Убить Зону! 4, 5, 6 главы
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Виварий
Сквозь зарешеченное окошко под потолком с трудом пробивались лучи тусклого февральского солнца. Их едва хватало, чтоб осветить облицованный белым кафелем вольер, дверь, сваренную из арматурных прутьев и скрючившегося на полу контролера. Мутант умирал. Он отощал настолько, что позвонки частоколом выступали на спине, кожа покрылась нарывами, слившимися на спине в сплошное гноище. Разрывавшая простреленный живот боль стихла, вместо неё навалилась страшная апатия. Контролер не мог дотянуться даже до ведра с водой. Но дар телепатии всё ещё был при нём.
Контролер чувствовал примитивные мысли псевдогиганта, живущего за стеной. Монстр слонялся по тесному для него вольеру и от его шагов подрагивал пол. Он был вполне доволен жизнью. Еда, питьё и полное отсутствие врагов - о чём ещё может мечтать толстомясый увалень, похожий на мамонта и ощипанного цыпленка одновременно. Кровососы в вольере напротив спали. Если только можно назвать сном странное оцепенение, в которое впали хищники, стоило им убедиться в невозможности побега. Кровососы спали стоя, ссутулившись и понурив вытянутые головы, их длинные жилистые руки свисали ниже колен.
Сверху, со второго этажа вивария до контролера доносились страх, ненависть и неутолимый голод чернобыльских псевдособак. Мордастые, обросшие клочковатой шерстью твари носились по клеткам или, вцепившись в решётку зубами, трясли её изо всех сил, отчего в виварии стоял непрестанный грохот. Хотя собачьего корма в виварии хватало, псевдособаки были вечно голодны и нажирались до блёва, а проблевавшись, снова начинали жрать.
В коридоре хлопнула тяжёлая гермодверь и контролер почувствовал присутствие новых существ. Два представителя вида Homo Sapiens шли по его душу. Защитные устройства не позволяли смять их волю и превратить в рабов, но мысли людей контролер слышал достаточно отчётливо. Он знал о своих тюремщиках больше, чем они сами могли о себе подумать.
Во всём Медико-Биологическом Институте, что стоит в подмосковном Красногорске, нет более несхожих между собой людей, чем Гарик Петров и Олег Самойлов. Олег невысок и поджар как боксёр-легковес, всегда коротко острижен, в его русых волосах светятся ранние залысины. У Игоря же наоборот, волосы густые и жёсткие как обувная щётка. Несмотря на молодость он обрюзг и уже обзавёлся приличным брюшком. Гарик мягок с людьми и, пожалуй, слишком покладист, не то, что Самойлов, на которого где сядешь, там и слезешь.
Коллеги учились в аспирантуре Института. Игорь был потомственным учёным и со временем имел неплохие шансы повторить карьеру своего отца. За Олегом же отягощённой научной наследственности не числилось, и в аспирантуру попал лишь потому, что кафедре потребовался опытный хирург, не боящийся грязной работы. Когда его спрашивали о социальном происхождении, аспирант отвечал кратко: Кухаркин сын!
Аспиранты в синих скафандрах вошли в вольер и перевернули контролера на спину. Через весь живот мутанта от лобка до грудины тянулась рана, зашитая грубыми стежками. В нескольких местах шёлковые нити были выдраны и края раны разошлись. Из открывшихся дефектов сочился гной.
- С-скотина! - прошипел Олег. - Ну скажи, чем тебе, урод, нитки помешали?
Врач прямо таки излучал раздражение. Он всё время забывал, что нынешние его пациенты считаются условно разумными существами либо неразумными вовсе. Ожидать от них понимания и сотрудничества не приходилось.
Олег затянул резиновый жгут на руке контролера, взял у напарника шприц и ввёл иглу в набухшую вену. Он слегка потянул поршень на себя, и в шприц потекла густая вишнёвая кровь. Боль оживила мутанта, он дёрнулся и попытался тяпнуть мучителя за руку.
- Отвали нахрен! - ругнулся Олег и треснул мутанта по морде.
- Может, зафиксируем контролера? - спросил Игорь, напуганный неуместной активностью их "пациент".
- Не надо. Видишь, он еле шевелится.
- Ага, руку чуть не прокусил.
- Да ладно, дела житейские...
Олег положил наполненный кровью шприц на лоток и принял из рук ассистента второй - с антибиотиком. Не вынимая иглы из вены, врач присоеденил к ней шприц и ввёл лекарство.
- А как мы будем ставить капельницу? - изумился Игорёк. - Он же иглу на фик вырвет!
- Не буду я никакую капельницу ставить, - ответил Олег. - В мутанта с утра влили литр физраствора и хватит с него.
- Олег! - Гарик был в ужасе. - Вахмистров выделил специально для контролера пять флаконов гемодеза!
- С гемодезом у нас напряжёнка, его я припрячу для тех мутантов, которые могут выжить. А эта скотина всё равно сдохнет. И вообще, запомни первое правило военно-полевой хирургии: Спасать надо тех, кого можно спасти и не тратить ресурсы на остальных.
- Мы не на войне.
- Да какая разница?
Олег вынул иглу из вены. Накладывать повязку на локоть, как это делают в обычных процедурных кабинетах, он не стал - мутант всё равно сорвёт, как сорвал повязку с живота.
- Олег! - испуганно воскликнул Игорь, указав на провода, болтающиеся у напарника за спиной.
Провода связывали блок питания на поясе скафандра с прибором, защищавшим мозг аспиранта от пси-поля контролера. Возившийся с мутантом Олег случайно выдернул их из разъёмов.
- Да наплевать, - Олег беззаботно махнул рукой. - Эти зверюшки столько раз пытались меня приручить, что на пси-контроль я уже не реагирую. Пошли отсюда.
В коридоре вивария темно и жутко. Перед гермодверью мерзко мигает перегорающая лампа. Со второго этажа доносится вой беснующихся псевдособак и лязг железа. "Бум-бум-бум"! - от шагов псевдогиганта дрожит пол. За решеткой стоят оцепенелые кровососы.
- Интересные всё-таки существа, - Гарик склонился к решетке вольера с хищниками.
- От решетки отойди!
- Что? - не расслышал Гарик.
Стоявший ближе к двери кровосос мгновенно ожил. Раз! - его лапа мелькнула в воздухе, не достав полсантиметра до аспиранта. Гарик отшатнулся, потерял равновесие и шлёпнулся на пятую точку.
