Убить Зону! 7, 8, 9 главы
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Посёлок на краю Зоны
За Олегом, стоило ему только приехать в Москву, прочно закрепилась репутация выскочки. Родители у него и впрямь, не дворянского корня и не из советской аристократии. Мать Самойлова кухарила в рабочей столовой, отец же командовал аварийно-восстановительной бригадой Чернобыльской АЭС. Сама станция давно умерла, но её огромное хозяйство по прежнему эксплуатировалось и нуждалось в ежедневном ремонте. Каждое утро служебный автобус забирал отца из посёлка Юрасово на границе зоны отчуждения и отвозил на работу. Самойленко-старший (именно так правильно звучит фамилия Олега) получал приличную зарплату, держал хозяйство, жил и в ус не дул. Да и Зона тогда была совсем не опасной. Радиация никого не пугала, а одичавшие псы слыли самыми опасными зверьми, из тех, что обитали за колючкой. Всё благополучие кончилось в одну ночь.
Семья проснулась от подземных толчков. В серванте подпрыгивали и бились хрустальные бокалы, бабушкино зеркало сорвалось и шарахнуло по полу - только осколки брызнули. Из окон, обращённых в сторону ЧАЭС, в дом лился багровый свет неурочной зари.
Посёлок вывезли на третьи сутки после катастрофы. Беженцев принимали не только в Украине, но и в соседних странах. Семья Олега оказалась в Курске и поселилась удачно - в общежитии расформированной воинской части, почти в самом центре города, на улице с непомерно длинным названием: "50 лет Октябрьской революции". Местные жители звали её кратко: Пятак.
Украинцев встретили радушно. Сам губернатор говорил о дружбе братских народов и жал ручки приезжим. Вроде бы всё складывалось удачно. Однако вечером, когда мать послала Олега за хлебом, его обступили ребята постарше.
- Ты из Чернобыля? - к тому времени Чернобыль уже лет двадцать стоял в запустении, но рыжий хулиган просто не знал других городов, попавших под отчуждение. - На фига к нам приехал, ёжик чернобыльский?! Теперь держись!
"Бац! Бац! Бац!" - удары посыпались на Олега со всех сторон. Так он уяснил себе смысл древнего афоризма: "Вся жизнь - борьба"!
В городе дрались все. Местные бились с приезжими, славяне лупили кавказцев, а менты буцали в КПЗ всех без разбора. Секция бокса, в которой Олег готовился к вступлению в большую жизнь, находилась в помещениях под трибунами стадиона "Трудовые резервы". Тренер, ставивший Олегу удар, по русски без акцента произносил только два слова, но зато самые важные: "Сражаться" и "Не бояться"! Через год пацаны из "чернобыльской" общаги поймали наехавших на Олега отморозков. Самойленко лично прошёлся ботинками по рёбрам рыжего обидчика - на долгую память.
Природные "шо" и "гэ" постепенно ушли из речи Олега, зато появились местные, курские междометия. "Так, чё такое!" - вопрошал он в сомнительных ситуациях. Паспорт Олег получил в Курске и тогда же превратился из Самойленко в Самойлова, а во всевозможных анкетах, где ещё сохранялась графа "национальность", Олег стал записываться русским. На всякий непредвиденный случай.
Само поступление в медицинский университет памяти у Олега как-то не отложилось. Вступительных экзаменов тогда уже не было, бал по ЕГЭ у пацана оказался вполне проходной. На всякий случай Олег послал ксерокопии документов во все три курских ВУЗа. В положенный срок из всех трёх заведений пришёл ответ: "Политех", "пед" и "мед" страстно желали видеть Самойлова в своих стенах. Выбирать особо не приходилось. Алгебра и геометрия были для Олег тёмным лесом, следовательно, Политехнический Институт отпадал. К преподавательской работе его тоже не тянуло. Олег представить не мог, как можно битый час втолковывать что-то сумасшедшим деткам и при этом никого не убить. Педагогический тоже оказался в пролёте. В сухом остатке был Курский Медицинский Университет.
В универе свежеиспечённых студентов погнали в библиотеку, получать учебники. Библиотекарша, симпатичная тётка лет тридцати, стала выкладывать перед Олегом книги. Мать моя женщина! Да всё это не то что выучить - прочитать невозможно. Три здоровенных тома анатомического атласа Синельникова, каждый размером с большой энциклопедический словарь. Учебник анатомии Привеса тоже не подарок - восемьсот с гаком страниц мелким шрифтом, половина текста на латыни. Учебник латинского языка прилагается. А ещё биология, биофизика, биохимия.... Схватив здоровенную стопу книг обеими руками, Олег пошёл домой, готовиться к первому занятию.
Основа всей медицины - анатомия. А анатомия начинается с головы, точнее, со строения черепа. Олег открыл учебник на первой главе, ужаснулся и тут же закрыл. Он представить себе не мог, как это возможно - вызубрить за один вечер полтора десятка одних только фораменов, отверстий, через которые из черепа выходят сосуды и нервы. Причём, выучить в латинской транскрипции. Это после школы, где одну теорему разбирают один урок! Короче говоря, к своему первому занятию в институте Олег запомнил только одно образование: "ФОРАМЕН МАГНУМ", что в переводе с латыни буквально означает: "дырка большая". Через нее спинной мозг выходит из черепа.
Кафедра анатомии Курского Меда располагался в цоколе главного корпуса. Из окон кабинетов, открывающихся у самой земли, видны были ногами прохожих. Стены подрагивали, когда рядом проходит трамвай. А ещё, кабинетах постоянно, невзирая на проветривания, стоиял забористый дух формалина, в котором хранились трупы.
- Самойлов, рассказывай, - поднял Олега преподаватель.
Свежеиспечённый студент с достоинством взял череп с отпиленным теменем, ткнул в него указкой и изрёк:
- Форамен Магнум!
- Ну? - препод требовал продолжения.
"Баранки гну", - хотел ответить студент, но сдержался. Девчонка на другом конце стола прыснула в кулачёк.
- Садись, два! - подвел итог дебюту Олега преподаватель. - А ты, - он глянул на смешливую девчонку, - выходи отвечать.
