Наступившие сумерки подменили закатные цвета чёрными, поэтому все вещи в комнате: и пролитое ведро краски, и валик на длинном шесте, прислонённый к докрашенному небосводу, и зеркало в нечеловеческий рост, и заглохшая посреди поляны стиральная машина, и по ком-то тикающий календарь - были видны не лучше, чем никак не могущий собраться снегопад в эфире то ли сломанного, то ли просто выключенного окна.
Две фигуры - одна в белом халате (видимо, какой-то врач), вторая в детском платьице - остановились у берега лужи, освещая окружавший их дремучий мрак только цветом своей одежды.
- Осторожно, тут грязь.
- И куда ты меня завёл?!
Сняв халат, доктор любезно бросил его в лужу, приглашая свою даму перейти - что она и сделала, несмотря на халатность подобного мостостроения.
Глаза читателя к этому моменту уже должны были привыкнуть к темноте, чтобы увидеть, как ископаемое изображение этой первой после непродолжительного ослепления сцены запечатлевалось в мутном янтаре зеркала.
В свою очередь, посмотрев на зеркало, дама заметила весящее на нём ярко-красное платье, к которому она бросилась и тут же начала крутиться с ним, приладив к себе.
Доктор перевёл взгляд с поднятого из лужи халата на свою спутницу, кинувшуюся к зеркалу.
- Ты куда, Алиса?
Через секунду к нему повернулась замаскированная платьем дама:
Взглянув на замаранную сторону халата, доктор ответил игриво таинственным голосом:
- Мистер Хайд.
- Нет, вот только давай без грязи, - скидывая платье, неподдельно обиделась Алиса, - мне больше нравится твоё настоящее лицо, - добавила она, забирая халат у доктора и закидывая его вместе с платьем в стиральную машину.
- Это ты мне так говоришь, - непонятно на что рассердился доктор, - а с ним ты не очень разговорчива, кокетничаешь?
Как обычно, семейная ссора началась из ничего. Это был пустой получасовой спор, где убийственность реплик крылась не столько в их смысле, сколько в стремительности их сочинения, и где важная роль отводилась нелинейности аргументации и злоупотреблению избитыми музыкально-драматическими приёмами: "Ты же любишь не меня, а эту свою Кармен!"; "Тебе есть чему у неё поучиться!"; "Ей у меня проще!"; "Она мне нравится такой, какая есть!"; "Но этого недостаточно!"; "С тобой мне проще!"; "Какая есть!" и т.д.
Алиса глядела в водоворот стиральной машины, чтобы скрыть пылающее лицо. Сначала она чувствовала вдохновение, импровизация выходила как будто виртуозней обычного, но потом все вариации были исчерпаны, сражение словами перешло в пантомиму негодования, а вскоре и напарник уже не мог помочь поддержать диалог.
- Помоги мне повесить вещи! - закричала она доктору в другую комнату.
- Ты что так орёшь, как будто у тебя ноги отнялись? - подойдя, спокойно ответил доктор.
- Смотри, платье покрасило халат, - Алиса удивилась, что произошло обратное ожидаемому.
Доктор молча развешивал вещи на ветках. Она покрутила в руках платье, затем бросила его на стиральный пенёк.
- Что же надеть на карнавал?
- Ложись уже спать! - доктор пошёл укладываться на диване в прихожей.
Уставшие, через несколько минут они оба уснули. В доме стояла кромешная тишина, только окно передавало убаюкивающие снежные помехи, и когда в дверь постучали, никто даже не двинулся с места.
* * *
Руки, платье, лицо - всё было в краске, когда Кармен закончила малевать красный флаг заката во всё небо. Она отбросила окровавленный валик, уселась на старый чёрно-белый телевизор и принялась отскабливать краску с рук.
- Успокойся, вот, возьми, покури, - Хайд протянул ей сигарету, - и пока мы одни, - продолжал он, - хочешь, расскажу тебе сказку о Красной Шапочке?
Кармен промолчала.
- Не бойся, твоего принца не разбужу.
Она занялась небольшой кисточкой.
- Так вот, - самодовольно начал Хайд, - жена-была Красная Шапочка...
- Ох, - перебила Кармен, спрыгивая с телевизора, - как же с тобой скучно.