- Тяжёлые у нас пациенты, - заметил Олег, поднимая перепуганного напарника. - Чуть зазевался, и тобой уже пообедали.
У гермодвери Олег нажал кнопку вызова и помахал рукой укреплённой под потолком телекамере.
- Алё! Есть кто живой?
Динамик хрипнул, из него раздался голос дежурного.
- Сколько окон на фасаде главного корпуса?
- Не знаю. Открывай дверь!
Сказать по правде, никому ещё в голову не пришло сосчитать окна на институтских корпусах, чтобы правильно ответить на контрольный вопрос при выходе из вивария. Дежурный оценивал не ответ, а сам факт внятного речеговорения, поскольку сотрудник, взятый мутантом под контроль, не мог связать двух слов. Метод, конечно, примитивный, но действенный, никто из зомбированных виварий не покинул.
- Замок открыт, выходи, - огласил вердикт дежурный.
Олег выдохнул с облегчением. Он отлично знал, для чего в гермодверь врезана амбразура от БТРа. Хорошо, если из неё вылетит дротик с транквилизатором. А ведь могут и из "калашникова" врезать, если дежурный окажется паникёром.
Олег провернул штурвал и с трудом отворил тяжёлую бронягу гермодвери. Аспиранты вошли в тамбур и заперли за собой гермодверь. Таковы правила: Вторая гермодверь тамбура не откроется, пока первая не заперта. На выходе из тамбура аспирантов встретил дозиметрист и забрал карандаши индивидуальных дозиметров.
- Сколько набрали? - спросил Олег.
- Норма, - буркнул дозиметрист.
В виварии искусственно поддерживался высокий радиоактивный фон, необходимый для существования мутантов. Набранные сотрудниками дозы радиации учитывались в журнале, но сам журнал почему-то считался секретным. Ещё никому из работавших в виварии сотрудников не удалось заполучить его.
У выхода из санпропускника аспирантов встретил Вахмистров, рослый, массивный и неуклюжий, как медведь. Профессора волновал единственный вопрос:
- Что с контролером?
- Сдохнет, - без предисловий отчитался Олег. - У него перитонит. Кишки в гное плавают. Я, конечно, могу его ещё раз прооперировать но...
Профессорский кулак с размаху впечатался в стену.
- У мразь!
За дурной нрав Вахмистрова прозвали Чёрным Полковником, хотя до перевода в Институт он успел дослужиться лишь до майора медицинской службы.
- Контролера надо забить прямо сейчас, - Олег привык к вспышкам своего научного руководителя и отвечал совершенно спокойно. - Тогда у нас будет хотя бы относительно сохранный труп для вскрытия. Если протянем неделю - монстр сгниёт заживо.
- Так, поговори мне ещё!
Майора от армии и профессора от медицины можно понять. Из Чернобыльской зоны отчуждения за всё время её существования в Россию удалось вывезти только трёх контролеров. И вот, один из них умирает от шального ранения.
- Ладно ребята, проехали, - Вахмистров быстро взял себя в руки. - Объясняю ситуацию: Контролер чрезвычайно важен для Института. И для вас, - профессор грозно глянул на аспирантов. - Потому как, если он сдохнет, можете попрощаться с диссертациями.
Гарик пропустил угрозу научрука мимо ушей. Ему то что, зарубят тему с контролером - батя даст другую. Зато Олег встревожился не на шутку, потому что за него бегать и просить никто не будет.
- Можно попробовать ввести ему "субстанцию Р", - предложил он.
Пресловутую субстанцию, лекарство, для которого ещё даже название не придумали, получали в радиологическом корпусе института с помощью доставленных из Зоны артефактов. Она являлась мощнейшим иммуномодулятором и многократно усиливала действие антибиотиков. Проблема заключалась в том, что радиологи получали субстанцию в мизерных количествах и толком не испытали её даже на кроликах. Вещество было крайне нестойким, его требовалось вводить сразу, не отходя от реактора. Тем не менее, Вахмистрову идея понравилась.
- Молодец, Самойлов. Хвалю за креатив. Радиологов я беру на себя, а ты организуешь перевозку контролера. Действуй!
Легко сказать: "Организуешь перевозку". Для мутантов в Институте держали специальный КАМАЗ с изолированным контейнером-клеткой, достаточно прочным, чтобы выдержать натиск псевдогиганта. Машина доставляла мутантов с аэродрома прямиком в виварий, где они погибали в ходе экспериментов либо от своих собственных болячек. Использовали её и для перевозок между институтским корпусами.
Через час Вахмистров обнаружил своих аспирантов в лаборантской вивария. Гарик, спокойный и добродушный как слон, курил развалившись на стуле. Олег пристроился на подоконнике и вид у него был как у висельника, которому отказали в помиловании.
- Как дела? - голос Чёрного Полковника не сулил парням ничего хорошего.
- Никак.
- Нету машины! - Гарик изобразил на лице выражение искренней скорби. - Угнали в Чкаловск, забирать с аэродрома какую-то тварь.
- А охрана? - Вахмистров повернулся к Олегу. - Самойлов, ты в штабе батальона был?
- В штабе, Семён Николаевич, меня послали на три буквы. Без заявки самого директора они к контролеру близко не подойдут.
Вахмистров побагровел. Казалось, ещё минута, и он лопнет как перезревший помидор.
- Чтоб через час контролер был в радиологии! - Чёрный Полковник вылетел прочь, треснув напоследок дверью.
- Что будем делать? - трагическая мина мгновенно сошла с Гарикова лица. Ситуация явно забавляла его.
- Вешаться, - мрачно ответил Олег. - Сперва тебя повешу, потом сам...
- Меня то за что?
- За компанию. Одному скучно. Хотя... - внезапная идея озарила аспиранта. Он схватил оставленную Вахмистровым папку с бумагами. - Все пропуска и разрешения у нас есть. Сейчас накалываем контролера морфином, чтоб он пальцем шевельнуть не мог, бросаем его на каталку и везём в радиологию. Без спецмашины и без охраны.
- Олег!
- Чё?
- А если морфин не подействует? Монстр же зомбанёт кого ни будь по пути, ей Богу зомбанёт!
Аспирант озадаченно почесал затылок. Действительно, привыкшие к ядовитым испарениям Зоны, мутанты были малочувствительны к человеческой фармакопее. Чтобы усыпить перед операцией того же контролера анестезиологу пришлось потратить столько наркозных средств, сколько хватило бы на четверых нормальных мужиков.
- Буду держать наготове шприц с калипсолом, - решил Олег. - Чуть что не так - дам калипсол по вене и контролер отрубится.