Олег звёзд с неба не хватал, учился на тройки, отдавая свободное время спорту. И по этому поводу у Олега состоялся суровый разговор с деканом лечебного факультета, к которому студент пришёл отпрашиваться на очередные соревнования.
- Самойлов, выбирай, - потребовал декан. - Или ты станешь хорошим врачом или паршивым боксёром. Учти, второго Мухаммеда Али из тебя не получится.
Декан слыл среди студентов авторитетным товарищем. За спиной у него была докторская диссертация, чёрный пояс по карате и два инфаркта. Как ни крути, человек с большим жизненным опытом, к нему стоило прислушаться.
Олег и без внушений декана понимал, за областное первенство по боксу в лёгком весе он ещё может побороться, а всероссийское - абсолютно бесперспективно. Карьера вышибалы или телохранителя его не привлекала. Оставалась только медицина. И студент засел за учебники. Тройки сменились четвёрками, случалось, и пятёрки проскакивали.
Отличником в институте Олег так и не стал. И дело не в анекдоте про красный диплом и синюю рожу. Простой жизненный опыт показывает: Профессиональные ботаники редко добиваются успехов в карьере. Потому что мало накопить гигабайты знаний, надо уметь эти знания применять. Зубрилки в большинстве своём оставались после выпуска серенькими личностями, мало на что способными в реальной клинике. Хорошисты же, не засушившие мозги учёбой, легко осваивали новые специальности и двигались вперёд, энергично расталкивая локтями конкурентов.
После института земляки подсказали, к кому обращаться, чтоб взяли в ординатуру при московской клинике. Землячество - великая вещь! Но только до определённого предела. Когда к тебе на дежурство привозят мужика, у которого целые кости пересчитать легче, чем сломанные, земляки ни ничем не помогут. Самому соображать надо. И Олег соображал, наращивал на скелет теоретических знаний мясо практических навыков.
Военком не был оригинален, когда повесткой поздравил Олега с окончанием ординатуры. В честь очередного климакса в политике армия спешно комплектовала части до штатов военного времени, военкоматы вызывали резервистов, в том числе и медиков, и Олег попал под раздачу. Вечером он, ещё свободный гражданин своей страны, обмывал с коллегами новенький сертификат специалиста, а утром с больной головой и дурным настроением искал "свой" военкомат. Отдавать воинский долг Родине Олегу отчаянно не хотелось. А потом был медицинский батальон в бригаде с труднопроизносимым названием и перевязки в трясущемся от разрывов подвале, ассистирование Вахмистрову, тогда ещё беззаботному матерщиннику и любителю выпивки. Вахмистров оценил способность молодого лейтенанта не теряться, даже когда кровь из рассечённой артерии хлещет в морду, заливая глаза. Итогом знакомства стало направление в Медико-Биологический Институт.
И всё же, куда бы не забросила Олега судьба, он всегда помнил светлый сосновый бор за околицей, сад, в котором яблони сгибались под тяжестью плодов и кирпичный домик с палисадником. Дом его детства. Гоня машину от белорусского Мозыря на юг, Олег возвращался в родные края.
Полесье, и раньше не слишком населённое, после второй Чернобыльской катастрофы обезлюдело совсем. Второй час в пути Олег видел только лес, лес, лес.... По обочинам медленно таяли сугробы, покрытые грязной ледяной коркой. Грязь, нанесённая на проезжую часть с полей, веером летела из-под колёс встречных машин.
Гражданские машины почти не встречались, зато на дороге было много военной техники. Полчаса Олег не мог обогнать колонну МАЗов. Грузовики делали от силы шестьдесят километров в час. Олега так и подмывало утопить педаль газа в пол, но как только врач выходил на встречку, впереди показывалась машина и Олег нырял за крайний грузовик. Сидящие в тентованном кузове солдаты безразлично наблюдали за попытками штатского обогнать колонну. На перекрёстке колонна свернула и Олег наконец смог прибавить газу.
Олег заехал на заправку. Не зная, как обстоят дела с бензином в Болоте, он решил, приехать в посёлок с полным баком. К машине подошёл работник в фирменном комбинезоне и нагнулся к приоткрывшемуся окну.
- Привет земляк.
Олег с удивлением уставился на рожу, бугристую как у кабана-бородавочника. Среди своих земляков таких уродов Олег точно не знал.
- Какой я тебе земляк, ты чё, парень?
Уродец стащил с неровного черепа шапку-менингитку.
- Присмотрись, Самойленко. Соседей не узнаёшь?
В бородавчатом уродце Олег с трудом узнал Серёгу Ковтуна, жившего через улицу от Самойленок. В детстве они с Ковтуном то ссорились из-за пустяков и дрались, то мирились и вместе лазили через колючку в зону отчуждения, где, как известно, трава зеленее, и малина слаще. Давно это было...!
- Привет, Серый, - Олег вылез из машины и протянул руку для рукопожатия. Перчатку, однако, не снял, не смог пересилить брезгливость. - Как это тебя разукрасило?
- Это всё Зона, - Ковтун глянул на протянутую руку в перчатке, всё понял, и пожимать её не стал. - Вы, Самойленки, всегда хитрожопыми были. Сразу подорвались и уехали. А мои родаки что-то выгадывали. Вот нас и накрыло. Из моих только я да сеструха выжили. Ладно, чего тебе залить?
- Двадцать литров девяносто второго.
- Бак сам откроешь или не побрезгуешь, мне позволишь?
- Серый уймись! - Олег спокойно выдержал пронзительный взгляд уродца. - Открывай бак и заливай.
Земляки выросли на одной улице, учились в одной школе и покинули родное село с разницей в пару дней. Но Олег, гладко выбритый и хорошо одетый, смотрелся барином рядом с обтёрханным и помятым Ковтуном. Есть от чего взбеситься! Олег понимал своего земляка и почти сочувствовал ему. Он зашёл в помещение заправки, расплатился за бензин. Сквозь витринное стекло врач наблюдал, как Ковтун стоит у машины с заправочным пистолетом в руке. Вынув пистолет из горловины, уродец воровато оглянулся и плюнул на боковое стекло. Решив, что его никто не видит, Ковтун аккуратненько растёр плевок рукавом.
