Аннотация: Предлагаю ещё раз вспомнить замечательную книгу гениального автора, которую невозможно испортить никакими фанфиками :)
Время ткачей
Солнце опаляло даже через тюрбан и проливалось огнём на плечи. Каждый вдох обжигал. Он брёл, опираясь на посох, и его фляга была пуста уже второй день. Шёл по бурым холмам и под сухими деревьями, через растрескавшиеся канавы и мимо широких ям со столбиками мертвого камыша. Длинная цепочка неровных следов оставалась за ним в дорожной пыли. Первых следов за много-много дней.
Он шёл, припадая на правую ногу и не оглядываясь.
Посох вдруг ударил в камень. Человек долго щурился на вымощенный булыжником спуск, на мост из темных бревен, на распахнутые ворота в глинобитной стене за оврагом. Селение казалось вымершим. Мёртво чернели оконца саманных домов, на улицах было пусто. Лишь возле ворот замерли две фигуры, над головами которых что-то сверкало.
Лицо человека было застывшей, ничего не выражающей маской. Он немного постоял и медленно пошёл вниз.
- Стой! - раздался властный оклик, когда до ворот оставался десяток шагов.
Он послушно сел на мост, уронив посох. Замотанная в ткань фигура исчезла, другая осталась с рогатиной наготове.
Солнце клонилось к закату, не обещая ни дождя, ни прохлады. Пришелец сидел, не шевелясь и опустив голову.
Он не увидел движение. Не услышал шагов. Просто озноб вдруг пробежал по мокрой от пота спине и прокатился до самых пяток. Рядом появилась сила, способная карать и миловать. Пришелец тут же упал лбом на брёвна.
- Пусть будет щедро для вас чрево Богини!
Вырвавшийся из пересохшего рта хрип был едва слышен. Спину свело в ожидании удара.
Вечность спустя сухой голос ответил:
- Воистину так.
И лишь тогда чужак осторожно поднял взгляд.
Огромный пёс сидел у её ног и холодно глядел на пришельца. На ней были остроносые ичиги, суконная юбка поверх холщовых штанов и накидка почти до середины бедер. Выше пришелец глянуть не посмел. Решать его судьбу вышла сама Старшая Мать.
Стража стояла рядом с ней, с рогатинами наготове.
- Блудный сын припадает к пыли у твоих ног, - от поклона под рубахой вновь проявилась худая спина, свалявшиеся волосы махнули по брёвнам.
--
Поднимись!
Человек слегка поднял голову.
Старшая Мать глядела на смуглого жилистого бродягу без печати, и её губы кривились всё сильней и сильней. Ради этого сосуда греха она вышла из прохлады своих покоев? Она видела этого человечка насквозь, будто мутную лужу под ярким солнцем. И не видела ничего для себя интересного.
- По чьему велению ты пришёл? - спросила она.
- Уже три зимы, как я лишён защиты Чрева, - с трудом выговорил мужчина.
- Изгнан за непокорность?
Пёс у её ног зевнул во всю страшную пасть. Человек мелко задрожал.
- Мать прозревает истину подобно солнцу.
Он даже не пытался врать. Какая скука. Мать повернулась. Оставалось только сделать знак стражам, чтобы тело чужака полетело в овраг. Но какая-то мелочь ещё беспокоила её.
Три года?
Когда она повернулась вновь, в её глазах явственно мелькнула белая вспышка.
- Что делал ты с тех пор, как был изгнан?
Человек сжался ещё больше, задрожал сильней, и с трудом выговорил трясущимися губами:
- Я сражался за Ложных Богов.
Стража негромко вскрикнула.
--
Следуй за мной, - сказала Старшая Мать чуть быстрее, чем следовало бы.
Он прошёл под набранной из толстых прутьев аркой, мимо источенных древней резьбой столбов. Когда-то духи предки взирали на пришедших с ворот. Сейчас от них остались только царапины и сколы.
Одна закутанная по самые глаза фигура следовала за чужаком, держа оружие наготове. Меж двойного острия рогатины пылал нестерпимым цветом маленький белый шар. Другой страж остался и долго глядел на восход, откуда пришёл чужак. Там, над дальними холмами, висело едва заметное облачко.
Велика власть победившей силы. Она смиряет и отдаёт приказы, карает и милует, и за волей её стоит Вечность.
Солнце давно уже зашло, и в воздухе появился хоть какой-то намёк на прохладу. За открытой дверью сарая иногда мелькали тени и слышались осторожные голоса.
--
Останешься здесь до утра, - сказала напоследок Мать. Допрос был завершён, чужак не врал. Завтра всё будет сделано во славу Богини.
- Как тебя зовут? - вдруг вспомнила Мать у самой двери то, с чего следовало бы начинать. Чужак сжался в углу ещё сильней и еле слышно ответил:
--
Серый Бродяга.
Подходящее имя для изгнанника. Мать удовлетворённо кивнула и вышла. За стражей хлопнула дверь. Пришелец наконец-то остался в тёмном сарае один, без еды и постели. Не было даже охапки сена бросить на глиняный пол.
Так полагалось. Он привык. Человек долго сидел, прижавшись к стене и наслаждаясь покоем. Чужая воля больше не подавляла, не обрушивалась с небес, не пронзала из глаз Матери. Медленно и неуверенно просыпались мысли. Палец с запинкой вывел на глиняном полу запретный знак, невидимый в темноте. Круг с заключёнными внутри четырьмя лепестками.
Если бы Мать заглянула в его душу сейчас...
Мир подобен великому колесу. Лето сменяется осенью, засуха - дождём, а на место правящих богов приходят другие. От начала времён за мир боролись две силы. Беспокойная и ищущая, воплотившаяся в воинском мужском начале. И берегущая, словно чрево женщины, останавливающая, как материнская рука. Бессчётно сменяли они друг друга, как меняются спицы в едущем колесе.
Но двести лет назад всё пошло по-другому.
Серый осторожно устроился на полу, сберегая раненный бок, и заснул.
- Идём, - сказали ему вскоре после рассвета. Серый неуверенно шевелил застывшим телом, стражницы его подталкивали мимо глухих стен домов, многие из которых были брошены. Око поднималось в безоблачном небе, предвестник полуденного зноя овевал щёки. Все собрались на площади, возле глиняной Матери в три человеческих роста. Десятки замотанных фигур встретили Серого взглядами. Впереди стояли старухи и Отмеченные, девочки и бесталанные толклись на самом краю. Маленькие солнца в рогатинах стражниц отбрасывали едва видные тени.
Возле странника сразу закрутилась деловитая суета.
На ногах защёлкнулись кандалы, оставляя меньше локтя в шаге. Цепь от ноги прижала левую руку к телу.
Путы неверия. Ибо отрицающий истину подобен спутанной птице.
Глухой матерчатый колпак с узкой прорезью для глаз накрыл голову.
Колпак невежества. Ибо не видящий истину подобен слепцу.
--
Делай хорошо, и будешь вознагражден, - сказала Мать сбоку из темноты, - Мы не обижаем странников.
Откуда же на колпаке длинный, кое-как зашитый разрез с бурыми пятнами?
Его затолкнули в маленькую ограду из прутьев и заплели за ним вход. Лишь двое мужчин было на площади, и один из них - Серый.
Так было всегда. А кто скажет другое - изведает божественный гнев.
Истина ещё не потеряна. Её сберегают в глубинах душ, скрывают от высших сил, передают от достойного к достойному. И всё же она тает с каждой ушедшей жизнью, исчезает, словно вода под палящим солнцем. Однажды будет поздно.
Он сделал первый шаг, когда понял это.
--
Пусть начнётся битва во славу Богини! - раздался над площадью звонкий молодой голос. Первый ряд разом вскинул руки. Всколыхнулась Сила, и площадка внутри ограды уже не принадлежала этому миру. Серый сделал шаг. Всё это уже было раньше. Десятки и десятки раз.
Резво снуёт уток в станке, скрепляя слабые нити в неразрывную ткань.
В руке Серого качалась источенная временем ржавая железяка, которая когда-то была ножом. В прорези колпака мелькал статный парень с двумя косами из накладных волос, поигрывающий дорогим нарлакским клинком. Возле замер огромный кобель нездешней породы, встретивший его у ворот. Племенной бык и храмовый пёс. Воистину, они выставили лучшее. Серый повернул голову. В шаге понуро лежал худой облезлый зверь, прикованный к столбу цепью. В нём с трудом можно было угадать степного волка, которого лишили клыков.
А ещё внутри ограды была девушка с неприкрытым лицом, кое-как стянутая верёвками. Жертва, за которую будет бой.
Бой, который не кончается уже два столетия.
С начала времён боролись друг с другом две Силы, проигрывая и побеждая. И с начала времён до людей доходили лишь отголоски той войны. То мудрые царицы вдруг надолго занимали троны, то великий завоеватель или путешественник начинал славный поход. Боги редко вмешиваются в мир людей. Но в этот раз всё пошло по-другому. Молнии обрушивались на непокорных, болезни косили дерзких, а самых упорных ломали, обрывая по ниточке их судьбу. В каждом селении объявлялись провидицы, способные взглядом наказать самого могучего воина. В женских руках появилось небывалое и ужасное оружие. Никогда раньше Сила не была так щедра к людям. Никогда прежде не окутывала мир, заглядывая в каждое сердце и карая. Неудивительно, что всего через десяток лет в мире осталась только одна Богиня.
А лучшим её воином был муж из северных племён, где исстари поклонялись женщинам. Говорят, именно он склонил чашу весов в битве Богов на её сторону...
--
Мои Боги сильнее Чрева, - гордо сказал Серый, взмахнув своим мечом, - Я смеюсь над Богиней и приказываю склониться передо мной! Таково моё слово!
Толпа за оградой отозвалась обиженным гулом. Парень с косами сделал шаг вперёд.
Эта Сила избрала женщин и одарила их щедро. Мужчины притихли под строгой женской рукой. В мире стихли войны. Без дозволения Матерей никто не отправлялся в поход, захирела торговля и заросли травой прежние оживлённые пути. Лишь караваны Матерей изредка ходили от храма к храму. Каждое селение стало маленьким миром, ничего не знающим о других. По всей земле установился покой, радостный сердцу каждой матери.
Но Сила хотела большего.
Серый снова упал, едва удерживая клинок.Рубашка в двух местах медленно намокала кровью.
--
Поднимись! - сказал ему невидимый противник, - Поднимись и отвечай за свои слова!
Рядом пёс трепал прикованного волка. Тот безвредно сцепил гладкие челюсти на лапе врага.
--
Я был неправ. Ваши боги сильнее, - простонал Серый
За оградой торжествующе закричали. Пёс по команде отступил назад.
Удлинялись дни и ночи. Всё медленней зрел урожай на полях и реже пищали детёныши под боком матери. Семьдесят лет назад в Саккарем пришла жара и превратила озёрный край в пустыню, пока земли рядом погибали от бесконечных дождей. Многое в мире идёт по кругу. Лето сменяется осенью, слабеют и становятся сильнее другие Боги. Но остановленное колесо не сделает оборот, а в замершем мире можно править вечно. Всё медленнее вращалось Колесо, и даже самым преданным последовательницам Богини становилось худо. Ведь они были всего лишь людьми. И они обратились к своей Владычице.
Боги не видят проку в людских молитвах и жертвах. Нужно сильно постараться, чтобы им угодить.
Но средство давно уже было найдено. Быть может, не без подсказки свыше...
--
Я утверждаю мудрость своих Богов, - сказал, поднимаясь, Серый, - Моя узница останется в путах ложной веры, и вам её не отнять.
Спущенный с поводка пёс радостно прыгнул вперёд.
Дар каждый раз принимался благосклонно. Можно было получить силу. Или ответ на мольбу.
Или долгожданный дождь над селением.
А в дар приносили бой, вроде бы произошедший когда-то на самом деле. Схватку, в которой главный воин Богини посрамил поединщика других богов и освободил божественную Мать. И лишь немногие знали, что на самом деле тогда всё было по-другому...
Цепи сбивали шаг и отнимали силы, беспокоила свежая рана, пятый день без еды не добавлял сил. Но и он был хорош, этот племенной поединщик. Клинок в его руке сверкал как молния, раз за разом оставляя капающие кровью прорехи на рубахе Серого. Очередной удар плашмя обрушился на колено. Серый упал, неловко выворачивая плечо.
- Сдаюсь и освобождаю пленницу, - выплюнул он кровью в колпак. Рядом пёс трепал волка за загривок. Облезлый зверь уже не сопротивлялся. Лёгкая тень наползала на площадь, заслоняя от солнца собравшихся людей. Старшая Мать уже не сдерживала довольной усмешки. Богиня будет довольна.
В первой схватке оспаривается сила. Во второй - мудрость. В третьей и главной решается истина. Защитник и Пёс с одной стороны, Враг и Волк - с другой. И в храмах по всему миру начали растить крепких телом воинов, кормить свирепых псов и выбирать им противников. Бои шли на восходящей луне и на солнцеворот, в час великой нужды и в день радости. И с каждым боем Матерям становилось всё ясней одно.
Чтобы по-настоящему порадовать Богиню, нужен был особенный Враг.
--
Найдётся ли кто-нибудь, кто оспорит нашу милостивую Мать? - звонко крикнул храмовый боец на всю площадь.
Серый ворочался в пыли и молчал. Отозванный пёс нетерпеливо переставлял лапы. Волк не шевелился.
Солнце поднималось всё выше.
У истинного Врага нет прошлого. Нет дома. Нет судьбы под дланью Богини. Зато есть судьба сразиться против её славы.
Изгнанники стали приходить к жилищам верных, и их больше не убивали на месте. Им даже перевязывали после поединка раны и отпускали с наградой. Не каждому дано радовать Богиню. Матери берегли таких бойцов, как редкий и полезный скот.
Но к пролитой крови Богиня была особенно благосклонна.
На площади ширился ропот, прорывался криками. Серый давно уже поднялся и стоял прямо. Возмущённый взгляд Матери опалял даже через сквозь толстый войлок, захотелось зажмуриться и упасть, но он стоял.
Стоял, и молчал, не произнося положенных слов.
--
Кто ты, возводящий хулу на Великую Мать? - начал, не дождавшись, сельский поединщик, - Из материнского чрева все мы вышли, как можешь поносить ты...
Гладко ложатся давно заученные слова. Год за годом, в тысячах селений и городов свиваются слабые нити, сплетающие в неразрывную ткань. Любая цепь истает со временем, в пыль обратится каменная стена. Так было всегда. Так должно быть. Но не победить оковы, которые лишь крепнут от времени. И не спасти, не вразумить самодовольную силу, губящую мир с собой заодно.
Против ткани сгодится лишь острый нож. А станок славно сгорит, если рядом случится пламя.
--
Я молюсь своим Богам и не восстаю на чужих, - вдруг сказал Серый и почувствовал, как дёрнулись за оградой. Здесь ещё помнили Правильные слова, и говорившего их изначально.
- Нас рассудят боги! - радостно воскликнул противник и прыгнул вперёд с занесённым мечом.
Серый шагнул прямо под удар. Кувыркнулся к ограде ржавый нож. Площадь отозвалась единым вскриком.
Левая рука подхватывает вражескую, сжимающую рукоять меча. Поворот на левой ноге через спину.
Всё идёт по кругу.
Сила своего удара роняет храмового бойца вперёд. Правая рука Серого ложится рядом с левой.
Лето сменяется осенью, победивший сегодня проиграет завтра.
Земля вдруг вырывается из-под ног поединщика Богини, отбивает дух ударом в спину, перед глазами оказывается затянутое тучами небо.
Сегодня победит не сила. Сегодня победит Истина.
--
Пощады! Пощады! - закричал храмовый воин, когда собственный меч оцарапал ему горло. Под бременем властной руки редко вырастают герои.
--
Признаёшь ли ты других богов достойными? - глухо спросил Серый из-под колпака, изо всех сил сдерживая кашель.
--
Признаю! Признаю!
--
Признаёшь ли ты себя побеждённым?
--
Признаю и подчиняюсь!
--
Да будет так, - сказал Серый и опустился на колено.
--
Смерть ему! - сорвалась на визг Старшая Мать, бессильно ударяясь в ограду. Охранницы неуверенно тыкали рогатинами над изгородью, по воздуху разбегалась быстрая рябь. Сельский поединщик всхлипывал и отползал в сторону. Серый наконец-то нащупал завязки колпака и отбросил его в сторону. Волосы на голове слиплись от пота и крови. Он улыбался. Дело сделано. Десятки пар глаз между полосками ткани глядели на него. Женщины на площади ошеломленно молчали.
--
Невозможно! - завизжала Старшая Мать.
--
Богине настало время потесниться, - сказал Серый Бродяга и медленно пошёл к ограде. Цепи он стряхнул ещё раньше, как кот с мокрых лап.
Толпа перед ним отступала.
До ограды оставалось полшага, когда перед Серым качнулась собственная тень. В спину полыхнуло жаром, женщины снова крикнули. Бродяга развернулся, и волосы шевельнулись на его голове.
К нему шла пленница.
Молча стоявшая в углу девчушка преобразилась. Белым нестерпимым пламенем пылали её глаза, багровый огонь просвечивал через кожу, а остатки верёвок и одежды падали на землю дымящимися лоскутками.
Рукоять нарлакского клинка вдруг заскользила в ладонях.
Боги редко спускаются в мир людей. Но редко - не значит никогда.
--
Ты! - начала огненная дева, но поперхнулась огнём и просто протянула к дерзкому руки.
--
Богиня! - кинулся к ней на четвереньках проигравший, но с воем превратился в факел от небрежного пинка. Дева тут же рассерженно крикнула. На её теле проявились две чёрные полосы, а Серый отлетел в угол с плавящимся клинком в руках. Лезвие таяло, как топлёный жир на костре.
В священном круге всё решают боги.
Она шла к нему, оставляя горящие следы.
Каждому дано шагнуть за грань.
В её поднятых ладонях запылали два белых шара.
Иногда остаётся только идти вперёд - и будь, что будет.
Рука девы начала движение. Серый прыгнул.
После изнурительного пути и голодной ночи. После тяжёлого боя и старых ран. Прыгнул гораздо быстрей, чем смог бы человек, выскользнув из ставшей вдруг очень просторной одежды. Серой тенью перелетев три шага, он опрокинул противницу на спину и придавил своим телом. Неуязвимое вместилище божественной силы клокотало под ним, готовясь нанести удар. И тогда он ударил первым, пронзил её собственным воспрявшим оружием, с которым рождается каждый мужчина.
Она и правда оказалась запечатанной.
Ужасающий крик вырвался к небесам. Она изгибалась, обжигала, сокрушала кости, но Серый держал хватку, пока нечеловеческий крик не сменился человеческим, а потом перешёл на всхлипы. Тогда он перекатился на спину и закрыл глаза.
Рядом что-то треснуло. Невидимая стена пала. Теперь каждый мог зайти и убить потерявшего сознание богохульника. Но тут исполинская молния рассекла небосклон, и рявкнул оглушительный гром.
На селение хлынул ливень.
Когда Серый пришёл в себя, солнце было уже высоко, хотя так и осталось за тучами. Кругом стояли горячие лужи, но срывающийся дождь веял прохладой. Он поднялся с третьей попытки и снова упал, потом повернулся набок. Чумазая девчонка всхлипывала рядом в забытьи, но была жива. Дальше темнело множество покрытых тряпками валунов. Серый долго на них глядел и всё-таки встал. Старухи и отмеченные силой, стражницы с пустыми рогатинами и едва вошедшие в пору девчонки - все они лежали в грязи перед бродягой-изгнанником и ждали.
Все, кроме Старшей Матери. Первая молния ударила именно в неё.
--
Живите, как знаете, - сказал Серый, - Сейчас Она вас не видит.
Он уже собирался уходить, когда вдруг увидел в углу завалившейся ограды грязный ком. Беззубый волк даже после смерти давил лапами и грудью пса, загнав его сомкнутую пасть себе в глотку. Он задохнулся, но пёс так и не вырвался.
--
Это всё, что нам остаётся, брат, - прошептал человек.
Он похоронил волка и оставил селение ещё до заката. По оврагу под мостом уже бежал неуверенный мутный ручеёк.
По мокрым холмам и под зеленеющими деревьями, мимо больших луж и маленьких озёр, он держал путь на закат, забирая вправо. Иногда человек, иногда - большой серый шакал с человеческими глазами. Шёл, разрезая паутину и повергая ткачей, оставляя позади пожары и надежды. Перед ним лежал долгий непростой путь в северные земли, населённые странными народами. Туда, где он должен был найти и убить нынешнее бессмертное воплощение Великого Пса.