Я не более чем... Я лишь тот, кто я есть, и с зашитым
ртом не равен себе. Потому, закрывая глаза,
замечаю, что я всё подобней тебе, небожитель,
ведь мою экзистенцию тоже нельзя доказать.
Растворяясь в анналах, как в поиске истины бражник -
в винно-водочных амфорах, падаю в Лету ничком.
Саблезубый Мересьев - как свет - низвергается дважды,
то небесным джи-ай, то распятым челябинским чмо.
Я тяну свою пулю, как ноту полынных симфоний,
у реки - неизбывно великой, где Родина-мать
в терракотовом небе мечом замахнулась бетонным
и зовёт, и зовёт (что ей делать ещё как не звать).
И что делать, пока, обретая надежду как запах,
обретая любовь как стигматы на нижнем белье,
громовержец в титановой капсуле валится на пол
и, теряясь в толпе, пропадает на Rue la Fayette,
кoлесницы пришпилились кнопками в пепельном небе,
леопарды застыли в гостиной в сиестовом сне,
чинганчгуки раздали все трубки и скальпы, и жребий
неожиданно выпал, как будто сентябрьский снег.