Прежде всего, считаю своим долгом оговориться, что к авторству этого, с позволения сказать, "исторического исследования" я не имею ровным счетом никакого отношения. Просто так уж сложилось, что с Диогеном Бочкиным нас связывает крепкая многолетняя дружба, и волею судьбы я до недавних пор довольствовался ролью всего лишь первого слушателя его "правдивых" опусов. Почему на этот раз он изменил своему железному правилу и взял в качестве псевдонима мое имя, мне неизвестно.
Предвидя недоуменные взгляды со стороны своих коллег, а также красноречивое покручивание или постукивание пальцем по виску их многоуважаемых секретарш - это уж как им будет угодно - я взял на себя смелость снабдить данный нарратив необходимыми, на мой взгляд, комментариями, которые, надеюсь, хоть в какой-то мере реабилитируют мое доброе имя в глазах ученого сообщества.
Дело в том, что Диоген Бочкин абсолютно не знаком с лингвистической наукой как таковой, поэтому неудивительно, что его интерпретации иностранных языковых единиц, которыми, кстати, изобилует повествование, совершенно не соответствуют их истинному лексическому значению, не говоря уже о таких элементарных понятиях, как морфология или, скажем, коннотация этих слов и выражений. Подчас они начисто лишены какого бы то ни было здравого смысла, а иногда просто балансируют на грани абсурда по причине своей функциональной необоснованности, что может ввести читателя, неискушенного в искусстве владения иностранными языками (а лично я в этом абсолютно убежден) в заблуждение, а любого мало-мальски продвинутого лингвиста попросту в недоумение по поводу того, какой же смысл на самом деле вкладывали в свои слова, а также воспринимали чужие, участники коммуникации.
Основой для возникновения ошибок фонологического характера, а именно с этим феноменом мы и имеем дело в данном конкретном случае, послужило фонетическое тождество лексически несхожих между собой стандартных речевых оборотов в различных языках. В лингвистике подобное явление называется омофонией.
Во избежание недопонимания со стороны читателя, в чем же, собственно, заключается причина того или иного конфликта или недоразумения в повествовании, словам и выражениям, помеченным *, в конце абзаца дан максимально приближенный к верному перевод, насколько это возможно, конечно, учитывая лингвистическую безграмотность рассказчика.
Что же касается исторического аспекта данного сочинения, я вас умоляю, не верьте ничему, ни единому слову. Поскольку все события и персонажи являются плодом воображения автора, поэтому любые совпадения с реальными людьми и географическими названиями прошу считать совершенно случайными и, ни в коем случае, не злонамеренными.
Прошлый год в самый канун Рождества, когда гидра из метеоцентра во всеуслышание объявила о грядущей невесть откуда (вроде откуда-то с юга) оттепели, случился у нас небывалый доселе снегопад.
Благо, дело к ночи близилось, оттого и не пострадал никто, потому как наш брат, деревенский житель, отовсюду засветло привык домой возвертаться. Не принято в нашем кругу праздношатание без особой на то необходимости. А необходимости ни у кого в тот день как раз и не сложилось. Вот все по избам-то и притаились, из окошка за природным явлением наблюдали. Сами посудите, как этакий парадокс не засвидетельствовать, когда всяк человек, от мала до велика, в глубине души очевидцем чего-нибудь необъяснимого стать мечтает. Чтоб было потом, что внукам-правнукам в назидание в словесной форме передать. А тут (мать честная!) заместо заявленного ранее в программе новостей потепления, такие хлопья с неба летят... Размером с хорошую сахарную голову!
Как будто у них там, в небесных канцеляриях, крышу кто взялся от снега почистить в честь праздничка.
К утру же на том самом месте, где наше Богумилово с испокон веков располагается, огромную сугробу намело. В три дня ни конем не объехать, ни пехом не обойти. Вся деревня в ее недра поглощена оказалась.
Слава Богу, снег-то, он же белый, не так страшно, а то сидели бы в потемках, аки кроты незрячие, да закон глобального утепления на собственной шкуре испытывали.
Жители окрестных деревень, как только немного распогодилось, с поскребками да лопатами, с веревками да крючьями к нам на помощь поспешили. Их-то ненастье стороной обошло, так, припорошило чуток, для порядку больше, и все. А то... какое же это Рождество - да без снегу?!
Постояли горе-спасатели возле этого естественно-природного образования, в котором мы по прихоти погоды очутились, с ноги на ногу попереминались, затылки почесали, посовещались, что делать. А что тут сделаешь с одними лопатами?! Гора-то снежная в самое небо верхушкой упирается. Вот и покоряй ее как хочешь! Ну, разумеется, копнули пару раз, для приличия, да и разошлись по домам. К чему, мол, напрасный труд разводить, когда по весне снег сам собою растает, тогда и будем "подснежники" по принципу родства отсортировывать да в землю укладывать. Детишки же ихние всю зиму с Богумиловского холма на санках катались да в снежки перекидывались.
Кому забава, а для нас наступил внутрисугробный период жизни.
Перво-наперво мы тропинки между избами протоптали, чтобы можно было друг к дружке в гости захаживать да совет всем миром держать, как нам в этой сугробе зиму перезимовать. И ведь додумались-таки. В головах-то, чай, как- никак мозги, а не, прости Господи, древесное недоразумение.
Стали мы, каждый в своей избе, день и ночь печи топить. А дым-то из труб, как известно, по химической структуре непредсказуем, но на ощупь неизменно теплый и... вообще много легче воздуха, оттого завсегда вверх устремляется. Вот и пробил он себе в самой вершине горы выход наружу.
Курится наша сугроба подобно италийскому вулкану Лезувию* - любопытных со всего свету Богумиловский феномен засвидетельствовать привлекает. Денежки в губернскую казну прям рекой потекли. А нам-то что! Мы народ бескорыстный, завсегда рады стараться за ради процветания родимого отечества. Живем под кумполом, своим дыханием его стены растопить спешим, чтоб на Большую Землю поскорей выбраться. Так надышали, что наша преграда сугробная насквозь прозрачной сделалась - снаружи все, как в телевизоре, видать, что в ейной утробе деется.
КОММЕНТАРИЙ
*Везувий (Vesuvio) - действующий вулкан на Юге Италии, близ Неаполя. Высота 1277 метров. Во время извержения в 79 году н. э. погибли гг. Помпеи и Геркуланум (Г.С).
