Воспоминания отца

Давно я не был в этом крае,
Его красою не дышал.
Вон в небе вьётся птичья стая,
А вон перрон и тот вокзал.
И, может, поезд, что когда-то 
Меня из города умчал.

Иду по улицам знакомым.
Всё то и вроде бы не то.
И лиц не вижу я знакомых,
А под дорогою метро.
И небо чисто-голубое,
А солнце, словно медный таз,
Висит вверху над головою
И слепит постаревший глаз.

─ Присядем, сын. Устал я что-то.
Года берут, увы, своё.
По мостовой шагала рота
Юнцов, побритых наголо.
Отец на них взглянул с тоскою, 
Глаза наполнились слезой.
─ Вот так, сынок, и я весною
Был забран из дому войной.

Далёкий год тот сорок третий.
Я вспомнил лица всех ребят.
Как строили нас на рассвете.
Читали сталинский приказ.
Как мы, мальчишки, у которых
Слегка пушок лицо обдал,
Шли на перрон, скрипя в кирзовых, 
Солдатских чёрных сапогах.

Я помню бой, мой самый первый,
Лавиной мчался на нас враг.
И слышал я, как сердце билось,
А ноги ныли в стременах.
Служивые шутили бойко,
Подбадривая нас юнцов.
И только появилась зорька,
Как ринулись мы на врагов.
 
И страх и ужас, кровь и крики,
Не разберёшь, кто что кричит.
И только сабельные блики
Всё обрывали просто вмиг.
Рука рубить устала, ноя,
А бою не было конца.
И поле делалось горою ─
Людские, конские тела
Судьбой одной перемешались.
И имя той судьбе ─ война.

Сквозь тучи солнце проглянуло,
И под кубанкой, ты поверь,
Война своей рукой махнула
Блик седины среди кудрей.
Окончен бой, кто жив остался
Брели, поводья отпустив.
За правый бок коня я взялся,
Людскою кровью бок залит.

Закрыв глаза ладонью сильной
Отец молчал, но видел я ─
Глаза наполнились обильной 
Слезой, и имя ей ─ война.

1997