Ахи-вздохи, улыбки-слёзы. Вот так коротко можно сказать о том, что произошло дальше. Кентавры поглядывали на людей и посмеивались в курчавые бороды.
Манфред и Меленора, не видевшиеся долгие годы, не отрываясь, смотрели друг на друга, как бы ни веря, что их разлука подошла к концу, и начинается новая, совсем другая жизнь. А Святополк, крепко обнял сестру, взял её за руку и принялся сбивчиво рассказывать, что "он оглянулся, а только белая пелеринка в воздухе плывёт; чуть с ума не сошли; как начали всё рубить, что под руку...". В общем, начал описывать всё, что произошло с того момента, как барон - чтоб ему пусто было! - устроил похищение.
Ярослава слушала внимательно, но при этом успевала поглядывать и на трогательную сцену встречи гринуэлльцев, и на Гилберта, скромно примостившегося чуть в стороне, и по сторонам - на щебечущих беззаботно птиц.
Прошло около получаса, прежде чем бессвязные восклицания и смех немного поутихли и все смогли, наконец, обсудить грядущие проблемы.
- Отныне всё будет хорошо,- сказал Китоврас, заметив, что его уже готовы выслушать.- Отправляйтесь спокойно в Орден. Пусть царевны пока там поживут. А то им, вижу, курс реабилитации потребен. Много, ох, много они пережили. Ничего, чародеи сподмогут... И в дороге, тож, без помех и сюрпризов злокозненных обойтись должно. Мы знаем, что чёрный гороскоп на вас никто не составлял. "Эх, нет рядом всезнайки-Хынсебена",- вздохнул сын Ратибора. Не у кого и переспросить, что за гороскоп такой "чёрный".
- Многофункциональная система,- ответил на его немой вопрос Полкан.- Обычно (смотря, какая задача), не более пяти уравнений. Коли на графикусе отобразить, то сразу видно станет (на скрещении кривых), где и когда случится искомое лихо с некой заданной особой. А вся прелесть тут в том заключается, что если этого не просчитывать, то ничего страшного и не произойдёт... Но на то и колдуны, чтоб нам ни скучать.
Не очень понятно объяснили, да делать нечего. "Потом ещё расспрошу",- решил князь.
- Мы вас покидаем, так что слушайте внимательно,- продолжил, между тем, кентавр, не обратив внимания на затруднения князя.
- Как это покидаете?- тут же всплеснула руками Ярослава.- И познакомиться толком не успели!
- Нужно так, княжна,- непререкаемым тоном ответил Полкан и заговорил снова:- Вот эта дорога приведёт вас прямо к воротам Ордена. Никуда не сворачивайте. Но один нюанс - ночь скоро. Значит, где-нибудь остановиться не помешает. А здесь, котурах в двух, как раз успеете дотемна, коли поторопитесь, домик у нас. Правда, маленький. Но это ничего. Княженок разместите, а сами под вольным небом подремлите.
- Постой, что значит "котурах в двух"?- перебил Святополк.- Мы ж пешком. У нас на пятерых - один Ветролёт остался. Даже Сотрел погиб. Это вам два десятка вёрст - раз плюнуть, а нам?..
- Ох, княже...- с расстановкой проговорил Китоврас.- Эка невидаль, кони?.. А для нас это... Если надо, с-под земли... Вот смотри-ка.
Не из недр земных, конечно, а из клубов пыли на дороге, возникли внезапно четыре лошади.
- Здорово!- сказал Манфред, слушавший разговор.- А как мы сторожку вашу найдём? Я так понял: она не на тракте, а в стороне будет.
- В том-то и дело, что вам в просёлок нужно. А указателей нет. Метка одна имеется, но людям она не видна. Чтоб её углядеть, кроме носа да глаз с ушами, ещё органы требуются. Да что это я?- перебил себя Китоврас.- А полазник? Ну-ка, малый, шуруй сюда!
Домовой, уставший от дневных передряг, совсем уж собирался залезть в своё привычное убежище - дорожную сумку, привязанную к седлу, но окрик кентавра эти намерения пресёк.
- Что ещё?- подходя, впрочем, не к Китоврасу, а к Святополку, пробурчал Черномазик.- Сызнова по пещерам прятаться? Или как?
- Или как,- кивнул кентавр.- Ты запахи лунные различаешь?
- Ну...- протянул домовой.
- Зелёный узнаешь?
- Узнаю.