От этого интерес к нашей деревне втройне усилился, публика вокруг горы ледяной круглые сутки напролет дежурит. Ждет, вдруг что еще интересненькое покажут. Лезувий-то - сам по себе незабываемое зрелище, а с персоналиями из простого народу внутрях все мировые достопримечательности по популярности обошел.
От властей же нам специальный приказ, исключительно про нас изданный, сквозь стену показали:
"...Сидеть в этом кумполе как можно дольше, и не сметь - его несанкционированными повреждениями портить, поскольку в государственных интересах сохранить сей природный ресурс в надлежащем состоянии до его естественного саморазрушения.
А поелику губерния наша отныне прозывается Карманом Всея России, то эксперименту природному препятствия чинить строжайшим образом воспрещается..."
Так и жили мы внутри горы ледяной всем напоказ до августа месяца, пока она под влиянием атмосферных тепла и влаги не самоуничтожилась (стены-то вон какие здоровенные, поди дождись, когда она растаять сподобится).
На радостях таких мы незамедлительно выступили с предложением учредить в гражданском календаре особый праздник, посвященный нашему натуральному освобождению. Не общенационального, конечно, масштабу, а так, чтоб местным жителям приятное сделать. Но представители законной власти на местах разглядели в этом не что иное, как преопаснейший акт свободомыслия и подстрекательства к вандализму. Выяснилось, что после известных событий десятилетней давности первыми лицами в государстве было наложено неофициальное вето на проведение праздничных мероприятий в период между 30 июля и 1 сентября. Без упоминания названия месяца.
Для подавления назревающего мятежа, в весьма отдаленной от федеративного центра деревне, к нам в Богумилово высочайшим приказом были введены вооруженные войска, чтобы нас же от самих себя и уберечь. Именно так и были освещены эти события в средствах массовой информации. Таким образом, при помощи взвода солдат, из соседских Флорищ, беспорядки оказались полностью устраненными.
И все равно, несмотря на сложившиеся не в нашу пользу обстоятельства, 18 августа у нас теперь принято считать (неофициально, конечно) днем Великого Исхода. Из длительного заточения, как любит иной раз уточнить в доверительной беседе местный вольнодум, для которого время, проведенное по ту сторону льда, как и многое впрочем другое в его жизни, не пропало даром.
***
Спервоначалу-то, пока мы сугробу свою только обживали, уж больно раздражительное влияние оказывало на нас чрезмерное любопытство со стороны праздных зевак, но потом ничего, обвыклись потихоньку. Живем своей жизнью, даже не замечаем никого. А делать-то внутри кумпола проклятущего по большому счету и нечего, вот и нашел себе каждый развлечение по душе.
Старуха моя, к примеру, достала с полатей узел с тряпками и скуки ради принялась рукоделием заниматься. Из ненужных лоскутков, годных разве только на то, чтоб выбросить, и потом ни разу не пожалеть об их утрате, такое одеялко ухитрилась смастерить, что любо-дорого! Ну а я, на нее глядючи, тоже зарок себе дал, без дела не сидеть: историю нашего края на бумаге изложить замыслил.
Народ-то у нас замечательный! Кого угодно бери и легенды о нем складывай! Но я себя сразу в дозволительных рамках ограничить решил - сообщать только то, что доподлинно мне известно как сложившийся факт, непреложный и сомнению неподдающийся, а потому от себя лично ничего к тому, что было, не добавил.
Не пристало мне, пожилому человеку, пустяками заниматься - небылицы о людях рассказывать!
Я так считаю: всяк достоин, чтоб о нем исторический труд написали, но не избалован наш брат, деревенский житель, вниманием ученых мужей. Все стороной норовят его обойти, а и не замечают того, что вся история Отечества, да и всемирная тоже (чего уж там скромничать-то!) у нас в глубинке делается. Ведь, ежели повнимательней присмотреться, весь исторический процесс только от нас вперед-то и движется.
Вот и дьяк из нашего прихода, отец Прохор, того же мнения придерживается. А он, смею вас уверить, недюжинной силы ума человек. Его к нам из самой столицы за какие-то особенные заслуги перед Синодом выписали.
Он-то, к слову, и дозволил мне беспрепятственно пользоваться своей библиотекой, в коей имеется преогромное количество матерьялу касательно исторических событий нашего края, а также людей, незаслуженно забытых потомками.
Чем, к примеру, не историческая личность - повитуха наша, бабка Аграфена? Ведь, кабы не она, еще и не известно, как бы в государстве нашем житье-бытье дальше сложилось. А кто воздаст ей по заслугам, когда не осталось почти никого из очевидцев событий тех давних? Даже я, не смотри, что в здравом уме и твердой памяти, и то уже кой-чего подзабывать начал.
Но мемория стариковская, слава Богу, не подвела, восстановил-таки картину дней ушедших, как задумывал. Подобно лоскутному одеялу по маленьким крупицам всю историю нашего края в неразделимое целое складывал. Да так, чтобы не осталось в ней каких бы то ни было прорех и недомолвок.
Сами понимаете, уж дело-то больно серьезное - всю правду как есть, без прикрас, до людей доносить.
С низким поклоном,
Ваш Диоген Бочкин (в миру просто дядя Гена),
житель деревни Богумилово,
что во Флорищенском уезде Нежногородской губернии.
Что и говорить, знатная была повитуха бабка Аграфена, царствие ей небесное.
У нас в округе почитай каждый, кто пятый десяток уже разменял, ее руками на божий свет из лона матери был принят. К ней даже из Флорищ (да что там Флорищи! из самого Нежного) баб, чей срок разрешиться от бремени нагрянул, заботливые мужья привозили. И от всех ей почет и уважение, потому как не было лучшей повитухи, чем наша бабка Аграфена, в целом свете не было. А ежели и случался порой казус какой, так на то воля Божья, и не нам, человекам, судить о метафизиках, коли смысл их простому смертному заведомо неприятен.
Это сейчас на каждом углу родильных домов понастроили. Тут тебе и простыни белые, и свет электрический, и родильное кресло по последнему слову науки - лежи себе да пораживай. Совмещай, как говорится, приятное с полезным: и плодами технического прогрессу вдоволь напользуешься, и нового гражданина стране своей на свет произведешь. Чем не жизнь? Не то, что в старое время, когда вся надежа-то и была, что на господа Бога да на умение нашей повивальных дел мастерицы.
