Столица пала. Прекрасная, некогда величественная - с закатом она перестала существовать. Раскатистое эхо бури прокатилось по догорающим руинам. Последовавшая мгла стремительно заволокла небо свинцом, отрезав землю от ледяного света первых звезд. Рваные ветра, задувая остатки пожарищ, взрывая клубы пепельной черни, с остервененьем завыли в остовах сгинувших строений. Ослепительная вспышка, расчертив хмурую высь, на миг осветила погибший град, оставив за собой лишь надвигающуюся темноту забвения. Отныне и навсегда время сотрет со страниц великой книги ещё один рассказ об исчезнувшем королевстве. Люди, города, страны - ничто пред ликом неумолимого быстротечного судьи всего сущего. Недоразумение, пыль от переворота очередного листка мировой истории.
Громовой рокот вновь разорвал тишину, продлив затихающую агонию. Редкие слезинки дождя, будто оплакивая угасшие в этот день жизни, с шелестом сорвались с незримой вышины. Холодные, жалящие, с каждым мгновением набирая новую силу, и вот уже небесный океан обрушил всё своё могущество на землю. Дождь - очищение, дождь - прощение, мнимое упокоение городу мертвых.
Пелена пара, шипящие угли, прибитый прах и, останки обратившиеся в слякоть - в грязь. Таков трагический конец жемчужины королевства, название которого отныне не ценнее дыма, а вся вина лишь в том, что оказалась на пути палачей.
Тусклый огонек прорвался сквозь мокрую тьму; на холме, неподалеку от развалин, вспыхнул небольшой костер. Подсвечивая дождливую завесу, беспристрастную, всепокрывающую, пламя плясало посреди по прежнему сухого участка. Противясь всем правилам, напор ливня, не достигая костра нескольких метров, покорно раздавался в стороны, не в силах преодолеть незримый барьер на пути. Вырвав из мглы купол серой воды, алые языки осеняли это диво, и лишь едва погубленное царство за его пределами, примешивая к порожденным кавалькадам теней еще три.
Три фигуры, собравшиеся у диковинного очага. Подобно призракам на фоне некрополя, они безмолвно взирали на результаты своего труда. Ни горечи, ни тени сожаления в черных сердцах. Ни радости ни жалости, лишь кандалы смертельной усталости напоминавшие им, о всё ещё причастности к миру живых. К миру, который вот уже второй десяток лет с таким усердием уничтожают. К миру, который ненавидят и презирают. К миру, который уже ничто не в силах спасти.
Порывы ветра, шум воды и вездесущий запах мокрой гари. С очередным грозовым треском, одна из фигур нарушила молчание.
- Сдается, это последнее? - устало произнес мужчина, ближе всех сидевший к костру. Несмотря на ненастье, слышно его было хорошо. Молодое, прекрасное даже в призрачном свете лицо, исказилось гримасой боли. Он попытался выдернуть из раненного бедра засевший арбалетный болт, однако безуспешно, - Грр, проклятье!
- Последнее, - ответил другой, стоящий к нему спиной чуть поодаль. Голос его был груб, как и черты, заросшего густой бородой лица. Выцветшие глаза, некогда прекрасного медового оттенка, смотрели сквозь мокрую пелену. Туда, где этим утром еще высились величественные городские башни и всё вокруг кипело жизнью.
Непогода вовне продолжала усиливаться, однако внутри оставалось спокойно.
- Тогда, к чему ждать? - молодой вырвал таки наконечник из плоти и с раздражением бросил в огонь.
Бородатый не ответил, продолжая вглядываться в силуэты сумерек.
- Терпение, - вмешался в разговор третий, чей лик скрывал накинутый капюшон. Удобно устроившись на походных сумках, перстом он неотрывно указывал в небеса, и именно его воля не давала всей группе намокнуть, - мы столько к этому шли, дай ему время.
Молодой запричитал, аккуратно накладывая повязку: - Время! Только оно и осталось. Столько сделать и замереть в шаге от цели.
