Ева привыкла полагаться только на себя. Одна ночь перевернула её представления о реальном мире. Но, возможно, всё это лишь сон, навеянный вспышками молний и ударами грозы.
- Такая жизнь тебе тоже не по нраву?
Я вздрогнула от вопроса,но уверенно возразила:
- Это не моя жизнь.
- Твоя. Твоя, - джентльмен улыбнулся. - Прошлая или будущая. Может, вероятная или вовсе чужая. Какая разница. Здесь.
- Где здесь? - пары танцевали, смеялись, веселились, а мне не было места в этой круговерти. - Не понимаю, - покачала я головой. Попытки проскользнуть мимо господина в чёрном одеянии терпели крах одна за другой, - он все время оказывался передо мной. Отчаявшись, я остановилась.
Громкий шум за окном разбудил меня, вырвал из объятий ночного сна. Прислушавшись, я расслабленно вытянулась на кровати. Мерный перестук тяжелых капель, напомнивший дробь фламенко из-под каблуков испанской танцовщицы, оказался голосом дождя. Яркая короткая вспышка озарила темноту комнаты. Раздавшийся следом громовой удар, заставил меня испуганно вздрогнуть и взглянуть в окно. За тонкой преградой сходили с ума ветви яблони, растущей возле дома: они бились и царапались о стекло, словно молили об убежище. Я поежилась. Неожиданно стало зябко. Некогда не боялась раньше грозы, но в эту ночь еще смутное, почти неосязаемое беспокойство вползало под кожу, вызывая тревогу.
Тени метнулись от мягкого желтоватого света ночника. Лампа заморгала и погасла, обиженно затрещав напоследок.
- Ева, ты не спишь?- мама тихонько стучалась в мою дверь, скорее не стучалась, а чуть слышно скреблась. Если бы меня не разбудила стихия, я бы даже не услышала шепот родного голоса.
- Нет, мам, - отозвалась я, накидывая на плечи халат. Он висел на спинке стула совсем рядом: мне было легко найти на ощупь. Подтянув колени к груди, я ждала, когда моя мать зайдет в комнату: защелок и задвижек на дверях внутри дома у нас никогда не было, - природная деликатность и отсутствие сколь-нибудь значимых секретов не приучили нас запираться. Мама вошла, прикрывая ладонью дрожащее пламя свечи, оно перестало грозиться потухнуть, лишь, когда подсвечник ровно встал на тумбу рядом с изголовьем кровати. Я подвинулась ближе к стене, давая маме возможность сесть рядом. Она молчала, лишь озабоченно терла лоб, этот жест беспокойства был мне хорошо знаком, - инстинктивно мама пыталась сгладить глубокую вертикальную складку, проявляющуюся резче в моменты сильных переживаний.
- Это просто гроза, - я обняла напряженные плечи матери и уткнулась ей в шею, совсем, как в детстве.
- Гроза, - эхом повторила мама. Она смотрела на пламя. За окном вспыхивало и бухало все чаще.
- Твоя сестра снова плачет во сне, никак не могу ее разбудить, - мама казалась растерянной.
- Очередной кошмар? - спросила я, сжимая маму крепче. Она чуть слышно вздохнула и отстранилась.
- Сильнее, чем раньше. Я еще не слышала, чтобы Зоя так жалобно всхлипывала.
- Думаешь, из-за грозы?
- Не уверена, - мама пожала плечами. - Мне как-то не по себе.
- Знаешь, мне тоже, - я посмотрела в сторону очередного всплеска света, ветки за окном настойчиво стучали об оконную раму, их четкие тени становились толще и гуще с каждой вспышкой. - Может, поедем в город? - трусливое предложение вырвалось, словно само собой.
- А не опасно? - мама выглядела не на шутку встревоженной. Она кусала губы и не сводила глаз с окна.
- Без света Зое совсем худо. В машине спокойнее. Город близко, да и льет не сильно, - мама, словно разговаривала сама с собой. Я не могла с ней не согласиться. Сестра, действительно панически боялась темноты, гроза же повергала ее в ужас.