Вот и прогремела о ней слава по всей матушке России. А отчего бы и не погреметь, ежели заслуженно. Чай, не грех какой!
К нам в Богумилово как-то раз даже от самого губернатора эскорт пожаловал. С музыкой.
Едут по дороге - пыль столбом, в кажну телегу по три лошади запряжены, и, что удивительно, все лошади - каурые мерины. Это, надо полагать, чтобы ехать мягче было, не так укачивает... А уж отчего конкретно?.. То ли оттого, что мерины, а может, у них считается, что каурые не такие прыткие... Кто ж им, этим городским, в мозги-то залезет... Вот бы посмотреть, что у них там на самом деле творится. Какой такой мыслительный процесс? Мы же не знаем!
В барабаны бьют, в трубы трубят, у каждого мерина ко лбу механическая мигалка приспособлена. Нашим-то и невдомек, что мигательный эффект сего механизму напрямую от силы трения колес о землю зависит, чем больше ухабов и рытвин на дороге, тем иллюминация интереснее получается. А на самой главной телеге сбоку слово импортное по-заграничному масляной краской накарябано - "НЕСРЕДЕС-1"*. Руки, дескать, не распускай, а веди себя прилично. Как-никак на людях, а не дома.
КОММЕНТАРИЙ
*Должно быть, Д.Г. имеет в виду прототип автомобиля марки "Мерседес-Бенц", выпускаемого германским концерном "Даймлер-Бенц" с 1926 г. (Г.С.)
Наши-то сразу смекнули: "Не иначе как большое начальство с очередной оказией нагрянуло. Кто ж еще такие угрозы на телегах писать будет!" А у самих от всей этой иллюминации в глазах рябит, и, натурально, помутнение мозгов приключилось. Торчат по обочинам, как вилки в торте, и только знай, что по стародавнему крестьянскому обряду дорогу губернаторским посыльным уступают. Процессия же меж тем поравнялась с домиком бабки Аграфены, тут у них все музыки-то и кончились.
Выходит вперед крайне важный господин в модной ермолке и громогласно (а с чего это он взял, что у нас в деревне все глухие живут?!), значится, объявляет:
- А пожалте, бабка Аграфена, к нашему горячо любимому губернатору на удивленцию. Медаль получать.
Та никак в толк не возьмет, что за удивленция такая. Не сильна оказалась старая во всей ихней этикетной терминологии. Да и где их, этикеток этих, понабраться, коли интересы у нашего брата, жителя сельской местности, по большей части узкопрофессиональные, оттого и слова в ходу, как правило, простые - каждому хорошему человеку понятные. А тут, здрасьте - наследил, удивленция какая-то?!
- Не изволите ль объясниться, милостивый государь, - бабуля, не разгибая спины, ему отвечает. - Что за диковина такая? К чему в хозяйстве применима: скотину ль покормить, али пахотну землю удобрить?
Ну, ей с грехом пополам разъяснили, что это все одно, что наш деревенский сход, только с танцами и угощеньями. А бабка, надо сказать, сызмальства подобные мероприятия не терпела - вот и заупрямилась.
- Не поеду, - говорит, - и все. Чего я там не видала?
Губернаторские засланцы засуетились. Как это так, не поеду?! На сей счет у них никаких инструкциев нету. Велено старушенцию по точному адресу доставить, и точка. А та, не смотри, что сто лет в обед, тоже, будто молодая, с норовом оказалась. Твердо на своем стоит - нипочем не своротишь.
- Недосуг мне, - говорит, - по удивленциям разъезжать. Что я дикарка?! На людях вашу кофе с какавой вприпрыжку хлебать!
Городские в недоумении от такого повороту событий, да и как им понять их умишком наш деревенский уклад. Не вмещает черепная коробка урбанутого на всю голову человека широты российского простору. Того, чем живет и дышит простой гомо-крестьяникус. Хотели, было, силой увезти, хитники, но бабка такое по их адресу возопила, что до наших наконец-то дошло, что губернские их своими хитромудрыми приспособлениями тайно магнетизируют, тут уж к селянам все чувства-то взад и возвернулись. А народ у нас простой, долго раздумывать непривыкший, словом, кто с чем, кто с ухватом, а кто и с оглоблей вступились за старушку. В общем, кто чем мог помог. Так магнетизеры эти доморощенные поразбежались по своим "несредесам" в три лошадиных силы, с мигалками, и укатили восвояси, несолоно хлебамши.
II
О ту самую пору Глашка Юсупова, та, что за Аркашку, сына булгаковского кузнеца, замуж вышла, на сносях была. Вот-вот родить должна. Чай, все сроки уж прошли. Какие там посиделки, хучь с самим губернатором! На кого она баб-то беременных оставит?
Помоложе-то была, оно конечно, брала девочек в обучение, все достойную замену грезила себе подготовить. Много раз силилась в надежные руки ремесло повивальное передать. Да все без толку. Ученицы ей попадались одна беспросветнее другой. Уж Аграфена вбивала в них науку, вбивала, да потом видит, что одними подзатыльниками бесценный опыт по наследству не передается, тут надо что-нибудь посущественнее в руку взять, полено или, скажем, кочергу, а там, глядишь, и дело на лад пойдет. Да так и не смогла, недееспособной оказалась к педагогической науке. Вот и осталась на старости лет одной разъединственной повивальной бабкой на всю округу.
Взяла наша старуха клюку из-за печки и почитай десять верст пешедралом, по всем ухабам-буеракам, - напрямки в Булгаково. Только к вечеру, слава Богу, добралась. Дом Юсупки-кузнеца быстро отыскала.
Приметный такой домик - издаля его видать. Хозяин-от еще смолоду известный затейник был, а уж когда в возраст вошел, и вовсе стал себе всякие вольности дозволять. Избы по всей деревне одинаковые - наличниками разве только и различаются, так этот проказник что учудил, чтоб из других выделиться. Конек на крышу в форме миниатюрной гильотинки* из цельного куска железа выковал да и установил, куда следует, как символ свободы, равенства и братства.
КОММЕНТАРИЙ
*Гильотина (франц. guillotine) - орудие для обезглавливания осужденных на казнь, введенное во Франции во время Великой Французской революции по предложению врача Ж. Гийотена (Г.С.).
Старуха глянула на сие произведение искусства, перекрестилась и заодно уж три раза сплюнула через левое плечо. Так, на всякий случай, а то мало ли что. Отворила дверь и ахнула.
