Аннотация: Мое странствие едва успело начаться, как я столкнулся с предсказуемой опасностью безжалостного мира, куда сам, доселе прежде, не решался соваться...
А.А.Пех.
Палл-Арден. Часть 2.
Я протянул вырванные страницы из путеводителя Кемберди Кемба обратно мельнику, но он, казалось, был даже рад избавиться от них. Махнув рукой, мельник сделал недовольное выражение лица и сказал, что мне они, возможно, как-нибудь пригодятся, а если не пригодятся - тем лучше.
- Вот если бы у меня была книженция "Всё о мельницах", - замечтался мой спутник, ударив поводьями замешкавшуюся лошадь, - я бы за неё сто мешков пшеницы отдал! Да! А так, тьфу... Пшла, кому говорю!
Вскоре, тропа привела нас к небольшому озеру с мутной водой. Запах от неё был, мягко говоря, не из приятных. Нам пришлось завязать на лицах повязки, чтобы хоть чуточку убавить эффект от этого тошнотворного зловония. И пока мы были вблизи от злотворенного озера, слезы у нас шли рекой. Нам даже пришлось дважды останавливаться, чтобы промыть глаза чистой водой из своих запасов.
Под непрекращающуюся ругань мельника мы обогнули озеро и вышли в сторону леса, где, по левую сторону от него стояла старинная деревянная арка, на которой значилось едва видимой, из-за своей ветхости, краской "До...ро по...ж...ть в Кор...н...лен".
- Вот мы и пришли, - сказал мельник сквозь повязку на лице, вытирая рукавом красные, от озерного зловония, глаза.
Корленколен? Я озадаченно взглянул по сторонам. В этом месте, так похожем и одновременно с этим, не похожим на оживленную деревушку, царила атмосфера тревоги и страха. В полуразрушенных домах, превосходящих числом дома уцелевшие, окна и двери закрывали плотные деревянные щитки. Складывалось такое чувство, что жители этого отдаленного селения заперли себя в собственных домах, дабы спастись от кого-то, или же от чего-то...
Несмотря на всю подозрительность обстановки, я поспешил заняться делом, и пока мельник следовал по главной улице к дому старейшины, при этом оставляя на пороге каждого дома мешок зерна и забирая оставленные ему серебряные монеты, я пошел вперед и огляделся по сторонам. Если дядя Уорбак действительно был в этих местах, то в те времена, когда он искал моего отца, это место было не таким вымершим, как сейчас. И хотя я понимал, что прошло уже больше двадцати лет с той поры, надежда найти хотя бы самую маленькую зацепку в деле двадцатилетней давности продолжала теплиться в моей груди.
Все время, что я находился в Корленколене, мне казалось, что сотни глаз наблюдают за мной. Это же чувство преследовало меня в лесах, когда ночью того же дня мы успешно, но не без спешки, до него добрались.
Я слез с повозки, оставив лошади несколько пучков травы (она с удовольствием принялась их жевать), и подошел к одному дому, откуда, как мне показалось, до моих ушей донесся едва различимый в пыхтении мельника, шепот.
На доме висела вывеска. Название, как и предполагалось, было невозможно прочесть, но деревянной формы кисть, сидевшая на ней, дала мне понять, что я стоял на пороге дома мастера по рисованию.
- Простите, - неуверенно произнес я, не зная, какая реакция последует за моими словами, - меня зовут Том, Том Баклби, - вспоминая слова своего наставника Гордара Эргарда, я решил не раскрывать своего настоящего имени, - я прибыл из Кертича. Везу с собой различного рода товары кузнечного производства. Если вы хотите приобрести что-нибудь для своего дома - я к вашим услугам!
Подождав несколько минут, я развернулся, и только было хотел вернуться к своей повозке, как вдруг услышал тихое:
- Постойте, мистер!
Обернувшись, я едва не остолбенел от испуга, увидев в дверной трещине глаз. Поспешив выдохнуть, я быстро пришел в себя и сделал невозмутимый, но заинтересованный вид.
- Нам бы не помешал новый котел, - сказал житель дома.
