Аннотация: Само как-то напечаталось.. :-))Про несчастную любовь, наверное, даже не 2, а 3 человек.
Простая история.
Это произошло в начале лета. Ее К. отправлялся на стажировку в Москву, примерно на месяц. "Отлично" ,- подумала она,- "как раз допишу диплом без помех". Вслух она, конечно же, этого не сказала. Вслух она выдала преисполненный горя вздох и обещала преданно скучать, ждать и ревновать к гипотетическим шустрым москвичкам. Трогательно и нежно, как только этого позволяла забитая проблемами с дипломом, госами и различными, неизбежными при общении с рецензентом косяками, голова, она провожала его в аэропорту. Даже махала платочком. Ну, на самом деле это была влажная салфетка и она ей гнусно воспользовалась, но это не важно.
А важно то, что для успешной сдачи диплома ей была необходима одна книга. Причем, книга это была старая, издание древнее, и поэтому, в природе уже почти не встречающееся. Пробегав с неделю на измене, и почти отчаявшись найти сей кретинский труд кретинского же автора, она неожиданно наткнулась в чате на обладателя вожделенной макулатуры. Обладатель, он же молодой человек, оказался из одного с ней города, и книга бесполезно пылилась у него на полке. Уламывать молодого человека ей не пришлось, как выяснилось, он ее уже давно приметил и горел желанием сводить в кафе, в кино, и к себе домой, исключительно для показа аквариума. К нему домой она как раз не собиралась, но сообщать этот прискорбный факт не спешила. Встреча была назначена в популярной среди студентов, и за пять лет набившей оскомину, кондитерской.
При ближайшем рассмотрении мальчик тянул максимум на третьекурсника. Симпатичного такого третьекурсника с синими-синими глазами и забавным ежиком темных волос. Как только он передал ей книгу, она начала продумывать пути отступления, но рвать когти так сразу показалась ей пошлым и некорректным. Да и мороженное было вкусными, а мальчик веселым и дерзким. Наверное, это было то, что американцы называют "харизма", а нормальные русские люди - "природное обаяние". Она смотрела в его невозможно синие, под крыльями темных бровей глаза, смеялась над его остроумными замечаниями, и отчетливо понимала, что лет через пять, этот мальчик превратится в сногсшибательного мужчину. Что ему и делать-то ничего не придется, а девушки будут складываться в штабеля. И что-то такое дрогнуло в ее душе, может тоска по беззаботной юности, а может просто четвертая порция мороженного, которую он приволок ей, лишь бы она не уходила, а она, давясь, съела лишь бы не уходить, не вошла в консенсус с соком. День догорал, бросая розовые отсветы на тротуар, а они шли рядом, держась за руки. И ей было так хорошо, так спокойно и радостно, что она согласилась погулять до вечера, хотя сроки сдачи диплома и висели над ней похлеще дамоклова меча. Как-то так само вышло, что на иссиженной миллионами влюбленных задниц скамейке, слушая раздающиеся на весь парк вопли караоке, они поцеловались. Вернее он ее поцеловал, коварно рассмешив до боли в желудке, воспользовавшись тем, что она беззвучно стонала от смеха, откинувшись на спину и закрыв глаза. Целовался он как бог, но проблема была не в этом. Проблема была в том, что ей понравилось то, что он ее поцеловал. И хотя где-то на горизонте маячил К, весело улыбаясь знакомыми до боли губами, она убедила себя, что один поцелуй - это вовсе и не измена. Потом уже она его поцеловала, решив "помирать так с музыкой". Короче, ее губы, и без того краснеющие просто от воды, оставались красными весь вечер.
Когда ночь зажгла на небе звезды, а Центральные электросети фонари на улицах города, она вспомнила, что пора прощаться. Свой телефон она "забыла" оставить, а он и не спросил, всю дорогу до остановки нежно сжимая ее руку.
Следующие два дня ей было муторно и она усердно вгоняла себя в отупение посредством чтения злополучной макулатуры и набором отрывков и примечаний из нее же.
А еще через день, выслушав очередную порцию замечаний от препода, в глазах которого неоновым светом сияли знак бакса в левом, евро в правом, и вывеска со словом "отпуск" на лбу, на пороге своей альма матер, она повстречала Его. Как выяснилось, он уже несколько дней дежурил у входа.
И понеслось. Дома у него она побывала, но там он всего лишь диктовал ей куски из книг, или набирал эти куски, когда она уставала, поил ее чаем, показывал аквариум, был лучшим другом и целовал. Он был чистый, такой отличный от всех остальных, что сердце замирало от тоски по несбыточному и слезы наворачивались на глаза. Он никогда не распускал рук, лишь однажды, увлекшись поцелуем, она почувствовала, насколько сильными могут быть эти руки. И насколько нежными. И поняв, насколько сильно ей хотелось, чтобы он распустил наконец руки, она сама ужаснулась. Короче говоря, она поняла, что влюбилась.