В избу набилась, кажись, вся деревня. Одной ее только и не хватало, для полного комплекту. Руками замахали, зашикали:
- Что, мол, как долго ждать себя заставляешь, старая?! Аль не ведаешь, что дело-то срочное, срочней и не быват!
Поначалу хотела, было, разогнать всю эту шатию-братию, чтоб научились наперед с пожилым человеком уважительно разговаривать, да отступилась. Кто ж их разберет, этих булгаковских? Может, у них обычай такой - всем миром в истериках новую жизнь встречать. И вообще, странные они какие-то. На вид вроде люди как люди: живут соборно, чужих сторонятся, только все у них как-то не так, как у людей. Все с каким-то вывертом. Сектанты, да и только! Злые языки поговаривали даже, будто и семейные узы у булгаковских оттого крепкие, что институт брака они какой-то особенный соблюдают, мол, и жены, и дети у них общие. Одним словом, срамота и сплошное свингерство*. Да мало ли, что люди говорят.
КОММЕНТАРИЙ
*Свингерство - обмен сексуальными партнерами между парами. Начало развиваться как таковое с 60-70 годов прошлого столетия в США, хотя история свингерства уходит корнями в глубокую древность (Г.С.).
Посетовала старуха про себя, да что тут поделать, думает, со своим уставом в чужой монастырь не ходют. Протолкалась к роженице, та на обеденном столе лежит, ни жива - ни мертва. У-у-у! Изверги! Вас самих бы этак-то разложить, чтоб хоть чуть-чуть соображалку по назначению применяли! И опять смолчала, только бедную девку по головушке приласкала и говорит:
- Не боись, милая, не ты первая, не ты последняя. Доля наша такая бабская - детей рожать. Вот и потерпи уж чуток.
Только сказала - ан, тут и схватки начались. Глашка раскраснелась вся от натуги и давай рычать, что твой медведь. Батеньки светы! Откуда рык-то такой звериный взялся?!
Все булгаковское население только диву дается. Девка она скромная, а голосок уж настолько тих, что и рад бы послушать, что она там губехами шелестит, да не слышно же ничего! Роженица же, знай свое, - рычит да орет. А уж когда ребенок головку показал, тут наша тихоня душеньку-то и отвела. Такие словесные кренделя стала выписывать, что, как говорится, ни в сказке сказать - ни пером описать. Всей деревне на орехи досталось. Все, что за годы молчаливого согласия в девичью терпелку бережно укладывалось, в единый миг наружу выплеснулось. Момент истины в своем роде.
- Вы, маменька, - откуда-то из утробы вещает Глафира, - в позапрошлом годе, когда папенька на ярмонку уехал... - и всю правду как есть, с подробностями и собственными умозаключениями, да при публике.
Смотрит на это бабка Аграфена, и сердце у нее великой радостью наполняется. Врут, оказывается, люди про булгаковских, никакие они не сектанты. А значит, не чужды им наши общечеловеческие моральные устои. Иначе, отчего у Глашкиного свекра глаза кровью наливаются, а свекровь под лавку полезла?
Вот мученица прощения у собравшихся слезно выпросила, прорычалась в очередной раз и опять медведя своего на ближайшую родню с цепи спустила:
- А вы, папенька, куда с ярмонки на три дня завернули?.. - и ему прямо в лоб все, что накипело. Не успокоилась, пока всю деревню не перебрала. А когда слова у нее, к великой радости собравшихся, закончились, тут и ребеночек на свет явился.
Приняла его многоопытная повитуха, да чуть было не опростоволосилась на глазах у многочисленных почитателей. Только чудом дитя на руках удержала. И немудрено! Столько лет роды принимает, а этакий фокус впервые видит. Ребенок-то прям в сорочке родился. Но не то удивительно, что в сорочке, а то диво, что одежонка эта на взрослого человека впору. На вид - куль кульком, только живой. Шевелится, значит.
Вот так суприз, думает старуха, а сама же виду не показывает, что растерялась, ребятенка матери протягивает да приговаривает:
- Вот повезло, матушка! Повезло - так повезло! Наследничек-то в рубашке народился.
Все смотрят на этакое чудо - удивляются. А младенец ручками-ножками сучит и не издает... ну ни звука! Да и как их издавать, эти звуки, когда счастья столько привалило, что тут не то, что у дитя малого, у взрослого человека дух захватит!
Когда же дыхание у всех возобновилось, (са-а-амую малость) бросились, было, родителей поздравлять, да вовремя спохватились. Ребенок-то как молчал, так и молчит.
Что за оказия?
Пока правильное решение подыскивали, что, предписано по традиции, делать в подобных ситуациях, малыш окончательно запутался в складках своей одежки. То ли оттого, что счастье, выпавшее на его долю, обещало быть до неприличия необъятным. А может, просто оттого, что сорочка оказалась не того размеру. Словом, ребенок чуть было не задохнулся (надобно полагать, не иначе как от счастья). Слава Богу, бабка Аграфена первая справилась с приступом умиления и начала срывать злополучную рубашку с крохотного тельца. Тут уж все, кто находился в комнате, пришли в себя от первоначального шоку и, как по команде, матерясь и пихаясь, бросились спасать малютку. В считанные секунды от сорочки не осталось и следа.
Ну, а когда дитя, с Божьей помощью, откачали, его крик возвестил на всю округу о том, что еще один житель планеты Земля осчастливил своим присутствием этот лучший из миров.
И все были счастливы.
Еще бы, ведь теперь у каждого в складках одежды был припрятан хотя бы один, пусть маленький, но халявный лоскуток счастья.
А девчушку Мариной решили назвать, в честь героической бабки Аграфены.
Всем миром решали, чтоб никому обидно не стало. Правда, были и такие, кто возражал поначалу, но потом сдались. Что ж тут поделаешь? Ежели так народ решил - значит, так тому и быть.
Свои-то, деревенские, к имечку диковинному быстро привыкли, а скоро и вовсе для удобства Маринкой прозвали. В паспорте же так и записали:
"Марина Аркадьевна Юсупова,
названная так в честь бабки Аграфены
(повитухи)"
Ежели кто и удивлялся порой сему экстраординарному факту, ему резонно отвечали, мол, где же вы сыщете того изверга, чтоб сам, по своей доброй воле родное чадо Аграфеной назвал.
*Mon plaisir (франц) - мое удовольствие. В данном контексте правильнее было бы перевести как "моя прелесть" (Г.C.).