- Тогда, в двух котурах отсюда нюхать начнёшь. Как зелень пойдёт, скажешь хозяину. Там поворот. А ярдов через четыреста - заимка. Для охотников на привале - самое то.
- А вот теперь можно и прощаться,- подытожил слова Китовраса Полкан.
Молодые люди с благодарностью пожали кентаврам руки. Дамы, ни капли не замявшись, с ними расцеловались.
"И ушедоха во тму два воина славных, вельми великых и благонравных[1]",- вспомнилось Святополку, когда поднявшиеся вверх по косогору кентавры скрылись за скалой, чернеющей на фоне золотистого неба.
- 2 -
- А барон так и не объявился,- сказал Святополк.
- Да, странно,- ответил Гилберт.- Может, струсил?
- Всё возможно,- пожал плечами витязь,- но, судя по тому, как он вёл себя тогда, в замке, он не из пугливых.
- Ну, и Мокошь ему на голову!- бросил беззаботно Плантвейн.- Так у вас говорят?..
Болтая с Гилбертом, молодой князь время от времени посматривал на Меленору, а после прислушивался к своим ощущениям - сжимается ли сердце?
Сжималось. И ещё как. Хотя упрямый разум отказывался это понимать и едко твердил: "А Мартинка, похоже, красивее будет". "Ну и что?- отвечал сам себе витязь.- Дело не в том, кто красивее, а в том, кто ближе, роднее, что ли".
Но Мартинка так и стояла перед глазами. Красивая, гордая, величавая.
"Ну?- снова буркнул внутренний голос.- Не передумал?". "Да не нужна мне самая красивая девушка в мире",- сказал ему князь и снова бросил взгляд на принцессу. Та этот взгляд заметила, улыбнулась и помахала рукой... От этого сидящий внутри умник сразу сник и куда-то забился, потому что там, где воцарилась любовь, для разума места нет.
- 3 -
Гилберт ехал по левую руку от князя, Ярослава - справа. Меленора и герцог держались чуть позади. Кони, по всему, были добрые, свежие, так что два котура проехали - не заметили.
И тогда из сумки высунулся Черномазик.
- Зеленеет,- сказал он,- где-то свёрток[2].
- Вот он,- указал князь.- Поворачиваем!- И, обратившись уже к домовому, спросил:- А что за лунные запахи?
- Как сказать?..- протянул Черномазик.- Вроде запах, а вроде - цвет. Ты не поймёшь.
- Это почему же?- возмутился витязь.
- Да разве растолкуешь с малолетства слепому, где красный, а где жёлтый? Вот так и тут. Нечем тебе это чувствовать. Кто по ночам живёт - те знают. Совы там, кошки. И домовые.
- 4 -
- Зелёный - хороший запах. Живой. Луговыми травами, весной отдаёт,- продолжил Черномазик, когда странники достигли "заимки" кентавров - небольшого домика, срубленного из сосновых брёвен.
- А что, всё лунный запах имеет?- поинтересовался князь.- И люди?
- Конечно.
- И я?
- И ты, а как же?!
- И какой я?
- Ты, хозяин, светлый. Белый почти. И Ярослава такая же.
- А Меленора?- как бы невзначай спросил Святополк.
- Она красная. Яркая. Как заря. Но в ней ещё зелёные искорки проскакивают. Не пойму откуда. Такое ведь редко бывает, чтоб человек враз двух цветов был.
- И что сие значит?
- Да... не постигну пока. Как разъясниться - скажу.
- А Хынсебен?
- Коричневый.
- Эх, где он?- вздохнув, перебил домового молодой князь.- Что с ним? Слушай, ты бы на ту сторону наведался. Нет ли там его?
- Да сбегал уже. Нету,- Черномазик поёжился.- И не было, причём. От запаха след бы уцелел. Я б учуял.
- Куда ж он тогда ушёл?
- Знать бы... Но не на тот свет, явно...
- 5 -
Домик, видать, не для жилья предназначался, а для хранения припасов различных. Но не на голых же досках принцессам почивать? И Святополк с Гилбертом, взяв кинжалы, споро накосили травы и раскидали её вокруг, дабы просушилась слегка и обратилась на жарком ветру в свежее душистое сено. Не в хоромах белокаменных росли князь роцкий и граф плантвейский. Так что задача для них вышла немудрёная. Вот, если б вместо клинка боевого ещё б косу-вамбрийку или какой серпик захудалый... Но, ничего, и так управились - сготовили "перину" для юных дам.
