- Кофе - это самый лучший напиток, - с этими словами он поставил стаканчик на столешницу. От стакана вверх поднимался пар. В нос мне сразу ударил терпкий аромат кофе.
- Он вреден для здоровья и от него желтеют зубы, - пробурчала я и одним глотком осушила стакан, в котором был сок. Дима поморщился и сел рядом со мной, - как там твоя работа?
Его лицо тут же помрачнело, будто мой вопрос беспардонно хлестнул его по щеке. Вся усталость за прошедшие дни отразилась на нем. Под глазами залегли синяки от недосыпа, на подбородке появилась щетина, а губы пересохли.
- Для меня, это не особо приятная тема, - Дима сделал огромный глоток из стаканчика, его кадык резко дернулся вверх и опустился. Лицо скорчилось от обжигающего напитка, - понимаешь, я в тупике. Окончательно и бесповоротно. Будто стая шакалов, загнали меня в ловушку, с каждым часом они все ближе ко мне. Вот-вот и перекусят глотку.
- Когда я в своей работе в тупике, я беру перерыв, а потом со свежим взглядом возвращаюсь к ней с новыми силами, - я сочувственно погладила его руку кончиками пальцев. Дима сделал еще один глоток, отчего я невольно опять проследила за движением его кадыка. Есть что-то во всех мужчинах чарующее, своя изюминка. В Диме я восхищалась его кадыком. Звучит очень странно, но его движения, его вибрация, когда он говорил. Этот бугорок. Проводить по нему пальцами вдоль шеи. Я отвела взгляд, уставившись в пустой стакан.
- В твоей работе это сделать легче. Ты пишешь. Тебя не торопит твое вдохновение. Ты просто пытаешься его ловить в нужный момент, а когда оно приходит, привязываешь его к стулу рядом с собой и работаешь. С моей работой такое не прокатит. У меня есть жертва и убийца, который рыщет на свободе. Чтобы его поймать и привязать к своему столу, мне надо его искать, а не ждать когда он придет ко мне сам, - очередное движение кадыка, вверх-вниз.
Рукой я провела по своим волосам. Наплыв свежих идей и мыслей, часто не давали мне помыться. Последние два дня, пока Дима был занят своей работой, я сидела у компьютера и пытала свое вдохновение. А когда оно измождено повалилось на пол, мне назначили встречу в баре. Теперь я сижу с грязной головой в баре, и слушаю, как плохо продвигается работа у Димы. Для девушки выйти с грязной головой в общественность, подобно греху. Писателю, раз плюнуть, можешь все свалить на творчество. Вдохновение может застать тебя в любой момент, даже в туалете. И ничего не остается, кроме как чиркать карандашом для кроссвордов на туалетной бумаге. Не поймаешь мысль за хвост сейчас, не поймаешь уже никогда. Чем-то похоже на парней. Я своего поймала, но стоило мне освободить хватку, пытаясь другой рукой уцепиться за свои мысли, мой парень отдаляется от меня.
- Это верно. Я даже не знаю, что тут посоветовать, а как же твои компаньоны? Что показало вскрытие? Она была отравлена?
- Судмедэксперт подтвердила отравление, помимо этого имели место избиения, однако никаких следов убийцы на месте преступления. Ни отпечатков пальцев, ни даже следов кожи под ногтями жертвы, - Дима потер переносицу и сделал последний глоток кофе.
- Хм... И у жертвы не было врагов? И всех свидетелей и знакомых опрашивали? Интересный сюжет, - я достала из сумки упаковку карточек, на первой чиркнула несколько слов "Отравление, избиение, свидетели, убийца- бармен". Дима следил за движением моей ручки.
- Ты как всегда, что для людей проблема, для тебя сюжет, - он вяло улыбнулся, - пойду, возьму еще кружку кофе.
Я оглядела бар. Достаточно захудалое место. Сюда чаще всего приходят старики и бородатые байкеры. И все приходят выпить и поглазеть на здешних официанток, когда собственные жены уже надоели. Девушки сюда,по всей видимости, заглядывали очень редко.
Двери бара ни чем не отличались от обычной входной двери. Напротив них барная стойка, рассчитанная всего на семь человек. По правой стороне от дверей пара столиков с диванчиками, так же и по левой стороне. Только на левой стороне еще небольшой островок-сцена. Стены обвешаны различными плакатами музыкантов и картинами художников. Сейчас, днем, за столиком у широкого окна, сидела пара стариков, оба уткнулись в газету. За барной стойкой на другом конце, сидел мужик в деловом костюме.Галстук развязан и припущен, первые две пуговицы рубашки расстёгнуты. В одной руке держит визитку, в другой руке вертит наручные часы. На одной из стен, прямо за "деловым" мужиком деревянный стенд, на нем кнопками приколоты различные фото посетителей бара, фото официанток в облегающих блузках и коротких юбках, несколько вырезок из газет о том, как в 80-ые годы бар прославился своим кофе.
Мое внимание привлекла девушка в розовом платье, навечно застывшая в прыжке. Ее белые волосы раскинулись в разные стороны. На лице счастливая улыбка, которая затмила бы собой любую девушку. Одна фотография уже вселяла море позитива, что не скажешь о судьбе бедной девушки.
- Та девушка, на фото, это же она стала жертвой? - спросила я подошедшего Димы. Парень обернулся на стенд. Поставил стаканчик с горячим кофе на столешницу и сел на свое место.
- И как тебе удается так четко запоминать лица. Да. Мария Карнилова. Это она жертва. Позитивной, судя по всему, была девушкой. Только вот я и не знал, что она здесь отшивалась, - Дима подозвал бармена, который с безразличным лицом наливал еще одну стопку водки для "делового" мужчины. Бармен поднял указательный палец, попросив нас подождать минутку.
Я уже открыла свой блокнот. В моем романе, я хотела, чтобы именно бармен стал убийцей бедной девушки.
- Ты никогда ничего не пропускаешь мимо своих больших ушей, - съехидничал Дима, увидев мою писательскую готовность.
Бармен подошел к нам, так я смогла рассмотреть его. Как типичный бармен, он опустил темную бороду. Волосы почти черные, зачесаны назад. Глаза уставшие, ярко-зеленые, губ фактически не видно из-за нависших усов. Его телосложение настораживало посетителей. Мускулистые руки сплошь покрытые татуировками, короткие мясистые пальцы, с аккуратно обстриженными под корень ногтями. Широкие плечи заметны даже под рубашкой. Любая девушка будет за таким как за каменной стеной, вот только сама стена не на каждую девушку согласится.
- Вы что-то хотели еще? - бармен мельком взглянул на меня, потом на Диму. В руке он держал емкость для смешивания напитков.
- Нет, спасибо. Я бы хотел задать вам вопрос, - мужчина молчал, Дима, расценив это за согласие, продолжил, - там у вас на стенде, есть фото девушки в розовом платье. Видите ли, она недавно была убита, мне бы хотелось узнать, была она посетительницей или официанткой.
Бармен нахмурился, взгляд его устремился на стенд, ища заинтересовавшее нас фото.
- Она была ни той, ни другой. Мария была танцовщицей гоу-гоу. Вечером, каждую пятницу мы приглашаем танцовщиц, дабы развлечь наших посетителей. Мужчины приходят после рабочей тяжелой недели грузные. Жены надоедают им своей болтовней, вешая на них домашние обязанности. Я как владелец бара, решил, что для таких мужчин в нашем заведении должно быть развлечение. И с недавних пор, мы начали приглашать таких танцовщиц.
Я неотрывно вела запись в блокноте, словно машинистка Димы. Мужчина говорил четко, с каплей сочувствия уставшим мужьям. Я взглянула на его правую руку. Не женат, но так сочувствует, будто знает, что такое жена и вечные ее недовольные споры.
- Да, это интересное решение, думаю, после этого посетителей стало больше?
Бармен кивнул, он протянул руку Диме:
- Николай, можно просто Коля - улыбка, подобно крошечному цветку, расцвела на его лице.