- Ты свихнулся! - буркнул Гарик.
- Нет, я просто очень хочу защитить диссертацию.
Аспирант, только что оставивший контролера без лекарства, в мгновение ока превратился в страстного защитника мутантов. Он почти силком потащил Гарика в санпропускник вивария.
- Олег, - ныл Гарик, - нас же из аспирантуры выгонят!
- Меня, может, и выгонят, - рассудительно отвечал Самойлов, - А тебя - нет, тебя папаша отмажет.
- Нельзя же просто так, на каталке через весь институт контролера тащить!
- А как, по твоему, его тащили звероловы из Зоны? С ротой автоматчиков на спецмашине везли? Нет! Накачали транквилизатором и пёрли на себе.
Дежурный страшно удивился, снова увидев аспирантов. Обычно сотрудников палкой в виварий не загонишь, а этим двоим там как мёдом намазано.
- Опять?! Поселиться решили?
- А чё?
- Через плечо! Заходите. Каталку куда попёрли?
Для перевозки контролера Олег прихватил старую и жутко скрипучую больничную каталку, на которой последние лет десять по виварию развозили собачий корм.
- Каталка нужна для контролера.
- Кого? - не поверил дежурный. - Олег, иди в жопу со своими шуточками!
Аспиранты надели скафандры, которые дозиметрист ещё не успел сдать на дезактивацию. Перед гермодверью Гарик последний раз попробовал отговорить напарника от авантюры, но замолк, увидев у себя под носом Олегов кулак, обтянутый освинцованной резиной.
- Заткнись! - велел аспирант. - Если хочешь свалить - сваливай. Только молча.
Контролер лежал в той же позе, в которой его оставили. Лишь поднимающиеся при дыхании рёбра показывали, что он ещё жив.
- Старик, - Олег тряхнул мутанта за плечо, - сейчас повезём тебя лечиться.
- Думаешь, он понял? - опасливо спросил Гарик. Ему вдруг стало не по себе от мысли, что некоторые мутанты, которых он потрошит во славу науки, могут оказаться разумными. Перед глазами Гарика отчётливо встала картина: Он берёт секционный нож, заносит его над мутантом, а тот в ответ: "Здравствуйте доктор. Как поживаете?"
- Без понятия, - пожал плечами Олег. - Насчёт разумности спроси у Вахмистрова. Или у своего отца. Они-то должны знать.
В Институте ходили смутные слухи про участие Чёрного Полковника и Петрова-старшего в экспериментах, породивших Зону и её обитателей. Сами профессора на сей счёт помалкивали, а когда их спрашивали, только пожимали плечами, дескать, не помним, давно это было.
Контролера перекатили на расстеленный брезент. Аспиранты ухватились за углы и вместе с брезентом забросили его на каталку. Руки и ноги мутанта привязали ремнями-вязками, для страховки Олег перебросил ещё один ремень поперёк груди. Аспирант долго возился, ища подходящую вену для катетера. С третьей попытки удалось поставить катетер в исколотую вену на кисти контролера и Олег ввел морфин.
Наркотические препараты порой вызывают у мутантов необычные эффекты, ощущаемые находящимися поблизости людьми даже сквозь защиту. Затаив дыхание, Олег наблюдал, как гаснут бездонные глаза контролера и вдруг, безо всякого перехода обнаружил себя в осеннем лесу. Он ощутил запах грибов и прелой листвы, тепло солнечного луча, пробившегося сквозь поредевшие кроны. Галлюцинация была настолько достоверна, что в первую минуту Олег не усомнился в её реальности. Не сразу он понял, что видит всего лишь транслируемое контролером воспоминание. Образ леса медленно выцветал по мере того как начинал действовать наркотик. Олег мотнул головой, прогоняя остатки галлюцинации.
- Тронулись! - скомандовал он.
У гермодвери возникла заминка. Дежурный не желал выпускать аспирантов вместе с контролером.
- Куда? - возмущался он. - Не положено!
- Не трынди, - осадил служаку Олег. - Разрешение на перевод контролера в радиологический корпус лежит перед тобой.
Из динамика послышался шелест бумаг, дежурный читал документы.
- Выходите, - смилостивился он.
Всё-таки, народ в охране вивария работает туповатый. Будь дежурный чуть поумней, он бы сообразил, что разрешение подписано в расчете на транспортировку монстра спецмашиной, под охраной солдат и два обормота со старой каталкой в принципе не могут никого забирать из вивария.
В санпропускнике царили тишь и благодать. Дозиметрист заблаговременно смылся, узнав, какого монстра бравые аспиранты решили вытащить из вивария. У поста на выходе из вивария наоборот было людно. Солдаты батальона охраны - народ совершенно бесстрашный и безбашенный, вместо того, чтобы сидеть тихо в своей караулке, они высыпали в холл и тянули шеи, пытаясь увидеть контроллера. Увы, ничего рассмотреть толком парням не удалось, поскольку Олег с Гариком закутали монстра с головы до ног в старые одеяла. Под визги и скрипы каталки контролера вывезли из корпуса.
На улице было влажно и сумрачно, большими рыхлыми хлопьями падал снег. Территория института казалась заброшенной. Поднимались из оплывших сугробов тёмные и обшарпанные корпуса. Там и сям лежали груды строительного мусора. Мирно гнили трубы и кабельные катушки, забытые позапрошлой весной во время начавшегося да так и не закончившегося ремонта.
Гарик как битюг впрягся в каталку спереди, Олег толкал её сзади. Каталка с болтающимися колёсиками ехала куда ей вздумается и часто соскальзывала в промоины в намёрзшем за зиму льде. Аспиранты с матюками вытаскивали её, разворачивали в направлении радиологического корпуса и впрягались снова.
- Ну скажи, почему, в виварии работает полсотни здоровых лбов техперсонала и никто из них даже не подумал помочь нам отвезти контролера?! - возмущался на ходу Игорь. - Почему мы, голубая кровь, интеллектуальная элита, блин, нации, делаем всю грязную работу?
Олег слушал и помалкивал. Для себя он уже уяснил: Если хочешь двигать науку в России, будь добр, двигай сам её от начала и до конца. От наладки экспериментальной установки, до возни с подопытными животными. Кстати, о животных:
- Мне нужен спирт, - заявил Олег.
- Какой к чёрту спирт? Тебе что, больные коньяк не несут? Ты же в хирургии дежуришь!
Гарик работал исключительно на кафедре и поэтому его представления о порядках в клинических отделениях не отличались от таковых у рядового обывателя.