- Давно у вас этот чудик работает? - спросил Олег у кассирши.
- Да уж пол года, - ответила тётка. - Заставили взять. Их чуть ли не силком трудоустраивают, чтоб не болтались попусту.
Олег вышел к машине, бросил на сиденье купленный на заправке пакет с соком.
- Серый!
- Чего, земляк?
- Ничего. Ещё раз плюнешь - зубы монтировкой выбью.
Ковтун обнажил подгнившие клыки в жутковатой ухмылке.
- Валяй!
- Жалко тебя, урода. Бывай.
Олег тронулся и выехал на трассу, но как только заправка скрылась из вида, свернул к обочине. Он достал из багажника ворох чистой ветоши и фляжку с медицинским спиртом, который обычно добавлял в бачок омывателя. Олег щедро смочил ветошь, протёр оплеванное стекло и крышку бензобака, за которую брался Ковтун. После встречи с земляком у Олега осталось такое ощущение, будто ему наплевали не на машину а в душу. Врач скомкал использованную тряпку и бросил в кусты, смочил спиртом ещё одну и протёр стекло снова. Конечно, спиртом душу не отмоешь, но всё же, после дезинфекции стало полегче.
Олег быстро прошёл белорусскую таможню и застрял перед украинским постом. Перед ним к шлагбауму приткнулся древний "икарус", до крыши покрытый слоем грязи. Сквозь мутные стёкла автобуса цветными пятнами проступали куртки и пальто пассажиров. Кто пресекал украинскую границу, знает: битком набитый автобус - это бодяга на полчаса, а то и больше. Чтобы не стоять в очереди, Олег подошёл к пограничнику.
- Может, меня первым пропустите, - предложил он, протянув "заряженный" паспорт.
- Придётся подождать, - с сочувствием ответил погранец, но увидел в паспорте сторублёвку и радостно добавил: - А можно и не ждать.
Олега пропустили вперёд автобуса и даже не заинтересовались лежащим на заднем сиденье карабином в чехле. Через пять киломётров от трассы отходил просёлок на Болото. На перекрёстке стоял второй блокпост и здесь уже всё было серьёзно. Дорогу перегораживали стальными ежами, на подъезде стоит прикрытый бетонными блоками БТР. Импровизированные ДОТы, сложенные из фундаментных блоков защищала пологая земляная насыпь - из гранатомёта не прошибёшь. И солдаты в зачуханых бушлатах, с серыми лицами в тон весенней распутице совсем не походили на пограничников с пункта пропуска. Олег спинным мозгом почуял - этим взятку лучше не предлагать. Могут быть неприятности.
- Я вам повторяю, - лейтенант разговаривал с Олегом на отличном русском языке, - офис Норда не имеет права выписывать пропуск для работы на режимной территории. Все документы, которые они вам выдали, необходимо визировать в штабе Изоляционных сил.
Слушая вэвэшника, Олег медленно закипал. Надо же такому случиться, без помех проехать две границы и застрять на блокпосту совсем рядом с целью!
- Послушайте, как вы себе это представляете? - пытался урезонить лейтенанта врач. - Чтобы завизировать бумаги, мне придётся ехать вокруг всей Зоны до самого Киева.
- До Днепропетровска, - уточнил офицер. - Неделю назад наш штаб и правительство переехали в Днепропетровск.
- Что, всё так плохо?
- Очень плохо.
Офицер вернул бумаги и пошёл в кирпичную будку блокпоста. Разговор был окончен. Олег отогнал "ниву" к обочине, чтобы освободить проезд и стал решать, что делать дальше. Ехать в Днепропетровск отчаянно не хотелось.
Рядом солдаты обыскивали зелёный уазик. Экипаж УАЗа, четверо рослых мужиков в камуфляже, покуривали в сторонке и вид у них был самый что ни на есть бандитский. Вожак громил показался Олегу знакомым. Врач опустил стекло, чтоб лучше разглядеть его. Так и есть! У заляпаного грязью вездехода смолил сигарету тот самый амбал, которому врач расквасил нос в "Брно". Воистину, мир тесен!
Мужик тоже узнал Олега. Он бросил бычок и пошёл к "ниве", косолапо загребая снег ногами. Разбираться, надо полагать. Вряд ли хулиган был настолько отмороженный, чтоб устроить драку на виду у блокпоста. Но бережённого Бог бережёт. Олег включил мотор, чтобы стартовать, как только события начнут принимать неприятный оборот.
- Ты тут чё? - спросил громила.
- А чё? - ответил вопросом на вопрос Олег.
- Да ни чё. Если чё - во!
И громила показал Олегу покрытый веснушками кулак. Из будки вышел мент с капитанскими погонами на плечах и прервал невыразимо интеллектуальный разговор.
- Бондарь, катись отсюда! - скомандовал он громиле.
Недовольно ворча, громила вернулся к уазику. А капитан подошёл к "ниве" и открыл дверь с пассажирской стороны.
- Привет, - он без спроса сел в "ниву". - До Болота?
Это была удача! С ментом Олега точно пропустят.
- Поехали, - кивнул он.
Капитан по хозяйски положил на заднее сиденье фуражку, между колен пристроил старенький АКСУ с покоцанными деревяшками цевья и облезшим на углах воронением. Попутчик был невысок и сухощав. Неуставная бородка-эспаньолка и чуб до бровей плохо гармонировали с милицейскими погонами. Олег заметил свежую ссадину, пересекавшую висок капитана.
- Я Алексей Шершнёв, - мент протянул Олегу руку. - Участковый здешний.
Правая ладонь участкового была раза в полтора больше левой. Должно быть, мозаичная мутация, вещь распространённая и сравнительно безопасная.
- Олег, - врач неловко пожал здоровенную лапищу нечаянного пассажира.
Олег мягко отпустил сцепление и тронулся. Проезжая мимо будки он опасливо оглянулся по сторонам. Солдаты не обратили на машину внимания, их командир и вовсе смотрел в другую сторону. Видимо, милиционер обладал здесь кое-каким авторитетом, и ради него можно было закрыть глаза на отсутствие виз в документах.