- Дмитрий, а это моя жена, Ульяна, - муж махнул в мою сторону рукой. Николай и бровью не повел. Судя по его незаинтересованности, я была совсем не в его вкусе. - Мария танцевала у вас постоянно?
Николай снова посмотрел на ее фото, будто спрашивал у нее разрешения на очередной ответ.
- Да, мы заключили с их танцевальной группой договор. Позитивная была девушка, хорошо двигалась, даже уставшая всегда улыбалась...
В этот момент у меня зазвонил телефон. Торопливо я выудила его из сумочки. На экране светилось четкое слово "редактор". В последнее время, от произношения этого слова, у меня на языке оставалась неприятная горечь. Я улыбнулась, в знак извинения и отошла в сторону. Ноги вели меня к стенду, пока большой палец замер над кнопкой "принять звонок"
- Слушаю, - тихим неуверенным голосом произнесла я. Сроки по сдаче моей новой книги поджимали. Я должна была еще на прошлой неделе принести редактору ее план. Чего я естественно не сделала. Тут начались нотации и недовольства. Моим редактором была женщина пятидесяти лет. Очень грозная и очень толстая. Ее размеры были прямо пропорциональны ее опыту. Я отвернулась от стенда на мужа. Николай склонился над ним и что-то нашептывал, озираясь по сторонам. Пропускаю самое интересное, это муж мне определенно не расскажет. Скинет все на тайны следствия. Женщина в телефоне продолжала недовольно жужжать. Начались угрозы, что лишит меня аванса. Вообще на жужжание редактора я старалась никогда не обращать внимания. Для нее мои готовые работы, как для котика сметанка. Сразу становилась доброй и отзывчивой. А я свое вдохновение, не могу купить в магазине как диск. Потом поставить его в дисковод и вуаля, здравствуй новая книга. Но моя стеснительность и патологическая боязнь этой женщины, не давали мне объяснить все это ей.
- Ты меня вообще слушаешь? - грозно прозвучал голос в трубке, когда я пыталась разобрать по движением губ, что говорит Николай. От этого голоса, я резко обернулась к стенду, словно меня застали за чем-то непристойным.
- Да, слушаю. Я принесу вам план новой книги, в пятницу. Сейчас как раз наклевывается что-то интересное и я уже собираю информацию, - бессовестно солгала я, хоть частично это было правдой.
- Хорошо, Ульяна. Я буду ждать тебя в пятницу в двенадцать часов дня. Если ты и на этот раз не придете, я буду вынуждена лишить аванса. Всего доброго.
Я нажала отбой. Мои глаза изучали девушку в розовом платье на фото. Фигура точенная, словно только что сошла с глянцевой обложки, подпрыгнула и ее тут же зафиксировала камера. Единственное, что было в ней не так. Ее синие глаза. Не смотря на широкую улыбку, озарившую большую часть лица, в глазах притаилось некое отчаяние. Может мне казалось, от слишком долгого просматривания фотографии.
Кто-то коснулся моего плеча. Я обернулась.
- Нам пора. Мой обед кончился, а тебе уже нужно домой начинать план книги, - Дима улыбнулся и подал мне сумку, в которую он заботливо, уже сложил блокнот и ручку.
- Хорошо, - как только муж обернулся, я осмотрела зал, не смотрит ли кто и сдернула фото девушки со стенда.
***
Дима подвез меня до квартиры, а сам уехал на работу. За всю дорогу, мне так и не удалось выведать, о чем же они говорили с Николаем, пока мне досаждал редактор.
Дома я приготовила себе большую кружку горячего чая и уселась за свой рабочий стол. Из сумки я достала фотографию, которую своровала в баре, свой блокнот и кучку карточек с различными пометками, сделанными в течении дня. Открыв текстовый документ, сделала маленький глоток горячего чая. Обжигающем потоком он прокатился по моему горлу, и устроился где-то на дне пустого желудка.
Мысли неохотно выстраивались в стройный ряд, у меня в голове. Ждать их было равносильно ожиданию исполнения мечты, при этом ничего для этого не делая. Поэтому я сделала еще один глоток горячего чая и свернув документ, открыла Гугл. Вбив в поисковую строку "Бар Николая", начала рыскать по ссылкам, словно путник рыскает по тропам, ища новый путь. В основном информация о том, как добраться до него. Не найдя ничего толкового, взяла в руки фото девушки. От ее ослепительной улыбки, мне захотелось улыбаться самой. Но в ее глазах все еще сквозило отчаяние. Перевернув фото, я заметила запись, написанную ровным, убористым почерком. Мария Карнилова, ''луч света''. Вновь обратившись к Гуглу, мои пальцы отчеканили в строке эти два слова.
- Джек-пот! - воскликнула я, увидев, что ''луч света'' это группа танцовщиц гоу-гоу. Пролистав не интересующую меня информацию, нашла их адрес.
Встречу мне назначили через час. Предварительно конечно выяснив, кто я и зачем мне знать эту информацию. Однако люди порой удовлетворяются ответом, что я писатель и собираю материал для новой книги.
Доехала до места я минут за пятьдесят. Пустынная улица, маленькое здание с покосившимся крылечком и прогнившими лесенками, говорили о том, что у арендатора этого здания маленькие финансы. Поэтому, наверное, его танцовщицы подрабатывают в захудалом баре для байкеров.
Внутри здание еще больше обветшало. Двери жалобно скрипнули. Передо мной открылся узкий коридор, где светила одинокая лампочка без плафона. Серые стены с облезшей краской, придавали помещению еще больше мрачности. Где-то в конце коридора играла энергичная музыка. Я пошла дальше. Дойдя до дверей, из которых быстрым потоком лилась музыка, дернула за ручку. Та неохотно мне поддалась, скрипнула и отворилась. Я оказалась в холе. Небольшое квадратное помещение, с такой же одинокой лампочкой без плафона. Справа от дверей деревянный стол. Под одну ножку подложили какую-то книгу. На стуле, за столом восседал мужчина. По всей видимости, охранник. Таким девушкам нужен охранник. Только этот больше похож на обычного старичка, который оделся в мешковатую форму охранника, чтобы выглядеть солиднее. Мужчина с седой бородой и хмурыми бровями даже не обратил на меня внимания. Он думал над очередным словом в кроссворде. Передо мной еще одни двери, за ними источник музыки. Я направилась к ним.
- Вы к кому? - подал голос мужчина. Крошечные поросячьи глазки воззрились на меня из-под хмурых густых бровей. Кротко улыбнувшись, я объяснила ему, зачем и к кому пришла. С минуту, охранник рассматривал меня, явно рассуждая в уме, могу ли я быть писательницей. Затем сухо сообщил мне, что тренер не любит когда мешают их занятию и, что мне придется подождать. Корявый старческий палец ткнул на скамейку напротив его стола. И снова поросячьи глазки уткнулись в кроссворд, сжав крепче в пальцах карандаш, он начертил в клеточках слово.
Сев напротив, я достала свою книгу и упаковку мармелада. Любимый детектив вновь охватил меня с головой, окутал завесой тайны и неведения. А мармелад приятно таял во рту, ослабляя мою нервозность. Когда я уже втянулась в поедание мармелада и в продолжение истории в книги, из дверей вылетела девушка. Музыка остановилась, девушка замерла в холле, смотря куда-то вглубь зала:
- Без Марии не то! Она держала нас вместе, задавала ритм, а сейчас я не могу сосредоточиться, - по щекам девушки без остановки скользили хрусталики слез. Ее откровенный наряд едва ли прикрывал интимные участки тела. Тут я обратила внимание на ее ноги. Она выскочила из зала так стремительно, на высоченных каблуках, словно это была плоская подошва. Я бы уже давно подвернула ногу, стоило мне встать на них. Опустив взгляд на свои кроссовки, я вновь посмотрела на девушку. Та только что заметила меня.
- Вы что замена Марии? - свирепо она оценила меня, а потом бойко рванула обратно в зал, слез как не бывало, - ты, что издеваешься надо мной?!
Кричала она на кого-то в зале.
- Вы хотите заменить Марию, на какую-то клушу в порванных кроссовках?! - слова слетали с ее губ так стремительно, словно очередь из штурмового автомата. Укол обиды, снова взгляд на свою обувь.
