Павлов Иван Иванович : другие произведения.

Потерянные поколения. Часть 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 3.72*4  Ваша оценка:

III. ВЕЧНАЯ ССЫЛКА

   В стране метелей и снегов
   На берегу широкой Лены
   Чернеет длинный ряд домов
   И юрт бревенчатые стены.
   К. Рылеев

1. ВОЗДУХ СВОБОДЫ

   Распахнулись тяжелые двери тюрьмы,
   И, согретый цветущей весною,
   В царство слез и неволи, позора и тьмы
   День ворвался победной волною.
   *Ты свободен, иди!* - сторожа говорят,
   С рук и ног моих цепи снимая.
   И нежданному счастью безумно я рад,
   Как дитя и смеясь и рыдая.
   С. Надсон
   За время работы на прииске я получил десять месяцев зачетов рабочих дней и в конце июня 1950 года освободился из лагеря. Мне дали справку об освобождении, в соответствии с которой область моего передвижения ограничивалась Сусуманским районом. При освобождении сообщили, что на личном счету у меня немногим более ста рублей, но в бухгалтерии выдали всего лишь пятьдесят, мотивируя тем, что у многих нет на счету ничего, и для проживания им тоже надо выдать немного денег, разумеется, за счет заключенных. Мне дали также номера моих облигаций.
   - А облигации находятся в Магадане в УСВИТЛе, - объяснил бухгалтер, - туда и обращайтесь.
   Я написал письмо в УСВИТЛ, но ни я, ни другие освободившиеся из лагеря узники ни облигаций, ни ответов не получили. Бухгалтер, тоже бывший заключенный, предупредил, что с прииска вряд ли меня выпустят и посоветовал сразу же устраиваться на работу, после чего мне выдадут аванс. Я зашел к Пастернаку. В лагере работать мне не хотелось, да и фельдшер там нужен был заключенный, днем и ночью находящийся в зоне. Я выразил желание работать фельдшером в районной больнице в поселке Нексикане.
   В отличие от других областных городов, в Магадане разрешалось жить и работать вечноссыльным. Но туда попадали лишь немногие счастливчики, главным образом, освободившиеся из заключения там же. Даже устроиться в таких поселках, как Сусуман, Нексикан, Ягодное, Сеймчан или Усть-Омчуг, где были библиотеки, кинотеатры, поликлиники, школы считалось большой удачей.
   Пастернак сказал, что переговорит с Репьевой, но вряд ли меня возьмут в больницу, так как работают там, в основном, медсестры и вакантных мест нет; да и зарплата значительно меньше, чем на приисках. Семен Яковлевич предложил мне должность заведующего фельдшерским пунктом прииска, причем оформить меня на эту работу обещал со дня освобождения из лагеря. Ставки медработников на Колыме были самыми низкими - в два-три раза ниже, чем у специалистов с аналогичным образованием на горных работах. Я согласился. Работы было немного, у меня была уже обширная литература по медицине, и я мог продолжать свое самообразование. В медицинских институтах и училищах не было ни заочных, ни вечерних отделений, и мечта о получении диплома фельдшера, а тем более врача, для меня была несбыточной.
   При содействии Семена Яковлевича меня поместили в хорошее общежитие в доме ИТР, обитатели которого сами подбирали себе сожителей. В двух смежных комнатах мы жили вшестером: главный бухгалтер прииска, финансист, начальник отдела снабжения, горный мастер, экскаваторщик и я. Все, кроме меня, давно освободились из лагеря, имели право выезда на материк, но в паспортах у них была отметка: *статья 39-ая положения о паспортах*, запрещающая проживание в областных и других крупных городах страны. Имея на прииске хорошую работу и заработок, соседи мои не спешили навсегда покинуть Колыму.
   В первое время я почувствовал себя свободным гражданином: никаких зон, вахт, надзирателей, колючей проволоки, сторожевых вышек - все это осталось позади. Но свобода оказалась призрачной. С прииска Ударника приехал оперуполномоченный по надзору за ссыльными нашего куста, состоявшего из трех ближайших приисков: Ударника, Стахановца и Скрытого, забрал у меня справку об освобождении и вручил другую. В ней было указано, что я являюсь вечноссыльным и ограничен передвижением в пределах прииска Скрытого; выезд за границу указанного в справке района считается побегом и *беглец* будет осужден на 20 лет каторжных работ. Это решение общесоюзного значения было подписано заместителем председателя Совета министров СССР В. М. Молотовым.
   *Ничто не вечно под Луной* - подумал я, вспомнив, как Ходжа Насреддин обещал эмиру выучить осла читать за десять лет, полагая, что за это время кто-либо из троих умрет: эмир, осел или он. Мне было двадцать четыре года, и, находясь *на свободе*, у меня имелись все шансы пережить не одного эмира. Но и эту справку, ничего мне не дающую, у меня скоро отобрали, когда на Скрытый приехала комиссия по надзору за вечноссыльными.
   - Не нужна ему никакая справка. На прииске его и так знают, а за пределами прииска ему находиться запрещено, - решил офицер из Сусумана.
   Краткосрочную командировку в соседние поселки мог выписать начальник прииска, а направление в Сусуманскую поликлинику или Нексиканскую больницу - дать начальник санчасти. Большие права распоряжаться нами были у оперуполномоченного с Ударника - его справка была действительна на всей территории Колымы, но лишь на непродолжительный срок, и выдавал он ее обычно лишь по заявке начальника прииска.
   Первое время я набросился на вольнонаемную еду: питался и в столовой и готовил дома, но через месяц аппетит у меня умерился, и столовского питания мне было уже достаточно.
   Хотя наш приисковый оперуполномоченный формально к ссыльным отношения не имел, всех нас он знал. Это был молодой человек, примерно моего возраста, недавно назначенный на прииск, но уже осознавший свое привилегированное положение в поселке. Он был холост, жил в отдельном домике, имел дневального-заключенного и собаку - овчарку. Особое презрение он выказывал мне, прозвав *вечным каторжанином*. Прогуливаясь со своей собакой, он часто науськивал ее: *Взять его!*, и она набрасывалась на меня. Я защищался, как мог, а уполномоченный, довольный сообразительностью своего четвероногого друга, кричал ему вслед:
   - Ко мне!
   Овчарка была еще молодая и воспринимала это как игру.
   Как-то он навеселе зашел к нам в общежитие. Я тогда жил уже в небольшой комнате вдвоем с завмагом (продавцом) магазина, тоже бывшим заключенным и вечноссыльным. Я был простужен, лежал в постели и читал книгу. Уполномоченный поинтересовался завмагом, но тот был в Сусумане.
   - Ну-ка, встань! Найди мне сторожа магазина, - приказал он.
   Я сказал ему, что болен и у меня температура.
   - Ничего, сейчас не зима. Подышишь свежим воздухом - скорее вылечишься.
   Спорить было бесполезно, я оделся и пошел искать сторожа.
   Спирт в то время был на Колыме дефицитом, и главный инженер прииска Федор Николаевич Куликов выписывал по 200 - 300 граммов его горным мастерам и механизаторам - *победителям соцсоревнования*. У уполномоченного часто бывали гости: его коллеги из Сусумана и соседних приисков. В такие дни он заходил в магазин, подходил вне очереди к прилавку и бросал продавцу деньги:
   - Две бутылки спирта!
   Главный инженер возмущался, что оперуполномоченный нередко забирает весь горняцкий спирт, но протестовать не решался.
   Пробыл уполномоченный на нашем прииске недолго. Как-то под хмельком зашел он в УРЧ, где в то время находились работавшие там две женщины. Не встретив должного почтения к своей особе, оперуполномоченный для острастки вытащил свой пистолет. Тогда одна из женщин - жена начальника прииска, ударив уполномоченного по руке, выбила пистолет, подхватила его и вышла из комнаты. Оценив ситуацию, оперуполномоченный побрел к начальнику прииска. Осудив поступок его жены, как нападение на представителя власти, он потребовал немедленно вернуть оружие. Немного поупрямившись, требуя выдачи ей расписки о возврате пистолета, она все же вернула уполномоченному оружие. История о том, как женщина разоружила оперуполномоченного, стала достоянием жителей проселка, и ему вскоре пришлось покинуть наш прииск.

2. В маркшейдерском бюро

   Читайте, завидуйте -
   Я гражданин Советского Союза!
   В. Маяковский
   Нарядчик с Двойного Иван Лукич Мельниченко, изучавший до заключения в Ленинградском высшем военно-топографическом командном училище геодезию и топографию и хорошо чертивший, узнал, что в маркшейдерском бюро прииска требуются топограф и картограф-составитель. С учетом зачета рабочих дней, полученных и предполагаемых, Лукичу оставалось отсидеть в лагере около года, и ему выдали пропуск на бесконвойное хождение за зоной. Дипломированных специалистов горного дела на Колыме в то время было немного; работали, в основном, практики или окончившие краткосрочные курсы в Магадане или Сусумане. Главный маркшейдер прииска Шемонаев согласился взять Ивана Лукича топографом. Как-то Лукич подошел ко мне и сказал:
   - Ты, вероятно, хорошо чертишь. Бросай медицину, переходи на работу в маркбюро картографом. Там зарплата выше, через некоторое время сможешь освоить специальность маркшейдера и будешь работать участковым маркшейдером. Большинство наших маркшейдеров - практики, некоторые не имеют даже среднего образования.
   Шемонаев согласился принять меня на работу, но, переговорив с новым начальником прииска - капитаном Кучернюком, сказал, что я должен предварительно получить письменное согласие начальника санчасти. Пастернак не возражал, так как собирался в отпуск; но предупредил, что без разрешения начальницы санотдела ЗГПУ справку выдать не может и договариваться с Репьевой мне придется самому. Взяв направление в поликлинику, я поехал в Сусуман в санотдел. Получить *открепление от медицины* оказалось не так просто.
   - Мы вас в лагере держали два года фельдшером, учили, освобождали от тяжелой работы в шахте, а теперь, когда работа медработника вам кажется невыгодной, вы хотите уйти. Разве это порядочно? Нет! Подождите, когда будет замена, тогда я вас отпущу, - возразила мне Репьева.
   Через три месяца к Шемонаеву приехала жена - медсестра. К тому времени начальником санчасти прииска работал уже новый врач; он меня отпустил, и я стал работать картографом-составителем. Мельниченко уже работал топографом геологоразведочного участка. Первое время наиболее ответственные чертежные работы: пополнение планшетов двухтысячного масштаба, считавшихся основными планами горных выработок и хранившихся в маркбюро прииска, и вычерчивание *сводных планов горных выработок* по ручьям на восковках, передававшихся после изготовления в Сусуман в маркотдел ЗГПУ, выполнял хорошо чертивший Иван Лукич. Остальную чертежную работу, не требовавшую высокой квалификации, делал я: закреплял в туши *рабочие планы* масштабов 1:500 и 1:1000, составленные участковыми маркшейдерами; пополнял на основных планах горные выработки в карандаше - по данным съемки или пантографированием с рабочих планов; делал выкопировки к актам и протоколам: на закрытия шахт и полигонов, о потерях и разубоживании, при несчастных случаях и производственных травмах, часто сопутствующих горному производству, особенно при разработке россыпей подземным способом.
   Иногда приходилось оставаться после работы. А когда срочной работы не было, мы с Иваном Лукичем по вечерам изучали геологию россыпей, горное дело, геодезию и маркшейдерию по имевшимся в нашем распоряжении учебникам. С разрешения Шемонаева я с Иваном Лукичем или с участковыми маркшейдерами выходил на полевые работы, осваивая на практике методы производства топографо-геодезических и маркшейдерских работ: создания геодезических сетей (микротриангуляции) на поверхности, ориентирования новых шахт и выполнения других съемок. Участвовали мы и в вычислительных работах. Часто приходилось делать небольшого формата светокопии с выкопировок горных выработок на восковке, для чего у нас имелось нехитрое приспособление. Для изготовления на *аммиачке** копий сводных планов с восковок меня, снабдив временным пропуском, направили на несколько дней в командировку в Сусуман. Эти копии передавались геологам прииска для подсчета запасов, в ПТЧ (производственно-техническую часть) для составления проекта горных работ на ближайший год и для некоторых других целей. В Сусумане я познакомился с главным маркшейдером ЗГПУ Александром Максимовичем Семеновым. Узнав, что я учился на физмате, он предложил мне разработать методику определения объемов горюче-смачных материалов (ГСМ), хранившихся на приисках в резервуарах, по форме и размерам цистерн и измеренному в них уровню жидкости. Все, что можно было измерить, на приисках поручалось маркшейдерам: замеры топлива на угольных и дровяных складах, строительного леса, замеры заготовляемого на зиму сена для коров и лошадей, горюче-смазочных материалов на складе ГСМ, хотя часто для этих замеров знания маркшейдерии не требовалось. Для каждого вида таких работ разрабатывалась методика измерений и приближенных вычислений объемов или масс.
   Когда я проработал в маркбюро уже около двух месяцев, Шемонаев объявил мне, что начальник отдела кадров прииска потребовал снять меня с должности картографа-составителя, так как эта работа связана с секретными документами и по распоряжению начальника отдела кадров ЗГПУ бывшие политзаключенные должны быть заменены вольнонаемными. Однако, претендентов на мою должность на прииске не оказалось, и она оставалась вакантной. Лукича пока не трогали, поскольку он был еще заключенным, в картотеке начальника отдела кадров прииска не числился и в его поле зрения не попадал.
   В отделе кадров прииска мне предложили должность нормировщика горного участка, которая должна была вскоре освободиться в связи с отъездом на материк одного из них. Мне пришлось снова осваивать новую профессию: изучать нормы выработок и методы их применения при производстве открытых и подземных горных работ на приисках Колымы. Работа эта меня не очень прельщала, и, взяв у врача направление в поликлинику, я отправился в Сусуман в отдел кадров Горного управления. Там меня послали к молодому лейтенанту, которому я объяснил суть дела.
   - Но вы же фельдшер. Почему вы хотите работать в маркбюро? - спросил он.
   Я удивился: откуда он знает, что я фельдшер?
   - Вы меня не помните, а я вас сразу узнал, - продолжил он. - Я ведь принимал этап, с которым вы приехали из Магадана с бандой Стального... Приказ о замене бывших заключенных, осужденных по 58-ой статье, вольнонаемными договорниками есть. Но специалистов у нас пока не хватает, и мы не настаиваем на немедленной замене их. Со временем такая замена будет сделана.
   - А, может быть, ваша квалификация не устраивает начальника? - поинтересовался он.
   - Никаких претензий мне главный маркшейдер прииска не предъявлял.
   - Ну тогда идите в Управление к главному маркшейдеру Семенову. Если вы на прииске нужны, вас никто трогать не будет.
   Я зашел к Александру Максимовичу. Он был удивлен, так как Шемонаев даже не сообщил ему, что я у него уже не работаю и на Скрытом около месяца нет картографа. Тут же позвонил на прииск, а мне сказал, чтобы я возвращался на свое прежнее место.
   В начале 1951-го года освободилось место участкового маркшейдера, и на него назначили меня. В этой должности я проработал до конца своего пребывания на Колыме с небольшим перерывом, когда исполнял обязанности главного маркшейдера прииска.

3. НАЧАЛЬНИК приискА

   Да и примечено стократ,
   Что кто за ремесло чужое браться любит,
   Тот завсегда других упрямей и вздорней:
   Он лучше дело все погубит,
   И рад скорей
   Посмешищем стать света,
   Чем у честных и знающих людей
   Спросить иль выслушать разумного совета
   И. Крылов
   Старые богатые месторождения золота на ручьях Скрытом, Топком, Линковом, Ледниковом, Двойном и Дайковом к началу 1951 года были в значительной степени выработаны, и горные работы переместились в долину реки Берелеха, где к этому времени были разведаны крупные, но не очень богатые, россыпные месторождения золота, залегавшие на небольшой глубине и позволявшие разрабатывать их открытым способом. Решено было организовать здесь новый прииск - *Широкий*. Была завезена мощная техника, в том числе два шагающих экскаватора ЭШ-1. Начальником прииска назначили бывшего начальника райотдела МВД Мачабели. В горном деле он не разбирался, но считал, что, имея опыт руководства людьми, сможет управлять и горным производством. О новом начальнике ходили анекдоты.
   Пришел Мачабели на один из горных участков. Видит - тащит рабочий распиленные бревна в шахту. Одним из типов крепления, применявшегося на россыпных шахтах, были *костры*, сложенные из коротких бревен.
   - Зачем дрова тащишь в шахту? - спрашивает начальник крепильщика.
   - Костры ставить будем.
   - Работать в шахте надо, а не греться у костров.
   В другой раз вызывает начальника участка:
   - Почему проходка штреков у вас снизилась? - спрашивает Мачабели.
   - Штреки закончили, сейчас печи проходим.
   *Печи* на россыпях - это горные выработки, соединяющие штрек с очистной выработкой - лавой.
   - Выбросить все печи из шахты: золото добывать нужно, а не греться у печей, - приказал начальник.
   Пришел Мачабели к себе в кабинет. Холодина!
   - Почему радиаторы холодные? - спросил у секретаря.
   - Котельная не работает. Инжектор отказал.
   - В карцер его! И с выводом на работу.
   Когда впервые Мачабели зашел к себе в кабинет, молоденькая секретарша сидела в приемной.
   - Не нужна мне баба! При ней и выругаться, как следует, нельзя. Мне мужика подавай, чтоб с полуслова меня понимал.
   Бывалые колымчане *мат* вставляли не только через каждое слово, но и внутри слов - между слогами. От этого речь сразу становилась понятнее. Старые колымчане уверяли, что Дальстрой строили на трех китах: *на блате, мате и туфте*.
   Начальник отдела кадров предложил начальнику прииска в качестве секретаря молодого парня - Николая, недавно переведенного с соседнего прииска Мальдяка. Когда-то это был один из крупнейших и самых страшных приисков Колымы - тысячи заключенных легли в мерзлую землю на кладбище Мальдяка, погибая от непосильного труда, голода, побоев и болезней. В дальнейшем прииск был технически переоснащен, а заключенные были заменены спецконтингентом - вольнонаемными рабочими и инженерами, в основном бывшими заключенными и ссыльными, работавшими до этого на секретных стройках Урала, а затем изолированными от общества на три года на горных предприятиях Колымы. На Мальдяк можно было попасть только по пропуску, и лишь по специальному разрешению можно было его временно покинуть - район прииска находился под наблюдением военизированной охраны. Через три года изоляция прииска была снята, и большая часть работников его уехала на материк; некоторые, как Николай, подались на соседние прииски **за длинным рублем*.
   Как-то Мачабели утром не застал Николая на месте. Начальнику доложили, что его секретарь по пьянке забрел в соседнюю геологоразведочную партию, не поладил с разведчиками и те избили его; и сейчас он, освобожденный от работы, лежит в общежитии на койке. Разгневанный начальник вызвал командира дивизиона капитана Гергенова и приказал ему собрать своих бойцов и утром до начала работы задать хорошую взбучку распоясавшимся геологоразведчикам.
   - Оружие с собой возьмите, но без крайней нужды не применяйте, - предупредил начальник.
   Мало кто из разведчиков недр ушел от возмездия, досталось и начальнику разведучастка. Последний, как коммунист, обратился с жалобой на избиение солдатами в Сусуманский райком партии. Но заявление его осталось без последствия, так как с бывшим начальником райотдела МВД и хорошим приятелем в райкоме ссориться не хотели. Лишь после XX-го съезда КПСС Гергенова привлекли к уголовной ответственности. Мачабели вызвал его и сказал:
   - Настали такие времена, что я тебе многим помочь не смогу. Возьмешь все на себя. Возможно, тебе дадут небольшой срок и с погонами придется расстаться. Но я устрою тебя на своем прииске; будешь числиться самоохранником, жить за зоной с женой, а на работу ходить, когда захочешь. Отбудешь срок - буду ходатайствовать, чтобы с тебя сняли судимость.
   И Мачабели выполнил свое обещание. Получив небольшой срок, Гергенов с зачетами *рабочих дней* вскоре освободился.
   Через некоторое время Мачабели назначили начальником прииска Горного СГПУ, и всю зиму, пока добывали пески из шахт, вскрывали полигоны, выполняли горно-подготовительные работы, прииск считался лучшим в Дальстрое. Его всегда ставили в пример. Но сам начальник, главный инженер, маркшейдеры, геологи и горные мастера знали, что не выданы на-гора указанные в сводках золотоносные пески; нет и подготовленных к промывке *открытых площадей* (участков для добычи песков открытым способом).
   - Где мы летом возьмем золото? Что будем промывать? - спрашивали своего начальника подчиненные.
   - А всю зиму от премиальных, что я вам платил, вы не отказывались? Где золото возьмем, спрашиваете? У меня на складе неприкосновенный запас спирта и *чифира*. Как начнется промывочный сезон, всех горняков с бойцами посажу на двуколки и пошлю со спиртом и чаем на соседние прииски и разведучастки: к старателям, горным мастерам, обогатителям, съемщикам металла и опробщикам. Кто устоит против моего товара? И план по золоту выполним, и премии хорошие получите.
   Но радужные надежды начальника прииска не сбылись. В тот год впервые на Колыму завезли в большом количестве водку, коньяк, шампанское, вина, чай. И спрос на мачабелиевский спирт резко упал. План по золоту прииск выполнил лишь на восемьдесят процентов.
   - Неправильно запасы определили геологоразведчики! - оправдывались горнотехнические работники прииска.
   Нагрянула комиссия из Магадана. Она обнаружила большие приписки: ни отработанных шахтных полей, ни промытых песков, ни подготовленных к промывке открытых площадей, так красиво вычерченных на планах и указанных в сводках, - ничего этого не было. Время было смутное: никто не знал, как наказывать мошенников и очковтирателей, и для большинства из них дело закончилось весьма благополучно: их лишь уволили из системы Дальстроя.

4. Жизнь на прииске

   Мы знаем, что как сон, ненастье пронесется,
   Что снегу не всегда поляны покрывать,
   Что явится весна, что все кругом проснется, -
   Но мы... проснемся ли опять?
   А. Апухтин
   К началу 1951-го года центральный поселок прииска Скрытого перебазировали в район бывшего поселка Перевалки, в окрестности которой сосредоточилась наиболее интенсивная разработка россыпей. Здесь начали строительство домов для начальников прииска и ОЛПа, оперуполномоченного, главного инженера, помещения для вохры и Управления прииском - *конторы*, как ее обычно называли. Контора прииска была самым заметным зданием: с широким коридором, большими светлыми комнатами. Здесь помешалась приемная начальника прииска и главного инженера, их кабинеты, отдел кадров, партбюро и профком, кабинет заместителя начальника прииска по политчасти, производственно-техническая часть, маркбюро, геологоразведочное бюро (ГРБ), часть нормирования труда и зарплаты (ЧНТЗ), планово-экономическая часть (ПЭЧ), бухгалтерия. Затем стали строить общежития для рабочих и ИТР. Старое здание мехцеха перестроили под клуб. Многие семейные рабочие и ИТРовцы, не дождавшись своей очереди на жилье, начали сами строить себе домики.
   Приехавших в Дальстрой молодых специалистов, окончивших на материке техникумы или вузы, в первые же месяцы работы на прииске направляли на двух- или трехмесячные курсы в Сусуман, где их знакомили со спецификой горных работ на россыпях Колымы. Там же работники райотдела МВД и политуправления разъясняли им, как следует вести себя с заключенными, бывшими заключенными и политическими ссыльными. Особенно опекали они девушек-договорниц, уберегая их от опрометчивой близости к не всегда надежно перевоспитанным бывшим зэк*. К этому времени у нас в стране не только политическая власть, но и вся личная жизнь граждан была взята под контроль государства: нельзя было не только высказывать крамольные мысли, но и думать нужно было только в соответствии с официальной идеологией и интересами правящего класса.
   Молодых специалистов сразу же вовлекали в комсомольскую и профсоюзную работу, записывали на ежегодные курсы политучебы. На них молодежь усваивала решения партийных съездов и конференций, речи вождей, но главный упор делался на изучение *Краткого курса истории ВКП(б)*, написанного по неофициальным данным Вождем и Учителем трудящихся. Каждый учебный год начинали с первой главы этого капитального труда, но к концу года так и не одолевали книгу. Метод изучения состоял, в основном, в громкой читке и подчеркивании карандашом текста учебника, начиная с первой же строки его. Наиболее интеллектуально развитые индивидуумы подчеркивали предложения и абзацы текста разноцветными карандашами, в зависимости от содержания и значимости его. Красный карандаш широко использовался в абзацах, освещавших мудрость Вождя.
   Иногда договорники интересовались, за что сидели в лагере на вид приличные, порядочные люди. По-разному отвечали им политические. Один, например, честно признался: *Свободу любил!* Другой, случайно попавший в лагерь в среду настоящих преступников и до конца своего срока остававшийся благонамеренным и верным последователем единственно правильного учения, заявил: *Ни за что сидел!*
   - У нас *ни за что* не сажают! - уверенно ответил вольнонаемный горный мастер.
   - Именно у нас сажают! - заметил кто-то из присутствующих.
   - Так почему же меня не посадили? - резонно парировал его доводы собеседник.
   - Тебя еще посадят!
   - Это за что же? Я честно работаю! Политику нашей партии и правительства одобряю.
   - А вдруг ты притворяешься, а сам недоволен?
   - Чем же я могу быть недоволен? Накоплю денег на Колыме, поеду на материк. Я ведь деньги не пропиваю и на ветер не бросаю, как другие. Куплю хороший дом или квартиру, машину, обзаведусь хозяйством. Работай, не ленись, и жить будешь неплохо. А то все вы чем-то недовольны! Хотели жить лучше других, не вкалывая как следует: вот и попали в лагерь.
   В пятидесятых годах происходило укрупнение приисков, и вскоре наш прииск объединили с Широким, сохранив название последнего. Центром его стала бывшая Перевалка. Еще через несколько лет к Широкому присоединили ранее объединившиеся прииски Беличан, Куранах, Перспективный и Новый. Горный отвод прииска теперь простирался на сорок километров в длину и на пятнадцать в ширину. Однако, через три года последние четыре прииска снова отделили от Широкого, выделив в новый прииск - *Экспериментальный*. На этом прииске испытывалась в условиях вечной мерзлоты и суровых морозов новая горная техника и современные методы ведения горных работ, но не забыли спустить и план добычи металла.
   Как-то прислали нам на второй участок, расположенный вблизи центрального поселка, нового начальника смены. Бывший фронтовик, он окончил курсы горных мастеров в Магадане. На Широком он появился уже законченным алкоголиком. Не отрезвев от пьяного угара прошедшего дня, к началу ночной смены он появлялся в конторе участка, но вскоре покидал рабочее место и возвращался в поселок для продолжения застолья с друзьями. Никакие увещания начальства на него не действовали; и руководство прииска, после очередной аварии на участке, в качестве крайней меры решило привлечь его к товарищескому суду, который в те годы входил в стране в моду. На товарищеском суде в клубе среди жителей поселка было много военных: лагерных начальников и вохровцев, бывших фронтовиков - друзей нарушителя трудовой дисциплины и его приятелей по застолью. Когда председатель суда объявил повестку дня, один из них встал и сказал:
   - Это что же, вы собираетесь судить фронтовика, офицера запаса и коммуниста в присутствии бывших заключенных и ссыльных?
   Кое-кто из военных выразил солидарность оратору выстрелами из пистолетов в потолок. Суд был сорван. На следующий день участникам дебоша пришлось извиняться перед председателем суда, а виновника происшедшего вскоре перевели на другой прииск. Товарищеский суд в поселке больше не заседал.

5. общежитие горнЯков

   Какими льстивыми речами
   Не услаждал слух хор гостей!
   При счастье все дружатся с нами,
   При горе нет совсем друзей.
   П. Беранже
   Мне пришлось работать в то время на разных горных участках прииска и жить в разных поселках: на Двойном, Скрытом, Перевалке - иногда в комнатах для двух-четырех человек, иногда в общежитиях, рассчитанных на десять-двадцать коек. В конце концов, мне дали место в доме ИТР в приличном общежитии, в котором жили восемь бывших заключенных и неженатых вольнонаемных договорников: горных мастеров, маркшейдеров, геологов, нормировщиков, обогатителей, работников ПТЧ.
   В нашем общежитии поселили и горного мастера Соколова, окончившего незадолго до этого Благовещенский горный техникум и еще полного радужных надежд. Увлеченный своей работой, он намеревался после положенных ему трех лет работы на прииске, поступить в горный институт и стать инженером. Как и я, он носил очки, но на этом наше сходство заканчивалось.
   К концу смены на шахте горный мастер сообщал взрывнику число забуренных шпуров и необходимое количество ВВ (взрывчатых веществ), которое тот должен был привезти со склада. Обычно горный мастер, не дожидаясь конца смены, заранее заказывал необходимое по его расчетам количество капсюлей-детонаторов и аммонита, и часто в таких случаях оставалась лишняя взрывчатка, которую на шахте хранить было запрещено и приходилось возвращать обратно на склад.
   В один из дней из-за неполадок в воздухопроводе сжатого воздуха бурильщику не удалось полностью обурить лаву, и осталось неиспользованным большое количество взрывчатки и капсюлей-детонаторов, которые горный мастер Соколов со взрывником должны были отнести на склад ВВ. В то время на должность взрывников назначали солдат-призывников срочной службы, закончивших в Сусумане соответствующие курсы. Аммонит и детонаторы необходимо было нести отдельно, на значительном расстоянии друг от друга. Это правило, видимо, горняки нарушили; из-за неорожного обращения один из капсюлей взорвался, от детонации взорвались остальные и весь аммонит. От горняков почти ничего не осталось.
   Через два дня после этого события я зашел в парикмахерскую и сел в кресло. Когда ко мне подошел парикмахер, я увидел на его лице выражение удивления и ужаса. Губы его задрожали и он чуть не выронил бритвенный прибор.
   - Ты же погиб, взорвался, возвращаясь из шахты... Мне сказали: горный мастер в очках, из ИТРовского общежития, - все еще не приходя в себя, произнес парикмахер.
   - Я не горный мастер. Я маркшейдер...
   Геннадий Щеглов появился в нашем общежитии при слиянии приисков Широкого и Скрытого. На Широком он работал начальником ПТЧ, а на объединенном прииске - его заместителем и, в основном, занимался проектированием открытых разработок россыпей, которые стали преобладающими на прииске. Окончив Бодайбинский горный техникум, он со знанием дела принялся за работу и вскоре стал одним из лучших специалистов отдела.
   Общительный, доброжелательный, он легко заводил дружеские отношения со своими сотрудниками и горняками прииска, был, что называется, рубаха-парень. После получки в компании немного выпивал. Года через полтора у него появились сомнительные друзья, которые были не прочь выпить за его счет, и вскоре их кутежи стали систематическими, а энтузиазм к работе постепенно угасал. Дело закончилось тем, что выпивки с *друзьями* сделались для него нормой жизни и продолжались с дня выдачи зарплаты до тех пор, пока она не иссякала и приятели и собутыльники не исчезали до новой получки. В дни трезвости, до нового жалованья, он лежал в общежитии на койке или появлялся на работе мрачный, часто голодный. Не дожидаясь его просьбы, мы давали ему деньги на еду, которые он исправно возвращал после очередной получки. Пробовали наставить его на праведный путь, но Щеглов все отшучивался, уверяя нас, что запои его больше не повторятся. Однако, после следующей зарплаты все начиналось сначала.
   Как-то приехал к нему из Якутска отец, поселившись временно в нашем общежитии на свободной койке. Гена встретил его с распростертыми объятиями, сыновней заботой. Друзей своих он отвадил, и попойки прекратились. Иногда, лишь по настоянию отца, он выпивал с ним по рюмочке. Снова с увлечением принялся за работу.
   Однажды, когда сын был на работе, а я вернулся из шахты, чтобы переодеться и отправиться в маркбюро, отец Гены подошел ко мне и спросил:
   - Как дела у Гены?
   Вопрос меня смутил, так как после приезда отца Гена перестал выпивать, и я ответил:
   - Гена хороший специалист, его ценят и уважают на прииске.
   - Это я знаю. А как у него с выпивками? Я ведь не случайно приехал к нему. Получил от сотрудницы ПТЧ письмо с сообщением, что мой сын спивается и его надо спасать... Мы с матерью всегда держали его в ежовых рукавицах, и при нас он шалостей не допускал. В техникуме начал было выпивать, но понемногу, так как на стипендию не разгуляешься. Все же уже тогда мне пришлось принимать жесткие меры. А сейчас не знаю, что с ним делать. Дома его третий год ждет невеста, хотела даже к нему на прииск поехать, но он отговорил ее, сказав, что здесь им негде будет жить, что вскоре сам вернется домой... А я думаю, зачем хорошей девушке такой алкоголик? Сейчас мне обещает, что больше пить не будет. Но я ему не верю - он слабохарактерный, легко поддается дурному влиянию. На днях я зашел к начальнику прииска и попросил его: если сын снова начнет выпивать, уволить его с прииска и отправить домой.
   На следующий день отец уехал. Сын не долго держался. Когда после очередной получки друзья пришли к нему с бутылкой, чтобы разогреть его, он сначала отказывался, но затем немного выпил спирту. Кровь заиграла в нем и, вытащив из кармана пачку ассигнаций, бросил их на стол и послал собутыльников за закуской и новыми бутылками. Сдерживающие центры уже не срабатывали, и все пошло по старому - остановить его было невозможно. Начальник прииска выполнил свое обещание отцу, уволив Гену с работы. Попрощавшись с нами, он отправился домой. Из Якутска мы вскоре получили письмо, в котором он сообщал, что доволен возвращением под родительский кров, не пьет больше, устроился на работу и собирается жениться.

6. В Берлаг

   И мы нелегкий крест несли задаром
   Морозом дымным и в тоске дождей,
   Мы, как деревья, валимся на нары,
   Не ведая бессонницы вождей...
   ...Дымите тыщу лет, товарищ Сталин,
   И пусть в тайге придется сдохнуть мне,
   Я верю: будет чугуна и стали
   На душу населения вполне.
   Ю. Алешковский
   Летом 1951-го года Берлаг добрался до самых отдаленных приисков Колымы, и на прииск Скрытый тоже пришел приказ о немедленной отправке туда всех политзаключенных с особым предписанием в личном деле: *Использовать только на общих работах*. Некоторые из них работали на нашем прииске горняками, горными мастерами по опробованию, технарядчиками, бухгалтерами, фельдшерами. Держали их на этих должностях, так как они добросовестно работали по двенадцать-пятнадцать часов в сутки без выходных дней, знали хорошо свое дело, зачастую выполняли работу нескольких вольнонаемных. Тем не менее, приказ надо было выполнять, хотя некоторым заключенным оставалось менее года до освобождения из лагеря. Туда же, в Берлаг, перевели и оставшихся в живых каторжан с рудника Бутугычага, когда каторжные работы были отменены в нашей стране.
   На рудник в Берлаг попал и Василенко. Он был уже немолод, с больным сердцем и гипертонией. Работа в руднике была не легче, чем на прииске, а режим значительно строже. Все заключенные были обезличены, на одежде носили номера, хорошо видные издалека и по которым их различали вохровцы и лагерное начальство. Но в Берлаге не было блатных, бессовестно обиравших фраеров, и было больше порядка. В амбулатории рудника Иван Петрович сказал, что на прииске работал фельдшером. Взять его на эту должность не могли, но и на тяжелые работы не посылали. Большей частью он был освобожден от работы по болезни, часто помогая в санчасти фельдшеру. Когда Иван Петрович освободился из лагеря и ему предложили выбрать место жительства в *вечной ссылке*, он избрал прииск Скрытый, где его знали и ценили, где у него было много друзей.
   Во время отправки политзаключенных в Берлаг Ивану Лукичу оставалось с зачетом отработанных рабочих дней немногим больше месяца и, чтобы не отправлять в другой лагерь, медики положили его на время в стационар. После освобождения из лагеря он продолжал работать топографом в маркбюро.

7. РабоЧий маркшейдерского бюро

   Я на вбогим, сумнiм перелозi
   Буду сiять барвистi квiтки,
   Буду сiять квiтки на морозi,
   Буду лить на нiх сльози гiркi.
   I вiд слiз тих гарячих розстане
   Та кора льодовая мiцна.
   Може квiти зiйдуть, i настане
   Ще й для мене весела весна.
   Л. Украiнка
   Рабочим у меня был Федор Иванович Раченя или, как все его называли на прииске - дядя Федя. До ареста он жил в небольшом селе Каменец-Подольской области, недалеко от государственной границы с Польшей. В школе ему учиться не довелось, и он едва умел читать и писать печатными буквами. С детства познал тяжелый труд крестьянина на своем небольшом участке земли; женился, родились двое малышей. С коллективизацией жизнь на селе, как и в городах, резко ухудшилась. Но Федя, здоровый двадцатипятилетний деревенский парень, работал добросовестно и в колхозе, и на своем участке и кое-как сводил концы с концами. В начале 1938-го года волна репрессий докатилась и до его села. Выбор местных чекистов пал на подозрительно хорошо жившего Федю, и, обвиненный в шпионаже, он получил десять лет. Попал на Колыму на недавно открывшийся в ЗГПУ прииск Линковый. Работал в шахтной бригаде.
   На Колыме, как это делалось на материке, первое время пробовали оттаивать подземные пески пожогами, бутом - нагретыми на костре камнями, или паром при помощи пойнтов (металлических трубок), в которые пар подавался по шлангам из бойлера. Чаще же всего для оттайки песков жгли дрова у груди забоя, прикрывая его от выработанного пространства железными листами. Но колымская вечная мерзлота плохо поддавалась огню, дневная уходка забоев не превышала трех-четырех дециметров, пожирая огромное количество леса, запасы которых на Колыме были ограничены. Решили перейти на буровзрывные способы разработки песков. Техника в то время была примитивная, бурильных молотков и компрессоров еще не было; и в первые годы, когда в шахте работал дядя Федя, на Линковом шпуры сравнительно небольшой глубины проходили в мерзлой породе вручную ломами. Это была самая тяжелая работа. После проветривания забоя взорванный грунт грузили лопатами в тачки и по трапам отвозили к находившемуся у ствола шахты бункеру.
   Здоровый от природы и приученный с детства к тяжелому физическому труду, дядя Федя долго держался. Казалось, ни тяжелая работа, ни скудное неполноценное питание не могли сломить его. Но через два года у него появились боли в области сердца, тяжелая одышка, отеки на ногах, и он понял, что полностью выдохся и шахтерский труд ему уже не осилить. К тому времени резко ухудшилось питание заключенных, а нормы выработки увеличили. Все чаще приходилось ему обращаться в санчасть за освобождением. Доходягой, с пороком сердца, с явными признаками цинги и пеллагры Федя надолго попал в больницу на Двойной, затем, *сактированный* по состоянию здоровья, - в полустационар. Там, валяясь на голых нарах, он быстро съедал свою четырехсотграммовую пайку хлеба и все думал, как бы выбраться из злосчастного места.
   Один из его напарников по шахтному забою - бывший садовник, старик по лагерным меркам, убедил начальство прииска в возможности выращивать овощи на Колыме, с ее коротким прохладным летом. Действительно, недалеко от Сусумана на совхозных огородах сажали капусту, репу, турнепс. В это время Линковый уже объединили с приисками Скрытым и Топким, и возле поселка Перевалки недалеко от реки Берелеха выбрали участок для экспериментального огорода. Когда дело наладилось и стало ясным, что огород может приносить немалый урожай, его расширили и окружили колючей проволокой, а садовнику дали в помощники дядю Федю. Вначале по слабости он выполнял лишь обязанности ночного сторожа, но затем, подкрепившись рабочей пайкой и плодами огорода, стал полноценным работником сельхозучастка. Вскоре он так поправился, что, когда к началу промывочного сезона медкомиссия из Сусумана приезжала обследовать полустационары на предмет использования доходяг на горных работах, нарядчик говорил ему:
   - Смотри, не попадайся на глаза начальству! А то заметут на полигон или промприбор.
   Освободившись из лагеря, дядя Федя стал работать плотником в стройцехе, но с больным сердцем эта работа оказалась ему уже не под силу, и он перешел на мой горный участок рабочим маркшейдера. Ходил на съемки, замеры горных выработок, заготовлял чопы (*пробки*), забивал их в шпуры в кровле подземных горных выработок для закрепления в них маркшейдерских знаков (*точек*). При производстве подземной теодолитной съемки вешал на точки отвесы, держал конец рулетки при измерении длин сторон теодолитного хода и при съемке лав. Для замера открытых горных выработок в конце месяца производилась нивелировка полигонов по квадратной десятиметровой сетке, и дядя Федя изготовлял из строительной дранки колышки для разбивки сетки, *бегал* во время съемки с нивелирной рейкой. У рабочего маркбюро было довольно много свободного времени в то время, когда маркшейдер занимался камеральными работами. Как почти все политические, дядя Федя не мог выехать на материк и вызвал на Колыму семью, а сам, тем временем, построил небольшой дом. После XX-го съезда КПСС и реабилитации дядя Федя выехал на материк, поселился в деревне, купил дом, завел огород, домашних животных, но больное сердце все чаще давало себя знать, и прожить на свете ему суждено было уже недолго.

8. УЧеба

   Учись, мой сын: наука сокращает
   Нам опыты быстротекущей жизни.
   А. Пушкин
   По вечерам мы с Иваном Лукичем продолжали штудировать книги по маркшейдерскому искусству, геодезии и горному делу. Изучить специфику горных работ на Колыме нам помогли учебные пособия: *Геология россыпей*, *Разработка россыпей подземным способом* и *Обогащение россыпей*, выпущенные Магаданским книжным издательством для учащихся различных курсов и работников приисков: горных мастеров, геологов, обогатителей, механиков, электриков, нормировщиков и экономистов. На курсах в Магадане по ним обучались вольнонаемные договорники, не имевшие горной специальности, но окончившие неполную или полную среднюю школу. К тому времени в Магадане открылся горно-геологический техникум и филиал ВЗПИ, одним из первых выпускников которого был Гроссман, закончивший строительный факультет. Но для нас с Лукичем институт был закрыт.
   Летом 1952-го года на приисках стали набирать учащихся на открывавшееся в Магадане заочное отделение горно-геологического техникума. Заместителю директора по заочному отделению Трапезниковой удалось добиться у начальства разрешения приема на отделение и бывших заключенных, в том числе и вечноссыльных, успешно работавших на горных предприятиях Колымы на горнотехнических должностях, но не имевших специального образования. На заочном отделении техникума было три специальности: горняков, геологов и экономистов. Окончивших неполную среднюю школу принимали на пятигодичный курс обучения, полную среднюю - на трехгодичный. Среди последних были и окончившие несколько курсов института. Я отослал в Магадан свою зачетную книжку Одесского университета. Меня, так же как и Ивана Лукича, приняли на трехгодичный курс обучения. Однако через полгода в учебной части техникума разобрали, что печати на моей зачетной книжке с короной и на румынском языке, и признали ее недействительной. В архиве Одесского университета остался мой аттестат зрелости, копию которого выслали в техникум, и вопрос был решен положительно, хотя аттестат зрелости у меня тоже был румынским.
   В районных центрах Магаданской области, в том числе и в Сусумане, были организованы учебно-консультационные пункты (УКП), через которые мы получали из библиотеки техникума учебники, методические пособия и контрольные задания, высылали в техникум выполненные нами работы. Для студентов первого курса, обучавшихся по трехгодичной программе, в Сусумане был организован трехнедельный семинар с отрывом от производства, на котором мы изучали материалы XIX-го съезда партии и прослушали несколько лекций по горному делу и начертательной геометрии. Больше всего занятий было по высшей математике, которой мы занимались по четыре-шесть часов в день. В средней школе в то время элементы высшей математики не изучали, и преподаватели Сусуманской средней школы не пожелали вести этот курс на нашем семинаре, тем более, что провести его нужно было в сжатые сроки. Узнав, что я закончил два курса физмата, занятия по высшей математике - по аналитической геометрии на плоскости и по основам матанализа - поручили вести мне.
   Жили мы в Сусуманском доме отдыха, там же питались. У меня было поражение в правах на пять лет, я не являлся членом профсоюза и не имел право на льготную путевку в дом отдыха, а полная стоимость ее значительно превышала мою *узкоколейную* зарплату. Как не имеющему специального образования, да еще и ссыльному, мне была назначена минимальная зарплата. Кроме того, как *пораженный в правах*, я не получал надбавок, которые для вольнонаемных договорников с пятилетним стажем работы в Дальстрое равнялись ста процентам основного оклада. Не получал я и *выслуги лет*, дополнительно составлявшей, также в зависимости от стажа работы на Колыме, до тридцати процентов оклада. Однако на этот раз вопрос об оплате путевки был как-то решен без существенного ущерба для моего кармана.

9. Мастера горного дела

   Повсюду знания предшествуют свободе,
   Без знания сама свобода не прочна;
   Укореняется ль когда-нибудь она
   В подавленном невежеством народе?
   Ю. Допельмайер
   Среди курсантов наиболее способным и знающим был Виктор Васильевич Иванов. До войны он на одни пятерки закончил два курса электромеханического факультета Ленинградского политехнического института. Летом 1941-го года, в предчувствии надвигавшейся войны, студентов института послали на военные сборы в Западную Белоруссию, к границам территории, контролируемой нацистской Германией. Здесь их застала война, стремительное окружение противником, плен, концлагерь для военнопленных, в котором наши воины сотнями умирали от тяжелой работы, побоев, голода и болезней.
   Как-то в концлагерь зашел немецкий офицер и спросил, есть ли среди пленных механики или автослесари. Виктор Васильевич с детства интересовался автомобилями, мотоциклами и другими машинами; и теперь решил, что с учетом своего обучения в институте сможет освоить эту специальность, и выдал себя за механика, зная, что концлагерь обречет его на верную гибель. Иванова взяли в авторемонтную мастерскую. О том, чтобы не справиться с незнакомой ему работой, не могло быть и речи, и он с утра до вечера изучал, разбирал и собирал, даже без особой надобности, механизмы и двигатели и вскоре почувствовал себя специалистом. Однако на первых порах не все было так гладко. Однажды привезли ему для ремонта машину незнакомой конструкции. Виктор Васильевич осторожно разобрал двигатель, осмотрел его, смазал, снова собрал, но машина не заводилась. Тогда он прицепил ее к трактору и стал безуспешно гонять по двору - машина заводиться не хотела. Немец-механик долго смотрел на него, потом подошел и спросил:
   - Ты что делаешь? У этой машины калоризаторный двигатель. Чтобы ее завести, нужно предварительного прогреть паяльной лампой металлическую грушу, соединенную с камерой сгорания двигателя.
   Исправив свою оплошность, Виктор Васильевич попросил немца никому не рассказывать об этом эпизоде. Впоследствии немец при встрече с ним, улыбаясь, спрашивал:
   - Ну, как, всю технику освоил? Еще помочь не надо?
   Мать Виктора Васильевича работала до войны преподавательницей немецкого языка в одном из ленинградских вузов, и Виктор с детства изучал немецкий, а школьником, как только у него стали появляться деньги, стал покупать немецкие книги и вскоре свободно читал их. В Германии он быстро освоил и разговорную речь. В автохозяйстве Виктор Васильевич проработал до прихода Красной Армии, когда война уже заканчивалась. За плен и работу у нацистов он получил без суда шесть лет ссылки и попал на Колыму на прииск Стахановец.
   В первые годы ссыльные жили в таких же бараках, как и заключенные, за колючей проволокой. Б*льшая часть из них работала на общих работах и *доходила*, так как питание не отличалось от лагерного. Виктор Васильевич решил попытаться устроиться на работу в ПТЧ. Неприветливо встретили его работавшие там нарядные дамы - жены офицеров и договорников, когда худой и оборванный, в своей поношенной телогрейке, ватных брюках и подшитых резиной от транспортерной ленты ватных бурках, пробирался он между столами вольнонаемных сотрудников в кабинет начальника ПТЧ. Без энтузиазма встретил его и начальник.
   - Ладно, - сказал тот, разглядывая его *зачетку* политехнического института. - Переговорю с начальством. Понадобишься - пригласим.
   Виктор Васильевич уже собрался устраиваться в экскаваторно-бульдозерный парк, как нарядчик вызвал его и направил в контору - в ПТЧ. Иванову дали стол в конце комнаты и работу, в основном чертежную. Первое время руки его отказывались хорошо чертить, но затем навыки вернулись, и он уже стал просить, чтобы ему прибавили работы. Вскоре на прииске появился новый главный инженер. Он обошел все отделы и особенно внимательно стал присматриваться к сотрудникам ПТЧ. Равнодушно пройдя мимо дамочек, остановился возле Виктора Васильевича и спросил:
   - У вас какое образование?
   Выслушав ответ, он пригласил его к себе в кабинет. Усадив за стол для посетителей, главный инженер вызвал дневального конторы и распорядился перенести стол Иванова в свой кабинет и поставить у окна. Потом некоторое время еще просматривал папки, планы и бумаги - проект горных работ, составленный его предшественником, над чем-то размышлял и, наконец, сказал дневальному:
   - Бросай всю эту писанину в печку!
   Дневальный удивленно посмотрел на главного.
   - Бросай, бросай! Ничего другого эти бумаги не заслуживают. Может быть, хоть в кабинете станет теплее.
   Когда стол был очищен от хлама, главный инженер сказал Иванову:
   - Вот теперь начнем составлять проект заново. Времени у нас в обрез: через два месяца проект должен быть закончен. Работать будем вдвоем до позднего вечера, не считаясь со временем.
   Затем вызвал главного маркшейдера и старшего геолога:
   - Чтобы через два дня у меня на столе были пополненные на конец промывочного сезона сводные планы горных работ с нанесенными границами балансовых и промышленных запасов золота для составления проекта на следующий год. Остальные планы и разрезы будете приносить по мере надобности.
   Виктор Васильевич приходил на работу в восемь часов утра, когда в конторе, кроме дежурного, еще никого не было; в час уходил вместе с главным инженером на обед, в шесть часов - на ужин, и возвращался после ужина снова на свое рабочее место. Главный инженер приходил вечером, часов в восемь, и сидел до одиннадцати-двенадцати часов ночи. Днем и по вечерам в кабинет главного инженера заходили технические работники прииска и участков. Главный инженер разговаривал с ними, не отрываясь от проекта. Свои черновики и наброски он передавал Виктору Васильевичу для вычерчивания начисто планов, для расчетов, составления таблиц, документов. В соседней комнате дамочки являлись на работу к десяти часам, обсуждали свои женские и другие дела, уходили на обед на два-три часа, мало интересуясь производством. Мало интересовались своими работниками и главный инженер, и начальник ПТЧ.
   Главный инженер внимательно просматривал работу Виктора Васильевича, иногда делал замечания, но всегда оставался довольным и, когда через два месяца проект был завершен, сказал:
   - Вот теперь вы знакомы с горными работами по бумагам. Чтобы стать настоящим специалистом, вам надо ознакомиться с ними на производстве.
   И Виктор Васильевич не упускал свободной минуты, чтобы побывать в шахте, на полигоне, на промывочном приборе. В период строительства новых промприборов и во время промывочного сезона Иванов работал уже обогатителем, проектируя новые промприборы и следя за тем, чтобы как можно меньше золота уходило в хвосты промывки, чтобы самородки не попадали в галечный отвал; замечал недостатки и всегда старался усовершенствовать обогатительный процесс. В следующем году, когда отдел обогащения был расширен и на прииске появилась шлихообогатительная установка, Иванова назначили главным обогатителем прииска.
   Через шесть лет срок ссылки у Виктора Васильевича закончился и он получил паспорт c ограничением мест проживания, но о выезде на материк не было речи. Вместе с другими бывшими ссыльными его закрепили за Дальстроем и направили на прииск имени Фрунзе. Здесь заключенных уже не было и организация труда, горное оборудование и механизация работ были на значительно более высоком уровне. Бывшие ссыльные, теперь уже вольнонаемные, получавшие неплохую зарплату, старались совершенствовать свой труд. Начальник прииска Хирсели, горный инженер с большим опытом работы в качестве главного инженера прииска, стремился на своем предприятии максимально механизировать труд забойщиков. Если на других приисках, где работали заключенные, все еще загружали золотоносные пески в короба лопатами и отвозили к стволу мускульными усилиями на санках по ледяной дорожке, то на прииске им. Фрунзе пески из забоя к штреку транспортировались при помощи электрической скреперной установки, а по штреку - с помощью качающегося, скребкового или ленточного конвейеров или тоже скрепера. Бурильные молотки в лавах шахтеры не держали в руках, а закрепляли на распорных колонках, установленных на небольших салазках, которые передвигались вдоль забоя с помощью электрической лебедки и троса, периодически подтягивавших салазки с бурильными молотками вдоль забоя. После передвижки салазки с перфораторами вновь закреплялись с помощью распорных колонок на соседнем участке забоя. Больших успехов бригады добились и при проходке штреков: за сутки подвигание забоев в них достигало десяти и более метров. Во время проходки штреков грунт транспортировался также с помощью скреперной лебедки. Обуривали забой сразу два бурильщика. Брезентовые вентиляционные трубы протягивались от шурфа, над которым устанавливался вентилятор *Проходка*, непосредственно к забою. Сразу после взрыва включался вентилятор и один из забойщиков в противогазе закреплял у забоя хвостовой блок троса скреперной установки. После этого скреперист оттаскивал грунт от забоя на десять-пятнадцать метров, забойщики перемещали хвостовой блок на пять-десять метров ближе к руддвору и закрепляли там на деревянной распорной стойке. Бурильщики сразу же после проветривания забоя приступали к его обуриванию, а скреперист продолжал транспортировать пески из штрека в бункер, расположенный у ствола шахты. К каждому забою был прикреплен взрывник.
   Забойщики всегда значительно перевыполняли нормы выработки, хорошо зарабатывали, прилично питались и одевались, приобрели неплохую мебель и радиолу. Многие из них помогали своим родным на материке, а кое-кто вызвал семью на прииск, приобрел хату или поселился на частной квартире. Холостые часто по переписке находили себе невест на материке и вызывали их на Колыму. Для невест всегда находилась на прииске работа, и еще недавно незнакомые люди вскоре становились близкими и создавали дружную семью.
   Кроме бывших ссыльных на прииске жили и освободившиеся из лагеря блатные, нигде не работавшие и ведшие паразитический образ жизни. Банда не раз нападала на общежития бывших ссыльных и грабила их. Но однажды ссыльные встретили бандитов забурниками и ломами и так избили, что напавшие на них воры вынуждены были обратится в бегство. Гражданская война *рок с шахтерами была бандитами проиграна.
   - Нас здесь больше, и вам с нами не справиться. Лучше убирайтесь отсюда по добру по здорову, - заявили им горняки.
   И блатные больше не трогали политических, а многие перебрались на другие прииски или в Сусуман.
   Новый начальник прииска сразу оценил знания, производственную сноровку, работоспособность и пытливый ум Иванова. Виктор и здесь работал главным обогатителем, и к нему Хирсели обращался для обсуждения производственных вопросов, а иногда и за советом, чаще, чем к главному инженеру прииска.
   На большинстве приисков начальниками были военные или гражданские чиновники (*горные директора административной службы*), не имевшие специального образования и мало разбиравшиеся в горном деле и, кроме очередной накачки, от них нечего было ожидать. Там же, где начальниками приисков были опытные инженеры, они всегда чувствовали пульс производства и держали рычаги управления в своих руках. Таким был и Хирсели.
   Стремясь к совершенствованию горного производства, в частности обогащения песков, Горное управление Дальстроя объявило конкурс на лучшую конструкцию самородкоуловителя. Виктор Васильевич тоже принял в нем участие. Его конструкция была признана лучшей, и ему присудили первую премию. Так он стал сразу известен в технических кругах Магадана и на приисках.

10. Главный инженер

   Не позволяй душе лениться;
   Чтоб воду в ступе не толочь,
   Душа обязана трудиться
   И день и ночь, и день и ночь...
   ...Не разрешай ей спать в постели
   При свете утренней зари;
   Держи лентяйку в черном теле
   И не спускай с нее узды.
   Н. Заболоцкий
   Евгения Ивановича Богданова арестовали перед окончанием института во время подготовки к защите дипломного проекта. Привезя на Колыму еще при Берзине, его оставили в Магадане, где он работал в Дальстройпроекте, занимаясь вопросами обогащения россыпей. Много сделал для создания современных промприборов, для совершенствования технологии промывки песков; был одним из авторов выпущенной Магаданским книжным издательством книги *Обогащение россыпей*.
   После освобождения из лагеря его направили главным инженером на прииск *Верхний Ат-Урях* СГПУ. В те годы при разработке россыпей открытым способом на приисках Колымы тачечная доставка песков по деревянным трапам мускульными усилиями заключенных постепенно заменялась послойной бульдозерной разработкой их и подачей в бункер промприбора. Вскрыша и перемещение в отвал торфов также осуществлялась при помощи бульдозеров, тракторных скреперов и экскаваторов. Малопроизводительные шлюзовые приборы уступали место скрубберным. Однако, ферма промприбора (несущая конструкция его) оставалась деревянной. Это требовало каждый раз, при перестановке прибора на новое место, проектировать, с учетом рельефа местности, и возводить деревянную ферму промприбора заново. Все это приводило к лишним затратам леса и труда строителей и горняков - к дополнительной работе плотников, слесарей, электриков, грузчиков.
   В Горном управлении объединения *Северовостокзолото* было решено создавать цельнометаллические разборные промприборы, допускающие многократное использование их в новых условиях, при другом рельефе местности, без затраты леса. В Магадане в ЦКБ (Центральном конструкторском бюро) была создана довольно многочисленная группа сотрудников по проектированию цельнометаллических промприборов, и вскоре на прииски стали поступать для разных условий промывки песков новые промприборы различной конструкции и производительности.
   В это же время на прииске Верхний Ат-Урях Е. И. Богдановым был спроектирован и под его руководством изготовлен в механическом цехе прииска высокопроизводительный цельнометаллический прибор с высоким уровнем обогащения песков. Все детали промприбора были рассчитаны на прочность и долговечность, тщательно продумана технология сборки его. С этой целью на головке промприбора был установлен подъемный кран, позволявший производить сборку и разборку механизмов прибора без помощи автокрана. Но наиболее совершенным узлом промприбора был разработанный Богдановым опорно-звеньевой стакер (отвалообразователь) для разгрузки в отвал хвостов промывки - гальки.
   Идея механизма была взята из конструкции стакера драги - небольшого ленточного транспортера, расположенного на корме плавучего снаряда. С его помощью хвосты промывки (галька) укладывались в отвалы на отработанном драгой участке полигона. Во время работы драга *шагает* при помощи двух опускающихся на дно разреза свай, разворачиваясь попеременно вокруг каждой из них для отработки забоя по ширине. Разворот осуществляется при помощи носовых маневровых лебедок и боковых канатов, концы которых закрепляются на борту разреза. С перемещением драги галечный отвал захватывает все новые, отработанные уже, участки разреза.
   Но промприбор на полигоне неподвижен, и у Богданова возникла идея размещения отвала на большой площади с помощью разворота стакера и периодического наращивания ленточного транспортера. Ранее уборка гальки на промприборах производилась в вагонетках, двигавшихся по рельсовым путям: в плоский отвал мускульными усилиями заключенных или в конусный, террикониковый отвал при помощи электрической лебедки. В конструкции Богданова галька попадала в небольшой приемный бункер, связанный с коротким наклонным ленточным конвейером, нижний конец которого мог поворачиваться вокруг вертикальной оси, проходящей через центр загрузки приемного бункера, а верхний - перемещался по дуге окружности, разгружая в отвал хвосты промывки. Конец звена транспортера во избежание провисания натягивался тросом, соединенным с головкой прибора. Когда гребень отвала поднимался до уровня консольного участка транспортера, на вершине отвала по дуге окружности укладывался немного изогнутый в плане рельс; и теперь уже конец транспортера с помощью двухребордного ролика перемещался по рельсу, а транспортер удлинялся еще на одно звено; и укладка гальки производилась в новый отвал, расположенный параллельно старому. Обычно процесс наращивания транспортера повторялся три-четыре раза, захватывая необходимую площадь под галечный отвал. Ленточный транспортер требовал меньшей затраты энергии, был менее металлоемок, проще обслуживался и, главное, позволял значительно повысить производительность промприбора.
   Разгорелась дискуссия по поводу достоинств приборов конструкций ЦКБ и Богданова, и приказом главного инженера Дальстроя была создана комиссия для детального изучения вопроса. А тем временем отдел кадров СГПУ поставил вопрос о замене главного инженера прииска Верхнего Ат-Уряха, так как у Богданова не было диплома об окончании вуза. Евгений Иванович, взяв очередной отпуск, выехал на материк и с отличием защитил диплом. Магаданская комиссия признала прибор Богданова лучшим по всем показателям и решила приступить к серийному изготовлению его на Оротуканском заводе горного оборудования. Она же рекомендовала снабжать все промприборы опорно-звеньевыми стакерами конструкции Богданова.
   После XX-ого съезда КПСС, Евгений Иванович был реабилитирован, его приняли в партию и назначили начальником Дальстройпроекта. Он защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертации; за многочисленные изобретения ему присвоили звание *Заслуженный изобретатель РСФСР*. В дальнейшем Богданов покинул Дальстрой, но не порывал с ним связей. Работал в Ленинграде заведующим кафедрой в СЗПИ (Северо-западном заочном политехническом институте), был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР.

11. Золото Колымы

   ...На злато променяв ту власть, которой свет
   Внимал в немом благоговенье.
   Бывало, мерный звук твоих могучих слов
   Воспламенял бойца для битвы;
   Он нужен был толпе, как чаша для пиров,
   Как фимиам в часы молитвы.
   М. Лермонтов
   Со второй половины тридцатых годов Магаданская область стала основным источником добычи золота в СССР. Здесь были самые богатые месторождения с самым высоким содержанием металла в россыпи. Но добыча его в условиях вечной мерзлоты давалась тяжелым трудом, несмотря на постепенную механизацию горных работ. В пятидесятых годах на приисках стали внедрять и старательскую добычу металла. Старателям давали небольшие участки с сравнительно низким содержанием золота, обеспечивали не лучшей техникой. Иногда им удавалось отыскать старые шурфы с высоким содержанием золота, но это случалось редко. И все же старатели зарабатывали значительно больше, чем рабочие горных участков прииска. Объяснялось это не столько упорным трудом свободных тружеников и отсутствием многочисленного чиновничье-бюрократического аппарата, сколько сдачей ими в золотоприемную кассу прииска перекупленного, часто ворованного, золота.
   Жителям приисков, за исключением работников, связанных непосредственно с добычей драгоценного металла, таких, как геологи, горные мастера, обогатители и опробщики, разрешалось сдавать золото, намытое лотками. За это им выдавали талоны на получение в приисковых магазинах дефицитных товаров: спирта, чая, папирос, консервов, промышленных товаров, но платили за сданный металл мало. Если золото, добытое промышленным способом, обходилось государству в 20 - 25 рублей за грамм, а старателям артели платили 18 рублей, то золотоискателям-любителям - всего лишь 4 рубля, а за самородки - даже 2 рубля за грамм; еще меньше платили заключенным. Поэтому, с организацией старательских артелей приток золота от частных лиц резко сократился. Это золото сманивали старательские артели и сдавали в золотоприемную кассу прииска по более высокой цене.
   И все же большая часть золота, сданного артелями, была ворованной съемщиками металла с промприборов, часто при участии горных мастеров и охранников. Так как государство платило добытчикам золота значительно меньше, чем получало от реализации его на рынке, в накладе оно не оставалось, несмотря на интенсивное воровство металла с промприборов. Немало золота уходило на материк к ювелирам и даже за границу. При посадке в самолет, уезжающих на материк, как правило, не обыскивали; однако некоторых пассажиров (подозрительных) проверяли, и часто находили у них драгоценный металл.
   Главный инженер прииска Беличана Мансуров считался одним из лучших специалистов горного дела в ЗГПУ. На его прииске всегда испытывались новые машины и механизмы, передовые методы разработки россыпей. Не раз приезжал он с докладами и лекциями на наш и другие прииски горного управления, где всегда собиралась многочисленная аудитория слушателей - работников горного производства.
   С женой и сыном он отправился в отпуск в собственном ЗИМе. Сначала поехал в Якутск по Кулинской трассе, проложенной на склоне сопки вдоль реки Кулу - левого притока Колымы у ее верховья. А далее намеривался объехать центральные районы и юг страны. Перед отъездом к нему подошел слесарь одной из шахт и попросил, если будет в Ленинграде, заехать к родителям, живущим недалеко от города. Мансуров побывал у них в гостях, и его поразила роскошь, в которой жили родители слесаря. Во дворе он увидел новенький *ЗИМ* и *Победу*. Двухэтажный особняк был обставлен дорогой мебелью, антикварными предметами искусства, на стенах - картины известных мастеров. Около недели он прожил в роскоши и довольстве. Но надо было возвращаться на прииск. Перед отъездом родители передали сыну тридцать тысяч рублей.
   - По почте не хочется пересылать, - объяснили они.
   По дороге на Колыму главный инженер все думал о роскоши, о которой он не мог даже мечтать после долгих лет работы на Колыме. Приехав на прииск, он передал деньги и привет от родителей. И слесарь тут же предложил ему сотрудничать в доставке золота на материк. Окончательного ответа Мансуров не дал ему, но слесарь уловил его настроение и понял, что главный инженер уже заражен *золотой лихорадкой* и что на его сотрудничество можно рассчитывать.
   Место главного инженера на Беличане было занято, и Мансурову предложили такую же должность на другом прииске, на котором главный инженер вскоре должен был уехать в отпуск. Сразу согласия он не дал:
   - Я должен поехать и посмотреть прииск. Он далеко от Сусумана, работает плохо, план не выполняет. Поднять его - дело непростое. Я сперва поезжу по приискам, осмотрюсь. Может быть, для ознакомления с прииском пойду сначала заместителем главного инженера или начальником ПТЧ.
   Мансуров ездил по приискам, заходил к начальникам приисков, главным инженерам, но искал он не работу. У него были адреса и фамилии людей, у которых он мог скупить золото по сходной цене. Он даже нанял шофера для своей машины. Поведение его было слишком подозрительным, и во время одной из таких поездок бывшего главного инженера задержали. В тайнике его машины нашли восемнадцать килограммов золота.
   - Это не мое! Я вижу его впервые. Может быть, это золото шофера, - стал оправдываться Мансуров.
   - Моих полтора килограмма: за работу получил, и чтоб помалкивал, - разъяснил *шофер*.
   Это был сотрудник МВД.
   За машиной родителей слесаря тоже следили. Недалеко от финской границы ее обнаружили, но она была пуста, - хозяева, почувствовав слежку, покинули автомобиль и скрылись, возможно, за границей.
   Арестован был Мансуров, слесарь прииска Беличана и еще несколько человек, причастных к скупке и продаже золота. Мансуров получил шестнадцать лет, отбыл срок *от звонка до звонка*, работая все время в Магадане. Его ценили как хорошего инженера и рационализатора. Выйдя из лагеря, он как-то встретил на улице города своего старого знакомого и коллегу - бывшего главного инженера прииска Фрунзе Виктора Иванова, работавшего в то время заместителем начальника Энергоуправления.
   - Вы, вероятно, уже доктор? - предположил Мансуров.
   - Даже не фельдшер, - отшутился Иванов.
   Виктор Васильевич не защитил ни докторской, ни кандидатской диссертации, хотя мог бы сделать и то, и другое. Его пытливому уму было близко все, что расширяло его кругозор и служило совершенствованию производства, на котором он работал. У него было много изобретений по автоматизации и повышению эффективности работы горных машин и механизмов, но он редко тратил время на публикацию результатов своих исследований и не думал о получении научных степеней и ученых званий...
   А сколько золота ушло на материк и за границу! У нас на прииске был заключенный Давиташвили с двадцатилетним лагерным сроком, бывший начальник погранзаставы в Грузии, содействовавший переходу за границу - в Турцию контрабандистов с золотом, драгоценностями, старинными иконами и предметами антиквариата. Несколько раз на нашем прииске задерживали преступные группы, занимавшиеся скупкой и доставкой золота на материк. Одной из таких группировок было похищено или перекуплено и переправлено на материк более шестидесяти килограммов золота. Для борьбы с хищением золота в шестидесятых годах был принят закон, по которому за хищение и вывоз на материк более килограмма золота предусматривалась смертная казнь.

12. На заоЧном отделении

   С одним желанием и думою одною
   Со всех концов родной своей страны
   Мы собралися дружною семьею,
   Мы все учиться мастерству пришли.
   Из песни
   Магаданский горно-геологический техникум заботился о своих учащихся - нам высылали учебники, методические пособия, контрольные задания, темы курсовых работ. В методических пособиях объяснялось, как следует готовиться к предстоящей сессии: прежде чем приступить к выполнению контрольных заданий необходимо изучить соответствующие параграфы учебника и ответить на все вопросы, помещенные в конце раздела. Однако, вскоре мы убедились, что эти рекомендации методистов для заочника, работающего по восемь-десять часов в шахте, не подходят. И мы стали приниматься сразу же за выполнение контрольных заданий, попутно изучая материал учебника по возникавшим вопросам. Но и это было многим не под силу, так как большинство заочников имели большой перерыв в учебе, пробелы в знаниях и не были приучены к добровольному, постоянному, кропотливому труду. Проверенные контрольные работы из Магадана пересылались в Сусуманский УКП. Часто заведующая, отметив у себя зачет выполненного контрольного задания и сообщив об этом автору его, через горняков, приезжавших в Сусуман с прииска, передавала работу другому заочнику *для творческой переработки*. Это было возможно, так как число вариантов контрольных заданий было ограничено или был всего лишь один вариант.
   Обычно первым выполнял контрольные задания Виктор Иванов, и всегда добросовестно, тщательно, со знанием предмета. Поэтому его работы шли по кругу и возвращались к нему через месяц-другой помятыми, замасленными, с оторванными обложками. Почерк у Виктора Васильевича был неразборчивым. Учащиеся не утруждали себя изучением смысла списываемого и часто перевирали оригинал. Так, латинскую букву *U* Виктор Васильевич писал с большим хвостиком впереди, и при творческой переработке контрольных работ по электротехнике у многих она превратилась в букву *M*, что озадачило преподавателя, не встречавшего в литературе обозначения этой буквой электрического напряжения. В другой раз, приводя список химических формул, Виктор Васильевич завершил его словами *и т. д.* При творческой переработке этот список закончился записью: *и 49*.

13. Старые большевики

   Или нам жрецы твои солгали,
   Что ты кроток, милостив и благ,
   Что ты любишь утолять печали
   И, как солнце, побеждаешь мрак.
   Нет, ты мстишь нам за ничтожный камень,
   Нам, в пыли простертых пред тобой, -
   Но, как ты, с бессмертною душой!..
   ...Я стою, как равный, пред тобою,
   И, высоко голову подняв,
   Говорю пред небом и землею:
   *Самодержец мира, ты не прав!*
   Д. Мережковский
   Григорий Федорович Галактионов, вероятно, был единственным на прииске большевиком с дореволюционным стажем; в молодости вел революционную работу в Кронштадте, был участником гражданской войны, а после ее окончания работал по профсоюзной линии в Нижнем Новгороде. Хорошо знал лидера профсоюзов Михаила Павловича Томского, неоднократно слушал речи Владимира Ильича Ленина, в которых вождь мирового пролетариата убедительно отстаивал свои взгляды на роль партии в новом обществе, на построение социализма в отдельно взятой стране, на роль профсоюзов, как помощника партии, на новую экономическую политику в переходном периоде развития государства.
   Во время дискуссии о роли профсоюзов съезд под руководством Томского решил, что политика самой массовой в России организации - профсоюзов - должна строиться независимо от партийных установок, исходя из интересов всех трудящихся. Узнав об этом, Ленин был возмущен. Увидев в этом угрозу раскола в рабочем движении, он потребовал от ЦК партии направить его на профсоюзный съезд. Там он легко переубедил почти весь состав его, что, в целях стабильности и быстрейшего роста экономического потенциала страны, профсоюзы должны поддерживать все решения авангарда рабочего класса - его партии и работать под ее непосредственным руководством. На следующий день к Григорию Федоровичу подошел его знакомый, социал-демократ, меньшевик:
   - Где же ваша принципиальность, ваши обдуманные решения? - спросил он. - Недавно единогласно проголосовали за одну резолюцию, а через два дня, после выступления Ленина, - за прямо противоположную!
   В середине тридцатых годов Григорий Федорович возглавлял областную комиссию советского контроля и обнаружил многочисленные финансовые нарушения, нецелевое использование денежных средств, взяточничество и казнокрадство со стороны ответственных работников облисполкома и обкома партии, в том числе и первого секретаря его. С обвинением в их адрес Галактионов выступил на отчетном собрании. А через день его арестовали. В то время это был безотказный и самый удобный способ избавиться от своих недоброжелателей, конкурентов или противников.
   - Расскажите о вашем участии в Кронштадтском мятеже, - был первый вопрос следователя.
   - Не было никакого участия и не могло быть, так как я с восемнадцатого года не был в Кронштадте, а мятеж, как вы знаете, был в двадцать первом.
   - Значит, не хотите признаваться? Советую подумать!
   Почти месяц Григория Федоровича не вызывали на допрос. Наконец, его вызвали к другому следователю. О Кронштадтском мятеже уже речи не было. Галактионова обвинили в дискредитации партийных и советских органов, клевете на представителей власти. Получив пять лет ИТЛ за свои *преступления*, он попал на Колыму на прииск Скрытый, где до освобождения проработал бухгалтером. В лагере его задержали до конца войны, но второго срока он избежал. Не имея возможности вернуться в родные места, остался на Колыме, работая главным бухгалтером прииска. Иногда на прииск назначали на эту должность вольнонаемного договорника, а Григория Федоровича оставляли его заместителем, но вся работа ложилась на плечи зама. Когда вольнонаемные сотрудники отдыхали после рабочего дня, проведенного часто в посторонних разговорах и отлучках с рабочего места, Григорий Федорович вместе с двумя заключенными бухгалтерами доделывал работу, которую коллектив не выполнил вовремя.
   После объединения приисков Скрытого и Широкого Григорий Федорович поселился в центральном поселке вместе с начальником стройцеха в небольшом домике, состоявшем из довольно просторной комнаты, кухни и тамбура. Когда начальник стройцеха уехал на материк, Григорий Федорович, памятуя о нашем непродолжительном совместном проживании на Скрытом, предложил мне поселиться с ним. Я с благодарностью принял его предложение. Мне теперь не надо было забираться по вечерам в маркбюро - я мог с удобствами заниматься дома. На прииске к Григорию Федоровичу с одинаковым уважением относились и бывшие заключенные, и вольнонаемные договорники; его мнением и расположением дорожили, его советами не пренебрегали.
   Как правило, политзаключенные связывали все беды в стране со Сталиным, считая что, если бы Ленин был жив, не было бы ни голода в тридцатых годах, ни массовых репрессий, ни такой неподготовленности к войне с нацистами. Григорий Федорович, знавший о вожде больше других, как-то в разговоре со мной, сказал:
   - Ленин был жестоким человеком.
   Одержимый идеей переустройства мира в соответствии с передовой марксистской теорией, подталкивая историю в ее закономерном развитии, Ленин, захватив власть, растерял заложенные с детства чувства доброты и справедливости к людям, не раздумывая допускал для достижения своих целей ложь, обман, насилие, жестокость, вероломство, считая, что *с волками жить - по волчьи выть*, что цель оправдывает средства и все они хороши, если ведут к желанному результату. Жестоким, отрицательным уроком для него стали и казнь старшего брата, арест сестры, исключение его самого из университета, преследования царским правительством революционно настроенной молодежи, карательные операции против бастовавших рабочих.
   Во время гражданской войны для подавления неприятеля и разрушения старых порядков в стране большевиками широко использовались самые низменные чувства народа и, прежде всего, деклассированных элементов общества: дезертиров, безработных, безземельных крестьян. Ленин не жалел для осуществления *великих целей* ни себя, ни своих соратников, ни, тем более, своих противников. В борьбе со злом и насилием царского правительства, он сам стал источником зла и проводником насилия.
   Но даже в отрицательных суждениях Григория Федоровича сохранилось уважение к вождю пролетарской революции - к его уму, образованности и воле, и уверенность, что в тот критический для страны период лишь он мог направить развитие российской истории в наиболее благоприятное для нее русло. Не мог он отказаться от своего кумира, от своих юношеских желаний увидеть новую, преображенную Россию. С именем Ленина он связывал и победы во время гражданской войны, и жестокие меры в борьбе с захлестнувшей страну преступностью, и не очень значительные успехи в экономике, и коренные изменения в народном образовании, в развитии науки и культуры.
   Фанатически преданный идеям социального переустройства России, разжигая пожар мировой революции, Ленин не был ни честолюбцем, ни властолюбивым, не искал себе привилегий; был бескорыстен, скромен и непритязателен в быту. Внимательно наблюдая из-за границы за развитием событий в России после свержения царского режима, Ленин понял, что одних демократических свобод, провозглашенных Временным правительством и которыми лишь в малой степени мог воспользоваться простой народ, недостаточно. Разглагольствуя о правах и свободах граждан, Временное правительство не только не избавило народ от нищеты и бесправия, но ввергло страну в хаос, анархию и бандитский произвол. Эйфория, радостное возбуждение от полученных свобод быстро прошли - на первое место выступили трудности жизни. Разорение крестьян и нищета рабочих, падение дисциплины в рядах вооруженных солдат после свержения самодержавия создавали угрозу новой революции, которую нужно было лишь умело возглавить, перевести из хаотического состояния в целенаправленное. Отказаться от своих привилегий, накопленного богатства в пользу народа Временное правительство не пожелало. Не отказалось оно и от *войны до победного конца*, в результате которой рассчитывало получить контрибуции с покоренных стран и территориальные уступки от своих союзников. За все это должен был расплачиваться своим благополучием и жизнями простой народ, нуждавшийся в первую очередь в избавлении от тяжкого бремени неподготовленной царским правительством и непопулярной в народе войны; крестьянам нужна была земля, все еще находившаяся в руках помещиков; рабочим нужны были нормальные условия труда и быта. Все это дало возможность большевикам, при поддержке революционных рабочих и солдат, легко захватить власть в Петрограде, свергнув никем уже не поддерживаемое Временное правительство. Первыми и немедленными декретами Советской власти, провозглашенными Лениным сразу же после захвата власти в столице, были декреты о мире, о земле и о 8-часовом рабочем дне - о выходе России из состояния войны и о безвозмездной передаче крестьянам помещичьей земли. Они-то сразу перетянули на сторону большевиков большую часть населения России и обеспечили *триумфальное шествие Советской власти по стране*, прежде всего, в ее центральных районах. Но избавить Россию от войны и накормить народ так и не удалось. Непримиримо столкнулись интересы пролетариата, крестьянства, буржуазии и интеллигенции. И вместо мировой разразилась не менее кровавая и длительная гражданская война. Отдав землю крестьянам, новое правительство отбирало у них почти весь урожай, чтобы накормить армию и остальную часть населения, оставшуюся без работы или вовлеченную в военное противоборство.
   Во время гражданской войны жестокость была со стороны обеих враждующих сторон: массовые расстрелы пленных, террор и грабежи населения. Власть совершившая хоть раз насилие и убедившаяся в том, что оно принесло ей пользу, как правило, не отказывается от дальнейшего применения силовых методов. После победы большевиков, опьяненных кровавыми бойнями мировой и гражданской войн, сердца их не смягчились - политика насилия продолжалась во всех сферах жизни страны. С особой жестокостью расправлялась новая власть со своими политическими противниками. Если во время гражданской войны народу приходилось мириться с трудностями, насилием, то после победы революции, это вызвало возмущение не только ярых противников большевизма, но и недавних союзников. Выступления крестьян в Тамбовской, Воронежской, Саратовской и многих других губерниях против продразверстки и продолжения политики *военного коммунизма* в мирных условиях, восстание кронштадтских моряков против диктатуры коммунистической парии, борьба их за восстановление власти Советов *без большевиков* были силой оружия жестоко подавлены отрядами Красной Армии.
   Тем не менее, по словам Григория Федоровича, Ленин допускал критику в свой адрес и иногда исправлял свои непродуманные решения, как это было, например, в период нэпа, когда Ленин предложил Х-ому съезду РКП(б) заменить продразверстку продналогом, обратиться лицом к крестьянину и ремесленнику, обеспечить свободу частной торговле и мелкому хозяйству, допустить конкуренцию между государственными, кооперативными и частными производителями, перейти к новой экономической политике **всерьез и надолго*, с чем сам совсем недавно был категорически не согласен.
   Ленин хорошо разбирался в текучих событиях и политике, но долгосрочного прогноза развития общества сделать не смог. В соответствии с учением классиков диалектического и исторического материализма, он считал, что рабочий класс навсегда останется самым многочисленным и революционным классом общества, что капитализм в погоне за сверхприбылью приведет к дальнейшему обнищанию трудящихся, к увеличению разрыва между материальным положением владельцев собственности и наемных рабочих и что разрубить этот гордиев узел можно лишь с помощью Мировой пролетарской революции. Следя за развитием русской революции из-за границы, Ленин, вопреки классикам марксизма, решил, что с ее помощью можно захватить власть и в такой слаборазвитой стране, как Россия, а уж затем, развивая науку, образование и промышленность, добиться экономического превосходства над капитализмом и перебросить пламя революции на всю планету, прежде всего, в соседнюю Германию. Считая, что это будет в *передовой теории* шагом вперед, он в действительности сделал шаг назад, так как голодная пролетарская Россия не могла служить положительным примером для более сытой Западной Европы и, тем более, для благополучной Северной Америки. Патриарх русских марксистов - социал-демократ Георгий Валерианович Плеханов отрицательно отнесся к Октябрьской революции, считая, что в слаборазвитой, нищей России социалистические преобразования невозможны, что Советская власть через год превратится во власть одной партии, а лет через десять - во власть одного человека. Ошибкой марксистов и Ленина была недооценка роли интеллигенции и утрированно-великая роль рабочего класса, реально способного к разрушению, но мало пригодного к созидательной работе: рабочий может выполнить лишь уготовленную ему простую или более или менее сложную физическую работу; но лишь работник умственного труда, обладающий глубокими знаниями природы, может освободить человека от малопроизводительной неквалифицированной работы. В большевистской теории места для интеллигенции, как класса, вообще не нашлось. Руководители пролетарской революции не поняли, что в основе развития общества лежит наука, культура и производство, создающие условия для благоденствия всего народа, для реализации прав человека.
   Ленин не мог предвидеть, что с развитием научно-технического прогресса, капиталистическое производство позволит многократно повысить производительность труда и обеспечить плодами его все общество, что разрыв между богатыми и бедными в экономически развитых демократических странах будет постепенно сокращаться, противоречия между различными слоями общества сглаживаться и потребность в силовом решении межклассовых конфликтов отпадет. Если государственные реформы не отстают от развития производства и общественного сознания, надобность в революциях отпадет.
   Как ручное производство в XIX-м веке не смогло выдержать конкуренции с машинным производством, так в конце XX-го века машинное производство ни по производительности, ни по качеству продукции не смогло конкурировать с автоматизированным, при котором рука человека почти не касается изделия. Если в конце XIX-го века машинное производство ставило вопрос о ликвидации неграмотности населения, то в XXI-м веке в наиболее развитых странах встает вопрос о всеобщем высшем образовании, так как управлять современными станками, налаживать, а тем более, проектировать и создавать современное высокотехнологичное оборудование не может недостаточно образованный и мало квалифицированный работник. Все это в развитых странах сближает различные классы общества, стирает грань между ними. Автоматизация производства существенно сокращает число рабочих на производстве - эксплуатировать автоматы выгоднее, чем рабочих. Время требует неуклонного повышения роли и значения интеллигенции в развитых странах. Массовое производство промышленных товаров требует расширения рынка сбыта их, платежеспособного спроса на выпускаемую продукцию, а следовательно, и резкого улучшения материального положения подавляющего большинства населения экономически развитых стран. Капиталисты развитых стран не стали в целях максимальной наживы стремиться к дальнейшему обнищанию трудящихся масс, как это предсказывали классики марксизма, а наоборот, увидели в массовом производстве продуктов потребления процветание страны, залог всеобщего благосостояния и тем самым устойчивого положения своего государства в мире. Кто не пошел по этому пути, обрек свою державу на превращение в сырьевой придаток экономически развитых стран и нищенское существование подавляющего большинства своих граждан. Ни один здравомыслящий труженик свободного, развитого капиталистического государства сейчас уже не пожелает добровольно променять его на все еще неустроенную жизнь в авторитарной *социалистической* стране. Развитые страны идут по пути реформ - революционная ситуация в стране возникает лишь тогда, когда правительство не умеет и не хочет проводить назревшие реформы или делает вид, что их проводит.
   По рассказу Григория Федоровича, уже после окончания гражданской войны как-то собрались на квартире одного из своих товарищей члены Политбюро, руководители наркоматов, обсуждали политические, хозяйственные, бытовые вопросы. Только Сталин не примыкал ни к одной группе собеседников, сидел хмурый, мрачный.
   - Ты что же, Коба, не присоединяешься к нашей беседе? Что тебя волнует, чего ты хочешь? - спросил его один из присутствующих.
   - Мести! Хочу мести! - был его ответ.
   И он мстил до конца своей жизни врагам своим и бывшим друзьям, своим обидчикам и противникам, соратникам, не проявившим своевременного восхищения его гениальностью и не спешившим прославить его имя в веках; мстил всему народу. Для Сталина - параноидной личности, склонной к раздутому самомнению и патологической подозрительности, - неограниченная власть над людьми и их мыслями была главным; ей отдавался он со всей страстью азиатского деспота. По мере продвижения к вершинам власти, Вождь накапливал в своих сейфах досье на всех без исключения врагов своих и друзей. Он был осторожен и не спешил вытаскивать компроматы на свет Божий, но знал, что наступит день, и он даст понюхать их своим гончим псам, и те ринутся с волчьей алчностью терзать свои жертвы. Вождь истреблял своих недоброжелателей и инакомыслящих небольшими группами, временно беря остальных своих противников в союзники, искусственно разжигая страсти, натравливая друг на друга, а затем по очереди отправлял их в небытие. Ему недостаточно было уничтожить своих врагов: на следствиях и судах, перед казнью сталинские опричники, изматывая свои жертвы физически и морально, принуждали к публичному самобичеванию, к униженному признанию в несовершенных ими преступлениях.
   Сосредоточив в своих руках неограниченную власть, он всю жизнь боялся врагов, недоброжелателей, боялся потерять власть над людьми; с подозрением относился и к своим слугам, считая, что, как он сам делал это неоднократно, и они в благоприятный для них момент могут предать своего Вождя. До конца двадцатых годов Вождь, следуя предложению Ленина, не без коварных замыслов просил освободить его от поста Генсека, заранее зная, что большинство соратников по партии будут настоятельно просить не оставлять эту важную должность. А кто не попросит, тот будет первым кандидатом на уничтожение; остальные могут еще некоторое время жить спокойно и ждать своей участи.
   В созданной Сталиным административно-бюрократической системе не было места мыслящим людям. Как в любом тоталитарном государстве, ему нужны были лишь слепые исполнители его воли: командиры и солдаты, осуществлявшие его гениальные замыслы по преобразованию правительства в отлаженный аппарат насилия, централизовано управляемый своим Механиком. Если Ленин искал единомышленников, то Сталину нужны были лишь рабски покорные исполнители. Непокорных, инакомыслящих он отсылал в небытие или в лагеря на *перековку*, *переплавку*. Особенно ненавистны ему были популярные люди, так как он считал, что два медведя в одной берлоге не живут, что народная любовь должна всецело принадлежать одному вождю. Жизнь любого человека он рассматривал лишь с точки зрения полезности для осуществления своих планов. В последние годы жизни Ленин предупреждал: *Сей повар будет готовить только острые блюда!* и советовал ЦК партии заменить Сталина на посту Генсека.

14. Смерть вождЯ

   Но не ударила Царь-пушка,
   Не взвыл Царь-колокол в ночи,
   Как в час урочный та Старушка
   Подобрала свои ключи -
   Ко всем дверям, замкам, запорам,
   Не зацепив лихих звонков,
   И по кремлевским коридорам
   Прошла к нему без пропусков.
   А. Твардовский
   О тяжелой болезни Сталина мы узнали по радио и из газет в первых числах марта 1953-го года и из первых же сводок поняли, что исход болезни может быть летальным, но в любом случае из политической жизни он уйдет. Весть о смерти Сталина вызвала растерянность и горечь среди вольнонаемного состава прииска; многие плакали. Они привыкли все свои поступки, деяния, помыслы сверять с предначертаниями Вождя; не мыслили даже о том, что и он, как каждый из нас, смертен. Были слезы на глазах даже у бывших политзаключенных. Живший в нашей комнате, горный мастер по опробованию Назаров тяжело переживал утрату и тоже пустил слезу:
   - Как же мы будем жить без Вождя? Что с нами будет?.. Великий человек был! Гитлера победил!
   - Ты же из-за него пострадал! - напомнил кто-то из присутствовавших.
   - Нет, Он тут ни причем! Да и кто я по сравнению с Ним? Пешка!
   В тридцатых годах Назаров работал заведующим райнаробразом. Учителей не хватало. А тут пришел к нему гражданин с дипломом пединститута, согласный на работу в селе.
   - Обязательно возьмем! - заверил он посетителя.
   А потом узнал, что это недавно освободившийся из лагеря политзаключенный. Пришлось при следующем посещении учителя сказать, что вакантное место уже занято и что, если появится новое, он ему сообщит. Через полгода Назаров сам сидел в тюрьме и уже мог позавидовать отвергнутому учителю.
   Мы с Иваном Петровичем Василенко вглядывались в лица на фотографии восьми членов Политбюро, стоявших у гроба Вождя, стараясь определить, что можно от них ожидать. Никто из них не мог и мечтать о той власти и популярности, которую за долгие годы войн и мира приобрел Сталин. Молотов, Каганович и Ворошилов - ближайшие соратники и верные ученики Сталина в течение многих лет; они в стране ничего не изменят, и от них ожидать улучшения нашего горестного положения не приходилось. Берия - наиболее одиозная фигура, несомненно, более других ответственный за массовое истребление народа; изо всех сил будет рваться к власти, хотя шансы его получить руководящее положение в стране мы сочли небольшими. О Маленкове, находившегося до поры до времени в тени, я узнал недавно - после его речи на XIX съезде КПСС, и для меня он был все еще загадкой, хотя длительное пребывание его в качестве сталинского секретаря и помощника не вселяло оптимизма. Его воодушевляющая речь на XIX-м съезде партии, составленная, по всей вероятности, его советниками в духе официальной советской идеологии и заботе о человеке, вряд ли отражала положение дел в стране, скорее выдавала желаемое за действительное, не внушала у нас доверия и радужных надежд на будущее. Ясно было только то, что Сталин, поручив Маленкову сделать основной доклад на съезде партии и оказав этим предпочтение ему перед другими членами Политбюро, делал в последнее время на него ставку, рассматривал как своего возможного преемника; и это давало Маленкову шансы занять ключевые позиции в новом правительстве. Мы с Василенко возлагали некоторые надежды на сделавшего второй основной доклад на съезде партии - Хрущева, считая его среди членов Политбюро наиболее трезвым политиком, способным впустить свежую струю воздуха в затхлую атмосферу полицейского режима в стране.
   После смерти Сталина была объявлена сравнительно широкая амнистия, но политических-тяжеловесников она не коснулась: ни заключенных, ни ссыльных. Освобождены были в основном уголовники со сроком наказания до пяти лет, а позднее, в 1955 году, и граждане, сотрудничавшие с нацистами во время войны, работавшие у них на заводах оборонного значения, власовцы. На нашем прииске среди ссыльных никто с фашистами не сотрудничал и не заслужил прощения.
   В Магадане и в приисковых поселках после **ворошиловско-бериевской* амнистии начался массовый бандитизм. Поздно вечером жители боялись выходить на улицу. К одному из наших ссыльных приехала на прииск жена с четырнадцатилетним сыном Колей. Он стал учиться в Сусуманской средней школе, жил там же в интернате и приезжал на прииск только на воскресенье. Отец и мать, приезжая в Сусуман, всегда заходили к нему. Как-то отец задержался у сына в интернате и пропустил вечерний автобус. Попутных машин из Сусумана тоже не было. Иногда машины на прииск проезжали через Берелех, не заезжая в Сусуман. Колин отец решил пешком дойти до Берелеха, до которого было всего три километра, и там ловить попутную машину. Через полчаса из Берелеха пришли в общежитие интерната два школьника и сообщили, что у дороги они видели труп мужчины. Тревожно стало на душе у Коли, и он решил пойти посмотреть. Возле дороги лежал убитый и ограбленный бандитами отец. Пережив свой лагерный срок, он уже после освобождения, с надеждой на лучшую долю, погиб от бандитской руки.
   Участок между Сусуманом и Берелехом был особенно опасным. Там в шурфах, недавно пройденных геологоразведчиками, после ворошиловской амнистии часто находили трупы неосторожных путников. Руководство Магадана, как и других населенных пунктов области, стремилось как можно скорее отправить на материк не работавших амнистированных уголовников. Путь их лежал через Охотское море и далее по железнодорожной магистрали на запад. Бандиты всех мастей стремились освоить места, из которых еще не так давно их выкорчевывали.
   Обычно, крестьяне и торговцы к прибытию поездов появлялись у вагонов, раскладывая свои товары. Но когда подъезжал к станции поезд с амнистированными уголовниками, продавцы спешно покидали свои торговые места, забирая с собой свое имущество, так как не без основания опасались, что воровская кодла набросится на приготовленные для пассажиров товары и расхватает бесплатно все, что увидят в лотках, на прилавках и витринах киосков. Одна старушка крикнула уголовнику вослед, когда тот, не расплатившись за товар, покидал перрон:
   - А деньги?
   - Ты покажи, бабуля, какие деньги у вас нынче в ходу! У нас на Колыме уже коммунизм: денег давно нет - все даром дают.
   Были, правда, и положительные перемены почти сразу же после смерти Сталина. Так, мы узнали о прекращении уголовного дела *врачей-убийц*, реабилитации их и о расстреле Рюмина, заместителя министра государственной безопасности, одного из организаторов сфабрикованных материалов. Позднее узнали о посмертной реабилитации жертв *Ленинградского дела* и расстреле бывшего министра госбезопасности Абакумова и его ближайших сподвижников. И, наконец, расстрел Берии и его соратников вселили в нас новые надежды. С нашего прииска вызвали в Москву и реабилитировали Савинера, нормировщика одного из горных участков. До заключения он был заведующим промышленным отделом Московского горкома партии, знаком с Хрущевым. В начале 1950-го года в Нексикане был повторно арестован главный врач больницы Меерзон. Продержав в Сусуманской тюрьме полтора года, его выпустили, перевели на положение вечноссыльного и запретили занимать административные должности. После смерти Сталина с него сняли ссылку и разрешили выехать на материк. И все же, это были только единичные случаи.

15. По Колымской трассе

   Снежным облаком летели
   Бледноликие метели
   Из полночных стран,
   И вздымался, и качался,
   И со стоном рассыпался
   Снежный ураган.
   П. Соловьева
   На Широком было около тридцати ссыльных, большей частью бывших политзаключенных. Оперуполномоченный по ссыльным приезжал с Ударника, вместо положенных двух недель, раз в один-два месяца. О дате приезда нас предупреждал начальник отдела кадров прииска. В один из таких приездов, незадолго до начала сессии, мы с Иваном Лукичом сообщили уполномоченному, что учимся на заочном отделении Магаданского горно-геологического техникума, и попросили дать нам разрешение на поездку в Магадан для сдачи экзаменов и прохождения лабораторной практики.
   - Я могу дать такое разрешение, - ответил он, - но советую вместо учебы в техникуме приобрести нужные на приисках рабочие специальности: бульдозериста, экскаваторщика, электромонтера или бурильщика. Для вас это будет постоянной, хорошо оплачиваемой работой. А работа горного мастера, геолога, топографа или маркшейдера для вас временная, даже при наличии диплома. Сейчас у нас не хватает специалистов; вузы и техникумы пока не обеспечивают наши заявки, но занимаемые вами должности уже сейчас считаются вакантными. По мере прибытия на Колыму молодых специалистов, вам придется уступать им свои места и искать новую работу. Доводы уполномоченного убедили Лукича, и он отказался от учебы в техникуме. Вскоре Иван Лукич закончил в Сусумане курсы бухгалтеров и перешел на работу в бухгалтерию. Профессия бухгалтера на приисках всегда была дефицитной. Я был настроен оптимистичнее и решил, что учиться буду при малейшей возможности; не оставлял надежду на изменение нашего положения после смерти Сталина в лучшую сторону.
   Вскоре мы собрались в Сусумане, и, во главе с заведующей УКП, сели в автобус, отправлявшийся в Магадан. Нас было около двадцати человек. На этот же автобус забронировали места наши коллеги из Ягодного - районного центра СГПУ, расположенного на Колымской трассе примерно в ста километрах от Сусумана. До Магадана добирались сутки. На полпути, в Мяките, автобусы менялись.
   Колымская трасса - основная артерия связи и грузоперевозок Дальстроя. По ней доставлялась рабсила, техника, продукты питания и прочие товары на прииски, рудники и угольные шахты Колымы. Днем и ночью по ней сновали американские тяжелогрузные даймонды и студебеккеры, менее мощные отечественные грузовики, автобусы, легковые машины начальства. Дорожные бригады следили за состоянием полотна: дожди постоянно размывали немощенную дорогу, а тяжеловозы разрушали ее полотно. Летом в ясные солнечные дни столбы пыли поднимались за каждой машиной. Пыль проникала в щели автобуса, плотным слоем покрывала скамьи, вещи, багаж, забивалась в одежду, легкие пассажиров.
   Зимой вблизи Магадана на протяжении более ста километров метель нередко засыпала трассу снегом. Снежные покровы быстро покрывались ледяной корочкой и без бульдозеров расчистить трассу было невозможно. Сугробы вдоль дороги возвышались на два-три метра, и машины проезжали по узкому коридору между ними. Для расчистки снега на трассу выезжали десятки роторных машин и бульдозеров. И все же для восстановления проезда требовалась иногда неделя или более. Был случай, когда пурга внезапно обрушилась на трассу и держала в своем плену несколько автобусов с пассажирами более двух недель. Горючее в машинах вскоре кончилось, согреться было нечем; закончились у всех и небольшие запасы продуктов. Для спасения людей с самолетов сбрасывали продукты питания и теплую одежду.
   Штормовые ветра и метели нередко бывали и на Чукотке. Скорость ветра достигала двадцати и более метров в секунду. Как-то пурга началась, когда машина подъезжала к одному из поселков. Видны были уже очертания зданий, и два пассажира решили дойти домой пешком. Однако через пять минут метель закрыла от их взоров и дорогу, и поселок, и машину; снежинки врезались в лица покинувших ее людей, глаза залеплял снег и путники почти сразу потеряли ориентировку. Трупы их были найдены под снегом лишь спустя несколько дней.
   Один раз и мы, отправившись на экзаменационную сессию в Магадан, попали в такую метель. Пурга застала нас при подъезде к Мякиту. Встречный шофер сообщил, что ему с трудом удалось прорваться сквозь снежные заносы, но после него вряд ли кто-либо проедет. Мы остановились в Мяките, где уже стояли несколько автобусов и машин, направлявшихся в Магадан. В поселке была небольшая гостиница и зал ожидания. В комнатах все койки были уже заняты, и мы расположились в зале ожидания на диванах и креслах. Трасса была закрыта шесть суток. А автобусы и машины все прибывали с севера: из Ягодного, Сусумана, Нексикана, Аркагалы, Усть-Неры, других поселков. К концу недели мы уже спали на полу, предоставив места на диванах и креслах женщинам с детьми и старикам. В Мяките был большой запас продуктов, столовая работала круглосуточно, в кинотеатре по несколько сеансов в день *крутили* фильмы. Когда же трассу, наконец, расчистили, нескончаемый поток машин по узкому заснеженному коридору двинулся из Магадана на прииски и в таежные поселки. Только после этого дорогу открыли нам.

16. В Магадане

   Облака плывут, облака,
   В милый край плывут, в Колыму,
   И не нужен им адвокат,
   Им амнистия - ни к чему.
   А. Галич
   В Магадане нас встретили возле техникума и сразу же направили в общежитие. Общежития техникума размещались в двух- и трехэтажных домах. Комнаты были рассчитаны на четверых. У кроватей стояли тумбочки, посередине комнаты - большой квадратный стол и четыре стула; имелся встроенный стеной шкаф для верхней одежды. Для многих заочников условия здесь были не хуже, чем в общежитиях на приисках. Нам предоставили возможность пользоваться студенческой библиотекой и столовой. Стоимость трехразового питания, не очень сытного, составляла двести семьдесят рублей в месяц. Учащиеся очного обучения в техникуме получали повышенную по сравнению с другими районами страны стипендию - пятьсот рублей в месяц, обеспечивались бесплатным общежитием и форменной одеждой. Так что денег хватало не только на питание, но и на не очень частую выпивку. В те, не очень сытые, годы в Магаданский техникум стремились попасть юноши и девушки даже с материка. После окончания техникума они должны были отработать на Колыме три года, но большинство из них, привыкнув к *длинным рублям*, оставалось здесь значительно дольше - некоторые проработали до пенсии.
   Не довольствуясь техникумовским питанием, мы часто обедали или ужинали в других столовых или в ресторане *Север*, расположенном напротив техникума на углу улиц Ленина и Пролетарской. Это было большое деревянное здание, внешне похожее на сарай. В ресторане был большой зал на несколько десятков столиков, а по бокам его у стен здания - многочисленные, отделенные от него и друг от друга брезентовыми перегородками, *кабины* на четырех человек. К вечеру зал заполнялся разношерстной публикой, наполнялся шумом, гамом, клубами дыма, нецензурной бранью. Значительную часть публики составляли вырвавшиеся в командировку с приисков и рудников шоферы, экспедиторы, грузчики. Каждый вечер у ресторана дежурила милицейская бригада, время от времени отправлявшая в своем фургоне в отрезвитель, *дошедших до кондиции* и не в меру разбушевавшихся, посетителей этого заведения. Приличная публика редко посещала ресторан и старалась укрыться в кабинах. Вскоре этот ресторан, как и большинство других деревянных зданий в Магадане, был пущен на слом. На площадях, занимаемых ранее двухэтажными деревянными домами, возводились современные каменные пятиэтажные здания. На месте *Севера* построили четырехэтажную гостиницу *Магадан*. В последующие годы мы посещали уже приличный, вновь открывшийся ресторан *Арктика* на улице Ленина, кафе *Колыма* на проспекте Сталина, столовые города.
   В техникуме мы занимались по шесть-восемь часов в день. В общежитиях техникума в двенадцать часов ночи выключали в комнатах свет. Поэтому мы вставали рано, а после занятий в техникуме и ужина продолжали занятия в своих комнатах до выключения света. Некоторых наших коллег такой режим не устраивал. После занятий в техникуме они либо заваливались спать, либо отправлялись в город побродить, подбодриться и повеселиться в кино, театре или ресторане. Некоторые студенты находили среди своих сокурсниц или местных жительниц временных подруг. Возвратившись поздно вечером в общежитие, они вытаскивали свои столы в коридор, где свет на ночь не выключали, и принимались грызть науку.
   В первые же дни я зашел к Ларисе Башкировой. Из писем мамы я знал, что, освободившись из лагеря, она вышла замуж, тоже за бывшего политзаключенного, и уже родила дочку. Работала по-прежнему в Магаданском промкомбинате. Адрес Якова Михайловича Уманского я не запомнил, общежитие, в котором он жил шесть лет назад, не нашел, так как этот район застроился новыми кирпичными зданиями. Зная, что он работал патологоанатомом в городской больнице, я отправился туда и получил печальное известие о его кончине, года за полтора до моего приезда в Магадан. Пережить Сталина ему не суждено было. Случайно встретил на улице Гроссмана, но он куда-то спешил, и основательно поговорить нам не удалось.
   В Магадан мы приезжали раз в год, обычно на месяц, в течение всех трех лет обучения в техникуме. Последний раз приехали на два с половиной месяца, так как, кроме экзаменов, должны были закончить и защитить дипломные проекты. Наиболее эрудированным среди нас был Виктор Васильевич Иванов, особенно если дело касалось горного дела, механизации и автоматизации производства на россыпях. Здесь и преподаватели не прочь были его послушать. Обычно он выходил на сдачу экзамена первым, без подготовки, и вместо ответа у него получалась лекция минут на тридцать-сорок, которую с интересом слушал преподаватель, почерпывая для себя много нового. Этим пользовались другие заочники, перелистывая под партами учебники, записи, шпаргалки.
   Все обошлось благополучно: все экзамены были сданы, дипломные проекты защищены. Трое из нас получили дипломы с отличием: Виктор Иванов, Саша Бендерский из Верхнего Ат-Уряха и я. Последняя защита была перед Первым маем. Нас собрали по просьбе директора Магаданского филиала ВЗПИ в зале техникума, и он предложил нам, пока не пропала тяга к учебе, поступать в заочный институт.
   - Посылайте документы прямо нам, в Магадан, а мы, после соответствующего оформления, перешлем их в Москву, - сказал директор.
   На майские праздники все решили остаться в Магадане. Я был единственным ссыльным; разрешение на пребывание в Магадане у меня было до 30-го апреля, и я зашел к оперуполномоченному с просьбой продлить его еще на несколько дней. Он, было, уже согласился, но в это время в кабинет зашел его начальник и сказал:
   - Никакого продления! Чтобы завтра же выехал в место постоянной ссылки.

17. На прииске

   Не сотворим себе кумира
   Ни на земле, ни в небесах:
   За все дары и блага мира
   Мы не падем пред ним во прах!
   А. Плещеев
   Вернувшись на прииск, я сразу же подготовил документы для поступления в ВЗПИ и послал их в Магадан, хотя вопрос о том, как я, ссыльный, через несколько лет поеду в Москву защищать диплом, оставался открытым. О том, что я вечноссыльный и что у меня нет ни только *серпастого, молоткастого советского паспорта*, но и никакого другого документа, я нигде не упоминал. Единственными моими документами в то время были диплом об окончании техникума и справка из отдела кадров о том, что я работаю участковым маркшейдером на прииске Широком. Ждал ответа из Магадана до августа, а затем написал письмо директору филиала с просьбой выслать документы о моем зачислении. Диплом у меня был с отличием, и вступительные экзамены мне сдавать не нужно было. Через некоторое время получил пространный машинописный ответ от директора, в котором он сообщил, что в институт я не могу быть принят, так как техникум окончил по специальности *разработка рудных и россыпных месторождений*, а работаю маркшейдером, то есть не по специальности. В конце была приписка: *У Пахома два диплома - ветврача и агронома, а работает Пахом в магазине "Гастроном"*. Несклонный к препирательству с ним, я сразу же послал копию документов в Москву и вскоре получил оттуда извещение о том, что принят на горный факультет по специальности *разработка месторождений полезных ископаемых*. Аналогичная история произошла и с Ивановым.
   Секретарь парторганизации Магаданского филиала ВЗПИ, принимавший экзамены по истории КПСС, заставлял Иванова и меня по два раза переделывать контрольные работы, а экзамен у меня (уже после XX-го Съезда КПСС и речи Хрущева на нем) так и не принял, сказав, что я *плохо проработал первоисточники* - произведения классиков марксизма-ленинизма и неправильно усвоил постановление партии и правительства *О преодолении культа личности Сталина*. Пришлось мне через полгода сдавать этот предмет в Москве. Когда мы зимой были в Магадане на экзаменационной сессии, секретарша директора, симпатизировавшая Иванову, показала копию письма в ВЗПИ (в Москву) за подписью директора филиала и секретаря парторганизации, в котором они просили, в соответствии с решением партбюро Магаданского филиала, не принимать в институт Павлова и Иванова, как антисоветских элементов, бывших политзаключенных и ссыльных.
   После ареста и расстрела Берии, я послал жалобу генеральному прокурору СССР Роману Андреевичу Руденко с просьбой пересмотреть наше дело. Я поделился этим с Иваном Петровичем Василенко.
   - Как ты собираешься послать ее? - спросил он.
   - Обычно, по почте.
   - Вот это зря! Твое письмо не дойдет дальше Сусумана. Я тоже написал жалобу, но передам через человека, который лично вручит ее секретарю генерального прокурора.
   Примерно через месяц меня вызвали в отдел кадров прииска. Незнакомый мне лейтенант вынул из папки лист бумаги. Это было мое заявление, в котором красным карандашом была подчеркнута статья: 58-2.
   - Вы писали жалобу в генпрокуратуру? - спросил он и, после моего утвердительного ответа, продолжил: - Ваше дело пересмотру не подлежит. Не советую вам обращаться с жалобами; не тратьте зря бумагу, свое и наше время. Я в органах работаю пятнадцать лет, и при мне ни одно дело по 58-ой статье не пересматривалось.
   Иван Петрович получил ответ значительно позже - из генеральной прокуратуры. В ответе сообщалось, что прокуратура разобрала его жалобу. Согласно материалам следствия, обвиняемые по делу В. П. Затонского, И. П. Василенко и других признали свою вину и для пересмотра его нет основания. В письме уведомлялось также, что их следствие проводил высококвалифицированный специалист - ныне начальник Киевского управления КГБ, следователь, всегда отличавшийся преданностью делу правосудия и справедливым отношением к подследственным. Ответ удручил Ивана Петровича; видно было, что он пал духом и в настоящее время мало верит в справедливость.
   Главный маркшейдер ЗГПУ А. М. Семенов после отпуска перешел на работу в Магадан главным маркшейдером Геологоразведочного управления Дальстроя, и на его место через некоторое время назначили Галину Григорьевну Головину, работавшую до этого главным маркшейдером одного из крупнейших приисков ЗГПУ - Большевика. С первых же дней она решила навести порядок в маркшейдерской службе управления. Старалась строго выполнять указание отдела кадров ЗГПУ по подбору кадров - о замене всех практиков (как правило, бывших заключенных) вольнонаемными договорниками. Некоторые из них закончили в Магадане техникум или маркшейдерские курсы, но по разным причинам не стали работать по специальности и перешли на работу в ПТЧ, горными мастерами или участковыми обогатителями. Там и знаний требовалось меньше, и ответственность была не столь высока; часто и условия работы были лучше и заработок выше.
   Обычно, снятие с работы практиков связывалось с обнаружением в их работе ошибок; договорникам же за промахи при выполнении своих обязанностей чаще всего грозил лишь выговор или, в крайнем случае, вычет небольшой суммы из зарплаты за причиненный ущерб. За упущение в работе практика отвечал главный маркшейдер, взявший его без специального образования на работу, за промахи специалиста - учебное заведение, выдавшее диплом. Дипломированных специалистов нельзя было строго наказывать: их нужно было научить работать. Меня Головина тоже не раз предлагала главному маркшейдеру прииска заменить специалистом:
   - Вы же знаете указание отдела кадров. На его место я вам дам маркшейдера с соответствующим образованием.
   - Давайте не будем торопиться, - отвечал главный маркшейдер прииска Гепеев. - Павлов работает хорошо. Пусть пока остается. Вы мне уже прислали одного специалиста, члена партии. Так тот больше пьянствует, чем работает. За него приходится либо мне выполнять его работу, либо тому же Павлову поручать ее. Вот этого лодыря лучше замените имеющимся у вас специалистом.
   Маркшейдеров на Колыме не хватало, так как они часто переходили на другую, лучше оплачиваемую работу. Поэтому Дальстрой решил организовать курсы для маркшейдеров-практиков, много лет проработавших в этой должности на горных предприятиях Северо-востока, хорошо зарекомендовавших себя на производстве, но не имевших необходимых дипломов. По окончании курсов выдали удостоверения на право ответственного ведения маркшейдерских работ. На курсах предусматривались занятия по горному делу, геодезии, маркшейдерии, маркшейдерско-геодезическим приборам и математике. Слабые знания математики препятствовали изучению курсантами предметов маркшейдерско-геодезического цикла и затрудняли их практическую работу на горных предприятиях. Поэтому решено было включить в список изучаемых предметов и математику. Курсы организовали в Сусумане, в центре горнопромышленного района Колымы, с тем, чтобы, в случае необходимости, можно было вызвать учащихся на прииск на время замеров - наиболее напряженное для маркшейдеров. И на этот раз меня пригласили вести занятия по математике. Я согласился при условии, что меня тоже примут на курсы. Курс математики соответствовал программе средней школы по алгебре, геометрии и тригонометрии. Первый месяц мы жили в Сусуманском доме отдыха, там же питались и слушали лекции. Но больше месяца нам не разрешили находиться в доме отдыха, и мы перешли в помещения учебного комбината, где тоже была неплохая столовая.
   В 1955 году у меня кончился срок поражения в правах, и я мог стать членом профсоюза и принять участие в выборах. Но выборы для ссыльных были обусловлены рядом ограничений: на избирательные участки нас приглашали после окончания голосования вольнонаемными, когда избирательная кабинка была уже закрыта. Один из членов избирательной комиссии вручал бюллетени, которые мы должны были опустить в урну в его присутствии. Мы не заглядывали в наши избирательные листки, зная, что нашего кандидата в них нет; что *выборы* у нас безальтернативные - единодушное голосование за единственного кандидата, ничего не решавшего в жизни страны; что *депутат - избранник народа* это почетное звание, а не рабочая должность; что комиссиям заранее известно, что явка избирателей будет 99,97% от числа допущенных к избирательным урнам, причем 99,99% из них проголосуют за блок коммунистов и беспартийных.

18. После XX-ого съезда

   О том не пели наши оды,
   Что в час лихой, закон презрев,
   Он мог на целые народы
   Обрушить свой верховный гнев...
   А что подчас такие бури
   Судьбе одной могли послать,
   Во всей доподлинной натуре -
   Тебе об этом лучше знать...
   А. Твардовский
   Заключительная речь Никиты Сергеевича Хрущева на XX-ом съезде КПСС и разоблачение культа личности Сталина привели в замешательство значительную часть вольнонаемных прииска и возродили у бывших политзаключенных надежду на грядущее облегчение нашего положения. После прочтения речи Никиты Сергеевича на закрытых партсобраниях в Магадане, жители города решили: *Сталин - враг народа!* и в парке культуры и отдыха города с негодованием сбросили с пьедестала скульптуру Вождя народов и разбили его мозаичное панно. Возможно, это не были коммунисты, слушавшие на партийных собраниях речь Хрущева, а бывшие политзаключенные, узнавшие сразу же, как и все жители города, содержание речи нового партийного лидера страны. Вскоре, однако, партийные органы области объяснили горожанам, что Сталин, вдохновленный победами и успехами страны и безмерной любовью к нему народа, всего лишь *немного переоценил свои заслуги и допустил некоторые нарушения социалистической законности, не исказившие сущности нашего справедливого социалистического строя*. Памятник был склеен и водружен на прежнее место; мозаичный портрет восстановить не удалось.
   События, произошедшие после смерти Сталина и. особенно, после речи Хрущева на XX-м съезде КПСС, оказали большое влияние и на судьбы сотрудников КГБ, принимавших непосредственное участие в злодеяниях Вождя. Значительная часть их вскоре была уволена со своих высоких постов, а некоторые понесли заслуженное наказание. После расстрела Берии, в Магадане застрелился начальник УСВИТЛа Жуков; после XX-го съезда в Москве его примеру последовал бывший директор Дальстроя, а позднее начальник строительства Волго-Донского канала генерал-полковник К. А. Павлов. Однако, большая часть чекистов, уволенных из рядов КГБ, и даже осужденных за свои злодеяния, сохранила присутствие духа и уверенность в том, что властям еще потребуется их опыт и их вернут в руководство репрессивными органами страны.
   Когда Иванов окончил техникум и поступил в институт, директор прииска Фрунзе Хирсели назначил его главным инженером. После событий, взбудораживших все общество, он вызвал Виктора Васильевича к себе в кабинет, дал заключительную речь Хрущева на съезде, оставил одного, вышел из кабинета и запер дверь снаружи. Несколько раз Виктор внимательно прочел речь Никиты Сергеевича, выучив ее буквально наизусть.
   Вскоре после двадцатого съезда вечноссыльных стали вызывать в Сусуман в районное отделение милиции и вручать паспорта с отметкой *39-ая статья о паспортизации*, в соответствии с которой мы могли теперь проживать в любом районе Советского союза, за исключением большинства областных и некоторых других городов и районов страны. Таким образом, в тридцать лет я получил свой первый паспорт. Затем меня послали в райвоенкомат, где без медицинского освидетельствования выдали военный билет, согласно которому мне было присвоено воинское звание солдата, годного к строевой службе, необученного, и я имел теперь право защищать Родину от ее врагов. Снова я написал заявление с просьбой пересмотреть наше дело, но на этот раз Никите Сергеевичу Хрущеву. Как я узнал позже, аналогичное письмо написала и Лариса.
   Для районов Крайнего севера возникла опасность, что освобожденные от вечной ссылки граждане ринутся на материк; прииски, рудники, шахты, лесоповалы, строительные и геологоразведочные участки останутся без рабочих и специалистов. Поэтому всех нас вызвали в отдел кадров прииска и предложили заключить договоры с Дальстроем. Я собрался в отпуск на материк после сдачи в Магадане экзаменов за первый курс института, но до его окончания решил не покидать Широкий и, как и большинство освободившихся из ссылки, заключил договор. Мне гарантировалась работа по специальности маркшейдера с окладом не менее 2000 рублей (до этого я получал 1900 руб.) и все льготы, предусмотренные договорникам Дальстроя. Кроме того, нам выплатили безвозвратную ссуду - по 1000 рублей. Мне полагался *узкоколейный* отпуск, но и его я брал лишь для поездки на экзаменационные сессии в Магадан, оставляя остальную часть в резерве; и при освобождении из ссылки взял максимально допустимый - за три года, что составило семь месяцев.
   Заочное обучение в институте было рассчитано на шесть лет. Не возбранялось заканчивать вуз и раньше, но некоторые заочники защищали дипломы через восемь-десять лет. Они неоднократно посылали в институт письма с производства о том, что, в связи с отдаленностью прииска и сезонной работой вблизи *Полюса холода*, указанный студент не смог приехать в Магадан и сдать вовремя экзамены, и руководство предприятия просит не отчислять труженика Севера из института.
   Виктор Васильевич, занимая должность главного инженера прииска, решил форсировать обучение и окончил институт за три года, сдавая в течении семестра программу курса. Но когда он вернулся после защиты дипломного проекта на Фрунзе, новый главный инженер решил не уступать ему своего места, а директор прииска, сменивший Хирсели, уехавшего на материк, выразил Иванову *политическое недоверие*. В Сусумане Виктору Васильевичу предложили место главного инженера на другом прииске, но он решил при создавшемся положении переехать в Магадан на должность начальника лаборатории автоматики и телемеханики Магаданского энергоуправления. Круг деятельности его был связан, в основном, с автоматизацией промывочных приборов, шахтного подъема и подземного транспорта. Поглощенный новой работой, постоянными поездками на прииски, он не выехал на постоянное место жительства на материк, не ушел на пенсию, когда подошел ее срок, и остался до конца своих дней на Колыме.
   - Рабочая лошадь умирает в борозде, - говаривал он.
   После XX-го съезда КПСС число заключенных на приисках резко уменьшилось. С внедрением современной техники держать заключенных на малопроизводительной работе и содержать огромный штат охраны и надзирателей стало невыгодным.
   Истощились богатые месторождения на Топком, Скрытом, Линковом, Двойном, и постепенно там стали закрывать лагпункты. Бараки, лагерные зоны и вышки, здания на горных участках и вольных поселках стали разбирать. Частично администрация прииска перевозила лес на новые места для строительства домов на других участках и в поселках; частично его растаскивали индивидуальные строители, частично он шел на дрова. Следов поселений на старом месте не осталось. Лишь заросшие травой отвалы пустой породы, затопленные разрезы, кое-где оставленная заржавевшая горная техника - следы горных разработок, и безымянные кладбища заключенных свидетельствовали об обитании в прошлом здесь человека. Когда-нибудь, через сотни лет, если к этому времени люди не уничтожат все живое на Земле, они раскопают лагерные захоронения в мерзлой колымской земле и будут гадать: как попали сюда люди, что делали в этом суровом краю, отчего не сохранились остатки их жилищ, почему захоронены они голыми в братских могилах.
   В шахтах и на полигонах внедрялась новая техника - требовались квалифицированные рабочие. Питание заключенных значительно улучшили, рабочий день сократили до восьми часов; регулярно зэк* стали получать и выходные дни. Доходяги в лагере стали редкостью - их направляли в ОП или больницу; инвалидов вывозили на материк. Снова *пряник* стал основным стимулом повышения производительности труда. В Сусуманском ОЛПе даже открыли вечернюю школу для заключенных, имевших лишь начальное образование. Режим в лагере и на производстве ослабили. Для разрешения конфликтов с начальством заключенные стали прибегать к забастовкам. Обычно в шахту спускались, но не работали, делая вид, то не могут устранить какие-то неполадки. Спросил я как-то рабочего:
   - Почему шахта не работает?
   - Поддерживаем итальянских забастовщиков!
   Пришел бригадир из приискового управления.
   - Чудеса! - удивленно произнес он. - Участок не работает, а в конторе все сидят, что-то пишут, растягивают логарифмические линейки, щелкают арифмометрами. Что они там подсчитывают? Пришли бы лучше на шахту поработать!
   Основные горные работы переместились в долину реки Берел*ха на более бедные, но обширные золотоносные поля. Интенсивно стали применяться открытые способы разработки россыпей. Начали внедрять современную технику: драги, гидроигловую оттайку вечной мерзлоты (с помощью воды, нагнетаемой в скважины по трубкам), мощные шагающие экскаваторы, тракторные скреперы и бульдозеры, высокопроизводительные промприборы. На поисковых и приисковых геологоразведочных участках малопроизводительная шурфовка заменялась проходкой скважин станками ударно-канатного бурения. На горных работах заключенных стали заменять вольнонаемными. Началось интенсивное строительство поселков. В старых поселках, где в течении двух десятков лет возводились лишь хибарки и ветхие домишки, стали строить двухэтажные каменные дома с просторными комнатами, высокими потолками, большими окнами. На этих работах использовались обычно заключенные, для чего строящиеся дома огораживали колючей проволокой. Осмелели заключенные и по отношению к охране, зная, что теперь безнаказанно в зоне стрелять конвоир уже не имеет права. Два зэка из соседних бригад переговариваются между собой громко в присутствии конвоиров:
   - Вас кто сегодня на работу привел?
   - А хрен их разберет! Каких-то два *пса* и одна собака.
   В сталинское время за такое оскорбление воина, вертухай, ни чем не рискуя, застрелил бы обидчика, а теперь должен был молча проглотить издевку.
   Вскоре на прииске осталась единственная лагерная зона - штрафная, которая была переведена на первый, наиболее компактный участок с наиболее интенсивными горными работами.
   В связи с уменьшением числа заключенных, значительно сократили офицерский состав на Колыме. Многие были уволены, не приобретя необходимого для военной пенсии стажа. Среди *военных* были и сугубо гражданские: горняки, геологи, маркшейдеры. С них-то сняли погоны в первую очередь. Некоторые из них, чтобы заработать военную пенсию, перешли на службу в МВД. Так, главный инженер ЗГПУ полковник Я. М. Арм на полтора года устроился в УСВИТЛе, а после получения желанной военной пенсии пошел работать старшим научным сотрудником во ВНИИзолота.

19. Убийца

   ... С немым испугом
   Глядят убийцы. В их сердцах
   Теперь раскаянье и страх,
   И молча, быстро друг за другом
   Они спешат уйти скорей
   От жертвы ярости своей.
   О. Чумина
   В лагере на Широком, кроме штрафной зоны, была и общая, в которой содержались бесконвойные малосрочники, работавшие в поселке. Они часто подрабатывали, нанимаясь грузчиками, дровоколами, брались и за другую работу дополнительно к своей основной работе. Один из заключенных часто работал на складе, находившемся в нашем поселке и обслуживавшем несколько ближайших приисков. Его хорошо знал шестилетний сын заведующего складом. У завскладом в последнее время отношения со своим рабочим испортились, так как батрак посчитал, что его работодатель чрезмерно эксплуатирует его и плохо оплачивает труд. Зав. складом перестал его брать на работу, а наемный работник погрозился рассчитаться с ним.
   Как-то в воскресенье к заву приехала с соседнего прииска Мальдяка сестра с мужем и дочерью, лет восьми. По этому поводу взрослые изрядно выпили, а дети в этот летний солнечный вечер играли в поселке. К ним подошел со стеклянной банкой в руке вышеупомянутый заключенный и предложил:
   - Пойдемте в лес к реке собирать бруснику.
   Дети пошли...
   Один из участков прииска разрабатывал россыпь ручья Бургали - правого притока реки Берелеха. Зимой оборудование, горючее и машины переправлялись к горному участку по замерзшей реке, а летом горняки добирались туда по подвесному (на стальных тросах) деревянному мосту. В тот день в конце рабочего дня в маркбюро зашел участковый геолог и рассказал нам, что, проходя по мосту, увидел под собой уносимый течением реки труп, как ему показалось, женщины...
   Отец мальчика с зятем и сестрой, отмечая встречу, только поздно вечером спохватились не вернувшихся домой детей. Из расспросов поселковых ребят, отец узнал, что дети ушли собирать ягоды с *дядей*, работавшим у него на складе, и, встревоженный, поехал в лагерь, находившийся в четырех километрах от центрального поселка. Подозреваемый мирно спал. Надзиратель разбудил его, приказал раздеться и обнаружил на груди и животе множество царапин и следов укусов. Сначала преступник все отрицал, но потом признался, что, зайдя с детьми в рощу у реки, ударил мальчика банкой по голове. Застонав, ребенок упал на землю. Девочка в ужасе бросилась бежать, но преступник догнал ее, изнасиловал и задушил. Затем сбросил детей в реку и вернулся в лагерь. Только спустя несколько дней недалеко от одного из поселков обнаружили детские трупы, прибитые к берегу течением реки. Убийцу судили в Сусумане и приговорили к расстрелу.

20. Возвращение блудного сына

   Силу сломили могучие страсти,
   Гордую волю погнули напасти...
   ...Жизнью измят я... и скоро я сгину...
   Мать не враждебна и к блудному сыну:
   Только что ей я объятья раскрыл -
   Хлынули слезы, прибавилось сил.
   Н. Некрасов
   В 1956-м году, после летней сессии в Магадане, я выехал впервые за одиннадцать лет на материк - в Одессу. На запад я летел в самолете из аэропорта Берелеха, находившегося возле Сусумана. Когда я приехал из Широкого в аэропорт, запись на вылет в Москву была уже на три дня вперед. Летали в то время самолеты ИЛ-14 со скоростью 320 км/час; брали на борт 36 пассажиров. Через каждые четыре-пять часов лету самолет заправлялся горючим, а через восемь - сменялся экипаж. Путь до Москвы занимал примерно полтора-двое суток. Самолет летел по маршруту: Сусуман - Якутск - Киренск - Красноярск - Новосибирск - Курган - Свердловск - Горький - Москва.
   В первый же день ожидания в аэропорту Берелех по радио объявили, что вводится дополнительный рейс на самолете ЛИ-2. Скорость его была меньшей (220 км/час), но пассажиров это не смутило; и мы, находившиеся в порту, но не имевшие еще билетов, ринулись к кассе, считая, что нам повезло. Дозаправка горючим и смена экипажа в аэропортах занимала обычно около часа. Но в Якутске мы просидели более трех часов, а пассажиров на посадку все еще не вызывали. Мы обратились к диспетчеру, и тот пояснил нам, что в Киренске нелетная погода. Но еще через час мы узнали, что самолет, вылетевший после нас, заправившись в Якутске, беспрепятственно вылетел в Киренск. Тогда администрация объявила нам, что у нашего самолета какие-то неполадки с двигателем, вылетим только утром и предложили переночевать в гостинице аэропорта. Утром мы полетели дальше, но в Красноярске нас снова задержали; и только тут разъяснили, что наш самолет летит в Москву на капитальный ремонт с постоянным летным составом, и через каждые восемь часов полета экипаж, а следовательно и мы, должны отдыхать шестнадцать часов. В гостинице аэропорта свободных мест не было, и нас отвезли в автобусе в городскую гостиницу. Уставшие, мы сразу же легли спать. Не прошло и двух часов, как дежурная разбудила меня. Рядом с ней стоял милиционер.
   - Одевайтесь, и покиньте немедленно город. Вам в Красноярске жить запрещено, - сообщил он мне.
   Видимо, чересчур ретивая дежурная гостиницы, обнаружив в моем паспорте 39-ую статью о паспортизации, обратилась к блюстителю порядка.
   - Я не собираюсь жить в Красноярске, я здесь пролетом в Москву.
   - Вот и отправляйтесь в аэропорт, и ждите там свой самолет.
   - В гостинице аэропорта нет свободных мест, и меня направили в городскую гостиницу.
   - Это меня не касается. Мое дело выпроводить вас из городской гостиницы, где вы проживать не имеете право.
   - Тогда ведите меня в тюрьму. Там я имею право находиться?
   Мое предложение показалось милиционеру убедительным, и он, поразмыслив, решил:
   - Ладно, оставайтесь до утра в гостинице, но утром, чтобы вас здесь не было.
   Так мне дали возможность досмотреть приятные сны.
   В Кургане нас тоже оставили до утра. Гостиницу на этот раз нам не предоставили, заявив, что в аэропорту гостиницы для пассажиров нет, в городской нет свободных мест, а в гостинице для летного состава они поместить нас не имеют права. Мы расположились на лужайке возле аэропорта. Погода была хорошая, но спокойно спать нам не давали комары. На следующий день нас снова не спешили отправить дальше, объявив, что техники будут менять бензобак, так как в нем обнаружилась течь. Уже к вечеру мы обратились к одному из техников:
   - Скоро ли вы замените бак и нас посадят в самолет?
   - Бак мы заменили еще утром. А почему вас не отправляют дальше, я не знаю.
   Не объяснив причину, диспетчер сказал, что полетим утром следующего дня. Среди пассажиров были женщины с маленькими детьми. Возмущенные, мы послали пространную телеграмму-молнию начальнику Главного управления Гражданского воздушного флота Семену Федоровичу Жаворонкову с жалобой на наши злоключения. Была уже ночь, и мы не рассчитывали, что ответ будет незамедлительным; однако уже часа через три нас, спавших на лужайке, разбудили и предложили места в гостинице летного состава. Утром один из пассажиров, проходя мимо открытого окна кабинета начальника аэропорта, услышал его разговор с Москвой, из которого понял, что медики не допустили наших летчиков к полету, так как обнаружили у них в крови алкоголь. Через несколько часов из Свердловска прилетел самолет, доставивший нас без приключений в Быковский аэропорт Москвы. Но это были уже пятые сутки нашего затянувшегося полета.
   Прилетев в Москву, я решил задержаться в столице нашей родины, в которой я ранее не бывал, на пару дней: посмотреть город и зайти в КГБ, где, как я узнал еще на прииске, после XX-го съезда КПСС можно было без особой волокиты попасть на прием к сотруднику с жалобой по вопросу незаконного осуждения. Родственников и знакомых в Москве у меня не было, в центре города попасть в гостиницу не удалось и мне посоветовали поехать на ВДНХ (Выставку достижений народного хозяйства), возле которой недавно открылась гостиница *Золотой колос*. Приехав туда, я узнал, что свободных мест и в этой гостинице нет и приезжие посетители выставки по несколько дней ждут своей очереди. Вместе с тем я заметил, что некоторые граждане бодро подходят к администратору и получают места в гостинице.
   - У них места забронированы, - пояснили мне.
   И я решил: *А, может быть, и у меня забронировано место?* И, подойдя к стойке администратора, протянул ей паспорт с вложенной в него десяткой. Раскрыв паспорт, администраторша, не заглядывая ни в какие журналы, тут же вернула его мне, грубо сказав:
   - Нет у вас брони!
   Я решил не сдаваться, повторить попытку и на следующий раз вложил в паспорт двадцать рублей. На этот раз администраторша на некоторое время задержала свое внимание на вложенной сумме, но все же повторила прежнюю фразу. Ее поведение обнадежило меня, я решил не скупится и в следующий раз вложил в паспорт полусотенную купюру. Эксперимент прошел удачно, администраторша вручила мне бланк на проживание в гостинице, сказав:
   - Заполните его, - и добавила: - На три дня.
   Получив койку в четырехместном номере и оставив там свои вещи, я отправился на ужин в столовую, а, вернувшись, сразу же залег спать до утра.
   На следующий день, позавтракав, я сразу же отправился в КГБ на прием. Продержав часа два в очереди, меня впустили в обширный холл, где за столами расположились офицеры. Дежурный подвел меня к столу, за которым сидел полковник. Обратившись с жалобой, я сообщил ему свои данные. Полковник, взяв трубку телефона, затребовал мое дело. На другом конце провода ему сообщили, что Павловых Иванов Ивановичей, 1926 года рождения в их картотеке три, и полковник потребовал у меня дополнительные сведения: кто и когда меня судил. Вскоре принесли мое дело. Полковник, бегло просмотрев его и задав несколько вопросов, сказал:
   - Вы осуждены правильно; оснований для пересмотра вашего дела нет.
   Такие же примерно ответы получали за соседними столами и другие жалобщики.
   Весь день я бродил по городу, а на следующий день отправился поездом в Одессу. Место у меня было сидячее, так что спать мне пришлось сидя за столиком. Но после колымских передряг я посчитал это нормальным.

21. Впервые в отпуске

   В своей домашней кофточке, в косыночке с горошками
   Седая, долгожданная меня встречает мать.
   Здесь столько нами прожито, здесь столько троп исхожено,
   Здесь столько испытали мы и радостей и гроз.
   М. Матусовский
   Мама встретила меня на перроне заново отстроенного Одесского вокзала поседевшая, но радостная, счастливая моим приездом. В Одессе меня не прописали, даже временно. Начальник МВД города разрешил приезжать к матери, но оставаться ночевать запретил, пригрозив, что при обнаружении ночью в городе я буду выслан в административном порядке.
   Такие случаи были нам известны. Муж заведующей сберкассой, в которой работала моя мама кассиром, Семен Моисеевич Цукерман, арестованный в 1939 году и отбывший десять лет заключения в Карлаге, а затем получивший вечную ссылку, после отмены ее в 1956 году вернулся в Одессу к жене и детям. Ему также не разрешили прописку в Одессе. Вскоре после этого сотрудники правоохранительных органов застали его ночью, спавшего дома у жены, подняли с постели, отвели в милицию и потребовали немедленно покинуть город. Возможно, кто-то из сознательных соседей-доброхотов, обеспокоенный присутствием в квартире *бывшего уголовника*, донес на него. Расстроенный, Семен Моисеевич решил вернуться в Караганду, где он в ссылке работал прорабом на стройке. Жена устроила ему скандал, предположив, что у него есть там другая семья. Проехав несколько остановок, незадачливый путешественник сошел с поезда и отправился в обратный путь.
   Под Одессой, в Ильичевске, в то время началось строительство нового торгового порта. Было построено уже около тридцати двух- и трехэтажных домов. Многие строители были бывшими заключенными, которым в Одессе жить не разрешили. Послали туда и оперуполномоченного для надзора за ними. В Ильичевске Семен Моисеевич устроился на работу прорабом по строительству. Ему дали комнату, и семья выезжала к нему на лето, как на дачу. Он предложил мне на время отпуска прописаться у него. За разрешением я поехал в Ильичевск к уполномоченному. Проверив мой паспорт и расспросив подробно, за что я отбывал наказание, он разрешил мне временную прописку.
   Жизнь Семена Моисеевича окончилась трагично. После реабилитации, жена, старая идейная коммунистка, настояла, чтобы он восстановился в партии. Для утверждения решения местного партбюро он отправился автобусом в Одессу в обком партии. По дороге произошла авария, в которой почти никто не пострадал, а Семен Моисеевич погиб...
   Первые дни я ночевал у бабушки, которая все еще жила в подвале на Отрадной и не хотела никуда перебираться. Но потом, убедившись, что никто не собирается проверять, где я ночую, полностью перебрался к маме. Я ходил каждый день купаться в море, наслаждался ласковым приемом родного южного города, бродил по знакомым улицам, вслушиваясь в знакомый говор, шелест акаций и кленов, повизгивание трамваев на поворотах. К тому времени город, в основном, уже залечил раны войны, хотя кое-где следы ее были еще заметны.
   В Одессе меня вызвали к следователю по поводу моей жалобы на имя Хрущева. Полковник Гнездин, участник войны, следователь *хрущевского набора* встретил меня доброжелательно; в течение нескольких часов записывал мои показания без всякого нажима, вел себя скорее как адвокат, а не как обвинитель; и в конце выразил надежду, что дело наше закончится положительно. Возможно, и раньше в глубине души он не одобрял политику жестоких сталинских репрессий, понимая, что многие экономические просчеты и неподготовленность нашей страны к германскому нападению явились следствием массовых преследований интеллигенции и обезглавливания Красной Армией в тридцатых-сороковых годах; и сейчас хотел помочь тем, кто еще остался жив.
   Я много занимался в отпуске и к концу его подготовил все предметы за второй курс, а кое-что и за третий. В Одессе я женился на аспирантке физического факультета Одесского университета Екатерине Павловне Крамалей, которая жила в том же доме, где моя бабушка, и которую я знал до войны еще девочкой. Тем не менее, решил на два с половиной года вернуться на Колыму, отработать договор с Дальстроем и окончить институт, тем более что в Одессе меня не прописали. Устроиться на работу я там не мог, и, кроме того, от заочников регулярно требовали справки о работе по специальности.

22. Снова на Колыме

   Умру я. На одну чашу весов люди положат
   мои плохие дела, на другую - хорошие.
   И добро перетянет.
   Н. Хрущ*в
   Из отпуска я приехал в Магадан на сессию, и лишь затем на прииск. С Галактионова сняли судимость, а затем и реабилитировали, и еще перед моим отъездом в отпуск он навсегда покинул Колыму. Он вышел на пенсию, поселился в Дзержинске под Горьким. В дальнейшем, на материке, мы продолжали с ним переписываться. Он все собирался посетить Ленинград и Кронштадт, где проходила его бурная молодость, но мечтам его не суждено было сбыться.
   На месте Григория Федоровича в комнате со мной поселился завхоз стройцеха Карташов, а когда я уехал на материк, туда же напросился недавно приехавший на Колыму механик. Механик вскоре привез на прииск жену и потребовал, чтобы домик отдали ему, как семейному, а Карташова выселили. После возвращения на Широкий для меня не нашлось места даже в общежитии. Карташов предложил мне поселиться вместе с ним в небольшой хатке, находившейся на территории стройцеха. В маленькой комнатке помещались два топчана и столик между ними. Мне удалось втиснуть туда и этажерку с книгами. Небольшая кухонька со шкафчиком, служившим нам одновременно и столом, две табуретки и умывальник завершали удобства нашего жилища. Раньше Карташов жил здесь с нормировщиком стройцеха, но сейчас тот уезжал на материк, навсегда покидая Колыму.
   XX-ый съезд КПСС ознаменовал начало массового пересмотра дел политзаключенных, прежде всего бывших административных и партийных работников. Почти все они требовали после реабилитации восстановления в партии. Партийная организация прииска неохотно принимала их в свои ряды, мотивируя тем, что они уже не представляют интереса для партии. Однако из Магадана пришло указание восстанавливать в партии всех незаконно репрессированных коммунистов, а утверждение решения первичной парторганизации брал на себя Магаданский обком партии. Дело В. П. Затонского было признано сфальсифицированным, и Иван Петрович тоже был оправдан. Как узнал он от своих знакомых в Киеве, бывшего следователя их слегка пожурили и отправили *с понижением* на должность начальника милиции города Кишинева. Возмущенный, Василенко тут же настрочил об этом письмо в ЦК КПСС. В Магадане Ивану Петровичу предложили работу в отделе народного образования, однако, он решил возвратиться домой в родные края.
   В связи с Венгерскими событиями рассмотрение нашего с Ларисой и Анной дела задержали, но к концу 1957 года меня тоже вызвали в Сусуман и объявили, что **приговор военного трибунала 3-го Украинского фронта от 7 июля 1944 года в отношении Павлова И. И. по вновь открывшимся обстоятельствам отменен, и дело за отсутствием состава преступления прекращено*. Такие стандартные справки получали и другие оправданные узники лагерей, хотя всем было ясно, что *вновь открывшиеся обстоятельства* - это разоблачение культа личности Сталина и уничтожение его репрессивной машины. Одновременно были реабилитированы Лариса Башкирова и Анна Ивио. Мне восстановили колымские надбавки к зарплате и выслугу лет. Кроме того, бухгалтерия сделала перерасчет зарплаты за два предыдущих месяца и выплатила выслугу лет за предыдущий год, что тоже составило крупную сумму. Я получил возможность не только не экономить средства на себя, но и посылать домой в Одессу значительно больше денег, чем прежде.
   В годы после XX-го съезда КПСС стараниями Хрущева были реабилитированы около миллиона политзаключенных; к сожалению, многие из них посмертно. На родные земли из ссылки вернулись и репрессированные Сталиным народы. Началось массовое строительство скромного, но удобного жилья для рядовых граждан страны; были значительно увеличены пенсии, позволившие старикам, вынесшим все тяготы войны и послевоенной разрухи, не только нормально питаться, но и выделять деньги на одежду и лекарства; была отменена плата за обучение в старших классах общеобразовательных школ, в средних специальных и высших учебных заведениях; рабочий день был сокращен до семи часов. За эти же годы страна сделала большой рывок в науке; выпуск продукции свободными тружениками увеличился более, чем вдвое; страна стала преображаться. Никита Сергеевич открыл форточку во внешний мир и впустил свежую струю правды и свободы, которую уже полностью задержать никому не удалось. С его одобрения, стараниями Александра Трифоновича Твардовского была впервые в открытой печати для советского и мирового сообщества раскрыта драма советских лагерей, которую довелось пережить миллионам гражданам страны - была опубликована повесть Александра Исаевича Солженицына *Один день Ивана Денисовича*. На XV-ой сессии ООН Хрущев поставил вопрос о ликвидации колониальной системы в мире, и не без его настойчивости многие страны впервые приобрели независимость.
   И никакие промахи, ошибки, грубости Хрущева, непоследовательность и незавершенность решений им политических и социальных проблем не могут затмить его героического поступка - великое мужество и чистая совесть нужны были, чтобы разоблачить сталинские преступления. В то время по радио, телевидению и в прессе непрерывно звучали слова советских писателей, поэтов и журналистов, работников культуры и ученых, партийных и государственных деятелей, призывавших посвятить остаток своей жизни возвеличиванию и прославлению в веках Великого кормчего и полководца, Корифея науки, Гения человечества, Вождя и Учителя всех времен и народов. Трудно было Хрущеву, продукту большевистского воспитания, полностью дистанцироваться от сталинской идеологии, так как вся жизнь его прошла рядом с этим монстром, с его единомышленниками и холуями; и в то время Никита Сергеевич не смог ни только проверить свои сомнения, но даже помыслить об этом.
   Не все безвинно пострадавшие от необоснованных репрессий были реабилитированы при Хрущеве, не прекратились и преследования граждан страны по политическим мотивам, хотя уже не были массовыми и столь жестокими; не ликвидирована была и партийная цензура. Многие произведения русских и советских писателей, философов, политических деятелей, критически относившихся к Октябрьской революции и методам построения *самого справедливого общества*, все еще оставались под запретом.

23. Кассир сберкассы

   Судье заодно с прокурором
   Плевать на детальный разбор:
   Им лишь бы прикрыть разговором
   Готовый уже приговор.
   Ю. Ким
   Лет десять назад Карташов работал на прииске Адыгалахе ЗГПУ кассиром сберкассы, одновременно выполняя обязанности инкассатора. В связи с последним обстоятельством он не всегда находился в сберкассе. Когда какие-либо денежные операции производились в его отсутствие, заведующий сберкассой сообщал ему об этом и давал подписывать соответствующие документы. Все это делалось на основании полного доверия кассира к своему заведующему.
   На приисках редко брали деньги со сберкнижек. Кто не пропивал всю свою зарплату и не жил на нее от получки до получки, обычно хранил деньги в сберкассе, накапливая их для покупки на материке приличной квартиры или дома, машины, мебели, одежды, наконец, в надежде использовать проценты со вклада как существенную прибавку к пенсии. Иногда брали деньги со сберкнижки при выезде в отпуск на материк, чтобы там *гульнуть на всю катушку*. Колымчанам разрешалось соединять отпуска за три года, и, выезжая на большую землю в оплачиваемый отпуск на шесть-восемь месяцев, они не ограничивали себя в расходах.
   Как-то, когда заведующий сберкассой и кассир оба были на месте и вкладчик явился за деньгами, Карташов заметил, что денег, требуемых посетителем, на его счету не было. Заведующий задним числом записал деньги на счет вкладчика, а затем выдал ему необходимую сумму. Карташов попросил у заведующего объяснение.
   - Срочно вызвал меня главный бухгалтер, деньги я у вкладчика взял, а оформить, как полагается, не успел, - ответил заведующий.
   И закравшиеся у Карташова подозрения исчезли. Он знал заведующего как добропорядочного и всеми уважаемого на прииске человека, и проникся к нему симпатией. Если Карташов заходил ненароком к нему домой, то заведующий встречал его с царской щедростью, усаживал за стол, угощал коньяком и дорогими винами, кетовой икрой, осетровым балыком, снатками, сардинами, шпротами, солеными огурчиками и другой изысканной для Колымы закуской. Карташов не прочь был и сам пригласить к себе домой заведующего, но тот всегда отказывался, говоря:
   - У тебя жена, дети. Нельзя тебе деньги на ветер бросать.
   Но как-то заведующего вызвали в контору по каким-то делам, и Карташев остался в сберкассе один. Зашел посетитель и заполнил расходный ордер на две тысячи рублей. Вынув его карточку, Карташов сказал:
   - У вас в карточке всего тысяча рублей на счету.
   - Как это? - удивился вкладчик. - Вы же видите запись в сберкнижке: *десять тысяч рублей*.
   - Это еще ничего не значит. У вас очень старая запись. Вы могли прийти в сберкассу и сказать, что потеряли сберкнижку, и вам выдали новую; затем вы сняли деньги со счета, а теперь явились со старой книжкой... Деньги я вам выдать не могу. Приходите часа через два, придет заведующий, к нему и обращайтесь.
   Посетитель ушел, не сказав ни слова. Когда явился заведующий и Карташов рассказал о случившемся, тень озабоченности пробежала по лицу зава, но затем он небрежно бросил:
   - Ладно, разберемся.
   Карташов привык доверять своему начальнику и успокоился, не почуяв беды. А через два дня из Сусумана приехала финансовая комиссия. Руководитель ее пригласил к себе злополучного вкладчика, и после беседы с ним на дверях сберкассы, конторы, клуба и столовой появились объявления: *Срочно явиться всем вкладчикам со своими сберкнижками в сберкассу для проверки вкладов*. Проверка обнаружила подделку расходных ордеров вкладчиков на общую сумму свыше ста семидесяти тысячи рублей. Обыск на квартире Карташова и проверка его вкладов в сберкассе обнаружили небольшую сумму денег и ценностей, соответствовавших его зарплате. Значительно больше денег и ценностей нашли у заведующего, но последний продолжал утверждать, что деньги с чужих счетов снимал вместе с кассиром, надеясь на менее жесткое наказание. Несмотря на то, что Карташов свою вину отрицал, суд признал его виновным и, как за групповое хищение государственных средств в особо крупных размерах, назначил суровое наказание обоим работником сберкассы - по двадцать пять лет ИТЛ с конфискацией имущества и выплатой в доход государства похищенной суммы в равных долях заведующим и кассиром. Жена Карташова, оставшись после осуждения мужа на 25 лет одна с двумя детьми и без средств к существованию, не стала дожидаться его возвращения из лагеря и вскоре вышла замуж вторично.
   В то время заключенным уже выплачивали зарплату, вычитая из нее расходы на содержание их в лагере и охрану. Карташов же не получал в лагере ни копейки: все заработанные им деньги шли в доход государства. Он неоднократно писал жалобы на несправедливость решения суда, но только через восемь лет, после XX-го съезда КПСС, дело было рассмотрено повторно. Графологическая экспертиза установила, что ни одной подписи Карташова на фальшивых документах нет, что все они были подделаны заведующим сберкассой. Карташова из лагеря выпустили, так как срок ему изменили на восемь лет, как за халатность при исполнении служебных обязанностей, и без конфискации имущества. Еще два года потребовалось, чтоб Карташову вернули деньги - тринадцать тысяч рублей, удержанных с него в лагере.

24. Студенты

   Друзья и подруги, сердца огневые,
   Живем мы под небом различных широт,
   Но все мы студенты, и все молодые,
   И смело глядим мы вперед.
   Из песни
   Более десяти технических работников прииска Широкого - маркшейдеров, геологов, электромехаников, горняков и экономистов заочно учились в ВЗПИ, выезжая один-два раза в год на экзаменационно-лабораторные сессии в Магадан. Почти все были женаты или замужем, но у некоторых жены были на материке.
   С конца пятидесятых годов в приисковых, шахтных и рудничных поселках вместо старых деревянных одноэтажных домов стали строить двух- и трехэтажные каменные здания, а в крупных поселках, таких как Сусуман, даже четырех- и пятиэтажные. В одном из первых таких домов на Широком в двухкомнатной квартире второго этажа поселили четырех заочников, в числе которых был и я. Мы занимали большую комнату, а меньшая, предназначенная для приезжих и командировочных, обычно пустовала. В квартире имелась кухня с плитой, и мы часто ею пользовались для приготовления завтраков или ужинов, а обедали обычно в столовой. Был в квартире и чуланчик, в котором мы хранили и сушили рабочие спецовки, сапоги и телогрейки. В доме было центральное отопление, но постоянного водопровода в поселке не было. На летние месяцы по поверхности земли от реки Берелеха, где была установлена насосная станция, к домам поселка протягивали водопроводные трубы. На зиму их убирали, и воду развозил водовоз. Канализации тоже не было, и мы пользовались дворовыми уборными. Теплые уборные, примыкавшие к квартирам и снабженные наружными выгребными ямами, имелись только у начальников прииска и лагеря и главного инженера.
   Вместе со мной в комнате жили: инженер-геодезист, участковый геолог и горный электромеханик. Должность инженера-геодезиста на приисках ввели временно на полтора года в связи со следующими событиями, как об этом повествует молва. Во время одного из визитов в Москву американские коллеги преподнесли Хрущеву папку с координатами геодезических пунктов высших классов и разрядов на всей территории Советского Союза. Заполучив координаты с помощью своих шпионов, американцы не знали, что с ними делать, и вручили советскому руководителю *в подарок*. Чтобы как-то компенсировать потерю бдительности, наши контрразведчики решили, что лучшим способом нейтрализации утечки информации будет введение условных координат на всех промышленных объектах страны. Практически работа могла быть выполнена в установленные сроки и с достаточной точностью лишь при небольшом изменении начала координат и совсем малом изменении направления их осей. Пересчет координат основных поверхностных пунктов и нанесение новой координатной сетки на планшеты поручили на нашем прииске Александру Васильевичу Литвинову, работавшему до этого участковым маркшейдером. Ему оставалось полтора года до окончания института, и за это время он должен был справиться с порученным делом. Жену и детей он отправил на материк, а сам переехал в центральный поселок и поселился в нашем общежитии.
   По вечерам, после ужина и редкого посещения кино, мы рассаживались за большим столом, и до двенадцати или часу ночи наша комната превращалась в учебный класс: шелестели страницы книг и тетрадей, скрипели перья, трещали арифмометры. Наименее усидчивым из нас был участковый геолог Иван Николаевич Останин. Просидев с полчаса за общим столом, он обычно говорил:
   - Слишком шумно здесь, пойду заниматься в ГРБ.
   Мы уже знали, что к часу ночи он вернется, изрядно нагрузившись спиртным. Лет шесть он уже учился в ВЗПИ, мечтая о заветных *корочках*, но все еще не мог одолеть третьего курса. В его оправдание каждое лето администрация прииска посылала справки в институт о том, что, в связи с особенностью сезонных полевых геологоразведочных работ на Колыме, Останин не смог выполнить в срок учебный план курса, и руководство предприятия просит не отчислять из вуза труженика Дальстроя.

25. Судьба солдата

   В далекий край товарищ улетает,
   Родные ветры вслед за ним летят.
   Любимый город в синей дымке тает -
   Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд.
   Пройдет товарищ все бои и войны,
   Не зная сна, не зная тишины.
   Любимый город может спать спокойно
   И видеть сны, и зеленеть среди весны.
   Е. Долматовский
   Александр Васильевич Литвинов, коренной москвич, окончил среднюю школу в 1941 году, готовился поступить в институт, но война изменила его планы. Не дожидаясь мобилизации, Саша на второй же день пошел записываться добровольцем на фронт, желая участвовать в скором разгроме ненавистного врага. Его послали на краткосрочные курсы, а затем стрелком-радистом в авиационный отряд, базировавшийся в сорока километрах восточнее Москвы. Два года пролетал он благополучно. Как-то Саша получил увольнительную на сутки. Когда он приехал домой в город, родные сообщили, что на его имя получена телеграмма. Развернул - девушка, которую он считал своей невестой, телеграфировала, что на следующее утро приезжает в Москву. Очень захотелось ему встретить девушку, но к утру он должен был быть в части. Решил немедленно поехать туда и отпроситься еще на полдня. Вошел в кабинет начальника авиаотряда.
   - Хорошо, что ты вернулся раньше! В ночь назначен вылет, а у меня неполный летный состав, - обрадовался командир.
   - Ко мне утром невеста приезжает. Я хотел ее встретить.
   - Встретят без тебя. А завтра утром я отпущу тебя на целый день.
   Но девушку Саша не увидел ни на следующий день, ни через десять лет. Ночью их самолет был сбит над территорией противника. Командир корабля приказал выбрасываться на парашютах. Место для приземления было неудачным. От сильного удара Саша потерял сознание, а когда очнулся, увидел германских офицеров и солдат с собаками. В руках одного из них были его документы, партийный билет.
   До конца войны Саша, измученный и голодный, оставался в фашистском концлагере. Не раз приходили немецкие офицеры с власовцами вербовать военнопленных в РОА или в шпионы, но Саша их уговоры с негодованием отвергал. После освобождения Красной Армией из концлагеря и фильтрационной проверки, Сашу отправили на Колыму на прииск в ссылку на шесть лет, где положение его в первые годы было немногим лучше заключенных. На Колыме Саша трудился рабочим маркшейдера, съемщиком, а затем и маркшейдером, поступил в ВЗПИ, женился, родились дети. Уже через год он должен был ехать в Москву, сдавать последние экзамены по спецпредметам, пройти преддипломную практику и защитить дипломный проект. После окончания вуза в 1959-ом году Саша вернулся на Колыму, был назначен главным маркшейдером прииска Горного и еще надолго связал свою судьбу с этим суровым краем.

26. Экзаменационные сессии

   Когда будете дети студентами,
   Не ломайте голов над моментами,
   Над гамлетами, лирами, кентами,
   Над царями и над президентами,
   Над морями и над континентами.
   А. Апухтин
   Из пяти участковых маркшейдеров нашего прииска трое учились в ВЗПИ и два раза в год ездили на две недели в Магадан на лабораторно-экзаменационные сессии. Это создавало неудобства для маркшейдерской службы, особенно в летнее время, когда было много работы. Поэтому обычно мы ездили в город между двумя месячными замерами и, как правило, не все вместе. Жили в техникумовских или других общежитиях; а когда была возможность, брали путевки в Магаданский дом отдыха, находившийся на берегу моря в шести километрах от города в поселке Веселом, возле бухты с одноименном названием. Почти всегда в доме отдыха были свободные места, так как колымчане предпочитали проводить отпуск на материке. Тем не менее, слишком частые путевки в дом отдыха за счет профсоюза не разрешались. Дом отдыха, находившийся в загородном двухэтажном особняке бывшего начальника Дальстроя И. Ф. Никишова, был просторным, красиво отделанным, удобным для отдыха, а для нас - и для занятий.
   Большинство студентов упорно осваивали науку, но не у всех были равные возможности и желания. Дорвавшись до Магадана, некоторые из них злоупотребляли ресторанами, полагая, что кривая вероятности и уступчивые преподаватели выведут их на орбиту и они на троечки сдадут экзамены, а затем получат и заветные *корочки*. Опыт предыдущих поколений заочников убедительно подтверждал эту гипотезу.
   Наиболее сложными для специалистов-практиков были предметы первого-второго курсов, и, прежде всего, высшая математика и начертательная геометрия. На первом курсе математику мы сдавали молодой преподавательнице Самольяновой, недавно окончившей Ленинградский университет. Она строго следила, чтобы никто не пользовался шпаргалками, но студенты, преодолев все препятствия, как правило, выходили из поединков победителями с долгожданными троечками в зачетных книжках. На следующий год экзамены у нас принимала, приехавшая на Колыму с мужем, опытная преподавательница, работавшая на материке старшим преподавателем в Московском станкоинструментальном институте - Ольга Иосифовна Копытман, или, как ее называли студенты, - *Капут нам**. Перед экзаменами она читала обзорные лекции по всем разделам курса, решала с нами задачи, которые многим студентам помогли освоить премудрую науку, а ей заранее познакомиться со знаниями своих подопечных. На ее экзаменах можно было свободно пользоваться шпаргалками - она не следила за аудиторией, однако, если студент пытался прочесть их в качестве ответа, она тут же отбирала шпаргалку, давала чистый лист бумаги и говорила:
   - Рассказывайте, что знаете.
   Иногда ей было достаточно одного вопроса, чтобы отослать студента на повторную сдачу экзамена, как правило, уже на следующей сессии:
   - При ваших знаниях вам за две недели не подготовиться к экзамену.
   Более лояльно она относилась к студентам, пришедшим сдавать последний раздел математики:
   - Вы математику сдадите, а те, кто придут сдавать экзамен за первый курс, будут знать ее.
   Первые две части курса мой сосед по широкинскому общежитию Иван Останин сдал с грехом пополам Самольяновой, третью часть - интегральное исчисление функций одной переменной и основы дифференциальных уравнений - ему пришлось уже сдавать Копытман.
   - Вы не знаете дифференциального исчисления, - быстро определила она. - К следующей сессии выучите, прежде всего, начальные разделы математики.
   - Но я же сдал эти разделы! - пробовал протестовать возмущенный студент.
   - Это не имеет значения. Без твердых знаний разделов первого курса вы не сможете освоить программу второго.
   И полгода Останин потратил на изучение основ матанализа, много решал задач, неоднократно обращался ко мне за помощью.
   - Вот теперь я понял, что совершенно не знал раньше математику! - сказал он мне как-то.
   К концу полугодия Иван Николаевич уже другим заочникам стал объяснять решения задач, как заправский специалист. На следующую сессию он приехал сдавать одну математику, и вернулся на прииск, гордый тем, что сдал ее Копытман, хоть и на троечку.
   Многие наши преподаватели работали во ВНИИзолота. Большинство из них входило в положение студентов-заочников и снисходительно относилось к ним, полагая, что все запомнить они не смогут, а если и запомнят, то вскоре забудут, так что достаточно с них, если смогут разобраться по книгам.
   Пришли как-то в институт сдавать структурную геологию Останин и двое его друзей с учебниками за пазухами. Зашли в кабинет заведующего лабораторией.
   - Книги у вас есть? - спросил тот.
   - Нет, что вы!
   - Ну, тогда возьмите на полках. Вот ваши вопросы, - сказал экзаменатор и ушел.
   Минут через сорок вернулся. Просмотрел их записи и сказал:
   - Ну, и ни бельмеса же вы не знаете!
   Раскрыв учебники в нужных местах, добавил:
   - Вот ваши вопросы! Здесь читайте, и если через полчаса не разберетесь, всем двойки поставлю.
   - Ну как, разобрались? - спросил преподаватель, вернувшись через час.
   - Разобрались! - хором ответили студенты.
   - Ну, тогда давайте зачетки!
   И поставил всем тройки, не спрашивая.
   Трудоемкими для изучения и выполнения курсовых заданий и проектов были такие предметы, как начертательная геометрия, машиностроительное черчение, сопромат и детали машин. Найдя у сокурсников свой вариант, студенты копировали чертежи на светостоле и списывали объяснительную записку.
   - Ну, этот вариант проекта я уже встречаю не первый раз! - благодушно замечал преподаватель, ставя заветную троечку.
   Экзамен не всем легко было сдать, но студенты знали, что иной преподаватель не прочь пропустить рюмку-другую за чужой счет и можно пригласить его в ресторан, всунуть в зачетку хрустящую бумажку, и договориться будет проще. Как-то трое студентов встретили возле здания техникума, где проводились наши занятия и принимались экзамены, находившегося уже навеселе преподавателя начертательной геометрии.
   - Нам бы экзамены сдать поскорее, сессия кончается, на прииски пора ехать, - объяснили студенты.
   - Зачетки с вами? - сориентировался экзаменатор.
   - Да, конечно!
   - А *это* есть? - и он сделал выразительный жест, щелкнув пальцами правой руки.
   - Конечно! - и студенты наперебой стали подсовывать зачетки, из которых красноречиво торчали сотенные купюры.
   - Ну что ж, получайте свои троечки!
   - А мне четверка нужна! Я знаю на четверку! - заявил один из них.
   - Ах, четверка! На четверку приходите сдавать экзамен согласно расписанию.
   И два раза пришлось претенденту на четверку сдавать экзамен, пока он получил тройку.
   Все же такие преподаватели были редкостью, и, как только директор филиала узнавал об этом, он незамедлительно расставался с ними. Преподаватели, как и все колымчане, надолго уезжали в отпуск на материк, и их заменяли другие, иногда более покладистые. Студенты зорко следили за этим движением и, приехав в Магадан, всегда интересовались, кому из присутствующих преподавателей можно легко *столкнуть* экзамен; скатывали контрольные работы и бодро шли сдавать.
   - Главное своевременно столкнуть предмет! - говорили студенты. - Вовремя не сдашь - потом замаешься!
   За два с половиной года я решил сдать все экзамены, которые разрешалось принимать в Магадане, и подготовить к сдаче в Москве предметы специальных курсов: маркшейдерские и геодезические приборы и инструменты, теорию ошибок и способ наименьших квадратов, специальные разделы маркшейдерского дела, высшую геодезию и картографию, фотограмметрию. Чтобы хорошо подготовить все предметы и на год раньше срока окончить институт, мне пришлось все свободное от работы время тратить на занятия. Тяга к знаниям у меня была большая, и другого режима дня я себе уже не представлял. У меня выработалась привычка учиться, как работать, есть, спать.

27. НаЧальник тюрьмы

   И пришлось нам нежданно-негаданно
   Хоронить молодого стрелка,
   Без церковного пенья, без ладана,
   Без всего, чем могила крепка...
   Н. Некрасов
   После отъезда Литвинова в Москву для защиты дипломного проекта, на его место поселили электрослесаря. После работы он изрядно выпивал. Приглашал и нас в компанию, но мы отказывались от этой сомнительной чести. Больше всех волновался Останин:
   - Нам надо настоять, чтобы его выселили из нашей комнаты: он мешает заниматься!
   Мы напомнили ему, что и сам он не прочь пропустить чарку водки.
   - Но я же в комнате не пью, а если и приду под мухой, так сразу же ложусь спать, - и, помолчав, добавил: - Я не люблю, когда кто-нибудь выпивает больше меня.
   Как-то электрослесарь разговорился и рассказал, что раньше работал в одном из городов начальником тюрьмы, но после ХХ-го съезда его уволили из МВД, вероятно, за пьянство. Он привык к большим деньгам, и решил завербоваться на Колыму. В Сусуманском учебном комбинате он окончил курсы электрослесарей и был направлен на наш прииск. Кто-то из его слушателей спросил:
   - А к высшей мере у вас в тюрьме приговаривали?
   - Как и в любой другой. После суда смертника переводили в отдельную камеру и предлагали написать в Верховный Совет просьбу о помиловании. Обычно приговоренные к расстрелу писали ее, а если и отказывались, то начальство тюрьмы само писало ходатайство. Если просьбу о замене смертной казни на срок в ИТЛ удовлетворяли, смертника сразу же переводили в общую камеру, если нет - ему об этом не сообщали. Вели якобы к следователю, проводя по специальному коридору. В этом коридоре был поворот, у которого сопровождающий его конвоир задерживался. Когда смертник поворачивал в другой коридор, стрелок через амбразуру в стене стрелял ему в затылок. Затем конвоир подходил к упавшему и, если тот был еще жив, добивал его вторым выстрелом из пистолета.

28 На материке

   Родина-мать! Я душою смирился,
   Любящим сыном к тебе воротился.
   Сколько б на нивах бесплодных твоих
   Даром не сгинуло сил молодых,
   Сколько бы ранней тоски и печали
   Вечные бури твои не нагнали
   На боязливую душу мою -
   Я побежден пред тобою стою!
   Н. Некрасов
   В июле 1959-го года я окончательно покинул Колыму, хотя впоследствии мне еще три раза приходилось приезжать туда в командировки по работе. Но это была уже совсем другая Колыма. На приисках не сохранилось следов сталинских лагерей: лагерных зон, огражденных колючей проволокой, сторожевых вышек и молчаливых безымянных кладбищ, их постоянных спутников.
   Приехав в Одессу формально в отпуск, я без труда, уже с чистым паспортом, временно прописался у мамы. Насладившись после суровой Колымы родным южным городом и ласковым Черным морем, я в сентябре отправился в Москву в ВЗПИ. Меня поместили в общежитие в одном из двух пятиэтажных домов. В комнате нас было четверо - студентов разных факультетов и специальностей. Все уже считались дипломниками, хотя каждому еще предстояло сдать экзамены по спецкурсам и выполнить одну-две курсовые работы. Все это необходимо было закончить к концу января, чтобы затем поехать на преддипломную практику и вернуться в Москву не позднее первого марта. В оставшиеся четыре месяца, до первого июля нужно было написать и защитить дипломный проект.
   Минимальный срок преддипломной практики у нас, работавших долгое время по специальности, был установлен в один месяц. Этого было достаточно, чтобы изучить в необходимом объеме горно-геологические условия шахты или карьера, специфику горных и маркшейдерских работ на предприятии. На нашем факультете требовали, используя лишь горно-геологические условия месторождения, заново спроектировать все горные и маркшейдерские работы в соответствии с современной технологией производства и провести их технико-экономическое обоснование. Учитывалось, что многие шахты того времени были заложены до революции, а горные работы велись еще по старинке. Студентов не посылали на предприятия, где они ранее работали. Более того, старались послать на шахту, карьер или разрез с незнакомой по предыдущей работе спецификой. Так как я работал на россыпях Колымы, меня направили на преддипломную практику на угольную шахту в Донбасс. Она должна была послужить объектом для разработки дипломного проекта.
   Отчитавшись в работе за время преддипломной практики перед руководителем ее и получив дипломное задание, я, с разрешения заведующего кафедрой, поехал на полтора месяца в Одессу писать дипломный проект, где в это время родилась у меня дочка Машенька.

29 Заведующий кафедрой

   Сейте разумное, доброе, вечное,
   Сейте! Спасибо вам скажет сердечное
   Русский народ...
   Н. Некрасов
   На кафедре маркшейдерского дела горного факультета сложился дружный и деловой коллектив ученых и преподавателей, каждый из которых, кроме научных трудов, написал еще по неплохому учебнику для студентов вузов по различным разделам маркшейдерского дела. Душой коллектива был заведующий кафедрой - доктор технических наук профессор Василий Артемьевич Романов. Он принимал у нас экзамены по теории ошибок и способу наименьших квадратов, по специальным разделам маркшейдерского дела. К студентам был внимателен и доброжелателен. Всех студентов он знал в лицо и по имени и отчеству. Его рецензии на наши домашние задания и курсовые проекты всегда были обстоятельными и содержательными. Профессор учитывал, что все мы много лет проработали маркшейдерами на производстве, иногда интересовался, как на практике выполняются те или иные работы. Но на экзаменах он всегда был строг: если студент не проработал достаточно хорошо какой-либо теоретический вопрос, Василий Артемьевич огорченно говорил:
   - Хорошую оценку я вам поставить не могу, а тройку не хочу. Советую вам внимательно проработать недостаточно усвоенные вами разделы, и тогда приходите еще раз сдавать экзамен. Время у вас есть, и дипломный проект легче будет написать. Никто за это на него не обижался; студенты стремились тщательнее подготовиться к экзамену, понимали, что речь идет об основных вопросах важного для них предмета.
   Каждый год Василий Артемьевич читал для заочников курс линейной алгебры и теории матриц с приложениями их к методу наименьших квадратов, уравниванию и оценке точности маркшейдерско-геодезических сетей. В то время этот раздел был необязательным для студентов вузов и не входил ни в курс теории ошибок и способа наименьших квадратов, ни в курс высшей математики. Тем не менее, его слушали студенты всех курсов, приехавшие в Москву на экзаменационную сессию, даже те, кто уже сдал этот предмет. В дипломных проектах почти все студенты использовали полученные на этих лекциях знания для решения задач совместной вставки нескольких пунктов в геодезическую сеть и для оценки точности удаленных пунктов подземной полигонометрической сети.
   У Василия Артемьевича были опубликованы несколько работ о приведении матриц к блочному виду и об использовании их для расчетов при вставке пунктов в геодезическую сеть. Разрабатывал он и вопросы строгого уравнивания подземных маркшейдерских сетей с оценкой их точности. Однако вычислительные работы были настолько сложными и громоздкими, что решение этих задач без мощной вычислительной техники оставалось практически невозможным. Хотя электронные вычислительные машины делали в то время лишь первые шаги, многим ученым, в том числе и Василию Артемьевичу, было ясно, что именно они должны стать основой для сложных маркшейдерско-геодезических вычислений. Но осуществить свои замыслы Василий Артемьевич не успел. За неделю до защиты мною дипломного проекта он, возвращаясь с дачи в Москву, почувствовал себя плохо, а ночью у него был инсульт. Несмотря на старания врачей, в конце июня 1960-го года в возрасте сорока шести лет, в расцвете творческих сил Василий Артемьевич скончался. Кафедра маркшейдерского дела осиротела; смерть его была тяжело воспринята и преподавателями, и студентами. На похороны приехал из Ленинграда заведующий кафедрой маркшейдерского дела ЛГИ (Ленинградского горного института) профессор Дмитрий Антонович Казаковский, под руководством которого в Ленинграде начинал свою научно-педагогическую деятельность Романов.
   Еще за несколько дней до смерти, Василий Артемьевич поздно вечером, после затянувшегося заседания кафедры, просматривал со мной мой дипломный проект и демонстрационные чертежи; специальную часть проекта, руководителем которой он был. Сделал ряд замечаний по проекту, а затем, учитывая мои математические знания, предложил мне поступить в заочную аспирантуру ВЗПИ. Я сразу же задумался над этим вопросом, так как хотел учиться дальше и вряд ли мог рассчитывать на лучшего руководителя.

30. Аспирантура

   Что сидишь ты сложа руки?
   Ты окончил курс науки,
   Любишь русский край,
   Остроумно, интересно
   Говоришь ты, мыслишь честно...
   Что же? Начинай!
   Н. Некрасов
   После смерти Василия Артемьевича вопрос об аспирантуре в ВЗПИ отпал. Тем не менее, желание поступить в нее у меня утвердилось. Среди немногих выпускников института я получил диплом с отличием, и это давало мне право поступления в аспирантуру без *двухгодичного стажа работы по специальности после окончания института**. Я зашел в Московский горный институт, где работали в то время известные нам профессора Петр Александрович Рыжов и Федор Федорович Павлов и где мы проходили лабораторную практику по высшей геодезии, фотограмметрии и маркшейдерскому делу, так как лабораторная база в нашем институте еще не удовлетворяла всем требованиям учебного процесса. Заведующий кафедрой Рыжов к моей просьбе отнесся равнодушно, сказав, что очная аспирантура у них не предусмотрена, а на заочную у них уже есть претендент.
   Созвонившись со своим двоюродным братом Володей, жившим в Ленинграде, я отправился туда на две недели. С этим городом судьба связала меня на долгие годы. Любуясь красотами города и его пригородами, посещая парки, театры, музеи и выставки, я не забыл о желании продолжить учебу в аспирантуре. Был июль, на кафедре маркшейдерского дела ЛГИ никого уже не было, а в отделе аспирантуры ничего обнадеживающего мне не сообщили. Затем я зашел во ВНИМИ (Всесоюзный научно-исследовательский институт горной геомеханики и маркшейдерского дела), где, как я знал, тоже была аспирантура. Здесь мне повезло больше. В тот же день я оставил там копии своих документов и, уехав в Одессу, стал ждать сентября, чтобы вернуться в Ленинград для сдачи вступительных экзаменов. Претендентов на поступление в аспирантуру было четверо, а вакантных мест - три, но директор института Александр Николаевич Омельченко сказал нам, что примет всех хорошо сдавших экзамены.
   - Ну, а кто получит тройку по спецпредмету - советую сразу забрать документы: нет смысла поступать в аспирантуру, если не знаешь хорошо свою специальность, - сказал он.
   В состав экзаменационной комиссии входили: заведующий кафедрой маркшейдерского дела ЛГИ профессор Казаковский, заведующий кафедрой геодезии ЛИВМУ (Ленинградского инженерного высшего морского училища) профессор Борис Иванович Никифоров, долго проработавший во ВНИМИ заведующим лабораторией, и начальник отдела методики маркшейдерских работ нашего института кандидат технических наук Сергей Александрович Филатов. Экзамен по спецпредмету (маркшейдерскому делу) был серьезным, по остальным предметам - иностранному (немецкому) языку и истории КПСС - испытания были значительно проще. Из четырех претендентов хорошо сдали экзамены лишь двое. Нам предоставили места в аспирантском общежитии, занимавшем четырехкомнатную квартиру на Московском проспекте в одном из домов ВНИМИ. Кроме аспирантов, там жили два сотрудника института, не имевших семей и квартир или комнат в Ленинграде.
   Первые полтора года отводились на подготовку и сдачу экзаменов, на выбор темы и научного руководителя, и лишь полтора года оставались на завершение работы над диссертацией и ее защиту. За это же время нужно было опубликовать несколько статей по основным вопросам диссертации. Поэтому практически в срок ее никто не защищал, тем более, что защита происходила в ЛГИ, где очередь на нее иногда растягивалась на полгода и более. За полтора года мы должны были сдать экзамены по иностранному языку, марксистско-ленинской философии и по двум специальным предметам. Для маркшейдеров это был общий курс маркшейдерского дела в расширенном объеме и специальный курс по разделу науки, соответствующему теме диссертации. Для подготовки к экзаменам нужно было изучить большой объем литературы, которая имелась в библиотеках нашего и горного институтов; прежде всего, статьи из сборников научных трудов ВНИМИ, ЛГИ и других горных институтов.

31. Годы уЧебы и работы

   Да не взыщи признание себе,
   Посмертного не требуй оправданья -
   Нас слишком много, братья по судьбе,
   Но помни, мой товарищ, предсказанье:
   Там в сквере на развалинах Лубянки
   Найдут покой посмертный на века
   Для всей страны священные останки -
   Могила Неизвестного Зэк*.
   Л. Гордон
   За годы обучения в техникуме и институте я безнадежно, вероятно до конца своих дней, заразился микробами учебы, и этим ограничивался круг моих интересов. Узнав, что на математико-механическом факультете (матмехе) Ленинградского университета есть вечерние трехгодичные курсы повышения математической квалификации инженеров, я решил поступить на них. Курсы были платными, но, как правило, за счет учреждения, в котором работал потенциальный курсант. Мне пришлось убеждать директора нашего института, что углубленное изучение математики мне необходимо для работы и именно эти курсы мне обеспечат его. Матмех находился недалеко от нашего института - на 10-ой линии Васильевского острова в здании бывших Бестужевских высших женских курсов. Первый курс был посвящен матанализу и высшей алгебре; на втором изучались дифференциальные уравнения, уравнения математической физики, теория функций комплексного переменного, операционное исчисление, теория вероятностей и приближенные вычисления. На третьем курсе учащийся должен был, в соответствии со своими интересами и потребностями, выбрать и сдать не менее четырех годовых курсов. Эти предметы, число которых было примерно три десятка в год, читались в вечерние часы профессорами и доцентами различных кафедр факультета для студентов университета в качестве спецкурсов; некоторые предметы читались специально для курсантов. На первом курсе занятия проводились три раза в неделю по четыре часа, но уже со второго семестра я решил для себя расширить время посещения лекций до четырех-пяти дней в неделю за счет факультативных предметов, читавшихся старшекурсникам. В круг своих занятий я включил и программирование на ЭВМ. В то время эти предметы в университетах не были обязательными и читались, главным образом, специализировавшимся по вычислительной математике студентам. Я прослушал курсы программирования на языке машинных кодов и на языке высокого уровня - на *АЛГОЛе*, считавшимся в то время наиболее перспективным языком. Впоследствии во ВНИМИ мне в течение многих лет пришлось заниматься разработкой алгоритмов и программированием маркшейдерских задач, но уже на персональных компьютерах, с использованием современных операционных систем и сред, объектно- и визуально-ориентированных языков программирования.
   Тему диссертации подобрать оказалось нелегко, так как при выборе рассматривались многочисленные вопросы, связанные с перспективой использования ее в дальнейших научных разработках ВНИМИ. Кроме того, работа не должна была дублировать или пересекаться с исследованиями других аспирантов и сотрудников института, претендовавших на защиту своих изысканий в качестве диссертаций. После многочисленных обсуждений с Никифоровым и Филатовым, тему диссертации связали с практикой моей работы на Колыме и под названием *Обоснование точности и методики маркшейдерских работ при разработке россыпей открытым способом* она была утверждена Ученым советом института. Познакомившись с концепцией и примерным планом исследований, предложенных мной, Казаковский согласился стать моим научным руководителем. Профессора горного и нашего институтов не утруждали себя мелочной опекой над соискателями ученых степеней, предоставляя свободу выбора аспиранту. Если же работа была низкого качества или казалась руководителям неперспективной, что бывало не так уж часто, они ставили вопрос об изменении темы диссертации или исключении соискателя из аспирантуры. Для выполнения поставленных передо мной задач не хватало материалов для обработки экспериментальных данных, и в течение следующих трех лет летом с группой или самостоятельно я ездил в командировки на прииски Колымы, Урала, Иркутской и Читинской областей, где основным методом сбора материала была наземная стереофотограмметрическая съемка открытых горных выработок и элементов поверхностного рельефа.
   Окончив трехгодичные математические курсы, я решил продолжить свое математическое образование, поступив на заочное отделение матмеха. Обучение было бесплатным, но в Университет нужно было представить справку о том, что университетское образование в области математики мне необходимо для работы. Приняли меня на четвертый курс с условием сдачи некоторых предметов за предыдущие. На пятом и шестом курсах нужно было выбрать три спецкурса и два спецсеминара по направлениям предполагаемой специализации. Я выбрал матанализ, включив в разделы своей специализации функциональный анализ, топологические векторные пространства, теорию меры и функций вещественного переменного.
   Лариса Башкирова после реабилитации заочно с отличием закончила Ленинградский станкостроительный техникум, а затем, также с отличием, - ВЗПИ в Москве. Затем, до пенсии, работала в Магадане начальницей планово-производственного отдела *Североэнергоремонта*.
   После окончания Университета и защиты кандидатской диссертации я был оставлен в институте старшим научным сотрудником в лаборатории методики подземных маркшейдерских работ, но решил переключиться на преподавательскую работу в каком-либо вузе Ленинграда. В течение многих лет я читал лекции и вел практические занятия со студентами-вечерниками, заочниками и дневных отделений в СЗПИ (Северо-западном политехническом институте), ЛЭИС (Ленинградском электротехническом институте связи), ЛГИ, в топографическом техникуме, а также на курсах повышения квалификации молодых специалистов нашего института по высшей математике, вычислительной математике и программированию, маркшейдерскому делу. Но все это было на условиях почасовой оплаты. В штат на вакантные места в вузы, конкурс на которые объявлялся в **Вечернем Ленинграде*, обычно брали своих сотрудников, уже проверенных. В одном из институтов заведующий кафедрой высшей математики согласовал с директором мою кандидатуру на должность доцента. Я прочел уже пробную лекцию в присутствии заведующего и членов кафедры, но парторг института, узнав что я бывший политзаключенный, категорически воспрепятствовал моему приему на работу - реабилитация в те годы уже не смягчала вины моей перед Родиной. Кто побывал в сталинских лагерях, не мог рассчитывать на обучение и воспитание нашей советской молодежи, вороша нездоровые интересы студентов к мрачным страницам недавней истории нашей страны. Без рекомендации партбюро кафедры вузов даже не рассматривали документы претендентов на преподавательскую должность.
   В хрущевские времена я не чувствовал своей ущербности ни на работе, ни в учебе. В брежневские времена меня уже неоднократно вызывал начальник спецчасти института, требуя заполнения анкет сталинского образца (выпуска 1950-го года) с вопросами: был ли в заключении, за какое преступление, были ли репрессированы родственники, был ли за границей, есть ли родственники за границей, менял ли фамилию и т. д. По другому стали на меня смотреть и многие начальники, как будто я их в чем-то обманул, втерся в их доверие.
   Занимался я впоследствии и с дочкой, и с внучкой английским языком и математикой по специальной программе, но энтузиазма к учебе со мной они не проявили. Дочь, как она потом призналась, противясь моему нажиму, пошла после восьмого класса учиться в 30-ую математическую школу - лишь бы не заниматься математикой со мной.
   Во ВНИМИ я проработал старшим научным сотрудником до начала 1999-го года, когда накануне своего семидесятитрехлетия был уволен из института по сокращению штатов. В 1995 - 1998 годах я написал эти воспоминания; в последующие годы дополнял их, сокращал, перерабатывал, редактировал.

Анекдоты, мысли, высказываниЯ

   Но дней минувших анекдоты
   От Ромула до наших дней
   Хранил он в памяти своей.
   А. Пушкин
   В годы сталинских репрессий рассказывать политические анекдоты было небезопасно - за это могли и срок намотать. Тем не менее, народное творчество не угасало. Рассказывали анекдоты и на воле, и в лагерях, но, как правило, единомышленникам с глазу на глаз. Привожу некоторые из них, запомнившиеся.
   * Во времена, когда наши границы еще не опутывала колючая проволока сплошным кольцом, пограничники заметили человека у рубежа свободной страны.
   - Ты что здесь делаешь? - спросил чекист.
   - Что делают в кустах? Нужду свою справлял.
   - Покажи, где ты навалял.
   Долго ходили они. Наконец, подозреваемый нашел кучу.
   - Врешь! - возразил чекист. - Это собачье.
   - Какая жизнь, такое и дерьмо.
   * Выиграл Сидоров кругосветное путешествие в лотерею. Поздравили его члены комиссии, а председатель сказал:
   - Вы выиграли большую сумму. Вероятно, в трудное для страны время вы часть ее пожертвуете государству?
   - Конечно! Половину выигрыша.
   - Значит, вы берете деньги?
   - Нет, я поеду путешествовать.
   - Но поездка обойдется вам во всю сумму выигрыша.
   - Я остановлюсь на полпути и дальше не поеду.
   * Пришел колхозник в Торгсин (магазин *Торговля с иностранцами****), принес серебряную ложку на продажу. Взяли ее и выдали синий талон для покупки в магазине товаров. В какой отдел не придет, не принимают его талон, говорят:
   - Наш отдел отпускает товары только на красные талоны: за сданные золотые изделия.
   Приобрести товар можно было только в день сдачи предмета из драгоценного металла. Походил по магазину колхозник и уже в конце дня купил на свой талон... алюминиевую ложку.
   * Сижу, пью чай. Стучат. Открываю дверь. Входят. Спрашивают:
   - Ты за красных или за белых?
   - За красных.
   - Снимай штаны. Бить будем.
   Бьют меня и уходят.
   Сижу, пью чай. Стучат. Открываю дверь. Входят, спрашивают:
   - Ты за красных или за белых?
   - За белых.
   - Снимай штаны, бить будем.
   И эти бьют меня.
   Сижу, пью чай. Стучат. Сразу уже снимаю штаны, затем открываю дверь... Соседка пришла чай пить.
   * Находясь за границей на международном конгрессе, зашел Молотов в туалет, а когда собрался выходить, обнаружил, что дверь не открывается. Закричал, услышав шаги проходящего чиновника:
   - У вас дверь не открывается!
   - А вы спустите воду, и дверь откроется.
   Вернувшись в Москву, рассказал об этом Молотов Сталину.
   - Ну, что ж, и мы можем так устроить, - ответил Вождь. - Вот скоро приедет к нам зарубежная делегация; так вы проследите, чтобы мы не оплошали.
   К приезду гостей все было готово. И как только один из них зашел в уборную, Молотов был уже у дверей ее. Через некоторое время посетитель этого учреждения стучит в дверь:
   - У вас дверь не открывается!
   - А вы спустите воду, и дверь откроется! - ответил Молотов.
   - Да у вас и вода не спускается!
   * Пригласили Молотова за рубежом на ужин. Пожаловались хозяева, что кот у них очень разборчивый - простой пищи не ест.
   - А вы ему горчицу дайте!
   - Что вы! Наш кот ни за что не станет есть ее!
   - Надо уметь преподнести!
   - Ну, если вы сумеете заставить нашего кота есть горчицу, мы поверим, что вы все умеете.
   - И заставлять не нужно. Сам съест, вылижет как миленький.
   Намазал Молотов горчицу под хвостом кота, и тот вылизал ее.
   * Решил Сталин как-то проверить, как живет его народ, пройтись по городу, зайти в магазины.
   - Зачем? - говорит ему Молотов. - Мы же вам обо всем докладываем: народ живет хорошо, всем доволен... Да и не безопасно. Шпиков и террористов забрасывают империалисты. Мы, конечно, их вылавливаем, но всех сразу не распознаешь.
   - Хорошо, я загримируюсь, чтобы меня не узнали.
   Молотов распорядился, чтобы в один из магазинов завезли товары, а в качестве покупателей послали переодетых чекистов и их жен. Привел Молотов Сталина к этому магазину. Вошел Вождь. Видит покупателей немного, все что-то приобретают. Решил и он взять сто граммов масла, подает продавцу чек.
   - Берите больше! - советует ему потихоньку продавец.
   - Зачем? Я завтра смогу взять еще, если понадобится.
   - Дурак! Завтра будут пустые полки. Сегодня эта сволочь ходит по магазинам, смотрит, как живет народ. Поэтому и выбросили товары на прилавки.
   * Приехала иностранная делегация ознакомиться с достижениями социалистического государства. Показывает им гид новый завод. Видят: спешат на работу худые мужчины и женщины в дешевой поношенной одежде; в руках узелки с завтраками.
   - Кто эти люди? - удивляются гости.
   - Это наш рабочий класс - хозяева страны! - отвечает с гордостью экскурсовод.
   Далее направляются гости в центр города. К зданиям горсовета, обкома партии подъезжают в легковых машинах местные тузы - холеные, жирные, хорошо одетые.
   - А это что за люди?
   - Это слуги народа!
   Идут гости в парк. Там на скамейках сидят расфуфыренные дамы с собачками, нарядно одетые пенсионеры, отставные чиновники высокого ранга и военные.
   - А это кто? - не перестают удивляться экскурсанты.
   - Это наши безработные!
   * Идут зарубежные экскурсанты по улице города. Видят - большая очередь в магазин.
   - Это что за очередь? - недоуменно спрашивают они прохожего.
   - Сахар *дают*!
   - У нас сахар еще не дают - его у нас продают. Только очередей за ним не бывает.
   Далее еще большая очередь, милиция поддерживает порядок.
   - Босоножки *выбросили*! - с гордостью показывает свою покупку женщина.
   - Да, у нас такие тоже выбрасывают! Только никто их не подбирает.
   * Приезжает наша рабочая делегация в Америку на завод. Иностранные рабочие бастуют, требуют увеличения зарплаты, улучшения условий труда, жилищных условий. Пошли делегаты к одному из них посмотреть, как живут американские рабочие.
   - Вот у нас гостиная, вот столовая, вот наша спальня, детская, кухня, ванная. А у вас как? - спрашивают хозяева квартиры.
   - У нас так же... только без перегородок.
   * Приезжает домой из экскурсии по Советскому Союзу иностранец.
   - Что интересного видел в СССР? - спрашивают его.
   - Никто не работает, а безработных нет; в магазинах пустые полки, а дома холодильники забиты продуктами!
   * Медведь с мартышкой в зоопарке жили в соседних клетках. Увидев в руках посетителя газету, мартышка выхватила ее и стала читать.
   - Что нового, кумушка? - спрашивает Мишка.
   - Пишут в газете: кто ел бананы, тот и дальше будет их есть, а кто лапу сосал, тот и дальше будет сосать ее.
   Вырвал у нее Мишка газету и говорит:
   - Все ты врешь, кумушка! Здесь написано: кто ходил в мехах, тот и дальше будет ходить в них, а кто ходил с голой задницей, и дальше так будет ходить.
   * Немец с французом поспорили, кто была Ева: немка или француженка. За разрешением спора обратились к американцу.
   - Она была русская, - ответил тот.
   - Это почему же? - удивились спорщики.
   - Она ходила босая и голая, а считала, что живет в раю!
   * Два пожилых ученых проходили по Красной площади. Им надоели беседы на научные темы, и, когда они проходили мимо Мавзолея, один из них спросил другого:
   - Скажите, здесь лежит Фомич?
   - Не Фомич, а Лукич... Сейчас за такие разговоры и в МГУ могут посадить.
   Через некоторое время через Красную площадь проходили два молодых советских ученых. Они возвращались с партсобрания. Им надоели разговоры о политике, и один из их, мечтательно взглянув на небо, спросил:
   - А правда ли, что на Марксе живут люди?
   - Возможно, но пока это только гипотенуза.
   * Проходя мимо Кремлевской стены, ребенок спрашивает отца:
   - Зачем такая высокая стена?
   - Чтобы бандиты не перелезли.
   - С оттудова?
   * Зав. районо вызвал к себе директоров школ и сделал доклад о требованиях партии к воспитанию подрастающего поколения советской молодежи, закончив его словами:
   - В этом деле мы будем проводить линию прямую, как зизгага.
   Ему задали несколько вопросов. На один из них он уклончиво ответил:
   - Я в этих вопросах не копенгаген.
   * Обращается посетитель к библиотекарше:
   - Дайте, пожалуйста, книгу *Детская болезнь левизны в коммунизме*.
   - У нас политический отдел библиотеки. Медицинских книг нет.
   - Ну а *Шаг вперед, два шага назад*?
   - Книг по физкультуре тоже нет.
   - А **Что делать?**
   - Что делать? Пойти в другую библиотеку!
   - У вас была библиотекарша, которая всегда давала мне нужные книги. Где она?
   - У нее нет специального образования, и ее уволили.
   * - Мы знаем, - говорит следователь вызванному к нему гражданину, - что вы припрятали на черный день золотишко. Так вот, для вас черный день уже настал: вытряхивайте из закрома свои сбережения!
   * Вызывают гражданина к следователю:
   - Вы говорили вчера: *Скорее бы эта сволочь подохла!**
   - Да, говорил.
   - Кого вы имели в виду?
   - Гитлера.
   - Ну что ж, тогда можете идти. Вот ваш пропуск.
   Гражданин подходит к двери, потом возвращается и тихо спрашивает следователя:
   - Скажите, а вы на кого подумали?
   * Следователь говорит арестованному:
   - Советская власть вам нехороша, за границей лучше! Вы же знаете пословицу: *Хорошо там, где нас нет!****
   - Вот именно! Где вас нет.
   * Вышинский: *Раскаиваетесь ли вы в совершенных вами злодеяниях, сожалеете ли о них?*
   Ягода: *Да, сожалею!*
   Вышинский: *Так расскажите суду, о чем вы сожалеете!*
   Ягода: *Я сожалею о том, что не расстрелял вас всех, когда на это была у меня власть!*
   * Философ, математик и энкавэдист спорили о том, как поймать в Сахаре льва в клетку.
   Философ рассудил:
   - Что значит: *поймать льва в клетку*? Это значит, что между мной и львом будет решетка клетки. Поэтому, я могу забраться в клетку и считать, что я на свободе, а весь остальной мир, в том числе и лев, - в клетке.
   - Сахара имеет ограниченные размеры. Поэтому, мы можем покрыть ее системой клеточек и утверждать, что в одну из них, или в несколько смежных, обязательно попадет лев. Таким образом, можем считать задачу решенной, - заключил математик.
   - Все это чепуха! - решил энкавэдист. - Поймать льва в пустыне не так просто. Проще поймать зайца и бить его до тех пор, пока не сознается, что он лев.
   * Секретарь парткома спрашивает одного из членов партии:
   - Были ли у вас колебания относительно Генеральной линии партии?
   - Нет, я всегда колебался вместе с партией!
   * Члены парткома перед началом партийного собрания обсуждали поведение неоднократно провинившегося члена партии.
   - Будем исключать? - спросил один из членов парткома.
   - Ну зачем же так сразу! Мы должны перевоспитывать. Вот вы - его друг. Возьмите слово и слегка покритикуйте его! - посоветовал секретарь партбюро.
   На партийном собрании друг вышел на трибуну, и, обратившись к провинившемуся, сказал:
   - Дурак ты и подлец, но дорог нам тем, что ты настоящий коммунист!
   * Учитель спросил ученика на уроке:
   - Кто написал *Евгений Онегин*?
   - Не я! - простодушно ответил Боря.
   Поставив ему двойку, он вызвал мать.
   - Мой Боря всегда говорит правду! Если он сказал, что не он, значит не он, - заверила Борина мама.
   Об этом случае учитель рассказал директору школы.
   - А может быть, в самом деле не он, - задумчиво произнес директор. - Надо сначала проверить, а потом уже наказывать.
   Не зная, что делать дальше, учитель пошел в НКВД. Выслушав его, следователь сказал:
   - Приходите послезавтра.
   На следующий день Бори в школе не было. А через день следователь из НКВД сообщил учителю:
   - Он сознался! Это он написал Евгения Онегина.
   * Школьница обратилась к учительнице:
   - Кто такие *патриции*?
   - Где ты слышала такое слово? - удивилась учительница.
   - В книге *Камо грядеши* Генриха Сенкевича прочла, - и протянула учительнице книгу.
   Просмотрев текст, учительница сказала:
   - Это опечатка. Здесь должно быть написано *партийцы*.
   * Нашли ученые в кургане погребенные в далекие времена мощи. Кто бы это мог быть? - недоумевают археологи. Обратились в **компетентные органы* - в НКВД. Посмотрели чекисты на экспонат и через час сообщили:
   - Это мощи Святополка.
   - Как вы узнали?
   - Он сам сознался!
   * Пословица 1937-го года: *Лучше перебдеть, чем недобдеть*.
   * Во время войны с фашистами местный немец переправил в паспорте свою национальность на *ненец*, но при проверке документов его все равно спрашивали: *немец, фашист?*. Тогда расстроенный обладатель паспорта в скобках добавил для ясности: *бывший самоед*.
   * Гитлер посетил класс одной из берлинских школ и стал спрашивать школьников:
   - Кем вы хотите стать, когда вырастете?
   - Национал-социалистом! - ответили ему один за другим ученики.
   А один школьник сказал:
   - Я хочу быть коммунистом!
   - Это почему же? - удивился фюрер.
   - У меня отец и мать были коммунистами.
   - Ну и что же! А если бы отец и мать у тебя были ворами или бандитами?
   - Тогда бы я стал национал-социалистом!
   * В конце войны Гитлер подошел в кабинете к своему портрету, висевшему на стене, и задумчиво спросил его:
   - Что с нами будет после окончания войны?
   - Меня снимут, а тебя повесят, - ответил ему портрет.
   * Постулат средств массовой информации: *Правда - это часто повторяемая ложь*.
   * Обратился судья к подсудимому:
   - Ваше последнее слово?
   - Двадцать тысяч!
   - Подсудимый, вы признаете себя виновным?
   - Нет!
   - Ну что же, на *нет* и суда нет.
   * Привезли на Колыму грузина. В трюме парохода он узнал, что на Колыме есть Западное управление, Северное, Южное, Тенькинское и другие. Обратился к начальнику Магаданской пересылки:
   - Гражданин начальник! Пошлите меня в Южное управление.
   - Почему в Южное? - удивился офицер.
   - Я южный человек. Люблю тепло!
   * Привезли на пересылку партию заключенных. Перед отправкой на прииски их повели в медпункт для присвоения категории труда. Подошел к врачу один из них.
   - Фамилия, имя, отчество, год рождения, статья, срок? - спросил его врач.
   - Как ныне сбирается вещий Олег...
   - Что? - удивился лекарь.
   - ... Отмстить неразумным хазарам...
   - Ничего не понимаю!
   - Ну как же не понимаете? Я же сумасшедший: работать не могу. Меня надо положить в больницу!
   * Спрашивают заключенного, малограмотного крестьянина:
   - За что сидишь в лагере?
   - *Тракцист* я!
   * Кореец из Южного Сахалина жалуется:
   - Японцы были: в магазинах товаров полно; денег не было - ничего купить нельзя было! Русские пришли: деньги есть, в магазинах полки пустые - опять ничего нельзя купить!
   * Сидор Поликарпович в обеденный перерыв, проходя мимо дома оперуполномоченного, выгуливавшего свою собаку, всегда вежливо здоровался с ним:
   - Добрый вечер!
   Но однажды уполномоченный заметил ему:
   - Какой вечер? Посмотрите - солнце сияет над головой!
   - У меня, когда я вижу вас, темно в глазах становится.
   * Старушке-колхознице сообщили о смерти Сталина. Молчит старушка. Может быть, не поняла, какое горе нас постигло? Нет! Подумав немного, сказала:
   - Хужее не будет! Куды уж хужее?
   * После заключительного доклада на XX-ом съезде КПСС Хрущ*в сказал:
   - Мне передали записку: *А где вы раньше были? Почему молчали?* Встаньте, кто написал ее!
   Никто не встал.
   - Боитесь? И мы боялись!
   * В октябре 1961-го года после XXII-го съезда КПСС Михаил Иванович Калинин услышал, что возле него у Кремлевской стены кого-то хоронят.
   *Вероятно, кто-то из наших вождей умер* - подумал он и тихо спросил:
   - Кто рядом со мной поселился?
   - Это я, Иосиф Виссарионович!
   - Но ты же умер восемь лет назад, и тебя похоронили в Мавзолее!
   - Временно! А сейчас сюда переселили; не знаю только, на долго ли?
   - И куда же потом?
   - Куда партия пошлет.
   * *Коммунизм - это советская власть плюс электрификация всей страны*, - писал Ленин.
   *И лагеря!* - добавил Сталин.
   *И кукуруза*, - поправил его Хрущ*в.
   * - Догоним Америку? - спросил Никита Сергеевич рабочих завода.
   - Догоним!
   - И перегоним?
   - Нет, перегонять не будем!
   - Это почему же? - удивился лидер партии.
   - Тогда бегущим сзади наша голая задница видна будет.
   * В обществе как в курятнике: *Каждый старается взлететь повыше, клюнуть ближнего и нагадить на нижнего*.
   * В рыночно-ростовщическом обществе, согласно Дарвину, выживают сильные и богатые, а слабые и бедные вымирают.
   * *Экономика должна быть социалистической*, - писал Владимир Ильич.
   *Экономика должна быть экономной*, - уточнил Леонид Ильич.
   *Экономика должна быть рыночной*, - возразил им Борис Николаевич.
   А что вышло? Что вышло, то вышло!
   * Вождь сказал: *Кадры заключенных решают все*; президент объяснил народу: *Цены на нефть решают все*.
   *Жили-были три бандита
   Гитлер, Сталин и Никита,
   Гитлер вешал, Сталин бил,
   Никита голодом морил.
   * -.Мама, Ленин был хорошим?
   - Да, детка. Спи, уже поздно.
   - А Сталин был хорошим?
   - Нет, Сталин был плохим.
   - А Хрущев хороший?
   - Когда умрет, узнаем.
   * - Вы уверены, товарищ Рокоссовский, что нам в Белоруссии следует наступать через болота? - спросил Верховный главнокомандующий перед ответственной военной операцией.
   - Да, товарищ Сталин! Все тщательно продумано.
   - Выйдите в коридор... и посоветуйтесь там с полковником Леонидом Ильичом Брежневым!
   * Директор завода, покидая свой пост и передавая дела молодому коллеге, сказал:
   - Вот три письма. Когда будет трудно, вскрывай по одному - там дельные советы.
   Настало время, и вспомнил преемник о письмах. Распечатал первое из них. В нем было написано: *Вали все на меня!*
   Так и поступил новый директор - его поняли и простили. Но дела и дальше не улучшались, и пришлось вскрыть второе письмо. Прочел второй совет: *Признавай ошибки и обещай исправиться!* И этот совет пригодился.
   Снова тучи над головой директора сгустились, и пришлось вскрыть третье письмо. В нем он прочел: *Готовь три письма!*
   * Вызывает начальник горного управления начальника прииска:
   - План прииск не выполнил, завалил ты всю работу! Придется снять тебя с этой должности.
   - Когда будете назначать на новую, учтите, что с неадминистративной работой я могу не справиться!
   * Назначая на должность главного бухгалтера, начальник предприятия сам проверял знания претендентов:
   - Сколько будет дважды два? - спросил он одного из них.
   - Четыре! - ответил тот.
   - На должность бухгалтера вы не подходите.
   Тот же вопрос начальник задал второму претенденту на высокую должность, и он ответил вопросом:
   - А сколько вам нужно?
   - Вот это правильный ответ для главного бухгалтера!
   * Бухгалтер, проработавший на прииске десять лет и недавно переведенный на должность старшего бухгалтера, пожаловался своему коллеге:
   - Прислали бухгалтером девчонку, окончившую недавно техникум. Сколько не объясняю ей - ничего не понимает!
   - Бывает так, - посочувствовал собеседник. - У нас сейчас медведей учат на велосипеде кататься, но чтобы один медведь другого научил ездить - такого еще не было.
   * Два воробья встретились на острове в Атлантическом океане: один из СССР, другой из США.
   - Как у вас с едой? - спросил советский.
   - Плохо! Зерно подчистую на полях убирают. Ничего не остается нам. А у вас как?
   - У нас хорошо! Как везут зерно на элеватор, половину рассыплют по дороге.
   - Так зачем же ты летишь в Америку?
   - Чирикнуть хочется!
   * Поезд мчится на всех парах в коммунизм. Вождь доволен.
   Вдруг вбегает взволнованный машинист и говорит начальнику поезда:
   - Товарищ Сталин, рельсы кончились!
   - Высадить всех пассажиров из поезда: пусть заготавливают шпалы, рельсы и настилают путь дальше!
   Рельсы настелили, поезд пошел вперед.
   Через некоторое время машинист снова вбегает в купе начальника поезда:
   - Опять рельсы кончились, Никита Сергеевич!
   - Сзади поезда нам рельсы не нужны. Этот путь мы уже прошли. Снимайте их и переносите вперед.
   Опять поезд двинулся, но через некоторое время машинист вновь обращается к начальнику:
   - Снова рельсы кончились. Что будем делать, Леонид Ильич?
   - Закройте занавески во всех купе, и раскачивайте поезд. Пусть пассажиры думают, что поезд идет вперед.
   Вновь обращается к начальнику поезда машинист:
   - Михаил Сергеевич, пассажиры спрашивают, почему поезд не едет!
   - Объясните им, что у нас идет перестройка! Как закончим ее, поезд пойдет с удвоенной скоростью.
   И вновь машинисту пришлось обратиться к начальнику поезда:
   - Борис Николаевич! Поезд стоит, пассажиры волнуются, а впереди рельсов нет.
   - Дайте задний ход, а пассажирам объявите, что поезд идет вперед!
   Снова вбегает машинист в купе начальника:
   - Владимир Владимирович! Поезд зашел в тупик. Что сказать пассажирам?
   - Скажите народу правду: *Рельсы кончились, горючее распродано, все вагоны приватизированы!*
   * Вступая во власть, повелитель хотел накормить весь свой народ, но удалось накормить лишь себя, свою семью, вельмож и верных слуг. Отец страны очень переживал, видя как нищает народ, но помочь ему не мог - надо было проводить реформы!
   * Слова премьер-министра: *Хотели сделать лучше для всего народа, а сделали лучше только для себя*.
   * Слова народного депутата: *Все мы вышли из партии, но партия в нас осталась*.
   * Совет: *Чтобы узнать человека надо дать ему власть*.
   * Из разговора начальника с подчиненным:
   - Ты начальник - я дурак, я начальник - ты дурак! Ты можешь входить ко мне в кабинет со своими идеями, но выходить из него должен с моими.
   * Пословица: *Спорить с начальством все равно, что плевать против ветра*.
   * Напоминание: *Раб, крепостной, заключенный, нищий, вор и взяточник хорошо работать не будут!*
   * Закон прогресса: *Кто создает материальные ценности должен жить лучше, чем тот, кто ими торгует; кто разрабатывает новые идеи по совершенствованию производства, должен жить лучше, чем тот, кто внедряет их на практике; кто открывает новые законы, должен жить лучше, чем тот кто их использует в науке и производстве*.
   * Хороший экономист или производственник может предсказать последствия своих действий, плохой - ищет виновного в своих неудачах: того, кто нагадил ему в штаны; или утверждает, что все идет по плану, все идет хорошо, временные трудности свидетельствуют о том, что мы на верном пути.
   * Из разговора дух бизнесменов:
   *Воровать и обманывать стало трудно! Порой мне кажется, что сейчас украсть сложнее, чем заработать*.
   * Пословица: *Трудящимся ты можешь не быть, но бизнесменом быть обязан*.
   * Подражание Пушкину:
   Он был глубокий эконом,
   То есть, умел судить о том,
   Как *новый русский* богатеет,
   Когда простой народ нищает;
   И почему не нужно золото ему,
   Коль нефтяной трубой владеет.
   * Демократию в постсоветских государствах строят коммунисты, которых в свое время недостаточно высоко оценили их недальновидные товарищи по партии.
   * Новая национальная идея: демократизация общества за счет инфляции сбережений трудящихся; приватизация общенародной собственности для ликвидации всесилия партноменклатуры и коррумпированности чиновников; массовое превращение коммунистов в капиталистов и олигархов в целях их перевоспитания в духе частнособственнической идеологии.
   * При коммунизме и капитализме соблюдается равноправие граждан: при коммунизме каждый член партии мог стать членом ЦК ее, при капитализме - каждый член ЦК может стать президентом республики.
   * При коммунизме: одна партия у власти, остальные - в тюрьме, при капитализме: одна - *партия власти*, остальные - заседают в Думе.
   * - Ты кем работал в ЦК партии до провозглашения независимости России? - спрашивает депутат думы своего коллегу.
   - Я в ЦК никогда не работал!
   - Значит в обкоме партии. В какой должности состоял?
   - Я в обкоме не работал!
   - Понятно! Тогда в КГБ. В каком чине служил?
   - Я и в КГБ не служил!
   - Тогда ты не настоящий демократ!
   * Демократия хороша, если *демос* в стране труженики. Если же *демос* потребители: спекулянты, воры, бандиты, вымогатели и взяточники - трудящимся хорошего ждать не приходится.
   * Чтобы во Дворе была чистота и порядок нужен дворник, а не придворный.
   * Народ выбрал себе повелителя и обеспечил его достаточным содержанием, что бы ему легко было управлять страной. Повелитель выбрал себе помощников и обеспечил их жалованием, чтоб они могли посвятить все свое время на благо народа. Помощники набрали себе слуг и чиновников, и тоже хорошо оплатили их верную службу. Чиновники предложили народу упорно трудиться, но платить им не спешили: *Зачем? Ведь народ нас не выбирал - нас назначило начальство!*
   * - Мы должны жить по средствам, - заявил президент. - И, главное, не должно быть уравниловки. Богатые должны богатеть: они хорошо руководят своим народом, и мы не можем допустить ослабления с таким трудом выращенного нами передового класса общества. А бедные должны нищать, так как плохо работают для развития страны. Было бы несправедливым, чтобы простой народ жил за счет своих хозяев и избранников.
   * Правители страны всегда большие патриоты. И это понятно: ни одна чужая страна не может дать им столько власти и богатства, сколько своя, родная.
   * Путь развития *экономических реформ*: перераспределение собственности, вывоз сырья за границу, резкое увеличение зарубежных долгов, инфляция, аннулирование сбережений рядовых граждан, обнищание народа, отсутствие платежеспособного потребителя, сворачивание производства, бегство капитала за границу.
   * Не может быть богатого и сильного государства, если народ его беден.
   * При социализме добывали железо, чтобы из него делать железо; при капитализме его добывают, чтобы продать за границу.
   * Пословица: *Можно долго обманывать часть народа, можно недолго обманывать весь народ, но нельзя вечно обманывать весь народ!*
   * При рыночно-ростовщической демократии у всех должны быть равные возможности, но разные условия жизни. И чем глубже идут в стране реформы, тем шире становится спектр имущественного неравенства.
   * Богатые мало заботятся о своем здоровье, зато внимательно относятся к здоровью бедных, зная, что только строгая диета для них позволит его укрепить. Никаких излишеств - и бедным не понадобятся ни врачи, ни лекарства.
   * Различные экономические школы предложили свои меры по выходу страны из кризиса:
   - Много платить проворовавшимся чиновникам, чтобы им не нужно было брать взятки.
   - Резко снизить налоги, чтобы богатым предпринимателям стыдно было не платить их.
   - Выпустить из тюрем воров и бандитов, чтобы не кормить их за счет государства.
   А наиболее радикальные предложили:
   - Сократить зарплаты и пенсии бедным, повысить квартплату, лишить их бесплатного лечения и образования. Тогда бедные в стране вымрут, останутся одни богатые, которые будут жить за счет дивидендов от инвестиций своего капитала в зарубежную промышленность. И потянутся в нашу страну иностранные бизнесмены и туристы посмотреть и подивиться, как в ничего не производящей стране все живут счастливо и богато.
   * В нашей стране живут два народа, две нации: живут они рядом, но страшно далеки друг от друга по условиям жизни. Одни (задвинутые) ищут работу и кусок хлеба, другие (продвинутые) - на каких еще экзотических берегах им отдохнуть от трудов праведных, в каких дворцах устроить банкеты в честь своей благотворительной деятельности.
   * Тоталитарный режим - общество с немым народом, квазидемократия - общество с глухим правительством.
   * Закон, что дышло - куда повернул, то и вышло.
   * При коммунизме правительство руководило жизнью и мыслями народа, при демократии - оно не замечает его вовсе.
   * Народ не знает от чего спасли страну его правители, но знает, чем они ее погубили.
   * Пословица о наших депутатах и правителях: *По речам встречают, по делам провожают*.
   * При царизме глава семьи мог один прокормить ее, при застое - мог прокормить лишь себя, в реформированной стране - лишь своего хозяина.
   * Основной принцип коммунизма: *Отобрать все у богатых и распределить поровну между бедными*; основной принцип псевдодемократии: *Отобрать все у бедных и раздать богатым, сколько проглотят*.
   * Поместил молодой человек объявление в газету: *Ищу подругу жизни. Мои достоинства: не курю, не пью, наркотики не употребляю, любовниц не имею. Недостатки: не ворую, взяток не беру, бизнесом не занимаюсь, живу на одну зарплату*.
   Слишком серьезны оказались его недостатки - жених остался без невесты.
   * - Почему ты разошелся с Ниной?
   - Мы не поняли друг друга: я считал, что она будет работать, а она решила, что я!
   * - Что подарил тебе твой жених к свадьбе? - спрашивает невесту подруга.
   - Золотое кольцо с бриллиантами.
   - Почему он не подарил тебе автомобиль? Ты ведь так хотела иметь машину.
   - Он не нашел фальшивого автомобиля.
   * - Что первично: бытие или сознание?
   - В мире все относительно, приблизительно и условно. Для правителей: бытие их определяет их сознание; для народа: его бытие определяется сознанием правителей.
   * Религия учит, что рай будет далеко, не на нашей Земле; коммунисты - что рай будет не скоро; и только Эйнштейн, объединив пространство и время в одно четырехмерное пространство, доказал, что рай будет далеко, не скоро и не для нас.
   * - Расскажите, как работает электромотор, - обратился преподаватель к студенту.
   - Включаем ток, и мотор начинает вращаться!
   - А почему тогда утюг не вращается, когда включают ток?
   На минуту студент задумался, потом сообразил:
   - Так у утюга нет оси вращения!
   * Выходит студент из аудитории и жалуется:
   - Сдавал немецкий. Все правильно ответил, ни одного замечания преподавательница не сделала, а поставила тройку. За что?
   - Ты перепутал аудитории. Здесь принимают экзамены по английскому языку.
   * Студента спрашивают:
   - За какое время ты можешь выучить китайский язык?
   - А когда экзамен?
   - Допустим, завтра.
   - Тогда придется ночку посидеть - шпаргалки приготовить!
   * Хороший студент плохо знает предмет до экзамена и после его сдачи, но отвечает на экзамене удовлетворительно. Плохой студент все знает до экзамена и после сдачи его (так он полагает), но на экзамене не может правильно ответить ни на один вопрос.
   * - Как получить водород? - спрашивает преподаватель студента.
   - Берем сероводород. Нагреваем: сера улетучивается, водород остается.
   - Молодец! Ставлю *пять*. Нагреваем: *тройка* улетучивается, *двойка* остается.
   * На экзамене по анатомии профессор говорит студенту-медику:
   - Подойдите к этим двум скелетам и расскажите все, что вы о них знаете.
   - Ничего! - ответил озадаченный студент.
   - Чему же вас учили эти два года?
   - Неужели это скелеты Карла Маркса и Фридриха Энгельса?
   * - Что за тупые студенты попались мне, - пожаловался преподаватель. - Пять раз объяснил им: сам понял, а они все еще не понимают!
   * Раньше, когда на сцене шли *Три сестры*, *Дядя Ваня* - зал был битком набит; сейчас, когда на сцене идут современные пьесы: сцена набита битком, а в зале три сестры и дядя Ваня - пожарник.
   * Вызвал заказчик радиомастера. Подкрутил мастер винтик в радиоприемнике, и он заиграл.
   - С вас два рубля за починку.
   - Два рубля? Ведь вы подкрутили всего лишь один винтик!
   - За то, что подкрутил винтик - десять копеек, а за то, что знаю какой винтик надо подкрутить - все остальное.
   * Хозяин, возвращаясь со своим старым слугой из города в свое поместье, пожаловался:
   - Управляющий наш увольняется, где мне искать нового?
   - А вы меня назначьте! Работаю я давно, честный, грамотный, хозяйство ваше знаю хорошо.
   В это время недалеко мужик проезжал на подводе. Хозяин говорит слуге:
   - Узнай, что везет мужик.
   Слуга пошел. Вернувшись, сказал:
   - Сено.
   - Сено нам нужно! Узнай, почем он продает его.
   Слуга сбегал:
   - По рублю за воз.
   - Сбегай узнай: много ли сена у него дома.
   Слуга снова сбегал:
   - Возов пять будет.
   - Спроси, если мы к нему приедем и заберем все сено, не продаст ли он дешевле.
   Слуга снова сбегал:
   - Продаст дешевле.
   На следующий день хозяин поехал в город вместе со слугой и управляющим. Увидев мужика на телеге, хозяин попросил управляющего:
   - Узнай, что везет мужик.
   Управляющий вернулся и сказал:
   - Мужик везет сено на базар. Сено хорошее. Продает он его по рублю за воз. Дома у него есть еще пять возов сена. Если мы съездим к нему и возьмем все сено, он продаст его нам по 80 копеек за воз.
   Обратившись к слуге, хозяин сказал:
   - Если бы ты мне сразу так ответил, я, пожалуй, взял бы тебя в управляющие.
   * Пословица: *Ученым можешь ты и не быть, но кандидатом быть обязан!*
   * Наставление: *Не бери деньги в долг - берешь чужие на время, а отдавать придется свои и навсегда*
   * - Кто революцию придумал: ученые или коммунисты? - спросил лектора слушатель.
   - Коммунисты!
   - Я так и думал: ученые сперва на кроликах проверяют.
   * Революцию готовят романтики, осуществляют фанатики, а пользуются ее плодами - подонки. Капитализм в нашей стране строят и пользуются его плодами тоже подонки.
   * Коммунизм можно построить в отдельно взятой стране для отдельно взятых людей. Демократию тоже можно построить - в той же стране и для тех же людей.
   * Коммунизм как горизонт: ты к нему приближаешься, а он от тебя удаляется.
   * Большевики провозгласили: *Экспроприация экспроприаторов*; новые, продвинутые русские (по-латыни они называются Plutokratos demophagikos): *Экспроприация трудящихся*.
   * Генеральный секретарь, докладывая Верховному совету, сказал:
   - Мы повысили цены на некоторые товары и продукты, но на материальном положении наших граждан это не отразилось - население еще больше стало их покупать.
   Реплика из зала:
   - А вы дустом их, дустом!
   * - Папа! Повысили цену на водку. Тебе теперь придется меньше пить?
   - Нет, сынок! Вам с мамой теперь придется меньше есть.
   *- Говорят, что нынче водка
   Будет стоить семь рублей!
   - Нам и десять нипочем,
   Как-нибудь переживем!
   Ну, а если - двадцать пять,
   Снова Зимний будем брать!
   * Призвал Господь для вечного упокоения жителя грешной Земли. Пока архангел проверял поступившее на него с Земли дело, оставили его в Чистилище дожидаться своей судьбы. Видит вновь прибывший две двери с надписями *Рай* и *Ад* соответственно. Заглянул в первую - сидят праведники в саду за столами с постными лицами, пьют свежее молоко, закусывают пирожками. Заглянул во вторую - пьют грешники водочку, шашлыками закусывают, разудалые песни поют, а вокруг нагие девушки пляшут.
   *Выходит: обманывали нас на Земле, утверждая, что грешники в аду в кипящей смоле варятся*. - подумал он.
   За этими мыслями застал его вернувшийся из конторы архангел.
   - Куда меня направляют? - спросит его клиент.
   - А куда хочешь! Нынче у нас демократия: у всех одинаковые права и возможности.
   - Тогда направьте меня в ад.
   - Это можно, - согласился архангел и удалился.
   И тут же рогатый черт прискакал, наколол его на вилы и потащил на сковородку.
   - Постой! - завопил грешник. - Я не это видел в комнате с надписью *Ад*.
   - То был агитпункт, а настоящий ад ты увидишь вскоре.
   * Послала американская разведка в наш научно-исследовательский институт своего сотрудника узнать, над чем работают советские ученые и каковы их успехи. Периодически шпион докладывал в ФБР:
   *Устроился младшим научным сотрудником. Получаю 110 рублей в месяц. Остальные деньги, вероятно, зачисляют на мой банковский счет*.
   *Мне не доверяют: на работе в моем присутствии сотрудники говорят о чем угодно, только не о научной работе*.
   *Видимо, меня разоблачили! Послали в колхоз убирать урожай*.
   * Пришел сын с работы и говорит отцу:
   - А я решил задачи, которые ты разрабатывал много лет!
   - Ну и, дурак! Я, работая над этой темой, кормил тебя десять лет.
   * Правительство делает вид, что заботится о народе, а народ делает вид, что доволен им. Мы делаем вид, что работаем, а правительство делает вид, что платит нам зарплату.
   * Из песни тридцатых годов:
   Так будьте здоровы, живите богато,
   Если позволит вам ваша зарплата.
   А если зарплата вам жить не позволит,
   Так вы не живите - никто не неволит!
   * Детские стишки прошлых лет:
   У Лукоморья дуб срубили,
   Златую цепь в торгсин снесли,
   Кота в котлеты превратили,
   Русалку паспорта лишили,
   А лешего сослали в Соловки.
   Из курьих ножек суп сварили,
   В избушку три семьи вселили.
   Там нет зверей, там люди в клетке,
   Над клеткою звезда горит,
   О достиженьях пятилетки
   Им Сталин сказки говорит.
   Товарищ Ворошилов! Война уж на носу,
   А конница Буденного пошла на колбасу.
   Дедушка в поле гранату нашел.
   Дедушка с нею к райкому пришел.
   Дедушка видит: открыто окно.
   Дедушка старый - ему все равно!
   Мальчик Ли пришел в Пекин
   И троих ухлопал.
   Этот мальчик хунвейбин -
   Это очень плохо!
   * О жизни:
   *Жизнь, как генеральские погоны - вся в зигзагах и без просветов*.
   *Жизнь, как детская распашонка - коротка и обмарана*.
   * Из разговора двух кумушек: *Слыхала, Иванова обокрали! Хоть и незнакомый человек, а все-таки приятно!*
   * Чтобы выжить в трудное для страны время и сколотить изрядный капитал, семье пришлось десять лет сидеть на хлебе и воде: муж продавал в магазине хлеб, жена торговала в киоске сельтерской водой.
   * - Ты куда бежишь? - спросил прохожий встретившегося на его пути друга.
   - Бегу на работу за автобусом - экономлю пять копеек.
   - Беги лучше за такси - сразу сэкономишь рубль.
   * Ворона сделала крупное научное открытие и пришла с докладом об этом к Соколу. Сокол, прочитав статью, остался доволен, вписал впереди свою фамилию и показал ее Ястребу. Тот, в свою очередь, дописал сверху свою фамилию и, уже не читая, передал ее Коршуну, также поступившему. Когда статья попала Орлу, он, вписав впереди свою фамилию, прочел список авторов и удивленно спросил:
   - А причем тут Ворона?
   И вычеркнул ее из списка авторов.
   * Встречает Тигр в лесу Волка:
   - Что-то я давно тебя не видел. Где ты был? - спрашивает Тигр.
   - В городе в НИИ сторожем работал: следил, чтобы научные сотрудники по коридорам не разгуливали.
   - Почему же ты ушел оттуда? Плохо кормили?
   - Кормили хорошо. Но сам знаешь: *Сколько волка не корми - все в лес смотрит!*
   - Тогда устрой туда меня.
   - Иди! Тебя с радостью возьмут.
   Через месяц Волк встретил Тигра в лесу:
   - Что? Не понравилась работа?
   - Нет. Выгнали: я съел уборщицу.
   - Ну и дурак! Я пятерых научных сотрудников съел: никто не заметил!
   * Поручили научно-исследовательскому институту разработать технологию изготовления масла из дерьма. Заведующий лабораторией попросил пять лет на разработку темы: работа новая, сложная!
   - Работу надо выполнить за два года: масло стране нужно сегодня! - решили члены Ученого совета.
   Через год заведующий лабораторией (он же руководитель темы) доложил Ученому совету:
   - Полученный продукт уже мажется на хлеб, остается устранить неприятный запах и вкус, повысить калорийность его.
   - Вот видите! А вы говорили, что за два года не справитесь!
   * Пословицы: *Если правительство не хочет кормить своих ученых, народу придется кормить чужих. Если правительство не хочет платить деньги врачам и преподавателям, это придется сделать больным и родителям учащихся*.
   * Из указа Петра I: *Отныне повелеваю: на всех публичных выступлениях не читать по написанному, а говорить своими словами, дабы дурь каждого сразу видна была*.
   * Екатерина II, посетив Петербургскую академию наук, осталась довольна работой коллектива и спросила:
   - А сколько получают ваши ученые?
   Получив ответ, она удивилась:
   - Так мало? Я прикажу выплачивать им в десять раз больше!
   - Не надо!
   - Почему?
   - Тогда в Академии будут работать не ученые, а ваши придворные.
   * Президент вызвал к себе премьер-министра:
   - Я слышал, что в стране у нас во многих городах нет света и тепла.
   - Да, это так. Мы знаем об этом и принимаем меры. Ситуация находится у нас под контролем.
   - Слыхал, что кое-где у нас бастуют учителя: объявили голодовку.
   - Какая это голодовка? Просто им нечего есть, а враги наши это за политическую забастовку выдают. Конечно в стране есть еще трудности. Но мы же с вами терпим, не драматизируем события.
   - А почему наши учителя голодают?
   - Плохо работают! В цивилизованных странах учителя в день зарабатывают по семьдесят долларов, а наши за месяц столько заработать не могут.
   - Так может быть научить их хорошо работать?
   - Этого делать нельзя! Это будет вмешательство в их личную жизнь, нарушением демократии. Запад нас не поймет.
   - Но, может быть наши западные друзья пожалеют наш народ и помогут нам?
   - Нет! Они говорят: *Если собственное правительство не жалеет свой народ, то почему мы должны его жалеть?*
   - А как у нас идут реформы? Не запаздываем ли?
   - Все идет по плану.
   - А как смотрят на наши реформы на Западе?
   - Одобряют. Жалуются только, что мы, при такой дешевой рабочей силе и неисчерпаемых ресурсах страны дорого продаем им нефть, газ, цветные металлы, удобрения, лес, рыбу. Говорят, готовы реструктурировать наши долги, если мы снизим цены на наше сырье.
   - А нам это необходимо?
   - Думаю, что нет. Мы можем отдавать старые долги и тут же снова просить деньги в долг. И народу можем объяснить, что он так плохо живет, потому что нам приходится отдавать долги прежнего правительства.
   - А если Запад откажется нам снова давать деньги в долг?
   - Тогда мы со своего народа слупим.
   - А есть ли у них что брать?
   - На наш век хватит. А после нас хоть потоп.
   - А как у нас обстоит дело с промышленностью?
   - Тут пока успехов нет - наши товары никому не нужны: за границей из-за низкого качества, а у нашего потребителя нет денег на их покупку.
   - Ну, а как внедряется современная технология производства?
   - Современной технологией мы не занимаемся - это дело бизнесменов. А от старой в развитых странах давно отказались. И мы ее уничтожаем, чтобы не отставать от передовых стран.
   - А как с нашей интеллектуальной собственностью?
   - Вот тут у нас есть недоработки. Мы учим и лечим даром своих специалистов, а они потом уезжают на Запад в погоне за длинным рублем... Но это положение мы вскоре исправим. Говорят, наши школьные и вузовские программы перегружены, студентам некогда развлекаться, подрабатывать деньги на пропитание. Так мы сократим программы так, что ни одного выпускника наших школ не примут в зарубежные вузы, а наших инженеров возьмут за границей разве что мойщиками автомобилей.
   - Я слышал жители страны недовольны льготами и привилегиями чиновников и народных избранников?
   - Какие же это привилегии? Сейчас в любой развитой стране все граждане имеют хорошие квартиры, машины, дачи. А мы ведь стремимся стать развитой страной. Так надо же с чего-то начинать. Ну, там еще личные водители, охрана, прислуга, специальные больницы и санатории, заграничные командировки. Так это же все на пользу народа: что бы наши чиновники могли больше времени уделять нуждам нашего народа. У нас сейчас почти все граждане имеют льготы: инвалиды - бесплатный проезд в городском транспорте, слепые - бесплатное посещение кино и музеев, хромые и безногие - бесплатные билеты на танцплощадки и дискотеки, глухонемым устанавливаем бесплатно телефоны, незаконно репрессированным разрешается пересекать улицы на красный свет.
   - Но. может быть народ все же недоволен нашими реформами?
   - Что вы? Народ опасается, как бы не было еще хуже. Наши политологи установили, что на революции в нашей стране на многие века вперед все лимиты уже исчерпаны.
   311
  
  
   283
  
  
  
  
  
Оценка: 3.72*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"