Павлов Р. А.. Атеизм в современном российском обществе

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра социологии политических и социальных процессов

Атеизм в современном российском обществе

1.2. Классификации атеизма и критерии атеистичности. 18

1.4. Обзор русскоязычной литературы последних лет. 27

Глава 2. Атеизм и его социологическое изучение в СССР. 32

2.1. Особенности социологического изучения атеизма.

Некоторые замечания по методике исследований. 32

2.2. История изучения религии и атеизма в нашей стране. 34

Религиозная ситуация в современной России. Начиная с середины 80-х гг. мы наблюдаем явление, которое в зависимости от отношения к нему называют либо “возрождением духовности”, либо “модой на религию” или даже “новым средневековьем”. Речь идет о процессе приобщения широких масс населения к религиозности. Обычно утверждают, что народ возвращается к своим истокам, к корням своей культуры, которые неразрывно связаны с религией. Мнение это, впрочем, довольно спорно; по крайней мере, оно не вполне полно и точно отражает суть происходящих изменений, у которых есть и ещё одна сторона, а именно: резкое падение популярности атеистических и вообще любых критических в отношении религии воззрений (то, что часто называют отходом от атеизма — что не менее спорно). Всё большее число людей причисляет себя к верующим, и всё чаще раздаются гневные проклятия в адрес атеистов. По крайней мере, стало уже общим местом говорить о крахе атеизма и о духовном возрождении, движущей силой которого должны стать традиционные религии (у нас обычно говорят о православии, как будто забывая, что в России живут и христиане иных толков, и мусульмане, и буддисты, и даже язычники — впрочем, появление множества языческих (вернее, псевдоязыческих) религиозных объединений надо рассматривать именно как реакцию на преувеличение роли православия в истории России). Получило широкую популярность мнение, согласно которому религия — это, в первую очередь, фундамент культуры народа. Религиозное стало однозначно отождествляться с нравственным и духовным, и как следствие этого возникла “мода на церковное”, причем не только в обывательских, но и в научных кругах. При этом церковь, в свою очередь, отождествляется с религией, и потому наибольшее значение придается обрядам, формальностям и церковной атрибутике, а не идейному содержанию той или иной религии. Не случайно многие уже задумываются о том, возможно ли в обществе, проникнутом такими настроениями, обеспечить реальную свободу совести, что является одним из важнейших элементов демократического общества, к которому все мы (по крайней мере на словах) стремимся. “Возможная диктатура религиозности отнюдь не лучше диктатуры атеистов, — справедливо отмечает Ю.В.Перов в предисловии к сборнику “Религия и свободомыслие в культурно-историческом процессе”^¹. — Когда популярный телекомментатор безапелляционно заявляет, что всякий, в ком осталась хоть капля человеческого, не может не почитать тот или иной религиозный праздник, относя, очевидно, всех остальных к “недочеловекам”, или же деятель культуры на митинге объявляет православие критерием принадлежности к русской нации, — что это, как не шаги к религиозной нетерпимости? В многонациональном и поликонфессиональном обществе с явно обнаруживающимися центробежными тенденциями и межнациональными конфликтами последствия столкновений на религиозной почве могут оказаться непредсказуемыми.”

Отношение общества к атеизму, как мы сказали, радикально изменилось — вернее, оно впервые обрело четкие формы (хотя, как мы увидим, понятие это наполняется самым различным смыслом). Стало принято говорить об атеизме как об источнике безнравственности и причине страданий и бедствий, переживаемых Россией, как о признаке духовной ущербности личности и общества. В какой-то мере подобное отношение может показаться заслуженным, потому что деятельность “воинствующих безбожников” в самом деле изломала много судеб простых верующих, которые, вообще говоря, никогда серьезно не задумывались о проблемах бытия и верили скорее по традиции — в их религиозности не было ничего идеологически опасного и вредного. Ныне же, наоборот, “обнаруживать свою внерелигиозность и тем более отстаивать её становится не только “неприличным”, но порой и опасным”^². Как следствие, ряды атеистов заметно поредели. В беседе, опубликованной в “Литературной газете”, православный богослов А. Кураев утверждает: "Сегодня атеист — крайне редко встречающееся существо, занесенное в Красную книгу. Лично я уже давно с настоящими атеистами не встречался"^³.

Отношение к атеизму можно определить как предвзятое. Это, конечно же, следствие политики советского государства по отношению к верующим — в общественном мнении запечатлелся именно образ стоящего у власти безжалостного атеиста-разрушителя. Атеизм дискредитировал себя “тем, что стал теоретическим обоснованием и составной частью недемократической практики, вылившейся в разрыв между провозглашенной свободой совести и её отсутствием на деле, в жесткий контроль за якобы отделенной от государства церковью и религиозными общинами”^⁴. С другой стороны, теперь получается, что рядовые атеисты несут ответственность за злодеяния отдельных своих предшественников или даже вообще за всю историю Советского Союза. “Массовые расстрелы священнослужителей и разрушение храмов... безграмотная и безнравственная пропаганда так называемых "воинствующих безбожников" привели в сознании бывших советских граждан к известному отождествлению или, во всяком случае, представлению о глубокой связи большевизма с атеизмом и материализмом. Поэтому отторжение большевизма оказалось в какой-то мере связанным также с отходом от атеизма и материализма^⁵. Между тем, как это хорошо известно из истории философии, да и всеобщей истории, атеизм и материализм, возникшие и нашедшие известное оформление еще в давние времена, никак не могут отождествляться не только с большевизмом, но и с "классическим" марксизмом.”^⁶

С горькой иронией можно сказать, что если подобное восприятие атеизма сохранится в общественном сознании, то ничего удивительного, если в скором времени мы увидим материалы по атеизму среди исследований девиантного поведения.

Актуальность исследования и его задачи. В последнее время проводится большое количество исследований и публикуется немало работ, посвященных проблемам религиозного поведения современного человека. Интерес к этой теме, несомненно, связан с изменением отношения к религии и церкви в массовом сознании, сменой государственной религиозной политики, а также и с активной деятельностью проповедников различных вероучений. При этом, как правило, объектами внимания социологов оказываются либо верующие традиционных конфессий (в России — православные), либо представители нетрадиционных вероучений и сект. Что же касается атеистов, то они обычно остаются вне поля зрения исследователей. Мало того, утверждают даже, что атеизма и атеистов в современном российском обществе более не существует, и не стоит серьезно заниматься этим вопросом. “В настоящее время, — считает З.А.Тажуризина^⁷, — социальная потребность в атеизме, в силу кризисного состояния России, возрастающей несвободы личности в условиях усиления криминалитета, нестабильности общества, гибели людей в войнах, вследствие нищеты и наркомании и т.д. резко снизилась. Соответственно застопорилось серьезное научное исследование феномена атеизма. Все большее распространение получают религиозно-философские и богословские представления об атеизме, который отождествляется нередко с богоборчеством или нигилизмом. Общий тезис “Атеизм есть отрицание Бога” дополняется положениями типа “атеизм — суррогат веры” ( Н. Бердяев, А. Мень), “извращение мыслей” (С.В. Булгаков), “дьявольское искушение”, “хуление Бога”, эгоизм, низменные побуждения и т.д.”^⁸.

Как ни странно, и в прежние годы, когда атеистическая идеология была господствующей и насильственно насаждалась государством, — даже тогда социологическому изучению подвергались главным образом не атеисты, а верующие, поскольку они (по крайней мере, на какой-то момент) находились в меньшинстве и представляли собою в условиях советского общества своего рода отклонение от общепринятых норм. Так и сейчас, социологи более охотно исследуют отклоняющиеся формы религиозного поведения, — сектантство и мистицизм, атеизм же опять фактически выпадает из области социологии религии. Однако, давно уже настала пора обратить взор в сторону неверующей части населения, тем более что даже для своих противников она должна представлять немалый интерес, хотя бы как реликт социалистического прошлого (как мы покажем далее, такое понимание атеизма очень ограниченно).

Как религиозность, так и атеизм подразумевают определенные целостные системы ценностных ориентаций и нормативных установок. Причем они вовсе не обязательно должны носить противоположный характер. Как верующий, так и атеист могут считать высшей ценностью, к примеру, любовь, и вполне даже возможно, что они будут вкладывать в это понятие примерно одинаковый смысл; но при этом верующий непременно укажет, что любовь есть свойство, присущее Богу, тогда как атеист наверняка будет утверждать, что любовь свойственна человеческой природе.

Поэтому, если повсеместно проводится социологическое изучение религиозности, кажется столь же важным отдельное исследование атеизма, который не является всего лишь отрицанием религии (как это сейчас часто пытаются представить, когда употребляют слово “атеизм” в качестве синонима “бездуховности”). Атеизм есть и совокупность определенных идей (т.е. идеология), норм и ценностей, которые также подчиняются некоторым закономерностям и нуждаются в описании и исследовании.

Казалось бы, сейчас, когда перестала существовать идеологическая монополия одной партии, можно было бы провести действительно объективные исследования, где верующие и неверующие изучались бы на равных правах. Но к сожалению, в наши дни мы вновь наблюдаем попытки подменить науку пристрастными суждениями, сделать из доступных нам немногочисленных материалов, зачастую противоречивых и спорных, далеко идущие выводы, призванные обслуживать ту или иную идеологию. Нынешняя статистика религиозности зачастую озабочена проблемами “возрождения духовности” (под чем подразумевается исключительно приобщение народа к религии); при этом она стремится продемонстрировать этот самый рост духовности как можно более наглядно. Как в былые времена мы с удовлетворением могли прочесть всюду об успехах воинствующего безбожия, так сейчас мы сталкиваемся со своеобразным “воинствующим православием” — начиная от избрания священников в органы светской власти и заканчивая попытками ввести в школах преподавание Закона Божия. Тем более странно, что ряд ученых приветствует происходящую сакрализацию даже тех сторон общественной жизни, которые традиционно считаются “светскими”^⁹.

Всё сказанное говорит о необходимости уделить более серьезное внимание атеизму как общественному явлению и атеистам как полноправным членам общества, пусть даже их точка зрения на мировоззренческие проблемы расходится с мнением большинства. Задачи, стоящие перед исследованием атеизма, будут следующими:

1) Определить понятие атеизма и тем самым найти критерии, по которым мы можем различить подлинных атеистов;

2) Дать анализ проделанной отечественными социологами работы по изучению атеизма, выявить наиболее эффективные методики, при помощи которых мы сможем выявить их ценностные ориентации, идеалы и убеждения, жизненные нормы и принципы;

3) На основании этого дать социально-психологический портрет современного атеиста и характеристику атеизма как такового, а также выявить некоторые перспективы его развития.

Некоторые возражения и ответы на них. Во время подготовки этой дипломной работы мне часто доводилось слышать скептические замечания по поводу актуальности выбранной мною темы. В целом, они были довольно однообразны, и сводились они к следующему:

1. “Никакого атеизма в современной России не существует”.

На самом деле, нужно чётко видеть различие между атеизмом как государственной политикой и как мировоззрением отдельной личности. Авторы этого возражения считают, вероятно, второе лишь следствием первого: то есть, полагают они, атеисты существуют лишь тогда, когда государство навязывает атеизм в качестве официальной, общепринятой мировоззренческой ориентации. Однако в действительности такой связи нет. Атеизм как идеологическая политика государства действительно более не существует (даже напротив — он сменился клерикализмом), но это не изменило мировоззрения отдельных людей, которые сознательно остались атеистами, и которых, как мы увидим, не столь уж мало, чтобы вообще о них не говорить.

2. Впрочем, есть и более радикальный аргумент: “Атеизма не существует вообще, т. к. каждый человек во что-то верит”.

Но атеизм не есть отрицание веры как таковой; такое понимание, вероятно, возникло из современной трактовки понятия “безбожие”, которое означает отсутствие всяких идеалов и моральных норм (ещё 50 лет назад это слово имело скорее положительный оттенок). Чтобы быть атеистом, вовсе не требуется ни во что не верить, достаточно лишь не верить в Бога (более подробно этот вопрос рассматривается в главе 1, посвященной определению религии и атеизма). На это иногда возражают, что то, во что человек верит, и есть его бог. На мой взгляд, это просто подмена понятий, так как даже в расширенном пантеистическом понимании термин “бог” имеет все же довольно конкретное значение^¹⁰. Кроме того, для последовательного атеизма характерно отрицание даже не Бога, а сверхъестественного, а едва ли можно сказать, что всё, во что можно верить, сверхъестественно.

3. “Об атеизме в советское время уже написано было неимоверное число трудов, добавить к ним что-либо вряд ли возможно, и тема кажется исчерпанной”.

Отнюдь. Во-первых, советские исследования посвящены в основном не собственно атеизму и атеистам, а преодолению религиозности как процессу. Главную роль в них играли политические и идеологические моменты, а не социальные, психологические или этические. Атеист становился объектом исследованию лишь потому, что существовали “недостаточно убежденные” атеисты, индифферентные, колеблющиеся и т.п., их необходимо было выявить и направить на пути истинный. Таким образом, и цели этих исследований при ближайшем рассмотрении оказываются не научными, а сугубо прагматическими (см. главу 2 о порочности некоторых методов, использованных в них). Во-вторых, многие из них вызывают сильные сомнения в свое правдивости, а другие настолько противоречивы, что не получают убедительной интерпретации. Наконец, с 1991-1992 гг. издание литературы, посвященной атеизму, практически прекратилось, — а изменилось с тех пор немало.

4. “Атеизм, безусловно, сыграл значительную роль в судьбах России ХХ века, возможно, это как-то проявляется и сейчас, но всё это — позорные страницы нашей истории. Лучше не возвращаться к этой теме”.

Подобное приходится слышать очень часто, хотя в действительности это вообще не годится как аргумент. Даже если признать негативную роль атеизма, то это наоборот должно стимулировать его научное изучение, подобно тому как исследуются наркомания, проституция и т.п. Но такой подход был бы сам по себе неверен, ибо ненаучен по сути — как можно выносить оценочное суждение об объекте, которые еще не изучен всесторонне? Как бы то ни было, замалчивание чего-либо ещё никогда не приводило к хорошим последствиям. ^¹¹

Религия. Прежде чем ответить на вопрос, что же такое атеизм, постараемся сначала дать определение религии, ибо мы можем говорить об атеизме лишь поскольку существует религия. Если мы предположим, что на заре человеческой истории религия ещё не возникла, то можем ли мы при этом сказать, что это был бы пример общества атеистического? Едва ли, поскольку для того, чтобы атеизм существовал как система мировоззрения, необходимо наличие его главного антагониста, то есть религии. Атеизм, пишет В.С.Абросимов^¹², “мог возникнуть, возник и существует как реакция на экспансию религиозного мышления и поведения... Атеизм является свойством, направленностью, характеристикой определенного мировоззрения, т.е. акциденцией мировоззрения, но не самой субстанцией. Его нужно понимать только в качестве признака некоторого предмета (мировоззрения)... В случае с так называемым “научным атеизмом” и его позитивным содержанием произошла онтологизация признака предмета. Научный атеизм как самостоятельная наука — такой же нонсенс, как и “научный оптимизм”, “научный патриотизм”, “научный интернационализм” и т.п.”^¹³ Далее научный атеизм сравнивается с гоголевским Носом, который “самостоятельно гулял по Невскому проспекту, оторвавшись от своего носителя”. Атеизм как нечто самостоятельное есть иная религия, — утверждает Абросимов, ссылаясь на похожую мысль в письме Энгельса Э.Бернштейну: “...атеизм как голое отрицание религии, ссылающийся постоянно на религию, сам по себе без неё ничего не представляет и поэтому сам ещё является религией”^¹⁴. Конечный вывод Абросимова^¹⁵: “Отрицание атеизмом религии имеет своим предельным итогом самоупразднение атеизма, поскольку он уничтожает основу своего существования”. (Отметим, что по мнению классиков марксизма религия также не имеет собственного содержания, особой “не от мира сего” сущности, особой — вне всеобщей — истории и т.д. Религия развивается в контексте истории общества, и в зависимости от развития системы материального производства и общественных отношений происходит и эволюция религии^¹⁶). Религия определяет и формы проявления атеизма. “Атеист из исламской страны — это совсем не то же самое, что атеист-испанец, русский или американец”, — считает М.Малерб^¹⁷.

Но сложность ещё и в том, что под религией можно понимать совершенно разные явления, и мы встречаемся как с неоправданно широкими трактовками этого понятия, так и с чрезмерно конкретными и узкими. Так, к примеру, многие не рассматривают как религии буддизм, даосизм и конфуцианство, считая их всего лишь философскими или моральными системами. Со стороны богословов можно иногда слышать, что те или иные секты или примитивные верования каких-либо народов не имеют права именоваться религиями. С их точки зрения, для религии необходимо наличие развитой идеи Бога как личности, главенствующей над миром. Иными словами, основное содержание религии есть Бог. Другая точка зрения, напротив, утверждает, что в религии главное — это вера, причем неважно во что. Особенно подобное расширенное понимание религии стало популярным в философии ХХ в. Так, Э. Фромм понимал под религией “любую систему взглядов и действий, которой придерживается какая-то группа людей и которая дает индивиду систему ориентации и объект поклонения”^¹⁸, при этом, по Фромму, любой человек религиозен. Ещё более расплывчато трактовал религию К.Г.Юнг — как “тщательное и точное наблюдение... Numinosum, т.е. динамического существования или следствия, не вызванного произвольным волевым актом”^¹⁹.

В действительности, однако, не всякая вера есть вера религиозная. Последняя есть:

- вера в объективное существование сверхъестественных существ, свойств, связей, превращений,

- в возможность общения с кажущимися объективными существами, воздействуя на них и получая от них помощь,

- в действительное совершение каких-то мифологических событий, в наступление ожидаемого (предопределенного) мифологического события, в причастность к ним,

- в истинность соответствующих представлений, взглядов, догматов, текстов и проч.,

- в религиозные авторитеты (святые, пророки, церковные иерархи).^²⁰

Мы видим, что вера в существование сверхъестественного есть наиболее характерная черта религии, и как следствие из этого возникает идея общения со сверхъестественным, что выражается в молитве, медитации, обрядах, одним словом — в культе; для целей исполнения культа возникает церковь, которая затем берет на себя многие социальные функции. Итак, сверхъестественное, культ и церковь являются основными составляющими религии; но идея сверхъестественного всегда будет определяющей для любого религиозного мировоззрения, пусть даже оно отрицает и церковь, и культ (внецерковная религиозность весьма популярна в настоящее время). Бертран Рассел (“Во что я верю”)^²¹, который приходит к тому же выводу, отмечает, что “понятия Бога и бессмертия не столь существенны для религии вообще, т.к. в буддизме их нет; с другой стороны, говоря о Боге, мы имеем в виду сверхъестественную силу, говоря о бессмертии — подразумеваем, как правило, существование души, т.е. тоже сверхъестественной субстанции; исполняя религиозный обряд, мы по сути совершаем магическое действие. т.е. входим в контакт со сверхъестественным. Иными словами, именно признание сверхъестественного и является отличительной особенностью религиозности. При этом признается, что сверхъестественное непознаваемо научным методом^²², и в этом лежит причина конфликта между религией и наукой”. При этом, по Расселу, религия — прежде всего социальный феномен: “Самым важным в христианстве с социальной и исторической точки зрения является не Христос, а церковь”^²³. В отношении современной России это, кстати, вполне верно: сейчас мало кого интересует фактическое содержание православного вероучения, подчеркивается лишь роль Русской Православной Церкви в жизни общества и в истории государства. Но мне кажется, что будет более правильным признать основой любой религии именно сверхъестественное и на этом строить дальнейшие рассуждения.

Атеизм. Следовательно, главным содержанием атеизма как мировоззрения, противоположного религии, будет отрицание сверхъестественного и всего, что с ним связано, т.е. всех отдельно взятых компонентов религиозной веры (авторитета церкви, священных текстов, обрядов и т.д.). Принципиально важно, что атеизм не отрицает всю религию как таковую, а лишь идею сверхъестественного, и признает в религии то, что имеет общечеловеческую значимость^²⁴. Следует отличать атеизм от внерелигиозности, то есть безразличного отношения к религии, отсутствия четких убеждений в мировоззренческих вопросах и вообще интереса к ним. Внешне внерелигиозность проявляется также в неисполнении религиозных обрядов, отрицании авторитета священных текстов и священнослужителей, но внерелигиозного человека нельзя назвать атеистом, поскольку атеизм, как и религия, предполагает наличие определенных убеждений (к примеру, так называемые колеблющиеся — это фактически верующие, не имеющие четких религиозных убеждений). Последовательные атеистические убеждения включают в себя следующие важнейшие моменты:

1) собственно атеизм, или, как ещё говорят, антитеизм — отрицание существования Бога;

2) отрицание существования потустороннего мира, сверхъестественных сил и существ, признание ложности оккультных наук и суеверий (в принципе, отрицание Бога является лишь одним из компонентов в общей системе идей, отрицающих все потустороннее); атеист, естественно, является материалистом, т.е. считает мир существующим независимо от сознания и первичным по отношению к этому сознанию; религия же является творением человека.

3) неприятие морально-этической стороны религии, а также её эстетических представлений, религиозных ценностей и норм, религиозных традиций, которым противопоставляются гуманистические принципы человека как высшей ценности, свободы его самовыражения как личности, свободы слова и совести;

4) отрицание авторитета церкви и священнослужителей (антиклерикализм); атеист считает, что церковь должна заниматься религиозными вопросами, не вмешиваясь в светскую жизнь общества, не занимаясь политическими, юридическими, экономическими проблемами.

Таким образом, в атеистических убеждениях выделяются два их аспекта — критический (направленный против существующих представлений, связанных с религией) и позитивный (предлагающий взамен религиозных иные идеи и ценности). Не нужно, однако, делать из этого вывод, что в убеждениях каждого конкретного атеиста оба они присутствуют в равной степени.

Раньше атеизм часто определяли как систему философских и научных взглядов и убеждений^²⁵, но на самом деле как мировоззрение отдельной личности он вовсе не обязательно должен основываться на науке и не обязательно носит характер философской системы. Часто встречается так называемый стихийный атеизм, основанный на обыденном здравом смысле.

Часто высказывается мнение, что атеизм — это тоже религия^²⁶, но несколько особого рода (по-видимому, это делается в надежде как-то оправдать атеистов и вернуть их в лоно религии традиционной). Основываясь на всем вышесказанном, мы можем легко опровергнуть такое мнение. Да, действительно, в атеизме присутствует некоторый элемент веры: а именно, атеист вполне может верить в истинность своих убеждений, но это не будет вера религиозная, для которой, как мы выяснили, характерно отрицание возможности доказательства её положений посредством науки или логики, или, наконец, обыденного опыта — или, по крайней мере, отсутствие стремления к такому доказательству. Атеист же, напротив, верит в то, что его убеждения рано или поздно найдут себе объективное научное подтверждение. Что касается содержания самих этих убеждений и их проявления, то в этом они также в корне отличаются от религиозных:

- атеизм не признаёт сверхъестественного и опирается на научную картину мира или же на эмпирический опыт;

- атеизм не имеет культа и обрядов; не включает в себя никакой догматики^²⁷, каких-либо элементов принуждения.

- кроме того, в нем отсутствуют такие важнейшие религиозные понятия, как спасение, предопределение и т.д.

Атеизм и свободомыслие. В последнее время, в особенности на Западе и в отечественных публикациях, посвященных зарубежным странам, чаще говорят о свободомыслии, нежели об атеизме^²⁸. Весьма интересно проследить взаимоотношение этих двух понятий. Во-первых, понятно, что между ними нельзя ставить знак равенства. Свободомыслие есть более широкое понятие, хотя прежде в СССР оно рассматривалось лишь как более низкий по сравнению с атеизмом уровень критики религии. В целом, основной чертой свободомыслия является “признание права разума на критику религии и свободное исследование мира”^²⁹. Сам термин впервые употребил в 1697 г. Дж. Локк, а определение свободомыслия дал в XVIII в. А.Коллинз: “Под свободомыслием я понимаю применение ума (состояние) в стремлении узнать значение какого бы то ни было положения, в рассмотрении характера доказательств за или против в соответствии с кажущейся силой или слабостью этих доказательств”^³⁰. Свободомыслящие “верят в свободу мысли, разума, в ценности этики и стоят за уничтожение сверхъестественного из всех видов человеческого разума” (Г.Стейн)^³¹. В принципе, понятие свободомыслия охватывает не только религию; это признание права человека критиковать существующие порядки и воззрения. При этом необходимо различать:

2) “свободную мысль” как качество отдельного человека;

3) свободомыслящих как организованное движение в некоторых странах.

Американский социолог С.Уоррен выделяет ряд теоретических принципов современных свободомыслящих^³²:

1) Научный метод есть единственный в познании истины.

2) Агностицизм в том смысле, что невозможно что-либо доказать без науки.

3) Разум и этические ценности являются порождением не творчества Бога, но человеческих действий.

4) Все человеческие действия порождены земными обстоятельствами (отсюда следует необходимость отделения церкви от государства).

Свободомыслие в отношении религии в разные исторические эпохи принимало и принимает следующие формы:

- религиозное вольнодумство, включая сюда деизм и пантеизм,

Таким образом, мы видим, что возможно свободомыслие в рамках религии: это богоборчество, то есть вызов Богу, подразумевающий Его существование, и религиозный скептицизм в форме ереси или вольнодумства, когда господствующей религиозной концепции противопоставляется некая другая, а также отчасти и антиклерикализм, если он ограничивается лишь осуждением деятельности церкви и священнослужителей, а не религии как таковой.

Следовательно, мы не можем отождествить свободомыслие с атеизмом, но должны рассматривать атеизм как одну из его форм, причем наиболее последовательную и радикальную форму. Об отношении же между агностицизмом и атеизмом речь пойдет ниже.

1.2. Классификации атеизма и критерии атеистичности.

Классификации атеизма. В западной литературе^³⁴ классификации атеизма разнообразны. Во многом они субъективны, хотя в той или иной мере учитывают реально существующие различия между направлениями свободомыслия и атеизма. Так, различают практический и теоретический атеизм (В.Бруггер); радикальный, агностический, постулатный (Х.Шмидт); марксистский, рационалистический, экзистенциалистский (И.Лепп), три вида атеизма, связанные с именами О.Конта, Л.Фейербаха и К.Маркса, а также Ф. Ницше (А. де Любак); иногда в понятие атеизма неправомерно включают некоторые по сути своей религиозные системы (буддизм и даосизм).

Иногда различают атеизм “сильный” и “слабый”. “Слабым атеизмом” считается отсутствие веры в существование Бога, это по сути скептицизм, простое неверие. Для “сильного атеизма” характерна вера в то, что Бог не существует, это “твердое, позитивное убеждение”.^³⁵ Действительно, неверие в истинность не является равноценным вере в неистинность; человек может просто не иметь представления о истинности или неистинности того или иного явления. Это приводит в конечном итоге к агностицизму.

Термин "агностицизм" был впервые употреблен в интересующем нас значении (т.е. как его употребляют современные свободомыслящие) профессором Т. Хаксли^³⁶ в 1876 году. Он определил агностика как человека, отказавшегося от "сильного" атеизма и верящего в то, что первичное начало вещей неизвестно и не может быть познано. Другими словами, агностик — это тот, кто верит в то, что мы не знаем и не можем точно узнать, существует ли бог. Он утверждает даже, что не отрицает Бога, но лишь потому, что не знает, что отрицать.

Также агностицизмом именуют позицию, согласно которой вопрос о существовании бога в принципе может быть разрешен, но доказательства за или против бога являются неубедительными и поэтому невозможно определиться в этом вопросе. Иногда используют термин "строгий агностицизм" для оригинального понимания термина, и "эмпирический агностицизм" для второго определения^³⁷.

В отечественной исследовательской литературе ХХ в. атеизм рассматривался в различных аспектах: как социальное явление, как сторона материалистического мировоззрения, как знание о религии, используемое в против консервативной религиозной идеологии, как мировоззренческая позиция личности и т.д. При этом атеизм никогда не отождествлялся с неверием вообще, ставился акцент на нравственное и созидательное содержание атеизма, который при этом также увязывался с передовыми научными взглядами (материалистическими или натуралистическими). Выделялись разные типы атеизма: естественнонаучный, вульгарный, догматический, научный (теоретический, опирающийся на материалистическую диалектику как метод научного познания и анализа религии).

В.С.Чекулаев в 1975 г.^³⁸ предложил следующую разделять атеистов по критерию атеистической убежденности на: 1) суеверных атеистов, 2) индифферентных, 3) стихийных, 4) сознательно-убежденных, 5) воинствующих. Прочие классификации, предлагавшиеся в советских исследованиях тех лет^³⁹, обычно делят атеистов не по характеру их воззрений, а исключительно по степени их общественной активности, а потому для нас мало интересны.

Критерии атеистичности. Чтобы определить критерии, по которым того или иного человека можно причислить к атеистам, мы вновь обратимся к противоположности атеизма, то есть к религии, и выясним для начала критерии религиозности.

Религия как социальный и культурно-исторический институт включает в себя системы религиозного сознания (верований) и религиозного культа (обрядов), а также религиозных организаций и учреждений (см. 1.1.). Соответственно, под религиозностью личности (или социальной группы) мы будем понимать наличие такого сознания, выполнение обрядов и участие в деятельности упомянутых организаций (религиозное поведение). По сути, определяющим является наличие религиозных верований, так как человек вряд ли будет исполнять обряды и состоять в религиозной организации, не имея таковых (впрочем, иногда это не совсем верно, особенно в том случае, когда речь идет о таком распространенном ныне явлении, как псевдорелигиозность; но с полным правом мы можем говорить о псевдоатеизме в прежние годы). Следовательно, отсутствие подобных верований и убеждений говорит об атеистичности личности.

На практике, однако, весьма сложно различить “истинно верующих”, равно как и “истинных атеистов”.

Традиционно выделяют два основных критерия религиозности личности (субъективный и объективный). Первый состоит в признании самим человеком себя верующим, второй — в участии человека в религиозных церемониях и выполнении им определенных обрядов. По отдельности оба они недостаточны, так как можно, к примеру, демонстративно заявлять о своей религиозности или участвовать в религиозных обрядах по традиции (это и есть псевдорелигиозность, т.е. формальное соблюдение обрядов без реальной внутренней веры).

Соответственно, критериями атеистичности будут причисление себя к неверующим и неучастие в какой-либо религиозной деятельности. Вообще, первый из них для современной России мне кажется достаточно надежным сам по себе, поскольку в условиях предвзятого отношения к неверующим лишь твердое убеждение в собственной правоте заставляет человека открыто признавать себя атеистом. Так же и в СССР в условиях гонений на религию вполне можно было доверять словам тех, кто без колебаний называл себя верующим. С другой стороны, даже среди тех, кто причислял и причисляет себя к верующим, значительная часть (среди старшего поколения, возможно, большинство) не знакомы со священными писаниями (Библия, Коран), языком богослужений и с теоретическими основами религиозных догматов. Несмотря на все более упрочивающиеся позиции православия, основной религией в любом случае остается народный вариант христианства, с его довольно абстрактными представлениями о Боге, рае, аде, дьяволе^⁴⁰. Л. Ануфриев и В. Кобецкий^⁴¹, например, приводят данные социологического исследования в Архангельской области, которое показало, что среди верующих (в конце 1960-х гг.) лишь 24% имеют традиционно-догматические представление о Боге. Все остальные высказали собственные нетрадиционные суждения или отвечали неопределенно: “что-то должно быть”, “может, это и не бог, а что-нибудь другое”, “какие-то существа, влияющие на жизнь людей, наверное есть” и т.д.

При всем при этом все эти люди, несомненно, являются верующими, и точно так же могут существовать атеисты, не знакомые с теоретическими основами атеизма. Тем не менее приведем здесь еще принципы атеистов, как их сформулировал С. Уоррен^⁴²:

1) Отказ от всего божественного в Библии, признание авторитета разума и опытного познания.

2) Человеческие усилия, а не божественное вмешательство являются инструментом улучшения личной и социальной жизни человека.

3) Отрицание взаимосвязи между религией и этикой, морального права божества господствовать в человеческой жизни.

4) Человек должен заниматься не восхвалением Бога, а работой по совершенствованию людей в настоящее время.

Вопреки распространённому мнению, согласно которому религия изначально присуща человеческой природе^⁴³, а атеизм представляет собой заблуждение, начавшееся лишь с эпохи Просвещения^⁴⁴, — первые сведения о неверующих относятся к древности. Упоминания о них содержатся уже в Библии ("Сказал безумец в сердце своем: "нет Бога"^⁴⁵), а случаи просто скептического отношения к конкретным религиозным представлениям отмечены на заре человеческой истории, в Древнем Вавилоне и Египте. Мы, однако, не станем подробно рассматривать историю религиозного скептицизма, а остановимся собственно на атеизме, или неверии в бога или богов. Именно такое значение должно было бы быть первоначальным.

В истории античности мы видим множество примеров людей, отрицавших либо существование богов вообще, либо официальный греко-римский пантеон. Сложно сказать, действительно ли все они были атеистами, поскольку слово atheos несло отрицательный оттенок и весьма часто использовалось политическими противниками для дискредитации друг друга. Тем не менее, нам достоверно известны имена философов Эвгемера, Диагора Мелосского, Продика Кеосского, Феодора; ученик Карнеада Клитомах (ок. 175—110 до н.э.) создал даже “каталог атеистов”, который, к сожалению, до нас не дошел. Кроме того, безбожниками называли также эпикурейцев и всех тех, кто заявлял. что боги, хотя и существуют, но нисколько не заботятся о делах человеческих^⁴⁶. Подозрение в безбожии влекло за собою серьезные последствия: афиняне привлекали безбожников к суду, и многим из них чудом удавалось бежать и избежать смерти (так, вынуждены были покинуть Афины Анаксагор и Диагор, за голову которого, кстати, было назначено крупное вознаграждение^⁴⁷; безбожие было также одним из обвинений, предъявленных Сократу).

Характерно, что сами античные атеисты не пытались осмыслить сущность атеизма как явления. Первые попытки выявить таковую мы найдем у Платона, который в "Законах" дает вначале нравственно-правовую оценку неверию. “Полагая, что верящие согласно с законами в существование богов не совершают нечестивых дел, он приписывает неверующим совершение "нечестивого дела" и высказывание "беззаконного слова", — к этим людям он относит как тех, кто не верит в существование богов, так и тех, кто хотя и верит в их бытие, однако отрицает их вмешательство в человеческие дела. Платон допускает, что неверие по существу есть некая одержимость болезнью, которая с возрастом проходит.”^⁴⁸

От Платона же идет традиция теоретического обоснования необходимости наказаний тех, кто не признает веры в богов или в Бога. Обличая популярное в его время мнение об условном, договорном характере религии, Платон видит его опасность в провоцировании "смут". Род наказаний для распространителей таких идей должен определяться тем, к какому типу неверующих принадлежит человек, и здесь Платон предлагает классификацию по моральному признаку. Он выделяет, “во-первых, тех, кто совершенно отрицает бытие богов, но не совершает дурных поступков; во-вторых, тех, "у кого к мнению, будто Вселенная лишена богов, добавляется невоздержанность в удовольствиях и страданиях, хотя они и обладают сильной памятью и прекрасной восприимчивостью к наукам”^⁴⁹. Общая “болезнь” тех и других та, что они не признают богов; но первые творят меньше зла во вред остальным людям, чем вторые, “исполненные коварства и злокозненные”; из них, пишет Платон, выходят прорицатели, тираны, демагоги, а также софисты; они, лицемеры, "заслуживают более чем смертной казни", люди же другой разновидности "нуждаются в увещании и тюремном заключении"^⁵⁰. Таким образом, Платон требует наказаний для всех, кто отрицает бытие богов, но при этом признает, что среди неверующих есть и такие, кто от природы обладают справедливым характером, ненавидят дурных людей, избегают людей несправедливых, а справедливых любят. Правда, отрицание богов в любом случае рассматривается как государственное преступление. Атеизм, с точки зрения Платона, это “социально-политическое зло, ведущее к смуте, это гносеологический изъян, поскольку неверие основывается на субъективно-индивидуалистическом, релятивистском подходе к религии, и, наконец, это — нравственный порок. Удел атеистов — тюрьма или насильственная смерть”^⁵¹.

В Древнем Риме атеизм и материализм связываются с именем Тита Лукреция Кара, автора поэмы “О природе вещей”, в которой он развивает идеи Эпикура. Сторонником Эпикура был и знаменитый античный писатель Лукиан. В целом, римское общество более сдержанно относилось к свободомыслящим, но в то же время в Риме не появилось каких-либо принципиально новых атеистических учений.

Были атеисты и среди философов Древней Индии (материалистическая школа локаята, или чарвака, и др.) и Китая (Ян Чжу, Ван Чун). Причисление к атеизму раннего буддизма и даосизма едва ли основательно, но и эти учения также сплотили вокруг себя значительное число свободомыслящих.

С наступлением эпохи средневековья получает распространение расширенное понимание атеизма: безбожником объявляется вообще всякий еретик, свободомыслящий или приверженец нетрадиционной религии. Впрочем, еще в эпоху Римской империи безбожниками именовали и христиан; со временем христиане повесили тот же ярлык на сторонников официального римского культа. При этом имелось в виду, что безбожник отрицает не богов вообще, а истинного Бога, т.е. христианского (по крайней мере, так представляли дело образованные апологеты христианства). Причиной веры в языческих богов считался сатана, влиянию которого подверглись слабые духом люди, что давало формальный повод для их преследований. Естественно, ереси, возникавшие в христианской среде, также объяснялись кознями дьявола и, следовательно, причислялись к безбожию. Впрочем, сами еретики с не меньшим рвением обвиняли в безбожии Римскую церковь.

В истории средневековья мы не найдем последовательно атеистических учений, отрицавших бытие Бога вообще; возможно, это тоже сыграло свою роль в изменении смысла понятия “атеизм”.

Эпоха Возрождения положила начало возрождению интереса к античной культуре и в том числе к Эпикуру, и вместе с этим возрождению античной традиции атеизма — хотя далеко не все поклонники Эпикура были атеистами. Атеизм начинает наполняться новым духовным смыслом: эпикуреизм становится синонимом атеизма, покоящегося на нравственности. Пьер Бейль (1647—1706) впервые открыто сказал о том, что атеист может быть не менее, а то и более нравственным человеком, чем верующий, а общество атеистов — более совершенным и справедливым, чем общество верующих. Распространяется также мнение об эпикурейцах как ученых, высокообразованных людях. Работы Бейля во многом способствовали распространению и укреплению авторитета материализма и атеизма в европейской культуре. Первым назвал себя материалистом и атеистом Ж.О.Ламетри (1709—1751), изложивший атеистическое учение в сочинении "Система Эпикура". "Мнения Эпикура придерживаются так много философов, — говорит он, — что и я осмелился присоединить к ним свой голос" ^⁵².

Заметим, что для целого ряда философов, с симпатией отнесшихся к Эпикуру, атеизм оставался неприемлемым. А. Коллинз, например, ссылаясь на Ф.Бэкона, назвал атеизм “чудовищем”^⁵³. Сам же Бэкон, к примеру, пишет, что "размышляющий безбожник встречается редко" ^⁵⁴ — это Диагор, Бион (II в. до н.э.), возможно, Лукиан; по его мнению, их представляют большими атеистами, чем они были на самом деле.

В новое время дальнейшее развитие атеизма связывается в первую очередь с именами французских просветителей (П.А.Гольбах), затем — с немецким философом Л. Фейербахом. Получило также большую известность такое направление, как вульгарный материализм (Бюхнер, Фотт, Молешотт), с которым зачастую стали отождествлять атеизм вообще. Во 2-й половине XIX — начале ХХ века ряды материалистов и атеистов пополнились благодаря Ч. Дарвину и З.Фрейду, открытия которых не оставляли уже места для сверхъестественного в окружающем мире и исключали возможность компромисса между религией и наукой.

О зарубежных свободомыслящих ХХ в. речь уже шла; упомянем ещё сильно повлиявшее на умонастроения людей философское направление атеистического экзистенциализма (Хайдеггер, Сартр, Камю). Е.К. Дулуман перечисляет наиболее выдающихся свободомыслящих конца XIX — ХХ века, которые “выполнили множество и черновой (критика библейского текста, развенчивания современных мистиков и религиозных шарлатанов, телепатии, инопланетян, Туринской плащаницы, публичных исцелений, Иерусалимского пасхального огня, миротечения и т. д.) и сугубо научной работы (разработка ряда важных философских проблем, критика идеологии креационизма и разного рода теоретических доказательств существования Бога, развенчивание богословских спекуляций на проблемах научных знаний и т. д.)”. Это, кроме тех, кого мы уже назвали, Б. Рассел, Дж. Фрезер, Э. Ренан, А. Древс, Р.Прайс, М. Элиаде, К. Ламонт, О. Хаксли, наши современники Р. Довкинс, П. Куртц, А.Флю, Дж. Рэнди, М. Мартин, Э. Дохерти и много других^⁵⁵.

Итак, при всей своей древности, в редкие времена атеизм осознавался как начало положительное, и при том далеко не всеми членами общества. “Чаще всего атеистам и атеизму не везло, — на протяжении многих веков они третировались общественным мнением, правящими слоями, законодательством. Многовековая традиция неприязненного отношения к атеизму, вообще к неверию в Бога или богов, обогащалась все более изощренными аргументами, язвительными эпитетами, сравнениями, афоризмами и т.д., глубоко проникая в сознание и подсознание общества.”^⁵⁶ “Атеист — это чудовище среди людей... — пишет П.Б.Шелли в своей работе “Опровержение деизма: суждение Теософа в диалоге с Евсевием. — Это темное и страшное учение, конечно, незрелый плод мозга какого-то слепого мыслителя: странное и отвратительное извращение интеллекта, чудовищное разрушение разума”^⁵⁷. Против атеизма и атеистов выступали не только богословы и религиозные деятели, как можно было бы подумать, но и такие известные философы, как Г. Лейбниц, Ф. Бэкон, Дж. Локк и даже, как мы уже знаем, провозвестник свободомыслия А.Коллинз. В XX в., особенно во второй его половине, накал страстей вокруг атеизма не только не спал, но в какой-то мере даже усилился. На материализм и атеизм обрушился папа Иоанн-Павел II, связывая их с “удалением от истины в объятия лжи”, вызванным “происками Сатаны”, который “внедряет в человека оппозицию к Богу”^⁵⁸.

В нашей стране в многочисленных публикациях, в том числе воспроизводящих сочинения прошедших лет, атеизм преподносится как нечто несовместимое с понятиями культуры, нравственности, порядочности. В книге Д. Панина “Теория густот” читаем: безбожник “проявляет наклонности ко лжи, к злобе, воровству и предательству”^⁵⁹. В 1994 г. переизданы сочинения Феофана Затворника (1815—1894), которые, по словам издателей, “содержат необходимые для любого человека духовные уроки и глубокие назидания”. Одно из “назиданий” связано с распространением “повального неверия”: “Надо — свободу замыслов пресечь —зажать рот журналистам и газетчикам. Неверие объявить государственным преступлением. Материальные воззрения запретить под смертною казнью”^⁶⁰. Ссылаясь на это назидание, архиепископ Серафим писал, что в будущем государственном законодательстве нужно предусмотреть “закон, сурово — вплоть до смертной казни карающий пропаганду атеистических воззрений”^⁶¹ .

Далее мы подробнее рассмотрим современную литературу, в том числе и научную, посвященную атеизму и атеистам.

1.4. Обзор русскоязычной литературы последних лет.

На фоне грандиозного потока атеистической литературы, обрушивавшегося на советскую аудиторию до 1986 года, современные книги и научные публикации очень немногочисленны. Характерно, что даже противники атеизма не считают, видимо, достойным заниматься его разоблачением и оставляют его без внимания, как нечто, давно уже осужденное общественным мнением и навеки отброшенное, как порочный продукт извращенного общественного устройства советского государства.

В целом, для современных серьезных публикаций, посвященных атеизму, характерны такие черты, как:

- появление результатов ряда исследований религиозности (которые, правда, в большинстве своем опубликованы в узкоспециальных научных изданиях), лишенных идеологической подоплёки и потому более объективных и надежных;

- проявление особого интереса к зарубежному свободомыслию и вообще терпимое отношение к разновидностям атеистической мысли, не укладывающимся в рамки “научного атеизма”;

- терпимость по отношению к верующим, тенденции примирения атеизма и религии на почве общего для них гуманистического идеала;

- малое использование статистических данных: обычно применяется метод контент-анализа. Очевидно, статистика говорит не в пользу атеизма.

В 1991 г. киевское издательство “Наукова думка” выпустило книгу “Культура. Религия. Атеизм”, ставшую, видимо, одной из последних в СССР крупных работ, авторы которой пытались оправдать ортодоксальный марксистский атеизм, очистить его от наслоений советского времени и преподнести как идеал для современной гуманистически мыслящей личности. К сожалению, подход авторов содержал слишком много элементов философии, совершенно недоступных пониманию обывателя и к тому же изложенных зачастую неудобоваримым языком, да и малодоступность самой книги едва ли способствовала популярности её идей.

После этого появилось несколько небольших работ, оправдывавших атеизм как гуманистическую традицию (А.З.Арабаджян “Истоки духовности: Религия и атеизм”, Н.Г.Чесноков “Этический атеизм”), но все они носили характер скорее пространных философских размышлений, хотя и содержали много важного для характеристики современного атеизма в целом. А. З. Арабаджян, принимая религию как часть культуры общества, отвергает её претензии на монопольное обладание духовностью. Беспокойство автора вызвано не столько отступлением атеизма, сколько утратой человеком “осознанного рационалистического начала для своего духовного развития” (с. 4-5). Н.Г.Чесноков доказывает актуальность атеизма в наши дни, подробно обосновывает превосходство атеистической морали над религиозной и провозглашает появление этического атеизма, на котором строится нравственность и гуманизм. “Все мысли книги направлены против духовного индивидуализма. Религия первая проложила тропинку к духовному изоляционизму, когда каждый вынужден был стать заботящимся о своей душе. Атеистическое мироощущение (и мировоззрение) появилось на ... волне знаний, утверждающих воззрение на человека как родового существа, как представителя рода человеческого...” (с.135).

В работе З.П.Трофимовой “Гуманизм, религия, свободомыслие” (М.,1992) также делается акцент на атеистическом гуманизме, но при этом материал изложен более последовательно и, можно сказать, научно: подробно описывается классификация и история различных направлений свободомыслия и атеизма, воззрения их отдельных представителей, даются четкие определения понятий, некоторые из которых были использованы и мною.

В переведенной на русский язык и опубликованной в 1997 г. книге современного французского философа и богослова Анри де Любака “Драма атеистического гуманизма”, напротив, доказывается (в основном на примерах из художественной литературы) несостоятельность попыток сочетания гуманизма и безрелигиозности. Составители же сборника “Религия и свободомыслие в культурно-историческом процессе” (Издательство Санкт-Петербургского университета, 1991), как мне показалось, пытаются прийти к некоему компромиссу, отстаивая право на существование как религии, так и атеизма, и их равнозначащую роль в истории культуры — при этом, однако, очень заметны симпатии каждого конкретного автора (среди которых ученые из самых разных научных учреждений, начиная от СПбГУ и Института культуры и заканчивая Православным университетом г. Москвы и Нижегородской государственной консерваторией им. М. И. Глинки).

В учебном пособии “Лекции по религиоведению” под ред. проф. И.Н.Яблокова (М., 1998) помещены три интересные статьи, имеющие отношение к нашей теме: “Понятие атеизма в истории западноевропейской мысли (От античности до Нового времени)” З.А.Тажуризиной, “Философские взгляды на религию К. Маркса, Ф. Энгельса, В. Ленина” А.С.Попова и “Современное зарубежное свободомыслие о религии” З.П.Трофимовой. Свободомыслию и атеизму посвящен также значительный раздел в учебниках “Основы религиоведения” и “Религиоведение” под редакцией того же проф. Яблокова (последнее издание обеих книг — 1998 г.).

Несколько более сложно обстоит дело с литературой социологического содержания, по причинам, указанным выше: исследуются главным образом верующие, а таковыми себя ныне считает большинство, и разработчиками прикладных социологических исследований существование атеистов часто просто игнорируется. Тем не менее, некоторое число публикаций все же имеется.

Много интересных фактов и исследований содержит сборник “Религия и демократия” (На пути к свободе совести, вып. 2). Из него почерпнуты многие сведения, касающиеся религиозной ситуации в современной России и социологического портрета религиозного и нерелигиозного населения. Среди авторов сборника — в основном христианские священнослужители, при этом их позиция отличается высокой степенью веротерпимости и стремлением к объективной подаче материала. Особенно ценными в плане информации об атеистах оказалась статья Л.Бызова и С.Филатова “Религия и политика в общественном сознании советского народа”, которая дает целостную картину религиозных взглядов населения в начале 90-х гг., включая атеизм, мистицизм, восточные культы и т.п. Упомянутая уже книга “Культура. Религия. Атеизм” также содержит некоторые социологические данные.

С января 2000 г. на страницах газеты “Известия” развернулась бурная дискуссия между верующими и неверующими читателями (см. №№ от 15 января, 3 и 14 февраля)^⁶². Стороны не стеснялись в выражениях, обвиняя друг друга: атеисты — в ущемлении их прав, верующие — в развале государства, разрушении национальной культуры и прочих глобальных злодеяниях (претензии верующих к атеистам вообще сложно рационально сформулировать, аргументация их взывает лишь к чувствам, а не к логике). Некоторые из атеистов весьма обстоятельно и грамотно изложили свои мировоззренческие, моральные и гражданские позиции, что я использовал в своей работе.

Наконец, огромное количество материалов по атеизму находится в компьютерной сети Internet: такое впечатление, что атеистическое движение переместилось из нашей обыденной реальности в виртуальную. Кроме время от времени проводимых дискуссий, много информации о современных атеистах можно почерпнуть из как минимум трех интернет-страниц на русском языке, посвященных атеизму^⁶³, на которых публикуются статьи сторонников разных направлений свободомыслия и атеистического мировоззрения (Е.К.Дулумана, З.А.Тажуризиной, З.П.Трофимовой, В.Л.Гинзбурга и др.), новости, имеющие отношение к религии и атеизму (в основном, освещаются различные случаи нарушения свободы совести), произведения классиков свободомыслия, программные документы атеистических движений и т.д. (Активная деятельность атеистов в Интернете, кстати, еще раз говорит о необоснованности заявлений типа “атеизма не существует”.) Материалов на иностранных языках в Интернете ещё больше — в целом зарубежные свободомыслящие более активны, чем наши соотечественники.

Резюме. Итак, рассмотрев само понятие атеизма, мы пришли к выводу, что атеизм представляет собой мировоззрение (систему взглядов, убеждений и ценностей), отрицающее истинность религиозных представлений. В этом плане атеизм является наиболее последовательной формой проявления религиозного свободомыслия. Однако, в разные исторические эпохи понятие атеизма включало в себя самые разнообразные оттенки, в том числе и оценочные. Основными критериями атеистичности личности являются отрицание истинности религии (неверие в сверхъестественное) и неучастие в религиозной жизни.

Атеизм и его социологическое изучение в СССР

2.1. Особенности социологического исследования атеизма. Некоторые замечания по методике исследований.

Социологическое изучение вопросов, связанных с религией, вообще связано с известными трудностями, и вызваны они, как мы уже указали, отсутствием четких, объективных критериев религиозности (сам человек определяет свое отношение к вере, и такая оценка всегда в той или иной мере субъективна). Как верующие, так и неверующие могут и не задумываться над содержанием собственных воззрений на религиозные проблемы. По субъективным самооценкам или суждениям, как правило, можно установить лишь осознаваемые мотивы религиозного поведения, а последние не всегда совпадают с действительными причинами. Мешает исследованию и догматическая предвзятость, априорная убежденность в собственной правоте, отрицание всякого инакомыслия в духовных вопросах: эти черты могут быть присущи как верующим, так и атеистам, да и самим исследователям — очевидно, что “на результаты исследования нередко оказывают влияние собственные религиозные воззрения социолога, его жизненная позиция”^⁶⁴.

Также сказывается и “известная интимность и “потаенность” индивидуальной религиозности”^⁶⁵. В процессе исследования “возникает ряд вопросов этического характера, как то: 1) в какой мере социолог может и имеет право проникнуть во внутренний мир человека; 2) насколько откровенным бывает респондент”^⁶⁶. В условиях безрелигиозного окружения верующий человек, как правило, не стремится афишировать свою религиозность, более того, он старается ее скрыть. Верно и обратное: в религиозной среде атеист может стесняться своих убеждений или не высказывать их, чтобы не оскорбить чувства верующих. Возможны и другие мотивы. Так, можно, будучи неверующим, в то же время неправильно понимать значение понятия “атеизм”, отождествляя его с “неверием ни во что” или с “бездуховностью” и, следовательно, не считать себя атеистом; как уже говорилось, на Западе неверующие предпочитают не называть себя атеистами, чтобы избежать возникающих ассоциаций с советской антирелигиозной политикой). В то же время многие современные “верующие” в действительности мало задумываются о существовании Бога, но полагают, что “вера” является неотъемлемой национальной чертой и тем самым пытаются приблизиться к культуре своего народа, считая её сугубо религиозной. Может оказаться, что атеистами себя назовут люди с откровенно мистическим пониманием мира. Допустим, сатанисты, все взгляды которых пропитаны мистицизмом, могут заявить, что они отрицают Бога и религию (имея в виду христианство).

Сложно выявить позицию агностицизма: респондент, придерживающийся её, почти наверняка попадет в конечном счете в число колеблющихся, хотя он нисколько не колеблется в своем убеждении, что правоту или ложность религии доказать невозможно или что это вообще безразлично для человека.

Поэтому, оценивая уровень религиозности, следует всегда “придерживаться конкретного подхода к различным категориям опрашиваемых или обследуемых” ^⁶⁷.

Ясно, что путем простого анкетного опроса с вариантами ответов типа “я верующий/атеист/колеблющийся” невозможно добиться результатов, более-менее точно отражающих действительное состояние религиозности. Тем не менее в большинстве исследований применялось именно анкетирование. Наиболее детально разработанную анкету я обнаружил в работе В.Д.Кобецкого “Социологическое изучение религиозности и атеизма”^⁶⁸: 39 вопросов в первом опросном листе и 23 во втором. Обычно же заключения о динамике религиозности делаются на основании одного-трех вопросов в анкете общего содержания. В условиях, когда значительная часть населения в самом деле ещё не вполне определилась в своем отношении к религии, ответы на эти вопросы, вырванные из контекста (без учета места и времени проведения опроса, особенностей выборки и т.п., конкретных задач исследования) можно толковать совершенно произвольно. Кроме того, в прессе, как правило, публикуются сведения о количестве верующих, и об атеистах мы можем судить лишь приблизительно, вычитая процент верующих из 100% .

В принципе, если мы ставим целью узнать только количественные характеристики религиозности, то этого может быть вполне достаточно. Однако, принципиально важно познакомиться и с содержанием религиозных или атеистических представлений респондента (особенно сейчас, когда в моде самые различные индивидуальные трактовки как религии, так и атеизма, нетрадиционные верования и т.д.), и лучшим методом исследования в этом случае будет, естественно, интервью^⁶⁹. К сожалению, едва ли кто в наше время станет финансировать подобные предприятия.

2.2. История изучения религии и атеизма в нашей стране.

До революции в России регулярно велся учет религиозности населения, правда, никаких достоверных сведений о количестве неверующих получить невозможно, поскольку для граждан не допускалось состояние вне какого-либо вероисповедания. Поэтому и статистику интересовала лишь конфессиональная принадлежность жителей империи.

В первые годы советской власти, когда религия была формально провозглашена частным делом граждан, такого рода исследования отступили на второй план. Большевиков стала интересовать степень влияния на массы религии как таковой, соотношение числа верующих и неверующих. Религиозные организации рассматривались как прибежища для врагов социалистического строительства. Поэтому опросы проводились организациями по антирелигиозной пропаганде и призваны были удовлетворить именно их запросы.

С 30-х гг. исследования религиозности уже выполняли определенный идеологический заказ: их результаты призваны были свидетельствовать о разрыве трудящихся с религией. Основным заказчиком и потребителей такой информации был аппарат правящей партии. С одной стороны, он был заинтересован в получении правдивой информации, чтобы учитывать ее в дальнейшей деятельности. Но с другой стороны, все данные должны были неизменно свидетельствовать об очередных победах на антирелигиозном фронте. “Такая противоречивость запросов неизбежно сказывалась на исследовательской работе. С одной стороны, накапливался опыт... Но с другой стороны, исследователи зачастую принуждались к тому, чтобы давать тенденциозную интерпретацию материалов исследований, делать необоснованные выводы” ^⁷⁰.

Если результаты исследований вскрывали религиозную ситуацию, неблагоприятную с точки зрения Коммунистической партии, они, под грифом “секретно”, становились достоянием архивов.

Логично здесь предположить, что и многие респонденты, чувствуя собственную религиозную неблагонадежность, сознательно скрывали свои религиозные убеждения, отказываясь от ответа или отвечая так, как им казалось более безопасным и как, в конечном счете, и требовалось властям (иными словами, религиозность латентная в стране была выше, чем явная, зафиксированная в исследованиях).

Социологические исследования возобновились в конце 50-х годов, когда борьба с религией вновь усилилась. В.И.Гараджа и Ю.П.Зуев отмечают ряд недостатков, присущих исследованиях этих лет. Недостатки эти были как на уровне организации (результаты оказывались трудносопоставимыми друг с другом, не была выработана единая типология религиозности и атеизма и т.д.), так и на уровне интерпретации результатов. С целью подчеркнуть пережиточный характер религии, ее негативную роль в обществе и в духовном развитии личности, практиковалось, к примеру, некорректное сопоставление “качественных характеристик целостных групп верующих и неверующих без их дифференциации по возрасту, полу, социальному положению”^⁷¹ (так, меньшая социальная активность представителей старшего поколения связывалась с большей их религиозностью). При этом, однако, статистические данные 60-70-х гг. заслуживают больше доверия, чем данные, опубликованные в довоенный период.

Огромное количество научно-атеистической литературы, вышедшей в СССР, нуждается в серьезной обработке. Несомненно, что значительная часть этой литературы была рассчитана на самого широкого читателя и служила исключительно пропагандистским целям (причем акцент делался даже не на ложности религии, а на ее идейной враждебности социализму). Поэтому и возникает некоторое сомнение относительно истинности приводимых там фактов, хотя и из них можно сделать некоторые интересные для нас выводы.

Все перечисленные исследования религиозности служили исключительно целям борьбы с нею; специальных исследований, посвященных конкретно атеистическим воззрениям населения, не проводилось; а со второй половины 80-х гг., когда религия стала рассматриваться как позитивное явление и потерял свое влияние основной заказчик — КПСС — социологические исследования религиозности постепенно сворачиваются.

В 90-е годы вопрос о религиозных убеждениях респондента, как правило, задается почти во всех крупных социологических опросах, но результаты, как мы ещё увидим, часто не вполне совпадают и вообще мало дают для понимания реальной ситуации (предлагаемые обычно варианты ответа на вопрос “Верующий ли Вы?” не отражают всей пестроты духовных воззрений современных россиян).

При этом, крупное исследование на интересующую нас тему было проведено в 1993 г. Российским независимым институтом социальных и национальных проблем, а в 1990-91 гг. Аналитическим центром при Президиуме РАН проводился опрос “Религия и политика в массовом сознании”. Данные ВЦИОМ по религиозности имеются с 1989 г.

Существует две противоположные точки зрения на характер отношения русского народа к религии. Согласно одной из них, которая была в СССР общепринятой, среди российских народных масс стихийные антирелигиозные настроения присутствовали всегда. Другая же, представленная большим числом русских писателей и мыслителей, пытается представить русский народ в качестве не только глубоко религиозного, но даже “народа-богоносца”. В дальнейшем я попытаюсь на ряде примеров показать, что, если и ставить такой вопрос (хотя подобных характеристик в научном исследовании лучше избегать), то более правдоподобно, что русскому народу присуща некоторая поверхностная, инстинктивная религиозность в сочетании с пренебрежением к формально-догматической, официальной стороне религии, когда даже важнейшие церковные таинства наполняются скорее не религиозным, а эстетическим смыслом.

Атеистическая традиция, если она и присутствовала у русского народа, была направлена скорее против православного духовенства и церкви, а вовсе не против Бога (в народном творчестве, впрочем, есть также много богоборческих сюжетов). Эта тенденция сохраняется и сейчас: несмотря на то что уже около половины населения относят себя к верующим, церковь более-менее регулярно посещают лишь немногие, в основном старшее поколение (причем и они, как правило, слабо вникают в суть религиозных таинств и не знакомы с Библией). Взгляд прогрессивных слоев русского общества на религиозность народа отражен в известном письме В.Г.Белинского Н.В.Гоголю, где знаменитый критик пишет: “...Неужели и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабные сказки? Про попа, попадью, попову дочку, попова работника. Кого русский народ называет: дурья порода, колуханы, жеребцы? — Попов. Не есть ли поп на Руси, для всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства? И будто всего этого Вы не знаете? Странно! По-вашему, русский народ — самый религиозный народ в мире? — Ложь! Основа религиозности есть пиетизм, благоговение, страх Божий. А русский человек произносит имя Божие, почесывая себе задницу. Он говорит об иконе: "Годится — молиться, не годится — горшки покрывать". Приглядитесь попристальнее, и Вы увидите, что это по натуре своей глубоко атеистический народ. В нем еще много суеверия, но нет и следа религиозности”^⁷². Последнее кажется, впрочем, слишком смелым, хотя мы и видим из истории ХХ в., что исключить религию из повседневной жизни людей оказалось довольно просто: это не вызвало ни религиозной гражданской войны, ни вообще каких-либо значительных протестов населения. В 1940 г. американский психолог религии Дж.Б.Пратт в лекции “Почему религии умирают?” назвал “духовную перемену”, произошедшую в России после 1917 г., “наиболее изумляющим событием в истории религии”. “Мы считали русское население глубоко религиозным, — говорил Пратт. — Но вот правительство было сброшено, и на другой день газеты, на другой месяц журналы, и на другой год книги информировали нас с поразительным единодушием, что почти все русские, за исключением стариков, покинули храмы и стали атеистами”^⁷³. Однако не меньшее удивление вызывает и легкость, с которой произошел обратный процесс, имевший место в последнее десятилетие.

Как мы сказали, основной формой проявления свободомыслия и зачатков атеизма^⁷⁴ до революции и в первые годы после нее в широких народных массах был антиклерикализм (вспомним весьма оскорбительную по содержанию антипоповскую агитацию первых лет советской власти). Впоследствии его попытались заменить тщательно разработанной идеологией, получившей название “научного атеизма”. Попытку эту нельзя назвать успешной.

Развитие атеизма в 20-е — 40-е гг. К середине 20-х гг. большинство населения нашей страны в той или иной степени оставалось религиозным. Позиции религии были значительно слабее в городах, по сравнению с сельской местностью, но при этом сельские жители составляли 3/4 всего населения страны. Кроме того, такие мероприятия советской власти, как провозглашение свободы совести, способствовали росту сектантства, прежде сдерживаемого властями.

Но через десять лет, к моменту завершения коллективизации в стране, количество верующих снизилось до 50%, в том числе примерно 1/3 городского населения и 2/3 сельского. Снижение уровня религиозности продолжалось до начала Великой Отечественной войны, когда вновь наметилась некоторая активизация деятельности религиозных организаций и повышение религиозности, вызванное тяжелым положением страны, чувством тревоги и безысходности^⁷⁵.

В пропаганде атеистических идей активно использовались средства массовой информации. С 1922 г. выходит газета “Безбожник” (любопытно, что термин “безбожник” нес в те времена исключительно положительный смысл и использовался чаще, чем “атеист”), ставшая в 1925 г. центральным органом Союза безбожников (с 1929 г. — Союз воинствующих безбожников). Издавались также журналы: “Антирелигиозник” (1926-1941), “Воинствующий атеизм” (1931), “Безбожник” (1924-1941), “Безвiрнiк” (1925-1935), “Деревенский безбожник” (1928-1932), “Безбожник у станка” (1923-1932). На начало 1930 г., газета “Безбожник” выходила тиражом около 400 тыс. экз., журнал “Безбожник” — 160 тыс., “Антирелигиозник” — 35 тыс. экз. Издательство “Атеист” с 1922 по 1929 гг. выпустило 270 названий книг общим тиражом 24 млн. экз.; в 1930 было издано 418 различных антирелигиозных книг тиражом 20,5 млн. экз. Издательство “Безбожник” в 1927-1928 выпустило 79 книг, в 1929 г. — 137, а в 1930 — 244^⁷⁶.

Однако, И.Л.Лошакова пишет, что “имевший место отход от религиозного мировидения большинства советских людей являлся не только следствием усилий Коммунистической Партии и советского государства, но главным образом влиянием объективных законов, действие которых проявлялось несмотря на имевшие место перегибы. Проводимое в стране атеистическое воспитание масс объективно способствовало ... освобождению от навязываемого религией уклада, при котором отчуждение человека носило всеобщий характер. Тем самым осуществлялось раскрепощение личности, освобождение сознания, повышались возможности самоутверждения человека через реализацию своих способностей и талантов. Результаты отхода от религии нашли подтверждение в последнее пятилетие, когда в обстановке государственной поддержки религиозных организаций и широкой религиозной пропаганды, принимающей нередко формы навязывания бога, основная часть общества остается нерелигиозной”^⁷⁷.

Но характерно и то, что секуляризация совпала по времени с установлением своего рода “светской религии” — культа личности вождей партии, и можно с уверенностью говорить о взаимосвязи между этими процессами. Разумеется, едва ли можно предположить, что огромные массы населения, среди которого огромное количество прежде неграмотных, поймут и легко воспримут весьма сложную доктрину “научного атеизма”. Поэтому так называемый “массовый атеизм” представлял собой обычно лишь замену идеи бога идеей вождя. Религиозное понимание мира сохранилось, оно лишь приняло иные формы. Сложно сказать, какое поколение советских людей можно было бы назвать первым действительно атеистическим, но в любом случае, оно появилось не раньше 50-х гг.

Атеизм и марксизм. Как правило, политику советского руководства в отношении религии понимают как следование марксистско-ленинским принципам “борьбы с религией”. Так ли это в действительности?

Понимание религии Марксом и Энгельсом нельзя всецело сводить к знаменитой фразе “религия есть опиум народа”^⁷⁸. “Если обратиться к тому, какой вклад внесли основоположники марксистской теории в постижение сущности религии, то первое, что бросается в глаза, это попытка объяснения общественной природы феномена, раскрытие его социальных корней. Взяв за отправную точку исследований принципиальное положение Л.Фейербаха об отсутствии у религии собственного, вне этого мира, содержания, собственного развития, собственной истории, К.Маркс попытался наполнить эту идею конкретным социальным смыслом, а именно, дополнить метод сведения религиозного мира к его земной основе методом выведения религиозного мира из отношений земной социальной практики. Маркс полагал, что основой иррелигиозной критики является положение о том, что человек создает религию, религия же не создает человека”^⁷⁹. Тем самым Маркс переводит проблему критики религии в совершенно иную плоскость: критика религии является лишь основой для дальнейшей критики всего общественного устройства. "Для Германии критика религии по существу закончена, а критика религии — предпосылка всякой другой критики," — пишет Маркс^⁸⁰. Это “окончание критики религии” означает опровержение тезиса “всё от религии” (т.е. “всё плохое” в интерпретации атеистов или “всё хорошее” в понимании церкви). Религия является надстроечным образованием, она не может, таким образом, определять состояние общества; напротив, социально-экономический базис сам формирует религию. Следовательно, борьба с религией не несет в себе смысла: чтобы преобразовать общество, нужно изменять базисные, а не надстроечные структуры, воздействовать на которые бесполезно, пока сохраняется соответствующий им экономический базис.

“К сожалению, — отмечает А.С.Попов, — многие годы под маркой "марксистского атеизма — высшей формы атеизма" сплошь и рядом пропагандировали некоторый мировоззренческий суррогат, представляющий собой чуть завуалированную актуализацию основных посылок воинствующего радикального атеизма^⁸¹ в своеобразном сочетании с вульгарно-социологическим, заполитизированным и редукционистским пониманием места, значения и функций религии в обществе. Подобный взгляд смело приписывали Марксу, рассуждая о его методе (вернее, методе его теории) постижения сущности религии как исключительно и только классового, реакционного и т.п. института, не замечая или игнорируя те его плодотворные идеи, которые действительно развивали совершенно оригинальную концепцию религии, расставшуюся с ведущими положениями и стереотипами предшествующих форм оценки религии (критическими или апологетическими). Религия, как один из многих (а не какой-то особенный, исключительный, "не от мира сего") видов идеологического сознания, представляет собой не базисное, а надстроечное явление — вот принципиально иное, новое по сравнению и с теологическими, и с радикально-атеистическими воззрениями видение проблемы религии в марксизме”^⁸².

В.И.Ленин интерпретировал Маркса несколько по-своему (в частности, он придавал чрезмерно большое значение как раз критике религии и очень много ею занимался), но и он в отношении борьбы с религией занимал достаточно сдержанную позицию: “Всякий должен быть совершенно свободен исповедовать какую угодно религию или не признавать никакой религии, т.е. быть атеистом, каковым и бывает обыкновенно всякий социалист. Никакие различия между гражданами в их правах в зависимости от религиозных верований совершенно не допустимы”^⁸³.

Борьба с религией в 50-е — 70-е гг. С конца 50-х гг. борьба на атеистическом фронте обостряется. Утверждалось, что “особенность атеистического воспитания связана с тем, что Коммунистическая партия СССР выдвинула в качестве практической задачи идеологической деятельности формирование научного мировоззрения и норм коммунистической морали у всех советских людей. Таким образом, функции научно-атеистического воспитания расширяются... Пропаганда научного атеизма не только означает критику религии, но и утверждает на основе этой критики позитивные знания о природе, обществе и человеке...”^⁸⁴. Таким образом, противоречие между религиозным и коммунистическим воспитанием в СССР носило чисто идеологический характер. Не шло речи о действительном просвещении народа, объяснении окружающей действительности и т.п. Просто одна идеология стремилась вытеснить другую. Такое подавление едва ли могло реально пошатнуть религиозность людей: ведь по сути не атеизм противопоставлялся религии (как это заявлялось), а марксизм. Религия при этом действительно может восприниматься как некая, так сказать, исконная форма идеологии, к которой значительная часть населения легко вернулась после разочарования в идеологии марксистско-ленинской.

Данные о снижении числа верующих, хотя и не совсем совпадают, но расходятся лишь незначительно. По Б.Н.Коновалову, в 1965 г. в Воронежской области 46,0% городского населения и 30,8% сельского были “убежденными неверующими”, кроме того, 21,5% городских жителей и 27,7% сельских были “антирелигиозны или индифферентны к вопросам религии и атеизма”. Имеются также данные М.К.Теплякова, описывающие изменение уровня религиозности в Воронежской области за 1917-1967, в процентах ^⁸⁵:

Ю.П.Зуев^⁸⁶ приводит следующие цифры, иллюстрирующие уровень религиозности и ее динамику в некоторых регионах в конце 60-х — середине 80-х гг.:

Был зафиксирован относительно более высокий уровень религиозности в регионах традиционного распространения ислама: в Татарии — до 40%, в Северной Осетии — 39%, в Чечено-Ингушетии — до 50% ^⁸⁷.

В целом, все результаты указывали на совершенно незначительную религиозность молодого поколения; участие части молодежи в религиозных обрядах объяснялось традицией. “Данные социологических исследований говорят о том, что среди тех, кто участвует в обрядах крещения, венчания, справляет религиозные праздники и посещает церковь, большинство молодых людей поступает так не по религиозным, а по другим мотивам: по традиции, требованиям родственников, в связи с желанием яркого зрелища, эмоционального удовлетворения.”^⁸⁸

Имеются средние данные^⁸⁹, характеризующие уровень религиозности среди различных возрастных групп:

В результате социологических исследований было также установлено снижение степени религиозности в зависимости от повышения общеобразовательного уровня. Среди верующих сравнительно мало людей, имеющих среднее образование, люди с высшим образованием встречаются крайне редко. Среди верующих 70-80% женщин (по данным Е.Дулумана, Б.Лобовика, В.Танчер^⁹⁰ — 75,3%).

“Социологические исследования, проведенные в ряде областей и республик Советского Союза, показывают, что активно верующих сейчас насчитывается в стране около 8-9% взрослого населения, — пишет Л.И. Емелях в 1982 г.^⁹¹ — Из-под влияния религии и церкви ушли наиболее активные слои населения.” Далее, однако, мы увидим, что разрыв с религией не выработал у основной массы граждан СССР стойких атеистических убеждений.

Начало кризиса атеизма. Исследования конца 1970-80-х гг. выявили некоторые новые моменты в массовой религиозности. Прежде всего, стабилизацию ее уровня, а в ряде мест и некоторый рост.

Увеличение числа верующих (в разных регионах в различной степени) было замечено уже после 1970 г. Так, в период между 1970 и 1980 г. в ряде городов доля верующих изменилась таким образом:

Социологические опросы, проведенные в конце 1980-х годов, отметили тенденцию к переоценке роли религии в жизни общества. Во многом этому способствовало празднование 1000-летия крещения Руси. “В сознании многих людей, особенно молодежи, был серьезно поколеблен стереотип в отношении к религии, верующим, духовенству. По данным Института социологических исследований, избрание священнослужителей депутатами было положительно воспринято 71,3% опрошенных москвичей, и лишь 3% отнеслись к этому отрицательно” ^⁹².

С конца 1980-х гг. социологические исследования фиксируют устойчивый рост уровня религиозности населения:

При этом, к категории верующих отнесены все, кто сам заявил о своей религиозности. Однако известно, что самооценка не может служить достаточным и надежным основанием для объективной характеристики мировоззренческой позиции человека. Приведенные ответы поэтому могут служить и свидетельством возрастающей “моды на религию”. По другим данным (советско-американский опрос^⁹³), в 1988 г. в стране было лишь 10% верующих. По данным ВЦИОМ 1994 г., 43% назвавших себя верующими никогда не посещает церковь^⁹⁴. Естественно, определить реальное число убежденных атеистов еще более затруднительно, хотя, например, Л. Бызов и С.Филатов^⁹⁵ приводят данные о числе атеистов в ряде городов СССР на 1990-1991 гг.:

Все исследования фиксируют повышенную религиозность молодежи до 20-летнего возраста. По уровню религиозности они превосходят людей среднего возраста и приближаются вплотную к старшей возрастной группе. У молодежи не существует принципиальной разницы в распределении верующих по полу, которая становится заметной после 30 лет (увеличивается доля верующих женщин). К 60 годам верят в Бога до 68% женщин и 30 % мужчин ^⁹⁶.

Этот период мы можем с полным правом назвать периодом кризиса, краха идеологии атеизма. Слово “религия“ стало отождествляться со светлым и нравственным началом в человеке; атеизм утрачивает свои позиции, считается хорошим тоном участвовать в богослужении и заявлять о своей приверженности вере, чего не смогли избежать даже некоторые руководители государства. “...Религия, выступавшая в качестве духовной оппозиции большевизму... явилась своего рода символом смены парадигмы общества, свободного мировоззренческого и нравственного выбора многих людей.”^⁹⁷

Резюме. Социологическое исследование религии (а, следовательно, и атеизма) затрагивает вопросы, которые большинство людей считает глубоко личными, а потому оно сопряжено с известными трудностями. Простой анкетный опрос не дает четкого представления о религиозности. Тем не менее, говоря о религиозности в России, мы вынуждены опираться в основном на материалы опросов. Многие исследования, проводившиеся в советское время, внушают мало доверия. Согласно результатам опросов, в СССР быстрыми темпами шло преодоление религиозности и развитие атеизма, хотя в действительности происходил рост латентной религиозности, проявившейся открыто в последние 10-15 лет, что создало иллюзию “возвращения к религии” и “разрыва с атеизмом”. В то же время нет никаких оснований говорить и об особой религиозности русского народа.

В статье Л. Бызова и С.Филатова “Религия и политика в общественном сознании советского народа”, опубликованной в 1993 г. в сборнике “Религия и демократия”^⁹⁸, приведен ряд ценных и социологически грамотно обработанных результатов исследований начала 90-х годов. Верующих, согласно опросам, тогда было около 30% опрошенных в Москве, Пскове, Харькове и ряде поселков и деревень России и Украины^⁹⁹. Кроме того, 81% считали, что “религия необходима для поддержания высокой морали”, и 39% — что “религия необходима для развития демократии, защиты прав человека”. Авторы статьи при этом признают, что реальная политика русской церкви на протяжении веков мало согласуется с представлениями о положительном влиянии религии на демократию.

Среди неверующих значительно выше процент “западников” (40% против 22% среди верующих), кроме того, неверующие несколько лучше относились к КПСС и октябрьской Революции (хотя и здесь оценка была низкой — 2.71 балла) и несколько более сдержанно, чем верующие, — к идее частной собственности на предприятия.

Интересно, что 61% неверующих считают, что ”религия необходима для сохранения национального самосознания” (опять же, интерпретация религии как чисто культурного феномена); 27% считают религию “необходимой для демократии”, 31% — что “религия и церковь необходимы для помощи в управлении государством”. Несколько странно выглядит сообщение, что 4% неверующих “обратились к вере в юности или взрослыми”. Далее, 2% неверующих верят, как ни странно, в ад и рай, и 3% — в дьявола. 4% отметили “очень важное место религии в моей жизни”. 1% неверующих посещает богослужения не реже 1 раза в месяц, и 29% участвуют в обряде отпевания. 36% читают Евангелие (для сравнения: среди православных таких ненамного больше — 44%). 41% верят в пришельцев. Армию считают злом 16% неверующих (и в то же время 13% православных и 61% баптистов). 23% признают сексуальную свободу нормой современной цивилизации.

Далее, кстати, указано, что были лица, назвавшие себя “православными” или “христианами вообще”, но при этом они заявили, что они “колеблются между верой и безверием”. Несколько странно, что такой колеблющийся тем не менее избирает для себя не только религию (христианство), но и её конкретное направление (православие) — это служит подтверждением того, что в современном обществе “православие” стало означать скорее не вероисповедание, а принадлежность к некоей системе национальных ценностей.

Затем рассматриваются политические взгляды^¹⁰⁰ . Лишь 28% неверующих считало, что “коммунизм непривлекателен” (правда, не совсем ясно, что имелось в виду под коммунизмом — обыватель обычно подразумевает государственный строй СССР 1917-1991 гг., хотя на самом деле к коммунизму, как он понимался классиками, всё это имело мало отношения) — в отличие от 40% православных. 40% неверующих заявили, что “цель развития общества — Запад”, и 19% — что эта цель — “сильное государство”. 78% имеют “положительное” отношение к правам человека (среди христиан — 62%; интересно, а как же относятся к правам человека остальные 22 и 38% соответственно?). 40% неверующих думают, что “служба в армии — долг и честь”. Индекс популярности Ленина у неверующих (в скобках — у православных) — 3,82 (3,74), КПСС — 2,56 (2,58), Сталина — 2,05 (2,54), отношение к монархистам — 2,20 (2,63). Авторы статьи отмечают больший консерватизм верующих, что объясняют их пожилым возрастом и более низким уровнем образования. Однако в действительности мы здесь имеем дело скорее не с отношением к реальным явлениям, событиям, лицам, а к неким штампам общественного сознания.

По отношению к другим национальностям (а именно, евреям, литовцам, немцам, полякам, туркменам, азербайджанцам и армянам) неверующие менее терпимы, чем баптисты, но более, чем православные. Что касается отношения к иным религиям, то здесь ситуация несколько сложнее. Среди атеистов высока оценка православия (4,11 по пятибалльной шкале), отношение же к католицизму, баптизму, старообрядчеству, мусульманству, иудаизму и к восточным культам колеблется весьма незначительно — в пределах от 3,18 до 3,68 баллов. Среди православных оценка их собственного вероисповедания составляет 4,88 балла, оценка прочих религий значительно ниже, чем у неверующих; самые низкие баллы получили баптизм (2,93) и ислам (2,99). Сами баптисты, в свою очередь, более всех нетерпимы к другим вероисповеданиям.

Что касается интересов в сфере культуры и искусства^¹⁰¹, то в целом поэзией, живописью и классической музыкой интересуется несколько большее число неверующих по сравнению с православными (соответственно 57, 69 и 56% неверующих при 53, 59 и 51% православных). При этом любимыми писателями неверующих оказались Пушкин, Толстой и Пикуль, любимыми композиторами — Чайковский, Пахмутова и Добрынин (у верующих в числе композиторов неизменно присутствует также Бах). Интерес к опере одинаков у православных и атеистов (33%). Интерес к рок-музыке у неверующих намного выше: 29% против 16% у православных, а наиболее высок он у “христиан вообще” — 33%. Детективами интересуется 72% неверующих (среди православных — 51%, среди “христиан вообще” 73%).

Авторы статьи объясняют столь значительные различия в ориентациях православных и неверующих пожилым возрастом и низким уровнем образования значительной части православных. Поэтому отдельно приводятся результаты, относящиеся только к тем, кто моложе 50 лет^¹⁰². И действительно, здесь мы наблюдаем почти полное согласие между верующими и атеистами по ряду вопросов. Так, считают целью развития общества Запад 41% православных и 44% неверующих, социализм — соответственно 18 и 21%, сильное государство — 16 и 15%. Отрицательное отношение к словам “права человека” и “демократия” остается по-прежнему высоким среди православных: 11%, а среди атеистов — лишь 5%. В целом можно сказать, что при сохранении общей тенденции, в данной возрастной группе расхождения во мнениях между неверующими и православными несколько сглаживаются. Надо полагать, во многих случаях возрастной фактор намного сильнее влияет на различия в ценностных ориентациях, нежели религиозный (с другой стороны, мы можем предположить, что в более старших возрастных группах будет сильнее выражено размежевание по религиозному признаку).

Учитывая опыт Л. Бызова и С. Филатова, в дальнейшем мы будем рассматривать в основном результаты исследований, касающиеся молодежи, поскольку, во-первых, для современной России это представляется более актуальным (тем более что “возрождение религиозности”, как мы уже отметили, в наибольшей степени затронуло молодежь — среди старших возрастов уровень религиозности всегда оставался сравнительно высоким), а во-вторых, общие тенденции гораздо легче проследить, работая с относительно однородной выборкой: а именно, мы рассмотрим ряд исследований, проводившихся главным образом среди студентов.

В мае-июне 1995 г. Лаборатория проблем социального управления НИИКСИ провела исследование религиозности учащейся молодежи^¹⁰³. Молодежная выборка состояла из 378 учащихся учебных заведений различного профиля (студенты-экономисты, программисты, медики, курсанты военного училища, учащиеся колледжа социальных работников, учащиеся 11-го класса). В качестве ключевого задавался вопрос “Можете ли Вы признать себя верующим человеком?” (с вариантами ответов: Да; В какой-то степени; Нет). Кроме того, исследовалось отношение респондентов к предложенным определениям верующего и атеиста.

В результате лишь 16% опрошенных признали себя неверующими (61 чел.; верующих “в какой-то степени” оказалось 53%, т.е. 201 чел., из которых, впрочем, 70% не причислили себя к определенной конфессии). Из общего числа неверующих, мужчины составляли 75%, женщины — 25%. Для более полной характеристики современных неверующих отметим также, что 10% из них часто посещают, и кроме того, 12% согласны с посмертным существованием души и 45% допускают это. Несложно подсчитать, что последовательно атеистическое мировоззрение (неверие в Бога и отрицание бессмертия души) наблюдается лишь у 7% всей выборки (приблизительно 26 человек). Такие факты заставили авторов исследования предположить, что “у 80-90% обследованной молодежи присутствует некоторое предметное отношение к трансцендентной реальности, даже если они и не считают себя верующими в общепринятом смысле или даже признают себя неверующими”.

По данным исследований, проводившихся в Башкортостане, 28,9% опрошенных отнесли себя к верующим, 33,9% — к колеблющимся, 16,9% “не веруют”, и 20,3% не дали определенного ответа^¹⁰⁴. Таким образом, колеблющиеся и те, кто затруднился с ответом, в сумме составляют более половины, что может служить свидетельством как довольно безразличного отношения к вопросам религии, так и неудовлетворенности существующими религиозными традициями, склонностью к религиозным исканиям.

Согласно исследованиям НИИКСИ 1998 г.^¹⁰⁵, из числа всей выборки (3625 чел.) не считают себя верующими 14,6%. Правда, здесь шкала возможных ответов состояла из четырех вариантов (добавился несколько неясный по смыслу вариант “У меня вера в душе”, который и выбрала почти треть опрошенных — 33,8% — что еще раз говорит о популярности ныне различных индивидуальных трактовок религии). Велика разница между количеством неверующих среди мужчин (20,1%) и среди женщин (7,6%); при этом примерно одинакова среди обоих полов доля тех, кто верит “в какой-то степени” (32,7 и 34,9% соответственно), равно как и число утвердительных ответов на вопрос “Считаете ли вы себя верующим?” колеблется в незначительных пределах (18,0% всех мужчин и 21,9% женщин). Очевидно, среди женщин более распространена оценка религии как положительного явления, свидетельствующего о высокой духовности, в то время как атеизм считается признаком безнравственности. В результате женщины, не считающие себя верующими, склонны к ответам, которые кажутся им более оценочно нейтральными: “У меня вера в душе” или “Считаю себя верующим какой-то степени”.

Треть всей выборки (относительное большинство — 33,1%) признает себя также верующими “в какой-то степени”. За этой цифрой, возможно, скрывается индифферентное отношение к религии значительной части населения, которое при ответе на конкретный вопрос принимает форму более популярной в общественном сознании тенденции (т.е. религиозной). В подтверждение этого можно отметить, что 42,4% всех опрошенных никогда не посещают церковь (57,8% мужчин и 32,4% женщин; в 1997 г. не посещало храмы только 31,9%). Количество же регулярно посещающих храм составляет всего 2,7% (при этом незначительно различается процент регулярных посетителей богослужений среди мужчин и женщин — 1,7 и 2,2% соответственно).

Ещё одно исследование проведено было в апреле-мае 1999 г.^¹⁰⁶ среди студентов 6 больших городов России. На вопрос “Считаете ли вы себя верующим человеком?” утвердительно ответили 52,3%, отрицательно — 16,8%, 30,9% затруднились с ответом. Таким образом, число верующих сильно увеличилось, но при этом нужно иметь в виду отсутствие ответа “У меня вера в душе”. Может это свидетельствовать и о том, что молодежь постепенно определяется со своими религиозными взглядами — поскольку число неверующих также увеличилось.

Динамику религиозности в 1995-1999 гг. можно представить таким образом:

Из таблицы видно, что данные сильно расходятся и едва ли укладываются в четкую систему, позволявшую бы проследить какие-либо общие тенденции. Колебания в количестве верующих, возможно, зависят в немалой степени от городов, где проводился опрос; в то время как число неверующих остается на уровне около 16%.

В мае 2000 г. завершилось очередное исследование под названием “Студент-2000”, проведенное НИИКСИ, на результатах которого (пока не опубликованных) мы остановимся подробнее, поскольку в нем впервые за долгое время появился вариант ответа “Я атеист”, который, несмотря на всю его категоричность, выбрали 14,2% всех респондентов. Результаты этого исследования, таким образом, позволят нам изучить взгляды тех, кто сами считают себя атеистами.

Опрос проводился среди студентов 19-ти факультетов СПбГУ; среди них 43,9% гуманитарной специализации, 39,7% — естественно-научной, 14,4% — технической. Всего опрошено 1034 человека; из них 140 учатся на 1-м курсе, 190 — на 2-м, 292 — на 3-м, 208 — на 4-м, 99 — на 5-м. Наибольшим числом респондентов представлены были математико-механический и физический факультеты; в целом распределение выборки по факультетам весьма неравномерно.

Интересующий нас вопрос был сформулирован как “Ваше отношение к религии?”, и на него были получены следующие ответы:

Как видим, 95,2% респондентов дали ответ на вопрос о своих религиозных убеждениях, однако большинство из них выбрали наиболее расплывчатый вариант ответа (существование “некоего иррационального начала мира”), что в общем соответствует нынешней атмосфере религиозных исканий среди молодежи. 147 человек заявили, что они атеисты.

Распределение атеистов по полу и возрасту в принципе подтвердило ранее наметившиеся тенденции^¹⁰⁸. Среди юношей атеистов оказалось 20,49%, в то время как среди девушек только 8, 62 %. Среди всех атеистов мужчины составляют 68,7%. Число верующих заметно, но неравномерно снижается с возрастом: от 38,2% среди 17-18-летних до 25,64% среди 23-24-летних, 33,3% среди 25-26-летних и 11,7% среди тех, кому больше 26 лет (данные о тех, кому до 17 лет, малодостоверны, так как их опрошено всего 3 человека). При этом с возрастом неуклонно растет доля верящих в “иррациональные силы”. Процент атеистов также несколько повышается до 24 лет (от 13,6% в 17-18 лет до 20,5% в 23-24 года), но затем падает до 9-12% в 25 лет и старше. Большинство атеистов (43,5%) составляют студенты в возрасте 19-20 лет, что, впрочем, можно объяснить их преобладанием в выборке. Число верующих также довольно равномерно снижается от 1-го курса (42,1%) к пятому (25,3 %), растет число признающих иррациональные силы, в то время как число атеистов незначительно колеблется в пределах 12-16%.

Результаты эти можно интерпретировать как следствие усложнения с возрастом понятий о сверхъестественном и иррациональном, что приводит как к отказу от традиционных вероисповеданий, так и от полного атеизма.

Весьма интересным оказалось распределение верующих и атеистов по факультетам университета и по специализации. Большинство атеистов (44,9%) обучается естественнонаучным специальностям. На философском факультете атеистов не оказалось вообще, мало их на геологическом (2,5%), психологическом (5,6%), в то время как среди студентов-экономистов они составляют 24%, на математико-механическом факультете 22,2% и столько же на факультете международных отношений. Среди студентов-химиков неверующих немногим более 7%, среди физиков 17,4%, что говорит об отсутствии зависимости между изучением естественных наук и склонностью к атеизму; в то время как на всех гуманитарных факультетах доля атеистов одинаково невелика^¹⁰⁹.

Рассмотрим теперь политические ориентации респондентов и попробуем определить, насколько они могут быть связаны с их религиозными воззрениями.

Среди атеистов весьма высок процент тех, кто не считает себя патриотом России (20,4%, в то время как среди верующих 6,7%). Однако на вопрос “Считаете ли вы себя гражданином России?” ответы атеистов и верующих принципиально не отличаются. Среди “патриотов России” атеистов лишь 13,1%, а среди тех, кто не считает себя таковыми, — 27,3%. 39,5% атеистов “не придают никакого значения своей национальности”, что несколько выше того же показателя у верующих в Бога (32,6%). Придают ей “большое значение” 17% атеистов и 17,7% верующих.

12,2% атеистов поддерживают приоритет государственных интересов над личными, 32% — приоритет интерес и свобод личности, 53,7% выступают за сочетание тех и других. Среди верующих последний вариант несколько более популярен (67,7%).

Как верующие, так и атеисты одинаково симпатизируют “демократическим” партиям (около половины как тех, так и других). Среди атеистов несколько более велик уровень поддержки социал-демократических партий (более 8%); клерикальным партиям из всех опрошенных сочувствует лишь около 1% верующих в Бога. Атеисты поддерживают также женские партии (около 3%), чего нельзя сказать о верующих. Фашистские партии не встречают у атеистов ни малейшей поддержки (0,0%). В отношении “экстремистских партий” вообще взгляды верующих и неверующих студентов ничем не отличаются: чуть более 20% “в чем-то их поддерживают” (среди атеистов процент несколько ниже), около 65% считают, что их деятельность нужно запретить.

78,9% атеистов собирались принять участие в выборах президента, что на 1% больше того же показателя среди верующих в Бога и на 2% — верующих в иррациональное духовное начало.

В целом, опрос показал, что в политических вопросах между атеистами и верующими нет принципиальных расхождений. По сравнению с результатами опросов 1991 г. (в которых, напомним, учитывались ответы респондентов всех возрастных групп, а не только молодежи) практически отсутствуют как откровенно консервативные, так и радикальные взгляды; даже когда таковые и присутствуют, нет никаких оснований объяснять их религиозными взглядами^¹¹⁰.

Кстати, лишь 18,4% всех опрошенных принимали участие в студенческих акциях протеста, что говорит в общем о невысоком уровне недовольства нынешними порядками в студенческой среде; участие в акциях протеста опять же оказалось никак не связано с религиозностью.

Как мы видим из ответов на вопрос “Как вы оцениваете свое материальное положение?”, у студентов действительно нет особых поводов для недовольства: хотя лишь 1,64% считают себя обеспеченными людьми, но для 45,2% их доход “обеспечивает нормальную жизнь, правда, без особых излишеств”. Находятся на грани нищеты лишь около 5%.

Перейдем теперь к нравственным качествам и культурным ориентациям студентов.

Что касается религиозности, то с нею связан был еще один вопрос, а именно: “Ваше отношение к религиозным сектам?”. Среди атеистов, как оказалось, гораздо больше распространено мнение, что сектам “надо дать свободу деятельности в рамках закона” — за него высказались 24,5% атеистов (при 14,9% верующих в Бога и 21,8% верующих в иррациональное духовное начала; к сожалению, вопрос о принадлежности самих студентов к каким-либо конфессиям или сектам в анкету включен не был). Примерно равное количество верующих в Бога и атеистов считают, что их надо запретить (46,9 и 45,9% соответственно), в то время как среди верующих в иррациональное духовное начало так думают лишь 33,2%. Что к сектам надо относиться избирательно, считают 28,6% атеистов, 36,5% верующих в Бога и 44,1% верующих в иррациональное духовное начало. Надо полагать, среди последних много тех, кто симпатизирует отдельным сектам.

Прослеживается некоторая закономерность между религиозными взглядами и мыслями о самоубийстве, хотя вопрос этот, безусловно, очень личный, и нет никакой гарантии, что ответы на него получены были верные. В последнее время мысль о самоубийстве возникала у 18,4% атеистов, у 16,6% верящих в иррациональное духовное начало и у 13,8% верующих в Бога (что, впрочем, тоже довольно много).

Отвечая на вопрос “Какие качества вы считаете недопустимыми для современного студента?”, атеисты в общем склонны выделять меньше различных качеств, нежели верующие (42% их вообще не определились с ответом на этот вопрос, при 26% верующих в бога и 32% верующих в “духовное начало”). При этом атеисты чаще отмечают как недопустимые такие качества, как ограниченность мышления (глупость, тупость, неграмотность), развязное поведение (пошлость, нахальство, цинизм), безразличие к учебе и тунеядство, беззащитность (забитость, бедность), индивидуализм. На вопрос о том, что является самым важным для них сейчас в жизни, атеисты реже дают ответ “сделать карьеру” (и, что вполне закономерно, “вера в Бога”), и чаще отвечают “получить достойное образование, профессию”, “деньги” и дают собственные варианты ответов. Наиболее распространенная комбинация среди верующих в Бога — “сделать карьеру”, “создать семью” и “быть здоровым”, верующих в духовное начало — “быть здоровым”, “получить достойное образование” и “любовь”, а среди атеистов — “быть здоровым” и “получить достойное образование”.

Среди атеистов, однако, несколько больше тех, для кого в наше тяжелое время работа в криминальных группировках — “нормальный способ зарабатывать деньги” (8,8% атеистов при 1,5% верующих в духовное начало и 2,25% верующих в Бога), и, соответственно, меньше доля тех, для кого это неприемлемо (56,5%). Можно предположить, что здесь они имеют в виду не столько свой реальный способ заработка, сколько отношение к ситуации в стране, где преступление становится нормой. По крайней мере, ответы на вопрос о возможности занятия проституцией не выявили особой склонности атеистов к этому занятию (2,7% при 1,4% среди верующих в Бога и 0,8% верующих в духовное начало; для 80% это неприемлемо).

Поскольку речь зашла о способах получения денег, отметим еще, что атеисты гораздо меньше полагаются на помощь родителей и больше — на собственный заработок и “спонсорскую поддержку” (среди всех респондентов наиболее часто встречается сочетание помощи родителей и стипендии).

Примерно одинаковое число атеистов и верующих в Бога часто употребляют алкоголь (10,2 и 11,2% соответственно, при 5% верующих в духовное начало). При этом среди атеистов больше тех, кому “часто” приходилось пробовать наркотики (7,5% при 4,8% верующих в Бога). Среди верующих в Бога 19,4% пробовали наркотики “1-2 раза”, среди атеистов таких 16,3%. Число никогда не пробовавших наркотики примерно одинаково (около 74%), однако среди верующих в духовное начало оно несколько больше (78,6%). 27,9% атеистов считают, что за употребление наркотиков нужно исключать из университета, 46,9% придерживаются противоположного мнения, оба этих показателя несколько выше, чем у верующих, среди которые более трети затрудняются с ответом на этот вопрос.

Наконец, что касается вопросов семейной жизни, то среди атеистов меньше, нежели среди верующих, сторонников семейного уклада, при котором мужчина занимается финансовым благополучием семьи, а женщина — ведением домашнего хозяйства (21,77% при 27,8% верующих в Бога и 19,1% верующих в духовное начало). Семью, в которой оба супруга работают и занимаются домашним хозяйством, поддерживают 72,1% атеистов, а семью, где главенствующая роль принадлежит женщине — 3,4%, что больше того же показателя у обеих категорий верующих.

Проведенный нами анализ результатов социологического исследования не является, конечно, полным и исчерпывающим. Следует помнить также и о том, что анкета не была нацелена специально на изучение религиозности. Тем не менее, те наблюдения, которые мы сделали, позволяют сделать некоторые общие выводы.

В первую очередь надо отметить тот факт, что отсутствуют какие-либо принципиальные или непреодолимые расхождения в ценностных ориентациях верующих и неверующих студентов. В целом мы можем говорить о несколько большей практичности или “приземленности” атеистов, но о противоположности ценностных ориентаций, исключающей какой-либо компромисс, речи идти не может. Объясняться это может двумя причинами: либо атеисты и верующие, исходя из разного понимания сущности мира, тем не менее в конечном итоге приходят к сходным ценностям, жизненным принципам и нормам, либо в условиях современного общества эти принципы и ценности определяются вовсе не религиозным и атеистическим мировоззрением, а чем-то иным, то есть в жизни люди руководствуются не идеями, а здравым смыслом. Последняя точка зрения кажется мне более вероятной, тем более что многие авторы указывают на существование такой тенденции во всем мире^¹¹¹.

Далее, результаты исследования подтверждают общие закономерности, выявленные прежде: меньшую религиозность мужчин по сравнению с женщинами, усложнение религиозных представлений (или отказ от них) с возрастом или повышением уровня образования и т.п.

Интересно еще следующее. Очень заметно различие между ответами верующих в Бога и атеистов с одной стороны, и признающих “иррациональное духовное начало” — с другой. Последние менее склонны к крайним суждениям и обычно выбирают компромиссные варианты, кроме того, они менее склонны к алкоголю и наркотикам, и в меньшей степени, чем атеисты и верующие, приемлют занятие проституцией и участие в криминальных группировках; они чаще называют любовь в числе важнейших жизненных ценностей.

Итак, мы вкратце познакомились со взглядами на жизнь современных молодых атеистов и выяснили, что они мало в чем отличаются от взглядов остального населения. Но в вопросах отношения к религии многие атеисты заняли принципиальные позиции и активно занимаются на страницах прессы и в Интернете пропагандой своих взглядов.

Российский атеистический союз. В 1999 г. инициативная группа в составе Е. Сметанина, А. Вязовского, М. Елисейкина и Э. Сапрыкина выступила с предложением о создании общественной организации атеистов под названием Российский Атеистический союз (РАС). “Право каждого человека верить, во что угодно или не верить ни во что. Право каждого гражданина придерживаться тех или иных убеждений. Но ни у кого нет прав заставлять нас верить в то, во что мы не верим, тем более, когда наши сомнения изо дня в день подтверждаются серьезной наукой”, — говорится в первом обращении основателей РАС к единомышленникам^¹¹². Поначалу документы и обращения РАС звучали довольно резко и, может быть, в чем-то даже оскорбительно для верующих. Приведем одно из них целиком^¹¹³.

За окном нашего дома сгущаются сумерки. Это сумерки Нового Средневековья! С крахом прежнего режима Россия не обрела долгожданной свободы: на смену одной идейной деспотии стремится прийти другая, не менее пагубная! Клерикалы всех мастей, которым, как ещё недавно казалось, общественный и научный прогресс не оставлял места в грядущем, разом воспряли и жаждут взять реванш за свои прошлые поражения. Они любыми путями хотят захватить господствующие позиции, внедриться во властные органы, силовые структуры, армию, подмять под себя науку, культуру и образование. Прислуживающая им пресса преподносит церковных деятелей как новоявленных отцов и спасителей нации. Ещё немного — и они возьмут жизнь в нашей стране под полный контроль. Уже сегодня разворачивается новая "охота на ведьм", участились преследования тех, кто не разделяет религиозные взгляды, "закон божий” вытесняет из школы естествознание, а церковный культ — подлинную культуру! Всё это грозит отбросить Россию на 5 веков назад, ко временам опричнины и инквизиции.

Так до каких пор мы будем оставаться равнодушными к происходящему? !Может, хватит терпеть издевательства над нашими убеждениями и здравым смыслом. Тем более, что правда и закон — на нашей стороне! Российская Конституция гарантирует всем свободу совести, то есть право любого человека верить во что угодно или не верить вообще! И мы не мешаем верующим исповедовать их взгляды, поскольку терпимость и взаимное уважение — наши главные принципы. Однако мы не можем мириться с попранием законности, с нарушением нашей Конституции! Ведь в ней записано, что Россия — светская страна, где религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом. Но разве на деле это так?! Реально в нашей стране одной титульной церкви отдано предпочтение, верховенство над прочими, а всем им вместе — над нерелигиозными формами мировоззрения! Церковным организациям из государственных фондов переданы уже тысячи зданий и помещений, музейных ценностей, колоссальные средства на строительные и прочие нужды. И это т.н. возрождение “духовности” происходит в условиях повальной бедности, острого кризиса образования, катастрофического падения нравов и культурного уровня населения. А ради чего?! Ради давно отживших, ветхозаветных мифов, нелепых суеверий, ради поклонения ложным идолам и миражам! Соотечественники! На пороге нового века и новой эпохи наш общим долг — не допустить триумфа мракобесия! Сейчас каждый человек на своём месте должен решить для себя вопрос: с прошлым он или с будущим?!

Мы призываем наших единомышленников по всей стране, сплотиться и встать на пути сил тьмы и дикости! Друзья! Поддержите нашу инициативу по созданию в России Движения атеистов! Пора очнуться от затянувшейся спячки, осознать наши силы, наши права и твердо заявить о своих убеждениях! Нас миллионы и будущее должно быть за нами!!!”

В дальнейшем РАС более четко сформулировал свои цели и задачи^¹¹⁴, которые звучат уже намного более сдержанно. Из них становится ясно, что содержанием общественной деятельности современных атеистов является борьба не с религией, а за соблюдение в государстве реальной свободы совести. К задачам РАС относятся, например:

- борьба с дискриминацией нерелигиозного мировоззрения;

- распространение информации об атеизме и религии;

- борьба со спекуляцией и шарлатанством в области паранормальных, мистических и религиозных знаний;

- создание печатного органа и издание атеистической литературы;

- социальная и психологическая помощь жертвам тоталитарных сект и культов;

- отстаивание принципов светского государства и препятствование превращению православия в государственную религию;

- распространение современных научных знаний и внедрение в практику учебных заведений программ, способствующих критическому и скептическому восприятию всевозможных религиозных и мистических доктрин.

Следующая выдержка из другого обращения РАС^¹¹⁵ помогает нам понять, как изменилось отношение современных атеистов к верующим и религии: “Основная проблема атеизма в Современной России — память о советском воинствующем атеизме, страх перед повторением безумия 20х-30х. Мы считаем, что каждый имеет право исповедывать любую религию или не исповедывать никакой. Для атеиста нет "неистинных" религий — все религии "истинные"^¹¹⁶ и равноправные”. Участники РАС не хотят “победы атеизма в отдельно взятой стране (и всём мире)”, не ставят целью участие в политической деятельности и заявляют, что “мы не будем разрушать и убивать, так как это противоречит нашим моральным и идейным принципам”.

Критика законодательства о религии. Одним из важных направлений деятельности современных атеистов является критика существующего в России законодательства о свободе совести^¹¹⁷. Изложим основные моменты этой критики по ряду публикаций в Интернете и в прессе.

Как и современное массовое сознание, Закон о свободе совести рассматривает религию не как совокупность определенных представлений о сверхъестественном, а как некое культурное явление, фундамент исторического наследия народов России. Позиция такая, вообще говоря, противоречит точке зрения многих религиозных объединений, которые считают не менее важными и другие стороны религии, а также и мнению неверующих, многие из которых отрицают столь значительную роль религии в формировании исторических судеб русского или любого другого народа.

Закон признает “особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры” и уважает “христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России”. Перед этим, однако, Россия провозглашается светским государством. Подобное признание исключительной роли одной из религий в светском государстве с самого начала вызвало протесты правозащитников. Далее, Закон практически не содержит упоминаний о неверующих (атеистах) — много говорится о взаимоотношениях между различными конфессиями, о религиозной терпимости, но ни слова нет об отношениях между верующими и неверующими, за исключением того, что в статье 3 провозглашается право не исповедовать никакой религии и запрещается обучать религии малолетних^¹¹⁸. В целом же, утверждают правозащитники, закон явно “написан верующими людьми”^¹¹⁹, и налицо протекционистская политика “светского” государства по отношению к церкви. Причем этот протекционизм опять же оправдывается на том основании, что религиозные организации занимаются, в представлении авторов Закона, почти исключительно охраной памятников культуры и заботой о сохранении культурных традиций.

Ряд статей и пунктов Закона откровенно не выполняется: государство не стремится гарантировать светское образование, пуская дело на самотёк, в результате чего решения о преподавании Закона Божия в школах легко могут быть приняты на местном уровне; участие священников в государственных делах и церемониях, и лидеров государства — в церковных обрядах общеизвестно.

Совершенно неразумным представляется пункт 7 статьи 4, где сказано, что по просьбе религиозных объединений религиозные праздники могут объявляться нерабочими днями (т.е. государственными праздниками). Благодаря этому теперь все народы России празднуют православное Рождество. Все это в дальнейшем легко может привести к конфликтам на религиозной почве.

Странным кажется и положение (статья 21 пункт 5), согласно которому правительство (в светском государстве!) составляет перечень богослужебного имущества, на которое не может быть обращено взыскание по претензиям кредиторов. Согласно же статье 22, церковь имеет право безвозмездно получать от государства помещения и имущество, необходимые ей для богослужений, и распоряжаться находящимися в её собственности памятниками истории и культуры.

Подробное знакомство с Законом приводит его критиков к следующим выводам:

Во-первых, очень многие положения Закона на деле не только не выполняются, на напротив, проводится политика прямо противоречащая Закону,

Во-вторых, закон сам по себе содержит достаточно противоречий и неясных мест и потому предоставляет слишком много возможностей для толкования,

Наконец, отдельные его положения вообще противоречат самим принципам свободы совести и светского государства; он игнорирует само существование неверующих, подразумевая, что всё население разделяет взгляды его авторов на религию как основной охранитель культурного наследия.

Озабоченность атеистов вызывают также попытки возродить в России обязательное изучение православной религии в школе. Эти идеи находят некоторую поддержку среди тех, кто видит причиной всех бед России то, что детей не приучают к “духовности”, и они вырастают нравственно ущербными. С.Соловьев^¹²⁰ по этому поводу пишет: “Налицо стремление православной церкви, ряда деятелей от образования и высших чиновников министерства образования воскресить богатые российские традиции промывки мозгов — на этот раз опять с помощью религии. Прямой обман, нарушения закона, исторические фальсификации — все имеющиеся средства уже пущены в ход. Цель ясна — превратить детей в запуганных, закомплексованных людей, неспособных самостоятельно мыслить, а значит — легко поддающихся любой, в том числе и откровенно черносотенной пропаганде. В российской системе образования назрел переворот, у которого есть все шансы на успех. Если он удастся, то нам всем придется забыть о нравственном и культурном возрождении России на многие годы”.

Публикации в прессе. На страницах газет и журналов дискуссии между верующими и атеистами обычно ведутся в ещё более резких выражениях. Некоторые атеисты, однако, смогли все же удержаться от провокационных нападок на религию и последовательно изложить свои взгляды на мир, развенчивающие традиционные ныне представления об атеизме как об отрицании всего святого. “Атеист — не существо без веры, — пишет, например, Клушин Е.А. в газете “Известия”^¹²¹. — Понятие веры сузили до веры в Бога. А я верю в Человека как в высшее существо в известной нам части природы... Атеист — не бездуховное существо. Поборники религии все духовное отдали Богу. Я считаю, что дух — это высшие свойства человека. Это творчество, стремление к совершенствованию мира и себя, к познанию неизвестного, стремление принести счастье ближнему или хотя бы облегчить его страдания. Религия говорит, что надо любить Бога, чтобы через него полюбить человека. Я говорю, что надо любить человека без посредников”. Со стороны церкви, кстати, тоже иногда раздавались голоса в защиту атеизма, один из них принадлежит митрополиту Киевскому и Галицкому Филарету. “Если атеисту, — говорил митрополит в 1988 г., — его мировоззрение помогает стать нравственно выше и совершеннее, духовно расти, очищать свою совесть до состояния, когда она чутко реагирует на несправедливость и является неподкупным судьей, то это хорошо”^¹²².

Насколько состояние атеизма в России соответствует мировым тенденциям?

На Западе (и в отечественных публикациях, посвященных Западу) сейчас всё чаще говорят о кризисе религии. Проявляется он, во-первых, в стремительном падении престижа традиционных религий (таких, как христианство в форме католицизма или протестантизма). Е.К.Дулуман приводит сообщения, согласно которым “в Голландии за последние 15 лет посещаемость богослужений сократилась на 60-90 процентов. В Соборе Парижской Божьей Матери на воскресных богослужениях присутствует от 3 до 15 человек. В Англии и Германии храмы в крупных городах продаются коммерсантам и переоборудуются под рынки, дансинги и спортивные залы. Во всей Западной Европе за последние 30 лет не построено ни одного костела, ни одной церкви”^¹²³. Во-вторых, религия оттесняется на периферию духовного мира человека, даже верующего, занимает всё меньше места в его повседневной жизни. Поэтому Е.К.Дулуман считает, что в международном масштабе религия находится сейчас в кризисе, “выхода из которого не предвидится. В лице монотеистических религий и вероисповеданий она дошла до предела своего внутреннего развития”.

М. Малерб в работе “Религии человечества” оценивает число людей, “отрицающих принадлежность к любой религии”, в 1450 млн., что в момент написания книги (1990) составляло 29% населения земного шара (для сравнения: христиан — 28%, мусульман — 18%, буддистов — 5%)^¹²⁴. Среди них Малерб особо выделяет “воинствующих атеистов-марксистов”, которых он насчитывает в мире 200 млн. (14% всех тех, кто отрицает свою принадлежность к какой-либо религии)^¹²⁵. Е.К.Дулуман также подтверждает, что “треть наших современников в той или иной мере разделяет атеистическое мировоззрение”^¹²⁶.

Интеграция религии и науки, о которой столь много говорят, также оказывается мифом: среди учёных по-прежнему очень низок процент верующих (среди членов Американской Национальной Академии Наук — 7%)^¹²⁷.

Религия, таким образом, утрачивает функцию формирования мировоззрения широких масс людей; действия фанатиков, движимых религиозными идеями (исламский фундаментализм) вызывают протесты всего мирового сообщества. Число существующих в мире теократических государств исчисляется единицами. Религия, однако, сохраняет за собой роль хранительницы культуры, при том, что сама по себе культура не отождествляется с религиозностью. Светская и религиозная культура вполне могут существовать параллельно, не нанося ущерба друг другу.

Заметим, однако, что это падение значения религии в жизни людей происходит в социально благополучных обществах; в условиях же социальной нестабильности, как это неоднократно было замечено, наблюдается рост религиозности (после второй мировой войны он был отмечен как в СССР, так и в США)^¹²⁸. Отсюда следует, что и так называемое “возрождение духовности” в России на деле также оказывается всего лишь симптомом неблагополучия нашего общества.

Резюме. Таким образом, социологические исследования последних лет показывают, что атеизм по-прежнему остается мировоззрением некоторой части населения России. При этом оказывается ложным представление о принципиальном различии ценностных ориентаций атеистов и верующих, следовательно, существующая между ними враждебность на самом деле беспочвенна. Многие современные атеисты понимают это и направляют свои усилия не на борьбу против религии, а на деятельность по обеспечению в нашей стране действительной свободы совести. К сожалению, нынешняя религиозная ситуация в России противоречит общемировым тенденциям и требует совершенно особого к себе подхода; чтобы гарантировать равноправие как для верующих различных вероисповеданий, так и для атеистов, нужна радикальная реформа всего общественного устройства, в несовершенстве которого кроется причина всех конфликтов на религиозной почве.

Итак, мы рассмотрели атеизм в самых разных формах его проявления — как целостную систему мировоззрения и направление философской мысли, берущее начало еще в античную эпоху; как идеологию, на которой основывалась религиозная политика советского государства; как объект социологического исследования — и проследили путь его развития в России и состояние его в наши дни. Выводы, к которым мы пришли в ходе этого исследования, сводятся к следующему:

1. В современном российском обществе около 15% населения (число это колеблется в незначительных пределах) в той или иной мере разделяют атеистические взгляды.

2. Представление об атеистах как о людях, лишенных нравственности, чуждых человеческим ценностям, считающих смыслом жизни борьбу с религией, лишено оснований: ценностные ориентации атеистов мало отличаются от таковых у тех, кто считает себя верующими, и базируются на общечеловеческих ценностях. Атеисты выступают за религиозную терпимость и свободу совести.

3. Говорить о том, что у атеизма нет будущего, было бы преждевременно: в России зарождается атеистическое движение, атеисты начинают пропагандировать свои взгляды и, надо полагать, в ближайшие годы смогут несколько пополнить свои ряды или, по крайней мере, реабилитировать себя в глазах общественности.

4. При проведении социологических исследований религиозности необходимо учитывать существование атеистов и уделить некоторое внимание изучению их мировоззрения.

“Атеизм, кажется, начинает возрождаться”, — отмечала З.А.Тажуризина на выступлении 29 февраля 2000 г^¹²⁹. В какой-то мере можно согласиться с таким суждением, хотя атеизм никогда и не умирал, оставаясь мировоззрением некоторой, пусть малой, части населения. С другой стороны, последовательный атеизм в России никогда не был и мировоззрением широких народных масс, несмотря на все утверждения советских социологов о разрыве советского народа к религией. Процесс возвращения к религии, имевший место после 1985 г., объясняется не отходом от атеистических взглядов (убежденные атеисты так и остались атеистами), а пробуждением латентной религиозности, сохранявшейся в народе и долгое время подавлявшейся. Нынешний же триумф православия — явление кажущееся; сложную догматику православия усвоить столь же сложно, как и теорию научного атеизма, а потому народная, упрощенная религиозность всегда будет отличаться от религиозности книжной.

В то же время противостояние атеизма и религии сохраняется, проявляясь время от времени в газетных дискуссиях и публичных дебатах^¹³⁰. Опрометчиво было бы вслед за Тажуризиной заявлять, что в обществе назревает межмировоззренческий конфликт^¹³¹, но до полной свободы совести и вероисповедания для каждого нам еще очень далеко. Остается надеяться, что российское общество не пойдет по пути возрождения клерикализма, а будет в религиозных вопросах руководствоваться общечеловеческими демократическими принципами.

Результаты социологического опроса (НИИКСИ, 2000 г.)

1. Одномерное распределение ответов на вопрос: “Ваше отношение к религии?”

2. Двумерные распределения ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Ваш возраст?”

3. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваш пол?” и “Ваше отношение к религии?”.

4. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Ваша специализация?”.

5. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Как вы оцениваете свое материальное положение?”.

6. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Ваше отношение к религиозным сектам?”.

7. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Считаете ли вы себя патриотом России?”.

8. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Считаете ли вы себя гражданином России?”.

9. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Развитие каких черт российской государственности вы поддерживаете?”.

10. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Считаете ли вы, что западные страны осуществляют в отношении России планы, рассчитанные на её окончательное ослабление или расчленение?”.

11. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Собираетесь ли вы лично принять участие в выборах президента?”.

12. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Возникали ли у вас в последнее время мысль о самоубийстве?”.

13. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Придаете ли вы значение своей национальности?”.

14. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Ваше отношение к экстремистским партиям и движениям в нашей стране?”.

15. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Как бы вы отнеслись к возможности для себя работы в криминальных группировках?”

16. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Как бы вы отнеслись к возможности для себя занятия проституцией?”

17. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Если вы употребляете алкоголь, то как часто?”.

18. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Приходилось ли вам пробовать наркотики?”.

19. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Как вы считаете, следует ли отчислять из университета студентов за употребление наркотиков?”

20. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Принимали ли вы участие в студенческих акциях протеста?”.

21. Двумерное распределение ответов на вопросы “Ваше отношение к религии?” и “Какая модель организации семейной жизни вам более нравится?”.

2 Там же. Надо отметить, что далеко не все согласны с таким утверждением, и мне знакомы атеисты, которые, по их словам, никогда не испытывали никаких ущемлений своих прав со стороны верующих.

3 Цит. по: Гинзбург В.Л., Фейнберг Е.Л. Об атеизме, материализме и религии // www.mscom.ru/~atheism/ginath4.htm. “Кстати сказать, оказаться в Красной книге отнюдь не стыдно, об ее исчезающих обитателях принято заботиться,” — комментируют это высказывание Гинзбург и Фейнберг.

8Другие эпитеты: “атеистическое мракобесие” (М.Захаров), “устаревшее мировоззрение” (В.Белов), “атеистический мрак” (Ч.Айтматов), “что-то весьма сходное с лысенковщиной” (Л.Митрохин). См. Культура. Религия. Атеизм. Киев, 1991. С. 76.

10 Существует, например, такое определение Бога, предложенное английским поэтом и критиком М.Арнольдом: “сила, отличающаяся от нас и способствующая праведности” (см. Б.Рассел. Почему я не христианин. М., 1987. С. 119).

11 Так, постоянные попытки немцев изгладить из людской памяти фашистское прошлое Германии — слова “фашизм”, “Гитлер”, “фюрер” и т.п. даже исключались из энциклопедий — привели лишь к активизации неонацистов в наши дни, о чем свидетельствуют недавние события в Австрии.

13 Схожую мысль высказал и Е.К.Дулуман в статье “Атеизм вне рамок марксизма и научного атеизма” (www.mscom.ru/~atheism/dulath12.htm): “поскольку атеизм является одним из типов мировоззрения, то он не может быть научным. Ведь мировоззрение выходило, выходит и будет всегда выходить за рамки научных знаний”.

14 Ф. Энгельс — Э. Бернштейну, июль 1884 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 36. С. 161. К точке зрения, согласно которой атеизм есть особого рода религия, мы ещё обратимся. Вообще приведенная цитата из Энгельса противоречит мнению автора статьи, поскольку как раз научный атеизм никак нельзя назвать “голым отрицанием религии”.

22 Теологическое определение религии исходит из того, что сверхъестественное действительно существует, соответственно, та религия, в которой содержатся “правильные” представления о сверхъестественном, есть религия истинная. В переизданном недавно дореволюционном курсе “Иллюстрированная история религий”, к примеру, отсутствует глава, посвященная христианству, поскольку, по мнению авторов, оно, будучи истинной религией, требует иных подходов, нежели принятые в этой работе сравнительно-исторический и этнографический. Науке противопоставляется “простота и наивная вера предков”. Направление, известное как супранатурализм, вообще отрицает возможность сравнительно-исторического изучения религий, противопоставляя ему постижение религиозной истины через откровение. В целом, однако, сейчас даже религиозные историки признают зависимость религиозных представлений от ситуации в обществе (религия как субъективное отношение человека к Богу и как объективная историческая реальность — см. Основы религиоведения, с. 14 и далее).

33Согласно З.П.Трофимовой (там же), ссылающейся на американские источники (М.Р.Коэн), современные западные свободомыслящие называют себя: свободомыслящий, агностик, атеист, скептик, иррелигиозный, секулярист, гуманист. При этом тот, кто открыто называет себя атеистом или агностиком, сталкивается с проблемами при устройстве на работу и т.п.

39 См., например., Ануфриев Л., Кобецкий В. Религиозность и атеизм (Социологические очерки). Одесса, 1974, или Пивоваров В.Г. На этапах социологического исследования (Теория и практика социологических исследований проблем атеизма и религии). Грозный, 1974. Чекулаев говорит о существовании 33-х типологических классификаций нерелигиозного населения.

40 Сказывалась и недоступность религиозной литературы: так, во время перестройки в некоторых газетах вдруг стали публиковаться молитвы, зачастую в несколько искаженном и “модернизированном” варианте. Потребителями такой массовой продукции были как раз люди, стремящиеся к религии, но не имеющие никакого представления об ее официально-формальной стороне.

43 Религия “является необходимым компонентом становления человека, её значение состоит в придании смысла и полагании ценности его существования” (Бергер и Лукман, цит. по: Основы религиоведения. Под ред. И.Н.Яблокова. М., 1998. С.18).

44 А.Ф.Лосев, к примеру, утверждает, что атеизм и материализм появились “в Западной Европе не раньше XVIII века, да и то в слишком наивной и весьма недолго существовавшей форме” (Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978. С. 31).

46 Эпикур, на протяжении более полутора тысяч лет считавшийся воплощением безбожия, на самом деле всё же признавал существование богов, которые блаженствуют на небесах, не обращая внимания на людей.

62 По словам А. Щёва (www.mscom.ru/~atheism/schath3.htm), митрополит Ставропольский и Владикавказский Гедеон требовал от редакции газеты покаяния за публикацию статьи журналиста В.Кичина “Приказано верить” (Известия, 15 января 2000 г.) и увольнения её автора.

63 Название сайта “Научный атеизм” (www.mscom.ru/~atheism) говорит само за себя, хотя далеко не все его авторы придерживаются именно этого направления. “Атеистический сайт” (www.edu.nsu.ru/atheism) посвящен в основном всевозможным дискуссиям и спорам с верующими.

74 Известны, кстати, имена нескольких русских атеистов XVIII-XIX вв., в основном выходцев из народа: это солдаты М. Щукин и В.Микулин, С. Корольков, “солдатский сын” И.Филиппов. См. Шахнович М.И. Человек восстает против бога. Л., 1980. С. 69-70.

77Лошакова И.Л. Динамика изменений духовной ориентации советского общества: процесс секуляризации на Урале в период 1961-1985 гг. Автореферат дисс. на соискание ученой степени доктора ист. наук. Екатеринбург, 1993.

110 Вероятно, более распространена обратная взаимосвязь, когда приверженцы националистических взглядов демонстративно заявляют о своем православии, считая его атрибутов русской нации. Среди опрошенных, однако, не встретилось достаточно националистов для того, чтобы подтвердить эту догадку.

125 Там же, с. 58. Не совсем понятно, откуда взялась эта цифра. Судя по приводимым Малербом данным о количестве воинствующих атеистов для конкретных стран (в СССР — 40 млн.), вполне возможно, что он просто включил в их число всех членов коммунистических партий.

127 Дулуман Е.К. Атеизм вне рамок марксизма и научного атеизма. В то же время В.Гинзбург (Ещё раз о религии и науке // www.mscom.ru/~atheism/ginath3.htm), ссылаясь на Nature 386, 435 (1997) и “Поиск” № 25, 1998 г.), оценивает число верующих среди “широких кругов американских учёных” на 1996 г. в 39,3%.

128 О том же пишет, например, Л.Митрохин: “Как известно, религиозность населения заметно возрастает в периоды кризисных ситуаций, ломки привычного образа жизни и традиционных жизненных ориентиров”. См. Митрохин Л. Религия, нравственность, возрождение// Россия на новом рубеже. М., 1995. С. 203-228.

130 См., напр., Ребров А. Русское православие в исторических судьбах России.//Литературный Петербург, 2000, №3. Статья посвящена методологическому семинару “Русское православие в исторических судьбах России” (докладчик А.Н.Швечиков), проходившему в НИИКСИ 14 февраля 2000 г.

Пензенская обл.	Воронежская обл.	Горьковская обл.	Марийская АССР
1968: 28,9%	1966: 25,1%	1972: 27,2%	1973: 27,1%
	1980: 18,4%	1982: 21%	1986: 24,1%

Возраст	В 20-30-е гг.	В 60-70-е гг.	Снижение уровня религиозности
7-13	40%	10%	в 4 раза
14-19	20%	3%	в 6 раз
20-29	15%	2%	в 7 раз
30-39	40%	4%	в 10 раз
50-59	80%	20%	в 4 раза
60 и свыше	90%	40%	в 2 раза

	Саратов	Ташкент	Кишинев	Тбилиси
1970	12,2%	15,0%	10,2%	25,0%
1980	13,4%	17,5%	14,3%	34,3%

ВАШЕ ОТНОШЕНИЕ К РЕЛИГИИ?	Число ответов	в %
1. Верую в Бога	356	36,2
2. Считаю, что существует некое иррациональное духовное начало мира	481	48,9
3. Я атеист	147	14,9
Всего:	984

43_ВАШЕ ОТНОШЕНИЕ К РЕЛИГИИ?
отв.	част.	%к H	%к N
1_Верую в Бога	356	36,2	34,4
2_Считаю, что существует некое иррациональное духовное начало мира	481	48,9	46,5
3_Я атеист	147	14,9	14,2
Итого (H):	984		95,2

Комментарии: 5, последний от 25/09/2022. © Copyright Павлов Р. А. Размещен: 07/03/2007, изменен: 07/03/2007. 321k. Статистика. Монография: Религия		Оценка: *7.444** Ваша оценка:

Религиозных	1917	1922	1927	1933	1937	1941	1945	1950	1961	1967
Всего	81	77	73	51	47	39	37	34	26	22,4
В городе	78	68	61	42	39	32	30	29	11	15,4
На селе	82	80	78	55	51	42	41	39	31	26,8

	1988	1990	1991	1992	1993	1994
ВЦИОМ	18,6%	30%	39%		43%	61%
Аналитический центр РАН		29%	29%	40%
РНИСНП					39%

	Москва		Псков		Екатеринбург	Актюбинск
	1990	1991	1990	1991	1991	1991
% атеистов	21	10	21	11	15	7

Считаете ли вы себя верующим человеком?	1995	1996	1997	1998	1999
Да		22,8	24,4	18,5	52,3
В какой-то степени		59,4	56,8	33,1	(30,9)^¹⁰⁷
Нет	16	17,8	24,7	14,6	16,8
У меня вера в душе				33,8

	До 17 лет	17-18 лет	19-20 лет	21-22 года	23-24 года	25-26 лет	Старше 26 лет
Верую в Бога	0,56%	29,21%	46,63%	16,85%	2,81%	1,97%	0,56%
Существует иррациональное начало мира	0,00%	24,74%	43,45%	21,62%	4,16%	2,49%	2,29%
Я атеист	0,68%	25,17%	43,54%	21,09%	5,44%	1,36%	1,36%
Общий итог	0,29%	26,31%	43,81%	19,73%	3,77%	2,03%	1,64%

ВАШ ВОЗРАСТ?	Верую в Бога	Существует иррациональное начало мира	Я атеист
До 17 лет	66,67%	0,00%	33,33%
17-18 лет	38,24%	43,75%	13,60%
19-20 лет	36,64%	46,14%	14,13%
21-22 года	29,41%	50,98%	15,20%
23-24 года	25,64%	51,28%	20,51%
25-26 лет	33,33%	57,14%	9,52%
Старше 26 лет	11,76%	64,71%	11,76%
Общий итог	34,43%	46,52%	14,22%

ВАШ ПОЛ?	Верую в Бога	Существует иррациональное начало мира	Я атеист
Мужчины	28,80%	46,45%	20,49%
Женщины	40,23%	47,51%	8,62%

	ВАШ ПОЛ?
	М	Ж
Верую в Бога	39,89%	58,99%
Существует иррациональное начало мира	47,61%	51,56%
Я атеист	68,71%	30,61%
Общий итог	47,68%	50,48%

	ВАША СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ
	Гуманитарная	Естественно-научная	Техническая
Верую в Бога	48,31%	36,52%	13,20%
Существует иррациональное начало мира	43,45%	39,92%	15,38%
Я атеист	37,41%	44,90%	17,01%
Общий итог	43,91%	39,75%	14,41%

КАК ВЫ ОЦЕНИВАЕТЕ СВОЕ МАТЕРИАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ?
	Нахожусь на грани нищеты	Хватает только на самое необходимое	Мой доход обеспечивает нормальную жизнь без особых излишеств	Я очень обеспеченный человек
Верую в Бога	4,78%	44,10%	47,47%	1,97%
Существует иррациональное начало мира	5,41%	47,19%	44,70%	1,46%
Я атеист	5,44%	46,26%	45,58%	2,04%
Общий итог	5,03%	45,45%	45,16%	1,64%

	Определенно да	Отчасти	Скорее, нет
Верую в Бога	50,0%	42,4%	6,7%
Существует иррациональное начало мира	43,2%	44,1%	11,0%
Я атеист	42,2%	36,1%	20,4%
Общий итог	45,8%	42,2%	10,6%

СЧИТАЕТЕ ЛИ ВЫ СЕБЯ ГРАЖДАНИНОМ РОССИИ?
	Определенно да	Отчасти	Скорее, нет
Верую в Бога	75,00%	17,98%	5,34%
Существует иррациональное начало мира	66,74%	25,57%	6,03%
Я атеист	76,87%	17,69%	5,44%
Общий итог	71,18%	21,76%	5,61%

СОБИРАЕТЕСЬ ЛИ ВЫ ЛИЧНО ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В ВЫБОРАХ ПРЕЗИДЕНТА?
	Да	Нет	Ещё не решил(а)
Верую в Бога	77,81%	11,24%	8,15%
Существует иррациональное начало мира	76,92%	8,11%	13,93%
Я атеист	78,91%	8,84%	9,52%
Общий итог	76,50%	9,67%	11,22%

ВАШЕ ОТНОШЕНИЕ К РЕЛИГИОЗНЫМ СЕКТАМ?
	Им надо дать свободу деятельности в рамках закона	Их надо запретить	К ним надо относиться избирательно
Верую в Бога	14,89%	46,91%	36,52%
Существует иррациональное начало мира	21,83%	33,26%	44,07%
Я атеист	24,49%	45,58%	28,57%

	Приоритет государственных интересов	Приоритет интересов и свобод личности	Сочетание государственных интересов с индивидуальными интересами и свободами граждан
Верую в Бога	8,1%	23,6%	67,7%
Существует иррациональное начало мира	7,1%	21,8%	70,1%
Я атеист	12,2%	32,0%	53,7%
Общий итог	8,1%	23,7%	66,5%

	Да	Нет	Затрудняюсь ответить
Верую в Бога	57,58%	13,76%	28,09%
Существует иррациональное начало мира	51,98%	14,76%	32,22%
Я атеист	51,70%	24,49%	23,13%
Общий итог	53,00%	15,47%	29,21%

ВОЗНИКАЛА ЛИ У ВАС В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ МЫСЛЬ О САМОУБИЙСТВЕ?
	Да	Нет
Верую в Бога	13,8%	85,4%
Существует иррациональное начало мира	16,6%	81,1%
Я атеист	18,4%	81,0%
Общий итог	15,7%	80,5%

ПРИДАЕТЕ ЛИ ВЫ ЗНАЧЕНИЕ СВОЕЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ?
	Придаю большое значение	В определенной мере придаю	Не придаю никакого значения
Верую в Бога	17,70%	48,60%	32,58%
Существует иррациональное начало мира	14,35%	47,61%	37,01%
Я атеист	17,01%	42,86%	39,46%
Общий итог	15,96%	47,20%	35,69%

	В чем-то я их поддерживаю	Сам бы в них вступил(а)	Их деятельность нужно запретить
Верую в Бога	24,16%	4,49%	64,33%
Существует иррациональное начало мира	24,32%	2,70%	66,32%
Я атеист	21,09%	6,12%	64,63%
Общий итог	23,40%	3,97%	64,41%

КАК БЫ ВЫ ОТНЕСЛИСЬ К ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ СЕБЯ — Работы в криминальных группировках
	Для меня это неприемлемо	Можно этим временно заняться	Это нормальный способ зарабатывать деньги
Верую в Бога	68,26%	24,16%	2,25%
Существует иррациональное начало мира	63,62%	29,52%	1,46%
Я атеист	56,46%	30,61%	8,84%
Общий итог	62,86%	26,89%	2,80%

	Часто	Время от времени	Редко
Верую в Бога	11,24%	36,52%	45,51%
Существует иррациональное начало мира	4,99%	45,32%	45,53%
Я атеист	10,20%	40,82%	42,18%
Общий итог	8,03%	40,91%	43,71%

	Нет	1-2 раза	Часто
Верую в Бога	73,03%	19,38%	4,78%
Существует иррациональное начало мира	78,59%	17,67%	3,12%
Я атеист	74,15%	16,33%	7,48%
Общий итог	74,56%	17,50%	4,26%

ПРИНИМАЛИ ЛИ ВЫ УЧАСТИЕ В СТУДЕНЧЕСКИХ АКЦИЯХ ПРОТЕСТА?
	Да	Нет
Верую в Бога	19,38%	78,37%
Существует иррациональное начало мира	18,50%	79,83%
Я атеист	19,05%	80,27%
Общий итог	18,38%	78,14%

Павлов Р. А. : другие произведения.

Атеизм в современном российском обществе

	В которой мужчина занимается профессиональной деятельностью и финансовым благоволучием семьи, а женщина - ведением дом. хозяйства	В которой оба супруга работают и занимаются дом. хозяйством	В которой женщина занимает главенствующую роль и ведет всю финансовую политику
Верую в Бога	27,81%	67,42%	2,53%
Существует иррациональное начало мира	19,13%	77,55%	2,08%
Я атеист	21,77%	72,11%	3,40%
Общий итог	21,86%	71,86%	2,42%