- Именно потому. - Выдохнул третий и расслаблено откинул голову. Открывшиеся при этом правильные черты могли бы даже посчитаться красивыми, не будь сплошь усеяны шрамами. Усталый, направленный в небеса взгляд, цвета свежей зелени, светился грозной силой.
Вновь воцарилось молчание, заполненное дождливой дробью, потрескиванием дров, да редкими всклоками приглушенного грохота. Минуты томительного ожидания - короткие мгновения вечности, во время которых каждый из путников предался собственным мыслям. Горестным воспоминаниям.
Беспомощная, сжимающая ледяными оковами боль потерь. Презренная, коварно жалящая в спину подлость предательства. Несправедливость и гниль, поразившие и до дыр разъевшие этот чумной порочный мир. Собственные истории, трагедии - три жизненные нити связанные роком в причудливые узоры эфемерной вышивки из сломанных судеб, разбитых грез и едва-едва тлеющихся душ.
- Я готов, можно приступать, - наконец произнес бородатый, и добела сжав кулаки, уверенно повернулся к своим спутникам. В блеклых глазах воспылала решимость.
- Круг? - охотно отозвался молодой, лихо поднявшись на ноги. От давешней раны осталась лишь дыра в штанине да кровавые потеки. Мужчина принялся спешно расчищать площадку у кострища.
- Не имеет значения. Если не выйдет - станется уже не важно, - ответил старший, присоединяясь к действу, - ну куда? Символ не тот. Этот сюда, этот сюда. Тц! Так и не научился. Смотри как надо.
Спустя несколько минут всё было приготовлено, и перед костром засияла белизной мраморной пыли идеальная окружность. Бородатый же вписал в её пределах ряд замысловатых глиф.
- Готово, что далее? - никак не мог сдержать нетерпение молодой.
- Всё по ритуалу, - пробасил старший, грузно опускаясь в центре фигуры, - и можешь начинать молиться всем своим богам.
- Полно, - вмешался зеленоглазый, всё ж ухмыльнувшись словам спутника. Прекрасно зная, как бородатый любил подшучивать над верой их товарища, его повеселило, что в столь важный момент, когда всё выставлено на кон, когда они находятся на пороге неизвестности и, вероятно, гибели, бородатый как и прежде способен на колкости, - Не цепляй его. Настала пора прощаться.
Время пришло, вот-вот их судьба должна решиться. Годы лишений и смертей подошли к концу, проведя их вместе сквозь пелену сомнений по дороге трупов. Пути душегубов, фанатиков, преодолевая который пришлось не замарать руки, но с головой утонуть, раствориться в чужой крови без остатка; едва не потеряв себя, залить ею землю, в угоду черного ритуала, ради одного мгновения истины. Бесчеловечная цена уплачена. Остался лишь последний шаг и лишь одна попытка.
- Если получится, ты знаешь, как действовать, - бодрясь, произнес молодой. За бравадой и нетерпением всеми силами скрывая терзающее его волнение. Глубоко вздохнув и посмотрев в глаза старшему, он простер к нему руки, - прощай. Пусть мать Земля хранит тебя, мой друг.
- Я не подведу, - кивнул бородатый, доставая из внутреннего кармана маленький мешочек.
Третий спутник так же поднялся с места и подошел к кругу. В глазах его продолжал пылать огонь.
- Удачи... - выдохнул зеленоглазый и вслед за молодым, направил руку на рисунок.
В тот же миг окружность вспыхнула, пронзив мрак ночи вспышкой. Яркий свет заставил тьму покорно отступить. В неиссякаемом потоке капель, родились мириады радужных лучей, залив собою всю округу. Шорох дождя сменился пронзительной хрустальной трелью, словно сам воздух зазвенел.
- ... ведь вы со мной... - сквозь шум донесся голос бородатого, и он вытряхнул на ладонь маленький драгоценный камушек. В заполнившем все окружающее пространство свете, тот засверкал кровавой жемчужиной. Не теряя времени, мужчина принялся произносить текст заклинания.