I
В отличие от всяческих новомодных курортов самая главная достопримечательность наших мест - это воздух. Такая в нем, доложу я вам, грамотная пропорция всевозможных газов и подгазков соблюдена, что влияние на организм оказывается пользительности необычайной. Оттого и приезжают к нам в любое время года все, кто ни попадя.
А с некоторых пор и вовсе зачастили, подлинное паломничество началось.
Сказывают, что вскорости после того, как Маринка Юсупова эпатировала односельчан своим появлением на свет, в нашем воздухе какая-то чудодейственная примесь образовалась - будто бы лечит хворобы тяжкие, мир-согласие в семьи возвращает, и вообще любое желание исполнят.
И то правда! Всем наш воздух хорош, кабы не одна незадача - уж больно вонюч стал.
Сами-то местные, ничего, принюхались и, знай себе, вдыхают задарма эликсир чудодейственный... да не нарадуются. Вот только, как и все в этом мире, радость сия была скоропреходяща.
Первые причины для беспокойства появились после того, как приехала в наши края особа одна - здоровье поправить. Так вот, эта мамзель оказалась настолько чувствительна по части обоняния, что незамедлительно упала в обморок, едва пересекла границы губернии. Так и пребывала в бесчувственном состоянии, пока ее в срочном порядке не эвакуировали подальше от эпицентра благодати.
Далее, в преддверие дня Святой Троицы, когда народу православному положено находиться в возвышенном состоянии рассудка, все изматерились оттого, что без малейшего намека или предупреждения, случился массовый падеж скота по причине бешенства.
Но и это еще куда ни шло! Мало ли отчего скотина дохнет!
Но вот когда ученые заметили аномалии в поведении мух, тут уж хошь не хошь, а меры принимать пришлось.
"Богумиловский натуралист", главным редактором которого на тот момент состоял отец Прохор, сообщал на своих страницах:
"Мухи, как известно, абсолютно невосприимчивы к неприятным запахам, даже наоборот, там, где кто другой нос воротит, эта тварь пребывает в полном комфорте и с превеликим, надо сказать, удовольствием. Наши мухи оказались не такими.
Перед тем, как принять мученическую смерть от удушья, бедные насекомые несколько часов кряду летали кверху брюхом, истошно визжа и выполняя при этом фигуры высшего пилотажу..."
Подумать страшно, какие последствия мог бы иметь сей феномен, если бы вовремя не удалось установить причину Булгаковской благодати.
Выписали из столицы чиновника по особо загадочным явлениям в природе. Он-то и развязал узел этот хитрозапутанный. Походил, пораспрашивал местное население, сопоставил причины и следствия и по трупикам тех же самых мух дошел-таки до полного разоблачения природной загадки.
Дело оказалось в Маринкиной родильной сорочке. Лоскутки, которые растащили на счастье селяне, благополучно к тому времени протухли.
Счастье-то, оно товар скоропортящийся, нельзя ему на одном месте подолгу залеживаться.
Сначала хотели было просто выкинуть, но тут же возник законный вопрос - куда? Вывезти бы куда-нибудь подальше, за пределы губернии, да закопать, и дело с концом. Но для этого, как нам позже в полицейском участке популярно растолковали, почему-то, специальное разрешение от властей требуется. Да и место, как выяснилось, должно быть особенным, своего рода кладбище или, выражаясь в научных терминах, могильничек.
А с другой стороны, кузнец может обидеться. Непременно пенять зачнет:
- Хороши, нечего сказать! Сначала налетели, аки коршуны, сдуру мебель, практически новую, поломали, рубашку с дитяти чуть было с кожей не содрали. Родителям на память ничего не оставили. А теперь выбросить?!
Думали-гадали, как сделать так, чтобы и от напасти избавиться, и чтоб кузнецу не досадить. Выручил, как всегда, отец Прохор. У него самого, к слову, в приходе тоже парочка заветных лоскутков за образами припрятана была. Вот он и предложил:
- Мы каждую из этих дароносящих тряпиц надлежащим письмом сопроводим и по всей Руси пустим как Благую весть. В письме же дадим подробные указания, что надобно сделать, чтобы благодать действовать начала. Лоскутки эти мы велим разрезать надвое, а письмо переписывать набело и с каждой половинкой дароносицы отправлять дальше, чтобы эта зараза в конце концов на нет сошла. Тому же, кто инструкциев слушаться не пожелает, пригрозим гневом Божьим и хворобами небывалыми.
Идея эта ни в ком из наших не встретила отторжения, а совсем даже наоборот, полное приятие и в какой-то степени восторг. Что же до кузнеца касаемо, тот и вовсе чувствовал себя в крайней степени польщенным от осознания сопричастности своей к Великому Таинству Благовеста.
Вот так и пошли гулять от дома к дому письма эти, счастье праведникам приносящие, и понесли Благую весть по всей Руси.
II
Как только письма-то эти разослали по городам и весям нашего необъятного государства, у нас и воздух сам собою сразу очистился. И все стало как прежде, да не совсем. Зря, что ль, говорят, что Матушка-Природа ой как не терпит пустоты. А потому, ежели в одном месте что-то убыло, нечто другое, не так, так эдак, ему на замену обязательно проявится.
Не стало у нас чудодейственной примеси для вдыхания, зато у людей уже выработалось к тому времени стойкое к ней привыкание, и потому на нервной почве всякие разные таланты открываться начали.
Один клады находит, куда ни пойдет все с кладом возвращается, другой - под водой дышать научился. И так ему этот мир подводный понравился, что однажды нырнул туда, где поглубже, так и решил навсегда там обосноваться, даже не попрощался ни с кем. А Маринкин родитель, помимо того, что у отца всем хитростям кузнецкого ремесла обучился, вдруг обнаружил в себе способность все языки на свете понимать. Все без исключения! Только применить-то на деле свое дарование ему у нас не на ком, вот и страдал наш пылеглот смертной тоской от невостребованности божьего дара. Но тайком от односельчан поджидал-таки подходящего случая, опробовать его на практике.
У нас тогда слух прошел, будто бы в Нежном на ярмонке гишпанских скотопромышленников показывать собираются. Аркашке, ясно дело, интересно стало, какие они, эти гишпанцы, в живой природе, а не на картинках. Но как без презенту на глаза интуристам показаться? Без презенту никак невозможно. Что о нас заграница подумает?! Вот он мозгой пораскинул, прикинул то да се, что бы такое смастерить в гишпанском стиле, чтоб, сразу и наповал, поразить воображение заграничников. И придумал-таки, от чего матадоры заморские всенепременнейше в эйфорию впадут.
