойти. Истории нужен Первый Контакт!

Вадим поставил математику обратно на полку и взял какой-то толстенный фолиант в красном переплете.

– Тут и ваши книги? – спросил он.

– Да, некоторые научные труды капенов, переведенные на русский язык. У тебя в руках первый том физики поля, в популярном изложении. Второй и третий в этом же шкафу.

– Любопытно... Жаль, что я химик. Впрочем, поступая в университет, я колебался между физическим и химическим факультетами. Обе интереснейшие науки!..

– Прошу прощения, – вдруг извинился Энта. – Тебя вызывает Кракровиль. – Тут робот вдруг заговорил голосом помощника капитана: – Вадим, только что Хилькилькруйнер связался со мной. Он спрашивает, что такое лыжи. Отвечай, я передаю.

Чижов удивленно пожал плечами и ответил:

– Лыжи – это спортивный снаряд... Это две плоские... э-э... доски со скользящими поверхностями, на которые ставятся ноги, и человек может передвигаться по снегу...

– Спасибо.

– Какой странный вопрос, – сказал Вадим. – Сегодня зачет, а он про лыжи вспомнил...

– А я все удивляюсь, – откликнулся Энта, – к чему все эти спортивные действия? Лыжи, коньки, весла, седла, шайбы, мячи и т.д. и т.п. Сколько контактирую с живыми индивидами, так все и удивляюсь. Это же напрасная трата энергии! Дай мне эти лыжи, я ни за какие количества плутония не побегу на них по снегу...

– Зато поболтать ты здорово любишь, – поддел Вадим робота. – Плутонием не корми – дай поговорить.

– Что верно, то верно, – согласился тот, мигнув глазом. – Если еще учесть, что с землянином я за всю свою долгую жизнь ни разу не разговаривал...

– Ну что ж, давай поворочаем языками. – Вадим поставил напротив Энта второе кресло и сел, уставившись в синий глаз.

– Давай, только ты устанешь первый.

– Пусть, все равно делать нечего. – Чижов привычным движением потянулся к карману, достал пачку сигарет. – Можно?

– Что это? – насторожился робот.

– Сигареты.

– Такого слова нет в моей кристаллической памяти, – сказал Энта, несколько секунд помолчав.

– Завидую, – вздохнул Вадим. – Сигареты – самая величайшая глупость людей. Это бумажные цилиндры, набитые сухими листьями табака. – Рассказывая, Вадим вертел перед "носом" Энта сигарету. – Один конец цилиндра вставляется в рот, – он показал, как это делается, – а другой поджигается. При горении табака образуется множество вредных, ядовитых веществ, в том числе никотин, которые человек с удовольствием вдыхает в легкие, задерживает там и получает величайшее наслаждение...

– Любопытное противоречие, – отозвался Энта. – От вреда – наслаждение, то есть польза!..

– Какая там польза! – грустно отмахнулся Чижов и глубоко затянулся. – Вот представь себе... Кстати, из чего сделана твоя блестящая оболочка?

– Титан.

– Я так и думал. Так вот, представь себе, что на голову тебе льют плавиковую кислоту.

– Что за кислота?

– Аш фтор.

– Ну нет! Она съест титановую оболочку и просочится к схемам!

– Вот именно. Но дело в том, что реакция кислоты с титаном доставляет тебе огромнейшее удовольствие! Нет... не те слова... Образующийся при этой реакции водород идет в твои энергетические баки. Тебе приятно чувствовать накопление энергии. Допустим, что твоя оболочка весьма толстая, массивная. Тогда уменьшение ее толщины будет еле заметно, а водород будет поступать ощутимо. Вот ты и приказываешь лить все больше и больше кислоты, хотя и понимаешь, что это опасно...

– Интересная аналогия, – сказал Энта. – Хотя и неприятная.

Вадим сделал две глубокие затяжки, довольный, что так легко объяснил инопланетному роботу вредность курения.

– А теперь расскажи о планете капенов, – попросил он. – О Земле ты знаешь, по-моему, достаточно.

– С удовольствием. – Странно было слышать от робота это слово. – Слушай.

Но Вадим не стал слушать. Он вдруг вспомнил, что после зачета должен был встретиться с Катей Хромосонной, чтобы договориться о будущем свидании. Так удачно получилось, что их зачеты проходили в один день. Вадим нервно потушил сигарету, воткнув ее в поверхность стола.

– Ты не слушаешь, – сказал робот. – В чем дело?

– Нельзя ли связаться с Хилькилькруйнером?

– Сейчас?

– Да.

– Но у него сейчас зачет. Мы можем все испортить. А в чем дело?

– У меня встреча с девушкой, с биологического. Сразу после зачета. Что делать? Хилькилькруйнер не знает.

– Эта встреча обязательна?

– Еще бы! – Вадим вскочил с кресла и заходил по комнате. – Ничего ты не понимаешь! Ты же металлическая коробка, не более...

– Я мыслящий вариант, – поправил Энта, как будто обидевшись.

– Это дело не меняет. Роботу не понять человека. Связи меня с Кр... Кракровилем!

– Что случилось? – спросил Энта голосом капена.

– У меня после зачета встреча с Катей! Двойник о ней ничего не знает.

В отличие от робота Кракровиль сразу все понял:

– У тебя есть ее фотография?

– Нет.

– Как Хилькилькруйнер узнает ее?

Чижов задумался, лихорадочно вспоминая отличительные признаки внешности Кати. Вспомнил:

– У нее небольшая родинка над правой бровью. И еще: она носит маленькие золотые серьги с красными камнями, не знаю, какими именно. А одевает обычно голубую кофточку.

– Хорошо, я передам, как только Хилькилькруйнер свяжется со мной.

Вадим несколько утихомирился. Но ему не давала покоя мысль, что двойник не справится, не поведет себя так, как надо настоящему Вадиму Чижову. А вернуть хорошие отношения будет очень и очень трудно...

– Мне рассказывать о Манхкелль? – спросил Энта.

– Нет, потом. Давай лучше пройдемся по кораблю, ты познакомишь меня с вашими достопримечательностями.

– С удовольствием!

Робот выставил ноги и ловко заковылял к двери.

Глава девятая Прекрасный вечер

Хилькилькруйнер вышел из аудитории уже через полчаса. В коридоре на подоконнике его ждал Ханч.

– Ого! Так быстро? – спросил он. – Не сдал?

– Сдал. На "отлично", – ответил Вадим невозмутимо.

– Не может быть!

– Я все считал со шпаргалки. Борис помог. А сам он, по-моему, не выкрутится...

– Вон оно что! Я подожду Бориса. А ты кури, если хочешь. Да, кстати, тебя тут Катя спрашивала.

– Какая Катя?..

– Как – какая! Хромосонная, конечно!

– Хромосонная? – удивился капен, не поняв, что это фамилия. – Это еще зачем?

Вовка вытаращил на него глаза.

– Странный ты какой-то, Вади! Или спятил от пятерки? А! Вот и она сама...

К ним шла девушка в голубой кофточке.

– Сейчас все узнаешь! А я... пойду-ка покурю.

Ханч скрылся в курилке.

– Здравствуй! – на всякий случай поздоровался Вадим, настороженно наблюдая за приближением Хромосонной.

– Привет, Вадик! Представляешь, как почувствовала, что ты уже освободился. Сколько получил?

– "Пять".

– Молодец. А я – "четыре".

Вадим лихорадочно соображал, кто она такая, эта Катя. Родственница? Знакомая? Может, какой-нибудь профорг, собирающий денежные взносы? Он почему-то остановился на последнем.

– У меня нет с собой денег, – сказал он, разводя руками. – Может, зайдем ко мне в общагу, я возьму?

Катя засмеялась:

– Странный ты какой-то! Давай встретимся завтра, в два часа. Завтра ко мне брат приезжает, с севера, расскажет что-нибудь. Он так умеет рассказывать!

"Это не профорг, – сделал вывод Вадим. – Скорее всего – знакомая. Соответственно надо перестраиваться..."

– Отлично! – воскликнул он и, не подумав, спросил: – А где ты живешь?

Катя округлила глаза.

– Неужели ты забыл, Вадик? – с горечью в голосе спросила она. – Ты же столько был у нас!

– Да, конечно... – забормотал Вадим-капен. Попробовал оправдаться: – Пятерку получил, так все в голове перепуталось, словно получил пару... О, вспомнил! Вспомнил! Ладно, договорились, я завтра прихожу к тебе.

– Ну-ка, скажи мой адрес! – потребовала Катя, заподозрив недоброе.

Вадим замялся, не зная с чего начать.

– Э-э...

– Ни "э-э", а улица Королева...

– Да-да... Улица Королева, дом с-с-сорок...

– Сорок два.

– Вот-вот, сорок два. А квартира...

– А квартира сто шесть! – Катя так взглянула на капена, что тот понял: "Провал!.." – Это адрес моей подруги, которой ты никогда не знал!

Она резко повернулась и зашагала к лестнице; дойдя до нее, посмотрела пристально на Вадима и быстро ушла вниз.

Пораженный, капен прошел в курительную, он не знал, что ему делать после всего этого.

– Что с тобой? – спросил Ханч. – Поссорились?

– Дай сигарету, – попросил Вадим-капен.

Вовка протянул пачку.

Вадим неторопливо, как-то задумчиво достал одну, сунул в рот и, чиркнув спичкой, зажег фильтр...

– С ума сошел... – прошептал Ханч. – Вадик, ты не тем концом в рот взял!

Капен поспешно потушил сигарету, достал новую и закурил. С первой же затяжки он уронил ее на пол и закашлял, подавившись дымом.

– Ты какой-то странный, Вадик! – воскликнул Ханч. – Будто и не курил сроду!..

– Ладно тебе. – Он махнул рукой. – Мне необходимо идти. Пока!

– Ну... ага! Пока...

Хилькилькруйнер стремительно пошел по коридору. Обнаружив на одном из этажей свободную курительную комнату, он зашел в нее и достал микропередатчик.

– Это ты, Кракровиль? Зачет сдал на "отлично". Произошел небольшой инцидент: какая-то хромосомная Катя назначила на завтра встречу. Она обнаружила, что я не знаю ее адреса. Она обиделась, или рассердилась, и ушла.

– Ты остолоп, Хилькилькруйнер! – подытожил Кракровиль. – Катя Хромосонная – это... э-э... любовница Вадима... Одним словом, ты сыграл плохую и нетактичную партию! Это обернется злом для Вадима, брата по разуму. Отсюда...

– Знаю! – прервал его Хилькилькруйнер. – Лучше скажи, что мне делать, чтобы исправить положение.

– Я сейчас расскажу все Вадиму. Пусть он ищет выход.

На несколько минут передатчик замолчал.

– Эй! Хилькилькруйнер! – вдруг донесся из динамика громкий сердитый голос землянина. – Если сделался моим двойником, так вел бы себя поприличнее! Ты не представляешь, что ты натворил! Немедленно, ты слышишь, немедленно беги к Кате! Ваша машина не успеет, поэтому сам добирайся на земном транспорте. Ее адрес: проспект Ленина, дом пять, квартира восемнадцать! Запомнил? Все. Выкручивайся, как знаешь, но чтобы все стало по-старому!

– Я плохо знаю ваш транспорт, – сказал капен.

– Консультируйся со мной. Все.

Связь окончилась.

Хилькилькруйнер застрял у турникетов, перед подъемом на магнитную дорогу. Поезд на магнитной подвеске уже подошел к остановке, но капен не знал, как подняться к поезду: перед ним стояли контрольно-пропускные автоматы.

– Вадим, – связался он с кораблем, – как пройти через автоматы? Они перекрывают проход каждый раз, когда я приближаюсь, словно чувствуют, что я чужой.

– Возьми из кармана пластмассовую пластинку и сунь в щель автомата. Он вычтет из моих денег необходимую сумму и пропустит тебя. Садись на магнитку, идущую вправо. Твоя остановка "Педагогический институт".

– Хорошо.

Хилькилькруйнер достал "вечный" билет, сунул его в щель и благополучно ступил на эскалатор. Поднявшись к поезду, он сел в вагон и без приключений доехал до своей остановки. Там он купил в одном магазинчике побольше цветов и вышел на широкую прямую улицу.

"Проспект Ленина, – прочитал он на одном из зданий, – номер три. Где-то рядом пятый. Ага, вот он!"

Капен вошел в подъезд развесистого, как дерево, дома и поднялся в лифте на шестой этаж.

"Восемнадцать! Будь что будет!"

Хилькилькруйнер твердо нажал на кнопку звонка. Он был спокоен, потому что у него был план, очень дерзкий, хороший план, Вадиму он мог не понравиться, поэтому капен ему ничего не сказал.

Умудренный солидным опытом, накопленным на родной планете, уверенный, что характер женщин везде во Вселенной одинаков, он не сомневался в успехе своего плана.

Дверь открыла какая-то старушка.

– Здравствуйте.

– А, Вадик! Заходи, заходи. Катюша! Вадик пришел!

– Пусть проходит! – голос Кати.

Вадим зашел, сунул бабушке астру ("Ой, какая прелесть!") и разделся. Суетливая старушка хотела было подхватить пальто Вадима, но вдруг вспомнила, что на плите у нее молоко и убежала на кухню.

Хилькилькруйнер встал в тапочки и, спрятав букет за спину, отправился по коридору искать нужную комнату. Заглянул за одну дверь – гостиная, заглянул за другую – ванная, открыл третью – тоже не то... Повернулся – в одной из дверей стоит Катя, удивленно подняв брови.

– Ты что это тычешься, как слепой, Вадик?

– Да так... мне показалось, что твой голос пришел не из твоей комнаты.

– А из ванной, да? Тогда бы ты спросился, прежде чем заглядывать...

Начало было скверным. Капен это почувствовал и поэтому стал более решительным.

– Катя, ты извини меня. – Он прошел в ее комнату и закрыл дверь. – Я был дурак, обыкновенный дурак! – откровенно признался он, вытащив из-за спины лохматые астры. – Возьми, они чудесно пахнут!

– Ой! Спасибо. Это мило... – Женское сердце было почти покорено, оставался последний, решающий штурм. – Я сейчас, принесу воду!

Оставшись в комнате один, Хилькилькруйнер внимательно огляделся по сторонам, запоминая каждую мелочь. Он должен знать эту комнату так, будто бы действительно был здесь много раз. Стол, кровать, четыре кресла, электрокамин в углу, шифоньер, шикарная хрустальная люстра, на одной оси с которой разместился оригинальный вентилятор с неподвижными лопастями, стелящимися под самым потолком, пласмассовые книжные полки, заставленные книгами, настенный телевизор, магнитофон, большое зеркало с торшером и журнальным столиком. Кровать аккуратно заправлена, стол убран, тетради лежат ровными стопками, нигде нет ни пылинки. Нашему инопланетянину здесь очень понравилось.

"И сама хозяйка вроде ничего, симпатичная", – подумал он.

– Ой, ты все стоишь, Вадик! – воскликнула Катя, входя в комнату с вазой со цветами. – Садись!

Она поставила цветы на стол, отошла, полюбовалась ими и села на подлокотник кресла Вадима.

– Где ты их достал? Январь – и такая прелесть!

– Тут рядом магазинчик есть, возле остановки магнитки.

– А! Знаю. Но зимой цветы дорогие...

– Пустяки! – Для капена, никогда не имевшего дело с деньгами, было безразлично, сколько стоит тот или иной товар, тем паче, что деньги были не его.

– Удивительно, ты раньше никогда не дарил мне цветы!

"Мерзавец, – подумал Хилькилькруйнер о Вадиме. – Ни разу не подарить такой прелестной девушке цветов!" – А вслух сказал:

– Теперь они всегда будут стоять на твоем столе.