- Да успокойся ты, Аня. Про что ты говоришь? - монотонный спокойный голос приближался ко мне.
Из дверей вышла стройная подтянутая женщина лет тридцати. Волосы затянуты в тугой конский хвост. За ней семенила истеричная девушка Аня. Ее сверкающие хрусталики слез высохли, глаза пылали яростью. Женщина с хвостом вопросительно посмотрела на меня, не забыв при этом оценить мою обувь. Аня в это время пыталась прочесть название моей книги, а потом ее глаза с невысказанным аппетитом уставились на мармелад в моих руках.
- Ульяна. Я писатель, - спрятав книгу и мармелад обратно в сумку, я протянула приветственно руку в сторону женщины. Лицо ее потеплело, в глазах проскользнуло понимание. Аня за ее спиной нахмурилась и еще раз оглядела меня, и тут в ее глазах тоже появилось понимание, на замену ему пришло извинение.
- Ах да, простите за этот каламбур. После смерти Маши у нас все девушки как на иголках, успокоительное сутками глотают. Меня зовут Екатерина. Это Аня, как вы уже, наверное, догадались, - женщина укоризненно посмотрела на девушку позади себя. Та в растерянности пожала плечами, - раз тренировка наша прервана, я отправлю девушек по домам, и мы с вами поговорим Ульяна.
Кивнув, я села обратно на скамейку. Аня со своим тренером зашли в зал. Там Катя что-то разъяснила девушкам и те, судя по шуршащим звукам, начали собираться домой.
- Маша была у нас ведущей танцовщицей, необычайно активная девушка, - Катя заулыбалась от теплых воспоминаний, - заполучить такую в свою группу, это невероятное везение. Девушка Аня, была ее лучшей подругой. Маша задавала ритм, а Аня так же активно подхватывала. Остальные девушки, смотря на эту парочку заряжались бодростью и желанием танцевать.
Женщина опять тепло улыбнулась. Мы сидели в зале. Это была первая комната, из тех, что я успела увидеть, с окнами вдоль всей стены. На противоположной, зеркала от пола до потолка. Стены зала такие же обветшалые, краска почти слезла. Из окон неприятно задувал ветер. Мы сидели на одной из скамеек, расставленных вдоль стен. Рядом с нами стул, на котором в свою очередь стоял ноутбук и подключенный к нему сабвуфер с колонками. Катя потирала махровым полотенцем открытые плечи. Ее желтый топ прикрывал только плоскую грудь. Живот с очертанием пресса покрылся капельками пота.
- Не знаю, почему сегодня Аня так взвинтилась, наверное, забыла принять таблетку, - Катя обеспокоенно посмотрела в окно, - жаль девушку. Порой я виню себя. Не смогла снять зал в приличном районе. А тут еще и отпустила девочек поздно, в итоге им пришлось идти в темноте, поздно ночью. И вот чем это закончилось.
Екатерина продолжала смотреть в окно. Сердце этой женщины пустило в себя всех ее танцовщиц. За каждую она переживала, за каждую стояла горой. А сейчас, когда ее сердце покинула одна девушка, в ней проснулось желание защитить оставшихся птенцов. Забрать их всех под крылышко и оберегать насколько это возможно.
- Сейчас я стараюсь отпускать девочек как можно раньше, заставляю их ходить вместе. Ищу новый зал в районе приличнее, но, к сожалению, они все слишком дорогие для нас.
- Я знаю, что вы танцуете по пятницам в Баре у Николая, - Катя обернулась на меня при упоминании владельца бара, - может там были те, кто мог приставать к девушкам?
Катя опустила голову на свои руки, которые продолжали теребить махровое полотенце. Нервозность в ней росла.
- Нет, никто к моим девочкам никогда не приставал, - она резко вскинула голову и решительно посмотрела на меня, - вы же не следователь, зачем вам вся эта информация?! Вас это дело не касается, вы можете просто придумать и вписать это в свою книжонку. Не пытайтесь осквернить наш клуб танцовщиц и выставить нас простыми проститутками.
Глаза Кати продолжали извергать на меня гнев, когда в зал вошел охранник. В этот момент я подскочила со скамейки.
- Катя к вам посетитель, - старик презрительно посмотрел на меня.
В зал зашел Дима. Он стремительно направился в мою сторону, не обращая внимания на девушку рядом.
- Что ты здесь делаешь? Я думал ты сидишь, дома и занимаешься своей работой, - он скользнул взглядом по танцовщице, та тоже встала со скамейки.
- Здравствуйте, меня зовут Катя, мы с вами уже виделись, - она протянула в его сторону руку. Ее холодная оболочка, в которой она была, когда разговаривала со мной, исчезла. На лице заиграла искристая улыбка. Дима также заулыбалась, взглядом показав мне на выход. Стоило мне закрыть двери зала, с другой стороны оживленно защебетали голоса.
- Вот гадюка, - процедила я сквозь зубы, укладывая в сумку блокнот. Как многогранны, могут быть люди. Встречают тебя с лучезарной улыбкой, а потом стремительно упаковывают себя в бесстрастное отношение и холодные эмоции. По крайней мере, мы всегда так думаем. Словно дело только в человеке, никак не в тебе. В собеседнике. На этот раз я сама заставила ее скрыться за холодной стеной, начала задавать лишние вопросы, пытаться подцепить ее на крючок. А мой муж ей приглянулся, такой добрый с теплой улыбкой следователь. Он всегда идеально выполняет допрос. Люди редко после него остаются недовольны или злы. Он знает на что надавить, знает как поговорить с человеком, в какой тональности, так, чтобы не оставить у него на душе неприятный осадок. Чтобы осталось желание поговорить с ним еще раз, возможно, рассказать побольше.
На улице была, откровенно говоря, жара. Словно кто-то понемногу откачивал воздух. В злополучном районе появились дети, под присмотром родителей. Заботливые мамочки завязывают им на голову панамки и те счастливые рвутся играть дальше. Детвора носится по площадке. Стоит этот двор накрыть темным одеялом ночи, как мамаши берут своих деток под крыло и сами скрываются за спины мужей. И так они рядком под охраной идут домой. Не дай бог кому остаться в это время на улице. Присутствие здесь патрульного дежурного никак не сказывается на уровне преступлений. Они сами стараются держаться под тенью машины.
И вот так вот вечером, под пологом темноты, юная танцовщица Мария возвращалась с подругами домой. На распутье они разошлись, и Мария пошла домой в одиночестве, уткнувшись в телефон. Смс придавали ей уверенность в безопасности, она полагала, что успеет, если что позвонить в службу спасения. Но момент и телефон падает на жесткий асфальт, момент и нагнувшуюся девушку за телефоном, ударяют по голове чем-то тяжелым, момент и она чувствует, как кто-то заталкивает ее в машину, дальше хуже. Девушку нашли у озера, полностью обнаженная она лежала на берегу, спутавшиеся белые волосы совсем не закрывали кровавый ушиб на голове. Приоткрытые губы и выцветшие голубые глаза, словно на последнем дыхании она извергла проклятье на свою убийцу.
Так я представляла себе смерть этой девушки. Мысленно сравнивая ее фото из бара и фото ее смерти. Жизнерадостность Марии выкачали, отчаяние в глазах осталось.
Утопая в раздумьях о судьбе незнакомки, я добрела до дома. Обратный путь занял еще меньше времени, чем туда. Говорят, обратная дорога всегда короче. Наверное, потому что ты стремишься, поскорее, вернуться домой.
На моем столе меня ждал остывший чай, раскиданные бумажки с заметками и открытый текстовый документ, где сияла пустота, означающая начинание. Начало пути. Пройдясь по кухне и оценив масштабы предстоящей уборки, сделала вывод, что лучше займусь ей после того как напишу первую главу. Воодушевленная вернулась к компьютеру, и пальцы активно застучали по клавиатуре. Прыгая от буквы к букве, я возвращала Марию к жизни. От движения моих пальцев ее волосы становились объемней, глаза сверкали, лицо озаряла яркая улыбка. Движения были отточенные, танцы веселее и ритмичнее. Девушка, которая резвилась на страницах моей книги, не знала, что ждет ее дальше. Как не знала на самом деле.
***
- Я дома, - теплые руки обняли меня за плечи сзади. Дима пришел с работы. Я глянула на часы, шесть вечера. Оживляя Марию, я просидела за компьютером три часа. Уборка не сделана, ужин не приготовлен.
- Сейчас приготовлю что-нибудь, - спохватилась я и уже начинала вставать, как сильные руки приземлили меня на стул обратно.
- Нет необходимости, я не голоден. Занимайся своей книгой, - Дима чмокнул меня в щеку и удалился.
Спать я не пошла лишь по одной причине. Но очень важной. Моя женская ревность любезно подкинула мне неприятные картинки. Как мой муж ужинает в ресторане с подтянутой Екатериной, облачившейся в элегантное черное платье специально для ужина. Ее волосы, завитые в идеальные кудри, раскиданы по плечам. Губы растянуты в улыбке, глаза блестят от света в ресторане. На лице застывшее кокетливое выражение. Глубокое декольте, открывает маленькую ложбинку на груди. Руки сложены на коленях. И кушала она естественно какой-нибудь диетический салатик. А мой муж задавал ей вопросы по работе. Они задорно смеялись и совсем забыли про смерть ее подопечной. И девушка ловила каждую возможность коснуться его руки, будто бы невзначай.
Поглубже вдохнув, чтобы заполнить легкие воздухом, я устало положила голову на стол и выдохнула. Одна и та же картинка ревности. Режет меня своими острыми краями. Упорно застряла у меня в голове, чтобы жить было труднее. А Мария в моем тексте бежала на тренировку. Веселая и энергичная, полная жизни и беззаботности. Веки стали тяжелее, стоит закрыть глаза и передо мной возникает другая картинка. Дима целует Катю в щеку. Такой легкий ненавязчивый поцелуй, как благодарность за прекрасный ужин.
- Уйдиии, уйди от меня, - шепчу я, еле двигая губами. И проваливаюсь в сон.
Темный переулок между зданиями. Я уже вижу впереди выход на дорогу, фонарь, там ходят люди. В руках у меня непрерывно вибрирует телефон. Сзади слышится поступь тяжелых ног. Они приближаются ко мне, глубокий выдох. Я чувствую, как от него колышутся волосы у меня на затылке. Еще одна вибрация, телефон выскальзывает у меня из рук и падает на мокрый асфальт. Я не слышу звук удара, только томное горячее дыхание мне в затылок. Подобно спринтеру, срываюсь с места, бегу вперед. Кричу на помощь, но звук моего голоса утопает в ночи, а спасительный фонарный столб все дальше и дальше от меня. Резко останавливаюсь и оборачиваюсь, готовая защищаться от удара. Сзади меня стоит высокий мужчина, из-под его бороды едва виднеется ехидная улыбка. Он протягивает мне телефон. Оторопев, я беру из его рук устройство. Он замахивается и ударяет меня тяжелым, будто стальным, кулаком. Телефон вновь падает на асфальт. Падение на спину, из груди вырывается выдох. Мужчина стоит надо мной. Его улыбка становится шире, открывая темный рот. Он наклоняется ближе ко мне. Его лицо размывается, звуки улицы куда-то пропадают. Кажется, кто-то пронзительно кричит.
- Как тебе это, Мария?
На этом сон прервался. Я подняла тяжелую голову. Слезы засохли в уголках глаз. Стрелки на часах показывали девять утра. У Димы сегодня выходной и он еще не встал. А раз я все еще у своего стола, он и не заметил, что меня не было с ним в постели. Я быстро ополоснула лицо холодной водой. Закинула блокнот с ручкой в сумку и заторопилась на улицу. Мои ноги решили не спрашивать мозг, куда им идти. Я, можно сказать, пошла за ними. И они вели меня в Бар у Николая. Стоявшая на улице духота сдавливала мне горло, а серое небо не проявляло доброжелательности. Рассчитывать на ясную погоду было уже бесполезно. По дорогам сновали сонные люди, не охотно перебирая ногами, двигались навстречу новому дню.
- Вы плохо выглядите, - заметил Николай. Его улыбка, выглядывающая из-под бороды, почему то насторожила меня. Он протягивал мне кружку с ароматным кофе. Я зареклась, что не буду его пить, но после такого сна мне почему-то жутко хотелось выпить именно этот напиток.
- Да, я плохо спала. У вас, я гляжу, совсем мало посетителей с утра, - я попыталась перевести тему, отводя от него взгляд и рассматривая пустой бар.
- На то это и бар, - он вновь улыбнулся и продолжил протирать стеклянные бокалы, блиставшие под светом ламп, - ваш муж сказал, что вы пишете книгу, как успех? Она про Марию? И про меня вы пишете?
Он ехидно улыбнулся, от чего меня всю скрутило. Мне почему-то этот человек совсем не нравился, еще и сон.
- Возможно, и вы там будете. Я пока еще не продумала основной сюжет, но, надеюсь, вы были не против того, что я взяла фото Марии со стенда?
Николай метнул взгляд на стену, пропажу он заметил только сейчас. Руки сжали стакан, он будто что-то вспомнил. Что-то важное. То, что лучше запереть в себе и не выпускать на волю. Если это воспоминание сорвется с цепи в вашей голове и выскочит наружу, то это приведет к плохим последствиям. Он опустил взгляд на стакан, который продолжал сжимать в руках, до такой степени, что вены на кистях вздулись и посинели. Сквозь тонкий покров кожи было видно этих затейливых червячков.
- Да, я не против. Это же во благо. По крайней мере, вы оживите Марию, - руки разжались и вновь начали механически протирать и без того сверкающий стакан.
- Вы уж извините, что так беспардонно похитила фото, - с трудом получилось выдавить из себя доброжелательную улыбку, - я вам верну, как только закончу свою работу. Но если настаиваете, то я верну ее вам завтра.
- Да нет, что вы. Возьмите, конечно, - Николай поставил стакан на барную стойку. И взял в руки другой, - я был хорошо с ней знаком. Прекрасные девушки. Поистине прекрасные. Хорошо танцевали, нравились всем посетителям. Да и их стало больше, этого не скрыть. Мужчины начали прознавать, что здесь танцуют такие девушки. Но их тренер тщательно следила за ними. Не разрешала им разговаривать с мужчинами, заводить какие-то отношения. Разумеется, это правильное решение, но Катя все равно не смогла уберечь одну из них.
Я заметила как при упоминании ее имени, мужчина сильнее сжал зубы. Словно пытался навсегда размельчить ее у себя во рту. Руки продолжали теребить стакан. Раздался удар двери об стену, позади меня. Я обернулась на звук, с ощущением, что нас застали врасплох, за изменой. В бар вошел мужчина лет пятидесяти. Не обращая на нас внимания, он проковылял к столу напротив окна. Уселся на мягкие кресла и погрузился в чтение газеты, ожидая, отсутствующего в этом баре официанта.
- О! Федор. Тебе как всегда, дружище? - оживился бармен, он поставил стакан на стойку и рванул в сторону кухни. Как я поняла, наш с ним разговор окончен. У меня была куча незаданных вопросов, но их пришлось отложить в свой блокнот и убрать в сумку. Николай не горел желанием со мной говорить. А после упоминания Кати, он вообще почерствел. И настроение у него скатилось вниз, как с крутой горы. Пока я рассматривала свои руки и допивала кофе, смакуя каждый глоток, Николай принес мужчине завтрак. Они успели перекинуться парой приветливых фраз и даже бросить друг другу легкую шутку, от которой у обоих мужчин едва ли дернулись уголки ртов. Они будто делали так каждый день. Все фразы, словно заученные, слетали с их губ каждое утро, пока один наливал кофе, а другой заливал яичницу щедрой порцией кетчупа. От таких наигранных условностей, мне стало смешно. Растворив последний глоток кофе у себя на языке, я встала из-за барной стойки. От этого движения оба мужчины посмотрели на меня. Взгляд у них был такой, словно я лишний персонаж, случайно появившийся на сцене. Николай направился ко мне. Ни единого слова не проронил, лишь кивнул головой в знак прощания.
- Спасибо за кофе. Я обязательно напишу о вашем баре, - подмигнув, я направилась к выходу. Мужчина замер с упаковкой кетчупа над тарелкой. Ленивая капля слетела с него и неуклюжей кляксой расплылась рядом с тарелкой. Мужчина спохватился, и начал салфетками пытаться протереть стол. Когда он снова поднял взгляд, я уже шла по улице в сторону маленьких магазинчиков с канцелярией.
Домой идти не хотелось совсем. Кофе уже разлилось горячим потоком у меня в желудке и теперь грело изнутри. Серые тучи до сих пор нависали над городом, спешащих людей стало больше. Иногда появляется такое ощущение, будто с утра у людей на спине крутят маленький ключик, и они как заводные игрушки бегают весь день. Под конец дня ключик разворачивается полностью и человек падает на кровать замертво. Такие вот заводные люди. Вечно пытающиеся, успевать под ритм города. Вечно спешащие. Как мало из них замечают мелочи. Не только, что над городом тучи и надо взять зонт, но и то, что на асфальте маленькие лужицы, которые отражают в себе это небо. То, что листики на деревьях совсем позеленели, предчувствуя лето. Что можно, в конце концов, не так бежать, пытаясь обогнать свою жизнь. Времени итак нам мало дано, если мы встанем и оглядимся вокруг, можно увидеть, как быстро оно бежит, пытаясь успеть за людьми.
Было бы забавно, если бы люди научились продавать время. На рынках бы стояли люди с маленькими часами. Они бы кричали во весь голос каждому встречному: ' Не хотите, ли купить время?', 'Может, возьмете для себя пару дней жизни, в старости?'. Это стало бы единицей всего мира, каждый пытался бы заполучить себе пару часов. Если нам дан определенный промежуток времени, его нужно прожить. Не теряя. Жаль, я теряю свое.
В канцелярских магазинах я пробыла не долго. Спустя десять минут рассматривания различных блокнотов, позвонил Дима. Объяснив ему, что я опять собираю информацию для книги, он тяжко вздохнул и сказал, что приготовит мне обед. Но домой я возвращаться не собиралась. Если увижу Диму, опять начну думать, что он мне изменил. Я бы, наверное, могла как нормальный человек, спросить у него напрямую, но я ведь женщина. Мне надо дуться на все подряд без причины.
Я добралась до центрального парка. Посидела на скамейке, записала некоторые идеи и мысли по поводу Николая, а потом направилась домой.
Дима сидел на кухне. Читал газету и поедал свежеприготовленные тосты. Рядом с ним большая кружка кофе. На кружке наша свадебная фотография. Я села рядом. Взяла с его тарелки тост. И готовилась к разговору. Но муж был поглощен чтением новостей.
- Про Марию пишут. Любопытные, эти журналюги. Откуда они копают информацию, - Дима опустил газету и посмотрел на меня.
- Это же журналисты. Они знают все. Как провел вечер? - без подготовки спросила я. Муж замешкался. Зрачки убежали в сторону, а губы поджались.
- Вполне нормально. После твоего ухода, славно поговорили с Екатериной. Узнал, что требовалось, а потом пошел в офис, делать отчет о проделанной работе, - текст был будто заготовлен заранее, все четко и в правильной последовательности. Если я попрошу его сказать весь список в обратном порядке, он вряд ли это сделает. Он придумал все это на ходу, и это тут же забылось после произношения. Дима опустил голову обратно на газету, давая мне понять, что дальше он вести этот разговор не намерен.
- Хм, а я думала, ты уже допрашивал их тренера, - мои слова так и остались без ответа. Дима погрузился в чтение и в кофе. Отодвинув от себя тарелку с тостами, я поднялась со стула и направилась в гостиную, которая служила мне кабинетом. Там на одной из стен у меня висела доска, размером с наш плазменный телевизор. Вся доска исписана различными идеями, а магнитами прикреплены кучи бумажек. Напротив доски стоит мой письменный стол, который тоже обычно закидан бумажками. Позади моего кресла, диван и напротив него телевизор. После того как мы с Димой переехали в эту двухкомнатную квартиру, нам с трудом удалось поместить всю мебель. В итоге в двух шагах от моего стола диван, на котором обычно располагается Дима в выходные. Он берет с собой банку пива, чуть ли не с разбега запрыгивает на диван, включает какой-нибудь спортивный канал, или того хуже, сериал. На этом моя работа кончается и мне приходится уходить в нашу спальню. Где места еще меньше. Туда поместилась наша кровать, одна тумба и комод с одеждой. У нас, конечно, есть кладовка, но и она забита до отказа. Туда я складываю все наши не нужные вещи. Балкона нет. Как и широкого просторного коридора. И ванная с туалетом совмещенные. Я была против такой квартиры, но мы только сыграли свадьбу, рядом Дима устроился на работу и мои 'против' пришлось засунуть в нашу новую кладовку.
Взяв со стола губку, я начала старательно протирать доску, перегнувшись через стол. Настроение совсем упало, как и желание работать. Буква за буквой исчезали с доски, растворялись мои идеи, мои слова. Закончив, я села на кресло, крутанулась вокруг себя и включила ноутбук. В сумке уже пылал, словами Николая, мой блокнот. Он жаждал, когда я его открою и из обрывков фраз, составлю цельное описание убийцы Марии. Я взяла первый попавшийся чистый листок со стола и начала быстро записывать. Фраза за фразой. Читала слова из блокнота и записывала новые. Вот у убийцы появился жесткий темперамент, крепкое телосложение, густая борода, ехидная улыбка. Вот неказистые слова вылетают из-под его ровных зубов. Тяжелое детство, пьющий отец, мать наркоманка и младшая сестра, умершая из-за несчастного случая. Ручка двигалась по листку все быстрее и быстрее, уже начала царапать белую бумагу. Злость во мне нарастала, переполняла листок, когда вырвалась за грань:
- Нет! - отбросив от себя ручку, отодвинув листок, откинулась на спинку кресла. Все это под пристальным взглядом мужа. Он стоял в дверях гостиной, сжимая газету в руке. В глазах непонимание вперемешку с жалостью.
- Милая, что случилось?
Дима прошел в комнату. Я ожидала, что он подойдет и обнимет меня. Что моя злость растворится в его теплоте. Но муж сел позади меня на диван, продолжая смотреть на меня.
- Что-то не так с книгой? Туго дается? Сроки поджимают? Может, возьмешь другой жанр? Может, тебе не нужно писать про смерть этой девушки? - градом посыпались на меня вопросы и советы.
- Да, сроки. Опять звонила редактор, угрожала отнять у меня зарплату, - врать я никогда не умела. Диме не нравилась моя 'работа'. Он считал, что писательством денег не заработаешь, но усердно продолжал терпеть все это. Когда вышла моя первая книга, он безумно был рад за меня и за мой гонорар. Но деньги быстро ушли, а за ними ушла радость и гордость за меня. Теперь он упорно считал, что деньги зарабатывает только он, а я живу, уютно пристроившись на его шее. Тихонько посасывая его мозг из затылка. Я видела, каким настороженным стало его лицо, как вздулась его грудь и медленно опустилась. Как в глазах появилось недовольство. И опять, он не оправдал моих ожиданий. Я полагала, что он подскачет и начнет высказывать мне все про мою 'работу', спустит на меня всех собак, начнет говорить, что зря я его не слушала и как можно заводить семью, когда работает только один. Но после выдоха, он взял в руки пульт и включил телевизор.
- Понятно.
Прибавил громкость. Знает, что я уйду отсюда, если будет громко работать телевизор. Он попросту фактически выкурил меня из моего импровизированного кабинета. Я подхватила на руки ноутбук, свой блокнот и удалилась в нашу спальню. Звук на телевизоре только прибавился.
- Баран.
Таким образом, прошел остаток моего вечера. Без особого энтузиазма и без единой строчки в книге. А взгляд плутал где-то по улице, наблюдая за людьми, я вновь и вновь думала, что сделала в своей жизни не так. Выбрала не того парня? Он же клялся мне в любви и в верности. Или на моих снах у меня развилась паранойя. Но жизнь казалась уже не такой сладкой, как была, а молодость шла. Я продолжала жить двумя жизнями, что дается не каждому. Я жила своей жизнью и жизнью своих героев. Я крутила сюжетом в своих руках, наполняла страницу за страницей своей фантазией. И вот чаша, которая казалась, моим неисчерпаемым ресурсом, пуста. А брак, который должен быть долговечным, и держать чашу в равновесии, расползался по швам. Ни новые нитки, ни острая игла, уже не помогут зашить такие дыры. То, что с годами мы упустили.
- Милая, - в комнату заглянул Дима. Его виноватая улыбка уже не затронула меня так, как трогала раньше, - я принес тебе горячий чай. Ты просидела в комнате, уже добрых три часа. Я подумал, ты захочешь перекусить.
Он толкнул дверь бедром и поставил на постель разнос с горячей кружкой чая и бутербродами. Щедро намазанные сыром, они толпились на тарелке, с трудом вмещаясь. От чая вверх поднимался пар с легким ароматом ежевики и малины. Прям, как я люблю. Отодвинув от себя ноутбук, с пустыми страницами, я потянулась к разносу.
- У нас с тобой что-то не так. Я не хочу испортить все еще больше. Может, поговорим? Может, ты все-таки расскажешь мне, в чем дело? Я еще не стал экстрасенсом, чтобы читать твои мысли, - попытка улыбнуться у него вышла довольно коряво. Он все еще стоял в дверях, не зная, куда ему деться.
- Я удивлена, что ты хоть это понял, - женский сарказм, это как змеиный яд. Выпускает его только тогда, когда ей угрожают, - дело твое стоит, как и моя книга. Мы оба загруженные работой. А ты так счастливо уже второй раз беседуешь с Екатериной, такой прелестной подтянутой девушкой.
Дима тут же расплылся в широкой улыбке, будто ему только что, ребенок сказал что-то сверх наивное. Эта его улыбка начала сильно раздражать.
- Милая, мне кажется у тебя просто проблемы с книгой. Все наладится, - Дима подошел ко мне ближе, пока я сидела ошарашенная, его нежеланием воспринимать действительность, он чмокнул меня в лоб, - приятного аппетита. Чтобы тебе сегодня не мешать, я посплю на диване.
Муж захлопнул за собой дверь. С ее щелчком, как по включению, у меня по щекам покатились слезы. Сложно уделять должное внимание человеку, когда он сам к этому не стремится. Наш брак начинает распадаться, а он улыбается. Своей притворной радостью, словно лейкопластырем, пытается заклеить раны нашего брака. Неужели он, правда, не видит, что я ревную, что наши отношения разрушаются. Или все-таки дело в том, что книга моя не идет, и у меня начала развиваться паранойя.
Бутерброды уже не лезли в горло, а от аромата чая начинало тошнить. Просто закрыв ноутбук и свернувшись калачиком, у горы подушек, прикрыла себя потоком ледяных слез. В гостиной еще приглушенно работал телевизор, а муж говорил с кем-то по телефону. Еле слышно, чтобы до меня не доносились звуки его измены.
Порой так хочется выговориться, слова неистово жгут тебя изнутри. Предложения раздирают тебя на части, просятся наружу. Кричат тебе изнутри, чтобы ты их выпустил. А некому. Все в этот момент растворяются, писать совершенно не хочется. И ты летаешь в этом непонятном состоянии. Когда вроде бы все плохо, ты знаешь, что нельзя унывать, но по-другому никак не получается. Ты ложишься, потом снова встаешь, потом снова ложишься. В этом маленьком круговороте проходит вечер. Один. Второй. Раз за разом. Настроение держится где-то внутри тебя, а слова продолжают раздирать. И вскоре ты, от полноты этих слов, разрываешься потоком слез и криков отчаяния. Этот стресс, который так долго копился в тебе, наконец, вырывается наружу. Он ходил все это время за тобой, черной тенью, ждал момента, когда сядет тебе на шею и полностью поглотит. Когда ты, наконец, опустишь руки, и на этом все будет кончено. И в этот момент, он становится перед тобой, огромными ручищами, хватает тебя за горло и начинает сдавливать. С каждой секундой все сильнее. Скалится, от радости, что ты сдался, что ты ослаб и теперь в его руках. И теперь от него никак не сбежать.
С утра Дима рассказал мне новые подробности об убийстве Марии. Мы сидели с ним на кухне, он сделал кофе и пожарил яичницу. Я сидела хмурая, не особо поддерживая его оживленную беседу. Он рассказал, что Марию, после того как затащили в машину, номера которой кстати уже известны, еще и отравили. После чего еще подвергли изнасилованию. Бедная девушка, мало того, что мучилась от сильного отравления, после которого должна была итак скончаться, еще и изнасиловали, оставив совершенно голой у озера. Совершенно показалось нелогичным, травить девушку. В этом не было никакого смысла. И самое странное, это способ отравления, всего лишь передозировка кофеином. Казалось бы, совсем не опасным веществом, которое мы употребляем каждый день. Но кофеина в девушке, оказалось просто заоблачное количество. Словно она весь день, на обед, на ужин и на завтрак, ела сухой кофе. И запивала его водой.
- Это очень странные обстоятельства смерти, - я задумчиво сделала глоток своего чая.
- Да, мы тоже недоумеваем. Но то, что ее оставили голой у озера, что она была изнасилована.... Будто убийца, хочет нам показать, что девушка проститутка и именно этого она и заслуживает. Увы, в жертве не удалось обнаружить ДНК убийцы. Это тоже странно, - Дима поставил передо мной тарелку. От запаха яичницы, желудок недовольно забурчал, а от вида еще и сжался. Присыпанная зеленью, с кусочками томата, это выглядело слишком аппетитно, для легкого завтрака. Дима достал свой телефон. От пришедшей смс, его лицо посветлело. Расцвела широкая улыбка. Мне начали приходить мысли о том, чтобы выкрасть телефон мужа и прочесть все сообщения. Но с мужем следователем, это было невозможно. Если он заметит, то влетит мне. А потом будет ходить, грозить уголовным наказанием.
- И какие планы у тебя на сегодня? - осторожно поинтересовалась я. Дима поднял взгляд на меня, с полминуты что-то обдумывая.
- Пойду, как всегда, на работу. Поговорю с сотрудниками. Возможно, наведаюсь в Бар у Николая, вечером. Может, удастся что-нибудь выведать у постояльцев.
- Понятно.
Я взяла свою тарелку с кружкой и направилась в спальню, под непонимающим взглядом мужа. Вскоре, он снова уткнулся в телефон.
Остаток утра, пока Дима собирался на работу, я провела в компании с ноутбуком. Мысли упорно не хотели складываться в строчки и стройными рядами выходить на бумагу. Они блуждали где-то в районе измены. В районе картинок с адвокатом, где надо поставить свою роспись, чтобы развод состоялся.
В конце концов, я тоже решила пойти в бар, но мне нужно было знать точное время. А для этого надо спросить об этом мужа, а для этого нужно снова выставить себя ревнующей дурой. Чтобы он снисходительно улыбнулся и сказал, что дело только во мне и моей книге. Я вернулась к своим записям в блокноте. Мария застыла в файле под названием 'Что-то новое'. Дальше она оживляться не решалась. Может она сама этого не хочет. Не хочет, чтобы ее история вылезла на поверхность, не хочет предавать свое имя огласки. Но почему? Что же в ее имени не так, что хотел сказать убийца, так безобразно оставив ее у озера. Пальцы вновь застучали по клавиатуре. Мария задвигалась в новом танце, управляя ее действиями словно марионеткой. Тяну за ниточки, точнее за слово, создаю атмосферу вокруг нее, претворяю в жизнь то, чего не было. Шаг влево, шаг вправо, все отточено и под моим руководством, никто в моей книге не сдвинется без моей команды. Мои солдаты, армия из букв и строчек. Полки из абзацев, которые переходят в наступление. Стремительно пальцы носятся над клавиатурой, если бы это было роялем, из-под них уже лилась бы прекрасная мелодия. Спокойным потоком, но при этом такая стремительная, направленная к одной цели, к концу истории.
Так я просидела около двух часов, выдавливая из своих пальцев историю. Но сколько бы раз я не перечитывала, то, что написала, мне казалось это неправильным. Тут ошибки, здесь предложения не сочетаются, а здесь сюжет уполз в другое русло. Постоянное недовольство своими текстами, останавливает меня в писательстве. Я теряю запал, интерес. Любовь к этому уходит на дальний план. И куча прочитанных мотивационных книг, не дают мне пинка под зад. Я так и не научилась блокировать свои мысли и полностью отдаваться своему делу.
После не длительных раздумий, я все-таки решила немного прибраться в квартире и пойти прогуляться. Надо было купить продукты и приготовить ужин. Поэтому после недолгой перестановки вещей с места на место, я натянула первые попавшиеся шмотки и пошла на улицу.
Мысленно выстроив себе план местности, и найдя максимально длинный путь в магазин продуктов, направилась в сторону центральной площади.
По дороге мимо меня пролетают машины, пробегают люди, куда-то спешат, торопятся обогнать свою жизнь. Безалаберные мамаши тащат своих детей за руки, учат и их торопиться фразами вроде: 'Шевели ножками, мы опоздаем в садик, и нас заругает злая тетя'. Маленькие дети сразу запоминают: ' Ага, если я не буду спешить, меня будут ругать'. Итак, всю жизнь напролет. Они в постоянном бегу, их рост происходит в это время. Бежим за мамой в садик, потом самостоятельно бежим в школу, потом бежим по протоптанной кем-то тропе в институт, а оттуда уже по проложенной дороге на работу. Всю жизнь, без права на выбор. У творческих людей обычно выбор сложнее, они либо будут хорошо зарабатывать, либо отдаваться любимому делу. Если бы не мой муж, я бы сейчас хорошо зарабатывала. Вот и гадай, хорошо это или плохо.
- Девушка, вы обронили, - я обернулась на звук хриплого голоса, позади меня стоял пожилой мужчина, протягивая мне пару банкнот.
- О, благодарю. Наверное, выпали из кармана, - широко улыбнувшись, я еще раз поблагодарила мужчину и направилась дальше своим путем. В этом потоке людей, сложно заметить, что ты что-то упустил. Первым местом посещения в моем плане, было маленькое кафе, где бесплатно дают книгу, почитать за чашкой крепкого кофе. Тем, кто не любит кофе, предлагают ароматный чай. Это любимая кофейня в городе. У них есть чай и книги, что еще нужно. И конечно все это помещено в уютную и теплую атмосферу. На этот раз я выбрала себе обычный черный чай и книгу-детектив. Про убийство в доме восковых фигур. Очень старая, но безумно интересная книга. Старые книги, умеют хранить интересные истории.
Сев за столик, развернутый к окну я открыла книгу на одной из страниц. Случайно. Выбрала строчку. Этакое гадание по книге.
Остаток своего чая я допила под размышления о своей книге. Придумывала концовку, не придумав середины. Где-то в глубинах сумки, затрезвонил телефон, привлекая внимание всех посетителей. Многие из них уже полностью ушли в книгу с головой, забыв об остывшем кофе. А звонок моего телефона, заставил их вылезти из выдуманного мира.
Я виновата выудила из сумки телефон, не посмотрев кто звонит, ответила.
- Привет, как ты Ульяна? Как твоя книга? - 'Не хорошо'. Я оглядела кофейню, в поисках помощи.
- Ммм, здравствуйте. У меня возникли проблемы. Понимаете, - поспешно пыталась придумать весомую причину моей неработоспособности, но ничего кроме правды, на ум не приходило, - в общем, у меня семейные проблемы. Мой брак рушится.
Секундное молчание, будто редактор посочувствовала мне и теперь обдумывала, как смягчить мое наказание.
- Знаешь, - она сделала выразительную паузу, - мне кто-то говорил, что семейные драмы это отличная почва для писательства. Значит, основание у тебя есть. Выложи свои эмоции на эту почву, начни строить дом из слов, вложи абзацы в фундамент, пускай семейные проблемы работают на тебя.
С каждым словом ее голос становился громче, а слова звучали как лозунги на транспарантах. Эта женщина, будто только что дала мне сильный пинок, заставивший меня все быстро переосмыслить и заставить свои проблемы не утруднять мне жизнь, а работать на меня. За отдельную плату, в виде их постепенного решения.
- Хорошо, уже завтра я занесу вам план рассказа, - голос мой стал бодрее, а действия решительнее, что и почувствовала женщина на другом конце. Я прям, почувствовала ее улыбку и то, как она зашелестела бумагой ежедневника.
- Жду тебя завтра, Ульяна. Не опаздывай. И удачи тебе, - она сбросила звонок. Закрыв свою книгу и убрав телефон в сумку, я с лучезарной улыбкой поблагодарила официанта, вручила ему детектив и ринулась на улицу, готовая к активным действиям. В голове моей бегали людишки с транспарантами, на которых написано: 'Заставь свои проблемы работать на себя'.
На полпути к бару Николая, я остановилась. Транспаранты исчезли, в голове повис немой вопрос: 'Что дальше?' Действительно, что я буду делать дальше? Есть ли мне смысл вообще сейчас что-то предпринимать. Если муж мне изменяет, что я сделаю? Расстанусь с ним. Но как без него. Мою любовь не измерить словами, метражом, это больше расстояния, от песчинки на земле до самой дальней звезды. Если я брошу его, со своими тараканами я останусь одна. И они неизбежно начнут поедать мою плоть изнутри. Начнут с мозга, закончат конечностями. Я сойду с ума. Не смогу закончить свою книгу, меня уволят, если можно конечно уволить с работы писателя. На этом моя история кончится. Ведь моя история хранится в моих словах. Слова, это единственное, кроме мужа, что у меня есть. Возможность отдать слова людям, показать им скрытое.
Продолжая колебаться, я сбавила темп. Спешащие люди начали задевать меня плечами, идущие позади меня и не имеющие возможность меня обойти, недовольно бурчали. Стоит в стае остановиться одному муравью и это замедляет всю колонну. Я отступила в сторону, стараясь не мешать людям пробегать свою жизнь. Встав под козырек незаурядного магазина. Я его никогда здесь не видела, такой непримечательный. Магазин антиквариата. Букинистические книги, старые сундуки с одеждой, огромные письменные столы, сделанные из тиса. А за кассой, старичок. Спокойно покачиваясь у себя в кресле, листает газету. Он знает, что люди за витриной не зайдут в его магазин. Кому же нужно тратить драгоценные минуты на это.
Я зашла внутрь. Звоночек над дверью звякнул, принудив старичка поднять голову и недоуменно посмотреть на меня. Опустив голову, я направилась прямиком в конец торгового зала. Все здесь пахло старостью, где не выдохнешь, везде появляются клубочки пыли. Прямо по курсу, стоял огромный тисовый стол, с тремя выдвижными ящиками. На нем поселилась пыль и древняя печатная машинка. Когда-то такая машинка, была моей мечтой. Пока муж ее не разрушил, сказав, что она слишком громкая и стук кнопок будет раздаваться не только по нашей квартире, но и по соседней. Удивительно, как легко он оборвал ниточку к моей мечте. Даже ножниц не понадобилось.
Я аккуратно, едва касаясь, провела пальцами по кнопкам машинки. На пальцах остался слой пыли.
- Вы ищете что-то конкретное? - раздался за моей спиной старческий голос, - о, я вас знаю.
Я обернулась на голос продавца, он держал в руке газету, тыча пальцем на мой портрет на обратной стороне. Древний выпуск. Я тогда выпустила свою первую книгу, которая прогремела на весь город и задела своей ударной волной еще большую часть страны. Деликатно улыбнувшись, я смахнула с пальцев пыль и сделала вид, что осматриваюсь в поиске конкретного предмета.
- Да, но думаю, у вас нет этой вещи.
Мужчина, вторя мне, тоже оглядел магазин.
- Возможно, вы даже не пробовали ее искать, - старичок подмигнул и озарился улыбкой. Под морщинистыми губами, проглядывал ряд ровных белых зубов. Явно вставная челюсть. И ей же, он меня раскусил.
- Простите, что побеспокоила вас. Думаю мне пора идти.
Не торопливо я продвигалась в сторону бара. Пытаясь не торопить даже свои пугливые мысли. Они любезно продолжали мне подкидывать картинки с изменой моего мужа. А бар, словно не желал подпускать меня к себе.
Когда я, наконец, подошла к его окнам, солнце уже начало опускаться к горизонту. Встав поодаль, фактически за угол здания, я начала наблюдать за теми, кто входит и выходит из бара. Время шло, люди сменялись. Когда чего-то ждешь, минуты начинают тянуться необычайно медленно. Они растягиваются до последнего. Считать их, делать себе хуже. Под счетом, они словно, начинают тянуться еще медленнее, нехотя, уступая место новому времени. Интересная штука время. Когда ты им наслаждаешься, оно несется в три, а то и в четыре раза быстрее. Стоит тебе перейти в ожидание, оно превращается в мучение.
- Знаешь, все девушки у меня в группе в восторге от тебя, все хотят с тобой побеседовать, - мягкий девичий смех озарил всю улицу у бара. Его обладательница вышагивала по тротуару такой же девичьей, легкой походкой. Длинная шпилька и короткое сиреневое платье, нисколько не затрудняли ее шаги. Она держалась уверенно и постоянно запрокидывала голову, то от смеха, то для того чтобы поправить настойчивые золотистые локоны.
- Не думаю, что беседа со мной, это хороший знак. Это означает, что я в чем-то вас подозреваю, - Дима повернулся лицом к девушке, подмигивая.
- Это угроза?
Улица снова озарилась девичьим смехом, на это раз смешанная с легким мужским, коротким смешком. Когда пара начала подходить к бару, я совсем скрылась за угол, пораженная таким неприкрытым флиртом с женатым мужчиной. Тем более, ее вид выдавал сам себя. Глянув на свои ноги, я заметила, что до сих пор ношу свои старые кеды. Последний раз я была в магазине полтора года назад. По настоянию мужа.
Заглянув в окно бара, я увидела, как Дима деликатно отодвинул стул перед барной стойкой, на него элегантно села Екатерина, даже не потрудившись поправить задранное платье. Муж сел рядом с ней и махнул бармену, чтобы тот подошел к ним. Сегодня Николая не было. Наверное, взял себе выходной. Снаружи бара, я не могла слышать, о чем говорит Дима с 'подозреваемой'.
Поэтому передо мной стояла невыполнимая задача, пробраться в бар и оставаться вблизи, но незамеченной.
- Что ты здесь делаешь? - раздался позади меня грубый голос. Я боязливо обернулась на него и уткнулась в мужскую грудь, пахнущую одурманивающими духами. Николай возвышался надо мной примерно на две головы. Желание следить за мужем, тут же отпало. Да и про его существование на какой-то период я забыла, под обуявшим меня страхом.
- Я собиралась выпить кофе у тебя в баре, - не самая лучшая моя ложь, с подрагивающими буквами и трясущимися строчками. Николай поднял одну бровь, оценивая ситуацию. Он же отчетливо видел, как я стою за углом и заглядываю в окно, все делаю скрытно и с припуском страха. Он заглянул в окно, потом повернулся на меня. На лице его уже сверкала обольстительная улыбка, которую видно даже сквозь бороду.
- Ну, понятно, то есть ты хочешь сказать, что совсем не следишь за своим мужем? - улыбка стала шире, вскоре он просто открыто насмехался надо мной. Мой план с треском провалился. Я попыталась выдавить из себя улыбку, но из этого ничего не получилось, - я понимаю, Ульяна. Я бы тоже ревновал, сиди моя жена с обольстительным красавцем в баре. Но у меня нет жены.
Николай пошел мне на встречу. Что было странно. Он явно поддерживал не меня, а моего мужа. А значит, как только он зайдет в бар, Дима узнает о том, что я вела слежку и не очень умело. Что его еще больше огорчит. Ведь он столько всего рассказывал мне про свою работу и слежку. Да и я, как жена следователя, в конце концов, как писатель детективных романов, должна была знать об этом все. Я продолжала стоять перед Николаем, опустив голову на свои ноги, словно родитель отчитывал ребенка за плохое поведение. Настрой его резко повернул в другую сторону.
- Я советую тебе, идти домой и ни о чем не беспокоиться. А также не лезть в дело Марии Карниловой. Это дело касается твоего мужа и подозреваемых. А не чересчур любопытного писателя-недоучку.
На этих словах Николай удалился. Колокольчик звякнул над дверьми бара, в это время я уже шла по тротуару, не разбирая дороги. Писатель-недоучка.
Когда ты писатель, ты сразу становишься отстраненным. Это дело требует полного концентрирования, и проблемы жизни очень часто этому мешают. Многие писатели пишут для себя, и их не волнует, что про них говорят. Но не я. Падкая на любую оскорбительную фразу. Она обычно застревает у меня в голове, огромным комом. Но сейчас оскорбительная фраза прошла мимо меня. Я больше думала о том, что заставило Николая отнестись ко мне так грубо. Он защищал Диму, но с чего вдруг.
Мои раздумья увели меня в городской парк. Всю его площадь покрывали раскидистые деревья, они стали подобно крыше, укрывающей всех посетителей парка. Прогуливаться в этом парке, одно наслаждение в любую погоду. Когда высоко над головой печет солнышко, можно скрыться под необъятным количеством ярко-зеленых листьев. Когда льет дождь, эти же листья, могут спасти от настойчивых капель. В этом парке только одно правило, не курить и не пить на его территории. Все достаточно уважительно к этому правилу относятся, даже подростки. Сейчас в парке практически безлюдно. Только молодые мамочки прогуливаются с колясками. Я выбрала скамейку в тени самого большого дерева. Потрескавшаяся краска на дереве скамьи всегда оставалась на одежде, но это не мешало людям садиться на нее. Когда-нибудь ее покрасят, обещал мэр города.
Из сумки я выудила свой стандартный набор писателя. Он состоял из блокнота, ручки и пачки любимого мармелада. Вечер обещал быть теплым и солнечным, не смотря на хмурые тучки, кружащиеся высоко над головой, словно собрались на потасовку. На этот раз я прихватила с собой еще и планшет. Без хорошего интернета в нашем мире никуда. Как прискорбно бы это не звучало. По словам Димы, именно в этом парке у озера нашли Марию. Бедную бросили одну на берегу. Ее ранним утром нашел мужчина с собачкой.
Вводя в поисковую строку 'Луч света' я думала над тем, что мне редко приходит в голову. Почему я в свое время бросила танцы? Из-за отсутствия чувствительности к музыке и ее ритму? Это же заставило меня когда-то бросить и пение. Отпал тут же спорт, теннис, плавание. Вскоре я поняла, что интеллектуальных способностей для шахмат у меня тоже нет, как и терпения для вязки или плетения бисером. Поэтому я начала себе выдумывать таланты, приписывала своим героиням потрясающие способности ко всему, что может пожелать душа. Когда сама умею только печатать на компьютере. Ну и работа секретарем в молодости не дала мне ничего хорошего, кроме потраченных нервов на посетителей.
Первая же ссылка приглашала на официальный сайт группы. Где сразу подробно рассказывалось об истории 'Луча' и, о ее создателе Екатерине. Сбоку в меню я открыла расписание выступлений группы. Чего с самого начала делать не собиралась. Расписание начиналось с сегодняшнего числа и предлагало прийти на их выступление в ночном клубе. Это меня, несомненно, порадовало. Это возможность узнать, как выступают девушки и как относятся к ним зрители. И, конечно же, сбежать от мужа явно в моей ситуации было плюсом. Никогда не поздно немного развеяться.