Ведомый грозной волей, свет более не грел, он обжигал. Ослепительно-белое зарево, рождающееся по радиусу круга, безудержным столбом ударило в темноту небесных хмарь, и небо содрогнулось. Чудовищный поток силы, в мгновение разорвав тучи в клочья, разметал их жалкие остатки по небосклону. В прорехе засияли звезды. Капли дождя, вокруг чародеев, перестали падать, зависнув в искаженном пространстве неподвижной взвесью. Казалось, само время прекратило ход. Воздух сжался, сделался стеклянным и со страшным скрежетом, на нем раздались паутины трещин. Копившаяся десятилетиями мощь, прорвалась в этот мир и драгоценный камень на ладони с треском лопнул, и сущее исчезнув в яркой вспышке, прекратило быть...
...
...
- Ну и? Что замолчал? Что сталось то после? - не утерпел молодой мужчина, в очередной раз отхлебнув из своей необъятной кружки. Сидящий напротив рассказчик остановился на самом интересном. Не прошло и часа, как они познакомились в старой корчме, забытой богами людской деревушки, однако ж этот человек его порядком заинтересовал. Застольные разговоры с ним здорово отгоняли скуку; взять хотя бы последнюю историю.
- После? - загадочно улыбнулся новый знакомый своим мыслям, явно наслаждаясь моментом, - Глаза открылись, и мальчик, лет одиннацати от роду, с криком вскочил со своей кровати. Его била мелкая дрожь, а мокрая рубаха противно прилипла к телу.
Громыхну, над жаровней подвесили объемный котелок и по всему залу поплыл запах чесночный похлебки. Прервавшийся рассказчик довольно повел носом и продолжил.
- Взгляд юнца лихорадочно заметался по сумеркам знакомых очертаний комнаты. В гудящей голове всё стояла сцена испепеляющей белизны и рокота неукротимой силы, во рту вкус пепла, но вокруг была лишь тишина. Первый и единственный раз в жизни он видел этот сон, однако ж навсегда его запомнил. И с того дня переменился.
Повисла пауза. Жадно допив ароматное пиво, молодой окликнул подавальщицу. Что не скажи, а в хмеле люди разбирались. Подоспевшая, слегка чумазая девица, охотно приняла заказ у заезжего красавца, довольно умело, при том, строя ему глазки.
- Так вся история - лишь сон мальчишки? Хм. Ясно, продолжай. - Мужчина старательно не замечал томных взглядов барышни, делая вид, что очень занят важным разговором.
- Лишь сон? Можно и так считать. Но будет верно и другое. - артистично вскинулся рассказчик, блеснув янтарными глазами. Отхлебнув из своей кружки, он украсил аккуратные усы пеной, после чего продолжил.
- Время, друг мой, - одна из самых непреклонных сил нашего мира. Мы можем ощутить его ход, ускорить, растянуть и, что уж там, попытаться приостановить; но обратить его не в силах даже боги. Едва лишь что случилось, стало явью и нет тому возврата. А если смертные и в силах что исправить, так только этот миг.
Пуская кружка звучно опустилась на дубовую столешню. Молодой расслаблено откинулся на спинку, пристально взглянув в глаза собеседнику.
- Ты меня совсем запутал, человек. При чем тут время? При чём сон какого-то мальчишки? И с каких это пор мы стали друзьями? Я ваше племя терплю, но не более.
Рассказчик хитро прищурился, достав из кармана кошель. На стол легла хрустальная бусинка, в свете лучин, искрившаяся нежно розовым.
- На то другая история, позволь, сперва, закончить эту.
Маленький предмет приковал к себе взгляд собеседника.
- Когда-то, а может ныне и никогда, три смертных жизни, силясь хоть что-либо исправить, принесли жертву. Не в состоянии обратить, на миг, все-же, они смогли связать две сути. И краткое мгновение из бесконечности решило судьбу той истории. Пустив спектакль несколько иным путем, друг мой, новый сказ получил шанс родиться. Осталось лишь прочим актерам сыграть угатованные роли.
|