От блокпоста в сторону Болота вёл основательно разбитый асфальт. Машина подпрыгнула на колдобине, и в автомате участкового отчётливо щёлкнул боёк.
- Автомат разряди, - посоветовал попутчику Олег.
- Что, боишься, голову себе прострелю?
- Нет, боюсь, салон мозгами забрызгаешь, - раздражённо ответил врач.
- Да ладно автомат у меня и так разряжен.
В подтверждение своих слов участковый отомкнул магазин и показал Олегу. Магазин действительно был пуст.
- Зачем ты его тогда носишь?
- По должности положен.
Справа к дороге подступал сосновый лес, по левую руку тянулась болотистая низина, поросшая редкими ивами. Кое-где из сугробов торчали серые спицы камышей.
- У дерева тормозни, - попросил Шершнёв.
Олег остановился у отдельно стоящей сосны. Его попутчик вышел и махнул рукой:
- Пошли, кое-что покажу.
Они пересекли дорогу и стали спускаться по крутому откосу. Внизу, среди камышей Олег увидел перевёрнутый кверху колёсами милицейский уазик. По вмятинам на снегу и сорванному дёрну было видно, как он кувыркался с дороги. Удивительная картина, тем более что дорога в этом месте была совершенно прямой, без единой выбоины на асфальте.
- Впервые в жизни пристегнулся и так вот влетел, - прокомментировал попутчик и тут же сделал неожиданный вывод: - Надо было не пристёгиваться, тогда бы спокойно доехал.
Скользя по раскисшему снегу попутчики вернулись на дорогу.
- Ты зачем к нам в Болото едешь? - спросил участковый, когда машина тронулась.
- Я врач. Буду работать на Норд.
- Значит, наёмник, - констатировал участковый.
Он произнёс это слово без какой либо эмоциональной окраски, будто речь шла о профессии токаря.
- Я врач, - повторил Олег.
- Да мне по барабану! Раз завербовался в Норд, значит наёмник. Все вы одним миром мазаны. Кстати, ты где остановишься?
- Без понятия. У Норда в посёлке как будто есть общежитие.
- Они в заводской общаге этаж снимают, - подтвердил Шершнёв. - Поселили в ней отморозков со всей Европы. Ты с ними не уживешься. Да и потом, общага есть общага. Вот что доктор, я тебя к Афанасьевне поселю. Её дом недалеко от завода. У неё сын в армии служит, а племянница... В общем, она тоже при деле. Так что на ближайший год можешь смело туда вселяться. Как отметишься у начальства, ступай в поселковый совет с документами на прописку. А потом ко мне. Мой кабинет напротив поссовета, в доме, где почта и сберкасса. Мне по любому с надо тобой беседовать как с вновь прибывшим. Познакомлю с основами жизни и выживания в Мостовом.
Справа от дороги показалась неширокая речка Ахтырка. По чёрной речной воде течением несло одинокие льдины. За рекой поднималась гряда поросших лесом холмов, кое-где прорезанных меловыми оврагами. Судя по карте, там уже начиналась Зона.
Олегу вспомнился последний разговор с Вахмистровым, состоявшийся перед отъездом: "До сих пор не существует удовлетворительной теории Зоны", - рассказывал профессор, расхаживая по кабинету. - "Есть масса гипотез, более или менее фантастичных и абсолютно не доказуемых. Но нет единой теории, которая могла бы объяснить происходящее. Фактически, Зона вернула нас, учёных, во времена Гумбольдта и Дарвина, когда роль естествоиспытателя сводилась к описанию новых явлений и попыткам классификации: Вот слоновая черепаха. Она живёт на Галапагоссах и ест траву. А вот слепая собака. Она живёт в Зоне и видит лучше зрячих..."
Олег сидел за столом, перед ним остывал чай с дежурным печеньем. Он слушал профессора, снова чувствуя себя студентом на лекции, и даже испытывал некоторый дискомфорт от того, что перед ним не лежит тетрадка для конспектов.
"Зона открывает перед учёными невиданные возможности для работы", - продолжал Вахмистров, - "Но она же выбивает у нас из под ног твёрдую почву устоявшихся теорий. Всё, во что мы до сих пор свято верили и на основе чего строили свои выводы, всё, что имело чёткое экспериментальное подтверждение, рухнуло в один день. История науки разделилась на то, что было до катастрофы и после. Фактически, нам придётся заново выстраивать систему взглядов на окружающий мир..."
Солнце садилось за холмы. В сгустившихся сумерках через низину стремительно накатывала стена тумана. Это было удивительное зрелище - плотный туман, быстро накрывающий заснеженные пустоши, глотающий ивы и островки ольхи, как прибой накрывает выброшенные на берег пучки водорослей. Белая пелена перевалила через дорогу, и всё вокруг словно потонуло в молоке. Пришлось сбросить скорость, потому что фары пробивали туман лишь на пять метров перед капотом.
- Поворачивай, - приказал участковый. - Возвращаемся на блокпост.
- С какой стати? - удивился Олег.
Туман на дороге вещь неприятная, но не ночевать же из-за него в машине! Олег рассчитывал самое большее, через километр выбраться из слепящей пелены и спокойно доехать до посёлка.
- Направо посмотри, - холодно посоветовал участковый.
Олег глянул в указанном направлении и обомлел. Из тумана наперерез машине степенно выплывала огромная медуза. Мерцающие под полупрозрачным куполом точки делали существо видимым. Щупальца миража плавно колыхались, не задевая земли. Медуза пересекла дорогу перед остановившейся "нивой". Одно её щупальце коснулось капота, и краска в этом месте вспучилась пузырями, словно по ней провели паяльной лампой. Беззвучно колыхаясь, медуза растворилась в тумане. Некоторое время Олег видел исходящий от её купола свет, потом и он погас.
- Рот закрой, - подсказал участковый.
Олег только сейчас заметил, что сидит с раскрытым от изумления ртом.
- Даже не спрашивай, что это, - сказал Шершнёв. - Я сам такое впервые увидел! Мы у периметра Зоны, здесь может быть всё что угодно. А сейчас мы осторожно развернемся и поедем к блокпосту. Машину вести сможешь?