- Гарик, поверь, дежурантам вроде меня коньяк не носят, - просветил коллегу Олег. - Ко мне больные поступают ободранные и обоссаные, им самим опохмелиться не на что. А спирт мне нужен, чтоб обычных собак для эксперимента достать. Я в Тушино двух бомжей прикормил. У них чёткая такса - одна бутылка водки за дворнягу. Или флакон спирта, соответственно.
- Будет тебе спирт, - ответил Игорь, который до сего дня как-то не задумывался, откуда в виварии берутся животные. - Зина нальёт. Давай перекурим, а то руки отваливаются.
Аспиранты загнали каталку за вагончик строителей, где ветер дул не так сильно. Игорь закурил, а Олег присел на колоду и обхватил себя руками, чтоб не замёрзнуть.
- Надо было подземным переходом идти, - заметил он.
Олег имел в виду широкие подземные коридоры, соединяющие подвалы отдельно стоящих корпусов. Коридоры являлись частью противоатомных убежищ. Они позволяли работать некоторым подразделениям института даже после ядерного удара. Ну а в мирное время народ шлялся по межкорпусным переходам, чтоб не выскакивать на улицу в непогоду.
- Там темно... - поёжился Игорь. - ...и страшно. После того как из вивария карлик убежал, я в подвал спускаться не буду.
- Да сдох твой карлик уже давно. Они вне Зоны долго не живут.
- А ты проверял?
- Нет.
К аспирантам через двор бодро шагал рослый старик в расстёгнутом навстречу всем ветрам реглане и в морской фуражке с "крабом".
- Здорово пацаны, - моряк подслеповато глянул на укрытого одеялами контролера. - Вы, часом, не собачку везёте?
- Собачку, - охотно согласился Олег.
- Если опять потащите свою вонючую псину мимо кабинета директора, я вам ноги на хрен повыдираю!
Старик развернулся и пошёл прочь.
- Это кто? - спросил Олег.
- Чёрт его знает, - пожал плечами Игорь. - Наверное, дед с кафедры подводной медицины. Там таких перцев хватает.
Олег не сдержался и фыркнул в кулак. Слова старого моремана напомнили о прискорбном эпизоде, случившемся в Институте неделю назад. Двум обормотам в аспирантском звании потребовалось доставить собаку в лабораторию, расположенную в главном корпусе. И они не придумали ничего лучше, кроме как тащить псину мимо кабинета директора. Собака чувствовала, что скоро её принесут в жертву науке, причём, форма жертвоприношения будет крайне мучительной. Под самой дверью директора она завыла, да так, что посетители высыпали в коридор посмотреть, кого режут. Воистину, высшее образование ещё не есть признак высокого ума!
- Контролер там не сдох? - спросил Игорь, когда старик ушёл.
- Сейчас посмотрим, - Олег откинул одеяла с головного конца каталки.
Контролер лежал неподвижно, в его приоткрывшейся пасти чернели осколки сгнивших зубов. Снег ложился на землистую кожу мутанта и не таял.
- Похоже, того..., - заметил Гарик, - ...кирдык монстру.
Искать пульс и заниматься прочей фигнёй Олег не стал. Он просто приподнял веко контролера и несильно ткнул пальцем в глаз. Зрачок рефлекторно сократился.
- Живой! - обрадовался Олег. Он взялся за каталку. - Поехали, что ли? А то я уже задубел.
Катастрофа
Лабораторный блок N 7 в радиологическом корпусе представляла собой сильно вытянутый зал без окон, почти сплошь заставленный оборудованием. По стенам и прямо по полу тянулись кабели и гибкие трубопроводы. Треть зала занимала выгородка импровизированной процедурной. В дальнем конце блока на бетонном постаменте стоял реактор - полутораметровый цилиндр из нержавеющей стали, обложенный свинцовыми кирпичами биологической защиты. От реактора все старались держаться подальше ибо кто знает, как себя поведёт заключённый в стальной цилиндр артефакт?
В лаборатории кипела работа. Инженер, сутулый дядька с прокуренными до желтизны усами налаживал охлаждающую установку реактора, лаборантка Зина, симпатичная рыжеволосая девушка, вынимала из коробок и раскладывала по лоткам ампулы, флаконы, шприцы, чтоб всё было под рукой. Вахмистров руководил или думал, будто руководит. Он набрасывался то на инженера, то на лаборантку, его отовсюду посылали и от этого Чёрный Полковник кипятился ещё больше. Выслушивая беснующегося шефа, Олег уже начинал сожалеть о своей идее. Неизвестно, поможет ли "субстанция Р" контролеру, у которого на фоне перитонита уже развилась полиорганная недостаточность, зато нервотрёпка аспирантам обеспечена на весь день.
Субстанцию получали, облучая в реакторе выделенные из человеческой крови белки-иммуноглобулины. В ампуле-заготовке с белковой взвесью образовывалось ничтожное количество лекарства, которое следовало осадить в центрифуге, извлечь и смешать с порциями из других ампул. Дай Бог, чтобы десяти заготовок хватило для получения одной лечебной дозы.
Контролера вкатили в зал, и там сразу запахло виварием. Тяжёлая смесь из запахов мочи, кала и собачьего корма впиталась в кожу и волосы монстра, избавиться от неё было невозможно. Наркоз действовал, контролер лежал на каталке словно труп и всё же Олег держал под рукой шприц с калипсолом, готовый пустить его в ход, как только "пациент" очнется.
Гарик зажёг горелку. Пламя пыхнуло в потолок, аспирант прикрутил вентили и от пышного факела остался гудящий желто-фиолетовый язычок. Гарик решил запаять пробную партию ампул без иммуноглобулина. Он торопился, ампулы получались корявые. Вдруг, язычки пламени на горелке затрепетали и погасли. Аспирант смачно матюкнулся.
- Ну что у вас там ещё! - взвыл Вахмистров.
- Бензин кончился, - раздражённо ответил Гарик. - Вы ж сами сказали: По технике безопасности заливают триста грамм. Вот он и кончился.
Гарик встал и пошёл за бензином. Олег глянул на часы. Если и дальше подготовка пойдёт такими темпами, он не успеет домчаться в своё отделение на дежурство. Всем в лаборатории, конечно, на это наплевать, но Олег знал, как пронять сотрудников.
- Семён Николаевич, - кинулся он к Вахмистрову, - я не могу вечно держать контролера под наркозом. Если мы сейчас же не приступим, он сдохнет.