Я же услышал только слово "нам". Значит, в доме был ещё кто-то. Возможно, художник имел семью. Пошевелив мозгами, я припомнил, что занимался чем-то подобным в кузнице Гордара Эргарда последнее время, но я не был уверен наверняка в том, что кузнец положил в повозку для продажи и кухонную утварь. В крайнем случае, я бы мог пожертвовать своим котелком для готовки, если бы это позволило мне проникнуть в дом и расспросить его жителей о том, что здесь происходит и знают ли они что-нибудь о моем отце. Вероятность второго была слишком мала, но ведь, кто сказал, что она и вовсе отсутствует?
- Погодите минутку, - попросил я и вернулся к повозке. Некоторое время рывшись среди панцирных доспехов и мечей, я наткнулся на несколько котелков и с облегчением выдохнул (расставаться со своим котелком мне не придется). Взяв тот, что был более-менее красив внешне и слегка блестел, я вернулся к дому художника. - Семь серебряников! - потребовал я.
Внутри дома послышались аккуратные шаги и тихий скрежет половиц. Дверь со скрипом отворилась, и костлявая рука протянула мне столько монет, сколько я и попросил. Подойдя ближе, я разглядел во мраке прихожей лицо хозяина дома: худое, облезлое, будто беднягу долгое время пытали и морили голодом.
Прежде, чем отдав котелок и взяв оплату, я спросил:
- Вы можете рассказать, что тут происходит?
Реакция последовала незамедлительно. На пугающе худощавом лице художника появился страх и он, отдернув руку назад, поспешил закрыть дверь, в то время как я быстро выставил ногу вперед и не дал ему сделать этого. Ввиду того, что я годами работал на кузне, мое тело было достаточно крепким, чтобы выдержать удар деревянной двери и уж тем более противостоять обессиленному мужчине в возрасте.
Художник ахнул и повалился на спину. Из глубины дома к нему прибежала жена и трое детей, которые были практически одного со мной возраста. Выглядели они немногим лучше своего отца, и я прекрасно понимал, чего это ему стоило.
- Я не причиню вам вреда, - поспешил сообщить я, прикрыв за собой дверь, чтобы мельник не заметил происходящего. - И я не возьму с вас оплаты, вот, держите. - Я положил котелок рядом с входной дверью. - Он теперь ваш. А на сэкономленные деньги возьмите в два раза больше зерна.
Гнев и страх, застывший некогда на лицах семьи художника, сменила тревога и любопытство.
- Что вы хотите? - спросила одна из дочерей мастера по рисованию.
- Я прибыл сюда в поисках своего отца, - честно ответил я, - двадцать лет тому назад он отправился в Палл-Арден, но до города так и не добрался. Я знаю, что он шел этим путем, и что он некоторое время жил у вас в деревне. Его зовут Эобарт Грэмм. Ваш отец может помнить его... - с надеждой заключил я, поглядывая на хозяина дома.
- Если здесь и бывал таковой человек, - сказала жена художника, - в те времена он ещё мог остаться в жив...
- Ания! - гневно прорычал художник, пытаясь остановить свою жену.
- Прошу вас, расскажите мне все, что знаете! - попросил я.
- Хэм, мы должны! - ответила Ания. - Их не было видно уже два года. Может, Они решили оставить нас... Если оно и так, то нам больше незачем скрываться. Ведь посмотри сам! Этот человек находится на улице, в сумерках, и ничего!
- Не стоит испытывать судьбу! - ответил Хэм.
- Если судьба хочет, чтобы мы до конца своих дней сидели запертыми в собственных домах, пусть такая судьба катится к дьяволу! - зарычала Ания. Дочери в молчаливом согласии опустили свои головы. - Я расскажу ему о том, что здесь творится! Я расскажу ему всё!
Было ли это удачей, что я выбрал именно этот дом или же судьба, о которой так яро спорили эти двое, привела меня к ним, послав с ветром шепот, но я знал, что попал именно туда, куда нужно. И хоть о моем отце они ничего не знали, а быть может и не помнили, но о том, что с ним могло случиться, и мог ли он уйти в целости и невредимости, семья художника охотно мне поведала (Хэм же все время рассказа сидел с недовольным видом на обувнице, изредка поглядывая на настырного гостя).