Олег кивнул и стал осторожно разворачиваться. Туман медленно рассеивался. Впереди показалось жёлтое пятно зажжённого прожектора, потом из пелены проступили очертания кирпичной будки и БТРа.
- А может до Болота... - робко предложил врач, видя, что туман редеет.
- По ночам здесь не ездят, - отрезал участковый.
В машину заглянул лейтенант, тот самый, что не хотел пускать Олега в посёлок.
- Чего-то вы быстро вернулись, - весело заметил он.
- Зона захотела с нами поиграть, - ответил участковый. - Решили не рисковать.
Попутчики вышли из машины. Шершнёв зевнул сладко потянулся.
- Доктора моего на постой пустите? - спросил он у лейтенанта.
- Если ты за него ручаешься, пусть ночует в кубрике.
- Ручаюсь. Не оставлять же его на ночь в машине.
Лейтенант понимающе кивнул и протянул руку Олегу.
- Я Костик. Пошли ужинать.
В кубрике блокпоста царили темень и бардак. Единственное окно заложено мешками с песком, открытой оставлена только узкая бойница. Вдоль стен в два яруса стояли железные кровати. Кубрик освещала запылённая лампа-сороковка без абажура и в её тусклом свете бойцы собирались вечерять. На стол, сложенный из снарядных ящиков солдат водрузил закопчённый противень с ещё скворчащей картошкой. Другой боец вскрывал штык-ножом банки с тушёнкой. Достали хлеб, нарезанный по крестьянски - толстенными ломтями. Олег добавил от себя коньяк из красногорских запасов, вызвав в кубрике радостное оживление. Как говорится, чем богаты....
- Док, тут все свои, - предупредил Костик, - поэтому бери то, что на тебя смотрит.
Очень своевременный совет! Последний раз Олег обедал утром в придорожном кафе, и у него живот подвело от голода. Врач с удовольствием приналёг на картошку с тушёнкой.
Олег с участковым заночевали в комнатушке, которую солдаты в шутку прозвали "гостевым номером". Из мебели в комнатке имелись только два топчана, зато в углу стояла закопченная печка-буржуйка с трубой, выведенной наружу через дыру в стене. По полу гуляли сквозняки, но Олег решил, что это даже к лучшему - нет риска угореть.
Участковый принёс несколько валежин, доски от ящиков и затопил печку. Тепла от такого костерка было чуть, зато пламя в буржуйке освещало комнату и создавало подобие уюта. Олег прилёг на топчан, застегнув одежду на все пуговицы, и накрылся взятым из "нивы" спальником. Участковый курил, сидя на своём топчане, отблески пламени играли на его лице.
- Что это за туман был на дороге? - спросил его Олег.
- Доктор, здесь много таких вещей, которые на зуб да на вкус лучше не пробовать. Утекли, и слава Богу.
- Но мы даже периметр Зоны не пересекли!
Участковый стряхнул пепел и снова затянулся.
- Понимаешь, доктор, это в Киеве всё просто и понятно. Там циркуль взяли, круг по карте провели, вот и периметр образовался. А Зона, она ведь дышит. Расширяется и уменьшается, щупальца во все стороны выбрасывает. Поэтому за колючкой есть места, где босиком ходить можно. А здесь порой дозиметр зашкаливает и такие вот медузы летают. Ладно, приятель, не бери в голову. Давай-ка спать.
Олегу не спалось. Стыли ноги, по лицу гулял сквозняк. Спина затекла на жёстких досках топчана. Сквозь полудрёму Олег слышал, как участковый вставал, подбрасывал в печку валежник. Уже под самое утро врач проснулся от автоматных очередей. Выстрелы звонко трещали во тьме, словно кто-то ломал охапку пересохших палок. Олег подскочил на топчане, выдернул из чехла карабин и замер, прислушиваясь. Стрельба стихла. Снаружи послышались шаги, зашуршал мокрый снег, кто-то глухо матюкнулся.
- Ложись доктор, - участковый тоже не спал. В темноте вспыхивал огонёк его сигареты. - Это часовые развлекаются. Что-то им почудилось.
К утру печка прогорела и сквозняк вытянул из комнатушки остатки тепла. Олег еле разогнулся. Мышцы ныли после ночёвки в холоде, на голых досках. Кое-как врач поднялся и похромал к машине. На улице светало. На тёмной западной части небосклона ещё догорали последние звёзды, но на востоке, за серой стеной леса, едва различимой во мгле, уже проклюнулся багровый край солнца. Местность вокруг блокпоста скрыл туман, обычный предутренний туман, который сгущается в низинах. Из тумана смутно выступали деревья и насыпи вокруг дотов. Роса оседала на броне БТРа, на касках и автоматах часовых.
Увы, вчерашнее приключение не приснилось Олегу. О встрече с "медузой" напоминала полоса ржавого металла, пересекающая капот "нивы" наискосок. Для Олега, несколько лет копившего на машину, это был всё равно что рубец на сердце. Пока Олег прогревал мотор, из будки вышел позёвывающий в кулак участковый.
- Поехали, что ли?
Дома на окраине Болота стояли с заколоченными окнами. У многих домов ветер посрывал с крыш листы жести и сквозь прорехи виднелись просевшие от гнили стропила. Ветви дикого винограда густо оплетали руины. На некоторых домах чернели следы пожара. И ни души на улицах. Только светилась витрина ночного ларька, показывая, что кто-то ещё живёт в посёлке и ходит за покупками. Вид полузаброшенного посёлка навевал тоску. Олег чувствовал себя обманутым, он хотел вернуться в родные места, в солнечный и беззаботный край детства, а вместо этого попал на пустырь.
Олег гнал "ниву" по пустынным улицам, лихо разбрызгивая лужи талой воды. Машина проехала мимо церкви с золотыми маковками и вычурной барочной лепниной на стенах, мимо угрюмого здания поссовета. За поссоветом тянулась улица явно жилых домов - с занавесками на окнах, с притоптанным перед калитками снегом. У кирпичного домика под четырёхскатной крышей участковый велел остановиться.