А когда вопросы насущные разрешились, люди, распалив костёр, уселись вечерять тем, что оставалось от яств, прихваченных Святополком ещё с праздника в Жироне.
Ветролёта молодой князь расседлал. Обтёр сухой травой. Но после ужина, дав с полчаса погулять вольготно, заседлал снова.
- Прости, дружок,- прошептал витязь,- но мало ли что. Вдруг срочность возникнет. Потерпи.
Понял конь намерения хозяина или нет, осталось неизвестным, а Черномазик, который мог бы растолковать их Ветролёту, поблизости не крутился.
Потихоньку все начали готовиться к ночлегу, а вскоре и солнце, на краткий миг зависнув над чёрными скалами запада, упало за них вовсе. Так канул в прошлое ещё один долгий день, начавшийся для Святополка на юге Гринуэлла, а завершившийся в Исвегии - далеко на севере - там, где до гряды Бесконечных гор подать рукой.
- 6 -
Едва забрезжило, как молодой витязь снова был на ногах. Он уничтожил остатки костра, сбегал по воду к журчащему поблизости ручейку, сводил туда же коней, а уж после принялся будить своих спутников.
Объявился Черномазик, неведомо где пропадавший, и сразу же, взобравшись хозяину на плечо, горячо заговорил:
- Что, не разберу. Но, кажись, плохо всё. Я знакомых полевых духов встретил. Так, сказывают, летавицы совсем обнаглели. Хозяйничают, как дома. И это ещё - чепуха! Тени какие-то вокруг бродят. Совсем не наши. А, кроме, рыжехвостые рядом. Два взвода[3], не меньше. Всё, кто-то чёрный гороскоп для нас состроил. Графикусы злоключенческие чертил.
Увы, мрачные прогнозы домового реализовываться начали немедля. И на дороге, убегающей к гринуэлльской границе, возникло рваное облако пыли.
- Уходим!- воскликнул Гилберт.
- Поздно,- оценив ситуацию, покачал головой молодой герцог.
А Святополк, запрыгнув на Ветролёта, прокричал:
- Славка, Меленора, быстро на лошадей! И - на запад, в горы! Я их задержу!.. Лови!
И бросил Ярославе цепь смерти.
- Нет, тебе больше нужна!- воскликнула она, затеваясь кинуть её обратно.
Но Святополк уже умчался вперёд.
- Мы с тобой!- крикнул вдогонку молодой граф.
- Мы с тобой, князь,- эхом отозвался Манфред, тоже направляя коня вперёд, вытаскивая меч на ходу.
- 7 -
Ни Святополк, ни гринуэлльцы не питали надежд на спасение. Слишком уж много чёрных силуэтов завиднелось в приближающемся облаке пыли. Сотворили на скаку краткую молитву (Манфред - Лигнару, Гилберт - Одину и Тору, а Святополк - Триединому, попросив в помощь Перуна - небесного всадника) и в полном молчании врубились в бухнадаровский отряд.
Оттянуть время, дать девушкам уйти подальше - только об этом думал молодой князь, яростно работая гюрятовским мечом и кинжалом водяного. Вспомнилась тут, как-то промеж воли, волшебная деревянная цепь для удачи в бою, но мысль эту малодушную витязь немедля отбросил.
Сверкали мечи. Сталь крушилась о сталь. Мало помышлял Святополк о нападении, защищался. Но всё равно вскоре был ранен, и жить ему оставалось, видимо, считанные мгновенья. Не лучше обстояли дела и у его товарищей. Потому что бились они в плотном кольце врагов.
И здесь пронзительно затрубил рог.
Одновременно с этим двое рослых всадников, ловко орудуя длинными мечами, врезались в ряды "рыжих кафтанов". Быстро пробившись сквозь строй, они загородили собой Святополка и едва не теряющего сознание Гилберта.
Таких искушённых в ратном деле бойцов, как эти двое, надо было поискать. Под их напором враги летели на землю, что трава в пору сенокоса. Пятерых или шестерых сразу же свалили они с коней, а у самих и единой царапины не возникло.
Однако исход боя был далеко не ясен. А тут ещё и одного из неизвестных всё ж таки зацепили. Но тут с правого фланга раздался зычный воинственный крик - это какой-то толстяк, размахивая окованной медью булавой, буквально ворвался в сражение. А с ним... Да ведь эти двое - Глокер и Уклинстор! Откуда?!