Иностранец, будь он хоть в шестнадцатом колене разгишпанский гишпанец, а тоже ведь как-никак человек, и сердце в груди у него такое же как у нас теплится.
А чему человек на чужбине более всего радуется?
Да привету с далекой Родины. Разве ж не так?
Вот и выковал наш кузнец дюжину гишпанских сапогов* (пусть их побалуются!) и отправился в Нежный на ярмонку.
КОММЕНТАРИЙ
*Испанский сапог - орудие пытки, представлял собой две доски, между которыми помещалась нога. Эти доски были внутренней частью станка, который давил на них по мере погружения в него деревянных кольев, которые вбивал в специальные гнезда палач (Г.С.)
Сапог же выковал не простой, а с секретом.
Гишпанский сапог, он ведь чем всемирную славу заслужил?
Сапог этот знаменит благодаря своему шипу обоюдоострому.
Так Аркашка, чтоб приятное заграничникам сделать, на каждом шипе слово импортное выковал "МОН ПЛЕЗИР", что в переводе с гишпанского "ГВОЗДЬ" означает.
Лошадку погоняет, и мысли у него все в таком позитиве текут:
- Какие все-таки эти гишпанцы - молодцы. Сколько полезных изобретениев миру подарили. Тут тебе и воротник гишпанский,* да и, к примеру, тот же сапог взять, чем не изобретение? Говорят, что у них даже галстук* на какой-то особенный манер повязывается. Что и говорить, нация с воображением, не то, что какие-то там англичанцы - ничего толком кроме, как уйти по-аглицки, и не придумали. Скукотища!
КОММЕНТАРИЙ
*Испанский воротник - орудие пытки, представляет собой деревянный круг с очень остро отточенными остриями, обращенными внутрь, одевался на шею и фиксировался.
*Испанский галстук - а) любой струнный щипковый музыкальный инструмент, предпочтительно гитара, надетый в драке не голову противника; б) язык, высунутый наружу через прорезь в гортани приговоренного (опять-таки в случае пытки/казни) (Г.С.)
И вот ведь что интересно - сам того не ведая, будто в воду глядел.
Тут какая заковыка вышла. Никаких гишпанцев в тот год не завезли, а приехали в Нежный самые что ни на есть великобританские англичанцы из города Лондону.
Ходят по ярмонке, на всех свысока поплевывают, физиономии, ну ни дать, ни взять, каменюки бесчувственные. Не иначе как приказ у них такой или, того хуже, сговор - ничему не удивляться. Да только стоило им поравняться с тем рядом, где Аркашка свой плезир напоказ выставил, весь их хваленый сплин назад, к Гольфстриму*, улетучился. Морды вытянулись, глазенками хлопают, замешательство пытаются скрыть. Да куда там! Знать, наш гишпанский сапог им тоже родным показался.
КОММЕНТАРИЙ
*Гольфстрим (англ. Gulf Stream) - система теплых течений в северной части Атлантического океана. Простирается на 10 тыс. км от берегов п-ва Флорида до ос-вов Шпицберген и Новая Земля. У 40 гр. з. д. Гольфстрим переходит в Северно-Атлантическое течение, которое оказывает отепляющее влияние на климат Европы (Г.С.)
Ай! и не чаяли блудные дети своей отчизны в нашенских краях привет от далекого Фатерлянду получить!
Выделился из них, наконец, один - видный такой мущина, шрам вовсю харю, - ухоженным пальчиком в презент тычет, тот, что Аркашка для гишпанцев приготовил, и говорит:
- Вот и зыс!*
КОММЕНТАРИЙ
*What is this? (англ.) - Что это?
(Г.С.)
Аркашка, хоть и не знал до этого, что гишпанские сапоги по-аглицки зысами обзываются, а сразу смекнул что к чему - этому-то он свой плезир втридорога загонит. Вон "ить как дрожит мелкой дрожью, руки аж ходуном ходят. Ясно дело - трепещет от предвкушения. Радость скрыть не в силах. Этот зыс ему, как пить дать, до зарезу нужен.
Кузнец лондонянина за руку хвать и давай, как говорится, товар лицом показывать:
- Зыс, - поясняет, - мон плезир,* - и холеную ручку Меченого прям в сапог гишпанский возьми да сунь.
КОММЕНТАРИЙ
*This (англ) mon plaisir (фр) - Это мое удовольствие. (Здесь и далее в комментариях дается тот вариант перевода Аркашкиных реплик, который на фонетическом уровне воспринимал англичанин.) (Г.С.)
Всего-то навсего шип потрогать, а тот не понял и от неожиданности аж всхрюкнул. И так у него это несолидно получилось, не по-великобритански, что парень наш решил приободрить интуриста, чтоб в чувство немножко пришел, а то, торговаться с невменяемым - скука смертная. Никакого удовольствия от процесса не получишь. Правда, деньжищ огребешь, кучу! Ежели опять-таки они у сумасшедшего наличествуют. А в данном конкретном случае денег у заезжего гостя... что поганок в лесу. За чем же дело стало? Мешкать нашему брату - непозволительная роскошь, а потому он в глазки англичанцу заглядывает и этак ласково интересуется:
- Колетси?*
КОММЕНТАРИЙ
*Call it sea! (англ) - Зови это морем! (Г.С.)
Меченый ладошку свою из Аркашкиных тисков освободил (ладно хоть, кузнец догадался не сильно ее сдавить, а то оправдывайся потом перед всеми, что у иноземцев пальцы хрупкие) и давай на чисто русском языке чесать. Все только диву даются.
- Вай, - говорит, - дую, а все равно колетси!*
КОММЕНТАРИЙ
*Why do You call it sea? (англ) - Почему ты называешь это морем? (Г.С.)
Аркашка ему на это:
- Ничего, мол, для нашего брата в том удивительного нет. На то он, дескать, и зыс, чтоб колоться. Так что, дядя, дуй - не дуй, а наш зыс - товар качественный, ежели уколет - мало не покажется.
И для убедительности кулачище англичанцу, раз - под нос, дескать, не извольте сумлеваться - товар что надо.
Меченый гляделками хлопает - то на кулак посмотрит, то на Аркашкину глумливую физиономию. Информацию силится переварить.