- ...и пошла тогда Красная Тапочка... - продолжал Хайд, провожая её взглядом.
Кармен села возле тела доктора.
- С ним и то веселее, - сказала она, задумчиво щекоча кисточкой его ногу.
Медленно разгуливая по комнате, Хайд подошёл к Кармен, которая в это время подбиралась кисточкой всё выше. Обняв её, он страстно прошептал:
- Красная Лапочка, я тебя с... скажи пожалуйста, - удивился он, - что ты делаешь?
- Тихо, - шутливо ответила она, гладя кисточкой шею доктора, - кажется, я нашла редкий ископаемый вид.
Она склонилась над доктором, любовно смотря ему в лицо.
- По всем признакам, - заметил Хайд, - это представитель вида homo erectus.
- Да ну тебя! - невольно прыснула Кармен.
Хайд заходил по комнате, пока Кармен укрывала доктора поплотнее.
- И почему ты из-за него с ума сходишь? - злился Хайд, грызя сигару. - И что вы все, кстати, его доктором называете? Тоже мне доктор, у тебя по этому Павлову слюнки текут как у тучки, но вылечить-то тебя он не может. Раньше сумасшедших лечили очень просто, как пишет один автор, "их погружали в воду, главное это надо было делать неожиданно и держать их там очень долго", а дальше следовала приписка "жизни их ничто не угрожает", - он нервно рассмеялся.
- Пожалуйста, остановись, - попросила Кармен, оттирая руки, которые уже давно не были испачканы краской.
- А я бы просто назначил тебе двадцать палок, чтобы вышибить всю эту романтическую дурь с любвями, платьями, каретами, принцами и принцессами, - он выпустил клуб дыма, - тоже мне принц, спит как под анестезией опиумом или кокаином, наверное, ему там мечтается, какой он великий герой и с какими великими искушениями борется, а нормальный принц давно бы уже проснулся и сидел со скипетром в руке, уверенный в своих победах.
- Остановись, - повторила Кармен, - я выйду здесь.
- Что остановить? Ты с ума сошла? - расхохотался Хайд, дымя трубкой. - Мы же посреди океана!
- Посреди океана! - подтвердил попугай.
Перегнувшись через борт, Кармен смотрела на зеркальную поверхность водной глади, в которой отражалось как будто нарисованное кистью Пуссена закатное небо с проплывающим по нему очень похожим на белого кита облаком.
- Доктор, - закрыв глаза, прошептала она, - я лечусь к тебе!
Возможно, в этот момент она представляла, как две души - одна в ночной рубашке, вторая в свадебном саване, - взявшись за руки, скоро совершат посадку в аэропорту небытия, лишь по привычке остановившись подождать свой багаж перед пустой чёрной конвейерной лентой Стикса.
* * *
В дверь постучали. Хозяин открыл дверь, в которую Странник смог войти лишь согнувшись пополам, но всё равно умудрившись задеть люстру. Тогда спросил Хозяин Странника: "Кто ты и откуда ты пришел?" И отвечал Странник Хозяину и сказал: "Имя мне Гендальф Чёрно-Белый, я ходил по земле и обошел её двадцать тысяч раз. Эта донья со мной, - добавил он, указывая на свою спутницу, чьё лицо было скрыто под алым капюшоном, - уф, какой снегопад!"
- Что всё это значит? - негодовал хозяин. - Ко мне в дом набилась целая толпа, они говорят, это ты предложил прийти им сюда!
- Значит, все уже в сборе? - Странник прислонил посох к стене и потрепал волосатые уши гостеприимца. - Это новогодний сюрприз, небольшой импровизированный карнавал!
Он вошёл в комнату, где уже сидели: Двалин, Балин, Кили, Били, Шпили, Вили, Дили, Фили, Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур, - а из специальный гостей там были: и неустрашимый Валериан Кот с хитрейшим Беттием Воланом, и преподобный Сидронарзан из Нотр-Дам-де-Питье с блаженным Иоанном Предсечей, и мэр Экранокерчи князь Телепнёв‑Оболдуй с капитаном Отбуксиром, дважды обогнувшим мыс Педалий, и канцлер Оливье с графом Бефстрогановым, и Авторлох с Пофигисфом, представители Восточной церкви, и его высочество царь мизинцев с его величеством сардинским королём, - и все они постарались надеть самые замысловатые костюмы, чтобы немного скрыть свой повседневный вид. А кроме того полководцы Водомер и Катамаран привели весь шестой и половину седьмого легиона, которые встретили новоприбывшего троекратным "Vive le Gendalfe!".
