Аннотация: Король драконов: АРМАДА "2008 Режиссёрская версия Их загоняла на деревья судьба, но чаще они загоняли на деревья судьбу вместе. Неудачные дубли, кастинг актёров, почему он действительно боялся коров - всего этого вы здесь не найдёте)
Король драконов
Глава первая О вреде любопытства
- Уйди! Отстань! Убью! Съем! Испепелю! - услышала я откуда-то спереди невнятный голос. В ответ звякнул колокольчик, что-то замычало, стукнуло, и угрозы тут же сменились плаксивым:
- Ну уйди от меня, хорошая, славная. Я тебе травы вкусной дам, только отстань!
На обычное "убью-ограблю" происходящее походило мало. Если, конечно, особо коварные и хитрые бандиты не заманивали так глупых любопытных девиц. Всегда хотела поглядеть на особо коварных бандитов. Мышак охотно перешёл с ленивой рыси на такой же ленивый шаг, я выпрямилась в седле, прислушиваясь к крикам и сжимая рукоять меча.
- Укушу! Помогите! - ага, крики шли уже сбоку, из придорожных зарослей.
- Фырр!? - поразился Мышак, когда я решительно потянула правый повод и направила на стену из кустов. Бродить по зарослям он не любил. Мышак затопал на месте, возмущённо заржал, пару раз взбрыкнул и даже попробовал кусаться. В ответ я стукнула его пару раз пятками, дёрнула за ухо - и победила. Кусты с треском расступились перед нами. Увернувшись от первого десятка нацеленных на мою причёску веток, я сдалась и пошла пешком, почти волоча непокорное средство передвижения за собой. Угрозы, мольбы, обещания шли непрерывным потоком, работая отличным маяком и неуклонно приближаясь. Впереди мелькнул просвет. Поляна.
Самая обычная поляна посреди леса. Место, на котором вовсю зеленеет незабитая тенью трава, красуются и пахнут разнообразные цветочки, и почему-то не растут деревья. Только одна-единственная упрямая рябина высилась почти в центре. И именно вокруг неё происходило самое интересное. Ведь там была ещё корова!
Ну да, корова, рыжая бурёнка с белым пятном на боку и боталом на шее. Почитай в каждом селе таких десятки. Только вот эта вела себя довольно странно. Встав на задние ноги, она опёрлась копытами на рябину и явно пыталась дотянуться до чего-то в листве. Не достала. Опустилась на четыре, обиженно мыкнула и коротко боднула дерево. С рябины в ответ посыпались листья и проклятия. Говорящее дерево? Интересно. Корова постояла в задумчивости, переступила, пошла вокруг рябины и вдруг толкнула плечом. Дерево вновь задрожало и заругалось.
- Кыш! Брысь! Пшла! - вступила я в игру и начала наступление. Корова заметила меня не сразу, дерево ей было гораздо интересней. Пришлось вооружиться веткой и заявить о себе порешительней. Мышак предательски наблюдал со стороны, как его хозяйка бьётся со зверем раз в десять тяжелей и сильнее. Зверь, правда, со мной не бился совершенно, а продолжал кружить вокруг рябины и что-то замышлять. Я гонялась следом, лупила веткой и ругалась. Дерево радостно меня поддерживало. Наверно, замышлять в такой нервной обстановке было сложно, и, кругов десять спустя, корова сдалась. Мыкнув и лягнув дерево на прощание, она величественно пошла от рябины и с шорохом скрылась в кустах. На поляне осталась я, Мышак и дерево. И наступила тишина. Я выжидающе глядела на рябину.
- Ну скажи хоть что-нибудь! - не выдержала я первой.
- Благодарю за избавление от чудовища, смертный, - чуть пошуршав ветками, донеслось из гущи листвы, - Оно застало меня врасплох, во время сна. И худо бы мне пришлось без твоего участия.
- Ух ты, так вы ещё и спите? А почему днём? А сны вам снятся? А ходить умеете? - быстро высыпала я ворох вопросов.
- Конечно, ходить мы умеем, - с некоторой обидой прозвучало в ответ, - И не только. Издревле мой народ правит в небесах.
- Так ты сюда прилетело? - потрясённо уточнила я. Летающее дерево - о таких не говорил даже старый Торгрим, а он всякого навидался!
- Да уж, прокатился на Третьем Дозорном Ветре, - невнятно подтвердили из кроны.
- А как ты летишь, машешь всеми листьями сразу? И все такое умеют, или только рябины? Или даже они - через одного? - мне совершенно не терпелось узнать как можно больше о таинственном древесном народе.
- Да какие листья! Какие рябины! Не забывайся, смертный, или мера моего гнева ... Ой! Ой! Ай! - в самой гуще листьев что-то явственно захрустело, завозилось, и, цепляясь и обламывая ветки, на траву оттуда с треском выпало что-то зелёное и длиннохвостое.
- Ай!- завершило оно голосом рябины.
- А, всё-таки не дерево, - разочарованно вздохнула я, - Ну и что ты такое?
- Дракон! - вместо ответа остерёгло оно.
- Где?! - я перекатилась вбок с разворотом и выхватила меч. За спиной был только Мышак. Тишина. Ни одного бронированного огнедышащего чудовища.
- Дурацкие у тебя шуточки, - пробурчала я, поворачиваясь к зелёному нечто.
- Дракон,- повторило оно, горделиво выпрямившись, - Трепещи от невиданной милости, смертный, ибо с тобой говорит один из владык мира.
- Ээээ, ты себя ни с чем не путаешь? - решила я уточнить после хорошего осмотра. Увиденное больше напоминало ощипанного зелёного петуха с обвисшим гребнем по всей спине, куцыми крыльями, длинным хвостом и змеиной пастью вместо клюва. Только размером всё это было с козу.
- Да как ты смеешь! Испепелю! Убью! Сожгу! Кхе, кхе, - оно яростно выпучило небесно-синий глаз и раскрыло пасть. Оттуда вырвалось жиденькое облачко, вроде выдоха на морозе.
- Ух ты! - я в восторге захлопала в ладоши, - А ещё что-нибудь умеешь?
- Пожалуй, я заберу у тебя рассудок, - передумало это чудо, встало на задние лапы - ага, у него действительно были ещё и передние - значит, всё-таки не петух, и тут же начало замогильным голосом. - Смотри мне в глаза и повторяй, смертный!
Его глаз стал тёмно зелёными.
- Смертная, - поправила я, делая шаг вбок.
- Не отвлекайся, смотри в глаза, покорись их силе, и повторяй!
- В какой из глаз, левый, или правый? - решила я уточнить я, окончательно сдавшись. Расположенные опять же по-куриному, с боков головы, вдвоём на обозрение они представать упрямо не хотели.
- Неважно! Не вертись и просто повторяй! Ты - мой раб!
- Ты - мой раб.
- Нет, не так! - в очередной раз обиделось нечто. - Наоборот! Я - твой раб! Повторяй!
- Ты - мой раб.
- Тьфу ты, глупый, смертный! Повтори за мной: сеггерэррето, орроуо, м'аэртис, - в очередной раз свирепо начало оно, но тут уже мне всё это надоело.
- Слушай, как ты там себя называешь, я вообще-то тебя спасла, - прервала я его пылкую речь, - Хотя знала бы, что ты такой грубиян - оставила бы тебя корове!
- Да я бы и сам справился, я троих таких за раз растерзаю! - пылко начал говорить зелёный, но я уже повернулась к нему спиной и ухватила повод Мышака. На этом и закончилась бы, так и не начавшись, вся эта история, если бы в кустах что-то не звякнуло. Примерно как звякает ботало у коровы.
И через миг у меня на шее оказался трясущийся зелёный ошейник. Горячий и довольно тяжёлый, следует признать. Мышак испуганно рванул повод и попятился. В результате я упала вперёд и поехала коленями по земле.
- Спаси меня, добрая смертная, - умоляюще кричал ошейник, - Защити меня от этих рогатых чудовищ, и я подарю тебе сокровища мира!
- Причёска! Причёска! Стоять! Стой!
Конь продолжал пятиться, добавляя в эту сумятицу фырканье и топот. Пробороздив половину поляны, я догадалась наконец разжать руку.
- Ай! - сказала я, едва не ударившись о землю лицом.
- Уффф, - сказал ошейник и слетел с моей шеи.
Я медленно поднималась. Мышак с любопытством глядел на результат переполоха, но, встретившись со мной взглядом, попятился и скрылся в кустах. Иногда я умею всё ясно сказать, не произнеся ни слова. Есть у меня такой талант. И зелёный тоже всё понял и замолчал.
- Причёска.
Мышак подошёл, как только я поманила пальцем. Быстро достала из сумки бронзовое блюдо, плеснула воды из чашки, произнесла заклинание, глянула на отражение. И застонала.
Причёска. От хитроумного творения лучшей мастерицы ордена остались лишь глумливые остатки. Сплетение прядей и оттенков, переливающееся на солнце и сияющее в свете звёзд, не боящееся ни воды, ни ветра и всё равно заботливо укрытое накидкой на время пути, не существовало больше. А ведь по легендам об орденские прически не раз ломались мечи.
- Теперь я пожалуй верю, что ты дракон. Никто другой на такие разрушения не способен, - сказала я зелёному нытику. Тот уткнулся в траву и лишь боязливо косил оттуда изумрудным в этот раз глазом. Я добыла из сумки гребень, поставила стоймя блюдо и вздохнула:
- Так каким ветром сюда занесло дракона?
Тот недоверчиво встал из травы, всё ещё готовый броситься наутёк, но больше опасающийся блуждающих в зарослях коров, а не меня.
- Давай, давай, рассказывай, - поторопила я, активировав гребень и вонзив его в волосы. Первая прядь начала медленно, с усилием поддаваться. У меня была уйма времени для выслушивания всякого рода историй. Появляться перед людьми в таком виде я всё равно не могла.
Глава вторая О любви к искусству
Близость людского поселения угадать несложно. Страсть людей что-нибудь если не сломать, так поцарапать, проявляет себя обязательно. Тут с ними трудно равняться даже оркам. Те в худшем случае сожгут всё, что горит, и нарисуют похабные руны на негорючем. Однообразно, скучно, без фантазии. А вот украсить разнохудожественными надписями скалу на высоте трёх человеческих ростов, наломать веток с деревьев и увенчать вековую ель рваным сапогом - такую композицию могут придумать и изобразить только мой народ. Да, крепка в людях любовь к искусству. И не мне за это их стыдить. Ведь не будь этой любви, не существовало бы и Ордена Пяти Дорог. Так что столичный Светлый город возвестил о себе заранее. Расколотыми и поцарапанными валунами, развешанными где попало коровьими и козьими черепами, разбитыми телегами и осколками посуды. Отдельно и гордо высилась неизбежная парочка свалок, на которые свозят всё от дохлых собак и гнилой капусты, до утративших силу амулетов и забродивших зелий, а потом страшно удивляются чему-нибудь зубастому, светящемуся и злобному, которое там заводится. Мышак прохлюпал по широкому мелкому разливу - тоже людскому детищу, не иначе. Только люди могли попытаться засыпать ручей камнями, вместо того, чтобы бросить небольшой мостик. В общем, когда за очередным поворотом открылся вид на городскую стену с множеством поднимающихся дымков, я уже была к этому готова.
Остановилась ненадолго, поправила плащ, и пустила Мышака медленным шагом. А за десять шагов до ворот сбросила с головы накидку. Предстояло первый раз явить миру моё недавнее творение, в котором я весьма не была уверена. Мою причёску.
Мышак в принципе, от новой меня не шарахался. Зелёное чудовище оценило результат как "лучше, чем было". Так что для уверенности у меня были некоторые основания, если бы не зеркало. Да, зачем я глядела в зеркало? В работе с гребнем я никогда не была среди первых, и давно с этим смирилась. С другой стороны, я и не пыталась восстановить десятисложное творение орденского мастера, просто соединила Вечерний Ветер с прядями Зелёной Росы. И вот настал момент показать результат людям. Первый отзыв не заставил себя ждать.
- Да хранят нас пресвятые отцы, последние дни наступают! - стражник у ворот присел за развёрнутым щитом, уронив копьё и скрестив в охранительном знаке руки. Только вытаращенные глаза из-под шлёма сверкали. Я проехала мимо, тихо фыркнув. Одно хорошо, монету за вход он требовать не стал. Ну что ж, может, я наткнулась на самого нервного и мнительного человека во всём городе? Я стала с нетерпением ждать следующей встречи.
- ...а то отдам тебя волколакам, - пыталась устрашить мальчика лет пяти молодая женщина. Тот лишь засмеялся. Также не испугали его орки, огры, драконы и дедушка Мирлин с соседней улицы. Уже почти отчаявшаяся женщина остановила свой взгляд на мне.
- Ну так вот, если не будешь есть перловую кашу, отдам тебя этой тёте!
Я уже проехала мимо них и не узнала финала истории. Но начало было обнадёживающим. Лишь глянув на меня, недавний сорванец спрятался за маминой юбкой и уже оттуда взахлёб обещал чудеса послушания. "Что ж, из всего можно извлечь пользу", - подумала я, но всё же мстительно стукнула кулаком один из притороченных к седлу мешков. Тот слабо трепыхнулся и взвизгнул в ответ.
- Поросёнка на продажу везёте, госпожа? - поинтересовался словоохотливый горожанин у дома.
- Нет, дракона изловила, на обед зажарю, - угрюмо ответила я и не так уж соврала. Идея закусить этим негодяем сейчас не казалась особо странной. Да и в мешке сидел именно он.
Да, я взяла его с собой. Его глаза умели глядеть так жалобно, а сам он так трогательно хныкал... Может, это и была грозная и таинственная магия драконов?
История, рассказанная им, была незатейлива и запутана. Запутана, если верить во всё его враньё, и проста, как ложка, если оставить одну правду.
А правда заключалась в трёх вещах: для дракона он был удручающе молод, он потерялся вдали от дома, и очень хотел домой вернуться. Про его юный возраст говорили несоразмерно толстые и короткие лапы при тонкой шее, бочкообразный живот и совершенно щенячий неуклюжий задор, не имеющий ничего общего с воспетой в легендах завораживающей драконьей грацией. Что потерялся и хочет вернуться говорил он сам, да ещё при этом хныкал. В подробностях же он безбожно путался и много врал. Во-первых, он сюда прилетел. Во-вторых, летать он не умеет напрочь. В-третьих, он полетел первым из своего выводка. В-четвёртых, его ищут. В-пятых, он - король драконьего племени Сияющих Пиками Лазурных Гор. И в-шестых он король, и в-седьмых, и в сто тридцать первых.
Король, король, король, король. Он повторял это через слово и тут же становился чванливым, дерзким и невыносимо капризным. Мне ведь выпала высокая честь, оказывается, чему я и должна быть дико рада. Одна беседа его величества со смертным - уже небывалое событие, но ведь это ещё не всё свалившееся на меня счастье! Я ведь могла ещё и сопроводить его королевское величество в его королевские земли и получить за это королевскую награду. И вообще, в его присутствии следует ложиться на брюхо и склонять голову! Как я дерзка! Как я смею! Да он меня сейчас испепелит! Каждый такой приступ я обрывала ударом мокрой тряпки, и беседа опять возвращалась в более-менее нормальное русло.
- Слушай, я еду в сторону гор, и до них примерно десять дней пути, - сказала я ему, когда он смолк после очередного шлепка влажной ткани,- Не знаю, какие там сияющие пики, но люди зовут эти горы Синими.
- Жалкие смертные могут запомнить лишь крохотную часть истинного имени, - фыркнул он в ответ, но тут же сменил тон, уловив грозное шевеление тряпки, - Где они, твои горы?
Я неопределённо махнула рукой в сторону севера.
- Да, они там, сияющие пики, пронзительно чистый воздух, и облака, достойные лишь северных ветров! - подтвердил он и странно зашмыгал носом.
Я даже опустила гребень.
- Это же строка из баллады об Эльфийской Деве! Откуда ты её знаешь?
- Гостил у нас один смертный менестрель, - признался дракончик, - Он и научил меня высокому людскому наречию, на котором монарху подобает общаться с жалкой чернью.
- Да, недолго ты здесь с такими речами продержишься, - подвела я итоги практичному воспитанию, - Так что же ты собираешься делать, Воротник?
С именами вышла отдельная история. Называть своё он отказывался до судорог и мгновенной истерики. С прозвищем та же беда. В результате я пообещала назвать его по своему разумению. Но и тут вышла заминка. Ни Визгун, ни Пискун, ни Крылатая Жаба, ни Зелёная Коза его не устроили. Он яростно возражал против любого упоминания своей внешности, размеров и свойств характера. Но тут всё решил случай. Раза три дракончику мерещился в кустах не то звон, не то мычание, и он мгновенно кидался мне на шею. И в первый раз ему это удалось, он даже сумел опрокинуть меня. Но потом я была настороже.
- Да ты прямо воротник какой-то! - пропыхтела я, едва перехватив у самой своей шеи нечто с выпученными глазами и яростно шоркающими по мне лапами. На Воротнике мы и остановились. Но ему ещё надо было как-то называть меня.
Объяснить, что я не "смертный", а "смертная" удалось за какую-то парочку взмахов тряпки. Внушить, что "смертная" тоже звучит не очень здорово, оказалось сложней. Сама идея о том, что у меня есть имя, ввергла его в полный ступор. Он застыл столбиком, и долго переваривал услышанное. Пожалуй, меньше я удивила бы его, сказав, что звёзды солёные. А вот впихнуть моё имя в его маленькую голову и вовсе оказалось трудом неблагодарным и непосильным.
"Эллириану" он тут же растаскивал на части, коверкал, обращал в какой-то "уллищих" и замолкал. "Риана" смешила его до колик. "Ри" и ласковую "Ришку" он вообще принял за икоту. Но и здесь всё образовалось само. Когда он в очередной раз заныл, что десять дней путешествия по мерзким землям жалких смертных - это слишком много, и он наградит меня, но перед этим казнит, покарает и испепелит, я решила, что с меня хватит.
- Всё! - оборвала я его и начала подниматься, - Я никого не зову с собой, запомни. Добирайся до дома как хочешь.
- Да я! Смертная! Да я! - начал было Воротник, но тут что-то услыхал в кустах и испуганно взвизгнул, - Как я попаду домой без тебя?
Оказывается, я уже стала незаменимой.
- Не знаю. Долетишь.
Я сделала пару шагов к безмятежно пасущемуся Мышаку. И тут мне в ноги ткнулось что-то горячее.
- Х'иссин, орроу, - пропищал Воротник, крепко обхватив лапами мою ногу. И тут же сам себя перевёл на Всеобщий:
- Старшая мать, спаси меня!
- Хмм, - я сделала вид, что размышляю, - Хорошо. Я возьму тебя с собой. Но ты обещаешь меня слушаться. Не пищать без команды. Не кусаться. Не дышать огнём. Иначе продам тебя на чучело и сапоги с ожерельями. Понял?
Он послушно закивал.
- И ещё, - добила я его напоследок, - Ты будешь называть меня Хиссиной.
Он аж поменялся в цвете от морды до хвоста, и я поняла, что попала в точку. Мало что толком известно о драконах, но с Истиной Речью они не шутят и не играют никогда.
- Эт мар ор, - подтвердил Воротник и медленно склонил голову. С тех пор хнычущий капризный малыш исчез напрочь, оставив белому свету образцово послушного дракончика.
Так в моей поклаже прибавился ещё один мешок, которому конь был совсем не рад. Так почему же я взяла с собой эти лишние хлопоты? Верёвка слагается из множества прядей. Мне было жаль его. Когда я гадала на дорогу, мне выпала руна "Попутчик". Ну и должен же был кто-нибудь заплатить мне за загубленную причёску, в конце концов! Ведь сокровища драконов - точно не вымысел хмельных менестрелей. Правда, чтобы какой-то дракон поделился хоть крохой своих богатств... Нет, о таком слышать не доводилось.
Глава третья О пользе пения
По пути моя причёска впечатлила многих, но кричали негромко, в обморок падали тихо, и призывов "бей ведьму!" слышно не было. Так что на городскую площадь я выехала уже в более-менее сносном настроении. Остановилась у высящегося посреди брусчатки бронзового солнечного диска, честно попыталась вспомнить ритуал, сдалась, и ограничилась поклоном. День ещё не окончен заказчики могут ещё найтись, но проехать через Светлый Город и не спеть - это вопиющие нарушение долга Странствующей! А долг зовёт меня туда, где отдыхает от забот честной народ столицы славной.
- Скажи, добрый человек, где тут у вас..,- остановила я было прохожего, но ответ пришёл сам. Из дверей одного дома с грохотом вылетел гном. Врезался в выстроенные перед домом телеги, испугал лошадь, которую как раз выводили из конюшни, и бурча ругательства, вышел из ворот. Сам дом был весьма немал, с хорошим подворьем, украшен здоровенной вывеской с хлебным караваем, кружкой и не то колбасой, не то легендарным копьём Гортана Ниспровергателя. В общем, замечательное место, где лошади могут отдохнуть и поесть, пока их хозяева напиваются, дерутся и иногда успевают ещё поесть и поспать. Гостевой двор во всей красе.
Служака в конюшне разинул при виде меня рот, но особо поражён не был. При трактире навидаешься всякого.
- Вещи трогать не смей! Они заколдованы! - припугнула я мальчишку, чуть ослабив сбрую на Мышаке и насыпав корму в ясли. Не так уж он и устал, мой четырёхногий лодырь! Да и вдруг придётся срочно удирать после выступления?
А вот гостевая комната меня порадовала. В сумрачном дымном гаме моё появление едва заметили бы, даже явись я с солнечной короной на челе и с сокровищами Семи Королей в руках. Стоит ли говорить о такой мелочи, как о чуточку неудачной причёске? За столами сидели люди, гномы, три причёсанных и побритых орка и с десяток не пойми кого в плащах с большими капюшонами. Протолкавшись к возвышению посреди зала, я развязала зелёный мешочек. Вытянула один из семи кругляшей, глянула и застонала. Знак жаворонка в пустоте. Пение без аккомпанемента. Ну почему сегодня мне так не везёт? Красный мешочек был окончательным приговором. Я даже не удивилась, когда на вытащенном знаке глумливо засиял образ печальной светлой девы с распущенными волосами. Ну конечно. Единственная баллада, исполнять которую впору лишь волку с защемлённым в дверь хвостом. Я мрачно взмахнула руками, и моя причёска мягко засияла в полумраке.
- Достойнейшая публика! На ваш суд и досуг выносится скорбная песня о роковой чистой любви Белой Девы и Тёмного Принца!
На меня едва обратили внимание. Лишь одна женщина с подносом в руках радостно заулыбалась, предвкушая потеху. Зря она радовалась, ох зря!
- Шумели листья одиноко, печально ветер завываааааал! - угрюмо начала я выводить первые рулады. А вдруг никто ничего и не заметит? Пение захватило меня могучим потоком.
- ...И ветер плакал одиноко. И только свет луны сиял, - просипела я последние строки и открыла глаза. В таверне было пусто, чисто и спокойно. Лишь за одним столом не то спал, не то умер одинокий гном кроваво-красном рогатом шлёме.
- Спасибо, госпожа Странствующая. Передохнуть оно, конечно, надо было. Я и сам так с утра думал, - тронул меня за руку мужчина с серебряной поварёшкой на поясе - не иначе, хозяин заведения. Из кухни боязливо выглядывала ещё пара голов. И всё. Ах, да, за стеной ржали кони и вокруг подвывали собаки. Ну что тут сказать - мне всегда тяжело давались высокие ноты. Да и песня была явно не под публику.
- Вы простите уж, госпожа, - виновато сказал хозяин.
- Не за что, - просипела я. Древний порядок есть древний порядок. Нет слушателей - нет награды. Не видать мне сегодня отдельной тёплой комнаты и горячего ужина. Ждёт нас с Мышаком ночёвка на улице, и добро бы без дождя. Хорошо, что я его не расседлала. Я поклонилась очагу и пошла к выходу. В таверну как раз заходил человек, с которым мы едва не столкнулись.
- Госпожа Странствующая, - взял он меня за руку, когда я хотела пройти мимо, - Мне нужна ваша песня.
Вот это да! Хоть один ценитель нашёлся! Нет, зря я поспешила назвать день неудачным.
Глава четвёртая О настоящей публике и ценителях
- Торжества, свадьбы, похороны, обряды? - с ходу взяла я быка за рога.
Договариваться полагалось за кружкой пива, но переговоры мы перенесли в конюшню. Я не хотела окончательно распугать околачивающихся на площади изгнанных постояльцев и завсегдатаев таверны. Им явно не хотелось выслушать ещё одну мою песню. Да что они понимали! Вот он, истинный ценитель! Ценителем оказался кряжистый мужчина в годах, неплохо одетый, в крепко нахлобученной шляпе с пером.
- Будет свадьба, - отчего-то закашлялся и покраснел ценитель, - Дочка моя единственная замуж выходит. Справный парень жених. И родители у него хорошие.
- Обсудим песни? Могу предложить отличные плясовые!
- Да я ... это..., - разговор почему-то давался ему всё труднее, - За городом я живу, но недалеко, значит. Уже и птицы накоптили, и капусты наквасили, и браги навезли. Отметим получше всяких, пусть хромой Дрок от зависти хоть вешается! Три дня и три ночи на поле гулять будем!
- Нет, на такой долгий срок я не подряжусь, - опечалила я его. Вернее, думала опечалить.
- Да и не надо три дня! - искренне обрадовался ценитель. Вы в эту ночь им спойте - всё к сроку, глядишь, и уладится!
- Спеть - кому? Жениху с невестой?
- Да охранят боги! - искренне испугался мужик. - Вот уж не приведи пречистый!
- Так что же вы от меня хотите? - совершенно запуталась я.
- Да понимаете госпожа Странствующая, до свадьбы два дня всего осталось. А обычай есть обычай. И поле исстари заповедано, не мне с прадедом спорить, - начал вроде бы объяснять суть дела мужик, но яснее не становилось. - А тут такая незадача! Вот спели бы вы им, оно, может, и помогло бы.
- Да кому спеть?
Мужик опасливо оглянулся, наклонился ко мне и прошептал:
- Махаганцы у меня там завелись, на том поле.
- Ага, - ответила я с умным видом.
- Так и я об этом! - обрадовался мужик, - Так что, по рукам?
Сохраняя предельно умное выражение лица, я лихорадочно размышляла. О махаганцах помнилось что-то смутное, из шуточной песенки про жадного купца.
- Я ведь улицей ниже шёл, госпожа Странница, как вас услыхал, - продолжал улещивать меня мужик. - И так ваше пенье меня пробрало, аж ледышки по хребту, я сразу и понял - вот самое и оно! А потом ещё и вас увидел - да, оно! Если уж и это не проймёт, тогда и пусть. Мне ведь что надо - пусть только попритихнут на эти дни. В свадьбу ведь всякая суматоха случается, кто их заметит? А так и стол, и ночлег с меня, да. А притихнут они - так и пять золотых отсчитаю, солнце свидетель!
Тяжесть упомянутых золотых мгновенно перевесила. Махаганцы, так махаганцы, спою и им. Может, добрые и чуткие слушатели. Песенка про купца ведь была вроде смешной.
- Я, Странствующая, обязуюсь спеть на твоём поле, и призываю солнце тому в свидетели, - торжественно сказала я, подставив ладонь под солнечный луч из окошка под самой крышей.
- Я, Декра, сын Декры, обязуюсь заплатить Странствующей пять золотых, буде усмирит она махаганцев на срок больше трёх дней и трёх ночей, и беру солнце тому в свидетели, - также торжественно ответил Декра и положил свою ладонь поверх моей.
Хорошая клятва, но как он сможет узнать, что таинственные махаганцы утихнут на три дня? Я, например, ничего подобного обещать не могла. Но счастливого отца и организатора свадьбы такие мелочи не смущали.
- Мышак, ко мне! - конечно, я не надеялась, что мой конь разломает семь железных дверей, спеша навстречу хозяйке, но хоть заржать-то мог в ответ, паршивец? Парнишка при конюшне испуганно таращился и баюкал правую руку. Не иначе полез в мои вещи, и Воротник хорошенько его тяпнул.
- Я сейчас подъеду. Телегу с лошадью в переулке оставил, - Декра заспешил, оставив меня греться на солнце и думать. Так обидели меня, или похвалили?
- Госпожа Странная, госпожа Странная, - тронул кто-то меня за рукав. Я развернулась, но встречаться взглядом было не с кем. Зато на уровне моего подбородка колыхался ярко-красный верх рогатого шлёма. Гном из залы! Значит, всё-таки спал, а не умер.
- Госпожа Странная, спасибо вам! Тронули вы меня песней, лучше я за восемь лет не слышал. Я даже родину вспомнил. Как же там они, мои старики? Отец всё также камень ломает? Вот вам!
И гном протянул мелкую серебряную монетку. Вот это да! Я пела и ликовала в душе, принимая первую в жизни награду за пение. Да ещё без музыки! Да ещё эту дурацкую балладу! Наставница Фрея мной бы гордилась! Правда, в песне не было ни слова о родине и семье. Но тронула за душу - и ладно. Я даже не стала обижаться за перековерканное звание.
- Да, слушал я вас, и аж слёзы наворачивались. Прям глаза закрыл и горы свои увидел, - продолжал делиться впечатлениями гном, - Волки у нас зимой поют - один в один как вы!
И в этот трепетный момент очень кстати подъехал Декра. Я сумела ответить гному одной лишь застывшей улыбкой, и поспешила привязать к телеге Мышака. Вскоре площадь с трактиром и благодарным гномом скрылась за поворотом. Как там рассказывала наставница Фрея? Песня говорит сама? Что же там ещё эта песня наговорить успела?
Скрылась за углом телега. Ещё не стих отзвук ударов копыт и скрип колёс, не улёглись потревоженные пылинки. А в гостевой двор уже зашёл десяток фигур, плотно закутанных в чёрные плащи, обутых в чёрные сапоги и носящих чёрные перчатки. Нет, совсем не таких фигур, что сидели раньше в зале, совсем не таких! Гораздо хуже, неприятней и злей! Зашли и остановились в дверях. Особого внимания на них не обратили. Глянули только, увидели, что не певица, и тут же успокоено отвернулись.
- Я чую, он только что был неподалёку, - неприятным меняющимся голосом сказал один из вошедших. Его плащ был самым длинным и самым чёрным, капюшон самым большим и глубоким, он высился над всеми благодаря высоким каблукам, а остальные расступались перед ним, слушались и всегда смеялись его шуткам. Главарь, одним словом.
- Ммолодой, мягкий, нежный, вкусный... Двадцать минут в кипятке с укропом - и мясо будет просто таять во рту! - мечтательно пропел он себе, и вдруг ткнул чёрным пальцем в одного из орков, - Что это висит на твоей шее?
- Зуб батюшкин, смолой залитый, - запинаясь ответил здоровяк, - Матушка ему в молодости выбила. На память, значит, матушка дала.
На самом деле этот зуб он втихую у матери украл, но сказать стеснялся.
- Глупец, мать тебя обманула! Это молочный зуб дракона! И отца твоего она видела только на портрете! - просветил орка главный чёрный. - Взять!
Мелькнула чёрная рука, щёлкнули чёрные ножницы, и орк расстался со своим украшением. Другая чёрная рука сунула ему две чёрные золотые монеты, которые коптили специально на такие случаи. Орк едва заметил обмен . Он сидел и мучительно расставался с иллюзиями детства.
- Неужели это ты меня сбил? - задумчиво пробормотал чёрный главарь смутно виднеющемуся в золотистой смоле клыку. - Дракон, молодой, нежный. Кости проварить в слабом уксусе - будут мягенькие, мммм! Кожица под соусом, набить гречкой... Этот зуб очистить - и в общий котёл, пусть варится!
Главный чёрный круто развернулся и вышел из таверны. При этом разошлись полы плаща, и кто-нибудь мог бы заметить висящую у него на поясе поварёшку, вроде как у хозяина двора. Но если у трактирщика была обычная поварёшка только серебряная, вполне годная мешать и пробовать супы с кашами, то у чёрного - совсем не такая. Давно уже он почти не готовил сам. Его золотая поварёшка была окована воронёной сталью, усеяна острейшими шипами и заточена с одного края. Даже носить её было неудобно, она кололась и стучала по ногам. Зато королевскому повару было удобно бить этой поварёшкой своих подчинённых, которые готовили, размешивали и пробовали за него. Да, это был королевский повар со свитой поварят. А вы что, по поварёшке не догадались? Остальным-то и глядеть на эту поварёшку не надо было. Только он один со свитой мог бродить по городу в чёрных душных плащах даже в такую тёплую летнюю погоду. Отряд чёрных вышел на улицу, королевский повар со свистом втянул воздух, немного постоял, и повёл всех в противоположную от удаляющейся телеги сторону. Расспроси он людей - мог бы узнать много интересного. Хозяин таверны мог бы поведать о странной завывающей Странствующей, над причёской которой как будто трудился десяток бешеных котов. Словоохотливый прохожий мог бы вспомнить о шевелящемся визжащем мешке и шутке про дракона. Мальчишка при конюшне мог бы шёпотом поведать, как что-то зелёное в этом мешке укусило его за руку. Всё это могло бы натолкнуть королевского повара на некоторые размышления, посеять определённые подозрения, а может даже и привести к интересным выводам. Но он не стал никого расспрашивать. Королевский повар презирал людей. И троллей, и гномов, и эльфов. Всех и каждого он презирал, считал глупыми, никчёмными и лживыми. Всех, кроме короля. Его он ещё и боялся. А верил повар только своему хищному чутью, и в этом была своя логика. Чутьё тоже могло его подвести, ввести в заблуждение, направить по ложному следу. Но специально врать оно ему не стало бы. А пока с каждым шагом и оборотом колеса расстояние между зловещим поваром и его целью только увеличивалось.
Глава пятая О необдуманных клятвах
- Я ведь сначала и не против был, - рассказывал Декра, - Ну пошкодят, святой водой побрызгаешь - они и сгинут недели через две. А не сгинут - ну и пёс с ними, сколько они той пшеницы попортят? От сусликов урона больше. Но вот на свадебном поле угнездились - тут сраму не оберёшься. Сразу скажут - это ж каких грехов на этой семье понавешано, чтоб такую нечисть заработать? Правда, свояк?
Свояк угрюмо отмолчался. Он сидел рядом с Декрой на передке телеги, но заметила я его не сразу. Тихо и неприметно сидел, но Декра через слово к нему обращался. Видно, крепко уважал. Служил свояк, как я поняла, при лавке чародея, и потому пользовался бесспорным авторитетом в колдовских делах. А лавка сейчас была закрыта какой-то чёрной стражей. Вернее, лавку закрыл сам хозяин, когда эта стража выгребла подчистую снадобья, и запасы, выискивая драконьи ингредиенты. Ошалели они с недавних пор, свернулись на этих драконах. Драконах? Я встрепенулась, но Декра уже опять говорил о своём.
- Я бы накупил горючей слезы, что я, денег ради дочки жалею? Или первача залил бы. Но ведь дым, шум, гарь, опять же запах. Никак нельзя! А ну кыш, проклятая! - он ловко стегнул корову, увязавшуюся за телегой. Та обиженно замычала, но ещё некоторое время трусила рядом.
Коровы вообще вели себя странно. Они заинтересованно нюхали воздух и топали следом, сколько хватало коровьих сил и привязи. Очень странно. Но Декра стегал их совершенно мимоходом, погружённый в рассказ о своих заботах.
- А вот дней пять назад я по полю ходил, присматривал всё, значит, а тут гляжу - мать честная! Нора! Ну надо же такому! А дальше ещё одна, и ещё - почти десяток! Верно, свояк?
Свояк снова не стал ничего подтверждать. Пришлось угукнуть мне. Я откинулась на соломе, бездумно глядя в небо и луща обнаруженный в телеге горох.
- Я-то сразу решил с ними разобраться. Привёл на цепи двух волкодавов, оставил на ночь. Ещё трёх котов отловил и на поле выпустил. Ну коты, конечно, сразу удрали - не дураки. А волкодавы-то на цепи были. Ну, с ними махаганцы потешились, нечего сказать: одного из будки теперь не выманишь, другой ещё той ночью цепь порвал и убежал.
Чего?! Я села и начала слушать внимательней.
- Тут уже я осерчал, взял копьё - дед мой с ним на орков при Гноре Светлом ходил, лук свой охотничий захватил, святой воды баклажку - и сам на ночь в поле вышел. Но куда мне с ними тягаться! Вот чего со мной сотворили!
Оглянувшись, Декра снял шапку. И я подавилась горохом.
У Декры была густая, тронутая сединой шевелюра. Именно что была. Причём недавно. А сейчас по всей его голове причудливо разбегались, пересекались и плелись десятки дорожек голой кожи. В путанице этих тропинок высились одинокими островками уцелевшие пряди волос, но выглядели жалко.
- Отрастают уже, отрастают, не страшно, - успокоил меня Декра и нахлобучил обратно шапку, - А к свадьбе я волосы накладные купил, лучше своих, три золотых за них выложил. Вот. Я тогда, наутро, когда проснулся, сильно озлобился. К жрецу нашему пошёл. Молодой он, недавно старого сменил. Рассказал ему всё, пять курей, козу, и десять золотых на храм отдал, он и согласился с поля нечисть эту изгнать, в ночь вышел. С утра я его на поле уже не застал, он потом через нарочных передал, мол, велики видно мои грехи, терпеть советовал. А сам на людях с тех пор не показывается. Захворал, видать. Ну вот, приехали!
Как раз в этот момент телега со скрипом завернула с дороги и въехала в гостеприимно распахнутые ворота. Вокруг тут же засуетился с десяток человек разного полу и возраста, в ногах людей и лошадей начали путаться три собаки и не меньше трёх, но никак не больше пяти кошек, из хлева сунулась было вперёд корова, но хотя бы её тут же загнали обратно. Кудахтали и взмывали над головами одуревшие куры, тревожно гоготали за загородкой гуси. По всему выходило, что мы приехали. Самое время вскочить на Мышака и мчать отсюда во весь дух. Но клятва солнцу есть клятва солнцу.
Глава шестая О ночном пении
Ну вот. Я мрачно плюхнулась на тюфяк с соломой у края поля. Заботливость Декры не знала пределов. Здесь меня ждал и кувшин с молоком, и хороший кусок хлеба с луковицей, и пяток яиц, и сало, и кусок ветчины. Было в узелке что-то там ещё, уточнять я пока не стала. Сюда же принесли все мои вещи, один только Мышак остался в хлеву. Вещи! Ах да! С запоздалым раскаянием я развязала мешок с Воротником, уже готовая извиняться и успокаивать обиженного и заброшенного малыша, но раскаяние тут же исчезло, как туман на солнце. Разрушитель моей причёски беспробудно дрых и разве что лапами не дрыгал. Я отрезала кусок грудинки, сунула ему в мешок и снова стала глядеть на место моего грядущего выступления.
Ночное поле выглядело ещё более зловеще, чем днём. Сразу же по приезду, Декра потащил меня смотреть место, потому как "днём-то они тихие, сами знаете, а ночью я идти поберегусь, вдруг они ещё меня помнят". Так что настроена я была подходяще. И подходить к дыркам в земле не стала, как Декра не приглашал. Издали подозрительно оглядела колосящуюся рожь, обошла две капустных грядки, шарахнулась от пролетевшего жаворонка и засобиралась оттуда. На семейном ужине я толком не поела, хоть приготовлено всё было изумительно. Жена Декры встретившая меня ворчливо и ревниво, замолчала при виде моей причёски, потом повеселела, а к ужину, похоже, уже тихонько жалела, и подкладывала лучшие куски. Но как тут поесть, если напротив сидел Декра, скинувший в доме шапку, и от вида его волос я просто не могла толком глотать? Здоровенный сын, не поверите - тоже Декра! и Лирка - та самая невеста, вели себя чинно и тихо, глядели в стол и сами не заговаривали, зато на лавках вовсю вертелась смешливая детвора, которая не могла спокойно смотреть ни на Декру, ни на меня, за что и получала от главы семейства по лбу ложкой.
После ужина мы отправились на поле, Декра простился со мной шагов за двадцать, попросил кричать, если что, и заспешил к дому, приветливо сияющему огоньками невдалеке. А я осталась.
- Что же, будем петь, - сказала я самой себе и вздрогнула от пронзительного крика какой-то горластой ночной твари.
А поле уже выделялось островком тишины среди ночных шорохов и голосов. Никто на нём не орал, не шуршал, не скрипел, не бегал, даже рожь не колыхалась под лёгким ветерком. Почти полная луна освещала это зловещее затишье белёсым светом.
- Кхе, кхе, достопочтенная публика, - начала я, неуверенно ступив на поле. - На ваш суд и потеху предлагается баллада о нечестной, то есть несчастной любви Белой Девы и Тёмного принца.
"Убегу. Спою два куплета, и убегу", - уговаривала я себя, приближаясь к центру поля, - "А вдруг они баллады не любят?"
- Апчхи! - в нос попала какая-то пушинка.
- Маххагагага! - прозвучало в ответ.
- Что? - я сбилась с шага.
- Махагагага! - снова ответило поле. Проснулись. И уже не нужно было спрашивать, почему маххаганцев назвали маххаганцами.
- Маххагагага! Маххагагага! Маххагагага! - я замерла, вглядываясь изо всех сил, и успела увидеть взлетающие над колосьями тёмные комочки. Очень быстрые комочки. Они взлетали и падали, взлетали и падали. И приближались ко мне.
- Маххагагага! Маххагагага! Муаххагагага! - голоса вдруг слились в хор, стали вкрадчивыми и усыпляющими. Я ещё успела понять, что падаю.
Невысокие согнутые фигурки с большими глазами ночных хищников выступили из мрака, окружая уснувшую девушку. Отпрянули от засветившейся причёски, поражённо замахагакали, но потом всё-таки осмелели и снова протянули к голове беспомощной жертвы свои лапки. Никто из них и не заметил, как тихо расступалась рожь перед ещё одним неспящим в ночи...
Глава седьмая О незаслуженных наградах
- Ну слов нет, госпожа Странствующая, просто слов нет! Вот уж уважили! Век буду благодарен! Да хранят вас боги! Учись, балбес! Отдам тебя Странствующим - видишь, чего умеют?
Не так уж плохо проснуться от потока похвал. Вполне терпимо, если первое, что ты видишь, открыв глаза поутру - это восхищённо взирающее на тебя семейство Декры в полном составе, включая временно примолкшего младенца.
Но вот совершенно при этом не понимать, что происходит - точно плохо!
Я села на тюфяке и сонно заморгала. Все восхищённо смолкли.
- Чего? - нашлась я для начала.
- Уважили, говорю, госпожа Странствующая, век благодарен буду!- пошёл на второй круг Декра.
- Какие красивенькие!- взвизгнула одна из девочек, тыча пальцем в мои ноги.
Я глянула туда же. Вскочила, и взвизгнула не хуже этой девочки. У моих ног в два аккуратных ряда лежали небольшие серые тушки, с молодого зайца размером.
- Да уж, отбегались, - с удовольствием подтвердил Декра. - Я их в храм отнесу, жрецу отдам. Пусть светлых богов потешит. Если конечно вы, госпожа, не против.
Против? Да куда угодно, лишь бы от меня подальше!
- И как вы их ловко придавили! - продолжал восхищаться Декра, - Слово наверное, тайное какое знаете? Но я не спрашиваю, не думайте! Мне чужие секреты не нужны. Так я их возьму?
Получив мой судорожный кивок вместо согласия, он тут же взялся орудовать небольшой лопатой и щипцами. Добыча складывалась в мешок. Семья в почтительном молчании наблюдала за подвигом главы.
- Да на них ошейники! - вдруг подал голос Декра-младший.
- Много воли забрал! - тут же одёрнул его старший тёзка, но поднёс тушку поближе к глазам. Сощурился, и всё же подозвал младшего.
- А ну глянь, у тебя глаза моложе - что там за знаки?
- Три подковы и собачье ухо, - помолчав, удивлённо сказал младший.
- Хромой Дрок, - ахнул Декра, - вот что удумал!
Все собрались вокруг улики. Все тыкали пальцем, возмущались, негодовали. Заорал даже младенец. И в наступившем гаме только свояк Декры бродил по полю, внимательно разглядывая землю.
- Что-то увидел? Кто здесь был? - крикнул ему приметливый Декра.
- Волк здесь прыгал, - отозвался свояк, и Декра тут же успокоено кивнул. Свояк ещё побродил по полю, как бы случайно оказался возле меня, и тихо сказал:
- Берегись, девочка. Чёрные пойдут за вами.
- Чего? - не поняла я, но свояк уже растворился в семейно-родственной толпе.
Соседские свары оказались очень кстати. Декра всерьёз собирался сделать меня почётной гостьей на свадьбе, устроить перед этим торжественный обед, торжественный ужин и торжественный завтрак, но стоило сказать: "ох уж эти соседи!" - и Декра тут же сбивался на планы возмездия. Так что уже к полудню я вырвалась на свободу. Отдохнувшего Мышака почти не нужно было подхлёстывать. Как только закончились крестьянские дворы, и у дороги мелькнул первый приличный лесок, я решительно туда свернула.
- Признавайся! - сурово сказала я и вытряхнула мешок.
Воротник невинно зевнул и совершенно по-кошачьи потянулся.
- Ты передавил махаха..., тьфу ты, как там их?
- Угу.
- Так почему раньше молчал?!
Не ожидавший такого поворота Воротник сжался и виновато заморгал.
- Рассказывай, как всё было, - смилостивилась я, поскольку ругать его и впрямь было вроде не за что.
- Что было? - решил на всякий случай уточнить Воротник.
- Как всё было на поле!
- Ты уснула и упала, - осторожно начал дракончик, - Они собрались возле тебя, стали совещаться и спорить - тут я на них и прыгнул! А потом перетащил тебя на тюфяк и залез в мешок.
Кратко, но исчерпывающе.
- Спасибо, - пробурчала я. - И за то, что спас, спасибо, и за то, что перетащил.
И пребывать бы мне до конца дня в благодушно-благодарном настроении, но тут дёрнул леший за язык спросить:
- А о чём они спорили?
- О причёске - простодушно ответил Воротник, уже поверивший, что гроза миновала, - Одни собирались в волосах дорожки выстричь, а другие хотели оставить всё как есть - так, дескать, гораздо страшнее.
От моего рычания испуганно вскинулся Мышак, а дракончик мгновенно юркнул в мешок.
Примерно в это же время в королевском замке раздался недовольный голос:
- Повара ко мне!
- Да, Ваше Величество, - бесшумно выступил из тёмного угла королевский повар. В чёрных одеждах удобно прятаться в темноте, что тут и говорить.
- Что ты опять приготовил! Разве это можно есть! Сам попробуй! Смелей! Больше бери!
Повар мужественно зажевал.
- Ну?
- Этот шалат дашт вам шилы, ждоровье и хорошее наштроение, - прошамкал недожёванным куском повар, но сплюнуть не посмел, - А лепештки рожи ш укропом придадут блюду изышканный пошлевскушие.
- Нишего не придадут эти помои! - передразнил повара король, - Какие силы я получу от этой старой пыльной рухляди? Потрескавшиеся когти, жёлтые кости, почерневшие зубы, высушенные глаза, побитая молью шкура - тьфу! Где молодая, сочная драконятина, о которой ты мне все уши прожужжал?
- Скоро, очень скоро я добуду молодого дракона, Ваше Величество! - с воодушевлением ответил повар - только что ему удалось незаметно сплюнуть всё недожёванное себе за пазуху, и он радовался этой маленькой победе. Хорошо носить большой капюшон!
- Ты уж постарайся! А то, может быть, молодого дракона быстрее найдёт молодой новый королевский повар?
- Иди, но помни! - повелел король, и вновь с отвращением зачерпнул золотой ложкой из золотой тарелки. Повар тихо отступил в тень.
- Как это можно есть? - грозно вопрошал Королевский Повар у ряда выстроенных поварят. - Всё недоварено и недосолено! Почему не досмотрели?
Поварята трепетали и молчали. Вообще-то, именно Королевский Повар запретил им что-либо пробовать - заправки и так было удручающе мало, хоть они и опустошили все магические лавки, отобрали родовые сокровища, и даже разрыли десяток могил, в которых вроде похоронили усопших вместе с драконьим когтем, зубом или чешуйкой. Всё до последней крошки должно было достаться королю. И приготовили они всё так, как Королевский Повар им и приказал. Так что вины поварят во всём этом не было. И всё равно они были виновны - ведь должен был Повар кого-нибудь наказать!
- Поставщики! Почему я до сих пор не вижу свежей драконятины? - зловеще поигрывая шипастой поварёшкой, обратился Королевский Повар ко второй выстроенной шеренге, и настала их очередь трепетать и молчать. А ведь они вовсе не были румяными упитанными весельчаками, которые скупают у приветливых крестьян курей, молоко и яйца. Все поставщики были злыми, худыми, покрытыми шрамами и опасными. И они тоже были насквозь виноваты - ведь действительно, уже третий месяц на королевской кухне не видели свежей драконятины. Нет, её и раньше как-то не видали, но особо и не требовали. Так что виноваты поставщики бесспорно были. И оправдания у них тьфу - смехотворные - найти взрослого дракона, согласного поделиться своей свежей драконятиной как-то не удавалось, а заставить дракона отдать собственное мясо, пожалуй, не смогла бы и вся королевская армия. Совершенно несерьёзное оправдание, согласитесь. Ну да, были ещё и молодые драконы, с которыми справиться было бы попроще. Но вот последние лет тридцать такие в пределах Светлого Королевства не появлялись. Да и раньше как-то не было. Только взрослые наведывались, случалось.
- Лодыри, - прошипел Королевский Повар шеренге поставщиков, - Болваны, - обратился он к линии из поварят, - Может, новые поставщики будут порасторопней, а новые поварята постарательней?
Вдохновивший подчинённых Чёрный Повар шёл по коридору и клялся себе в трёх вещах. Во-первых, он уничтожит все книги о вкусной и здоровой пище титанов в замке. Да и троллей, и орков, и гномов, и серебристых феечек, и плавунов тоже. Все, что найдёт. Во-вторых, он больше не допустит, чтобы книга о вкусной и здоровой пище титанов попала в руки короля. И в-третьих, свою книгу о титанской вкусной пище он будет читать теперь только поздно ночью, в тёмной комнате, под двумя плащами и одеялом. Хотя сделанное уже нельзя было изменить. Ведь королю уже попалась книга о вкусной и здоровой пище титанов. Он успел её почитать. И даже проникнуться мыслью о пользе свежей парной драконятины и разнообразных блюд из неё. Можно было бы, конечно, объяснить королю, что его иногда величают титаном, но исключительно в смысле личных доблестей и духовных качеств. Что титанская пища может оказаться не по королевскому желудку. Что титаны добывают драконов собственноручно, наконец. Но Королевский Повар ничего этого объяснять королю не стал. Ведь у его величества была распространённая среди монарших особ болезнь - он очень раздражался, когда подданные учили его, возражали или просто говорили "нет". Так что Королевский Повар уже третий месяц лично рыскал по городу и округе, выискивая своим острым чутьём драконьи кусочки. Вы подумаете, что Королевскому Повару негоже лично заготавливать продукты на королевский стол? Что у него есть для этого с десяток поставщиков? А без головы остаться гоже или негоже, как вы думаете? Повар много об этом думал. Но сейчас он уже не рыскал, а шёл по следу. Потому что больше не сомневался - вчера ему не померещилось.