А кузнец - парень хват, просто так, за здорово живешь, от него не отделаешься. Рыба-то крупная клюнула, теперь главное - ее не упустить.
- Без зыса, - говорит, - плохо-то чай как, а?*
КОММЕНТАРИЙ
*Is this up-low whore torture, ye? (англ) - Уж не пыточный ли это механизм для шлюх? Верно?(Г.С.)
Тут уж англичанец и вовсе испариной покрылся, будто кипятком кто ошпарил бедного, слова путает. Ничего не понятно, что говорит.
- Без зыса хо точа?*
КОММЕНТАРИЙ
*Is this a whore torture? (англ) - Это пытка для шлюх? (Г.С.)
Аркашка видит, дело совсем плохо. Иностранец за...за...зааа...говариваться начал.
- Ну, - думает. - Надо со всем соглашаться, а то мало ли. Не дай Бог, умишком поедет в Ближнее Сысуево. Держи потом ответ перед властями.
И давай поддакивать:
- Да, - мол, - хо точа.
Меченый на это совсем уж ни к селу ни к городу:
- Вай бы и не нот. Ай, вона баит!*
КОММЕНТАРИЙ
*Why бы и не not? I wonna buy it. (англ + русс) Почему бы и нет? Я хочу купить это! (Абсолютно немыслимая языковая конструкция, смесь русского с английским. Подобный феномен является ни чем иным, как побочным эффектом Булгаковской благодати, потому сфера употребления подобных речевых образцов строго ограничена жителями одной местности.) (Г.С.)
Ах! До чего порой обидные слова приходится выслушивать продавцу от покупателя. Что и мошенник-то он, и вор, и кровопийца, и креста-то на нем нет. Все так, но никто всерьез эти слова не воспринимает. Потому что в кондициях цивилизованного рынка черным по белому записано:
"...Единственным оскорблением надлежит считать лишь обвинение в умышленном вранье и сокрытии дефектов товара ..."
Аркашка поначалу хотел было обидеться, да передумал. Что с них взять, с иностранцев, ежели они наших законов не читают.
- Баю, - говорит, - а кто здесь не баит? На то она и ярмонка, чтоб этому беспрепятственно и ежечасно предаваться... - и буквально обомлел.
Меченый без дальнейших разговоров в пятерню ему свои фунты-стерлинги сует да то ли Феньку, то ли Сеньку* с какого-то перепугу принялся звать.
КОММЕНТАРИЙ
*Thank You! (англ) - Спасибо (Г.С.)
Аркашка понять ничего не может. Он, собственно, еще торговаться-то толком не приступал, а товар уже купили. Это, конечно, хорошо. Но с другой стороны, вдруг продешевил? Иначе с чего бы это Меченому слюни счастья распускать? Да и Феньку-Сеньку этого ему что-то так жалко стало, что вся радость от удачной сделки ровнехонько на одну треть сократилась. Правда, Сенька оказался парень с головой, сразу смекнул к чему дело идет. Так ведь и не явился на зов Меченого. Убег, должно быть. И правильно! Аркашка тоже бы сбежал, если бы его самого англичанец этот с целой телегой зысов дожидался.
На прощанье, в силу весомых причин, рукопожатиями решили не обмениваться, улыбнулись только друг дружке и, кажись, самое время расстаться... Но не удержался-таки, добрая душа, решил напоследок за Сеньку словечко замолвить, на тот случай, если найдет бедолагу инквизитор проклятый. Вот и придумал того высокоблагородием задобрить.
- Дозвольте обратиться, - к одуревшему от счастья заграничнику наш кузнец скороговоркой обращается, - Ваше скабродь!*
КОММЕНТАРИЙ
*Wash a scar, broad! (англ) - Вымой свой шрам, потаскушка! (Г.С.)
Меченый и прежде насчет психического здоровья опасения внушал, а тут совсем неадекватным сделался. Шрам у него из белого в насыщенный лиловый цвет перекрасился, а сам он перламутровыми пятнами пошел. Как набросится на Аркашку с кулаками, урядник с жандармами едва оттащили. Натурально, международный скандал грозил разразиться. (Его нам только и не хватало! Внешнеполитическая обстановка тогда из без этого была напряженная). Но ситуацию исправили вовремя. Так что, все, слава Богу, на сей раз обошлось.
Правда, плезир у иностранца все-таки конфисковали по причинам стратегического толку, а кузнецу нашему шпицрутенов прописали, чтоб знал наперед с кем торговые махинации налаживать.
Так и зачах на корню Аркашкин талант. А каким толмачем мог бы стать!
Что же касается заграничников, с тех самых пор их в Нежном решено было больше не показывать. По этому поводу даже высочайшим повелением указ вышел. Его, помнится, тогда еще по всем деревням оглашали:
"...Иностранных подданных на территорию Нежногородской губернии впредь более не пущать, а ежели кто просочится, вылавливать и пороть как сидоровых коз, чтоб на будущее неповадно было российские военные секреты вынюхивать!.."
У Аркашки, сразу после того указу оглашенного, про импортных граждан, форменный британский сплин случился. Надоть полагать, англичанцы сами же и заразили.
Завезли в пробирке специально выведенный в их шпиенских лабораториях микроб и в приватной беседе, под видом торгового обмену, передали малограмотному русскому кузнецу. А бацилла эта вредоносная на почве великорусской тоски взрастила в душе нашего дурня неодолимую тягу к педагогической деятельности.
Раньше-то он все больше времени у отца в кузнице проводил. Одному кобылу подковать, другому борону подправить, или тот же гишпанский сапог смастерить - да мало ли дел в деревне. А теперь забросил совсем потомственное ремесло, сам на себя стал не похож.
Детвору со всей округи соберет и давай с ними на разных языках коммуникацию налаживать. А тем за радость с взрослым человеком покалякать, хоть и непонятно, о чем говорит, а все равно забавно. Ребятня от него ни на шаг не отстает, куда он - туда и они хвостиком. Вот так незаметно и начал Аркадий свои познания подрастающему поколению передавать. А от детей, глядишь, и родители кой-чего понахватались. Веселая жизнь у нас тогда настала!
В одной деревне по-немецки изъясняются, в другой все больше по-французски. Дело до того дошло, что само Булгаково, как культурный центр этих перемен хотели в Новое Вавилоново переименовать, потому как из каждого двора иноязыкая речь всех народов мира раздается. Веселье круглый год. И всякая работа с песней делается.