Приняв решение уже не так сложно не отвлекаться на пустые переживания, - когда руки заняты, ненужные мысли уходят сами. Пока мама собирала вещи и пыталась разбудить сестру, я спустилась в гараж. Удачная планировка добротного двухэтажного дома позволяла добраться до машины, не выходя на улицу. Проверив запас бензина и наличие буксировочного троса (на всякий случай), я сложила в багажник пару фонарей, теплое одеяло, запихала наши резиновые сапоги и дождевики (тоже на всякий случай). Затем сбегала на кухню за едой, - мне подумалось, что контейнер с бутербродами и термос с горячим кофе пригодятся в дороге. Все это заняло считанные минуты. Мама с сестрой собирались дольше, - пришлось ожидать их ещё минут десять или пятнадцать.
Сестра выглядела плохо. Даже не плохо, а кошмарно: бледное лицо и тени под глазами кричали о нездоровье. Вцепившись в маму, Зоя мелко дрожала. На миг я ощутила укол брезгливой жалости.
- Хорошо, что нас никто не видит, - подумала я, но тут же, устыдившись, спросила,- Зоя, как ты?
Сестра подняла на меня свои большие испуганные глаза, на короткое время она перестала трястись.
- Лучше, с вами мне не так страшно, - ответила Зоя. Мама прижала ее к себе еще теснее, закутала в одеяло и принялась баюкать, словно маленького ребенка. Я наблюдала за ними через зеркало заднего вида. Мне хотелось забраться к маме под крылышко, притиснуться близко-близко, вдохнуть запах кожи и мягкий аромат цветочных духов. Вместо этого, я уставилась на дорогу. Струи воды лупили по ней, взбивая пузыри, растекались лужами, лужи собирались в реки. Мне казалось, что нас несет океан, - такие сильные волны поднимали колеса нашего внедорожника.
Темнота. От частых вспышек все вокруг казалось еще темнее. Я почти не замечала местности за краями дороги, стена воды словно бы отсекла нашу подвижную крепость от окружающего мира. Разбавленная светом фар темнота стелилась под колеса. Постепенно я потеряла ориентацию в пространстве. Казалось, мы едем бесконечно долго, и темнота засасывает нас. Мама с сестрой успели проголодаться, они, шурша упаковкой, распечатали контейнер с едой; я сжевала протянутый мне бутерброд, не чувствуя вкуса, кофе обожгло, но помогло ощутить себя более живой.
Постепенно дорога стала сужаться, асфальт сменился размытым грунтом, странно, я четко помнила, что никаких указателей мы не проезжали. Вскоре грунт стал тверже, дождь почти прекратился, впрочем, машина продолжала тихонько красться на минимальной скорости, а я все еще не узнавала местность вокруг. У развилки мы окончательно остановились.
- Ну и куда нам ехать? - поинтересовалась я, поворачиваясь назад. Дождь закончился, о нем еще напоминала чуть влажная земля и запах прелой листвы. Мама предложила выйти из машины и осмотреться.
- Идите вдвоем, - сказала она.
Мы с сестрой взяли по фонарику. Новая странность: Зоя совсем успокоилась. Она бесстрашно направилась по левой тропинке.
- Ты уверена, что нам туда? - спросила я.
- Тут только один путь, - сестра уверенно шла по извилистой тропке. Она шагала неторопливо, но я почему-то никак не могла с ней поравняться.
- Зоя, подожди! - крикнула я, потеряв ее из виду.
Я продиралась сквозь мокрые кусты. Тропинка петляла по лесной чаще. Отсутствие следов, камни, повороты, норовящие стукнуть меня по лицу еловые лапы, говорили о том, что этой дорожкой пользуются не часто.
- Зоя! Зоя! - мне никак не удавалось, дозваться до сестры. Было страшно потерять ее здесь, я совершенно не думала о том, что это не Зоя, а я сама могу потеряться.
***
Я вышла в коридор на пронзительную трель звонка, недоумевая, кто это заявился. Всплыли указания какой- то женщины. Из ее облика, смазанного, будто под кистью растушевки, запомнились только две длинные нити, оттягивающие мочки аккуратных ушей. Серьги золотыми каплями стекали к плечам дамы. Украшенные, скорее увешанные драгоценными камнями, как новогодняя елка мишурой и игрушками, только они зацепили мое внимание. Дама, возможно, моя хозяйка, - сообразить никак не удавалось, однако я знала точно, что не мама, поскольку никогда не ощущала подобного раболепства по отношению к своей матери, - попросила (приказала) отдать лежащий в коридоре сверток посетителю.
- Мясо. Мясо. Отдай мое мясо, - на пороге стояло странное существо. Голова гиены, посаженная на криволапое туловище рыжеватой облезлой обезьяны, слюняво скалила пасть в некоем подобии улыбки.