Разговоры же были самые обычные для подобного мероприятия, реплики пересыпались как шарики с числами в спортлото: "И как же должно быть устроено общество, по вашему мнению?" - горячился господин в маскарадных лохмотьях; "Поступайте так, как вы хотели бы, чтобы поступали с вами", - перебила сама себя дама в красном; "Я бы начал с потопа", - предложил гость в оранжевой повязке закрывающей лицо; "Великолепные слова, кто их автор?" - спросил вдрызг пьяный персонаж, одетый в костюм духовного лица; "Вы открываете величайшую тайну!" - проснулось из угла; "Джон Стюарт Милль", - представился неизвестный и т.д.
Время приближалось к двенадцати часам - за этим внимательно следил хозяин, ежеминутно вынимая из жилетного кармана часы. Внезапно все голоса смолкли, гости оцепенели - в окне появилось огромное пылающее око, высматривающее кого-то. Через секунду все кинулись прятаться под стол - но это была всего лишь Алиса, которая заглянула в норку, сгорая от любопытства, ведь ей никогда еще не случалось видеть кролика в жилете и с часами.
Однако не все гости были в панике - дама в красном уже успела снять капюшон, надеть на голову ведро и вооружиться посохом.
- Что это там за великан?! - немного нечётко выговаривая слова, высокомерно спросила не кто иная, как уже знакомая нам Донья Кармен.
- Это не великан, это Алиса! - испугался Санчо Павлов.
- Нет, это великан! - вскричала Донья Кармен, храбро атакуя Атлантиссу.
Через секунду гости уже покинули укрытие и стали занимать всевозможные возвышенности, с которых можно было лучше разглядеть поединок. Они были повсюду: на ветвях мебели и мачтах антенн, на обоях предков и черновиках календаря, на густом тумане и райских вратах, на раненых стремянках и полках деревьев, на бочках с арестантами и низких чинах, на маленьких тележках и шапках воров, на гаражах драконов и сизифовых холмах - везде, где можно было чувствовать себя в безопасности от замелькавшего в тот же миг оружия.
В шести сражениях, происшедших в ближайшие минуты (три было на кухне, три возле зеркала в прихожей), по подсчёту свидетелей, Донья Кармен падала двенадцать раз, так что все солдаты без исключения помирали со смеху, а четыре центуриона из 8-й когорты от смеха потеряли зрение. Тогда Кармен побежала, притворившись побитой. Алиса бросилась за ней. Неожиданно обернувшись, Кармен на ходу нанесла противнице сокрушительный удар. Волнение пробежало по рядом зрителей, и, как оказалось потом при общем подсчёте, с деревьев свалилось около тридцати солдат, а шесть знамён было потеряно в общей суматохе. Дело в том, что когда Кармен убегала, доктор, воспользовавшись паузой в поединке, помчался вперёд и ворвался между соперницами, чтобы остановить их, но вместо этого получил смертельный удар от своей незадачливой защитницы.
Доктор был мёртв. Его не сразу можно было узнать - как раз перед битвой он переоделся, чтобы преподнести сюрприз гостям, но это был именно он - в белоснежном тулупе и с накладной ватной бородой, по которой сейчас стекала струйка крови. Чуть позже все невесело помянули его, хотя общее настроение в целом оставалось приподнятым - как никак это была новогодняя ночь, между тостами вспоминали много хорошего, да и, кроме прочего, можно было благодарить фортуну за то, что по итогам прошедшего дня, не считая запертой в подвале помешанной, потери среди личного состава армий во всех сражениях не превысили пятидесяти человек.
На улице уже давно было светло, когда гости разошлись спать, оставив накрытое простынёй тело в прихожей. Снег за окном продолжал валить как из мешка, так что глаза читателя скоро должны будут ослепнуть от его белизны, напоследок увидев, как ископаемое изображение этой финальной сцены теряется в мутном январе зеркала.
Немного более короткая версия рассказа участвовала на конкурсе Абсурд-2014:
