Он помнил о своем умирании, которое само по себе было хуже, чем смерть. Это еще одна жизнь, проведенная в ожидании смерти. Отдельная жизнь, не короче других, одарившая его новым опытом.
И вдруг - снова движение, неизвестность, мысли... Снег пропитан влагой. Марк чувствует его тяжесть. Свет разъедает глаза. Кажется, что его волокут по камням, но никакой боли, впрочем, Марку и это безразлично.
Лежать навзничь было неудобно, Марк медленно приподнялся и тут же наткнулся на взгляд. Взгляд этот промораживал до костей.
- Здрассте,- процедил Неб.
- Где?- начав говорить, Марк не услышал даже хрипа, поэтому сократил вопрос. Он хотел узнать о судьбе Белки: "Где моя собака?".
Неб, разумеется, ничего не заметил. Сидя на поваленном дереве, он был занят починкой птичьих силков.
Смеркалось. Марк лежал поверх тонкого, изодранного одеяла, с которым его приволок Неб. Он проверил рукав - так и есть! Язык пропал! Карманы были пусты. Это понятно, ведь он враг. На месте Неба он бы этим Языком тут же воспользовался. Ему бы в голову не пришло тащить полумертвого обидчика в этакую даль, выживет - придется кормить, а нет...
Стянуть перчатку с руки оказалось не так просто, Марк не смог с достаточной силой сжать зубы, когда же, наконец, ему это удалось, он был вынужден лечь. Испарина покрывала его лицо. Сердце трепыхалось, словно воробей в силке. Захватив в ладонь немного снега, Марк поднял кулак над воспаленными, покрытыми коростой, губами. Капли были так малы, что он не чувствовал их. Рука дрожала, снег таял быстро. Горло Марка так и осталось сухим, ни одна капля не дошла до него. Марк позволил руке упасть, предварительно прижав мокрую ладонь к губам. Он знал, что этого делать нельзя, что ветер усугубит его страдания, но жажда взяла верх.
Неб успевал следить за Марком - он видел все и не двинулся с места. Он выполнил то, о чем просил Секретарь, и он заслужил отдых.
Услышав знакомый лай, Неб обернулся, нетерпеливо ожидая появления Секретаря. Первой к нему выскочила Белка. Маленький Неб с трудом выдерживал ее напор, когда она в радостном приветствии вставала на задние лапы, чтобы облизать ему лицо. Снимая с себя тяжелые лапы, которые незамедлительно оказывались на прежнем месте, Неб, как мог, уговаривал собаку оставить его в покое. Он знал, чего она добивается. После очередного наскока Неб повалился в снег, и Белка уселась рядом.
Марк приподнялся на локте. Если бы только он мог заговорить! Собака не замечала его. А он так скучал! Так нуждался в ее тепле!
В ответ на движение Марка уши собаки встали торчком, опустив голову, она сделала несколько осторожных шажков. Марк похлопал себя по колену - ну, иди ко мне! Но Белку настораживало его молчание и запаха она, видимо, не узнавала. Смирившись, Марк лег на одеяло. Он беспокоился о своих ногах - они потеряли чувствительность. Проверить не хватало сил. На боль в горле он вовсе не обращал внимания - одно из многих неудобств, которые приходилось терпеть. Он слышал, как подошел Секретарь. Неб коротко обрисовал ситуацию. Марк узнал, что капитальная стоянка расположена у реки, а ночевать они останутся здесь.
Рядом послышался тяжелый вздох, и собачий нос мягко ткнулся в подбородок Марка. Белка узнала его. Иначе и быть не могло. Она сострадательно обнюхивала лицо Марка, поскуливая время от времени. Это означало утешение...
Секретарь прислонил Марка к дереву.
- Что же ты его так бросил?- с укором взглянул он на Неба,- А ноги?
Неб помалкивал, без особой нужды поворачивая прутик с птичьими тушками, только что подвешенными над огнем. Он не верил в то, что Марк - человеческое существо. Но Секретарь прав, конечно. Совесть никуда не делась. Подхватив котелок с теплой водой, Неб подошел к дереву. Секретарь вздохнул, глядя на него. Нужно было размягчить окаменевшие на морозе шнурки. Шнурки у Марка - крепкие, с пропиткой. Не годится резать такие. Один узел уже открыт.
- Помогай,- сказал Секретарь,- Смотри, что я делаю, и повторяй за мной. А то,- он невесело хмыкнул,- шнурки сбережем, а ноги - нет.
Марк ласкал собаку, примостившуюся у него под боком. Он одобрял действия Секретаря, но сам бы, разумеется, поступил по-другому...
Увидев ботинки Марка, Неб присвистнул.
- Вы издеваетесь?! Да это Вероникины сапоги, а не ботинки! До утра распутывать придется! Как зашнуровывал, так пускай и расшнуровывает.
- Иди к костру, лентяй,- ворчливо отозвался Секретарь, - Без еды нас не оставь.
- Я еще воды нагрею,- буркнул Неб, покосившись на Марка.
Продолговатое, иссохшее в лишениях, лицо Секретаря как будто излучало свет. Или снежная болезнь Марка таким образом заявляла о себе? Многодневная щетина, местами совершенно седая, сделала Секретаря незнакомцем. Марк вспомнил, наконец, давнюю сцену: Секретарь, Неб, Вероника, Сонька и несчастное существо с обезображенным лицом, кажется, подружка Секретаря... Секретарь! Узкоплечий, молчаливый "старикан", противник насилия. Он мог бы остаться тогда, но предпочел разделить судьбу Уродки. Вот что с ними случилось по его, Марка, воле. Без Секретаря и Неб был бы сейчас мертв.
Задумавшись, Марк неотрывно смотрел в лицо тому, кого послал умирать.
- Да. Это я,- невесело улыбнулся Секретарь, поняв мысли Марка,- Соня и Мария умерли. Три дня назад. А Вероника...- с тою же улыбкой он пожал плечом,- сам знаешь, какая она. Ушла и еду с собой прихватила.
"Я тоже такой",- пронеслось в голове у Марка.
- Вот и готово. Что-нибудь чувствуешь?- Секретарь потянул за пятку, одновременно наблюдая за реакцией Марка,- Ничего?
- Это даже хорошо, что ты пока не разговариваешь. Будешь меня слушать. Может быть, узнаешь что-то интересное.
Сняв с Марка носки, Секретарь засунул его босые ступни себе под одежду - к живому, горячему телу.
- Зря вы с ним так,- сказал Неб,- он вам никто и даже больше. А вы его грязные ноги к сердцу прижимаете.
Ночь Марк провел без сна. Боль в ногах была не единственной причиной. Секретарь и Неб лежали по бокам, согревая его своими телами, Марк старался не двигаться, чтобы никого не потревожить. И Секретарь, и Неб уснули быстро.
Марк страдал оттого, что не может объяснить им - как он поступал, и что он тогда думал... Он рассказал бы им, чем он жил. Чтобы они узнали его...
Он расслабился только когда взошло солнце. Закрыл глаза.
Марк почувствовал, как его ноги срываются в бездну. Резкий рывок - и он очнулся... Безоблачное небо, запах древесной коры и мягкий, напоенный влагой, воздух. Сквозь ресницы он видел множество ослепительных пятен, это снег медленно истаивал под солнечными лучами.
Он отполз в тень. Ему стало ясно, что он один на поляне.
Он ждал, но ничего не менялось. День был яркий, теплый. В ветвях, попискивая, шебуршали птицы. Марк сидел неподвижно с закрытыми глазами.
Если они ушли, он умрет. У него нет шансов.
Пусть только скроется солнце! Тогда он хотя бы сможет осмотреться, понять, что произошло. Вполне возможно, они оставили еду, спички... Или ничего.
Он должен знать! Но тут что-то неуправляемое, детское, рванулось из сердца, Марк почувствовал себя брошенным и бесполезным - от обиды и разочарования он разрыдался.