Наверное, существует какая-то космическая связь, или просто К. пятой точкой почувствовал неладное, и звонки его значительно участились. В сущности, он не был не в чем виноват, кроме как в том, что расслабился и начал принимать ее любовь как должное. И она не была ни в чем виновата. Почти. Но и святой она не была. Ха, да она была какой угодно, только не святой. Так что, может К. и почувствовал что-то спохватившись, но уже было поздно. Нет, она не изменяла К., она просто влюбилась в другого. Но для нее это много значило. Вот такой она была человек. Не могла спать с нелюбимым. Но и сказать К., зная что он сорвется из Москвы и это испортит его карьеру, она ничего не пыталась. Напряжение росло с каждым днем. Из трубки мобильного вырывались ревниво- испуганные фразы, а из синих глаз мальчика иногда тоска, а иногда ничем не прикрытое желание. В конце концов, видя его почти каждый день, слушая его шоколадно-бархатный голос, она сдалась.
Это был странный вечер, томительно-жаркий и вязкий, как густой сироп. Электричества не было, и он зажег свечи в хрустальных подсвечниках. Она не была наивной дурочкой, но и святой она тоже не была. А потом была ночь. Тогда, впервые за двадцать с небольшим лет, она поняла, что в действительности значит "сладко". Нет, это был не первый ее оргазм, но возможно, это была ее первая любовь. Настоящая. А потом был еще один день и еще одна ночь, утонувшие в ощущении его тела, и она уже ничего не могла с собой поделать.
Время "Ч" близилось. Неожиданно, она получила от Него смс."Встретимся где обычно, через час?". Она просто ответила "Ладно".
Он никогда не заставлял себя ждать, но в тот день его не было. В полупустом кафе, именно на "их месте", нервно потряхивая черной как смоль, "рваной" челкой, сидела готического вида девчушка. Она назвала Ее и имя, и получив удивленное "Да", попросила : "Присядьте, пожалуйста".
За несколько минут разговора маленькая нескладная девочка умудрилась перевернуть ее мир.
" Мы с пятого класса вместе". " Скоро НАШ ВЫПУСКНОЙ". "Он бросил меня из-за Вас.""Он запретил мне встречаться с Вами".- Она говорила ей "Вы", эта девочка, сверстница того в, которого Она влюбилась, того, которому оказалось всего 17 лет. Того, кто заканчивал ШКОЛУ, в то время как Она заканчивала университет.
" Я резала себе вены, когда он меня прогнал",- говорила девочка, показывая малиновые шрамы на худеньких запястьях. "Я жить без него не могу", -говорила ей эта маленькая нескладная девочка, показывая какие- то фотографии, годичной давности, где они были вместе, и где было отчетливо видно, насколько они были младше. "Он самый умный в классе, он самый лучший."- плакала девочка, размазывая потеки туши по щекам. С этим Она согласилась. Умен Он был не по годам. Он вообще был другой, настолько отличный от всех, источающий уверенность, физически развитый, что Она видела в нем почти ровесника.
А потом была встреча, последняя встреча и последний ослепительный секс, во время которого он что-то понял, отчаянно сжимая ее в объятиях, оставляя синяки на ее коже. И был разговор. Разговор с впившимися в ладони ногтями, без слез и бесполезных упреков, без оправданий, но от этого не было легче. Она не смеялась, сознавая всю абсурдность ситуации, когда он просил ее выйти за него замуж. Она не плакала, когда говорила Ему, что выходит замуж за другого. Она не плакала, когда он стоя на коленях, сжимая ее руками и уткнувшись лбом в живот глухо кричал в ее плоть "Останься!". За нее уже выплакалась маленькая нескладная девочка, похожая на несчастного вороненка, девочка, резавшая себе вены в ванной, в то время как Они упивались друг другом. Но что ей было до слез этой девочки, когда казалось, что весь ее мир рухнул?
А потом прилетел К., с ненужной кучей подарков и встревожено - радостной улыбкой на лице. И на секунду, на мучительно-долгий миг, она вернулась в прошлое и решила ничего не говорить. Это было так просто - молчать. Сделать вид, что все по- прежнему. Молчать - вот что было сложнее всего.
И опять разговор, на этот раз долгий. С ненужными упреками и выяснением отношений. А в конце К. сказал ".... это будет трудно, но я прощаю тебя." И Она, посмотрев ему в глаза и увидев застывшее на его лице ожидание, смешанное с самодовольством, ответила: " Я не нуждаюсь в прощении."
Она оставила Его, потому, что в этой жизни он не мог дать ей ничего, кроме ослепительно - нежной, полудетской любви.
Она оставила К., потому, что в этой жизни он мог дать ей почти все, кроме такой полудетской любви.
Она была виновата во всем. Она ни в чем не была виновата.