Но до раздумий ли Святополку? Он помышлял лишь о том, чтоб ни упасть, чтоб удержаться. А кровавое марево застилало глаза. А кругом были только пыль и жара, топот и звон, ржанье и крики.
Он не заметил, как и почему закончился бой. Просто услышал, что всё стихло.
- 8 -
Неуместная, пугающая тишина цокала медной капелью, оглушала. Молодой витязь протёр рукавом глаза, огляделся, мало что рассмотрел.
- Всё нормально, князь,- услышал он.- Наши победили.
Говорил Глокер. Святополк сполз с коня, опустился на траву.
- Ни Курдуш себе,- пытаясь отдышаться, проговорил он.- Слава Триединому!
Вокруг захохотали.
- Сразу видно: наш человек. И богов, и бесов зараз поминает,- сказал кто-то.
- А я что говорил?- произнёс Артимус.- Князь - славный малый, а теперь вижу, и боец отменный.
- Чур его знает, какой я боец,- промолвил сын Ратибора, с трудом поднимаясь,- но знаю другое - кабы не вы, Мара нас бы уже на обед жрала.
Кое-как Святополк всё-таки разлепил глаза, забитые потом и пылью, и взглянул на мир. Так... Артимус и Уклинстор, Манфред и двое неизвестных, один из которых с беспокойством склонился над лежащим Гилбертом.
- Что с графом?- спросил князь, не узнав собственного голоса, настолько хриплым он был.
- Множественные ранения. Руки, ноги, грудь,- сказал второй незнакомец.- Кстати, познакомимся. Я - Лекрюэль. Для своих Адальберт. Поэт, музыкант и художник.
Он протянул руку.
- А это мой брат,- произнёс Уклинстор, указывая на того, кто осматривал графа.
- Бренкс,- обернулся тот.- Для друзей - Питтерн. Я врач и как бы... странствующий рыцарь. У вас в Роце говорят: человек длинной воли.
"Это и есть тот самый "старший Бренкс", что схватился как-то с Хынсебеном на саблях",- промелькнуло у Святополка.Он пожал руку Питтерну, поздоровался с Артимусом и Уклинстором и подошёл к графу, который не подавал признаков жизни.
- Очень плох,- прокомментировал Питтерн.- Но что-нибудь придумаем. Да вы и сами ранены, князь,- заметил он, взглянув на Святополка.- И сильно.
Тьфу, Дивиркиз! А он и не заметил! Весь левый рукав пропитался кровью. Капли падали на траву и оставляли на ней алые жирные кляксы.
- Дайте-ка, помогу,- сказал Лекрюэль.- Я тоже кое-что смыслю в лекарских делах.
- Вряд ли сейчас можно сделать что-то ещё,- проговорил он.- В Орден надо. Если кровь заболеет - скверно. Придётся руку резать. По локоть... но есть, впрочем, одно средство. Отыскать надо.
Итог боя, против всякого ожидания, оказался совсем не плохим. "Рыжие" потеряли почти половину своего отряда. Пятерых - убитыми, пятерых - ранеными. Кем-то предусмотрительно связанные, они кучкой сидели поодаль. Что-то шептали. Наверное, читали молитвы и готовились к смерти.
Из антибунадаровского альянса только Гилберт пострадал чувствительно. Святополк, Манфред и Лекрюэль обошлись порезами, а Артимусу и Бренксам и того не досталось.
- Ерунда, князь,- промолвил Глокер, присаживаясь подле молодого витязя и протягивая ему бурдючок с какой-то злопахучей жидкостью.- Питтерн и не таких на ноги поднимал. Пригуби, полегчает... Поврачует и тебя и графа. Вот, послушай лучше. Я новые вирши сложил.- И тут же с чувством продекламировал:
Передо мной открылась бездна.
Шириной она была с глубокий водопад.
И я тогда подумал: "Боги,
Чего хотите от меня?".
Святополк не нашёлся, что на это ответить. А Лекрюэль воздел очи горе и скептически посмотрел на стихотворца.
- 9 -
Немного времени потребовалось Святополку, чтоб восстановить силы. "Надо ехать,- подумал он.- Найти Славку и Меленору".
Но не вышло. Бухнадаровцы успели перегруппироваться. А на помощь к ним подоспел новый большой отряд. И насчитывалось их теперь четыре-пять взводов. Лекрюэль же отыскал какую-то целебную траву и наново перевязал Святополка, наложив на раны широкие прохладные листья.
- Ну что, князь, вы готовы?- спросил Питтерн, осторожно ощупывая руку витязя.
- Вполне,- сказал тот.- Спасибо за помощь.
- Вы о руке или о том, что мы в битву встряли?- "человек длинной воли" улыбнулся.- В любом случае не стоит благодарности. А, что касаемо того, что мы, не зная вас, в сечу сунулись, то... не могли же мы проехать мимо, видя, что трое смельчаков бьются со многими? Тем более, эти "многие" - бухнадаровцы.
Бренкс даже пожал плечами, как бы подчёркивая, что объяснять тут, в общем-то, нечего.
- 10 -
Гилберта, всё ещё не приходящего в сознание, перенесли в "заимку" кентавров. Черномазику, так вовремя объявившемуся, Святополк строго наказал не отходить от раненого ни на шаг. И, время от времени, посматривать "на ту сторону", чтобы, если, упаси Белбог, граф вздумает помирать, встретить его там и погнать обратно. Или, на худой конец, поводить туда-сюда по "тому свету" не давая далеко углубиться. А там, глядишь, и Питтерн подоспеет.
Впрочем, тут Святополк имел немалые сомнения. Возможно ли им устоять? Да одолеть при этом шесть десятков рыжих? Увы, надежд на то маловато. Поучиться бы хладнокровию у старшего Бренкса, вон - копается что-то в сумке у себя неспешно, а на приближающихся врагов хоть бы ухом повёл.
- Не люблю я пользоваться этой штукой,- проговорил, тем временем, Питтерн, выуживая с самого дна сумы узкую серебряную трубку с зеркальцем в торце.- Нечестно как-то.
- Подзорная труба?- не понял сын Ратибора.
- Нет. Форморброид[4]. Смотрите, князь, он притягивает молнию из верхнего слоя неба.
Он поднялся, присмотрелся и взмахнул трубкой. Четверо "рыжекафтанных", скакавших впереди, упали, как подкошенные. Новый взмах - и новые жертвы. Бренкс рубил вражеский отряд, как опытный дровосек, которому на пути сквозь чащу попалась особо уж густая поросль.
Однако около сорока мокинзарцев с саблями наголо продолжали неумолимо приближаться.
- Что ж, князь, кажется, сегодня нам всё-таки придётся умереть,- сказал Бренкс и вскочил на коня.
- 11 -
Страшный натиск "рыжих" отбросил Святополка и его товарищей назад, где оказались они прижаты к сторожке кентавров. Словно со снежной лавиной столкнулся их маленький отряд. Но не таковы были эти воины, чтоб растеряться. Каждый из них, окунаясь в битву, чувствовал себя как рыба в воде. И горстка смельчаков принялась неистово рубить и колоть, упреждать встречные удары, затаптывать лошадьми упавших врагов. Яростная храбрость и хладнокровие обречённости помогло им выстоять первые минуты.
А дальше... Дальше вражеская рать расступилась, а бой переместился левее. И вскоре, разбитое чужеродным наступательным клином, "рыжекафтанное" войско бросилось врассыпную.
- 12 -
Сон ли снится Святополку? Или растерзали его на клочки бухнадаровские всадники, и он уже на небесах? Хотя, последнее, вряд ли. В ирии, наверняка, пыли поменьше.
Нет, не рай-ирий, не кущи небесные. Люди повсюду. Но ничего не понятно, потому что такой звон в ушах, что никаких колоколов-набатов не надо.
Подъехал Всеволод. Откуда бы? Он ли? Мальчишками последний раз виделись. Экий вымахал, бороду отпустил... что-то говорит. Ни Дивиркиза не слышно. И ещё много знакомых. Этот из Рудана, тот из Кирича.
А там какие-то гринуэлльцы, а, кроме того, исвегцы. По доспехам, вроде как, они... И по оружию... За Славкой нужно бы ехать... И Меленорой... Как они там?..
И здесь случилось что-то малопонятное. Замельтешили в глазах мелкие серые мушки, а потом возникла посреди дня странная и глупая беззвёздная ночь. Разинув страшный беззубый рот, она вдруг проглотила окружающий мир. А чёрная река, щупальцем выползшая из-под земли, подхватила Святополка, закружила в водовороте и потащила вниз.
- 13 -
- Он открыл глаза!- прокричал Черномазик.
- Наконец-то!- воскликнула Меленора.
Свет, хлестнувший плёткой, заставил зажмуриться. Но только на миг. Святополк хотел смотреть. Потому что устал ничего не видеть.
- Всё хорошо,- сказала принцесса тут же.- Мы в Ордене. Все живы. Ярослава здесь. С Гилбертом всё в порядке.
- Сколько?- прохрипел молодой князь.
- Четыре дня.
- Значит сегодня... двадцать четвёртое?..
- Да, по-вашему, по-роцки. Я сейчас. Никуда не уходи,- добавила она шутливо.
И торопливо выбежала за дверь.
Зато из-под кровати стрелой вылетел Черномазик и бросился молодому князю на шею.
- Ура, хозяин, ты живой!- заверещал он.- А девчонка меня к тебе не пускает. Заладила: то "вредно", это "вредно". Как скворец говорящий. А я, между прочим, тут не без дела ошиваюсь. Я тебе кусочки жизни вкаляю, ну, то есть, вкалываю. И, вижу, не зря!
Святополк улыбнулся. Попробовал пошевелить рукой... ногой. Получилось. Оторвал голову от подушки, оглядел себя. Ужас какой! Лежит он, оказывается, в одних портах исподних, а остальное... ух, слава Даждьбогу, всё-таки прикрытое. Не одеждой, правда, а повязками. Но, хоть так.
А Черномазик малость попрыгав и побегав по комнате (то ли от того, что засиделся под кроватью, то ли от радости и возбуждения), опять тёплым пушистым комком приник к Святополку и заговорил своим обычным надтреснутым голоском:
- Ты в обморок тогда, на поле, ка-ак грохнулся, аж у меня все искры из глаз повысыпались! Бренкс подбежал, кричит! Глокер руками машет. Суматоха! Потом Питтерн трубку свою схватил, я уж подумал: это он от ярости порешить кого вздумал, ан нет, он ею стал в небо тыкать. Говорит: сигнал послать надо. В Орден. Для тебя и Гилберта, чтоб тинктуру особую сготовили против микросов каких-то. А я сижу, кумекаю: может тебя через ту сторону в Орден доставить? Быстрей же надо. Но перекумекал. Вдруг, соображаю, туда тебя затяну, а обратно не выковырну.
- Там исвегийцы какие-то...- начал было Святополк, но закашлялся.- Ну и голос у меня...
- Точно, хозяин, как у старого полазника, - с охотой подтвердил домовой, лукаво взглянув на князя, как бы говоря, что тот уже почти здоров, а потому можно его слегка и подначить, но быстро спохватился и по-деловому продолжил:- А исвегцы, так те с конунгом ихним пришли, с Бьёрном, которого Прихолмным зовут. Так не только они появились, а ещё Всеволод, и гринцы с Бедфордом. Всего три дружины. И в каждой ратников по пятьдесят где-то.
- Вовремя,- заметил молодой витязь.- Кабы не они - стёрли б нас рыжие в порошок.
- В мелкую муку,- покивал домовой.
- А она,- показал на дверь сын Ратибора,- что, за мной ухаживает? Кстати, ты б укрыл меня чем-нибудь.
- Три дня не отходит. И три ночи. Когда сама спит, непонятно,- мигом найдя большой белый плат и, закутывая им князя до подбородка, сообщил домовой.
- Ничего себе! Правда, что ли?
- Истинный троеперст,- мгновенно поклялся Черномазик.- И, знаешь, хозяин, она в тебя влюбилась. Врюхалась по самые уши. Да и как в тебя не втюхаться? Ты ж герой! И вообще, молодец-удалец.
- Ладно тебе плести-то,- отмахнулся князь.
- Да я!..- наверное, какой-то совсем страшной клятвой вознамерился было Черномазик подтвердить свои слова, но здесь дверь распахнулась и вошла Меленора.
Домовой тут же спрятался под кроватью. А Святополк так и ахнул.
- 14 -
Какая же она красивая! Разве хуже Мартинки? Ничуть! "О, несравненный лепесток души",- вспомнилась строчка из какой-то баллады.
Алый цветок в чёрных волосах; нитки жемчуга, оплетающие руки и шею; мягкая зелень глаз, в которых таилась целая вечность: солнце и луна, печаль и надежда, лёгкое "да" и никому не нужное "нет".
- О, Меленора,- выдохнул Святополк, а вдохнуть забыл.
Трудно сказать, чем бы эта сцена завершилась, возможно, молодой князь так бы и застыл навсегда с полуоткрытым ртом, а девушка, стоявшая подле, до конца времён охраняла б его покой, обратившись в камень, но тут в комнату вихрем ворвался Питтерн.
- Ага!- прокричал он с порога.- Наш раненый пробудился! Отлично! А раз так, то ждут нас великие дела. Как чувствуете, князь?
- Гипер,- ответил по-элийски сын Ратибора, подняв вверх большой палец.
- Тогда порошки, мази, эликсиры - на свалку, и ничего, кроме прогулок и свежего воздуха. Но с завтрашнего дня,- строго добавил Бренкс.
- 15 -
Орден... Обитель волшебников, фей и крылатых драконов...
Не одно поколение детей по всему Междуморью со страхом и замиранием сердца внимало сказкам и колыбельным, в которых колдуны похищали принцесс, могучие витязи сражались с драконами, а падчериц, изгнанных их дома злыми мачехами, одаривали за прилежание добрые феи. Наслушался в малолетстве (стараниями Весены) подобных сказаний и Святополк. А ныне, когда представился случай, принялся сравнивать вымысел и реальность.
Действительность оказалась одновременно и проще, и сложнее. Всю территорию Ордена окружала высоченная, саженей в десять, стена, уходившая влево да вправо так далеко, что терялась из вида. ("Шириной она была с глубокий водопад",- навязчиво, при виде ограды, завертелось на языке.) Внутри же, отстоя друг от друга на громадные расстояния, высились восемь замков. В центре - огромный, поистине циклопический "боевой дворец", как в шутку назвал его Лекрюэль, а вокруг него семь других, размером поменьше.
В центральном располагался главный штаб, сердце всего Ордена. И хозяйничал в нём сам Великий магистр фиосинистов - Грегин Шток-Дебр. Остальные замки принадлежали, как здесь говорили, "лучам" Ордена. Красному, оранжевому и так далее, по цветам радуги. Во главе каждого луча стоял свой Цветной магистр, коему подчинялись семь младших братьев. Таким образом, феи и крылатые драконы здесь не водились, а волшебников (или членов братства) насчитывалось пятьдесят семь человек. Надо заметить, совсем немного для такой обширной страны, которую представлял собой Орден. Однако ж, несмотря на немногочисленность фиосинистов, никто из завоевателей (и даже великих и очень великих завоевателей) никогда не отваживался перейти границы и "повоевать" эти края. Потому что его обитатели владели магическими знаниями, тайной силой, которую демонстрировали весьма охотно. И помня об этом, разнообразные недруги, с вожделением поглядывая на довольно обширные земли Ордена, лишь облизывались и пытались кусать локотки, но учинять набеги остерегались, ибо - себе дороже.
- 16 -
Всё это Святополк узнал да увидел, когда в сопровождении Меленоры и Ярославы смог впервые самостоятельно выйти из замка и, как сказал Черномазик, немного "прошкандылять" взад-вперёд по дороге, где ближе к обеду его и нашёл младший Бренкс, пригласивший к Грегину на трапезу.
Что ж, взглянуть на Великого магистра любопытно. К тому ж хотелось отблагодарить за приют и помощь. И молодой князь заторопился в предоставленную ему комнату, чтоб привести себя в вид более подходящий для подобного случая. Повязки с витязя уже большей частью сняли (постарались Питтерн и Лекрюэль), так что облачиться в костюм воина Святополку труда не составило.
Князь, которого провёл сквозь замок один из братьев, пришёл первым. Сделал пару шагов, осмотрелся. Трапезная не велика. Вернее сказать, не велика для подобного замка, где, казалось бы, всё должно быть огромным. Посреди -причудливой формы семиногий стол персон на двадцать; каменные стены, спрятанные под пёстрыми и пышными маврийскими коврами; с потолка свисает массивная люстра, впрочем, без единой свечи; в углу лениво зевает гигантский камин, в лето забытый, но отнюдь, не заброшенный, ибо изумительно чист. "Интересно, как, каким предстанет пред нами чародей?",- подумалось Святополку. Но хорошенько размечтаться не удалось. Поскольку появились оба Бренкса и Лекрюэль (Питтерн - в синей сутане, поэт - в красной), затем ворвался Артимус, а следом, оживлённо переговариваясь, ввалились Манфред, Гилберт и конунг Бьёрн.
