Жил-был на свете глупый человек,
Бессмертие его мечтою было.
Но близился к концу короткий век,
И старцу стало все теперь не мило.

Ни в чем отраду он не мог найти:
Не радовали дети, да и внуки.
'Чем наслаждаться, если все пути
Приводят в ящик.' - рассуждал от скуки. -

'Не вспомнят через пару-тройку лет,
Уйду, так ничего и не оставив.
В один конец получен уж билет,
Со мной простятся, Господа восславив.

А сами будут жить, кричать и петь
О счастье, о любви, что длится вечность,
Не зная, что невидимая сеть
Их оплела. Ей имя - Бесконечность.

Она не станет людям позволять
С собой сравниться. Твердою рукою
Затушит пламя. Жалость не под стать
Богине, тихо правящей судьбою.'

Был пафосен мечтательный старик,
Безумен и порядком многословен,
Весьма коварен, дьявольски двулик,
И, что таить, пожалуй, даже болен.

Он Господа молил и Сатану
О вечной жизни в этом мире странном.
У страха оставался он в плену
И думал, умирает слишком рано.

Всевышний замечал все на Земле,
Узрел и старика чудаковатость.
Однажды обратился к Сатане:
'Смотри, мой друг, а ведь забавна наглость!

Желает быть бессмертным человек.' -
'Не первый, не последний... В чем же дело?
Неужто помечтать - великий грех?' -
'Мне слушать эти речи надоело.

Не ведают людишки что несут,
В желаниях не отдают отчета.
Бессмертие дарить - не сложен труд.
Хоть недостоин он сего почета,

Пускай получит то, о чем просил,
Пускай живет он сколь душе угодно.' -
'Надолго ли безумцу хватит сил?' -
'Увидим.' - Бог ответил беззаботно.

Тем временем, бедняга вовсе сник,
В видениях блуждал кругами ада.
И слышали соседи ночью крик:
'Не надо смерти, вас молю, не надо!'

Сам Дьявол вдруг пожаловал к нему.
Сказал: 'Ну хватит ныть! Своею властью
Тебя в чертог покоя не приму,
Не станешь никогда его ты частью,

Вовек тебя болезни не сразят,
И пуля не убьет, уж будь спокоен.
Я вижу, ты сейчас, бесспорно, рад...
Учти, что умереть теперь не волен.'

Шли годы, обреченный не старел,
Друзей похоронив, родных оплакав,
Теряясь в мириадах разных дел,
В бессмыслице искал свет высших знаков.

Столетиями время измерял,
Пошел стопами Дориана Грея,
Огонь бесценный быстро потерял,
Молитвы возносил теперь, жалея

О том, что испугавшись он конца,
Вовеки не узнает ценность жизни.
И годы вязкой тяжестью свинца
Питали безнадежные в нем мысли.

Он пнул ногой мигавший терминал,
Закрыл ангар с новейшим звездолетом,
Перо и лист вновь бережно достал,
И взялся излагать бумаге что-то:

'Прекрасна жизнь началом и концом,
Прекрасны поколенья разногласьем.
Хоть долго вы мечтаете о нем,
Бессмертие не станет вашим счастьем.

Генетики излечат от всего,
Нет - душу продадите в страхе смерти,
Но мир не станет лучше от того,
А вы - богоподобнее, поверьте.'

Старик взглянул на небо, зарыдав,
В который раз кинжалом плоть кромсая.
'Недолгим век наш сделав, Он был прав.
Не понимал... И жизнь - мне месть святая.'

Всевышний безразлично наблюдал.
'Теперь он знает, каково Великим.
Тюрьмой мне стал небесный пьедестал,
А каждый мир - бесцветным и безликим.'

В огне вулканов Люцифер сгорал,
Скрывая боль холодным превосходством,
Искал несуществующий финал
Игры, что называется 'господством'.