Я быстро протянула ему бумажный куль, перетянутый грубой бечевкой. Существо, не переступая порога, сграбастало длиной лапой сверток и быстро заковыляло вниз по лестнице, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, словно корма корабля в сильную качку. Видимо, передвигаться на задних ногах ему было непривычно. Мой взгляд притянулся к одному краю свертка: он уже набух скопившейся кровью и подмок. Я подумала, что придется замывать подъезд, пока свежие капли не засохли. Выглянув в окно, удостоверилась, как споро существо, зажав груз в зубах, пересекает двор уже на четырех конечностях.
Машинально отжимая швабру, вспоминала сегодняшнее утро. Во всем чувствовалась неправильность и странность. Пробуждение было ранним. Еще не начало светать, а я уже надела форму прислуги и начала готовить завтрак хозяйке. Меня царапнуло - сама идея прислуживать кому-либо вызывала отторжение.
- У меня нет хозяйки, - возмутилось моё внутреннее я. - Тогда кто я и где я?
Дорогая мебель явно не привычного для меня технологичного века, серебряная полированная (не удивлюсь, если моими руками) посуда, тяжелые бархатные темно-зеленые шторы, вычурный ковер, картины с подписями авторов в позолоченных рамах (сомневаюсь, что репродукции) и роскошь, кругом роскошь.
- Ты почему не отдала сверток? - голос хозяйки, царственно выплывшей в огромную кухню, что-то замораживал у меня внутри. Я вздрогнула, хозяйка редко почитала своим визитом это помещение.
- Я отдала, - проблеяла я.
- Это что? - дама глазами указала на еще один сверток, лежащий на массивной каменной столешнице. Развернув подрагивающими руками бумагу, я увидела кусок окорока, килограмм на семь, еще свежий и розовый, пахнущий парным мясом.
- Я отдала тот, который лежал в коридоре. Я была уверена, что это тот, который нужно отдать, - залепетала та, что была мной.
- Что же ты отдала? - синие глаза дамы вспыхнули насмешкой, позволив рассмотреть еще одну деталь в облике моей хозяйки.
- Что отдала? - недоуменно переспросила я.
- Может чего-то не достает? - мило улыбаясь, поинтересовалась дама. Ее улыбка стала шире и злораднее. - Или кого-то?
- Кого-то? - я пребывала в замешательстве. Силясь выцедить через решето памяти крупицы истины, понять, кого имеет в виду моя хозяйка, я все спрашивала сама себя: "кого не хватает, кого". Решето тряслось все сильнее, крупинки, вращаясь в водовороте из ненужных картинок, проваливались и падали с гулким стуком вниз. Я собирала их и любовалась, выстраивая заново сегодняшнее утро... Крик младенца. Мои руки, любовно заворачивающие кроху в отутюженные пеленки. Обещание хозяйки присмотреть за малышом, пока я не выполню срочные поручения.
- Ребенок, госпожа, где мой ребенок, он ведь у вас? - мой голос дрожал от паники, завладевшей мной.
- Он плохо себя вел, мне пришлось позаботиться о нем, - на спокойном лице моей хозяйки не отражалось ни одной эмоции.
- Что вы с ним сделали? - я начала заикаться.
- Завернула в сверток, - хозяйка смотрела в мое лицо, будто она была удавом, а я беззащитным кроликом. Казалось, еще секунда, и страшная змея проглотит меня целиком вместе с моей униформой прислуги и тяжелыми туфлями, которые нещадно натирают ноги при быстрой ходьбе.
- Господи, - застонала я. - Что же я наделала!
- Если догонишь курьера, ты можешь поменять свертки, - госпожа милостиво отпустила нерадивую служанку.
- Да, госпожа, я сейчас. Спасибо, госпожа, - я все время кланялась, пока запихивала трясущиеся руки в рукава кофты. Хозяйка наблюдала за мной со снисходительной усмешкой на пухлых губах.
- Мясо не забудь, дуреха! - после окрика хозяйки, вознеся ей благодарность, я заскочила на кухню.
Тяжелый куль оттягивал руки. Неудобная обувь мешала бежать. Я постоянно запиналась из-за того, что левая туфля постоянно норовила слететь с ноги, а правая больно давила на большой палец.
- Вы не видели большую рыжую обезьяну? - спрашивала я у прохожих.
Они косились на меня, как на не совсем нормального человека. Надо признать, они были правы: растрепанная, всклокоченная горничная с большим свертком в руках, тяжело дышащая и задающая неуместный в респектабельном квартале вопрос. Только привитая в детстве воспитанность не позволяла людям крутить пальцем у виска, подозреваю, что они не сдерживались, когда я пробегала мимо и не могла их видеть.
Случайно заглянув в тупичок одного переулка, я заметила эту обезьяну. Существо снизу вверх смотрело на высокого джентльмена. В лапе существа был зажат сверток. Я не успела удивиться, как ловко и легко джентльмен принял посылку одной рукой, как отчаяние отпихнуло застенчивость и бросило меня вперед.
- Господин, вам по ошибке передали не тот сверток! - зажав правый заколовший бок, я пыталась отдышаться. Джентльмен заглянул внутрь, дернул бровью и с легким смешком сообщил:
-У меня нет претензий к твоей хозяйке.
- Вам отдали не тот сверток,- настойчиво повторила я. Господин раздраженно дернул щекой. - Вот ваш, - я протянула ему свой куль.
- Ты уверена? - глаза господина чуть сузились. Я мотнула головой. - А что, по твоему мнению, в моем свертке? - тонкая улыбка на тонких мужских губах казалась издевкой.
- Мой ребенок, - я разрыдалась.
- Ребенок? - удивился джентльмен. Он еще раз заглянул под бумагу и протянул руку со свертком в мою сторону. - В моем свертке тоже мясо, хочешь посмотреть? - спросил он.
Внутренне содрогаясь, я заглянула в его сверток. Там лежал точно такой же кусок мяса, только подгнивший, изъеденный разжиревшими белыми личинками. В ноздри ударил смрад мертвой, давно протухшей плоти.
- Это твой ребенок? - подходя ближе, джентльмен задал вопрос. Странное существо на полусогнутых лапах ползло за ногами господина.
- Нет, - я попятилась назад.
- У тебя мальчик? Или девочка? - господин смотрел на мое лицо. Его почти черные глаза казались слишком сухими, они будто высушивали все вокруг. Мне казалось, что за полами его длинного черного плаща с атласной подкладкой, мир обесцвечивается. От новых вопросов, заданных участливым тоном, голова пошла кругом. Мальчик, почему мальчик? У меня мальчик или девочка? Сын или дочь? Я почувствовала вкус горечи во рту. У меня вообще нет мужа, и никогда не было. Меня еще не касался ни один мужчина.
- Дитя, успокойся. У тебя, верно, был ужасный день, - господин крепко ухватил меня за локоть. Сверток уже был в уродливых лапах существа. Оно сидело на земле, бережно прижимая свою ношу к груди.
- Не трогайте меня, господин! - я вырвала руку, наплевав на то, прилично это выглядит или нет.
- Ты кого-то потеряла? Заблудилась? Я могу помочь? - лицо джентльмена выражало участие, а заботливые интонации убеждали довериться ему. Сидящая в его ногах, рыжая тварь настороженно приподняла голову и улыбнулась мне своим мерзким слюнявым ртом. Тварь стала больше походить на человека, чем мне запомнилось, но все еще производила отталкивающее впечатление.
- Кого ты ищешь? Кого? - вновь и вновь спрашивал меня этот человек.
Пятясь спиной, я невольно оступилась. Земля ударила в мой затылок. Перед тем, как мир для меня померк, я вспомнила все. Это не моя жизнь. Я ищу Зою, свою сестру.
***
- Отойдите от нее. Отойдите, - беспокойный хор голосов облепил со всех сторон.
- Милая, от духоты тебе стало нехорошо, - кто-то помог мне принять вертикальное положение. Я огляделась.
Кто-то распустил шнуровку на корсете моего бального платья. Расшитый мелким жемчугом лиф, пышные юбки, полосы фаты, прикрывающие плечи. Стоп. Какой фаты. Я выхожу замуж? Смущаясь, я пыталась прикрыть полуобнаженную грудь прозрачной вуалью. Ткань мало что могла скрыть, но создавала видимость защиты.
- Полноте. Не смущайся, здесь все свои, - смутно знакомый джентльмен в черном атласном фраке помог мне сесть.
- Он жених? - удивилась я. Судя по белой розе в петлице, именно он и был женихом.
- Воды? - предложил он, кивнув рыжеватому худому лакею, стоящему с подносом неподалеку.
- Нет, - я покачала головой. Пить не хотелось совершенно. К горлу подступала тошнота, словно я перекаталась на карусели. Я попыталась встать, я не понимала, кто все эти богато одетые люди, и что я здесь делаю. Я знала, что нужно уходить, вырываться любой ценой.
Фрак превратился в мантию, чернее самой темной ночи. Лакей - в гиено-обезьяну, ту, которая уже встречалась мне ранее.
- Такая жизнь тебе тоже не по нраву?
Вздрогнув от вопроса,я возразила с уверенностью, которую не испытывала на самом деле:
- Это не моя жизнь
- Твоя. Твоя, - джентльмен улыбнулся. - Прошлая или будущая. Может, вероятная или вовсе чужая. Какая разница. Здесь.
- Где здесь? - пары танцевали, смеялись, веселились, но мне не было места в этой круговерти. - Я не понимаю, - покачала я головой. Мои попытки проскользнуть мимо господина в черном одеянии терпели крах одна за другой. Он все время оказывался передо мной. Отчаявшись, я остановилась.
- Обнимемся? - несостоявшийся жених радушно распахнул руки, словно жаждал заключить меня в кокон из крыльев. Черные куски ткани на его рукавах прочно ассоциировались у меня с перьями ворона. Внутренне я поежилась, мне было дико страшно, не помню, чтобы что-то вызывало настолько сильную эмоцию. Страшно. Страшно сделать шаг по направлению к нему, своему ужасу. Пересилив себя и приклеив на уста улыбку, я подалась вперед: сначала двинулись мои ладони, следом потянулось мое тело, ноги упирались до последнего, но и они сдались перед моей волей.
Мы обнялись. Я даже коснулась губами его щеки. Кожа оказалась на ощупь неприятной, как холодная сморщенная запеченная груша. Только испускала она не садовый аромат, а запах пересыпанного нафталином старья. Его руки сжали мою талию. Мне показалось, что они царапают даже сквозь слой моей одежды.
- Не заблудись больше, - проскрипел он, - еще одной попытки не будет.
Я знала, что нелепо надеяться выиграть заведомо проигрышную партию у столь странного существа. Говоря, что у меня будет фора, он не лукавил. Он лукавил, когда обещал, что я смогу найти дорогу. Я не смогу. Это не я нас привела сюда в ожившие кошмары. Не я привела. А кто? Его улыбка становилась все шире и все неприятнее по мере того, как я ползла сквозь трясину собственных мыслей. Не удивлюсь, если он читал меня, как раскрытую книгу.
- Кто вас привел? Кто? - его губы не шевелились, однако, я слышала его голос. В памяти возник момент, когда Зоя уверенно показала мне, куда сворачивать на развилке. Это Зоя привела нас сюда.
- Ищи ее, ищи выход, - джентльмен чиркнул ногтями по моим ладоням. Воображение живо подсунуло картинку, как он принюхивается, слизывает капли моей крови и довольно жмурится. Я зажмурилась тоже, только на моем лице не было такого сытого выражения, и побежала, надеясь, что дорога сама приведет к сестре.
Танго сшибло с ног. Я влетела в кружево мелодии, уже понимая, что не смогу удрать. Оно завертело в ритме: шаг, шаг, шаг, шаг, поворот. Новая дорожка шагов и чьи-то руки вынуждают прогнуться назад.
- Не верю, - шепнула я в ответ, - не надо меня держать.
Я по-прежнему страшилась взглянуть на то, что меня окружает. Мое тело помнило уроки и гнулось само, ему не нужна поддержка, впрочем, ничего не мешало послушно следовать за ведущим меня. На поверхность памяти в пене воспоминаний всплыли слова песни:
В бой идут молодые львы,
В бой идут молодые львы,
Им плевать, что у Богини Победы нет головы!*
Не помню, кто ее пел и где я ее слышала. Это не важно. Задорный повтор этих строк забил ритм танго.
Похожая на огромную птицу Богиня, вынула из-под крыла голову, внимательно посмотрела на меня и весело подмигнула желтым круглым глазом. Возможно, я просто сошла с ума.
Мыслей не было вообще. Только медленно угасали эти три строчки. Сквозь них чудился неясный шум прибоя.
В бой идут молодые львы...
- Вы не видели мою сестру Еву? - никак не получалось сообразить, откуда слышался такой знакомый голос.
- Здесь много Ев. Мы все сестры Евы.
- Такая высокая шатенка в светло-голубых джинсах и серой ветровке. Не видели?
Повернув голову в сторону звуков, я закрыла глаза и побрела, ориентируясь только на голос сестры.
В бой идут молодые львы...
Вспышка ударила по векам. Проморгавшись, я узрела ярко освещенный дом, дорогой и красивый как на рекламных проспектах. Веранда с высокими окнами. Зоя стояла на вымощенной брусчаткой "под старину" дорожке напротив дамы в белоснежном вечернем платье. Дама улыбалась одними губами. Рот у нее тонкий, яркий, не рот, а атласная алая лента, которой перевязывают коробки с подарками. Изящные пальцы дамы стряхивали пепел с тонкой сигариллы, - дама забывала подносить ее ко рту, пальцы нервно постукивали по коричневому боку с привкусом вишни. И откуда я узнала, про привкус вишни?
- Возможно, она среди гостей, - дама отступила вглубь веранды и в приглашающем жесте развела руки в стороны. Хлопья пепла сыпались ей под ноги, едва не задевая развевающийся шелковый подол длинной, почти в пол, юбки.
Зоя неуверенно озиралась, вытягивая шею, силилась заглянуть в комнату, туда, откуда выливалось веселье.
- Не ходи! - крикнула я.
Дама улыбалась, а я не могла докричаться до сестры. Зоя почти зашла в дверь. Дом приготовился захлопнуть свою пасть за ее спиной.
Богиня сердито хлопнула крыльями, ударила ими мне в спину, прогнав охватившее меня оцепенение.
- Зайка, а я тебя обыскалась, - оскалившись в лицо даме, я тянула сестру за руку прочь.
Зоя виновато улыбалась, но бежала за мной, чуть спотыкаясь на камнях. Она не видела гримасу, исказившую лицо гостеприимной хозяйки бала. Белый шелк ее платья пожрала черная жирная сажа. Я успела заметить превращение холеной дамы в кляксу. Клякса втянулась в одно из щупалец, наподобие тех, что гнались за мной. Створки дверей схлопнулись с чавкающим звуком, - дом довольно заурчал, словно добравшийся до куска сочного мяса огромный кот.
- Ева, а где мама? - спросила меня Зоя. Она с любопытством ребенка вертела головой из стороны в сторону, разглядывая все вокруг. Мне приходиться тащить сестру, как на буксире, иначе Зоя бы замерла истуканом и не сдвинулась с места, пока не разглядела бы все, что вызвало ее интерес.
- Без понятия, - процедила я сквозь зубы. Сегодня эта детская наивность и радость жизни раздражали особенно сильно. Из-за выбора сестры мы попали в это мерзкое место. И она совершенно не желала мне помочь выбраться поскорее. Сестра могла бы быстрее перебирать своими ногами, а вместо этого принялась задавать вопросы, как обычно, глупые. Стоп. Почему вопрос "где мама" показался мне глупым? Я остановилась. Зоя впечаталась в мою спину, - снова не смотрела за своими ногами.
- Оставь. Оставь ее. Она тебе мешает. Всегда мешает, - тени смешались с моими мыслями. Я не понимала, кто говорит внутри моей головы, я сама или что-то отвратительно темное. Возможно, это моя темная сущность "подняла голову".
- Так нельзя. Мы же семья, - силясь прогнать комок темноты, опутавший мое сердце, мой разум, я отмахивалась от черноты, пока не наткнулась пальцами на что-то твердое. - Отстаньте! Оставьте меня! Прочь! - завизжала я.
- Выход там, - господин в черной мантии настиг нас. Он стоял возле провала в скале и его когтистый палец указывал на черный зев горы. Во мрак.
- Ева, смотри, твой амулет снова стал ярким! - радостно воскликнула сестра. - Он стал опять такой же, как мой, - Зоя вытащила свой кулон из-под футболки и тыкала им мне в лицо. В самом деле, бирюза выглядела значительно ярче, так же, как в день, когда мама подарила нам с сестрой каждой по одинаковому камню на тонкой цепочке. Только мой подарок со временем выгорел и побледнел, надеюсь, не от моих дурных помыслов. Меня обрадовало, что капля, застывшая во времени снова стала яркой, она будто рассеивала темноту. Глаза чудовища жадно поглощали свет наших амулетов, будто оно стремилось насытиться их теплом.
- Кто поведет? - я интересовалась больше для проформы, т.к. всегда принимала решение за нас обеих. - Я. Я старшая. Я поведу, - сказала я, и Зоя покорно согласилась. Она всегда покорно соглашается, даже, если противится внутри, то по ней это не заметно - Зоя никогда не высказывает недовольство.
- Старшинство не имеет значения, - произнесла она очень тихо, но я услышала.
- Хочешь идти первой? - мне, возможно, впервые было важно узнать, как хочет поступить Зоя. - Здесь очень темно, ничего не видно, - предупредила я ее. Лучше бы я не просила добавить свет.
Трость в руках чудовища, ставшего опять джентльменом, выросла в посох. На его конце вспыхнул огонь, превратив палку в факел. Стало возможным, разглядеть то, куда с хрустом ступали мои ноги. Мертвый уголь крошился и проседал под рифленой подошвой. Факел целовал жаром потолок. Алые саламандры пожирали уголь. Туннель уходил по восходящей траектории, теряясь в толще плит горной породы. Страшно. Я потрогала носком кроссовка пол, - резина зашипела и оплавилась. Я отчетливо поняла, что не смогу провести нас к выходу.
- Зоя мы здесь не пройдем, - в панике повернувшись к сестре, я стиснула заледеневшими пальцами ненужный свет амулета. Их обожгло, и я отдернула руку - слишком горячо. Мамин подарок превратился в бесформенную массу.
Услышав отчаяние в моем голосе, Зоя обняла меня.
- Я проведу, закрой глаза, - мягко сжимая мои пальцы, своими теплыми и сухими ладонями, сказала она.
Зажмурившись, я шла за сестрой, вздрагивая от ужаса каждый раз, когда под ногами раздавался треск.
- Это все не по-настоящему, - Зоя безуспешно пыталась меня успокоить.
- Зоя, а ты видела маму? - я задавала вопросы только для того, чтобы не молчать. Чудовище шло чуть позади нас, было отчетливо слышно, как под его поступью жаловались и пищали камни.
- Да, там на улице. Я бежала за ней, а потом ты нашла меня. Она летела очень быстро, - Зоя ступала спокойно, неторопливо, словно прогуливалась в парке.
- Как летела? - я остановилась на миг. Сестра мягко, но настойчиво тянула идти за ней. Я привыкла к иносказаниям сестры и ее фантазиям. Она живет в придуманном мире, редко посещая реальный. Он для нее слишком серый и скучный, обычный.
- Наша мама птица. Ты не знала? - Зоя смотрела на меня с удивлением.
Птица. Возможно, впервые я решилась поверить в то, что сестра на самом деле видит мир верно. Только по-другому. Или видит другой мир.
- Мама не совсем птица, - заговорщически шепнула Зоя мне на ухо. - Она Богиня.
- Наша мама Богиня? Как такое возможно? - мое изумление перевернуло картину привычного мира с ног на голову.
- Тсс, - сестра снова дернула меня за руку.
Богиня опять уставилась на меня, на сей раз с укоризной, ее глаза будто вопрошали:
- Ты же заглянула в Иной мир и до сих пор не веришь?
Взгляд Зои мудрый, слишком мудрый. Чудовище остановилось в шаге от выхода, оно зло скрежетало зубами.
- Для ребенка его мать всегда Богиня, - сказала сестра. - Ты не знала?
- Теперь знаю, - ответила сестре тоже шепотом. Вспомнились все случаи, когда помощь и совет "Богини" помогли найти выход, принять правильное решение. - Она мне помогла найти тебя.
- Она всегда помогает, - Зоя засмеялась легко-легко, ее голос звенел серебряным колокольчиком.
Птица взмыла вверх, распахнув крылья. В её горле зарождался победный клекот. Свет вспыхнувшего жаром костра на секунду ослепил. Когда я снова смогла ясно видеть, пришло понимание того, что восприятие изменилось. Мир изменился. Более не было туннеля, - только лесная тропинка. Я вспомнила это место, там за поворотом должна стоять наша машина. И там нас должна ждать мама.
- Ева, ты нашла Зою, - мама улыбалась нам и стискивала в объятиях.
- И себя нашла, - я не поняла, кто сказал мне это: сестра или мама.
Богиня трубила вытянувшись к небу. Ее острый начищенный медью клюв, блестел в лучах утренней зари, словно труба, возвещающая о конце сражения.
* слова из песни - Молодые Львы ( группа Ундервуд)