- Здесь жить будешь, - распорядился он и заметив кислую мину Олега, добавил: - Не криви нос. Афанасьевна хозяйка добрая. А если не нравится, поезжай в общагу.
Олег нехотя свернул с асфальта к почерневшим от влаги воротам. Под колёсами захрустел печной шлак, которым местные жители посыпали дорожки, чтоб можно было пройти в гололёд, не скользя и не падая.
Вид у жилья был жалкий. Оконные рамы облезли, жестяная крыша порыжела от ржавчины, сложенная из пережжённого кирпича печная труба вообще держалась на честном слове и на остатках выветрившегося раствора. Из всех жилищ, в которых Олегу приходилось квартировать, это выглядело самым унылым. Про себя врач решил, что свалит отсюда сразу, как только уйдёт навязчивый участковый.
Шершнёв вышел из машины, поплотнее застегнул куртку - утро было промозглым. Он подобрал палку и ею постучал в окно. В ответ со двора раздался лай, переходящий в хриплое рычание. Сторожевой пёс у Афанасьевны был что надо!
- Может, спит ещё, - предположил Олег.
- Какой спит? Афонасьевна час назад встала. Ушла в сарай или в огород и не слышит, глухая тетеря.
Участковый снова забарабанил по стеклу. Безуспешно. Тогда Шершнёв принялся долбить в калитку каблуком. За забором бесновался цепной пёс, соседские собаки поддержали его дружным лаем. Наконец, во дворе хлопнула дверь, раздался женский голос:
- Проходите, я Бобика держу.
Участковый вошёл в калитку, Олег следом. Во дворе их встретила долговязая тётка в расстёгнутом полушубке поверх цветастого домашнего халата. Афанасьевна, надо полагать. Она с трудом удерживала за ошейник своего Бобика, огромного волкодава песочной масти. Глядя на рычащего пса, Олег подумал: если хозяйка сейчас разожмёт пальцы, от них с Шершнёвым останутся, как пишут в протоколах, "разрозненные костные останки". А ещё Олег обратил внимание на глаза пса - узенькие слезящиеся щелочки. Пёс страдал какой-то особой собачьей глазной болезнью, подозрительно похожей на мутацию чернобыльских слепых собак.
- Афанасьевна, ты говорила, что квартиранта ищешь? - спросил Алексей.
- Я та?
- Ты та!
На лице у хозяйки была написана тревога. Участковому она явно не доверяла.
- Когда я такое говорила?
- В сельпо, в очереди перед кассой моей жене и говорила!
Афанасьевна капитулировала перед таким веским утверждением.
- Ну говорила. И что?
- А то, что я тебе постояльца привёл, -Шершнёв указал на Олега. - Он доктор, не курит и не пьёт. А выпив, не дерётся. Правда? - обернулся он к Олегу.
- Не дерусь, - подтвердил врач.
- Короче, я ухожу, о цене сами столкуетесь. И не вздумай доктора своими болячками загружать. А то знаю я вас, Климчуков. Бывай.
Участковый хлопнул Олега по плечу и вышел со двора.
- Сколько за постой возьмёте? - осторожно спросил Олег.
- А сколько дадите, - бесхитростно ответила женщина.
С уходом мента она расслабилась, настороженное выражение исчезло с её лица. Пса женщина отпустила, и тот ушёл в будку, не обращая внимания на нового жильца.
- Ну, тысяч пять за месяц, - предложил Олег. - В рублях. Только сперва я хочу посмотреть комнату.
- Ой, да конечно смотрите, - заулыбалась тётка, и врач понял, что предложил много. - А что это мы во дворе стоим, пойдёмте в дом, я вам чаю поставлю.
В доме у Афанасьевны против ожидания оказалось тепло и чисто. На выбеленных стенах висели фотографии в рамках, красном углу под рушником темнела икона незнакомого святого. Потрескивал огонь в печи, пахло свежей выпечкой. В комнате, которую хозяйка предложила Олегу, тикали ветхозаветные ходики с гирьками вместо пружины, пол устилал выцветший половик. Большую часть комнаты занимала железная кровать с шарами на ножках, стол и массивный шкаф. Олег сразу заглянул в него. В нём висели мужские пиджаки и рубашки.
- Мне шкаф понадобится, - сказал Олег хозяйке.
- Щас освобожу вам шкаф, - ответила Афанасьевна и принялась убирать вещи.
Врач загнал машину во двор, принёс в дом рюкзак и карабин. Оставшись один, он подошёл к окну. Оттуда, поверх низенького дощатого сарая виднелась речка, за которой поднимались холмы. Их пологие склоны поросли соснами, зелёными, под цвет зелёной тоске. Вот ведь занесла нелёгкая!
Олегу снова припомнился разговор с Вахмистровым: "Произошедшая в зоне отчуждения катастрофа стала следствием экспериментов, начавшихся до распада Советского Союза и продолжавшихся после", - рассказывал он. Даже в приватной беседе профессор говорил так, словно перед ним стоял не письменный стол, а кафедра и не врач, а аудитория студентов: - "Я хорошо помню, как всё начиналось. Тогда Чернобыльская Зона казалась нам идеальным полигоном. Обширная охраняемая территория, до Киева рукой подать. Прибавь к этому прекрасную природу и мягкий климат. А радиация...? Тогда мы не придавали этому значения. Вероятность повторной катастрофы казалась нам сравнительно небольшой, необходимые меры предосторожности мы принимали. Видимо, украинцам они показались излишними. Проблема заключается в том, что мы не знаем, что делали украинцы после нашего ухода и что у них случилось. А украинцы имеют смутное представление о том, чем занимались мы. Поэтому ни у кого нет целостной картины произошедшего в Зоне".
Боже мой, подумал Олег, как же далёк Вахмистров со всеми своими лабораториями и экспериментами, как далеки Москва и Киев от посёлка, оказавшегося на краю чудовищной аномалии. Олегу понадобилось приехать в Болото, чтобы понять это. Врач глянул на часы. Было без четверти десять, самое время показаться на новой работе. Олег вышел в прихожую и стал одеваться.
- Вы куда? А чай? - крикнула с кухни хозяйка.
- Позже, Афанасьевна. Позже!
Галушко, Биндос и другие чудики
Найти офис Норда оказалось не сложно. Ориентиром для Олега послужили возвышающиеся на окраине корпуса завода, у которого Норд арендовал помещения. Врач припарковал машину у четырёхэтажного здания заводоуправления и легко взбежал на крыльцо. Пластиковая табличка у входа в здание сообщала: "ОАО "Спецрезинотехника"". Ниже на бумажном листке было подписано: "ООО "Норд" - направо и по лестнице на 3 этаж".
- Я Олег Самойлов, - представился врач вахтёру в холле. - Мне необходимо увидеть Шрамма.
Вахтёр сверился с журналом.
- Пропуск на вас не заказывали. Впрочем, Шрамм подъедет через полчаса. Присядьте пока.
Олег сел на диван у полузасушенной пальмы в кадке. Напротив, в комнате за выгородкой вахтёра, перед мониторами скучали двое парней в серой форме. Один из них, рослый, мосластый, похожий на кавказца привстал и выглянул в холл.
- Привет! Я Зоран, - представился он, протягивая руку. - А ты наш новый доктор?
- Да, новый доктор, - ответил Олег, пожимая жёсткую ладонь наёмника.
Зоран плюхнулся на диван рядом с Олегом.
- Ты какой институт заканчивал? Московский? - парень прямо-таки светился радушием, и не отвечать ему казалось верхом невоспитанности. Олег пояснил, что заканчивал он Курский Медицинский Университет, а в Москве учился в ординатуре.
- О, Курск! Знаю, я там был, - Зоран улыбнулся так широко, будто встретил давно и безнадёжно потерянного молочного брата. - Как у вас про Курск говорят: "Три горы, три тюрьмы, посредине баня". Слушай, твои родители в Курске остались?
Любознательность Зорана становилась подозрительной. Так подробно Олега не допрашивали даже в спецотделе Медико-Биологического Института перед зачислением в аспирантуру.
- Какое твоё дело до моих родителей? - спросил Олег. - Всё что надо я написал в анкете, остальное тебя не касается.
Зоран озадаченно почесал длинный шнобель, встал, прошёлся по холлу.
- Ну и фиг с тобой! - ответил он.
Зоран вернулся в дежурку и стал рассказывать напарнику что-то безумно смешное. Парень покатывался со смеху. Вахтёр прислушивался к разговору. Иногда оборачивался, и бросал Зорану:
- Врёшь, не было тебя там!
Зоран снова выглянул в холл. Кажется, он совершенно не обиделся на отшившего его Олега.
- Док, заходи к нам, - позвал Зоран. - Тут местное телешоу начинается.
Заинтригованный Олег вошёл в дежурку.
- Смотри, - наёмник кивнул на монитор.
Чёрно-белый монитор давал изображение пустыря за заводской оградой. Пустырь порос кустарником, кое-где его прорезали овраги. Виднелись остатки разрушенного проволочного заграждения, из серой мглы смутно выступали очертания сторожевой вышки. Через пустырь крались четверо. Врач узнал давешних громил, чей "уазик" обыскивали на блокпосту.
Видеокамера транслировала самый ответственный момент: Сталкеры пересекали периметр Зоны. Они осторожно пробрались через кустарник и замерли, озираясь по сторонам. В руках у вожака появился странного вида прибор. Вожак поводил им из стороны в сторону и махнул подопечным. По одному сталкеры начали перебегать открытое пространство и ныряли в овраг, ведущий вглубь охраняемой территории.
- Прутся через периметр и думают, что их никто не видит, - прокомментировал происходящее Зоран.
- Почему сталкеров не ловят? - спросил Олег. - Их же отлично видно с вышки.
- Кто их будет ловить? Солдатня? Они сами местные, контракт отбарабанят и тем же оврагом в Зону полезут. Сталкеры, - парень неопределённо махнул рукой, - это часть пейзажа. С ними бороться всё равно, что со снегом зимой. Ты его гребёшь, а он падает.
С улицы донеслись резкие хлопки. Олег слышал до боли знакомые звуки: "Та-та-та!". Кто-то на улице лупил из "калашникова" короткими очередями.
- Что это за боевые действия?
- Это не действия, - улыбнулся Зоран. - Это Яцек, наш завхоз, псевдособак за складами мочит.
- Каких псевдособак?
- Мутантов. Они через периметр каждый день перебегают. Да ты не бойся, собачки на людей редко бросаются, их больше помойки интересуют.
Зоран переключил видеокамеры, и на экране появилось изображение заводского двора. Мимо пакгауза улепётывала тварь, напоминающая облезлого, непомерно голенастого питбуля. Тварь скакала, поджав подбитую заднюю лапу. Добежав до ворот, она юркнула в пакгауз. Следом показался лысоватый невысокий мужичёк с автоматом наперевес.
- Это Яцек, - кивнул на экран Зоран. - Тот ещё охотник.
Мужичёк осмотрелся, высматривая скрывшуюся псину, и озадаченно почесал в затылке. Охота у него явно не задалась.
На мониторе, показывавшем улицу перед конторой, появился "гелендваген" с эмблемой Норда на капоте. Из него вылез рослый детина в защитном комбинезоне, с немецкой штурмовой винтовкой в руках.
- Шрамм приехал, шеф наш, - пояснил Зоран. - Ну ладно, приятно было поболтать. Сейчас Шрамм тобой займётся.
Хлопнула входная дверь, шеф вошёл в холл. За ним на кафеле оставались грязные следы.
- Зоран, к моему джипу никого не подпускать, - в отличии от Черняка Шрамм говорил по русски совершенно чисто, только иногда он делал паузы, подбирая нужное слово. - От джипа фонит как от кобальтовой пушки. Разбуди дозиметристов, пусть рысью несутся на пустырь за заводом. Там после выброса образовалось радиоактивное пятно, нехай его обозначат, чтоб никто не облучился. - Шеф прислушался к стрельбе, доносившейся со двора. - Зоран, когда завхоз наиграется, передай ему: Пусть цепляет джип на буксир и тащит к могильнику. Чтоб его там экскаватором разбили и закопали. Только при Яцеке пусть разбивают, а то знаю я этих артистов. Отъездился мерин, - вздохнул Шрамм и уставился на Олега. - Ты кто?
Олег представился.
- Пойдёшь со мной, - распорядился Шрамм.
Помещения Норда располагались на третьем этаже и прежде чем в них попасть, Олег прошёл мимо дверей множества фирм и фирмочек, арендовавших помещения у завода.
У входа в свой кабинет Шрамм быстро переговорил с секретаршей, симпатичной блондинистой девчонкой.
- Садись, - Шрамм указал Олегу на кресло и скрылся в кабинете.
Олег опустился в кресло и от нечего делать стал осматривать приёмную. Здесь всё было временное и сделано кое-как, на скорую руку. Гипсокартон на стенах уже захватан грязными пальцами, телефонную проводку на стене даже не потрудились прикрыть пластиком. Мебель дешёвая, из дрянной ДСП и пластика. Похоже, хозяева офиса не собирался задерживаться в посёлке надолго.
- Кофе хотите, - предложила секретарша, само воплощение радушия.
- Не откажусь.
Девушка включила чайник на подоконнике.
- У меня есть обычный "мокко", с шоколадным вкусом, с ванилью... - перечисляла она.
Допить кофе Олегу не дали. В приёмную выглянул Шрамм. Вместо комбинезона на нём были клетчатый пиджак, рубашка и джинсы. На его могучей шее красовался галстук-бабочка в белый горошек. Теперь он выглядел как добропорядочный немецкий бюргер, а не как мордоворот из рабочих кварталов Караганды.
- Самойлов, заходи.
В кабинете Шрамм указал врачу на стул.
- Ну рассказывай, где работал, как работал?
Олег стал подробно излагать свой трудовой путь: от санитара областной больницы до аспирантуры Медико-Биологического Института. Шрамм рассеяно слушал, не отрывая глаз от разложенной перед ним карты и иногда делал в ней пометки карандашом. Краем глаза врач глянул на карту, изображающую сектор Зоны южнее Болота. Жёлтые пятна обозначали участки химического заражения, красные - радиоактивные очаги. Синими пятнами, надо полагать, помечались участки высокой аномальной активности. От обилия разноцветных пометок карта походила на кожу человека, страдающего желтухой и геморрагической лихорадкой одновременно.
- Скажи док, как лучёвку лечить? - неожиданно спросил Шрамм.
- Что? - не понял Олег.
- Лучевую болезнь, - расшифровал немец. - Ты что, не слышал, как я внизу про радиоактивное пятно разорялся?
Шрамм выложил перед Олегом дозиметр.
- Там всё, что я сегодня набрал.
Врач глянул на дозиметр. Набранная Шраммом доза была приличной, но далеко не смертельной. Врач обнулил дозиметр и замерил радиационный фон в кабинете. Уровень радиации превышал норму. Впрочем, после второй Чернобыльской катастрофы предельно допустимые уровни подняли в приказном порядке, по новым уложениям рабиоактивный фон был в нормальным.
Олег уточнил, какие препараты шеф принял перед своей несчастливой поездкой, осведомился о самочувствии и набросал на клочке бумаги рецепт. Шрамм прочитал листок и бросил его в мусорное ведро. Вместо лекарства он вынул из сейфа бутылку водки и хватил алкоголя прямо из горла. Поморщился и не спеша запил минеральной водой.
"Тоже неплохое средство", - отметил про себя Олег.
- Будешь? - спросил Шрамм, указывая на бутылку.
- Я за рулём, - отказался врач.
- Значит так, - Шрамм снова приложился к бутылке, запил минералкой и продолжил, - цель нашего пребывания здесь заключается в разведке аномальных полей к северу от Чернобыльской АЭС. Есть и другие задачи, которые ставят перед нами заказчики Норда, но тебя они не касаются.
Шрамм снова выпил. Он слегка окосел, но говорил внятно.
- Твоя задача: Оказание медицинской помощи сотрудникам Норда в медпункте и на выходах в Зону. Если местные жители припрутся в медпункт - будешь и их лечить. У местных раньше была участковая больница, потом её закрыли и людям сейчас просто некуда податься. А мы должны создавать хорошее мнение о компании. Короче: занимайся медициной и ни во что не влазь. Особенно в контрабанду артефактов. Если вляпаешься - отмазывать не стану. Иногда будут приезжать всякие комиссии вроде санэпидстанции или наркоконтроля. Если станут доставать - посылай их к чёрту. Им не медпункт нужен, а премии и отпуска за пребывание в Зоне. По всем хозяйственным вопросам обращайся к Яцеку или прямо ко мне. Я знаю, ты участкового от блокпоста подвёз. Можешь не отпираться. Общаться с ним не рекомендую. Он, во первых, дурак, во вторых мутант. Не знал, что ли? Все, кто живёт в посёлке с момента образования Зоны - мутанты. У них у всех что-то не в порядке. Мы проникаем в Зону, Зона проникает в нас, понял?
Хлебнув водки, шеф продолжил:
- Из посёлка не выходи. Мы здесь на осадном положении. Раньше периметр Зоны был чётко обозначен колючей проволокой а сейчас сам видишь..., - Шрамм указал в окно. Из его кабинета была видна бетонная заводская ограда, у которой посвёркивало нечто, напоминающее дугу электросварки. - Аномалии появляются уже на заводской территории. Границы Зоны перемещаются. Там, где побывала Зона, человек жить уже не будет. По крайней мере, жить спокойно. Сейчас найди Яцека, пойдёшь с ним на склад. Получишь там брошюрку для вновь прибывших, пистолет и комплект химзащиты. Брошюрку прочитай, с пистолетом делай что хочешь, хоть орехи им коли, а химзащиту чтоб постоянно носил с собой. Потому как если накроет Выброс, а противогаза с химзой при тебе не окажется, страховку твои родственники не получат. Таковы правила.
Шеф попробовал попытался завинтить полупустую бутылку и долго не мог попасть крышкой в горлышко. Он попробовал встать, но не смог.
- Всё, свободен, - Шрамм безнадёжно махнул рукой. - Яцека найди, он тебе всё выдаст.