Меня не пригласили пройти в гостиную, да я и не очень-то хотел покидать пределы прихожей, чтобы можно было в любой момент быстро покинуть дом. Пока мы стояли, Ания рассказывала мне обо всех ужасах, творившихся за долгие десятилетия в Корленколене, и я её внимательно слушал. А слушая, не прекращал думать. А думал я о том, что пришлось пережить бедным жителям деревушки и что, возможно, пришлось пережить моему отцу, который мог застать все эти ужасные события во время своего пребывания здесь. Так или иначе, история началась с человека, прибывшего к ним двадцать лет тому назад, а если быть точным, двадцать два года тому назад. В то же время, когда после семейной ссоры в путь до Палл-Ардена отправился мой дорогой Эобарт.
- Тогда мы ещё не знали, что тот человек являлся всего лишь посланцем. И как нам сейчас кажется, его заслали в Корленколен, чтобы он узнал о нашей деревне как можно больше прежде... прежде, чем Они придут. Знай мы тогда, что случится, ни за что бы здесь не остались, но случившегося уже не изменить... На закате первого дня на улицах творилось нечто немыслимое. Многие погибли, но ещё больше людей Они забрали с собой.
- Кто они? - озадаченно прервав Анию, нахмурился я.
Ания посмотрела на своего мужа, а затем на дочерей и сказала:
- Поначалу мы думали, что в Корленколен забрели дикие звери. Стая волков или того хуже, медведей. Но затем, когда все утихло и на рассвете мы вышли из домов, на улицах, среди убитых жителей деревни лежал один из них! Да, помню, как все боялись подходить к нему, опасаясь, что он может оказаться живым... А потом наш сосед, Барри, подошел и стянул с тела капюшон. Тогда мы увидели, что виновником ночной резни было не животное, а человек! Таких людей мы ещё не видели. Все его тело было украшено татуировками, а открытые глаза цвета серебра продолжали источать злобу, даже несмотря на смерть своего хозяина. Месяц все было спокойно и мы мало-помалу стали забывать о случившемся, и для безопасности попросили дюжину стражников из столицы, чтобы те охраняли наши границы. А затем они снова пришли, и снова в сумерках. Стражники не смогли противостоять им. И враги забрали их, и тех из нас, кому не повезло оказаться на улице. Так повторялось раз за разом. Из года в год. Они приходили все реже и реже, пока и вовсе не пропали. Сейчас идет второй год с того момента, как они последний раз приходили в Корленколен за... за людьми...
- Почему Палл-Арден не выслал вам больше людей? Гарнизон, если понадобится! - разгневанно сказал я, возмущенный услышанным. - Это какая-то бессмыслица! И кто они были, что это за люди такие? Кто-то же должен был знать!
- Был здесь один таковой, - подал голос Хэм, - тот ещё безумец. Понятия не имею, как он оказался в наших краях. Сказал, что доберется до истины, какова бы она ни была. Он так громко заявлял о своем намерении нам помочь, что однажды собравшись, ушел и больше его никто с той поры и не видывал.
Мое сердце сжалось в груди. Я почему-то сразу же подумал о своем отце.
- Лысый такой, насколько я помню, как монах одетый, - продолжил Хэм. Я с осторожностью выдохнул, поняв, что речь тут идет вовсе не о моем отце. Он ко времени отбытия из дому был волосатым, да и усы у него были с бородкой приличные, - всё говорил, что покажет какому-то Кембу, кто из них двоих лучший летописец.
Кембу? Я вспомнил про лежавший в моем кармане сверток вырванных страниц из путеводителя Кемберди Кемба. Неужели кто-то из его окружения был в этих краях в те времена? Вопросов становилось все больше, а информации о моем отце так и не прибавилось.
- Эобарт Грэмм, - произнес я, глядя на Хэма, - помните ли вы такого? Пожалуйста, подумайте. Если вы встречали его. Он высокий, длинноволосый, зеленые глаза...
Художник напряженно поразмыслил, опустив глаза, а затем снова поднял их.
- Прости, - сказал он, отрицательно мотая головой.