В глазах Чёрного Полковника появился стальной блеск. Он метнулся к двери и заорал:
- Петров, бегом тащи бензин!
В лабораторию вошёл Гарик с полной канистрой. Он изо всех сил отрабатывал команду "бегом", но двигался при этом чуть быстрее черепахи. Наплевав на начальника и на "тэбэ", Гарик вылил всю горючку - литров пять, в бензобак.
- Андреич, ты как? - спросил Вахмистров инженера.
- Реактор готов, - отозвался тот.
- Зина?
- У меня порядок.
- Так, всё, одеваемся и начинаем! - резюмировал шеф.
От резкого звонка все вздрогнули. Чёртов телефон! Кто-то из институтских связистов додумался повесить на стену в лабораторию шахтный телефон - чудовище в тяжёлом металлическом корпусе, обладавшее пронзительным звонком. Вахмистров схватил массивную трубку, выслушал человека на другом конце провода и бросил в зал:
- Меня вызывают. Начинайте без меня. Петров, остаешься за старшего.
Сотрудники помогли друг другу влезть в защитные костюмы "ЛГ" - неуклюжие зелёные комбинезоны с выпуклыми блистерами. Входные лазы закрутили и загерметизировали клейкой лентой, подключили вентиляционные шланги, полностью изолировавшись от атмосферы в лаборатории. Каждый занял своё место: Инженер встал у пульта управления реактором, лаборантка у центрифуги а Гарик у горелки. Олегу делать пока что нечего, он зашёл в выгородку и через окошко стал наблюдать за происходящим в лаборатории.
Инженер нажал кнопку на пульте, послышался гул сервопривода, открывающего заслонку над контейнером с радиоактивным кобальтом. По замыслу инженера поток испускаемых кобальтом нейтронов активирует заключённый в стальном стакане артефакт и тогда установка заработает. Температура в реакторе стала расти, автоматически включился насос системы охлаждения. Пока всё шло нормально.
- Первая партия пошла! - объявил инженер.
Маленькая лебёдка подняла из реактора штатив с ампулами. Тревожно затрещал укреплённый на пульте счётчик Гейгера. Под действием артефакта штатив и ампулы сами превратились в источники радиации, браться за них руками стало опасно. Инженер взял ампулу щипцами с длинными ручками и поставил в хитроумный прибор. Щёлкнула крохотная гильотинка, лезвие снесло горлышко с ампулы. Без участия лаборантки прибор перенёс субстанцию в пробирку и впрыснул строго отмеренную порцию антидота, связывающего ядовитые примеси. На большее умной автоматики не хватило, теперь уже Зина взяла щипцами тускло светящуюся пробирку и опустила в гнездо центрифужного ротора. Через пять минут все пробирки стояли рядком в центрифуге. Зина уравновесила ротор такими же пробирками с другой стороны. Скорость вращения ротора огромная, если его не уравновесить, он взлетит как вертолёт. На памяти кафедралов такое уже было.
Зина включила центрифугу и она стремительно набрала обороты. От центрифуги при работе исходил ровный гул вентилятора. Мотор и воздушный подшипник высокоскоростной центрифуги работали почти бесшумно, если появится посторонний звук, значит, аппарату приходит кирдык.
Осаждение завершилось. Зина вынула из гнёзд пробирки, на самых донцах которых концентрированная субстанция светилась в виде крохотных звёздочек. Лаборантка быстро собрала лекарство в шприц и отнесла Олегу.
- Держи. Вторую дозу делать будем?
Аспирант кивнул. Он обернулся к контролеру и понял, как сильно опростоволосился. За несколько секунд, пока Олег смотрел в сторону, монстр очнулся. Он лежал, повернув голову на бок, и наблюдал за людьми в лаборатории. На лице у него застыло выражение страха и любопытства, точь-в-точь как у человека, наблюдающего за манипуляциями стоматолога.
Контролер, пришедший в себя - это атомная бомба без предохранителя, поскольку ни у кого в корпусе не было скафандров со встроенной пси-защитой. Очень медленно, словно оказавшись в клетке со львом, Олег взял шприц с калипсолом и ввёл наркотик мутанту. Увы, даже самое мощное наркозное средство не действует мгновенно. Олегу оставалось ждать и молиться, чтоб контролер лежал тихо, не пытаясь никого подчинить.
Контролер оторвался от созерцания лаборатории и глянул на аспиранта. Олег знал о своей иммунности к пси-воздействию и тем не менее, у него появилось неприятное ощущение, будто монстр смотрит ему прямо в душу. Аспирант с трудом отвёл глаза.
В лаборатории ничего не изменилось. Сотрудники находились на прежних местах и только спустя несколько секунд Олег понял: Они под контролем. Зина настойчиво пыталась вставить пробирку в занятое гнездо центрифуги, инженер методично, как автомат, включал и выключал тумблер на пульте, Гарик застыл в неудобной позе, схватившись за вентиль горелки. Вдруг, словно порыв ветра пронёсся по лаборатории. Контролер отключился, и этот момент все встрепенулись, стряхивая наваждение. Никто не почувствовал мгновенного гипноза.
Гарик по инерции крутнул вентиль и горелка погасла. Аспирант как ни в чём небывало принялся раскочегаривать горелку, но его сознание всё ещё было затуманено. Со своего места Олег видел, как приятель нарушил последовательность открытия клапанов. Вместо паров из горелки полился горящий бензин! Гарик не мог понять, в чём дело. Он потушил пламя и стал крутить редуктор сжатого воздуха. Давление в системе сразу подскочило. Олег в ужасе заорал на приятеля, тот что-то невнятно промычал в ответ. Горящий бензин выплеснулся на шланг, а в нём находился тот же бензин, но под давлением! Все в оцепенении смотрели, как чадящее пламя обгладывает шланг. Он перегорел, и струя горючего хлынула как из огнемёта. Она окатила Зину, та отскочила, пламя ударило в пульт управления реактором. Из-под панели пульта сыпанули искры. Бензин разлился по полу, и лаборатория запылала целиком. Люди рефлекторно прижались к стенам, до них ещё просто не дошёл ужас происходящего.
Олег понял, сейчас рванёт либо бак с бензином, либо сам реактор. И то и другое смертельно. А может ничего не рванёт, просто прогорит ткань комбинезона и аспирант погибнет от отравления угарным газом.