Идут ли на покос - "Мерсильезу"* горланят, забор ли кто задумает красить - обязательно "Ун паблу униду"* затянет или еще какой "Эйн, цвей, дрей". Радостно живется - оттого и душа поет. Аркашка даже возгордился немного. Еще бы! Тут у кого угодно голова кругом пойдет от таких успехов на почве просветительской деятельности. Хотел уже и школу свою открывать, даже парты ковать приступил, чтобы было ребятне удобнее знания впитывать да уму-разуму набираться. Только новая напасть свалилась на многострадальную кузнецову голову.
КОММЕНТАРИЙ
"Марсельеза" (франц. "Marseillaise") - французская революционная песня, государственный гимн Франции.
"El pueble unido jamas sera vencido!" (исп) - "Единый народ никогда не победить!" песня чилийского сопротивления (Г.С.)
У нас ведь как заведено? Ежели кому-то где-то хорошо, то обязательно найдется тот, которому от этого чужого хорошо непременно плохо будет: и сахар-то несладкий, и соль-то несолена, и не успокоится ведь, стервец, до тех пор, пока всем не будет одинаково. Пусть хреново - зато по-справедливости.
Вот и поступил, куда следует, на просветителя нашего донос, мол, "есть тут один подозрительный: детишек малых взялся иностранной грамоте обучать, а как учит и для чего, для каких таких целей - непонятно. Не мешало бы проверить".
Ну и проверили... Налетели "архангелы" среди ночи. Шум, гам подняли - всю деревню взбудоражили. Обложили дом со всех сторон. Руки рупором сделали и давай орать хором:
- А ну выходь на волю, государственный преступник!
Аркашка же не знал, что это они его из дому выманивают. Вот и решил посмотреть, как правоохранительные органы поимку особо-опасных преступников совершают. Вышел на крылечко, глазки сощурил (ночь же на дворе! в темноте-то всех криминальных деталей операции не разглядеть, сколь не пыжься), а его хвать за вихры и оттащили прямиком в околоток.
Хотели было сразу в Сибирь, без суда и следствия, по этапу отправить, да насилу отбрехался, что, мол, свой, и слово дал, честное кузнецкое, больше по-импортному никогда не разговаривать.
Отпустить-то его, конечно, отпустили, видят, парень в сущности безобидный, даже вроде как блаженненький, но на вид все равно поставили, для порядку. А то мало ли что еще отчебучит.
II
Вернулся Аркадий в деревню сам не свой. Первое время все молчал больше: из него тогда не то, что иностранного - русского слова клещами не вытянешь. Отец на него все украдкой поглядывал: уж не захворал ли чем сын-от.
Но потом ничего, оклемался потихоньку, повеселел даже.
Талант, ежели конечно истинный, всегда дорогу себе пробьет, несмотря ни на какие преграды наружу вырвется. Стал наш просветитель не только человеческие, но и языки всего животного мира понимать.
Идет, бывало, по лесу - птичьи разговоры подслушивает.
Интересно же, о чем промеж собой сороки переговариваются, или, к примеру, последние слова комара, перед тем как его прихлопнули, Аркашке всегда почему-то хотелось узнать, а тут такая уникальная возможность подвернулась. Как не полюбопытствовать?
Оказалось:
"...эта скотина арии свои выводит только, когда жрать хочет. Если же кровосос сыт - петь он не будет. Не дождетесь. И говорить тоже.
У сытого комара язык вообще не ворочается. Комар, если, конечно, он не голодный, - просто тупо молчит. Только сидит, глазки в кучку соберет и икает. Ну, или, как вариант, рыгнет пару раз и все. А иногда и то, и другое вместе..."
"Богумиловский натуралист"
Вот так и стал наш Аркадий делать бесценные для науки открытия и отправлять их в запечатанном виде в министерство по изучению жизни в хвойных и смешанных лесах (было такое учреждение в Санкт-Петербурге до недавнего времени), но все безответно.
Эх, не доросла, видать, еще наша наука до открытий Аркашкиного масштабу! Слишком далеко вперед шагнул в своих изысканиях наш естествооткрыватель. Единственный, в ком нашел народный самородок поддержку и участие, был отец Прохор. Дозволял ему печатать научные наблюдения в своем еженедельнике.
А однажды забрел кузнец так далеко в чащу, что уж стал подумакивать, не пора ли домой возвертаться, а то неровен час в лесу заночевать придется. Лес-то, он ночью ой как не любит незваных постояльцев. Кого хошь своими шорохами-звуками напугает, а уж парня с таким тонким слухом и тем паче.
Аркашка, хоть и был неробкого десятку, а все-таки решил лишний раз не искушать судьбу и ходу-то прибавил, чтоб домой засветло успеть.
Вот он легкой рысцой через бурелом-валежник продирается и вдруг слышит - вроде голосок детский пришепетывает:
- Ницего себе глибоцьки!
Аркашка по сторонам поозирался - нет никого. Что за интрига, думает, такая? Неужто примерещилось? Под ноги глянул, а там и взаправду семейка боровичков расположилась - и все всмятку. Нет, знать, не послышалось. Вот же оно, свидетельство незримого присутствия.
- Эй! - обращается к невидимке озадаченный кузнец. - Ты где? Выдь-покажись.
А в ответ ему что-то зашуршало, зашелестело, потом резко так стихло, и тот же голосок, но на этот раз, вроде, картавит больше:
- Да тут недалеко... На белезе.
Кузнец глаза повыше приподнял и прям ахнул. Мать честная, что же это в мире-то деется!
Сидит на сучке березовом зверь доселе невиданный, никем не пойманный, в научных трудах ни разу не помянутый: размером с кошку, тельце - ни дать, ни взять - большая сосновая шишка, ручки-ножки тоню-ю-юсенькие, что твои веточки, а уши, паршивец, такие отрастил, африканскому слону впору. Не дай Бог, прознают - точно полопаются от зависти.
Аркашка смотрит, как завороженный, на этакое чудо природы и глаз от него отвести не может. Да и как от этакого зрелища оторваться? Существо же в свою очередь засуетилось, по сучку взад-вперед забегало - не иначе, волнуется. По всему видать, впервые с представителем человеческого рода в контакт вступило. Потом уши свои огромные расправило и медленно, как на парашюте, спланировало на землю. Глазищами луп-луп и, запинаясь, спрашивает: