Меня там нет, а там, как водится ещё с тех давних пор,
Оладьи с мёдом остывают в круглом и чуть битом с края блюдце.
Несут ветра полынь и просто всякий мелкий сор,
И заставляют встречных, возмущаясь, отвернуться.

Ночные ветры здесь овеют, с нежностью дыша,
Горы печальный склон, стоящий немо и доверчиво-тоскливо,
А дерево, смирившись с мыслью отморозить ствол,
Отдастся вновь зиме, седой и по-соседски молчаливой.

И кто-то вновь посмотрит на пылающий закат,
Что осветил конец измотанной, но правильной недели,
И будут петь куплеты нервно - невпопад,
Что в прошлом вовремя кому-то не допели.

И дети будут вновь вопросы взрослым задавать,
А взрослые не смогут вновь найти им подходящего ответа.
Потом наступит ночь, потом наступит снова время спать,
А с ними нашим общим сном и я засну, надеясь на закон рассвета.