Олег выскочил из выгородки. Из-за стоящего стеной пламени в лаборатории почти ничего не видно. Мимо спокойно прошёл человек в пылающем комбинезоне - спецэффекты Голливуда отдыхают. Олег схватил горящего за рукав, потащил за собой. У выхода находилось сопло вытяжной вентиляции, и пламя ревело там как в реактивном двигателе. Наплевать! Олег подскочил к гермодвери, начал вращать штурвал запорного механизма. Первый оборот, второй, третий... Дверь поддалась, люди ввалились в тамбур. Аспирант нащупал вентиль душевой установки и отвернул его. Вода ударила сверху, забивая пламя. Олег захлопнул за собой дверь и в этот момент реактор взорвался. Тамбур вздрогнул, ослепительный свет проник сквозь неплотно прикрытую гермодверь. Аспиранту почудилось, будто он со стороны видит собственный мозг и глазные яблоки, плавающие на ниточках нервов. Свет погас и в лаборатории воцарился непроглядный мрак.
Первые несколько секунд после взрыва Олегу казалось, что в тамбуре царит абсолютная тишина. Постепенно слух восстанавливался, аспирант услышал плеск льющейся воды. Но мрак стоял непроглядный. Олег нащупал штурвал внешней гермодвери и попытался провернуть его. Бесполезно! Дверь заблокировали снаружи, потому что экспериментальная установка разгерметизирована, артефакт разнесло на мельчайшую пыль, которая повисла в раскалённом воздухе лаборатории. А за гермодверью - коридор радиологического корпуса, Институт и беззащитный город, зажигающий огни в вечерних сумерках. Хоть задыхайся, хоть гори заживо - гермодверь не откроют!
По лаборатории разнеслась резкая и громкая трель. Звонил шахтный телефон. Массивный аппарат выдержал пожар и сейчас его звонок разливался по выгоревшей лаборатории, долбя в барабанные перепонки живых.
Олег налёг на гермодверь и перекосившаяся пластина со скрежетом повернулась. Под ноги попался непонятно откуда взявшийся куль. Олег нагнулся, нащупал продавленный блистер защитного костюма и обуглившееся лицо под обломками плексигласа. Врач перешагнул через труп и снял трубку с орущего телефона.
- Есть кто живой?! - Олег узнал густой бас Вахмистрова. - Отвечайте, что там у вас?
Совещание руководства Института состоялось через неделю после пожара. Даже просторный директорский кабинет не вместил всех причастных к катастрофе, поэтому совещание перенесли в актовый зал, а секретарше директора приказали патрулировать оба входа в него, чтоб ни одна тварь не могла подслушать даже случайно.
Официального заключения экспертов ещё не было, виновный оставался не названым, но всем было ясно: После такой катастрофы выговорами "с занесением" Институт не отделается. Места директора корпуса и заведующего сгоревшей лабораторией в обозримом будущем могут стать вакантными. Одновременно запустится механизм вертикальной ротации кадров. Кто-то падёт под тяжестью обвинений, кто-то продвинется на опустевшие места. Профессура прощупывала позиции друг друга, прикидывая, с кем блокироваться и кого грызть в борьбе за освобождающиеся должности.
Совещание довольно быстро превратилось в выяснение отношений между группировками в директорате Института. Больше и громче других выступал директор радиологического корпуса, которому подчинялась, сгоревшая лаборатория. Лукин был вторым кандидатом на увольнение после Вахмистрова в случае начала репрессий. И он не нашёл ничего лучшего, чем перевести стрелки на выживших.
- ...стадо безруких аспирантов, - разорялся Лукин, указывая на Олега. - Вот он, сидит дурак набитый, люди сгорели, а он спокойненько отряхнулся и пошёл по своим делам...
Олег сидел и помалкивал, следуя народной мудрости: "Не болтай, сойдёшь за умного". Ругать его, дело совершенно безнадёжное. Аспирант, существо безответное и безответственное, к тому же ещё в бытность свою лейтенантом медицинской службы Олег приобрёл иммунитет к начальственным нагоняям. Олег безмятежно смотрел на разоряющегося начальника добрыми глазами, и всем своим видом словно говорил: "Чо ты мне сделаешь, гнида болотная?" От такого вызывающего непротивления академик зверел ещё больше.
- Ну что ты сидишь? Встань и скажи всем нам, как ты спалил лабораторию?
Олег поднялся с видом Наполеона, открывающего сражение, прочистил горло и объявил:
- Отвали!
По рядам пронёсся нервный смешок. Все ждали, что академику сейчас скажут что-нибудь вроде этого, но никто не думал, что его отошьет простой аспирант.
- Ты...! - от такого ответа у Лукина перехватило дыхание. - Ты что себе позволяешь? ...мать твою, да какая калоша тебя породила, чтоб так со мной говорить?
Напускную важность как ветром сдуло. Олег подобрался словно боксёр на ринге. Его можно обзывать как угодно и кем угодно, но зачем же оскорблять ещё и его родителей?
- Николай Юрьевич, вам совершенно необязательно трогать мою мать.
Все в институте знали: Самойлов ненавидит тех, кто его материт и реагирует неадекватно. А может, сверхадекватно, смотря, с какой стороны поглядеть. Его слова прозвучали как треск погремушки на хвосте гремучей змеи. Это было предупреждение, но Лукин не внял ему. Распалившись, академик уже не мог остановиться.
- Ты, твою мать...!
Удара не видел никто. Лязгнули зубы, и Лукин рухнул в кресло, как нельзя кстати оказавшееся у него за спиной. Струйка крови потекла у академика по подбородку. В зале воцарилась тишина. И Олег почувствовал, что обязан нарушить её, сказав что-то очень важное. Иначе профессора так и будут сидеть, и смотреть на него как испуганные дети.
- Николай Юрьевич, я буду считать, что вы извинились, - Олег обвёл глазами зал и понял, что сказал недостаточно. Начав фразу, надо её завершать. - Я ухожу из аспирантуры. Счастливо оставаться.
Олег пошёл к дверям. За его спиной зал ожил, загудел, сотрудники, сидевшие ближе к Лукину, бросились приводить академика в чувство. Врач распахнул дверь, едва не сбив подслушивавшую секретаршу, и вышел.
От актового зала через весь корпус тянулся длинный и тёмный коридор, со скрипучим паркетом и бесконечным рядом дверей. Олег вздохнул и побрёл по коридору. Мыслей в голове не было никаких, только невероятная усталость. Вроде бы и сделал всего ничего, стукнул дурака по челюсти, а ощущение такое, будто вагон с песком разгрузил.
- Самойлов! - окликнули Олега.
Из актового зала вышел профессор Петров, усатый как таракан и огромный, будто Кинг-Конг, с чревом, необъятным словно аэростат. Гарик Петров тоже не тростинка, но до габаритов папаши ему далеко.
- Там Лукина ушибли, пойди, помоги ему, - приказал Петров секретарше, и она послушно юркнула в зал. Профессор обернулся к Олегу: - Иди за мной.
Корпуса Института огромны. Профессор поднимался и спускался по лестницам, пересекал широченные холлы, отделанные камнем и деревом, проходил тёмными коридорами. Иногда он оборачивался, проверяя, не отстал ли где-нибудь аспирант. Олег уже всерьёз подумывал, а не ведёт ли его Петров на кулачную расправу. За профессором такое водилось. В отличии от Вахмистрова, оглушавшего нерадивых сотрудников криком, Петров быстро переходил от слов к делу. Несколько лаборантов ощутили на себе мощь его отеческой оплеухи да и аспирантам, говорят, доставалось.
Профессор повёл Олега подземным межкорпусным переходом. Здесь было сыро, на полу скопились лужи просочившейся с поверхности воды. Лампочки горели через одну, примерно на середине перехода вообще царил непроглядный мрак и пришлось пробираться на ощупь. Олегу некстати вспомнился побег карлика из вивария. Его так и не поймали, поскольку прочесать катакомбы под институтом нереально.
Считалось, будто мутанты не выживают за пределами чернобыльской Зоны. Но в отношении карликов экспериментально это утверждение не проверяли. К тому же, сбежавший мутант был особой женского пола и на сносях. С учётом того, что меньше тройни у карликов не рождается, и зрелости они достигают в рекордные сроки, лет через десять ведущий научный центр страны вполне мог заполучить колонию мутантов в своих подвалах. К тому же слесарь дядя Вася куда-то запропастился. Спустился три дня назад в подвал пятого корпуса, и нет его. Не попал ли он на обед к карлице?
Олег вздохнул с облегчением, когда они наконец добрались до лифта и поднялись во владения Петрова, во Вторую Терапию. Всего терапевтических отделений в Институте было два. В первом лечились обычные пациенты. Конечно, обычными их можно назвать с известной натяжкой, всё-таки Институт специализировался в экстремальной медицине. В первую терапию попадали выжившие после аварий на химзаводах и ядерных объектах страны. Но всё же, это были вполне нормальные люди, заработавшие свои болезни при ненормальных обстоятельствах. Вторую терапию открыли после второго взрыва на Чернобыльской АЭС. Пациенты в это отделение попадали только через Зону.
Когда отделение создавалось, денег не жалели. "Очко нации - главный двигатель оборонки", - заметил по этому поводу хамоватый Вахмистров. Вместо палат в отделении соорудили изолированные боксы как в инфекционной больнице, только с электронными замками на дверях и окошками из ударостойкого стекла. Бейся об него хоть головой, всё равно не проломишь. В коридоре, в палатах и в кабинетах стояли видеокамеры, у выхода из отделения круглосуточно дежурили вооружённые солдаты батальона охраны.
- Здесь нам не помешают, - Петров остановился в коридоре напротив боксов.
- Я ни перед кем извиняться не буду, - сразу определил свою позицию Олег.
- А тебя никто и не собирается прощать.
Олег не удержался и заглянул в окошко ближайшего бокса. По боксу слонялся человек в застиранной больничной пижаме из тех, что сохранились только в военных госпиталях, психиатрических лечебницах и учреждениях вроде Института. Пациент был совершенно лыс, его лицо отекло как у старого алкоголика, глаза смотрели сквозь узенькие щёлки из-под набухших век. Шея невероятно раздулась, образовавшийся зоб мешком лежал на груди и на плечах. Заметив, что за ним наблюдают, пациент подошёл к двери и подёргал за ручку.
- Чего тебе? - спросил Петров через интерком.
- Доктор, выпустили бы меня!
- Слушай, Горюшко, чего тебе неймётся? Здесь тебя кормят, поят, лечить пытаются...
- Домой хочу!
Пациент попытался изобразить на лице жалостливое выражение, но отёк скрадывал всю мимику.
- Кому ты дома такой нужен? - врачебной этикой во Второй Терапии и не пахло, - Твоей мамке с младшей ребятнёй забот мало, так ещё ты припрёшся! Всё, разговор окончен. - Профессор выключил интерком.
- Кто это? - спросил Олег.
- Сталкер. Старатель из Чернобыльской Зоны. Уж второй год здесь живёт. Но не о нём речь. Скажи мне Самойлов, зачем ты ударил Лукина?
- Он напросился.
- Я знаю. Но ты чином не вышел, чтоб академика бить. Вся профессура в зале почувствовала себя так, будто ты каждому персонально по морде съездил. Это ты понимаешь?
- Да.
Петров раскурил сигарету. Курение в лечебных корпусах воспрещалось, но сейчас заведующий плевал на запреты. Он явно нервничал.
- А теперь, Самойлов, слушай и не перебивай. Ты вытащил из огня моего сына, и я тебе обязан. Плохого не посоветую. С заявлением про уход из аспирантуры ты погорячился. Без учёной степени ты будешь никто. Мелочь пузатая, дежурант из горбольницы. Защищаться в нашем учёном совете после сегодняшней рукопашки тебе не дадут. Да и в любом другом совете это будет проблематично. Ты должен исчезнуть на год. Лучше на два. А если не хочешь сесть на пятнадцать суток за хулиганку, уматывай из Красногорска прямо сейчас. Через два года все кроме побитого Лукина забудут о том, что есть на свете такой аспирант Олег Самойлов. Из числа соискателей по теме Игоря тебя вычеркнут, но в аспирантуре будешь продолжать числиться. В бумагах у наших секретуток чёрт ногу сломит, Лукин даже если захочет, ничего не сможет проверить. Диссертацию напишешь сам. Назовём её, скажем, так: "Воздействие малых доз аномальной активности на течение раневого процесса". Материал для диссертации будешь собирать непосредственно у периметра Зоны. Тебе это пойдёт на пользу. А то развелось много любителей кропать диссеры на чернобыльскую тему, не выезжая из Москвы.
Петров потушил окурок и поискал глазами, куда его выбросить. Банки или пепельницы в коридоре, естественно, не оказалось, и профессор бросил бычок за окно.
- Один мой хороший знакомый, - продолжал Петров, - просил подыскать ему врача. Он учёный, сколотил команду и занимается изысканиями в чернобыльской Зоне.
- Я его знаю? - спросил Олег.
- Вряд ли, - профессор замялся, не зная, раскрывать ли ему карты и наконец, решился: - Слушай, Самойлов, чего я тебе вру? Всё равно сам обо всём узнаешь. Из этого мужика такой же учёный, как из меня - балерина. Он заплатил кому-то в Академии Наук и получил легальный пропуск в Зону. При нём есть два аспиранта из Дубны, они изображают бурную научную деятельность, а остальные - обыкновенные наёмники. Впрочем, без уголовщины, это я знаю точно. В Зоне они появились где-то около года назад. У наёмников есть база в посёлке Болото. С неё примерно раз в месяц они организуют рейд в Зону и решают свои задачи, о которых нам с тобой знать не положено. Естественно, несут потери и им необходим врач, способный грамотно обработать раненых. Между рейдами врачу делать нечего, будешь сидеть в медпункте, и плевать в потолок. Либо писать диссертацию, смотря, что тебе ближе. Риск большой, но и зарплаты у Черняка соответствующие. Я в Институте за год столько не заработаю, сколько наёмники получают за рейд. Ну как, решаешься?
Олег не спешил с ответом. Он догадывался, Петров хочет не столько отблагодарить его, сколько прикрыть Вахмистрова, услав подальше свидетелей катастрофы. Пожар в лаборатории пережили только Гарик и Олег. Но для Гарика нашлась срочная и продолжительная командировка в Торонто, он уже звонил из аэропорта и сейчас, наверное, пролетает над Атлантикой. Олегу с его рабоче-крестьянской наследственностью стажировка в стране процветающего капитализма не светит, и его решили спрятать другим способом. Ибо верно подмечено: Редкая птица залетит на середину Днепра, редкий следователь поедет допрашивать свидетеля в чужое государство, да ещё в Зону отчуждения. И вместе с тем, Олег понимал, особого выбора у него нет. Если он хочет сохранить хорошие отношения с научным руководителем и защитить в итоге диссертацию, то должен согласиться на предложение Петрова.
- Ладно, я согласен, - вздохнул аспирант. - Как звать короля наёмников. Надеюсь, не Боб Динар?
- Черняк, - ответил Петров. - Его зовут Гарри Черняк. Вот телефон его помощника, он расскажет, как оформить документы. Звони ему в любое время. Всё, бывай.
Контракт
Олег вышел из корпуса и забился в угол между стеной и застеклённым тамбуром, где ветер был не таким пронизывающим. Это было единственное место, кроме подвала, где аспиранта не могли подслушать. Афоризм "у стен есть уши" в Институте, увы, воспринимался буквально. А как ещё его воспринимать, если на институтскую конференцию может придти гражданин в штатском и открытым текстом потребовать от сотрудников прекратить личные телефонные разговоры? Они, де, мешают прослушке. Да и безо всяких жучков руководству докладывалось всё, неосторожно сказанное учёными. Стукачество в Институте было развито на высшем уровне, и вести переговоры в его стенах Олег решительно не желал. Он оглянулся по сторонам и набрал списанный у Петрова номер телефона.
- Слушай, Олег, привет, я так рада, так рада! - затараторила в трубку незнакомая дама. - Как поживаешь. Ты хоть меня помнишь?
Олег мучительно пытался вспомнить, что за мадам с ним разговаривает.
- А вы кто, извините? - спросил он наконец.
На другом конце провода на мгновение воцарилась тишина, сменившаяся возмущёнными воплями:
- Олег, ты что, мозги пропил? Я Арина! Ординатуру вспомни. Кафедру хирургии в "железке".
Ну слава Богу, разъяснилось! Олег отлично помнил Арину Шахову, с которой познакомился во время учёбы в больнице бывшего Министерства Путей Сообщения, в просторечии именуемой "железкой".
- Привет, Аринка! - воскликнул Олег, довольный тем, что неловкая ситуация разрешилась. - Как поживаешь?
- Хорошо поживаю. Не в этом дело. Завтра сведу тебя с Черняком, будешь у него работать. Учти, тебя сам Петров рекомендовал, не вздумай его подвести!
Чем дальше, тем интереснее. Дело в том, что Арина ещё в ординатуре стала внештатным сотрудником ФСБ. Откуда Олег это узнал? Коллеги напели. Цех московских врачей подобен большой деревне и сплетни распространяются в нём с молниеносной быстротой.
По окончании ординатуры Шахова в больнице не работала ни дня, зато постоянно моталась по стране с иностранными гуманитарными миссиями, за которыми требовался надзор компетентных органов. Она неплохо устроилась, получая одну зарплату от чекистов, а другую от своих иностранных подопечных.
- Олег, встречаемся завтра в пять у фонтана, перед Большим Театром, - инструктировала врача Арина. - И чтоб не опаздывал!
- Сама не опоздай, - хмыкнул Олег.
Припарковаться вечером рядом с Большим нереально. Олег бросил машину в трёх кварталах от театра и к месту встречи добрался пешком. Теперь следовало запастись терпением: Арина требовала от других пунктуальности, но сама этим качеством не страдала.
Прогуливаясь у фонтана, Олег наблюдал за двумя собаками, собиравшими милостыню. Огромный лохматый двортерьер песочного окраса и маленькая чёрная шавка сидели у самодельной таблички. Надпись на табличке предлагала прохожим пожертвовать на содержание собачьего приюта. Двортерьер стоически переносил дежурство, шавка нервничала. Она то ложилась на брюхо и жалобно оглядывая прохожих, то подскакивала и рвалась прочь, но верёвочный смычок, соединявший ошейники псов, удерживал её на месте. Наконец и двортерьер не выдержал. С радостным лаем обе собаки помчались через сквер, распугивая праздную публику. Тут же со скамейки подскочил обтёрханный мужичёк в солдатском бушлате и бросился в погоню. При этом хозяин нецензурно грозил собакам страшными карами, а те улепётывали ещё пуще.
Досмотреть, чем кончилась погоня, Олег не успел. Подошла Арина. Яркая, длинноногая, стремительная. Она ничуть не изменилась с того дня, когда молодые ординаторы получили свои дипломы и разъехались в разные стороны.
- Привет!
Олег проводил глазами лохматую парочку, удирающую в сторону Госдумы, и выразительно посмотрел на часы.
- Привет, запоздалая ты моя.
- Ой, слушай Олег, не будь занудой. У меня были дела. И вообще, нечего рассиживаться, нас ждут. Пошли, тут не далеко.