Я проснулся. С улицы доносились пьяные фортели блюза. Мне было хреново, причём с течением времени становилось всё хуже. Нужно было убираться отсюда. Не зная, куда заведет меня мой романический замысел, я хотел быть вооруженным, но ночное оружие пропало вместе с призраками. Дело было плохо. Тут я услышал приближающийся металлический звон. Я выглянул в окно. Торопясь изо всех сил, ребёнок громыхал огромной тележкой. "Старый трюк с ребёнком, да? Не, я на такую ерунду не поведусь", - подумал я. Мне было не по себе. Кроме того, когда он подъехал ближе, я увидел, что катил он не тележку, а рояль. "Да что со мной такое? Я боюсь ребёнка!" Я приоткрыл окошко.
- Эй, ребёнок! Ты чего тут забыл?
Отвлёкшись, он наехал на камень и опрокинул рояль, из которого посыпались ложки, вилки, какие-то болтики.
- Ребёнок, какого чёрта ты делаешь?
- Это случайность, сэр. Я не увидел... Извините!
- Да ты кто такой?
- Я доброволец, сэр, пожалуйста, дайте мне ещё один шанс!
Подняв инструмент и приняв мой ступор за одобрение, он воскликнул: "Я вас не подведу, сэр!", подтёр ностер и укатил в туман.
Куда ни глянь, всюду расстилалась белая мгла. Где-то между небом и землёй заскрипела ставня, и появилась чистая немигающая красная точка. Но простой смертный был разоблачён уже через мгновение, когда он, неловко протискиваюсь в окно, промолвил одно из тех веских слов, от которых содрогаются веки, а потом с шумом приземлился об свою тень, превратив сугроб под окном в тысячу пушинок.
Отряхиваясь, я заметил, что сквозь облака под ногами далеко внизу в мельчайших деталях виднелась неисчислимая армия, где были батальоны скрипичных ремесленников, батареи духовых оружейников, взводы арфовых портных, роты ударных стекольщиков, а также, под прикрытием полков органных башмачников, дивизионы балалаечных автоматчиков и лютневых пулемётчиков - армия, которая, казалось, своей игрой была способна сбить спутник или раз и навсегда уничтожить созвучие. Рог возвестил о собрании совета во дворце беседки с крыльями. Придав лицу нужное выражение, правитель докладывал:
- Наша армия расположилась треугольником, вершинами которого являются гора Монтебелло, населённый пункт Эпизефиры и село Вата-сюр-Нут. Забудьте всё, что вы слышали раньше...
Я видел правителя, министра, помощников - но я не видел врага.
- Кто вы? - спросил я главного.
Он повернулся ко мне - на месте его лица был второй затылок.
- Здравствуйте, приветствую вас! - обратился ко мне предтылок.
Я начал догадываться.
- А вы, наверное, Сам...
- Я маршал Шёнберн. Извините, но мы начинаем.
Он поднял жезл. Одиноко завыла труба. Вдалеке затрещали хлопушки, загремели барабаны, зазвучали литавры. Далеко в горах им ответило их альтер-эхо. Затем пьяно-пьяниссимо по черепичным пластинкам ксилофонов, установленных на крышах, по бронзовым гонгам, расположенным на улицах, и по пергаменту малых барабанов, укрытых в лесу, застучали мокрые козьи ножки.
- Предварительное замачивание молоточков, - пояснил он, - производит интересный эффект: первые звуки всегда получаются характерно грубыми и сухими, но этот небольшой рывок шума как будто сдвигает глыбу звука, и дальше на контрасте всё движется плавно, достигается мягкое и насыщенное звучание. Это я сам придумал, - вставил он, не скрывая удовольствие, - после чего оркестр продолжает тянуть этот тон.
- Ничего подобного, - заметил я, - я прежде не слыхал.
- А, это полиритм, а я - звукомастер. - отвечал он, отмахиваясь от назойливых нот. - Партитура этого кончерто-брутто содержит 2015 страниц. Он играется, используя дирижёрскую палочку длиной 12,6 см, в направлении шаровой плеяды Гончие-Псы-50 за созвездием Актеона. Там около миллиона дэвов, подобных Вивасвагни, поэтому вполне вероятно, что сообщение будет кем-то принято. А теперь попробуйте представить себя на месте нашего внеземного соседа, живущего где-то за четверть световой экса-версты непролазной тьмы и бездорожья от вашего домашнего очага. Как вы думаете, какие уникальные для нашего края вещи могли бы его заинтересовать?
Я задумался.
- Как мы надеемся, - продолжал он, - заоблачные коллеги догадаются, что в гармонии концерта зашифрованы такие характерные звуки, как: лебединые песни китов в исполнении мужского сопрано и хруст скелета, парящего в присутствии Нефритового императора; молитвы экстатика в ветхой головной косынке и плач ребёнка, увидевшего усы дракона; неровное дыхание, с которым отец вложил зародыш дочери, и немой вопль, с которым покойница княгиня в Кишинёве рожала княжну Марью; речи долгого парламентёра, поддержанного авторитетом иноземных народов, и бряцание гирлянды звёзд на небесном кителе хладного трупа; и, кроме прочего, тишина - тишина, с которой сорок веков ждут новых армий пирамиды истёкших песочных часов пустынь. Всё это, конечно, нечто большее, чем просто концерт или представление. Я назвал Это - "Impromptu in I major", - подытожил он.
Слушая, я посыпал снегом дымящие струны рояля, но музыка всё усиливалась, и теперь уже снег моментально превращался в пар. Я сконцентрировался на том, чтобы снега в инструменте было как можно больше, но его запасы под ногами заканчивались, и во многих местах уже было видно траву. Невдалеке я услышал детский голос:
- Это сумасшествие! Уходи оттуда, ты промокнешь!
- Перезаряжай! - проорал я в ответ.
Интенсивно накидывая снег, я весь даже взмок.
- Забудь, уходи оттуда!
Тут я увидел, что вода от тающего снега уже заполняет почти весь инструмент, а струны начинают булькать.
- Ещё немного!
- Уходи оттуда!
Я накидывал последние остатки снега.
- Готово! - воскликнул я.
Но тут же увидел, что солист собирается взять локтевой аккорд, и я понял, что я в полной ж...
Прогремел взрыв, крышка захлопнула мой сугроб, и ледяная волна откинула меня обратно внутрь здания.
Я очнулся на полу, на меня смотрела девочка.
- Это н-ничего страшного, - дрожа, промямлил я, приходя в сознание, - п-просто потом п-покормите его с-сеном, пока он не н-наестся. Осторожно сзади! - крикнул я, увидев какую-то тень и выхватывая нож без лезвия и рукоятки.