– Ты простила, Катя? – спросил он минуту спустя.

– Ты придешь завтра? – в свою очередь спросила она.

– Да.

– Тогда прощу...

– А сейчас у тебя есть время?

– А у тебя?

– Сколько угодно.

– И у меня – сколько угодно...

– Пойдем в наш парк? – Хилькилькруйнер положил ее ладонь между своими, дожидаясь ответа. Так он делал на своей родине, когда приглашал любимую покататься на сиргах и когда навсегда прощался с ней. Теперь он почувствовал, что время повторяется, вспомнил о родной планете, канувшей в далекое прошлое и на глазах у него задрожали слезы. Здесь следует сказать, что капены – народ мужественный, сильный духом, но в то же время очень сентиментальный, открытый в своих чувствах.

– Пойдем в парк, – согласилась Катя.

...Они вышли на улицу. Было тепло и тихо. Первый светофор пропустил их, словно ждал. Второй тоже немедленно дал зеленый свет, когда они подошли к перекрестку. А когда они поднялись на остановку магнитки, поезд, проходящий строго через каждые десять минут, не замедлил явиться.

– Удивительно, правда? – сказала Катя. – Всё кругом для нас.

Они сели в вагон; он был почти пустой, человек десять прильнули к окнам, за которыми далеко внизу проносились автомагистрали, дома, колонны лиственниц, елей. Поезд словно летел высоко над городом, плавно и бесшумно парил над самыми высокими деревьями.

Хилькилькруйнер осторожно прижал девушку к себе, Катя улыбнулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Вадим, ты когда-нибудь ездил по западному тракту магнитки? – спросила она.

Капен отрицательно качнул головой.

– Я ездила, и так удачно! Знаешь, там есть большой промежуток между остановками, целых пятнадцать минут. Я сидела в самом последнем вагоне. Это было ранним-ранним утром. На одной из остановок, где поезд простоял четыре минуты, нас догнал рассвет. А потом мы поехали по этому длинному пути. Представляешь, как здорово было смотреть на солнце! Оно застыло на горизонте, только медленно-медленно поднималось, такое красное и красивое! Там же в вагоне я потом высчитала: оказывается, солнце замедлило свой ход почти в два раза...

Хилькилькруйнер только улыбался, разглядывая Катю. Она ему определенно нравилась...

– Давай вечером слетаем в западном направлении, – предложил он, желая сделать приятное землячке. – И сегодняшний день для нас будет чуть-чуть длиннее...

– Ой, что ты! Билеты туда дорогие.

– Это мелочь! – уверенно возразил капен.

Тут диктор объявил: "Студенческая".

Они вышли из вагона и спустились в парк.

– Пойдем на нашу скамейку, – предложила Катя.

"Главное не волноваться и не спешить, – подумал капен, беря девушку за руку. – Я не знаю, где эта скамейка, но Катя доведет. Главное делать вид, что ты знаешь это место..."

Они пошли по аллее. Хилькилькруйнер хорошо заучил план парка и знал, что в конце аллеи здание университетского общежития, а если на середине свернуть вправо, можно выйти к кинотеатру "Заря". На пути к общежитию всего две-три скамейки, а возле кинотеатра и за ним – великое множество. Поэтому умный инопланетянин правильно рассудил, что "наша скамейка" скорее всего находится именно там. Во всяком случае ошибка здесь составляла десятые доли процента, а потому, дойдя до поворота, он уверенно повел Катю вправо. И не ошибся.

– Может, сходим в кино? – спросил он.

– А какой фильм?

– Даже не знаю. Не все ли равно?..

– Билеты все уже распродали, наверно. Уже три десять.

Но им опять повезло, ведь все кругом было для них...

Из-за дерева вдруг выскочил какой-то мужчина и, увидев Вадима с Катей, подбежал:

– Эй, парень! У тебя прекрасная девушка! А тут, понимаешь, фильм отличный. Про любовь... Давай, давай, раскошеливайся, – он вертел перед глазами Вадима двумя билетами: – Видишь, какая беда! Некоторым счастье улыбается, а других даже не замечает...

Капен, подмигнув Кате, достал кошелек.

– Быстрей, быстрей! – торопил мужчина. – До начала пять минут!

Вадим сунул ему рубль и забрал билеты.

– Без сдачи, – сказал он. – Катя, бежим!

– Э-эй! – крикнул мужчина вдогонку. – Вот шальные! Парень, слышь, у тебя чудесная девушка! Люби ее!

Он неподвижно стоял, зажав бумажный рубль в кулаке, пока Вадим с Катей не скрылись за углом. Потом тяжело вздохнул, взглянул на часы, поднял воротник пальто и, сунув руки в карманы, неторопливо пошел к остановке.

Минуты счастья идут медленно, но когда они подходят к концу, бывает очень грустно.

Когда Вадим и Катя вышли из кинотеатра, было уже темно, в чистом небе зажигались звезды. Чтобы уйти от толпы людей, они свернули на какую-то тропинку и пошли по ней навстречу песне, доносившейся с безлюдной танцплощадки. Песня была явно не по сезону, но она была хорошая, какая-то теплая:

Закрой глаза и подожди и ты услышишь,

Как тихо теплые дожди стучат по крышам,

Как наступает новый день в разгаре лета,

Как тенью делается тень в лучах рассвета.

Пускай заря среди полей росу уронит,

Пускай прольется сто дождей в твои ладони.

Спокойным шелестом ветвей и трав зеленых

Земля приветствует детей, Землей рожденных.

– Хорошие слова, правда? – заглянула Катя в глаза Вадима.

– Да, очень.

Заметно похолодало; изо рта шел белый пар.

– Катя, ты извини меня, – почему-то извинился капен, – я отнял у тебя много времени... А на носу сессия.

– Ой, Вадик, что ты говоришь! Неужели ты считаешь, что сегодняшний вечер бесполезно утерян? Как ты можешь так думать...

Вадим не отвечал.

– Мы опоздали, – вдруг сказал он. – Магнитка уже ушла, ждать целых десять минут.

– Да, целых десять минут!.. – откликнулась Катя, делая ударение на "целых".

Вадим заплатил, и они поднялись на перрон. Было тихо и безлюдно, несколько фонарей освещали площадку приятным оранжевым светом, и никого не было, только справа стоял маленький домик автоматического кафетерия на четыре стола, его окно светило теплом и уютом...

– Нет, постоим здесь, – сказала Катя, заметив, что Вадим собрался увести ее в кафетерий. – Здесь так хорошо! И звезды...

– Да, звезды... – Хилькилькруйнер вздохнул и задумался, устремив взгляд в даль бетонного пути. Конечно, Катя даже приблизительно не знала, о чем думает Вадим, ведь он был не Вадиком Чижовым, а совсем другим человеком... нет... существом, он был капеном, прилетевшим с далекой звезды.

Он повернулся к северу и сказал, показывая рукой:

– Катя, смотри! Видишь Большую Медведицу?

– Конечно. Она лежит почти горизонтально.

– Да. А ниже, под ее ручкой, почти у самого горизонта созвездие Гончих Псов. Самая яркая звезда Гончих Псов – альфа. До нее сто пятьдесят два световых года. Это двойная звезда. Желтая – Сорпек, горячая звезда, и холодная лиловая Велто. – Он вздохнул. – Сорпек имеет спутник – планету Манхкелль. Это прекрасная чистая планета, очень похожая на Землю. Зеленые леса, золотистые пустыни, синие моря, прозрачные хрустальные озера, широкие величественные реки. Все как на Земле!

– А люди там живут? – тихо спросила Катя, завороженно смотря на звездное небо.

– Там живут капены, разумные существа, такие же как вы, люди... как мы, я хотел сказать...

– Чудной ты, Вадик! – Катя приблизилась к Вадиму, дыхнула ему в лицо, словно пробуждая его от странного состояния.

Хилькилькруйнер посмотрел на девушку и, поправляя ее светлые локоны, сказал:

– Если б ты знала, как меня тянет туда, на ту далекую добрую планету!

– О, вот и поезд! – воскликнула Катя.

– Уже? – Капен вздрогнул, вернувшись к действительности.

Обратно они ехали молча, погруженные в свои думы. Так же молча дошли до подъезда.

– Ох, как есть хочу! – призналась Катя.

Лифт долго не являлся, а когда открылась дверь, то обнаружилось, что в кабине темно.

– Что-то с лампочкой случилось.

– Не страшно. – Вадим нащупал кнопки на стене. – Один, два, четыре, шесть. Поехали.

Дверь закрылась, и стало совсем темно. Катя прижалась к Вадиму, не от страха, нет, просто он был хороший, хотя и странный немного... А Хилькилькруйнер еще острее ощутил в эту минуту тоску по далекой Родине, перед его глазами встал незабываемый образ любимой, ушедшей в далекое прошлое, ее нежный прощальный поцелуй.

Капен обнял Катю за плечи и осторожно коснулся губами ее холодных губ. Почувствовав его робость, Катя сильнее прижала Вадима к себе, и они стояли так, счастливые, пока не открылась дверь, и яркий свет не проник в темную кабину.

– До завтра, Вадик.

Катя освободилась от него и убежала в квартиру. Проводив ее глазами, Хилькилькруйнер задумчиво нажал на первую кнопку и, когда дверь закрылась, достал гравиоволновой микропередатчик.

Глава десятая Робот проговорился

– Из чего сделан этот пол? – спросил Вадим робота. – Он хорошо поглощает шум.

– Это полимер Аль ти Наба, – ответил Энта, – получается полимеризацией воды.

– Полимеризацией воды? – переспросил пораженный Вадим. – Чудовищно интересно!

Они шли по коридору корабля. Энта, махая направо и налево тремя руками, как указками, рассказывал "о местных достопримечательностях".

– Это каюта Кракровиля, – сказал робот, проходя мимо одной из дверей. – Не будем мешать ему, он сейчас сидит у телевизора...

Вадим удивленно вскинул брови.

– Вчера мы купили телевизор, – пояснил Энта, – вот он и просматривает все передачи мира, записывая наиболее важные сведения на криспамель... А это маленькая автоматическая мастерская. Мы заказываем ей делать разные детали и механизмы. Материалом для этого служит ваш земной металлолом. Между прочим, эта мастерская изготовила один из ваших легковых автомобилей, который мы продали за полцены какому-то землянину и теперь имеем деньги. Телевизор – первая покупка.

– А ту машину, на которой вы разъезжаете по нашим городам, тоже изготовила ваша мастерская?

– Конечно. Она выполнила этот заказ за одиннадцать часов... когда получила необходимые чертежи. Не будем заходить, так как доступ сюда имеют только капитан и главный инженер... А это госпиталь капенов. – Робот показал на небольшую узкую дверь. – Здесь можно вылечиться от любых, даже самых страшных, болезней или отрастить какую-либо конечность, если капен лишился ее в какой-нибудь катастрофе. Но за время экспедиции еще никто, к сожалению, не болел... Создается впечатление, что госпиталь – лишний груз на корабле, но так принято, Уставом запрещается не иметь его. А теперь зайдем вот сюда. – Энта открыл нажатием кнопки какую-то широкую дверь и пригласил землянина войти, что Вадим и сделал. – Это, выражаясь по-вашему, библиотека, точнее фильмотека, или кинотека, что-то в этом роде. Мы называем ее букмиражией.

Начиналось самое интересное, самое волшебно-сказочное; Вадим это почувствовал.

– Мне поручено научить тебя пользоваться нашей букмиражией. Садись вот в это кресло.

Вадим сел, озираясь по сторонам. Букмиражия представляла собой небольшую комнату с шестью креслами; по периметру комнаты стояли пюпитры, высотой около метра, на которых разместились ряды кнопок, рычажков, переключателей; над пюпитрами, прямо в стене были вмонтированы оранжевые экраны.

– В этой букмиражии на криспамелях записано, говоря по-вашему, около десяти миллионов томов. С помощью этих экранов можно отыскать нужный том, нужную страницу или главу, и просмотреть ее, сидя в кресле. Нет, экраны служат не для просмотра, а для поиска. А просмотр осуществляется посредством шестифронтального пространствопреобразователя с воздействием на органы чувств капена, в данном случае – человека; как мы установили, человек мало отличается от капена. Изображение возникает прямо в объеме комнаты, причем каждый сидящий в кресле (а их шестеро) видит только свое изображение. Конечно, возможен и параллельный просмотр.

Вадим завозился в кресле, услышав столько необычного; ему захотелось ощутить это необычное, увидеть сказку, созданную передовой наукой и техникой инопланетной цивилизации.

– Смотри, видишь эту кнопку? – спросил Энта, показывая на большую желтую кнопку на пульте. – Когда ты нажмешь ее, речь капенов будет переводиться на русский язык, а на экране будут русские буквы. После этого ты сможешь отыскать себе любую книгу, будь то наука или искусство капенов, или что-либо другое. Для этого служат вот эти клавиши и переключатели. Регуляторы громкости, четкости изображения, контрастности запахов, силы ветра и другие находятся на кресле, там имеется специальный пульт. После нескольких тренировок ты научишься управлять всем этим хозяйством. Если будет что-то непонятно в ходе просмотра, нажмешь черную кнопку на пульте кресла, это кнопка вызова; просмотр приостановится, ты задашь вопрос, и тебе ответят. Под каждым экраном находятся аналогичные пульты управления, им соответствуют кресла; по номерам ты легко определишь, какому экрану соответствует твое кресло.

– Он напротив, – сказал Вадим.

– Правильно. Я сейчас покажу тебе запись, которая познакомит тебя с планетой капенов, с ее жизнью и историей.

Энта захлопотал у пульта, на экране замелькали черно-белые картины.

– Наша букмиражия – старейшая из старейших, – говорил робот, следя за экраном. – Сейчас созданы и, видимо, уже широко распространились на планете капенов новейшие букмиражии, изображение в которых возникает посредством силового поля. Просматривая запись, по такой букмиражии можно ходить, трогать изображенное, срывать изображенные цветы, лежать в траве, купаться в воде; но стоит только выключить запись, как все исчезнет...

– Здорово! – воскликнул Вадик.

– Включаю, – сказал Энта. – Ну, ты смотри, а я пойду к Кракровилю, он меня вызывает.

Робот ушел, оставив Чижова наедине с фантастической букмиражией, которая должна вот-вот поглотить студента, поместить его в центр "сверхестественных" явлений, в центр событий, которые развернутся прямо в воздухе комнаты, прямо перед глазами землянина.

...Что-то тихо щелкнуло, и Вадим вздрогнул, оказавшись вдруг в открытом космосе среди незнакомых созвездий. Звезды были везде, и вверху, за потолком, и далеко внизу, под невидимым полом, и за стенами букмиражии, неожиданно пропавшими. Только кресло и сам Вадим остались от прежнего мира, все остальное таинственным образом превратилось в холодное пустое пространство; Чижов поежился, действительно ощутив холод. Решив убедиться, что все-таки он находится в старом добром корабле, Вадим нагнулся и потрогал рукой пол букмиражии; после этого он несколько успокоился.

"Превосходно! – подумал он. – Только бы не стучали зубы. Здесь, наверное, градусов семьдесят по Кельвину..."

Чижов взглянул на пульт; на нем горели тусклым светом четыре ручки регуляторов.

"Видимо, это регуляторы, отвечающие за те чувства, которые я переживаю в данный момент", – догадался Вадим.

Он повернул один из них и сразу ощутил, что стало теплее.

"Это другой разговор!.."

– Перед вашими глазами звезда Лайна, – вдруг послышалось откуда-то сверху. – Это физически двойная звезда. Главный желтый компонент – звезда Сорпек, лиловый компонент – звезда Велто.

В одном из созвездий начала мигать тусклая звездочка, привлекая к себе внимание зрителя. Когда ее мигание прекратилось, все созвездие стало быстро увеличиваться в размерах, а звезда Лайна полетела прямо на Вадима, делаясь все ярче и ярче.

– Со стороны созвездия Надаманта, с планеты Дарро, звезда Лайна выглядит как звезда третьей звездной величины, находясь в созвездии Канашо на местном звездном небе. Ее справочное название Канашо 33Б, – продолжал диктор. – Сорпек имеет четыре планеты, Велто – одну. Вторая планета от Сорпека называется Манхкелль. Эта планета – родина капенов.

К этому времени Лайна уже раздвоилась, и были видны ее компоненты. Теперь все внимание сосредоточилось на желтой звезде Сорпек, она становилась все ярче и скоро заставила Вадима заслонить глаза рукой.

– Мы ставим на Сорпек нейтральный фильтр, – сказал диктор, словно чувствуя, что Вадим слепнет.

Яркая звезда превратилась в серую невзрачную звездочку. Скоро уже был виден диск Сорпека, а потом и планеты. Теперь на Вадима летела уже планета, вторая по счету. Она увеличивалась так быстро, что Чижову казалось, что он сейчас упадет на этот голубой шар и разобьется вдребезги, или сгорит в атмосфере.

– Манхкелль, – объявил диктор.

Голубой шар занял все пространство перед глазами землянина, и вскоре показались зеленые леса и синие моря. Вадим стремительно падал на какую-то лесную полянку, вдруг все кругом быстро перевернулось, и он оказался среди цветущего ковра в своем неизменном кресле. Кругом порхали разноцветные бабочки, вдали стояли высокие сосны, а внизу и везде вокруг Чижова расстилалось чудесное душистое поле, освещенное щедрыми солнечными лучами. Пели птицы, стрекотали кузнечики, высокая трава чуть колыхалась горячим летним ветерком.

Вадим посмотрел вверх, на чистое голубое небо, на высокое жаркое солнце. Все было такое знакомое, что он сразу подумал, что оказался в необыкновенном, но земном уголке, что появившаяся среди января вся эта прелесть принадлежит Земле, а не какой-то там Манхкелль.

Но диктор спокойным голосом сообщил, что это, все-таки, планета Манхкелль:

– Вы на планете Манхкелль, родине капенов. Сейчас мы расскажем об истории возникновения жизни на ней и об исторических этапах развития капенского общества.

Мы не будем знакомить читателя с тем, что услышал и увидел Вадим Чижов, скажем только, что все основные черты истории Манхкелль почти полностью совпадают с историей Земли, которую отлично знает каждый землянин. Только здесь Вадим видел незнакомые материки, непривычное времяисчисление, незнакомые имена королей, мореплавателей, естествоиспытателей, названия королевств и государств. Здесь он проследил знакомую историю колеса – одного из первых технических изобретений капена, как и человека.

Только капены гораздо раньше людей создали первое социалистическое государство и теперь уже пришли к единому неантагонистическому обществу, с единой культурой и языком. Поэтому, хотя цивилизация Манхкелль моложе земной цивилизации, она более развита, богаче и стремительнее в своем развитии.

...А как раз в это время, когда Вадим-землянин смотрел этот фильм, его двойник Вадим-инопланетянин тоже находился в кинотеатре и смотрел "низкокачественный" фильм о любви. А когда просмотр в букмиражии кончился, Вадим-капен с Катей уже вызывали лифт. Так все основные события конца дня расположились во времени.

– Ну, как тебе понравилась наша букмиражия? – спросил робот, вернувшись.

Просмотр давно закончился, но Вадим все еще сидел в кресле, завороженный увиденным. Фильм настолько захватил его, так подействовал на его воображение, что он не сразу заметил появления Энта. Только когда робот встал перед ним, загородив собой оранжевый экран, на который был устремлен задумчивый взгляд Вадима, Чижов вздрогнул и поднялся с кресла.

– Понравилось? – спросил Энта.

– Нет слов. Это захватывающее, грандиозное, великолепное зрелище! С букмиражией может равняться только реальная жизнь, настолько все было реальным, ощутимым... просто нет слов... Чудеснейшее зрелище!

– Согласен, но я обязан продолжать знакомить тебя с кораблем. После ты можешь просиживать в букмиражии хоть целыми днями. Пошли.

Они вышли в коридор, и робот закрыл дверь, за которой жила чудесная сказка, так восхитившая землянина.

– Здесь у нас лаборатории, – сказал Энта, когда они подошли к длинному ряду дверей. – В них, в основном, работают одни роботы.

– Зачем тебя вызывал Кракровиль? – спросил Вадим, мельком взглянув на двери. – Хилькилькруйнер что-нибудь сообщил?

– Да, случился небольшой инцидент... – Энта замолчал, словно напоровшись на какую-то преграду.

– Какой инцидент? Ты что замолчал, Энта? Что натворил этот ваш Хилькилькруйнер?

– Ничего особенного... Он нас уведомил, что с Катей все уладилось. И что... Он еще велел тебе передать, что...

– Что?

– Одним словом, Катя тебя любит...

Вадим покраснел, отвернувшись от трирукого пенала.

– Во всяком случае так думает Хилькилькруйнер.

– А почему он так думает? – подозрительно спросил Чижов, не поворачиваясь.

Робот молчал.

– Слушай, Энта, говори все, что сказал тебе Кракровиль.

– Кракровиль запретил мне передавать тебе все, что он мне сказал...

– Это еще зачем?

Робот не отвечал.

– Я пойду к Кракровилю! – решительно заявил Вадим. – Надо все выяснить, а то из тебя ничего не выудишь.

– Не ходи к нему...

– Почему вдруг?

– У него плохое настроение.

– Отчего?

– Ты вынуждаешь меня отвечать на тот вопрос, отвечать на который я уже отказался...

Вадим встал прямо перед роботом и уставился в его синий глаз. "Этот титановый ящик что-то знает, – подумал он. – Надо как-то попытаться вытащить из него все сведения".

– Хилькилькруйнер раскрыл себя, операция провалилась? – спросил он.

– Нет, все идет в высшей степени гладко.

– Тогда отчего же у Кракровиля плохое настроение?

Синий глаз упрямо мигал.

– Ага! Я понял. Кракровиль не доволен качеством исполнения роли Хилькилькруйнером. Он хочет заменить его на другого капена?

– Ты прав только на половину. У Кракровиля действительно появилось желание заменить Хилькилькруйнера, но не из-за плохой его работы.

– А из-за чего же?

Робот молчал.

– Я догадываюсь. – Вадим пристально посмотрел в глаз Энта, хотя это ему ничего не давало – все равно, что смотреть в глазок двери, стоя в коридоре. – Хилькилькруйнер, видимо, непозволительно хорошо вжился в роль...

Робот не умел лгать, поэтому промолчал. И Вадим понял, что попал.

– Значит, – Чижов медленно пошел по коридору, размышляя вслух, – значит, Хилькилькруйнер сделал то, чего не решался сделать я сам... То есть... Нет, это просто возмутительно... Впрочем, для Кати он – это я, а раз я, то... Нет, все равно возмутительно! Слушай, Энта, – он повернулся к роботу, семенившему следом за ним, – а он, случаем, не влюбился сам?

– Хилькилькруйнер? – спросил робот, будто не понимая, о ком идет речь.

– Да, он самый. О-о-о! – Вадим вплотную подошел к Энта. – Я все понял! Этот Хилькилькруйнер влюбился в Катю и, пользуясь моей оболочкой, добился взаимности в чувствах! Но Уставом запрещается капенам делать то, что вызывало бы возмущение и гнев со стороны братьев по разуму, а посему Кракровиль хочет заменить Хилькилькруйнера, пока дела не зашли слишком далеко. Так?

– Так. – Робот не умел лгать. – Теперь ты все знаешь, но прошу не рассказывать Кракровилю об этой своей осведомленности. В противном случае меня могут демонтировать.

– Такое строгое наказание?

– В зависимости от того, как ты поступишь.

– Так все-таки Хилькилькруйнер будет заменен?

– Не думаю. Регрантраклеровка лица и голоса – настолько трудная и длительная операция, что вряд ли мы возьмемся за создание второго фальшивого Вадима Чижова... Но если чувства Хилькилькруйнера по отношению к Кате окажутся действительно настоящими, другого выхода нет.

– Так-так... Ну ладно, время покажет, будешь ты демонтирован или нет... А пока продолжим нашу экскурсию по кораблю!

И они снова пошли по тихому белому коридору.

Глава одиннадцатая На грани провала

Итак, вернемся в лифт, где мы оставили Хилькилькруйнера наедине с охватившим его давно не переносимым, прекрасным, возвышенным чувством.

Двери закрылись, и кабина поехала вниз, а он стоял в полной темноте с закрытыми глазами, держа в руках микропередатчик, который вытащил совершенно машинально, когда убежала Катя. Внезапно в кабине загорелся свет, и капен вздрогнул, испуганно осмотрелся по сторонам; но вокруг были только четыре стены и ничего более. Лифт остановился. Хилькилькруйнер опомнился, стремительно протянул руку и нажал на кнопку "стоп", – двери послушно не открылись. Другой рукой капен настроил микропередатчик и, когда в нем засигналила лампочка, сказал:

– Это говорит Хилькилькруйнер. Задание выполнил, с Катей все улажено. – Он почему-то вздохнул. – Пусть Вадим не беспокоится, я сделал все, что мог, даже больше... Одним словом, Кракровиль, передай ему, что Катя очень обаятельная девушка и... это... скажи ему, что она меня любит, в смысле – его, Вадима Чижова... Уж ты поверь мне, Кракровиль, ты же знаешь, какое у меня чутье...

– Э-э-э!.. – протянул Кракровиль. – Приятель, уж не влюбился ли ты сам? – Он, как показалось Хилькилькруйнеру, усмехнулся.

Вадим-капен помолчал немного, рассматривая кнопки на стене кабины.

– Знаешь, – сказал он, – не думаю, что я влюбился, но это прелестное создание задело что-то у меня внутри, вывело из состояния равновесия. Понимаешь, это как анкерный механизм в механических часах: стоит чуть-чуть качнуть маятник, как часы будут идти и идти, пока не кончится завод. По-моему, находясь рядом с Катей, я уже буду не в состоянии точно выполнять свою работу и могу провалить все дело.

– Брось, Хилькилькруйнер бертэ Поттон! – голос Кракровиля стал строгим. – Что еще за нежности?!

– Тебе легко говорить, ты ни разу не смотрел землячке прямо в глаза. Клянусь Манхкелль, они настолько таинственны и вселенчески иные, что перед ними не устоит ни один капен! И потом, перед Катей мне вдруг становится совестно представать в оболочке землянина, так и хочется вывернуть себя наизнанку и открыть свою звездную душу...

– Если я правильно тебя понял, – прервал его Кракровиль, – ты отказываешься от возложенной на тебя миссии?

– Отнюдь нет! Просто я предупреждаю, что могу совершить промах.

– Ну, если ты так боишься общества Кати, что тебе мешает не встречаться с ней?

– Вадим мешает. Если я не приду завтра к Кате (к ней приезжает брат), ты сам знаешь, как отреагирует на это Чижов.

– У вас завтра встреча?

– Да, свидание. Вместе с ее братом.

– Это серьезно... Но Вадим не знает, ему можно не говорить, а ты не ходи...

– Нарушение Устава, – напомнил Хилькилькруйнер.

– М-да... положение! Тогда позвони ей, в конце концов! По такой-то причине ты не можешь прийти и все... Это жестоко, но иного выхода нет. А потом...

Тут в дверь лифта кто-то сильно забарабанил, и снаружи послышались возмущенные голоса. Хилькилькруйнер от неожиданности вздрогнул и отпустил кнопку; дверь тут же открылась, капен едва успел выключить передатчик и спрятать его в карман.

– Мо-о-олодой человек!.. – грозно воскликнула какая-то полная женщина, увидев Хилькилькруйнера. За ее спиной стояло еще три человека, лицо каждого из них выражало крайнее недовольство. – Мы стоим тут с сумками целых три минуты, а он держит лифт и не открывает двери! Что за безобразие!

– Простите, пожалуйста. – Капен поспешно вышел из кабины.

– И с кем это он тут разговаривал? – недоуменно спросил усатый мужчина, подозрительно прощупывая кабину глазами. – И на каком-то странном неевропейском языке...

Все четверо зашли в лифт.

– Вам на какой этаж? – спросила полная женщина своих попутчиков, но тут же вспомнила: – Впрочем, не важно: мне на второй. – И нажала кнопку.

В общежитие Хилькилькруйнер пришел, когда все уже ложились спать.

– Ты где пропадал? – вопросом встретил его Борис Иванов, поудобней устраивая подушку. – Обещал на лыжах сходить, а сам сгинул куда-то.

Вадим прошел к своей кровати и улегся, не раздеваясь.

– Эй, Вадик! Что случилось? – спросил Ханч.

– Ничего особенного, просто я устал. Да, кстати, Борис, как ты сдал английский?

– Кое-как на тройку, – вздохнул Иванов. – А ты – шустрый парень! Вадим, где ты этот препарат достал? С твоим зрением, наверно, можно молекулы разглядывать!

– Куда там... – махнул рукой Хилькилькруйнер. – Молекул не видно..

– Жаль... И все-таки, где ты его раздобыл?

– Где взял, там больше нет, – уклончиво ответил капен. – Давайте лучше спать.

– Правильно, давайте спать, – сказал Вовка Гряцко со своей кровати. – В период сессии сон – наш великий помощник.

– Если здорово им не злоупотреблять, – поддел Ханч своего тезку.

Но Вовка уже с головой забрался под одеяло и, видимо, не услышал этих слов.

– Спать, так спать, – сказал Чингиз Яхметов.

– Выключай свет, Юра, – сказал Хилькилькруйнер Носову, стоявшему у выключателя.

Свет погас и все улеглись, не обращая внимания на причуды Вадима, который лежал в одежде на заправленной кровати.

Следует сказать, что капены спят не больше пяти часов в сутки, поэтому, проснувшись во втором часу ночи, Хилькилькруйнер почувствовал себя вполне выспавшимся и, осторожно пройдя между кроватями, вышел из комнаты. В эту ночь у него была ответственная операция, которую необходимо было провести с величайшим умением и осторожностью.

Он вышел из общежития и пешком дошел до университета. Была теплая, необычайно ясная ночь, в небе висели крупные разноцветные звезды; ко всему этому не мешало бы добавить и мертвую тишину, но она была отнюдь не мертвой... Откуда-то из глубины улицы, где фонарные огни сходились в один, доносился веселый смех и звуки гитар, – кому-то не спалось в эту прекрасную теплую ночь.

"Какой-то личный приздник отмечают, – подумал Вадим-капен. – Но нельзя же так шумно, ведь скоро два часа ночи!"

Тем не менее, он не отказался от своих намерений и направился за здание университета, где должна была быть пожарная лестница. Хилькилькруйнер действительно нашел ее там, хорошо освещенную светом уличного фонаря. Капен поежился, представив, как будет подниматься по ней, отлично видимый из окон соседних домов. Но он не был профессиональным вором, форточником, делал лишь первую попытку пробраться в закрытое государственное помещение, а потому он смело подставил спину под свет фонарей и полез вверх.

Кругом, как будто, было тихо, только празднующая компания продолжала шуметь вдали, но она постепенно приближалась, и не было сомнения, что в скором времени должна была подойти к университету в том самом месте, где совершалось "преступление". А пока Хилькилькруйнер благополучно добрался до четвертого этажа, по широкому карнизу ловко подполз на четвереньках к нужному окну и, воспользовавшись супермагнитной отмычкой, открыл щеколды, растворил окно и проник в помещение.

Если Вадим Чижов говорил правду, прибор "икс равно вэ равно" должен находиться где-то здесь. Капен достал из кармана мелорезатор, подключил его к местной электросети и быстро девидеолировал все предметы, находящиеся в комнате. Затем, так как в комнате было очень темно, и дабы не привлекать внимание зажиганием света, он надел на глаза электронные светоумножители и внимательно огляделся по сторонам.

Комната была "пуста", потому что все предметы стали прозрачны для света, но не это интересовало капена. Хилькилькруйнер искал глазами ярко-синий шарик, который бы указал ему на местоположение злополучного прибора. Главной частью этого прибора был шарообразный органический кристалл синего цвета, не подверженный девидеолированию. Увы, кристалл отсутствовал! В комнате не было "икс равно вэ равно"!

Хилькилькруйнер горько вздохнул, достал гравиоволновой микропередатчик и сообщил Кракровилю о результате своей ночной вылазки.

– Это плохо, – ответил Кракровиль. – Видимо, прибор перенесли в другую комнату, это осложняет дело. Мы подумаем, как быть, а ты сейчас немедленно возвращайся в общагу.

Связь закончилась. Расстроенный неудачей, Хилькилькруйнер чуть не оставил мелорезатор на "месте преступления"; прибор девидеолирования оказался бы чрезвычайно ценной уликой. Он отключил его от электросети, спрятал в карман и вылез обратно в окно. Тем же путем он добрался до пожарной лестницы, уцепился за нее и только тут огляделся. И – о ужас!..

Внизу, в световом кругу фонаря стояло с дюжину людей, все они, задрав головы, смотрели на Хилькилькруйнера; у троих из них в руках были гитары – это была та самая празднующая компания, которая неизбежно должна была оказаться здесь. Капен почувствовал, что падает... падает вся эта затея с нотолучевым фатобадикатором "X=V=". Да, падает... но еще не упала окончательно... Теперь все зависит от него самого, может даже от его быстрых ног...

– Эй, там, на мачте! – крикнул бородатый парень, угрожающе постучав по струнам гитары, он, скорее всего, был немного "под градусом". – Спускайся вниз, мы хотим с тобой поговорить!

– На какую тему? – спросил Хилькилькруйнер, решив испытать метод нахального спокойствия, это у него получалось довольно неплохо. – Если насчет погоды, то я могу и отсюда высказать свое восхищение ею. А если ты хочешь просто завязать со мной знакомство, то полезай сюда сам, мне будет приятно пожать тебе руку.

– А ты, оказывается, наглец первого сорта! – откликнулся парень. – Все вы такие, воры. Но ты не волнуйся, мы уже послали звонить в милицию, скоро тебя оттуда снимут.

– Послушайте, молодой человек! – это крикнула девушка, стоявшая под руку с бородатым парнем. – Что вы там делали?

– Где? – спросил капен.

– В том окне, которое вы забыли закрыть.

– В том окне? – удивился Хилькилькруйнер и увидел, что действительно оставил окно открытым. – А разве я там был?

– Каков нахал, а? – воскликнул парень. – Я сейчас начну кидать в тебя камни, как в воробья, пока не собью!

– Ага, давай! – Капен сделал такую широкую улыбку, что вызвал взрыв негодования со стороны своих противников.

Бородач поискал глазами в снегу, но камней нигде не было видно. Тогда он слепил крепкий снежок и, размахнувшись, запустил его в Вадима-капена.

– Э-э, борода! Тебя бы выгнали из армии за такую стрельбу! – усмехнулся капен, когда снежок разбился метрах в двух в стороне от него. Он хотел сказать еще что-то грубое в адрес землянина, но в это время в кармане Хилькилькруйнера глухо зазвонил микропередатчик – Кракровиль вызывал на связь.

Не обращая внимания на своих противников, капен достал прибор.

– Ты где сейчас? – спросил Кракровиль.

– На пожарной лестнице. Меня держит какая-то веселая компания, они уже послали за милицией.

– О-о!.. Тебе надо было сразу звонить! Мы же здесь, в городе, сейчас подъедем и попытаемся спасти тебя.

Хилькилькруйнер спрятал передатчик и облегченно вздохнул.

– Что это ты там делал? – спросил бородач, пристально наблюдавший за капеном.

– С шефом разговаривал, – невозмутимо ответил тот.

– Ах ты бандит! У вас целая шайка?

– А как же? Шеф дал мне весьма мудрый совет, как избавиться от вас.

– Ну, что?

– Он предложил мне уничтожить вас физически...

Хилькилькруйнер достал коробку – мелорезатор и объявил:

– Это динамит. Сейчас я вставлю детонатор...

– Полундра! – закричали разом несколько человек.

– Разбегайся! Этот бандит сошел с ума!

Вмиг площадка под лестницей опустела. Хилькилькруйнер усмехнулся и, держа мелорезатор наготове, стал спускаться.

Как только он ступил на снег, из-за угла выехала крытая брезентом машина и остановилась возле пожарной лестницы. Капен узнал ее, ловко заскочил в кузов, и машина быстро набрала скорость.

– Номер, номер! – выбежал вслед за ней бородач. – Запоминайте номер! 46-99 ЧВС!

Только машина капенов скрылась за зданием университета, к пожарной лестнице подъехала еще одна, на этот раз милицейская. Бородатый парень и несколько его товарищей вскочили в машину.

– Гони! Шайка только что скрылась! – крикнул бородач. – Номер их машины 46-99 ЧВС. Только надо быть осторожными: у бандитов динамит!

А тем временем.

– Кажется, ушли, – сказал Хилькилькруйнер.

– Возможна погоня, – предположил Кракровиль и попросил водителя: – Роо, смени номер.

Роо нажал кнопку, и жидкокристаллический номер машины не замедлил смениться на новый.

– Теперь только бы дотянуть до леса, а там – на планетолет.

– Мы в любом случае уйдем от погони, – сказал Роо. – У нашего двигателя есть резерв мощности. Но, с другой стороны, нас могут задержать за превышение скорости... Ага! Вот и погоня!

На плоском телевизоре заднего обзора капены увидели милицейский "ТАЗ".

– Сбавь скорость, Роо. Если новый номер нашей машины убедит их, что мы – это не мы, они проедут мимо. В противном случае придется будет воспользоваться резервной мощностью.

Машина капенов свернула на одну из улиц и остановилась возле какого-то подъезда. А "тазик" проехал мимо, даже не притормозив.

– Все в порядке, они нас не узнали, – облегченно вздохнул Кракровиль. – Роо, вези нас к общежитию.

– Вот что, Хилькилькруйнер, – сказал он, когда машина тронулась, – фатобадикатора в лаборатории, как ты сообщил, нет. Поэтому завтра тебе предстоит провести еще одну операцию, но уже днем. Собственно, все дело сделают ретеганты, остроумно названные нашим другом-землянином "галошами". Они прекрасно справятся с заданием, нюх у них отличный, проберутся они в любую щель, словом, найдут "X=V=", если он действительно в университете. Ты будешь принимать гравиосигналы, посылаемые ретегантами и передавать их на корабль. Там мы будем обрабатывать информацию и в случае совпадения спектра дадим знать, что фатобадикатор найден. Ты зафиксируешь комнату, в которой обнаружится прибор, вновь ночью проберешься в нее и похитишь злополучный "икс равно вэ равно".

– Ясно. А как быть с Катей?

– Придется позвонить ей, – вздохнул Кракровиль. – Как не неприятно причинять боль землячке, но ничего не поделаешь!

Машина въехала в парк и остановилась возле общежития.

– Все, иди, Хилькилькруйнер, а то как бы не потеряли тебя твои студенты...

Капен вылез из кабины и направился к зданию общежития, поглощенный своими думами.

– На корабль, Роо, – приказал Кракровиль.

Глава двенадцатая Побег

Энта вошел в каюту и разбудил Вадима.

– Вставай, больше спать тебе не положено.

Чижов протер глаза и недовольно взглянул на робота.

– Вы для того меня похитили, чтобы читать мне свои уставы? – спросил он с некоторым негодованием. – Я привык спать девять часов, а прошло только семь.

– Ты... э-э... как это называется... лентяй! – заключил Энта. – Капены спят максимум пять часов и не жалуются. – Робот вцепился в одеяло Вадима всеми тремя руками и потянул к себе.

– Но перед тобой не капен, а человек! – воскликнул Чижов, пытаясь удержать одеяло.

– Вставай, вставай. Режим у тебя будет такой: завтрак, четыре часа самостоятельной учебы, обед, часовой перерыв, три часа учебы, ужин и свободные занятия.

– Ого-го! – возмутился Вадим. – Так вы принимаете гостей!

– Спокойно! Свободного времени у тебя будет более чем достаточно.

Робот полностью стащил с Вадима одеяло, и ему пришлось встать.

– Какие новости? – хмуро спросил он.

– Сегодня ночью Хилькилькруйнера чуть не поймали, когда он девидеолировал в одной из лабораторий университета, – охотно ответил Энта. – Прибор так и не нашли, его будут искать сегодня днем при помощи ретегантов, то бишь "галош". – Не услышав нового вопроса, робот без смущения стал продолжать: – Правда, здесь возникает одно сложное положение, но его Кракровиль быстро разрешил.

– Какое положение?

Глупый пенал мигнул глазом и охотно объяснил:

– Катя назначила Хилькилькруйнеру свидание в два часа, а у него в это время операция с "галошами", поэтому он позвонит ей, что, мол, не сможет прийти... – Внутри робота щелкнуло реле, но слишком поздно...

– Так-так! – сказал Вадим, играя желваками. – Вот что вы задумали! Так-так...

– Опять я все разболтал, – разочарованно ответил Энта. – Теперь меня точно демонтируют.

– И правильно сделают.

Вадим стал лихорадочно думать, прохаживаясь по комнате.

"Звонок, конечно, обидит Катю. Чтобы этого не случилось, нужно непременно явиться на свидание. Сделать это может только Вадим Чижов, а их в Чистом Воздухе двое... Так-так... Правда, я нахожусь не совсем в Чистом Воздухе, и это осложняет дело. Хилькилькруйнер после звонка никак не придет на свидание, остаюсь я. Так, план действий: каким-то образом попасть в город, не встречаясь с капенами и друзьями, прийти к Кате; объяснить ей, что я все передумал и что мой глупый звонок надо выбросить из головы, покаяться ей. А что потом? Потом меня будут искать. Кракровиль говорил, что галоши отыщут меня в любом месте. Ну и пусть! Найдут – опять попаду на корабль, а пока не найдут, буду жить в городе. Так, хорошо. Но как попасть в Чистый Воздух? Вот вопрос вопросов!"

– Послушай, Энта, а сегодня никаких поездок в город не намечается?

– Через четыре часа вылетит планетолет с двумя ретегантами для Хилькилькруйнера, – ответил робот, ничего не подозревая.

– Они будут лежать в кузове машины? – расспрашивал Вадим, как говорится "в лоб".

– Да.

– В выключенном состоянии?

– Да.

– А кто из капенов полетит?

– Один водитель Роо.

– А сейчас я, значит, буду завтракать? – неумело переключился Вадим на другую тему.

– Совершенно верно.

Дальнейшие события шли для Вадима настолько гладко, что ему легко удалось осуществить свой план.

Перед самым обедом он выскользнул из каюты, неслышно прошел по белому коридору, нашел выход из корабля (люк был открыт) и незаметно выбрался наружу. Счастливой волею обстоятельств капенов нигде не было; над поляной висел планетолет, а под ним стояла машина. Чижов стремительно преодолел расстояние, отделяющее корабль от машины, и прыгнул под брезент. В кузове он обнаружил пару "галош", несколько баллонов со сжатым водородом, две пустые стальные бочки и еще какие-то совсем ненужные предметы, служившие, видимо, для отвода глаз... Вадим залез в одну из бочек и притих там, довольный удачным ходом операции.

Минут через десять послышались голоса, в кабину сел Роо, заглянул назад в кузов и убедился, что там все в порядке. После этого машина скрылась в чреве планетолета, и через несколько секунд Вадим был уже в Чистом Воздухе.

Когда планетолет улетел обратно на корабль, Чижов осторожно, чтобы не загреметь, вылез из бочки, пробрался к борту кузова и выпрыгнул на полном ходу из машины, совершив мягкую посадку в глубокий сугроб на обочине дороги. Кое-как выбравшись из сугроба, он вышел на середину дороги и принялся "голосовать", чтобы к двум часам успеть попасть в город.

Глава тринадцатая У Кати

Прежде чем вернуться к Вадиму Чижову, следует рассказать, какое изменение произошло в плане действий Хилькилькруйнера.

В одиннадцать часов дня Вадим-капен получил от Кракровиля приказ не звонить Кате, а прийти на свидание в указанное ею время. Операция с ретегантами переносилась на следующий день, потому что Кракровиль решил, что отношения с землянами гораздо важнее неодушевленного фатобадикатора.

Итак, купив цветы, Вадим-капен предстал перед Катей ровно в два часа пополудни. Катя взяла цветы, с опаской посмотрела по сторонам и, чмокнув Вадима в щеку, пригласила его проходить.

– Сейчас я познакомлю тебя с Антоном, – сказала она, блаженно вдыхая аромат тюльпанов.

Антон (Антон Сергеевич), брат Кати, оказался здоровенным мужчиной тридцати лет в унтах (в настоящий момент унты стояли в углу у камина, а сам он был в тапочках), он был полярный летчик.

– Это тот самый Вадим Чижов, – сказала Катя, представляя капена брату.

Антон внимательно оглядел "того самого Вадима Чижова" с ног до головы, потом протянул большую, шершавую от холодов ладонь и пробасил:

– Ну что ж, Антон; будем знакомы. Как-никак ты жених Катюше...

– Антон! – Катя укоризненно покачала головой, не скрывая улыбки.

– Ладно, ладно! – ответил брат. – Ты бы лучше организовала горячий чай. Вадим пришел с холода, ему надо согреться. Садись возле камина, – показал он на кресло.

Вадим сел, протянул руки к электроогню. Когда сестра убежала на кухню, Антон тоже сел во второе кресло и скрестил руки на груди.

– Ну, как учеба? – спросил он. – На зачетах не дымишь?

– Третий семестр прошел отлично, – ответил капен. – На зачетах пока не проваливался.

– А с сессией как?

– Полный порядок. Сдам на одни пятерки.

Антон широко улыбнулся, услышав о такой самоуверенности. Он нагнулся к ручке регулятора пламени и повернул ее на максимум; огонь загудел в камине, вырываясь в сторону людей длинными красными языками.

В прихожей раздался звонок.

– Это бабушка, наверно, – сказал Антон. – Удивительная старушка: восемьдесят четыре, а бегает по магазинам, как молодая! И ведь, представляешь, Вадим, приходится все время проявлять ловкость и хитрость, чтобы сходить за нее по хозяйским делам!

Вернулась Катя с подносом в руках. Она прошла к мужчинам и поставила на столик стаканы с дымящимся чаем и вазу с булочками.

– Угощайтесь!

Тут нам придется оставить Антона, Вадима-капена и Катю при их полднике и вернуться к Вадиму Чижову.

Землянин, промерзший (на улице была очень холодная погода) и уставший, добрался, наконец, до Катиного дома, поднялся в лифте на шестой этаж и остановился перед дверью с табличкой "18".

...Дверь открыла Елизавета Петровна, бабушка Кати.

– Здравствуйте, Елизавета Петровна! – Вадим раздвинул промерзшие губы в улыбку. – Вот и я... А Катя дома?

– Конечно, Вадик, конечно, милый! Проходи, проходи! Ох и замерз же ты! Аж губы синие!

– Ничего, ничего, Елизавета Петровна!

Вадим стал раздеваться.

Здесь следует сказать, что бабушка, придя из магазина, не знала, что Вадим Чижов уже сидит в комнате у Кати, и поэтому она не удивилась его приходу, а только обрадовалась.

– Как раз вовремя, – говорила старушка, помогая Вадиму снять пальто. – Катюша только что унесла в комнату горячий чай, так что ты согреешься. С Антошей познакомишься, он у нас полярный летчик, приехал в отпуск к нам. ...Но где же тапки? – спросила она сама себя, внимательно осматривая пол.

Бабушка ловко для своего возраста взобралась на стул и, пошарив рукой в антресолях, достала пару тапочек. Тапочки были черного цвета. (Пусть читатель запомнит их цвет.)

– Вот, надень-ка эти.

– Ага, спасибо, Елизавета Петровна!

Чижов быстро встал в тапочки и пошел в комнату Кати. Дойдя до двери, он уже хотел было ее открыть, но вдруг услышал из-за нее голос, так поразительно похожий на его собственный.

– И вам пришлось сесть на льдину?! – удивленно и с некоторым восхищением воскликнул голос. Чижов остолбенел, догадавшись, кому он принадлежит.

– Да, и притом на небольшую, дрейфующую льдину, – ответил незнакомый бас. – Не буду скромничать, эту посадку я провел блестяще.

– Романтика! – это голос Кати.

При этом восклицании Вадим Чижов вздрогнул и вышел из оцепенения. Он быстро огляделся по сторонам и, осторожно отойдя от двери, спрятался в ванной.

Но вернемся к трем собеседникам.

– И вот, представляете: небольшая бродячая льдина с самолетом и людьми на спине несется в холодном океане, – рассказывал летчик. – Мы понимали, что наше положение непривлекательно, но вместе с тем понимали, что не будь на нашем пути этого маленького ледяного островка, мы бы упали в море...

– Ой! – испугалась Катя.

Капен, знакомый с риском, только прищурился, представив то число, которое характеризовало вероятность счастливого исхода воздушного происшествия.

– В тот же день нас сняли со льдины, – продолжал Антон. – Через месяц она встретилась с ледяным полем, и удалось спасти самолет.

Вошла бабушка.

– Я посижу с вами.

– Конечно, бабушка! – сказал Антон, пододвинув к камину еще одно кресло.

Елизавета Петровна собралась уже сесть, но вдруг замерла, уставившись на Вадима, точнее, на его ноги. Она смотрела то на Вадима, то на синие тапочки, в которые он был обут. Капен тоже замер, заинтригованный поведением старушки.

– Что случилось, бабушка? – спросила Катя.

Вадим-капен приподнялся и, сконфуженно улыбнувшись, поздоровался, явно с запозданием:

– Здравствуйте... – Он, вероятно, решил, что это его невежество так подействовало на бабушку.

Но Елизавета Петровна только еще шире раскрыла глаза.

– Мы же с тобой уже виделись сегодня, Вадик! – сказала она.

– Когда? – удивилась Катя. – Это правда, Вадим?

– Нет.. – сказал капен.

– Да... – сказала старушка. – Только что я помогла тебе раздеться и дала тебе тапочки, только они были черного цвета, это я хорошо помню. А на тебе – синие!..

Вадим-капен переглянулся с Катей и Антоном.

– Бабушка! – решительно возразила Катя. – Ты что-то путаешь. Вадим уже давно сидит здесь, он пришел еще до тебя.

– Вот тебе раз! – сказала Елизавета Петровна и опустилась, наконец, в кресло. – Катюша, так значит чай ты принесла, когда здесь уже сидел Вадик?!

– Ну конечно!

– А чьи это тюльпаны? – спросила она, заметив на столе вазу со цветами.

– Это мне Вадик подарил, – улыбнулась внучка.

– Но ведь он же приходил без цветов! – Бабушка встала и, растерянно смотря себе под ноги, вышла из комнаты. Она решила, что ее просто разыграли.

А тем временем настоящий Вадим Чижов, стоя в темной ванной комнате, думал, как ему выйти из создавшегося сложного положения. Появление инопланетянина у Кати было для него полной неожиданностью.

Когда бабушка прошла обратно на кухню, он решил рискнуть и постараться незаметно покинуть квартиру. Вадим осторожно вернулся в прихожую, тихо снял тапочки, надел свои валенки и, прихватив пальто и шапку, открыл дверь. Но тут сзади послышался голос бабушки:

– Уже уходишь? Что ты, Вадик?

Он обернулся – перед ним стояла Елизавета Петровна с кастрюлей в руках.

– Поссорились, что ли? – спросила она.

– Нет-нет! – испугался Вадим. – Все в порядке! Просто... – он растерялся, не зная, что ответить. – Просто у нас мало свободного времени. Знаете, ведь на носу сессия... До свидания, Елизавета Петровна!..

Чижов уже был не в силах задерживаться более, он выскользнул в коридор и побежал по лестнице вниз.

Бедная старушка пожала плечами и, скользнув взглядом по открытому шкафу, в котором висела одежда, пошла на кухню. Но, не пройдя и нескольких шагов, остановилась, вернулась к шкафу и охнула, уронив на пол кастрюлю. Между шубами Антона и Кати в шкафу преспокойно висело коричневое пальто Вадима...

"Вадик ушел без пальто? – спросила она себя. – Нет, вроде он его уносил... Ничего не понимаю! Ох, старость, старость..."

Она нагнулась, чтобы поднять кастрюлю и увидела на полу черные тапочки...

– Ох, силы небесные!

Елизавета Петровна поспешила в комнату Кати, надеясь там найти разрешение всей этой непонятной путаницы. Но там ей пришлось еще раз ахнуть: она увидела, что Вадик, спокойно восседая в кресле, кушает чай с булочкой и слушает новую быль из воздушной жизни Антона.

– Бабушка! – воскликнула Катя. – Садись и слушай, что рассказывает Антон! Это просто поразительно! Но что с тобой?..

Капен снова поймал на себе подозрительный взгляд бабушки и не на шутку встревожился.

– Я не знаю, что со мной, Катюша, – вздохнула Елизавета Петровна. – Видимо, старею. Уже какие-то галлюцинации встают перед глазами...

– А что такое? – спросил Антон.

– Я только что проводила Вадика...

– Как проводила?

– Обыкновенно. Он взял пальто, быстро распрощался со мной и убежал. И так было все явственно! Я еще подумала, Катюша, что вы поссорились. Нет! Он сказал, что у вас мало времени, что надо готовиться к сессии...

– Вот что, бабушка, – решительно сказала Катя, подходя к старушке, – ты лучше ложись и отдохни, тебе это необходимо. А борщ я сама сварю. Хорошо? А то все ты да ты, будто и нет больше никого в доме.

Внучка увела бабушку. Антон вздохнул, встал и тоже направился к двери, сказав, чтобы Вадим подождал.

Оставшись один, капен достал микропередатчик и связался с кораблем.

– Кракровиль, на корабле что-нибудь произошло? – спросил он, подозревая недоброе.

– Да, – ответил помощник капитана. – Исчез Вадим.

– Я так и думал.

– Почему?

– Здесь, у Кати, я почувствовал свое раздвоение. Бабушка Кати проводила меня, а потом зашла в комнату и увидела, что я сижу здесь, как ни в чем не бывало. Что мне делать?

– Постарайся как можно быстрее покинуть квартиру. Вадим может вернуться туда опять, и с Катей случится обморок, когда она увидит вместе вас обоих. А он обязательно вернется, иначе зачем ему нужно было убегать с корабля.

– Ладно, я попробую. О! Сюда идут!..

Хилькилькруйнер спрятал микропередатчик.

Вошла Катя.

– Что-то случилось с нашей бабушкой, – вздохнула она.

– Я ручаюсь, с ней не случилось ничего особенного, – заверил капен. – Просто небольшое переутомление...

– Да, я уговорила ее лечь отдохнуть. А самой надо будет поработать на кухне...

– Конечно! – почти радостно воскликнул инопланетянин, но тут же опомнился и сменил интонацию: – Я не буду мешать, лучше приду в другой раз. Хорошо, Катя?

– Что ты, Вадик! Ты не будешь мне мешать! Я буду варить обед, а ты будешь что-нибудь рассказывать, если нужно будет – поможешь в чем-нибудь. Или подожди здесь, сейчас придет Антон. Я управлюсь и тоже присоединюсь к вам. А?

– Нет, Катя, я лучше приду завтра. Ладно? – настойчиво упрашивал капен. – Меня друзья ждут... и... дело одно... да и сессия на носу...

– Вон оно что! – сказала девушка и пристально взглянула в глаза Вадима.

– Нет-нет! – вдруг испугался чего-то капен, посмотрев в ясные глаза землячки. – Я не то сказал...

– Ты сказал то, что думал, – ответила Катя, отвернувшись от него.

– Нет-нет! Хочешь, я останусь?

– Нет, иди! У тебя дела...

Катя пошла из комнаты.

– Катя!

Она остановилась, не поворачиваясь. Капен молчал, он не знал, что ему нужно говорить, как поступать, чтобы, не обидев землячку, уйти из ее квартиры.

– Иди, Вадик, – сказала девушка и вздохнула. – Ну, что ты?

– Ты не обиделась на меня?

– Нет...

– Встретимся завтра?

– Да... Вечером, часов в девять.

Теперь вздохнул Хилькилькруйнер. Он обнял Катю за плечи, повернул ее лицом к себе и заглянул в таинственные, вселенчески иные глаза.

– Завтра в девять, – сказал он. – Прости, Катя. Мне сейчас необходимо уйти, поверь, мне очень это нужно сделать. Именно мне, понимаешь – мне...

Катя улыбнулась. Вот то, что инопланетянин сейчас ждал от нее! Теперь он был спокоен за Вадима Чижова.

– Ладно, отпускаю... – разрешила Катя. – Глупенький...

Она проводила Вадима до двери и, когда он удалился, пошла на кухню варить обед.

А тем временем.

Вадим Чижов стоял на первом этаже у двери лифта и дожидался, когда капен уйдет от Кати. Он совсем не ожидал встретить его здесь и решил, что только очень сильные чувства заставили капена пойти против воли Кракровиля и не позвонить Кате... А потому Вадим был очень зол на него, и когда дверь открылась, и из кабины вышел Хилькилькруйнер, Чижов ринулся ему навстречу, схватил его за воротник пальто и, втолкнув инопланетянина обратно в лифт, прижал к стенке.

– Послушай, инопланетный тип! – сказал он грозно и громко, благо на этаже кроме них никого не было. – Ты начинаешь забывать, ради какой задачи ты влез в мою оболочку!

– О, счастливый землянин! – ответил капен. – Я могу доставить тебя обратно на корабль, но я не сделаю это. Я не сделаю это ради Кати и ради тебя самого.

Но Вадим, видимо еще не осознав того, что сказал капен, еще сильнее надавил на грудь своего двойника.

– Ты... ты вынуждаешь меня идти на крайние меры, – еле выдохнул инопланетянин. Он опустил руку в карман, и Вадим как-то странно, медленно и напряженно стал отстраняться от капена, хватая руками уже не воротник его пальто, а воздух.

Когда Чижов освободил проход, капен вышел из лифта.

– Иди к Кате, – сказал он. – И извинись перед ней за то, что я так быстро покинул ее.

Вадим нерешительно стоял перед закрывшейся дверью лифта, недоуменно моргая глазами и ощупывая пространство перед собой.

– Что это было? – спросил он.

– Силовое поле, – коротко ответил Хилькилькруйнер и направился к выходу. – Ой, извините, пожалуйста! – сказал он уже в дверях подъезда, столкнувшись с каким-то мужчиной.

Этот мужчина прошел к лифту и, увидев Вадима, растерянно проговорил:

– Простите, вы, случайно, не выходили сейчас только что из этого подъезда? А то...

– Случайно, выходил, – ответил Чижов несколько грубовато. – Вам на какой этаж?

– Мне?.. Впрочем... простите, я пойду пешком.

И мужчина, смерив Вадима подозрительным взглядом, пошел к лестнице.

Чижов усмехнулся, вызвал лифт и поднялся на шестой этаж.

Дверь открыла Катя, она была в голубом кухонном фартуке, который ей очень шел.

– Здравствуй, Катя...

О! если б она знала, как он давно не видел ее, не смотрел в эти прекрасные глаза, любимые глаза! Эта встреча была для него желаннее контакта с любой, даже самой фантастической иноземной цивилизацией!..

Катя, наклонив голову к двери, пристально смотрела на Вадима. В ее глазах пряталась счастливая улыбка.

– Вернуся все-таки...

– Прости меня, Катя. – Вадим взял девушку за руку. – Я обидел тебя. Клянусь собственной жизнью, подобное больше не повторится. Катюшка... прости... а?

– Нет... – Вадим замер. – Не прощу, пока ты меня не поцелуешь...

Он осторожно привлек девушку к себе.

– Дурачок... – улыбнулась Катя. – Хоть бы разделся... – Но эти последние слова потонули в долгом нежном поцелуе.

Глава четырнадцатая Гравитационные волны

Хилькилькруйнер вернулся в общежитие мрачный и сердитый, сам не зная отчего. Даже не взглянув на товарищей, он прошел к своей кровати и улегся, закинув ноги на ее спинку (он знал, что так изредка поступает настоящий Вадим Чижов).

Борис Иванов и Чингиз Яхметов (они двое находились в комнате) переглянулись между собой, Чингиз недоуменно пожал плечами. Перед ними на тумбочке стояли четыре бутылки пива и бутерброды с мясом, разложенные на бумаге.

– Вадик, – окликнул Чижова Борис, – есть хочешь? Давай с нами.

– Обедать в столовой надо, – хмуро ответил капен.

– Как хочешь... Может, пива выпьешь?

Хилькилькруйнер насторожился.

– Пива? – спросил он, садясь на кровати.

Инопланетянин живо вспомнил инструкцию, гласившую, что "капену, попавшему по воле обстоятельств или необходимости в общество людей Земли, запрещается перенимать такие пагубные привычки землян, как курение и внутреннее употребление растворов, содержащих этанол. Справка: обе привычки весьма заразительны и чреваты разрушением здоровья капена; кроме того, этанол вызывает замедление мышления, памяти, нечеткую координацию движений, безотчетность поступков, безрассудность, повышенную уверенность в действиях и проч. Этанол содержится в алкогольных напитках, к которым относятся: пиво..." Так гласила инструкция, но от самих землян Хилькилькруйнер слышал еще и о том, что алкоголь повышает настроение, помогает избавиться от мрачных мыслей... одним словом, имеет то действие, в котором капен нуждался в данный момент.

– От пива, пожалуй, не откажусь... – сказал он и встал с кровати. – Говорят, алкоголь улучшает настроение.

Борис усмехнулся, а Чингиз удивленно посмотрел на Вадима.

– С одной бутылки-то? – спросил Борис. – Ну, все равно, пей. А то ты какой-то невеселый сегодня.

Инопланетянину налили в стакан пенистую жидкость красно-бурого цвета, и он осторожно ее понюхал.

– Пей, свежее! – засмеялся Чингиз, он даже не мог подозревать, какие чувства владели Вадимом в этот миг.

Капен глотнул, вздохнул, потом глотнул еще и затем уже выпил залпом.

– О-о-о! – послышалось от двери, это вошел Вовка Гряцко. – Они тут пьянствуют, а про учебу забыли!

– Во-первых, мы обедаем, – поправил Борис, повернувшись к двери, – а во-вторых, мы до этого четыре часа просидели в читалке. А ты, если я не ошибаюсь, спать пришел?

– Ага... – ответил Вовка и прошел к кровати.

Хилькилькруйнер вернулся на свое место и снова улегся, закинув ноги.

– Пивком не угостите? – спросил Гряцко.

– Тебе это вредно, – отозвался Борис. – Дурной сон может присниться.

– Ну да! – усмехнулся Вовка, разыгрывая, как всегда, наивного простака. – Не может такого быть. Я всегда вижу чудесные цветные сны!

– Разве бывают цветные сны? – спросил Чингиз, пережевывая бутерброд. – Я, например, вижу только черно-белые...

– Значит, такой ты человек, Чингиз, весь черно-белый, точнее – серый, – ответил Гряцко.

– Сам ты... цветной!

– Нет, правда, – откровенно признался Вовка, открывая конспекты и удобно устраиваясь на кровати, – я вижу цветные сны. Зеленая, изумрудно-зеленая трава, синее небо, белые облака, голубая река, желтый песок, фиолетовый туман...

– Фиолетовый туман? – удивился Чингиз. – Ты поэт... даже нет, поэту такое в голову не может прийти. Разве бывает фиолетовый туман?

– Во сне – да.

– И на яву... – вдруг сказал Хилькилькруйнер, это у него вырвалось совершенно произвольно. Капен вспомнил далекое родное солнце, на одной из планет которого бушует яростный вулканический ад; поверхность планеты покрыта фиолетовым туманом...

– На яву? – заинтересовался Гряцко. – Где это?

– В космосе, – уклончиво ответил Вадим. – Есть такие вулканические планеты, покрытые фиолетовой атмосферой.

– То в космосе! – отмахнулся Вовка. – Это надуманно и не интересно.

Капен не стал спорить с не сведущим в этом вопросе землянином. Он решил прогуляться в парке и встал с кровати. Но его голова вдруг закружилась, и он, чтобы не упасть, схватился за спинку кровати.

– Что это с тобой? – спросил Борис.

– Что-то голова кругом пошла, – ответил капен, удивленно потирая лоб.

– С чего вдруг? – спросил Чингиз. – Заболел, что ли?

– Нет.

– Ха! – усмехнулся Гряцко. – Напоили Вадика до одурения пивом и удивляются, почему он шатается!..

– Да он выпил-то стакан, и все.

Не имея больше интереса слушать удивленные отзывы землян о его странном поведении, Вадим, шатаясь, поспешно вышел из комнаты. В парке он нашел удаленную от прохожих скамейку и сел, спрятав лицо от морозного воздуха в воротник пальто.

Посидев так немного, Хилькилькруйнер достал микропередатчик и, оглядевшись по сторонам, включил его.

– Слушаю, – сказал Кракровиль с далекого корабля.

– Поручение выполнил, – ответил Хилькилькруйнер. – Был у Кати и сейчас там нахожусь.

– Не понял.

– Меня сменил Вадим Чижов. Он чуть не задушил меня в лифте, из-за ревности.

– Почему ты не доставил его на корабль? – строго спросил Кракровиль.

– Занимайтесь этим сами. Сами упустили, сами и ловите, а мое дело маленькое... Я всего лишь студент земного университета, я человек...

– Ты капен!

– Да? – притворно-наивно удивился Хилькилькруйнер. – Это интересно. А у вас есть доказательства этой версии?..

– Ты сошел с ума!

– Отнюдь. Я – человек. Могу показать документы, подлинность которых неопровержима. – Он помолчал немного и потом сказал уже более серьезно: – Вы так аппретировали мою человеческую оболочку, что я уже сомневаюсь: родился ли я на Манхкелль, или же на Земле...

– А-а! – догадался Кракровиль. – Я понял тебя и разделяю твои чувства. Но все зависит от тебя самого. Если завтра фатобадикатор будет у тебя, ты снова станешь капеном, можешь не сомневаться. Да... Что это у тебя такая нечеткая дикция?

– Разве? – насторожился Вадим-капен. – Видимо, это от холода. Ужасно морозная погода!

– Хорошо, если от холода... – подозрительным тоном произнес Кракровиль. – Ты что, в парке?

– Да. Дышу свежим воздухом. Перед завтрашней операцией.

– Ага... Ну, у меня дела. Кончаю прием, до завтра.

И щелкнув, прибор замолчал.

На следующий день Хилькилькруйнер с утра явился в университет, поднялся на третий этаж, где предположительно должен был находиться злополучный фатобадикатор, и уселся на широкий подоконник в коридоре. Его правая рука постоянно, что бы он ни делал, находилась в боковом кармане пиджака, где лежал микропередатчик.

Мимо проходили студенты. Разговаривали, некоторые смеялись, но многие были погружены в свои мысли. Только Вадим Чижов (инопланетянин, разумеется) сидел, болтая ногами, и бил баклуши. Но это его безделье проявлялось только во внешнем, внутренне же капен был напряжен, собран, готов к операции. Что-то тихо насвистывая, он между тем внимательно осматривал пол коридора и, когда по нему (в отсутствие студентов) промелькнули две черные тени, скрывшись в одной из лабораторий, Хилькилькруйнер соскочил с подоконника и пошел медленно по коридору, читая газеты и объявления на стене. Правой рукой, опущенной в карман, он управлял передатчиком. Когда он ощущал пальцем вибрацию сигнальной пластинки, он включал прибор и передавал на корабль гравиоволнами спектр, полученный ретегантами. Проделывая эти тайные манипуляции, капен с безразличным, скучным видом стоял возле газеты и читал ту или иную новогоднюю шутку. Со стороны могло показаться, что он был незадачливым студентом, призвание которого – "проваливаться" на зачетах и "плыть" на экзаменах...

Между тем "галоши" обследовали уже две комнаты и приступили к третьей. А Вадим-капен прочитал одну газету и приступил ко второй.

Но дальше случилось вот что.

В глубине коридора показалась шумная компания. Она постепенно приближалась к Хилькилькруйнеру, заставляя последнего тревожиться все больше и больше. Компанию представляли шестеро возбужденных студента, они несли какие-то приборы, причем из одного из них торчал большой блестящий цилиндр, который медленно вращался вокруг оси. Двое из студентов несли небольшой транспарант, но он был значительно смят, и было трудно что-либо прочитать на нем. Зато когда, следуя замечанию одного из товарищей, студенты развернули транспарант, Хилькилькруйнер смог прочитать следующее: "Поиск гравиоволн. Решающее испытание."

Капен вздрогнул и инстинктивно оглянулся назад, ищя путь к отступлению. Он сразу понял, почему физики так возбуждены: он был запеленгован! Как раз в это время он передавал на корабль спектр. Хилькилькруйнер, спасая положение, поспешно выключил микропередатчик.

– Оп-ля! – тотчас воскликнул один из физиков, внимательно следивший за индикаторами прибора. – Нет пеленга! Куда он пропал? – И опять, очень удивленно: – Появился!.. Но уже другой... Очень слабый...

"Кракровиль вышел на связь, – заключил капен. – Ох, эти пытливые земляне! Все карты спутали..."

Он поспешил уйти. Поднявшись на самый верхний этаж, капен укрылся в курительной комнате и достал микропередатчик.

– Кракровиль! Отныне гравитационный эфир отнюдь не только наш! Земляне на верном пути к созданию гравиоволновой связи. Сейчас только что обыкновенные студенты, физики, запеленговали меня. Не только меня, но и тебя, поэтому необходимо кончать, операция провалилась...

– Не паникуй, – спокойно отозвался Кракровиль. – Мы перейдем на более низкие частоты, такие волны будут неуловимы для современной техники землян. Правда, это вызовет для нас некоторые трудности, но иного выхода, по-моему, нет. Сейчас ты переключишь регистр на самую низкую частоту и через полчаса, когда наша машина будет в городе, продолжишь выполнение задания.

Мы переносим штаб из корабля в машину, так как малая энергия гравиоволн не позволит установить связь на большом расстоянии. Сейчас я передам приказ о временной задержке ретегантам. Прием окончен.

Глава пятнадцатая Теплая река

Когда Вадим Чижов вышел из подъезда Кати, он сразу же наткнулся на "галоши". Оба ретеганта лежали на тротуаре, возле урны для мусора. Они были весьма неприметны, но Вадим, готовый их встретить, увидел их сразу, как только закрыл дверь подъезда. Ему показалось, что "галоши" шевельнулись, словно увидели свою "жертву"... Но они не видели землянина, они его чувствовали, настроенные на его биополе. Это обстоятельство ничуть не улучшало настроение Чижова. Видят они его или чувствуют – неважно; факт то, что он найден и в любое время может быть схвачен капенами и доставлен на корабль. От этой мысли Вадиму становилось не по себе. Ему надоели эти тайные операции, все эти скрывания, прятки. Ему надоело скрывать от людей великую победу – факт Первого Контакта, но еще больше ему не хотелось расстаться с обладанием этого факта. Он был единственный на данный момент землянин, знающий так много о чужой цивилизации, единственный пока человек, абсолютно уверенный в существовании братьев по разуму. Стоит ему только заикнуться об этом, стоит сказать людям только одно слово о капенах, как "галоши" сделают свое дело и Вадим станет рядовым землянином, тщетно мечтающим о Первом Контакте...

Поэтому Чижов зло сплюнул в урну, потом отошел, разбежался и с силой пнул один из ретегантов. "Галоша" полетела на дорогу и, казалось бы, должна была остановиться посреди нее, но с легкостью, словно без трения, она проехала до противоположного тротуара, "по инерции" свернула влево и спряталась под скамейкой. Вадим усмехнулся и занес было ногу для второго удара, но вовремя обнаружил, что второй ретегант уже исчез...

Тут из-за угла выехала машина, крытая брезентом. О! Чижов сразу узнал ее! В голове промелькнула смешная аналогия: "Охота на зайца..."

– Нет, меня просто не поймаешь! – сказал он вслух и побежал к остановке магнитки.

Вадим решил придерживаться людных мест, не без основания полагая, что инопланетяне не будут хватать человека на глазах у того племени, к которому он принадлежит. Так оно и оказалось.

Усевшись в вагоне, он немного успокоился. Однако он все же с некоторой тревогой посматривал из окна, предполагая увидеть машину капенов. Но опасность была не за окном, а в самом вагоне. Под креслом, на котором сидел Вадим, лежали вездесущие "галоши"... Они были безобидны для Чижова, но их присутствие означало, что он "на прицеле" у инопланетян, что за ним неустанно следят, поджидая удобный момент для похищения.

Вадим заметил "галоши", когда выходил из вагона на той же самой остановке, на которой и сел (он сделал на магнитке полный круг). Оба ретеганта бесшумными тенями пронеслись от кресла к двери, между ног Вадима. Чижов зло проскрипел зубами, забрался в толпу людей и пошел обратно к Кате. Он решил провести день в ее обществе, надеясь, что это будет совершенно безопасно.

Опасаясь засады в лифте, Вадим пешком поднялся на шестой этаж и намертво вдавил кнопку звонка квартиры Кати, словно от этого зависело, как скоро ему откроют дверь.

– Вадик? – удивленно вскинула брови Катя, когда открыла дверь и увидела Вадима.

– Здравствуй, – поспешно поздоровался Чижов, почему-то оглянувшись назад.

– Привет! – улыбнулась девушка. – Мы с тобой здороваемся уже в третий раз за сегодняшний день...

Вадим смутился и опустил глаза.

– Слушай, Катя, ты что сейчас делаешь?

– Учу.

– Ага! Знаешь, бери учебники и... пошли в парк, а?

– Какой ты смешной, Вадик! Зачем же учебники?

– Как зачем? Ты будешь там учить...

Катя рассмеялась, взяла Вадима за руку и, смешно втащив его в дом, закрыла двери.

– Подожди, я сейчас! Быстро переоденусь.

Она убежала в свою комнату, а Вадим стремительно прыгнул к двери и щелкнул замком, проверив, хорошо ли он держит...

Катя одела красивое голубое платье, сказала, оправдываясь:

– Вдруг пойдем в кино? Не гулять же весь вечер в парке!

Вадим ответил, что платье ей очень и очень идет, помог одеть Кате пальто и спросил:

– Почему ты не берешь учебники?

Девушка серьезно взглянула на Вадима.

– Перестань, Вадик, – сказала она. – Неужели ты хочешь, чтобы я сидела на морозе, уткнувшись в книги, и лишила себя возможности в полной мере ощущать твою близость? И вообще, если ты будешь так ухаживать за мной, ты мне скоро разонравишься, – погрозила она пальчиком, лукаво улыбнувшись.

– Прости, Катя. – Он вдруг почувствовал свою ужасную навязчивость, грубость и бестактность. Но было уже поздно. Как бы Катя взглянула на него, если бы он сейчас вдруг заявил, что все это шутка, ни в какой парк они не пойдут, и Катя пусть идет к себе и продолжает учить!.. "О дурная голова! – воскликнул Вадим про себя. – Лучше бы забрали меня капены, эти невинные злоносители!.."

Но, сказочно-мило улыбнувшись, Катя вмиг рассеяла серые мысли Вадима. Она взяла его под руку, и они вышли за дверь.

– Ой! – испуганно вскрикнула девушка, Вадим успел заметить, как по каменному полу лестничной клетки промелькнули два темных предмета.

– Что случилось? – спросил Чижов.

– Крысы!.. – тихим шепотом ответила Катя и прижалась к Вадиму.

– Крысы? – удивленно переспросил он. – С каких это пор в Чистом Воздухе стали жить эти мерзкие грызуны?

– Наверно, они сбежали из лаборатории нашего факультета. Ой, я их терпеть не могу!

– Правильно, – согласился Вадим и, осторожно обняв Катю, легко взял ее на руки.

– Ай, Вадик...

– А я могу их терпеть, неловко попытался объяснить свои действия Вадим, -поэтому с удовольствием пройдусь по их головам, лишая тебя этой возможности...

Катя, прикусив губу, смотрела на Вадима и улыбалась. Так они спустились по лестнице на первый этаж, и Вадим отпустил девушку.

– Устал? – улыбнулась Катя.

– Нет! Нисколько!

– Ой, врунишка! – Она засмеялась.

Вадим не ответил, он снова решительно подхватил Катю на руки и понес вверх.

– Верю, верю! – смеялась Катя. – Пусти, Вадик!

Но Вадим не отпускал. Кое-как доплелся он до пятого этажа и осторожно поставил девушку на пол возле двери лифта.

– Ох, устал! – признался он, отдуваясь.

– Так-то! – Катя вызвала лифт.

Потом они зашли в кабину и поехали вниз, но где-то на первом этаже лифт почему-то остановился и кнопка вызова долго-долго горела, и люди стояли на этажах, и возмущались, и стучали в двери, и им лень было пройти пешком по лестнице. А потом, никем не замеченные, Вадим с Катей вышли на втором этаже и, спустившись вниз, выбежали из подъезда на улицу.

В этот день Катя много, очень много смеялась. Ее веселило все, что принадлежало чудному окружающему миру. Ее счастливые глаза всегда были устремлены на Вадима. Она смеялась и не обращала ни на кого внимания, и прохожие тоже улыбались и уступали им дорогу, а потом, кто из них не спешил, останавливались позади и долго смотрели вслед, вспоминая свою юность. Один молодой человек, выбежавший из-за угла, резко остановился, улыбнулся Кате, сказал ей что-то, подарил цветок и, подмигнув Вадиму, убежал в подъезд какого-то дома. Катя удивленно поднесла цветок к глазам...

– Ромашка!.. Откуда она?

Она улыбнулась, хотела было погадать на ромашке, но Вадим схватил ее за руку:

– Бежим, Катя! Магнитка подходит!

Они побежали к остановке. Успели. Заскочили в вагон и, не садясь, встали на задней площадке у окна.

– Как здорово! – сказала Катя.

Вадим молчал. Он улыбался и посматривал по сторонам, невольно отыскивая "галоши". Но ретегантов нигде не было, двери закрылись сразу за Вадимом с Катей, и "галоши", видимо, не успели проникнуть в вагон. Все было в высшей степени хорошо. Поэтому Вадим прижал Катю к себе и спрятал лицо в ее прекрасных душистых волосах. Она легко вздохнула и спросила:

– А куда мы едем, Вадик?

Чижов только сейчас понял, что они сели на магнитку, следующую в направлении от парка.

– Мне все равно, куда я с тобой еду... – ответил он.

– Мне тоже!

За окном убегала вдаль бетонная дорога. Если смотреть на ту ее часть, которая была прямо перед вагоном, то казалось, что движения нет, – настолько дорога была гладкой и прямолинейной, и глазам не за что было зацепиться. А еще можно было взглянуть вверх, где сквозь прозрачную крышу вагона было видно пасмурное небо и тусклый солнечный диск, так что казалось, что ты неподвижно висишь высоко-высоко над городом, и все вокруг спокойно и неподвижно. Но стоило отвести взгляд в сторону, и сразу ощущалась большая скорость; дома, деревья, фонарные столбы, все это проносилось внизу.

– Вадик, а ты помнишь, как мы с тобой встретились?

Катя взглянула на Вадима, и он улыбнулся.

– Конечно, помню. Это случилось в начале третьего семестра.

Вадим Чижов шел после занятий к гардеробу. Проходя мимо сатураторов "Газированная вода", он остановился, поставил дипломат между ног и принялся интенсивно шарить по карманам в поисках троечка. Однако из всей меди были только две монеты по пять копеек и одна – две копейки. Даже копейки не было! Обидно... В иной раз и пить хочется, и монета есть, а народу у сатураторов – как на выдаче стипешки. Теперь же было совершенно безлюдно, и стаканы одиноко стояли в аппаратах, а у Вадима не было средств, чтобы утолить жажду. Конечно, можно было пожертвовать двадцатчиком – трехкопеечная вода охотно поддавалась на такой "обман", – но это было бы чересчур уж...

– Молодой человек, извините, у вас не будет трех копеек? – вдруг раздался приятный голосок.

Вадим повернулся. К нему подходила весьма миловидная девушка.

– О! – сказал Чижов. – Вы тоже умираете от жажды? Тогда я спасу вас.

Он достал двадцать копеек и решительно сунул в щель автомата. Последний довольно мигнул надписью "вишневая", и в стакан незамедлительно полилась пенистая жидкость. Даже не пришлось стучать по железной стенке автомата...

– Ой! Двадцать копеек? – испуганно сказала девушка.

– Пейте! – ответил студент великодушно. – У меня еще есть...

Вадим достал вторую монету и направился к соседнему сатуратору.

– Не надо! – остановила его девушка. – Это дорого. Вы так сильно мучаетесь жаждой?

– Нет, нет! До общежития, думаю, смогу дотянуть... – улыбнулся Вадим.

– А я не сильно. Я вам оставлю, хорошо? – Она взяла полный стакан и поднесла его к губам.

Девушка сделала несколько глотков и потом протянула воду Чижову. Он залпом выпил ее, поставил стакан в мойку, добросовестно надавил и сказал радостно:

– Ну вот, мы спасены!

Девушка засмеялась. Тогда Вадим просто протянул руку и представился:

– Вадим Алексеевич Чижов, химический, группа двести четыре.

– Ох, как официально! – улыбнулась она. – А я Катя Хромосонная...

– ...С биологического?

– Почему вы так решили?

– Фамилия у вас биологическая... – ответил Вадим. – Но это шутка, конечно.

– Отчего же? Я действительно с биофака!

– Вот так да! – удивился Чижов. – Никогда не замечал за собой хоть маломальского таланта угадывать! Попробую еще... Вы ведь не в общежитии живете?

– Да! Я живу в Чистом Воздухе еще со школы.

– Вот здорово! Тогда ваша улица... э-э... Циолковского?

– Вот и нет! Проспект Ленина.

– Да? Но нам все равно по пути... Позволите вас проводить?

Катя улыбнулась и в знак согласия кивнула головой.

– Конечно, помню, – сказал Вадим. – Нас подружил стакан газированной воды с вишневым сиропом за двадцать копеек...

Катя, прижавшись щекой к холодному стеклу, смотрела на Вадима и улыбалась.

– Ой, а что было бы, если бы вдруг у тебя тогда оказался троечок! – сказала она, приятно испугавшись.

– Или, еще хуже, если бы у меня нашлась копейка... – засмеялся Вадим.

– Вот-вот... Что бы тогда было?

– Тогда, сделав реверанс, ты бы сказала мне: "Спасибо", – а я бы наклонил голову и сказал: "Пожалуйста".

– И ничего бы не было, – сказала она.

– И ничего бы не было, – подтвердил Вадим.

– Ой! – В глазах Кати блеснул озорной огонек.

Тут вагон остановился и репродукторы известили пассажиров, что остановка конечная.

Вадим и Катя вышли на перрон.

– Где это мы вышли? – спросил Вадим.

– Да это же "Западная", – узнала Катя. – Тут неподалеку АЭС. Пошли туда? Там речка не замерзает, и хорошо так...

– Ага, – согласился Вадим. Он еще не забыл про "галоши" и внимательно осмотрелся по сторонам.

Они спустились вниз и пошли по снежной утоптанной тропинке по просеке. Кругом был лес.

– Эти люди, наверно, работают на АЭС, – предположила Катя, показав на идущих впереди людей.

– Я слышал, что там есть небольшой поселок.

– Да. И еще речка, которая не замерзает. Говорят, в ней даже купаются. Вот здорово!

Скоро тропинка свернула вправо и глазам вдруг открылся поселок – всего с десяток зданий. Вадим и Катя прошли по поселку – кругом было необычайно тихо – и вышли на берег неширокой речушки. Он воды шел пар, словно она была горячая-горячая, а на этом и том берегу лежал белый снег.

– Здорово как! – воскликнула Катя. – Вадик, сколько, интересно, градусов у этой воды?

– Давай измерим.

– Здесь берег плохой. Пошли вон к тем камням.

Они прошли немного вниз по течению и встали на большие плоские камни. Здесь было относительно мелко, и многие камни выступали из воды, так что по ним можно было в случае надобности перебраться на тот берег.

Катя присела и потрогала рукой воду.

– Теплая!

– Ага! – сказал Вадим, тоже зачерпнув пригоршню воды.

– А у тебя под глазом грязь!.. – вдруг сказала Катя, лукаво улыбнувшись.

Она зачерпнула горсть воды и, смеясь, брызнула в лицо Вадиму. От неожиданности Вадим ахнул, потом засмеялся и растер лицо руками. Катя зачерпнула еще воды и стала усердно мыть Вадика, словно он и впрямь был до неприятного грязный.

Потом они поднялись, и, достав платок, Катя тщательно вытерла лицо Вадима.

– О какой ты теперь чистый, Вадик! Чистый-чистый... – она замолчала, поймав неожиданно серьезный взгляд Вадима.

– Катюшка... – Он смотрел ей прямо в глаза, не мигая.

– Что?..

– Хочется остановить мгновение... Ты такая милая... – Они совсем приблизились, и Катя дышала в лицо Вадиму, так что у него бешено колотилось сердце. – Скажи... я ведь странный в последнее время?

– Нисколько. Только наоборот...

– И все-таки. Ты не обижайся, Катя. Просто в последнее время я сам не свой... – Он еле заметно усмехнулся, поняв, что для него эта фраза имеет двойное толкование.

– Я тоже... не своя...

– Ты моя...

– Да...

– Да? – Он привлек ее к себе. – Катюшка, я люблю тебя.

– Ой, Вадик, и я так люблю тебя! – Она облегченно вздохнула, и стало так легко и свободно.

Они поцеловались.

– Какой теплый! – улыбнулась Катя.

Вадим поднял Катю на руки и перенес ее на другой берег дымящейся реки.

– Пошли!

Катя не спросила куда, и они пошли по снежной тропинке в глубь леса.

...Но потом вдруг все оборвалось.

Тропинка была узкая. Катя шла впереди и что-то рассказывала, жестикулируя руками. Вадим слушал, радостный и счастливый. Но вдруг он остановился, словно воздух кругом стал вязким, и было очень трудно идти. В глазах Вадима потемнело, и он пропал, упав куда-то в темноту...

Глава шестнадцатая Илор

Когда Вадим Чижов проснулся, первое, что он увидел, был синий глаз робота.

– Вставай, – сказал Энта. – Ты спишь уже тринадцать часов.

– Тринадцать? – сонным голосом откликнулся Вадим. Он еще плохо соображал. – Дай доспать до четырнадцатого часа, а то чертова дюжина...

– Это суеверие или лень? – спросил робот, ухватившись за одеяло Вадима. – Вставай!

Вадим сел, протер глаза и наконец задал естественный вопрос:

– Где я?

– На корабле капенов. Что смотришь? Вставай, сейчас будет завтрак, а потом я поведу тебя на допрос.

– ...К-к-куда?! – открыл рот Вадим.

– На допрос. Кракровиль будет иметь с тобой серьезный разговор.

– А Хилькилькруйнер где?

– В городе. Вместо тебя.

– Бандит... – прошептал Вадим. – А вообще, как я здесь оказался?

– Обыкновенно.

Вадим заметил, что Энта стал менее болтлив, не то что раньше. Он спросил:

– А тебя еще не демонтировали?

– Как видишь.

– Я понимаю, почему ты стал такой неразговорчивый, – сказал Вадим. – Думаешь добиться амнистии?

– Да.

– Скука с тобой, – вздохнул Вадим. – А как Катя? Она добралась до дому одна?

– Почему одна? С ней был Вадим Чижов.

Вадим наморщился:

– Давай называть вещи своими именами. Не Вадим, а Хилькилькруйнер. Так ведь?

– Но Катя этого не знает. Ей все равно.

– Ей все равно? – разозлился Вадим. – Я сейчас стукну тебя, что не потребуется демонтирования!..

– Ну-ну, – спокойно ответил робот, но все-таки отошел немного назад, потому что Вадим взял с тумбочки тяжелый графин.

– Ей не все равно! – потряс Вадим графином, и в последнем булькнула вода. – И поэтому мне противно, что этот чужезвездец делает то, что должен делать я! Вы украли меня как последние негодяи! Инопланетные проходимцы!

– О да! – сказал Энта, – ей не все равно, и тебе тоже, иначе бы ретеганты не запеленговали тебя: ты излучал вчера такое сильное, контрастное биополе! Поэтому приношу извинения.

– Веди меня к Кракровилю! – потребовал Вадим. – Я сейчас все ему расскажу!

– Что?

– А то, что все ваши усилия несостоятельны.

– Какие усилия?

– В поисках "икс равно вэ равно".

– Ну, это как сказать... – ответил робот. – Ты пойдешь к Кракровилю только после завтрака.

Пришлось подчиниться.

Когда Вадим позавтракал, Энта провел его по белому коридору и запустил в каюту Кракровиля.

– Садись, – бросил помощник капитана вместо приветствия.

Вадим сел. Кроме Кракровиля в каюте был еще какой-то человек, вернее капен.

– Вот что, Вадим. Мы обыскали весь университет, а фатобадикатор не нашли. Что ты скажешь по этому поводу?

– А то, что его там действительно нет и не было, – ответил Чижов.

– Вот как! – Кракровиль переглянулся со вторым капеном, но Вадим заметил, что это известие инопланетян не удивило. – Где же он?

– В Москве. В одной из лабораторий какого-то института.

– Ох эти земляне! – засмеялся вдруг Кракровиль. – Мы не думали, Вадим, что ты признаешься в этом.

– Как, вы уже знаете, что прибор в Москве?

– Недавно узнали, – ответил Кракровиль. – Нам сказал об этом вот этот... э-э... товарищ. Знакомься, Вадим, это Исаак Юрьевич Федин...

– Землянин?! – воскликнул Вадим.

– Нет, нет! – улыбнулся второй капен. – Я такой же землянин, как и Хилькилькруйнер...

– Это наш разведчик, – пояснил Кракровиль. – Он долго жил в Москве и все разузнал. Его настоящее имя Илор.

Вадим пожал руку "Федину".

– Просто удивительно, – сказал Илор, – как земляне умеют быстро сочинять всякие небылицы, а потом так же быстро признаваться во всем!

– Зачем ты вводил нас в заблуждение? – спросил Кракровиль у Вадима. – Столько неприятностей наделал и себе и Хилькилькруйнеру.

– Чем это я не угодил этому типу?

– Ты имеешь в виду бедного Хилькилькруйнера?

– Его самого.

– Если бы ты пожил в личине инопланетного существа хотя бы один день, ты бы понял, как это хлопотно.

– Он сам виноват, что выбросил прибор из иллюминатора.

– Ох! – вздохнул Кракровиль. – Так все-таки, что тебя побудило сказать неправду?

– Не знаю. Наверно, я боялся, что вы улетите в Москву, и я вас больше не увижу. Я так хотел посмотреть ваш корабль!

– Да-а... – Кракровиль опять вздохнул. – Теперь мы действительно улетим в Москву. Но корабль останется здесь, так что ты зря волновался.

– Вы откроетесь людям?!

– Иного выхода нет. Без фатобадикатора нам очень трудно проводить различные химические, физические, социальные и другие анализы.

– Зачем же вы меня украли там, у теплой реки?

– Илор тогда еще ничего не сообщил нам, и мы ничего не знали. Мы думали, что ты прячешь фатобадикатор где-то в другом месте.

– И теперь я свободен?! И могу говорить людям все, что захочу? – радостно воскликнул Вадим.

– Да, ты свободен. Но ты и раньше мог говорить людям про нас, ничего бы с твоей памятью не случилось: ретеганты, да и наш научно-технический уровень, пока не могут управлять памятью капена...

– О-о-о! – возмутился Вадим. – Значит, вы все наврали?!

– А ты что думал, – усмехнулся Илор, – капены, в отличие от землян, не умеют сочинять небылицы?..

Кракровиль рассмеялся, и Вадим невольно улыбнулся.

– Тогда отправляйте меня домой! Представляю, как удивятся друзья, когда узнают, что некоторое время они общались с инопланетянином!

– Через два часа Роо полетит в город, – сказал Кракровиль, – лети с ним. Надеюсь, тебя не надо учить, как найти машину?.. – Он улыбнулся. – Только садись теперь в кабину, а не в бочку в кузове...

Глава последняя В лучах Восходящего Солнца

Далеко позади осталась сессия, прошли зимние каникулы, и наступил новый учебный семестр. Все это время Вадим Чижов старался наладить связь с инопланетянами, но тщетно. С тех пор, как он уехал из корабля капенов в кабине Роо, он больше не сталкивался со своими инозвездными друзьями.

Капены заявили людям о себе, и теперь радио и телевидение всего мира были переполнены передачами о братьях по разуму. Планета перевернулась, когда человечество узнало, что рядом живут существа со звезды Альфа Гончих Псов. Сначала люди даже испугались, ощутив тяжесть великого открытия. Шутка ли: встреча с иноземной цивилизацией является событием номер один во всей большой истории Земли!

Ох и шуму же было на нашей планете! Люди, даже те, кто всегда меланхолично смотрели на жизнь, ходили взбудораженные, улыбающиеся и почему-то смотрели на небо, щурясь на солнце. В Чистом Воздухе, который считали городом потенциальных чудес, был организован такой праздник, такое светопредставление, что с орбитальных искусственных спутников Земли пришло сообщение о страшном пожаре в городе. Но никакого пожара не было! Это горели тысячи бенгальских огней, и сотни пушек выстреливали в небо бесчисленные разноцветные огни. Кругом было такое веселье, какого не наблюдалось и в ночь на новое тысячелетие... Все жители были на улицах, наверное, в домах не оставалось никого, и все кричали, смеялись и поздравляли друг друга.

А потом потянулись долгие дни ожидания, ожидания чуда. Все ждали, когда инопланетяне начнут свой длинный, захватывающе интересный рассказ о жизни другого, светлого мира, такого далекого-далекого и такого волшебного.

Встречая новый день, люди с надеждой смотрели на восходящее солнце и ждали, когда это чудо начнется. История Земли вот-вот должна была встретиться, слиться с историей Манхкелль и после этого уже всегда идти с ней вместе, несмотря на огромное пространство и тяжелый барьер времени, который поставила Вселенная на пути великого объединения.

Когда люди открывают и разрабатывают новые источники энергии, когда они делают новые открытия и изобретения, дающие человечеству невиданные до этого, фантастические возможности, – они в лучах Восходящего Солнца. Когда после долгих и напряженных поисков люди осознают, что уже могут проникать в глубины Космоса, могут побывать на далеких неведомых мирах, – они в лучах Восходящего Солнца. И когда мы являемся свидетелями Первого Контакта, стоим на пороге великих открытий, – мы в лучах Восходящего Солнца.

Весь могучий разум потому и существует, что он постоянно видит перед собой Восходящее Солнце, живительные лучи которого настолько прекрасны и заманчивы, что Человек отказался от праздного существования и ступил на трудный и тернистый, поистине благородный путь познания.

Однажды в теплый ясный день Вадим и Катя встретили на улице шумную веселую компанию в лице Вовки Ханча, Чингиза Яхметова, Генки Рожкова, Бориса Иванова и Юрия Носова. Они темпераментно обсуждали какую-то философскую или космогоническую проблему, уплетая за все десять щек горячие пирожки с рисом и мясом, которые продавались на пересечении улиц Чапаева и Достоевского. Вадим с Катей попробовали незаметно пройти мимо, но, увы, студенты их заметили и, раскрыв их нехитрый трюк, недовольно-весело загалдели на всю улицу.

– Окружай их, ребята! – грозно крикнул Ханч, размахивая рукой с зажатым в ней пирожком.

– Мы берем вас в плен, – заявил Генка.

Катя улыбнулась и взглянула на Вадима.

– Вы что делаете? – спросил Чижов.

– То же, что и вы, – ответил за всех Яхметов. – Гуляем!

– Нам очень не достает... э-э... – сказал Ханч – какой-нибудь девушки... Поэтому мы вас не отпустим.

– Дурак ты, Ханч, – ответил Вадим. – А вы куда направляетесь-то?

– Так... по городу, – махнул рукой Борис.

– Ладно, мы составим вам компанию, – согласилась Катя.

– Слово дамы – закон! – воскликнул Яхметов и, мельком взглянув на Вадим, протянул девушке пирожки, завернутые в промасленную бумагу. – Угощайтесь. Можете поделиться и со своим инопланетянином... – Чингиз засмеялся.

– Спасибо, – поблагодарила Катя. – Вы очень любезны.

Так, болтая о разном, они завернули за угол.

– О! – вдруг воскликнул Чижов, показывая рукой на приближающуюся машину. – Это машина капенов!

Он узнал ее, он мог увидеть ее в многотысячном автопарке, она так отличалась от всех машин!

Вадим бросился навстречу, машина остановилась, и из кабины высунулся Роо.

– Привет! – крикнул капен.

– Здорово, Роо! – откликнулся на приветствие капена Вадим. – Слушай, я вас искал столько времени...

– А зачем мы тебе?

– Зачем?! – Чижов остолбенел. – Я, значит, вам не нужен?! Ах, да... это понятно...

Вадим вдруг поник, обмяк, он понял, что ему у капенов на корабле не место, повернулся и пошел прочь.

– Стой! – крикнул Роо. – Вадим, слышишь, вон те молодые люди твои друзья?

– Да, мы учимся вместе. А вон та девушка, это Катя.

– Та самая?..

– Та самая...

– Залезайте все в машину! – весело приказал водитель. – Прокатимся с ветерком. Ведь твои друзья не видели корабля капенов?

– Только внешний вид по телевизору.

– Вот, а мы покажем им его изнутри. Вперед!

Вадим засунул пальцы в рот и свистнул. Вся компания подбежала к машине; некоторые прохожие останавливались и кто с любопытством, кто с интересом, а кто и с откровенным подозрением наблюдали за происходящим.

– А ну все в кузов! – приказал Вадим, – если хотите побывать на корабле капенов! По блату... – добавил он.

– Ура! – Чингиз Яхметов первым прыгнул под брезент.

Остальные тоже залезли в кузов машины и расселись на мягких удобных сидениях. Никаких бочек и галош не было.

Машина тронулась.

– Вот здорово, – сказала Катя. – Вадим, а это далеко?

– В двухстах километрах от города, – ответил Чижов, но тут же успокоил: – Но мы полетим на планетолете, он доставит нас мгновенно.

Они выехали к Западному тракту, проехали по нему немного и свернули вправо. Машина остановилась.

– Сейчас нас подцепят, – сообщил Вадим.

Ханч высунулся наружу и посмотрел вверх.

– Ой, летит! – воскликнул он испуганно и убрал голову. – Огромная тарелка! Сейчас нас не подцепит, а накроет...

Машина вздрогнула, поползла вверх и вдруг погрузилась в темноту.

– Мы в грузовом отсеке планетолета, – успокоил Вадим.

Не успел он сказать эти слова, как снова стало светло, и машина плавно опустилась из чрева "летающей тарелки" на снег.

– Что случилось? – вопрос Бориса.

– Ничего, – ответил Чижов. – Все, прилетели...

– Ого! – воскликнул Генка и выпрыгнул из машины. – Смотрите! Вот и корабль!

– Вадим, – позвал Роо, – ты проведи своих друзей на корабль, а мне нужно в гараж. На борту вы можете встретить Хилькилькруйнера, только теперь ты его не узнаешь...

Чижов кивнул и повел товарищей к кораблю. Они поднялись по трапу и пошли по белому коридору, так удивившему Вадима в первый раз его появления у капенов.

– Такая белизна! – восхитилась Катя. – Как снег!

– Этот белый материал получен полимеризацией воды, – сказал Вадим.

– Воды?! – удивился Чингиз.

– Вот это да! – воскликнул Ханч.

– Сейчас я покажу вам свою комнату, – азартно объявил Чижов.

Они зашли в одну из кают.

– Вот здесь я жил некоторое время. Читал книги, учился, готовился к сессии, только ничего у меня с этой учебой не получилось. Вы не представляете, как невероятно нелепо и смешно доказывать земные теоремы, находясь на инопланетном корабле... Ничего не училось!

Борис листал увесистый том в красном переплете, стоя у книжного шкафа, остальные с огромным любопытством осматривали комнату, где однажды жил их товарищ. Вдруг дверь открылась, и в каюту вошел "высокий голубоглазый чемодан на трех ходулях" (так потом назвал робота Генка Рожков).

– Ой! – сказала Катя. – Кто это?

– О-о! Это самый воспитанный и самый болтливый робот на корабле, которого, как я вижу, все-таки так и не демонтировали, – ответил Вадим. – Это Энта, мой милый титановый Энта! Привет, дружище!

– Здравствуйте, – отозвался на приветствие робот и тут же поспешил признаться: – Никогда не видел живьем сразу столько землян... Я пришел на шум. Что вы здесь делаете?

– Мы знакомимся с кораблем капенов, – ответил Яхметов.

– Если так, я могу показать вам местные достопримечательности, – предложил Энта.

– Я согласна, – сказала Катя.

– Ага, – кивнул головой Вадим. – Покажи, Энта, моим друзьям все удивительные уголки корабля. Особенно интересно им будет побывать в букмиражии. Ты прокрутишь нам какой-нибудь захватывающий, пахучий и прохладный фильм. Я тоже с великим удовольствием посмотрю его.

– Пахучий фильм? – удивился Юрка Носов. – Это как так?

– У капенов есть волшебная букмиражия, – ответил Чижов, – это такая фильмотека. При просмотре фильма создается впечатление непосредственного присутствия в нем, даже ощущается ветер, температура воздуха, лучи солнца, запахи...

– Могучая вещь! – заключил Ханч. – Эх, жаль моего тезки здесь нет! Он, наверно, сейчас преспокойно спит. Чудак...

– Так пойдемте же! – воскликнула Катя и первая вышла из каюты. Все последовали за ней.

Не прошли земляне и нескольких метров, как открылась дверь какой-то каюты, и в коридор вышел юноша, одетый в голубой комбинезон.

– Кого я вижу! – радостно воскликнул он, увидев процессию во главе с Вадимом Чижовым. – Вадим, здравствуй, приятель!

– Кто это? – негромко спросил Вадим у Энта, в нерешительности остановившись перед незнакомым капеном.

– Хилькилькруйнер, – коротко ответил робот.

Чижов икнул от неожиданности.

– Вот так Хиль! – засмеялся он, хлопнув юношу по плечу. – Вот так изменился!

Но вдруг Вадим замолк, взглянул на Катю и загадочно улыбнулся.

Надо осведомить читателя, что Катя о "раздвоении" Вадима совсем ничего не знала. Он ей не говорил ничего, разумно решив, что так будет лучше. Он также запретил говорить об этом и своим друзьям. Так что девушка не могла знать, почему Вадим так удивлен и обрадован, она решила, что это юноша является одним из лучших другов Вадима среди капенов.

И Хилькилькруйнер сразу догадался, что Катя ничего не знает, предупреждающие подмигивания Вадима были не нужны. Бывший землянин подошел к девушке:

– Вы Катя... Я правильно догадался?

– Да, – она почему-то смутилась. – Вам Вадим рассказывал обо мне?

– О да! – улыбнулся капен, но сразу посерьезнел и взял руку девушки, зажал ее между своими ладнями. – Вас привез на корабль Роо? Что ж, это мило с его стороны. – Он галантно коснулся губами руки Кати и попрощался: – Хорошо, знакомьтесь с кораблем. А мне нужно идти, до свидания. Да... обязательно посидите часок в букмиражии, не пожалеете!

Он повернулся и быстро пошел прочь. Вадим и Катя проводили его глазами, и экскурсия продолжилась.

Хилькилькруйнер прошел до выходного люка, спустился по трапу на снег и сел на нижнюю ступеньку. Так он сидел минут десять, о чем-то глубоко задумавшись и устремив взгляд на красное закатное солнце. Потом капен встал, посмотрел в небо, нагнулся и, набрав горсть холодного снега, растер им лицо. Встряхнув головой, он убежал вверх по трапу. Нужно было работать.

Наступила ночь. Она обняла сибирскую тайгу, встала высоко над землей, тихая и таинственная. В черном небе рассыпались разноцветные звезды, они загадочно подмигивали темному лесу, обещали что-то необычное, долгожданное. Природа притихла, насторожилась, даже ветер, веселившийся днем, замер, не смея играть ветками елей, не смея нарушать непривычную торжественность, неожиданно охватившую все вокруг.

Очень осторожно, постепенно проникая в эту странную тишину, высоко в небе проявились блестки северного сияния, очень редко наблюдающегося в таких низких широтах.

Сначала появился слабый желтовато-зеленый треугольник, не затмевающий звезд. Потом он задрожал и стал расползаться, меняя форму и одновременно увеличивая размеры и свое сияние. Вот он превратился в голубоватый прямоугольник, но тут же сменился на вытянутый ромб, один конец которого неожиданно вспыхнул розовым цветом. Вот ромб распался на множество фигур неправильных форм, они соединились и вдруг заиграли всеми цветами радуги, теперь уже затмив звезды.

Кругом стало светло и разноцветно. Деревья то пылали алым пламенем, то вдруг загорались синим огнем, неожиданно сменяющимся желтыми волнами света. По снежной – нет, теперь уже не снежной! – поляне бегали друг за другом веселые солнечные зайчики, они принимали самые необычайные формы, приобретали самые фантастические цвета; то вдруг пропадали, спрятавшись за деревья, то заполняли все поле, расстелившись по снегу тонким радужным ковром.

А небо уже от самого горизонта и до Полярной звезды сияло разноцветными полосками, которые то замирали, то в неистовом, стремительном беге неслись друг за другом, то вдруг в невероятном хаосе начинали менять свои очертания, принимая самые фантастические формы.

Через пять минут "северное сияние" постепенно стало меркнуть и вскоре тихо исчезло. Вновь в черном небе загорелись звезды.

Но внимательный наблюдатель мог сразу заметить, что звездная карта неба после яркого "светопредставления" в корне изменилась. На ней не было знакомых созвездий, планета Земля словно перенеслась куда-то в другую галактику и заняла место среди новых солнц.

Вдруг звезды пришли в движение. Они полетели в разные стороны – и за горизонт и вверх. Только одно созвездие было неподвижным, точнее одна звезда. Она увеличивала свой блеск, оставаясь неподвижной. Создавалось впечатление полета Земли к этой желтой звезде.

Скоро звезда приняла форму диска, который ослепительно горел в небе, как Солнце, вопреки вековой периодичности вдруг взошедшее ночью... Затем звезда полетела в сторону, ушла за горизонт, а на небе появилась голубая планета, очень похожая на Землю. Она увеличивалась и увеличивалась в размерах, Земля и эта планета словно летели навстречу друг другу, готовые вот-вот столкнуться.

Это была планета Манхкелль.

Начался длинный, захватывающе интересный рассказ о жизни другого, светлого мира, такого далекого-далекого и такого волшебного. История Земли сливалась с историей Манхкелль. С этого момента две цивилизации пойдут вместе, несмотря на огромное пространство и тяжелый барьер времени, которые поставила Вселенная на пути великого объединения.

Вернувшись с корабля капенов в город, Вадим, Катя, Чингиз, Ханч, Борис, Юрий и Генка сидели в безлюдном вагоне магнитки и смотрели на звездное небо. Они без труда нашли созвездие Гончих Псов и тусклую звездочку – Альфу Гончих Псов.

Из всего огромного ночного неба этот кусочек его, где светила невзрачная звезда, был самым первым, самым значимым, самым великим, самым счастливым. Эта звезда была самой-самой-самой. Потому что она вмещала в себя, уже точно, уже бесспорно, такой же огромный, такой же прекрасный мир, потому что оттуда, с этого маленького кусочка неба навстречу были устремлены, уже точно, уже бесспорно, такие же пытливые, такие же страстные взоры. И все остальные светила неба меркли, таяли перед сиянием маленькой звездочки Гончих Псов.

Нет! Совсем нет! Наоборот, блеск Альфы заставлял по-новому смотреть на остальные звезды, он зажигал надежду, он зажигал мечту. Любая звезда имеет право стать в наших глазах самой-самой-самой. Нам только нужно точно, совершенно точно знать, что навстречу нам из глубины Вселенной устремлены пытливые человеческие взоры.

В это нужно верить.

За это нужно бороться.

Нужно прокладывать путь в лучах Восходящего Солнца.

Свердловск,

январь - июнь 1982 г.

Вот и окончена первая повесть, самое первое крупное произведение.

Оставить комментарий © Copyright Парфе Александр Васильевич (parfe@yandex.ru) Размещен: 25/12/2006, изменен: 25/12/2006. 201k. Статистика. Повесть: Фантастика, Юмор Тетради из пыльного чемодана		Ваша оценка:
Аннотация: Моя самая первая повесть (оконченная)

Парфе Александр Васильевич : другие произведения.

Вадик с корабля капенов (1982)