- А где здесь у вас мог остановиться на ночлег путник? - спросил я.
Одна из дочерей Хэма сказала:
- У Грэтхема, в доме, что стоит напротив нашего.
- Но Грэтхем погиб лет пять тому назад, - добавила Ания.
Я почувствовал желчь во рту от этих вестей. Значит, человек, который наверняка мог видеть моего отца, давно погиб. И больше спросить в этой деревне о том, бывал ли он здесь, не у кого. В какой-то момент я едва не потерял надежду, почувствовав всепоглощающую пустоту в груди. Семья художника Хэма осторожно поглядывала за моими действиями, улавливая мельчайшие изменения моего поведения. Казалось, они не совсем доверяли мне. И я их прекрасно понимал.
На улице послышалось громкое кряхтение. Повозка мельника догнала мою повозку. Это было понятно по его озадаченным возгласам и шебаршению металлической груды. По всей вероятности, мельник решил, что я залез в повозку, чтобы часок другой отдохнуть.
Но когда он обнаружил, что его догадка оказалась ложной, послышалось громкое:
- Эй, Джозеф!
Хэм поднялся, встав с обувницы.
- Кого это он там ещё зовет? - спросил художник.
В этот момент я вспомнил, что представился Томом Баклби и что семья Хэма не знает о том, что я им солгал. Быстро пораскинув мозгами, я выхватил семь серебряных монет из руки художника, отворил дверь и выскочил вперед, аккуратно прикрывая её за собой.
- Кажется, тут кому-то нужно целых два мешка зерна, - сказал я, дав о себе знать, - вот, держи. Это лежало у того дома, - сказал я, указывая на имение Хэма.
Мельник взял у меня деньги и без особого подозрения принялся тащить два мешка с пшеницей к дверям дома художника. Когда он закончил и вернулся, лицо его было красным, как помидор. Он вытер со лба капли пота и запыхтел.
- Уф, да. Тяжеленькая работёнка, знаешь ли, - заключил он. - Остается только один дом, - взгляд мельника упал на дом старейшины. Он посмотрел назад, на свою повозку и зажевал нижнюю губу. - Думаю, всем хватит. Ещё два мешка сюда и остальное до Халвирата. Ты же не будешь против, если мы продолжим путь вместе, Джозеф?
- Нет, - ответил я, добавив, - я даже рад!
Пока мельник разгружал мешки с пшеницей, я наблюдал за тем, как старый Хэм аккуратно, почти незаметно, затаскивает покупки в дом. Напоследок он бросил в меня быстрый взгляд, и, кивнув, запер дверь.
В тот вечер я был растерян, как никогда раньше. Если ещё вчера я хотя бы представлял себе, что делать дальше, то теперь будущее казалось мне куда менее определенным. Известий о моем отце в Корленколене никто мне дать не сможет. Страх и недоверие царят здесь. А там, где царят страх и недоверие - трудно добиться какой-либо правды. Иной раз, задав вопрос, получишь в ответ небылицу. И я в этом как никто другой убедился, когда застигнутый врасплох и не зная, как действовать дальше, решил солгать, вместо того, чтобы сказать свое настоящее имя. Так или иначе, я поступил, как мне и советовал Гордар Эргард. А он знал, о чем говорил, так как прожил в этом мире довольно-таки значительное количество десятилетий. Я решил действовать по обстоятельствам и довериться воле судьбы или же воле случаю, выбирать особо не приходилось.
Когда мельник закончил доставлять провизию и вернулся к повозке, вид у него был сильно усталый. Он сказал, что нужно где-нибудь задержаться на ночлег, и, оглядевшись по сторонам, добавил, что в любом месте, но только не в этой мертвой деревушке. Так мы собрались и быстро выехали из главной улицы в предместья деревни Корленколен, а там, по тракту, через полчаса пути добрались до лесной кромки. Мельник тут же забрался в повозку с зерном и захрапел, а я, несколько часов пристально осматривая окрестности, сидя перед задремавшей лошадью, последовал его примеру.
Ближе к полудню следующего дня мы вышли к очередной развилке. Здесь дорога была твердой, грунтовой, с камнями. И только одна из трех троп вела туда, куда нам было нужно. Мельник, знавший эти края лучше меня, тут же двинулся вперед, к Халвирату. Но стоило ему выйти на тропу, как вдали показался целый отряд рыцарей в доспехах. Нам пришлось сойти на траву, чтобы уступить им дорогу. Семь дюжин солдат я насчитал прежде, чем они удалились от нас на безопасное, от столкновения, расстояние.
- Эти, видать, из Палл-Ардена. Судя по доспехам, важные шишки, - заметил мельник, недовольно буркнув на лошадь, чье переднее копытце застряло в неглубокой трясине, - чуть не снесли нас! Герои, Эорл их подери...
- А куда они направились? - спросил я.
- А черт их знает! В той стороне много чего находится, - тут же выпалил мельник, слезая с повозки. Он помог лошади вытащить ногу из трясины, а она, в знак благодарности или же в отместку за его пренебрежительное отношение к ней, боднула его головой. - Да что ж ты будешь делать! - заворчал бедняга, повалившись на траву.
Дважды мы попали под сильный ливень, и дважды нам приходилось останавливаться, чтобы пропустить очередной отряд рыцарей из Палл-Ардена. В последнюю встречу с очередным отрядом один из рыцарей отступил и встал напротив нас, чтобы спросить о своих делах:
- Приветствую, странники, - махнул он рукой, - меня зовут Орн, я стражник Палл-Ардена. Поговаривают, в этих краях видели сбежавшего узника, печально известного Аганаю Хорка. Слышали ли вы об этом что-нибудь или, быть может, видели то, что могло бы помочь нам с поимками беглеца?
- Увы, сэр, - отрицательно мотал головой мельник, - если бы мы повстречали человека, сбежавшего из К"лакхариду... Это же какое преступление он должен был совершить, чтобы его туда посадили! Не думаю, что мы бы с вами, господин Орн, вели бы эту беседу, случись нам встретиться с этим беглым узником.
Рыцарь на мгновение застыл, а затем ответил:
- Вы правы.
- Что есть, то есть, знаете ли! - гордо добавил мельник.
- Простите за беспокойство... э... Но впредь будьте бдительны! - сказал Орн прежде, чем удалиться прочь, присоединившись к своему отряду.
Мельник посмотрел на меня, скорчив рожицу (поджав нижнюю губу, будто бы услышал что-то непомерно глупое).
- Он бы ещё спросил, не встречали ли мы тут медведя! Да уж...
Три отряда по семь дюжин солдат - целый батальон отправили на поиски этого человека. Неужели он в чем-то настолько провинился, что ради его поимки герцог Гэндвенский готов отправить столько своих людей? А как же жители Корленколена? Пошли герцог столько же солдат на защиту деревни, сотни людей были бы спасены от ужасной участи! И что это за Аганая Хорк такой? Кого он должен был убить или же не убить, чтобы стать настолько ненавистным верхушке власти?
Объявления о награде за его поимку висели везде по тому тракту, по которому мы следовали. Практически каждый указательный столб был завешан листками с призывом о помощи, и вознаграждении, и на всяком листке значилось имя капитана Кэльк"нура.
Отбросив прочие мысли в сторону, я сконцентрировался на предстоящем визите в Халвират. В моей повозке все ещё было много непроданного товара, да и в последний раз пришлось задаром отдать котелок. Мой наставник Гордар Эргард будет крайне недоволен таким ходом событий. Представляю его лицо, окажись он сейчас здесь - шуму было бы хоть отбавляй! Поэтому, когда мы с мельником наконец-таки добрались до деревушки Халвират, я был полон решимости продать как можно больше обмундирования, даже если бы мне пришлось стучаться во все заколоченные двери поселения. Но к моменту прибытия былой настрой пропал, не оправдались и мои ожидания. Я подозревал, что попаду точно в такую же обстановку, как в Корленколене, но все сложилось куда иначе.
Деревня Халвират отнюдь не была вымершей, как её соседка; и дома в ней стояли вполне целые и невредимые (но что самое главное - никаких деревянных щитков и баррикад). Жители селения спокойно бродили по улицам, занимаясь своими повседневными делами. Редкие торговцы кричали о своих товарах, призывая всех-всех-всех купить вот эту прелестную шелковую ткань из восточных уделов, или вот эту сладкую ягоду размером с голову мельника, или вот этот странной формы керамический сосуд для вина. Жизнь в Халвирате кипела, и кипела с огоньком, да ещё каким!
Нам с мельником пришлось потесниться и выстроиться в ряд, чтобы не создавать аварийных ситуаций на дорогах. Мимо мчались повозки, иные же перевозили стога стена, а кто-то даже перевозил коров, которые были этому не очень-то и рады. В конце концов, мы остановились практически в самом сердце Халвирата и принялись обустраивать свои торговые места.
К мельнику тут же потянулись крестьяне.
- Да, четыре монеты один мешок, семь монет - два мешка, - кричал он в толпу. - Если кому-то надо больше, сделаю скидку. За каждый дополнительный мешок буду брать на монету меньше! Кого не устраивает, скатертью дорога! Что касается скатертей - таких в наличие нет. А то знаю я вас, шутников! Кто сказал мешок? - мельник грозно посмотрел на старушку, которая хотела у него что-то спросить, - берите зерно!
У меня же покупателей практически не было. Кое-кто из местных жителей пару раз останавливался, чтобы поглядеть на панцирные доспехи, шлемы, подержать в руках меч. Один землепашец хотел купить наконечники для вилл и граблей, но заглянув в свой кошелек, пожал плечами.
- Эй, приятель, сколько возьмешь за шлем? - вдруг послышалось откуда-то справа.
Я обернулся и увидел огромные черные глаза, заглядывающие мне прямо в душу. Подняв голову выше, я обнаружил источник этого голоса. Всадник стоял, гордо задрав нос. Ему было лет пятьдесят, и он держался так, будто бы ничем другим в жизни и не промышлял.
- Десять серебряных монет, сэр, - ответил я.
- Давай два, - ответил он, скрипя доспехом, - дам пятнадцать серебряных! И не торговаться!
Решив, что сделка вполне меня устраивает, я протянул ему два полных шлема с решеткой для глаз и забрал деньги. Всадник взял их и, разворачиваясь, стал осматривать. Он медленно поскакал куда-то вдаль, а я продолжил искать покупателей для своего товара. Кое-что мне уже удалось продать. Хотя бы не буду чувствовать себя виноватым перед наставником.
Но стоило мне чуточку расслабиться, как вдруг послышалось знакомое:
- Эй, приятель!
Я снова обернулся и снова встретился взглядом с большеглазой лошадью. Подняв голову, я посмотрел на всадника, купившего у меня два шлема. Он странно на меня поглядывал, держа одной рукой покупку, а второй указывая на эмблему кузницы Гордара Эргарда.
- Тут, под знаком, подпись, - сказал он, - я уже встречал такую! Правда, давно это было... Но товары у того кузнеца были просто отменные! - Признался всадник и забормотал с такой скоростью, что я едва его понимал. - Крепкие, как гранит. Буквально два года назад сменил доспех. А так ходил в том же, что и купил лет двадцать тому назад. Кажется... Я это, почему сказал про подпись - на моем доспехе была точно такая же! Ещё бы я её не узнал, почти двадцать лет проходил с ней! Ты это, сын того кузнеца что ли? Да?
Когда всадник умолк и все сказанное им переварилось у меня в голове, последовала незамедлительная реакция. Я вскочил на ноги, затаив дыхание и не веря во все происходящее. Сердце отчаянно забилось в груди. До последней минуты я не верил в удачу, до последней минуты, до этой встречи с всадником я не верил, что подобное может случиться, но это произошло! Неужели я нашел человека, который встречал моего отца?
Прежде, чем прийти в себя, я услышал несколько озадаченных возгласов мельника, ткнувшего меня палкой (которую он взял невесть откуда), и пробормотавшего что-то о покупателе, а затем, тяжело дыша от наплыва эмоций, я принялся расспрашивать всадника обо всем, что он мог знать...
![[]](/img/p/peh_a_a/pall-arden-1/123124.jpg)