Эта история потрясла весь западный Корнбентон. Позволю себе заметить, что в то время, когда она имела место писаться, я был ещё молод, порядком на десять лет моложе, чем в дни нынешние. Но это нисколько не мешало мне заниматься своим любимым и, пожалуй, единственным делом, которым мне, в силу определенных обстоятельств, приходилось промышлять не столько от нескрываемой любви к нему, сколько от способностей, которые я проявлял, будучи занятым им.
С тех времен мало что изменилось, кроме срока давности дела, которое расследовалось в дни моей юности. Теперь же, по прошествии десяти с лишним лет, я могу смело открыть папку, связанную с Экс-Уортским убийцей.
События суровых месяцев, о которых пойдет речь в моем рассказе, заставили поволноваться не один десяток высокопоставленных чиновников, а вместе с ними около двух сотен полицейских, включая инспектора Долтона, который являлся моим хорошим знакомым в тех кругах, куда мне, до получения определенного статуса в обществе, вход по тем или иным причинам был закрыт.
В тот злополучный вечер я сидел в баре, что находился неподалеку от Экс-Уорта, старой улицы в центре города. Попивая легкой крепости эль и слушая рассказы господина Горвингтона, владельца около дюжины таверн по всему Корнбентону, я позволил себе принять пару капель джина, жутко расхваленного хозяином бара. Причиной моей несдержанности послужили истории господина Горвингтона о постояльцах его заведений, в особенности о неких мистере Л. и мистере Г.
- ... и тут эти господа заявляют, что отказываются вносить, э, справедливую плату за номер. Представляете? Мистер Л., порядком перебрав, наставил на управляющего мушкет, грозясь как минимум покалечить моего незаменимого сотрудника!
- Именно так я и осмелился, со всей присущей мне ответственностью, заявить ему в лицо, - продолжал господин Горвингтон, порядком нервничая, от чего руки достопочтенного джентльмена охватила дрожь, - конечно, не без доли страха в груди, но я потребовал от него объяснений! И знаете, что он мне сказал?
- Продолжайте, - потребовал я, замерев в ожидании.
- Он сказал, что не заплатит ни пенни за номер, который весь пропах каким-то зловонным, тошнотворным запахом, - ответил господин Горвингтон, тут же выпучив глаза и продолжив рассказывать, - от которого, повторю его слова, даже самые стойкие черти подохли бы на раз!
- Звучит, как похвала, - с легкой нотой иронии сказал я, пытаясь хоть немного подбодрить своего изнервничавшегося собеседника.
- Я, как полагается, проследовал к номеру, чтобы проверить искренность его слов, - продолжал господин Горвингтон, как ни в чем не бывало, проигнорировав мои слова поддержки, - и стоило мне открыть дверь, как в нос ударил запах, который ранее мне доводилось вдыхать только в местах скопления отходов!
- Мусор? - спросил я.
- Ах, если бы, - ответил мой собеседник, - мы с управляющим принялись искать источник этого зловонного запаха, периодически выбираясь в коридор, чтобы набрать в легкие как можно больше свежего воздуха...
- Насколько мне известно, в каждом номере ваших таверн есть окна, - заметил я, но был быстро перебит мистером Горвингтоном.
- Окно было настежь открыто, но запах... он будто не желал покидать пределы этого номера! Мы перерыли все стеллажи. Достали простыни и пуховые подушки, стали разбирать кровать, пока в комнате не осталось ни единой посудины, куда мы не засунули свои носы.
- А чем в это время занимались мистер Л. и мистер Г.? - поинтересовался я, вспомнив, что рассерженные постояльцы имели при себе огнестрельные оружия.
- Мне пришлось изрядно похлопотать, чтобы утихомирить их, - ответил господин Горвингтон, - они согласились на компенсацию за доставленные неудобства и пока мы с управляющим тщетно пытались найти источник тошнотворного запаха, мистер Л. и мистер Г. сидели за барной стойкой, попивая кружки бесплатного хмельного пива.
- Так что же в итоге оказалось в номере этих джентльменов? - удовлетворенный ответом, спросил я, вернувшись к основной теме истории мистера Горвингтона.
- Ну... мы уже отчаялись что-либо найти, - с томным вздохом продолжил господин Горвингтон. Его взгляд остановился на едва заполненной кружке эля, которую я за все время рассказа так и не выпустил из рук, совсем позабыв про её существование, - когда управляющий прильнул к полу. Он заметил, что половицы в комнате чем-то измазаны. И едва он опустился к полу и приблизил свой нос к деревянным половицам, как тут же издал рык, как это бывает, когда вас одолевают рвотные рефлексы!
- Погодите-ка, неужели... - догадавшись, засиял я и только собирался выдвинуть свое предположение, которое в итоге оказалось правдой, как господин Горвингтон воскликнул:
- Именно! Эти болваны сами были источником зловонного запаха!
- То есть они, не подозревая того, поднялись в свой номер... - снова начал я и снова был грубо прерван.
- Видите ли, мистер Левинг, эти два... с вашего позволения, остолопа, выбрались на рыночную площадь, где днем управляющий скотом Дж. продавал своих коров, как это бывает каждый вторник нового месяца. Набрав на свои боты приличную массу коровьего навоза, они пришли в бар, быстро напились и решили отправиться в свой номер, дабы, так сказать, выспаться и протрезветь. И вот, изрядно натоптав мои прекрасные половицы и размазав коровий навоз по всему полу в номере, они прилегли.
- А закрытое окно сделало за ними остальную работу! - сказал я.
- Да, - злорадно улыбаясь, подтвердил господин Горвингтон.
- И чем все закончилось? - спросил я, слегка недоумевая странному поведению моего собеседника.
Улыбка господина Горвингтона стала ещё шире, будто он страстливо ожидал услышать мой вопрос именно в такой форме.
- О, мистер Левинг, - пропел мой собеседник, - дальше было просто удивительное зрелище! Я бы даже сказал - восстановление справедливости! Они у меня за все ответили! И за угрозы в адрес управляющего, и за хмельное пиво, которое является одним из самых дорогих в моем баре, и за испорченные половицы номера и не только...
Сквозь шум и пьяный гул, за деревянными стенами бара раздался пронзительный, громкий женский крик. Мужчины, находившиеся в заведении, тут же вскочили, когда двери распахнулись, и на пороге показалась испуганная девушка с кровавыми, насколько я успел заметить, пятнами на темно-желтом платье. Её лицо было искажено от изумления и ужаса, руки тряслись, ярко-голубые глаза закатились под лоб, а хрупкое, утонченное тело с грохотом обрушилось на холодный пол бара.
Вокруг девушки столпились подвыпившие постояльцы. Я вышел вперед, в то время как господин Горвингтон старался не отходить от меня не далее, чем на один шаг.
Склонившись над дивой, я проверил её пульс, который оказался достаточно слабым. Потрогал лоб, чтобы убедиться, что она здорова и не представляет никакой опасности, как для себя, так и для окружающих.
- Среди вас есть врач? - спросил я, пристально вглядываясь в пятна свежей крови, которые граничили на платье с шеей девушки и её бюстом.
- Так бегите же за ним скорее! - выпалил я, озлобленный бездействием окружающих.
- Господин Горвингтон, - обратился я к хозяину бара, - срочно вызовите полицию. Отправьте в ближайшее отделение кого-нибудь из этих остолопов!
- Хорошо, мистер Левинг, - дрожащим голосом ответил он. Вслед за этим двери бара распахнулись, и на улицу выбежал молодой парень, работавший поваром у господина Горвингтона, от чего он, как и управляющий, был трезв подолгу службы и ответственности.
- Её ноги! - сказал кто-то из столпившихся.
На темно-коричневых туфлях с небольшой платформой виднелась свежая кровь. Я обратил внимание, что половицы у входа так же испачканы следами крови. По всей вероятности, девушка бежала сюда прямиком от самой жертвы. Ибо крови на ней и на половицах было столько, что человек, потерявший её, просто не мог остаться в живых.
- Дождитесь появления полиции! Я пойду по кровавому следу! - взяв настенный светильник, громко заявил я и поспешил к выходу из бара. Мистер Горвингтон последовал за мной, как последовало за мной ещё дюжины две мужчин. Несколько постояльцев остались присматривать за лежащей в бессознательном состоянии дивой.
Низко склонив лампу над землей, я шел впереди всех, периодически посматривая вперед. Кровавый след от туфель неизвестной дамы уводил за угол следующего дома и резко сворачивал через всю улицу на соседнюю Экс-Уорт стрит. По достижении Экс-Уорта, я обнаружил, что следы ведут к дому номер тридцать два по левую сторону улицы. Дома в этой части города были старыми, и в них жили достаточно зажиточные господа, которые изредка выходили за пределы центральной части Горвингтона по причине опасности в его окраинах, коими они называли все остальные районы города. Сам же я родом из северной части Корнбентона, но это, пожалуй, было сказано не к месту.
- Глядите! - указал вперед мистер Горвингтон.
Двери дома номер тридцать два были открыты, а на высоком пороге лежал человек с оттопыренной в сторону ногой. Приблизившись, я разглядел, что тело бедняги лежит ногами к входу в жилище, повернутое лицом кверху. Проверив пульс, и окончательно убедившись в смерти мужчины, я заметил странное дугообразное отверстие на его шее, ставшее причиной большой потери крови, которая заполонила большое пространство вокруг тела и медленно стекала вниз, сквозь половицы, под дом.
- Что же тут произошло? - тихо спросил господин Горвингтон, приглушая вздохи столпившихся зевак из бара.
- Как я полагаю - убийство, - ответил я, склонившись над умерщвленным, - и судя по температуре тела, совершено оно было не ранее, чем за десять минут до нашего появления.
- Значит, убийца может находиться где-то поблизости! - заметил один из постояльцев бара.
- Возможно, - ответил я, - но маловероятно.
- Не теряйте бдительности! - грубо призвал господин Горвингтон, обратившись к собравшимся, - осмотрите местность! Найдите следы!
- Это не в вашей компетенции, Лестор! - прервал его громкий голос, который принадлежал никому иному, как инспектору Долтону. Под звуки свистка полицейских, которые, не отставая, сопровождали его, из домов повыходили все ближайшие соседи.
- Мистер Долтон!- поприветствовал его господин Горвингтон, улыбаясь во весь рот.
- Самодеятельностью будете заниматься в ваших хваленых тавернах, - продолжил инспектор, - а теперь, проследуйте обратно в бар и ждите моих следующих распоряжений. Немедленно! - потребовал инспектор Долтон, проводив взглядом замешкавшуюся толпу. - Х., Т., У., обыщите ближайшие дома и закоулки!
Трое полицейских тут же приступили к выполнению приказа. Они бросились в разные стороны, держа в руках деревянные дубины.
Инспектор Долтон подошел ко мне и склонился над телом, важно рассматривая убитого мужчину. Его лицо внезапно приобрело светловатый оттенок, после чего инспектор несколько раз кивнул, будто подтверждая верность своих мыслей, и заявил:
- Томас Ширвингтон!
- Томас Ширвингтон? - спросил я, поприветствовав инспектора.
- Владелец табачных плантаций на юге Хорквилла, - ответил инспектор Долтон, - вернее, наследник всех этих табачных плантаций. Его отец, Корт Ширвингтон, трагически погиб около двух месяцев тому назад. Сгорел заживо в своем загородном доме на Пристани.
- Ага... да, кажется, я читал об этом в газете, - припомнилось мне. В статье писали, что богатый господин не смог выбраться из горящего дома. Причиной пожара послужил склад с листьями табака, что был в десяти метрах от самого жилого дома. Следствие выяснило, что возгорание произошло из-за несоблюдения техники хранения листьев табака. В статье так же упоминалось о том, что смотритель склада отрицал все обвинения. Он утверждал, что все листья табака хранились в плотных мешках и периодически увлажнялись, а сгоревшего товара там и быть не должно было.
- Думаете, это совпадение? - спросил инспектор Долтон. - На своем веку я видел множество убийств, совершенных из корысти или же жадности. И это очень напоминает одно из них. Сначала отец, теперь сын...
- Совпадений не бывает, инспектор, а уж в данном случае и быть не может, - ответил я.
- Подручные судмедэксперта К. уже здесь, - сказал Долтон, оглянувшись назад. - Дальше они займутся работой с телом. Может, им удастся выяснить, чем именно было совершено убийство.
- У меня есть несколько предположений, - задумчиво сказал я, встретившись с недоверчивым взглядом с инспектором Долтоном, - но, пожалуй, вы правы, дождемся экспертизы.
Два молодых врача перенесли тело Томаса Ширвингтона на повозку и удалились прочь.
- Позвольте мне заняться дальнейшим расследованием, детектив Левинг, - предложил инспектор Долтон, - пожалуй, с вас хватит приключений на один вечер.
Ясно осознавая, что спорить с представителем закона бессмысленно, да и приятельским отношениям это может изрядно навредить, я с некоторой долей огорчения согласился с инспектором Долтоном и удалился обратно в бар.
Той голубоглазой девушки в нем уже не было, а запекшиеся следы крови упорно смывал местный управляющий под строгим командованием недовольного господина Горвингтона.
- Мистер Д. забрал её с собой, - пояснил он судьбу дивы, - в больницу святого Себастьяна на Принкс-Вотуотер. Она так и не пришла в сознание после случившегося. Вот бедняга!.. - вздохнул плотный господин Горвингтон на весь бар, привлекая к себе внимание всех собравшихся.
На следующее утро все газеты пестрили заголовками о громком убийстве в элитном квартале города. Мальчишки-разносчики кричали на каждом углу об убийце, который скрылся от властей и полицейских:
- ...инспектор Долтон отказывается от комментариев... Что же на это ответит комиссар Одж? Читайте в новом номере Корнбент-Пост: убийство на Экс-Уотер! Жертвой злодея оказался богатый предприниматель из Хорквилла! Убийцу по горячим следам так и не удалось найти! Полиция отказывается от комментариев! Что же на это ответит комиссар Одж?
Лишенный абсолютно всех сил после ночных размышлений я сидел в кофейне неподалеку от своего дома.
Многое из того, что мне довелось пережить за вчерашний вечер, не давало покоя уставшему рассудку, заставляя меня раз за разом возвращаться к событиям ушедшего дня. Мои способности к детальному анализу были внушительными, но работали они только в случае, если я чувствовал себя здраво и не имел потребности во сне. Сейчас же, будучи жутко уставшим, я пытался понять, что же послужило причиной вчерашнего убийства и как к нему может быть причастна эта милая голубоглазая дива.
За соседним столиком сидели двое крупных, богатых мужчин в серых сюртуках и ярко-коричневых рубашках. Они разгорячено обсуждали новость, дошедшую до них, только с появлением свежей прессы. Я ненароком стал подслушивать их разговор, стараясь быть осторожным и незаметным в своих стремлениях.
- ... Ширвингтоны, от кого-кого, а от них такого я явно не ожидал... - сказал первый.
- До меня дошли слухи, что младший Ширвингтон знал убийцу, - добавил второй, и, заметив изумление на лице своего собеседника, смешанное с недоумением, закивал головой, - ведь он открыл ему дверь! И тело лежало не где-то там, в доме или на лужайке, а прямо на пороге, что значит, что он открыл убийце дверь, сам того не зная о намерениях гостя, вышел, чтобы встретить его, а затем раз! - стукнул он кулаком по столу, от чего редкие постояльцы кофейной подскочили со стульев, гневно озираясь на двух сплетников.
- Насколько мне известно, в том числе из статьи, полиция уже опросила ближайших соседей, - первый мужчина слегка наклонился над столом, пытаясь быть немного скрытнее, но его громкий, черствый голос был по-прежнему мне отчетливо слышен, - ... и обыскала их дома, - тихо произнес он, а затем вновь выпрямился, - так же инспектор Долтон опросил и обыскал всех приближенных Томаса Ширвингтона.
- И что? Никаких подозрений? - выпалил второй мужчина, нахмурившись.
- Абсолютно так, - махнув рукой, ответил первый, - убийца как в воду канул!
Дальше речь двух товарищей охватила все стороны нынешней политики. Они перемыли по косточкам методы инспектора Долтона, затем взялись за комиссара Оджа, на чем я их с превеликим удовольствием покинул, допив свой кофе и окончательно убедившись, что дальше слушать разговор этих мужчин крайне бессмысленно и вредно для настроения, которое и без того было подкошено недавними событиями.
Вернувшись домой, я первым делом поднялся в свой кабинет. Понадобилось некоторое время, чтобы освоиться в нем после долгого отсутствия. Коробки с заведенными делами все так же лежали на своих местах, образуя огромные колонны по обе стороны письменного стола. Многие из тех дел так и не были раскрыты, а часть из них мне довелось расследовать лично, по заказу людей, о судьбах которых я по тем или иным причинам рассказать не могу. По крайней мере, на данный момент. Но быть может однажды, их захватывающие и печальные истории лягут в основу моей биографической книги.
Долгое время я потратил на изучение своих недавних дел, за которые мне пришлось взяться по причине знакомства с определенными лицами, приближенными к семье, в частности, к моему уважаемому отцу.
Два дела о пропаже фамильных реликвий лежали ко мне ближе остальных. По всей вероятности, кто-то намерено передвинул их, чтобы я, по причине усталости или же лени, потянулся за ними в первую очередь. Так, впрочем, я и поступил. Почти до глубокой ночи изучал все собранные материалы, большую часть которых мне предоставили сами наниматели, за что мне стоило бы поблагодарить при первой же встрече. Имена, списки фамилий, даже перечень тех, кто присутствовал на юбилее мистера Г. месячной давности. Подозреваемые, разумеется, были на примете ещё с момента открытия каждого из двух дел. Оставалось только убедиться в истинности своих догадок и, пока что, голословных обвинений, вертящихся в моем измотанном рассудке.
Медленно погрузившись в сон, я ощутил легкие прикосновения к своему лицу, будто чьи-то мягкие пальцы прощупывали детали моих щек и скул. Открыв глаза, я увидел перед собой переливающиеся голубые огоньки, а затем, с появлением света, мне открылись тонкие брови и ровный нос. Голубоглазая дива стояла надо мной, склонившись. Я видел, как её лицо, наполненное теплотой и светом, искажается в изумлении и ужасе. Она прикрыла рот, прижала плечи, затаив дыхание, и безмолвно закричав, бросилась в бескрайнюю темень. В тот же момент громкий стук, похожий на битьё фарфора о дерево, вернул меня в реальность.
Полусонными глазами я увидел перед собой кружку чая на блюдце и краем глаза заметил тихо закрывающуюся дверь кабинета. Ещё недавно подкрадывавшаяся в окно тьма сменилась на яркий солнечный свет. Ощутив легкий прилив бодрости, я залпом осушил крепкий мятный чай и, прихватив с собой дела о краже, направился прямиком к нанимателям.
На углу соседней улицы стоял разносчик газет. Не меняя направления своего движения, я подошел к нему и поинтересовался новостями о недавних событиях, на что юноша пожал плечами и заявил, что ничего нового об убийстве на Экс-Уорте пока неизвестно. Немного удрученный этой вестью, я поблагодарил разносчика газет и вышел на Барк-стрит, где в трех сотен метрах от меня по прямой дороге стоял высокий, трехэтажный дом с бакалеей на первом этаже, название которой бросалось в глаза даже с такого приличного расстояния: "Страна теста и повидла Билла Борвилла".
- Мой дорогой друг, - поприветствовал меня сам хозяин бакалеи Билл Борвилл, как только я переступил порог его заведения, - как я рад вас видеть! Мой дорогой друг, - повторил он, положив свои увесистые руки на мои аристократические плечи. Краем глаза он посмотрел на дела, которые держал прижатыми локтем к животу. Его брови подпрыгнули, он громко похлопал, и тучные посетители бакалеи с недоумением переглянулись.
- Я провел некоторое время за расследованием вашего дела, - начал я, озираясь на посетителей бакалеи, навостривших уши в своем природном желании узнать сокровенную тайну другого. Заметив мое стеснение, Билл Борвилл широко улыбнулся и, ахая, развернулся к своим посетителям.
- Мои дорогие покупатели, - сказал он, удлиняя каждое произнесенное слово, - бакалея "Страна теста и повидла Билла Борвилла" закрывается на тридцатиминутный перерыв. В качестве извинения за это... с вашего позволения... дерзкое решение, - Билл изменился в глазах, изобразив вину, - каждый из вас, кто посетит мою бакалею после перерыва, получит бесплатно по две булочки с абрикосовым повидлом!
Магазин, к моему скромному удивлению, быстро опустел. Двери заперли на замок, а Билл Борвилл, вернувшись к своему обычному облику, предложил мне пройти в его кабинет, где я и рассказал ему о своих предположениях и смелых, хоть и безосновательных на данном этапе, догадках. Обвиняя одного из его старых друзей, я понимал, что Билл будет противиться этому. Долгие знакомства, а уж тем более дружба, которая берет свое начало в далеком прошлом, в таких делах всегда выносится за принятые рамки подозреваемых у лиц пострадавших по их вине. Но, к моему изумлению, Билл был серьезен и ни на секунду не усомнился в моих доводах. Он сообщил мне, что обратится в полицию.
- Пусть проведут обыск в его доме, - холодно сказал Билл Борвилл, - если это и вправду окажется Н., я даже не предполагаю, как мне доведется поступить...
После этого нелегкого разговора Билл предложил мне ватрушку с вишней и чашечку ароматного чая. Поначалу мы в спокойной обстановке попивали чай, закусывая аппетитной сдобой, а затем, Билл как бы невзначай спросил:
- Были ли вы знакомы с Ширвингтонами, мистер Левинг?
- Два дня назад мне довелось встретиться с младшим в трагической...
- Так вы были там в тот вечер? - догадливо спросил Билл, молниеносно прервав меня, - бедный Томас... Хороший был малый... Чуть ли не каждый божий день заходил в мою лавку. Брал столько булочек, просто мечта-клиент! А как раз перед тем ужасным, просто кошмарным событием, зашел в мою бакалею в обед. Хотя обычного этого не происходит.
- Он что-нибудь вам говорил? - поинтересовался я, отложив чай в сторону.
- Да ничего особенного, - пожал плечами мистер Борвилл, - взял только кексы с шоколадной начинкой. Хотя, насколько мне известно из его рассказов о кулинарных предпочтениях, шоколад был отнюдь не в числе первой десятки любимых лакомств господина Ширвингтона младшего.
Затем мы допили свой чай, доели ватрушки, пожали друг другу руки, и бакалея вновь заработала в прежнем режиме, а толпы покупателей хлынули, подобно саранче, к прилавкам моего нанимателя. Напоследок он попросил передать приветы моему отцу и клятвенно пообещал сообщать о ходе визита в полицию и дальнейших действиях лично мне.
Нанимателя второго дела о пропаже семейной реликвии дома не оказалось, поэтому я, оставив бумаги в своем кабинете, вышел на прогулку на свежем воздухе для долгих и, с вашего позволения, продуктивных размышлений.
В мыслях вертелся образ убитого Томаса Ширвингтона. Мне не давало покоя его положение при убийстве. Подслушав сплетни в кофейне - предположение о том, что покойный знал убийцу, о чем я и сам подумывал, впервые застав тело на пороге дома номер тридцать два... Было что-то странное с его ногой. Ибо расположена она была так, словно кто-то специально переставил её подобным образом, либо же сам убитый пытался совершить какое-то действо перед своей кончиной.
На пути в долину размышлений, который проходил параллельно с западной улицей, мне встретился достопочтенный господин Лестор Горвингтон. Он шел в компании супруги и двух сыновей. Их тёмные сюртуки и строгие шляпы говорили о том, что они собираются посетить крайне важное для фамилии Горвингтонов мероприятие.
Лестор поприветствовал меня, сняв шляпу, и поинтересовался, не составлю ли я ему компанию завтра вечером в том же месте, в том же баре и в тот же час. На что я ответил ему своим согласием и не стал более задерживать чету Горвингтонов на пути к их сегодняшнему увлечению. Согласился я на этот визит не столько от желания выпить кружечки эля, сколько от возможности выяснить у своего товарища новости о недавнем событии в Экс-Уорте. Сеть его таверн и баров охватывает весь город, а значит, до его ушей, прямиком из уст управляющих доносится немало слухов и новостей, а так же сплетен. И хоть инспектор Долтон об этом не ведает, определенные лица из его подчинения являются частыми посетителями заведений господина Горвингтона. А порядком подвыпив того или иного крепкого напитка, их речи заходят далеко за рамки обсуждения погоды или же красивого домика у озера Рудж.
Так, к примеру, полгода назад, будучи посетителем бара мистера Лестора Горвингтона, я узнал, что баронесса Хомсвортская из соседнего Голдбурга была замечена в крайне удручающей ситуации, под одеялом с одним из приближенных своего мужа. А ещё месяцем ранее в прилегающей территории был пойман вор, который долгие годы, за определенную плату, жил в доме фермера Р.. Разумеется, шума, как такового, не подняли. Ибо фермер Р., один из главных поставщиков мяса и зерна в Корнбентон, был незаменим. Да и с управлением большого хозяйства, имевшимся в его руках, никто бы разом не справился. А ждать сезонами, пока новый человек освоит данный вид ремесла ни комиссар Одж, ни мэр Эмбертон не желали. Ибо тем самым они могли подвергнуть жителей Корнбентона на голод. Ведь заказывать продовольствие из соседних поселений затратно, а значит, окажись зерно на прилавках магазинов, его стоимость выросла бы как минимум на треть. И тогда его мог бы позволить себе не каждый житель Корнбентона, что вызвало бы массу возмущений или ещё того хуже, заставило бы совершать жителей, существующих в неблагоприятных условиях и довольствующихся низкой оплатой труда, преступления.
Ночью того же дня я сидел за письменным столом в кабинете. Матушка принесла тарелку с горячим супом и кружку зрелого макового чая. Я поблагодарил её и принялся трапезничать. Хотя обычно, во время ужина, я не мог протолкнуть ни куска в горло по причине сильного умственного напряжения. Сейчас же, уверенный в том, что завтра мне удастся раздобыть новую информацию о недавнем убийстве, я был несколько расслаблен, что, впрочем, и послужило толчком для быстрого поедания вкусного, горячего супа с тефтелями.
Позже, спустившись в гостиную, я передал привет отцу от мистера Борвилла. На что отец, сидя в кресле за свежим номером Корнбент-Пост, удовлетворенно кивнул.
- Ты разгадал загадку этой кражи? - спросил он, не отвлекаясь от прессы.
- Мне думается, что да, - ответил я без сомнения в голосе.
- Хорошо, - похвалил отец, - мистер Борвилл давний друг семьи. Мы просто обязаны были помочь ему с его неприятностью... коль мой сын решил податься в частные детективы, так сказать.
Поначалу отец воспринял мое решение в штыки. Он хотел, чтобы я работал в полицейском управлении. Стал детективом под началом инспектора Долтона, а в будущем и комиссара Оджа. Но мне работа, где я буду загнан в угол и ограничен в выборе дел, была противна. Нет, я не испытывал к ней неприязни, как таковой. Мой дар, коль его можно назвать таковым, требовал свободы. И свободы не только в выборе, но и в целом. Да и насколько я успел заметить, некоторые дела, расследуемые за последние два года, принесли моей фамилии неплохую прибыль. Тогда-то и отец впервые принял мое решение. И хоть прошло уже достаточно времени, он продолжает, будучи в плохом расположении духа, напоминать мне о том избрании, совершенном мной некогда.
Весь следующий день я провел в тишине наедине с собой и своими мыслями. За окнами дома по-прежнему было тихо. Вестей об убийстве на Экс-Уорте все не было. Молчали и разносчики газет, лишь изредка выкрикивая свежую, и далеко не всегда интересную новость, связанную то с подорожанием муки на мельнице Дж., то с потопом на окраине Корнбентона из-за длительных осадков неподалеку от притока местной реки. Пострадало всего-навсего несколько жилых домов, а шуму развели столько, будто рекой вымыло целый квартал.
С наступлением вечера я распахнул двери бара господина Горвингтона и сел за стойку рядом с бочонками эля. Управляющий горячо поприветствовал меня, сказав, что мой достопочтенный собеседник слегка задержится, но обязательно придет. А в знак доброй воли и своих искренних извинений он предлагает мне отведать свежую партию Хомсвортского эля.
- Такое извинение я приму со всей присущей мне кротостью, - заявил я, пылко облизывая пересохшие губы.
В скором времени подоспел и сам господин Горвингтон. Он был настолько рад меня видеть, что по причине наплыва положительных эмоций сделал легкий пируэт, чем позабавил большую часть собравшихся в баре, задев, при исполнении этого удивительного, для его габаритов, трюка, стол с выпивкой. Тот повалился набок, а вся находившаяся на нем утварь, включая бутылочки джина, эля, крапивника и хмельного пива оказались на полу в очень плачевном состоянии.
Господин Горвингтон досадливо охнул и приказал управляющему прибраться, а сам, с легким недовольством, прошел на его место, встав напротив меня.
- Ничего смешного в ужасном недоразумении этом не вижу, - раздраженно поглядывая на гогочущих посетителей, пробурчал он, - такая напасть может случиться с каждым из них! И не мне им доходчиво объяснять, над кем можно смеяться в стенах моего заведения, а с кем лучше этого не делать! Проходимцы! - немного успокоившись, Лестор схватился за кружечку джина, и, порядком осушив её, принялся расспрашивать меня о моих делах, в том числе о том, чем я занимался прошедшие несколько дней. Нескромно поведав ему о своих серых буднях, я, в свою очередь, задал Лестору встречный вопрос.
- О, - гордо пропел господин Горвингтон, выпрямившись в спине, - мы с семьей побывали на приеме у мэра! Столько высокопоставленных людей там собралось, уму непостижимо. Владельцы ювелирных лавок, купцы из далеких земель, местные богачи, держатели кредитов так же не остались в стороне! - припомнил он, доливая себе в кружку джина. - И все говорили о только делах и только о деньгах, - достал из-под стойки тарелку с сухарями, - признаюсь вам, скучнее мне было только на дне рождении своей тещи года два тому назад...
- Мистер Горвингтон! - управляющий с довольным лицом выглянул из-за поваленного стола, - тут бутылка эля, без повреждений!
- Так неси её сюда, да поживее, - тут же выпалил Лестор. Щеки его заметно покраснели после второй кружки джина. А когда бутылка с напитком оказалась на стойке, хозяин бара тут же разлил её по кружкам, доверху наполнив мою. - Так вот, что касается сами знаете чего.
Я ближе придвинулся к стойке и наклонился над столом.
- Вам удалось что-нибудь выяснить?
- Несомненно, дорогой друг, - слегка раздосадовано произнес господин Горвингтон, будто мой вопрос задел его за живое, - а как же иначе? И выяснил я довольно-таки интересные подробности недавнего события... вы знаете, какого!
- Дайте-ка я угадаю, - отхлебнув из заполненной до краев кружки эля, потребовал я, - источником вашей информации был никто иной, как комиссар Одж?
- Вы, несомненно, правы, - тут же подтвердил господин Горвингтон, - но только лишь наполовину! На приеме присутствовал ещё один человек, знающий не понаслышке о делах, творящихся по всему Корнбентону, включая старый Уорт.
- Эдвин Рудгард, - тихо произнес я, едва вспомнив это имя. Оно принадлежало человеку, который работает в полиции и занимается вскрытием тел, чем находит ответы на многие загадки, такие как: причина смерти того или иного человека, происхождение травм и вид орудия убийства. Крайне полезный человек под строгим командованием инспектора Долтона.
- Я совершенно случайно подслушал разговор мистера Рудгарда и комиссара Оджа, - с невозмутимым видом пояснил господин Горвингтон, отмахиваясь рукой и быстро мотая головой в разные стороны, - и так же совершенно случайно, просто совпадение какое-то! Совершенно случайно услышал, как мистер Рудгард упоминает о некоем инструменте, который послужил причиной смерти Томаса Ширвингтона. Инструмент, - краснощёкий хозяин бара наклонился надо мной, и от него резко повеяло запахом джина, - маленький, как скальпель, ну, вы знаете, этот медицинский инструмент; острый, как бритва, но с изъяном, от чего, насколько я успел услышать, порез на шее Ширвингтона младшего оказался неаккуратным.
- Значит, убийца орудовал чем-то похожим на скальпель? - спросил я.
- Кажется, так, - ответил господин Горвингтон, нахмурившись, - врачей у нас в городе по пальцам одной руки посчитать. Проверить содержимое их чемоданчиков - дело пары часов. К тому же, инспектор Одж уже провел обыск у всех врачей Корнбентона, включая Эдвина Рудгарда. Все на месте, никаких пропаж, никаких изъянов! Все в целости и сохранности.
В памяти всплыл образ голубоглазой дивы. И после минутной паузы я поинтересовался у господина Горвингтона о судьбе девушки, на что получил неоднозначный по содержанию ответ, который звучал достаточно прозрачно, но тускло.
- До меня доходили вести о том, что она до сих пор пребывает в шоковом состоянии в больнице святого Себастьяна. Инспектор Долтон пытался провести допрос, но девушка напрочь отказывается с кем-либо контактировать, - ответил Лестор, громко икая, - быть может, в ближайшие дни она придет в себя, и мы узнаем больше подробностей о том ужасном злоключении. Бедное дитя...
Весь оставшийся вечер мы провели за кружками эля и мисками с поджаренной картошкой, которая больше напоминала неполноценные, щедро накрахмаленные сухари.
Господин Горвингтон то и дело рассказывал мне о вещах, которые были далеки от творящихся ныне в Корнбентоне, но при этом являлись столь же интересными, если бы они имели место случаться в нашем небезызвестном городке. Признаться, я был даже рад ненадолго отвлечься от мрачных мыслей, преследовавших меня долгое время с того страшного инцидента на Экс-Уорте. И только на следующее утро, вместе с головными болями и похмельем, всё встало на круги своя. А ещё через несколько дней бесконечных дум и безвестия, на моем давно опустевшем письменном столе появился странный конверт, адресованный лично мне. На нём значились инициалы "Дж. К. Э." и ничего больше, будто отправитель крайне опасался, что узнай почтальон или кто бы то ни было о том, что именно он выслал этот конверт, его бы неминуемо вскрыли.
Конверт легко поддался моему ножу для писем.
Развернув аккуратно сложенный листок бумаги, я принялся внимательно изучать содержимое письма, за которым провел все последующие два часа своего свободного, послеобеденного времени, перечитывая его раз за разом, будто бы ища подвох:
"Уважаемый мистер Левинг.
Я истинно верю в то, что вы прислушаетесь к моим словам. Пусть мои мысли не покажутся вам навязчивыми, но я до сих пор вижу это смутное, мрачное, безобразное лицо перед своими глазами...
В каждом незнакомце, в каждом косом взгляде, в каждом мерцании света в ночи я чувствую его присутствие... Будто он следит за мной... Наблюдает... Выжидает, чтобы избавиться от единственного свидетеля своего бесчеловечного поступка...
У моей палаты дежурят офицеры полиции, но мне кажется, этим все и ограничивается. Никто не ищет его. Никто и не желает его искать. Они надеются, что он сам прибежит к ним в руки... А мне страшно...
Несколькими днями ранее один незнакомый мне доктор посоветовал обратиться к вам за помощью. Он уверял, что вы истинный джентльмен, и более того - хороший детектив, который любит и знает своё дело. С ответственностью подходит к каждому, даже самому мелкому расследованию. А моё дело, насколько я успела понять, является крупным и довольно громким, что лишь усугубляет мое и без того неважное душевное состояние...
Я очень надеюсь, что это письмо дойдет до вас в целости и сохранности. Но ещё больше я уповаю на то, что вы согласитесь выслушать меня, и возьметесь расследовать это громкое, страшное, изуверское дело...
Что бы вы ни решили, я буду ждать вашего визита...
![[]](/img/p/peh_a_a/budnichnyerazmyshlenijadetektiwalewingasluchajweks-uorte/123.jpg)