А с ними - Всеволод. И Святополк торопливо подошёл к брату.
- 17 -
Помолчали, поулыбались, разглядели друг друга. Не удержались - обнялись.
- Ну, ты здоров выбухал, - сказал Святополк, высвобождаясь из объятий.
- Ага, вроде б, ты - малыш!..- засмеялся Всеволод.
- Как ты, откуда воинство целое? Как отец?- Святополку хотелось вызнать всё сразу.
- Ты что, Свят?- киричский князь настороженно взглянул.- Не слыхал? Отца уж десять лет как рыжие зарубили...
- Прости,- выдохнул сын Ратибора,- ни беса, ни Дивиркиза не знал... Жил как ополоумевший... после расскажу...
- Ладно,- проговорил Всеволод,- воинство?.. Ну... Мы ж в Лукоморске без дела не сидим. Вот, дружину себе снабрал... Ты-то как?
- Да я, что я? Сунулся сам, без никого, уж и в подвале у Бухнадара отдохнуть успел...
Рассмеялись.
- А, всё, потом потолкуем, - шепнул Всеволод.
И появился Грегин.
Нет, не спорхнул Великий магистр на облаке, излившемся из люстры, не сгустился из флюидов воздуха и не вырос из вспышек молний, сопровождаемых раскатами грома. Он просто воспользовался дверью. Правда, совсем не той, на которую поглядывал Святополк, а потаённой, между ковров, расписанных арабесками. И вошёл не один, а в сопровождении другого старца. Причём, различие их состояло, на первый взгляд, лишь в том, что один носил сутану оранжевую, а другой - расписную, разноцветную. Видать, это как раз и есть Великий Цветной магистр, понял витязь.
Одежду Грегина дополняли шёлковый, с позолотой и роговой пряжкой, пояс, чёрные башмаки и цепь. Но не серебряная (власти), которую ожидал увидеть Святополк, а какая-то обыкновенная, железная, с подвеской в виде стилизованных песочных часов. Длинные, будто б присыпанные пеплом волосы Грегина, стянутые в семь тугих косиц, перевивались пёстрыми кожаными шнурками.
- А кто второй?- шёпотом спросил молодой князь у Лекрюэля, хотя и сам уж догадался.
- Оранжевый магистр. Кар-Ждон. Старший брат Грегина.
Рукопожатие у Великого магистра оказалось далеко не стариковским, как, глядя на него, можно было бы ожидать, а очень даже крепким. Вроде, не пальцы и ладонь, а молот и наковальня. Во взаимных представлениях нужды не возникло, все и так знали, кто есть кто. И оттого спокойную тишину нарушали, единственно, шаркающие шаги магистра - словно древние каменные плиты вполголоса вопрошают о чём-то у потёртых башмаков Грегина.
А дальше, всё так же соблюдая молчание, Шток-Дебр жестом пригласил молодых людей к столу.
- 18 -
Отдав должное восхитительному бульону, Святополк повернулся к сидящему рядом Питтерну.
- Пошептаться тут можно? Или есть какой-то особый этикет?- это он вспомнил термин из богатого лексикона Ашана. Всё-таки, многому тот успел научить молодого витязя. Видно, и учитель был хорош, и ученик толковый попался.
- Шепчись,- улыбнулся Бренкс.- Ничего особенного.
- Тогда расскажи про формор... как его?.. морброид. Что за штука такая? И оружие, и сигналы подаёт.
- Форморброид,- Питтерн мягко улыбнулся.- Грегин сделал. По технологии Теофраста. Пятнадцать лет назад магистр синего луча Теофраст выплавил зеркало сущности, как он его назвал. Долго, может, с полгода что-то там шлифовал, затем наблюдал, а после вошёл в него. И пропал. Зеркало при этом разбилось. А Грегин собрал и склеил. Потом несколько кристаллов сделал сам, по записям. Вот и всё. Так что, берётся любая металлическая трубка и вставляется маленькое зеркальце. Прибор готов. Хочешь - врага руби, хочешь - импульсы пускай. А в большом зеркале можно увидеть, кто где в данный момент. Так Грегин вызнал про то, где принцессы. Когда их барон похитил.
- Здорово,- восхищённо прошептал молодой витязь.- Слушай, а нельзя глянуть? Мне интересно...- он запнулся, вспомнил, что с Хынсебеном Питтерн "на ножах" в прямом и переносном смысле.