С трудом дождавшись наступления сумерек, Марк стал искать себе посох. Но, увы, все уже было сожжено... Еды не было тоже.
Он вытряхивал снег из ботинок, думая, чем их подвязать, когда вдруг услышал голос Неба.
- С Секретарем несчастье. Поскользнулся на камне. Понятно, что это он послал меня за тобой? Вставай.
Неб воткнул в снег, принесенную с собой, палку. Марк посмотрел на ботинки - идти в них было бы невозможно. Неб, не говоря ни слова, сорвал с его головы капюшон. Марк стерпел это, но когда Неб вытащил язык, намереваясь отрезать от капюшона полоску - Марк вцепился ему в штанину и дернул что было сил. Неб упал, но в отличие от Марка, в данный момент его разум был холоднее. Марк, вне себя от бешенства, стремился завладеть языком. Неб оказался проворнее, и у него было две руки - одной он сжал запястье Марка, а другую, вооруженную языком, приставил к его горлу. Марк перестал бороться.
- Вор,- прошипел он.
Язык чуть вдавился в кожу и Неб с изумлением увидел кровь. Но он ничего не делал!
Марк смотрел так, словно собирался плюнуть ему в глаза. Неб увидел, как шевельнулось крыло Марка - внезапно накатил страх.
- Отдай,- безголосо молил Марк, пока Неб подвязывал ему голенища,- Не понимаешь, что это! Это мое! Мое! Ты не сможешь управлять им!
- Я тебя не слышу. И не хочу слышать,- рассеянно отозвался Неб.
Ночью они вышли к лагерю, где под навесом из веток их с нетерпением ожидал Секретарь. Марк был настолько измучен переходом, что сразу заснул. Небу пришлось работать одному. Он принес топливо для костра, напоил собаку и сварил похлебку из вороньего мяса.
На восходе Неб растолкал Марка - он уходил проверять силки. Марк должен был ухаживать за Секретарем.
Все понимали, что Секретарь не доживет до следующего утра. Он отказался от похлебки и вместе с Марком стал дожидаться возвращения Неба.
Рассказ Секретаря
Я родился в нищей семье, но все-таки это была семья - отец, мать, мать отца и ее младший брат. Вам внушили, что в Городе жизнь намного легче, чем здесь, и это в какой-то мере отвечает действительности. У моей матери могло быть десять детей - и как она мечтала об этом! Я помню ее с огромным животом, всегда с огромным животом. Ей непросто было управляться с домашними делами, да к тому же бабушка постоянно ходила за ней и придиралась... Но совсем не так, как вы можете себе представить. Моя бабка была жестокой женщиной, физически крепкой. Настолько, что даже мужчины ее побаивались.
Пока моя мать пыталась вынашивать детей, отец работал. Я его даже не помню, потому что он либо спал, либо его не было в доме. Денег хватало на еду и на жилье, одежду и прочие вещи мы брали бесплатно (тогда еще было можно), существовал закон, запрещающий выбрасывать или умышленно портить пригодные к дальнейшей эксплуатации предметы. Короче говоря, был специальный список, и все о нем знали. Мы приходили каждый месяц, нас отмечали... А дальше - мама выбирала по одной вещи из каждой категории, учитывая нужды членов семьи. Там было практически все - телефоны, кресла, торшеры, игрушки... Глаза разбегались. Но я ни разу ни о чем не попросил, потому что это не имело смысла - просить о чем-то. В душе я уже был горд тем, что живу, и боялся своих желаний. А моя мать - нет. Как-то раз она не удержалась и приволокла домой целый ворох крошечных вещичек, хотя у нее уже было два выкидыша, и сейчас она еще не разродилась. Бабка встретила ее ударом по голове, от которого мать тут же упала. Я спрятался, потому что всегда, с самого рождения, был трусоват. Моя жизнь казалась мне сокровищем, которое каждый норовит похитить.
Да, жизнь в Городе совершенно другая... Все так просто: люди поделены вместе с землей и у каждого такого "куска" собственные права и обязанности. Когда я был ребенком, все еще только начиналось... и для меня тоже. А запах? Какой там запах? Лучше или хуже? Просто другой... Толпы людей создают этот запах. Все смешивается и становится непереносимым.
Может быть, моя мать любила меня, но я об этом не знал. У меня сформировалось свое отношение к людям: я питал симпатию к бабке, потому что всегда знал, чего от нее ожидать. Так и пошло... Уж лучше бабка, стремящаяся выжить любой ценой, чем мать, которая, вместо того, чтобы заняться мной - живым, тратит последние силы непонятно на что... Именно бабка заставила меня учиться. Она сделала это для того, чтобы освободить побольше места для себя, но благодаря этой корысти я получил будущее.
Естественно, никто никому не помогает без мысли, что так или иначе его деяние окупится. Все хотят только приобрести, и потому так часто неприветливы друг с другом... Кто-то ведь должен остаться в проигрыше. Как моя мать.
Вот как я считал. В молодых мыслях много жестокости.
Дай-ка мне воды глотнуть, Марк.
- Если так, то мы все проиграли.
Как знать... Выиграл ли Плаке? А Синекура? Я не приблизился к пониманию того, как устроен мир. То, о чем я говорю, сидит в моем мозгу, когда я умру, оно исчезнет. И незачем тебе, Марк, пользоваться этим, отслужившим свое, хламом. Ты - новый человек...
Словно дыра в голове, все высыпалось, и говорить нечего.
Самая серая у меня была жизнь. Я сам себе сейчас противен. Вот к чему приводит привычка оставаться в стороне, ни во что не вмешиваться. Это настоящая трусость. Вдвойне трусость, оттого, что ее прикрывают и никогда не называют по имени. Серая дрянь.
- Ты не трус. Зачем говорить лишнее о себе?
О, Марк... Я умираю и спешу как следует очернить себя, от этого становится чуток легче. Ты считаешь, что трусость не осознает саму себя? Что трус не подумает о том, что он трус? Вся штука как раз в том и состоит... Трус чаще всего умен... И в конце концов из человека получается труха.
- Ум здесь ни при чем.
Может быть. Обидно, что мы только теперь начинаем этот разговор. Сколько времени потеряно зря.
- Время не может быть потерянным. Но ты же сам сказал, что умираешь, а умирающим все мало. Когда есть будущее, бережешь слова.
Да... А для кого, спрашивается?
И Неб молчит.
- Он боится смерти.
- Понятно, что так! Один ты ее не боишься...
Вы остаетесь вдвоем. Это будет интересно...
Вам следует уходить отсюда. Свалку скоро уничтожат... Я уверен, для этого у них уже все готово.
Воды, Марк, побольше воды! Я прямо иссох весь.
- Кто уничтожит?
- И зачем?
Кто, кто - они, которым неймется. Мужики, которым разрешено делать то, что они захотят. Свалка давно закрыта, она бесполезна для них.
- Если бесполезна, пусть оставят ее нам!
Замолчи, Марк! Кому это "нам"? Для них существенно только то, что на бумаге! В их списках нет тебя, нет Неба, нет десятков других людей. Выбирайтесь отсюда по морю, терять вам нечего.
- Но ты, ты есть в списках? И директор!
Какая теперь разница? Ты не сможешь назваться мной, они... Да что тут объяснять! Не попадитесь им в руки. Скоро прятаться будет невозможно.
Не знаю, как помочь вам. Я сам уже забыл... как это все делается. Эти законы. Выживайте, ребята, выживайте, как можете.
Рассказ Секретаря далеко увел их мысли и когда Секретарь умолк, они вспомнили о своем мрачном ожидании. Одинаковый испуг отразился в их взглядах, устремленных на него - обессиленного...
Утро еще разгоралось, в его неуверенном сиянии было обещание праздника.
Марк зачерпнул воды из котелка. Вода была непрозрачной, в ней кружились темные точки. Помедлив немного, Марк развернулся к Секретарю лицом и успел заметить, как торопливо и неловко Неб отстраняется от мертвеца. Их глаза на мгновение встретились, и лицо Неба перекосилось от ярости и стыда. Марк замер, пораженный, не понимая, что могло послужить причиной...
Голос Секретаря спокойно и ясно звучал в его голове. И самому Марку было спокойно. Он проникся глубоким уважением к умершему.
Чужая жизнь предстала перед ним во всей полноте. И там все было таким же. И слезы и смех - Марку это известно. А теперь, словно порыв ветра, давние переживания и вчерашние надежды мертвого человека прошли сквозь него в вечность.
Марку стало тесно в самом себе. Он подумал о человеческой жадности, как просто делиться тем, что каждый считает потерянным и невозвратным, и из-за чего разгорается вражда, потому что эта пустота - часть души.
Секретарь разделил с ними свою жизнь и Марк принял дар, а если так, то он сам готов когда-нибудь совершить то же. Видимая простота была откровением, и еще предстояло многое понять.
Злость Неба крепла, и сам он изнемогал от непосильной ноши.
Так получилось, что Неб взял на себя направление, и Марк следовал за ним не задавая вопросов.
Они оставили Секретаря сидеть под навесом. Марку не давала покоя его фуфайка - крепкая и теплая. Но получить ее пришлось бы через драку, а Марк не нашел в себе ни сил ни желания. Говорить тоже не имело смысла, и тупое противостояние Неба вызывало ощущение смертельной усталости. Впрочем, усталость в любой момент могла быть сметена ураганом беспричинного бешенства. Оба они понимали свою слабость и каждый, в тайне от другого, боролся с ней.
Снег раскисал прямо на глазах, ноги по колено утопали в ледяной жиже. Деревья остались позади и вокруг расстилалась неуютная, голодная пустошь - об огне старались не вспоминать. Иногда толща снега оказывалась фальшивкой, и ноги обрушивались в настоящую, жидкую воду. Ручьи множились и соединялись и накапливали глубину. Ночью все останавливалось и они шли ночью, чтобы раниться настом и проваливаться сквозь лживый ледок - но снежная каша все же была гуще, чем днем и пот не сводил с ума.
Марк был подавлен огромными расстояниями, открывшимися за Свалкой. В объяснениях Синекуры он не видел всех этих бесчисленных направлений, тянущихся бессмысленно и привольно. Два - три дня пути Марк еще мог принять, он часто воображал себе поход Синекуры. Некое пространство, удобно разделенное прямой тропинкой, ведущей к морю и от него, по краям пространство как бы истончалось, там росли кусты, а за кустами лежало такое же ровное и понятное пространство. Конечно, дорог много,- рассуждал Марк,- Свалка - это еще не целый мир. Собственный вымысел внушал доверие, больше об этом не нужно было думать.
Тоскливый ужас охватил его. Марк внезапно осознал, как легко потеряться и мир его дрогнул, перестав быть реальным. Настоящая реальность стояла вокруг и здесь он был - никто.
Марк остановился. Почувствовав неладное, Неб тоже встал, хрипло дыша и ожидая чего-то.
- Я возвращаюсь на Свалку,- произнес Марк, старательно работая, отвыкшим двигаться языком.
Ночные тени скрывали выражение лица Неба, но особенное напряжение, как будто вызванное ударом коснулось Марка. Неб оказался без защиты, отвратительное и могучее чувство парализовало его волю - он стоял, как дерево.
- Удачи,- принужденно отозвался он и продолжил свой путь.
Марк и сам не знал, каких слов он ожидал от Неба, только почувствовал себя еще более одиноким.
Можно было расстаться утром...
Все равно, все равно,- пронеслось в голове у Марка. И эта холодная, пустая ночь, и хрусткий звук удаляющихся шагов, и ощущение потери - все было узнаваемо... Воспаленными сухими глазами Марк смотрел на что-то, чего не видел. Он умолял себя сдвинуться с места, но, кажется, даже кровь в его венах умела уставать... Тогда он сел, продолжая смотреть в невидимое. Чуть позже он подумал о том, что глаза можно закрыть.
Солнце стояло высоко, и его лучи были горячими. Марку показалось, что солнце избрало его своей мишенью - так настойчиво и метко било оно своими лучами.
Марк не знал, удалось ему поспать или нет, он сидел так же прямо, мешок висел за спиной, не касаясь снега. С одной стороны ему было жарко, с другой - он трясся от холода. Очень хотелось есть, все равно что... Внезапно он вспомнил о банке консервов в своем мешке. Ведь теперь не нужно делить на двоих, и он сможет наесться всласть, досыта! Банка была на месте. Марк долго держал ее в руке. Нож. Нож остался у Неба.
Ледяная корка горела под солнцем, это был уже не тот белый, холодный огонь, который помнил Марк. Теперь солнце царствовало и в небе и на земле, дробясь во множестве зеркал...
Отчаяние вспыхнуло в нем, он уронил голову, захрипел. Но силы быстро иссякли. Марк сделался безразличен.
В темноте под курткой его глазам было хорошо. Темнота убаюкала его.
Неб несколько раз ткнул ногой неподвижное тело. Но, чтобы окончательно увериться в том, что он имеет дело с трупом, нужно было взглянуть на лицо. Он медленно стянул куртку с головы Марка. И не уверился ни в чем... Марк лежал на боку, в его согнутой, прижатой к груди, руке Неб обнаружил банку консервов. Душа его возликовала.
- Вот ты где,- ласково вслух произнес Неб.
Банка не вынималась. Неб снял с плеч мешок, принял удобную, устойчивую позу, он не сомневался в своем успехе. Любые усилия здесь были бы оправданы. Неб чувствовал в себе жизнь и готовность радоваться. Уже призрак вкуса щекотал ему нёбо.
Но Марк сам разжал пальцы - он снова был жив.
Мысль, посетившая в этот момент Неба, поразила его своей чужеродностью: ничто не мешает, бери и уходи. Он уверенно сунул банку в свой мешок, нет, не он сделал это, а само его тело. Тело развернулось и шагнуло куда-то.
Неб заметил, как посерел воздух, а от солнца один за другим осыпались лучи. Ветер стал ощутимей. Холодно и пусто было впереди и по сторонам. Мертво все...
Невозможно идти.
- Очнись, вставай!- со всей силой отчаяния закричал он Марку,- Вставай, урод!
Когда-то эта скала купалась в море, а теперь странная, чужая стояла совершенно одна, продолжая указывать на что-то своей острой, игольчатой вершиной. За чередой необъятных времен пришел миг востребованности. И словно камень мог ждать и хотеть, и радовался тому, что перестал быть одиноким. Скала впервые услышала человеческую речь. Она вбирала в себя человеческие чувства, и сама наполнялась внутренним теплом. Между нею и людьми возникла связь. И после их ухода, когда время вновь превратится в вечность, останется с нею эхо голосов, шепот надежд и смех.
Зажав между колен "язык", Марк вычищал грязь из-под ногтей. Рядом горел костер, гладкая поверхность скалы за спиной Марка была почти горячей. Тень выползла на камни, и Марк поднял голову, чтобы взглянуть на горизонт. Солнце меняло цвет. Море сверкало.
Первой появилась Белка, выпустив из пасти деревяшку, она радостно залаяла, глядя на Марка. Марк подобрал деревяшку и сунул в огонь. Ему стало не по себе оттого, что он жег дрова... Но поздно. Марка охватывает раздражение, сейчас Неб станет повторять его мысли - зачем? Он понимает и Неба и себя, и зол на всех. Вот если Неб сделает вид, что не заметил того, как долго горит костер, тогда Марк постарается загладить свою вину, а если нет - они снова поссорятся.
Неб вытряхивает из мешка собранный плавник - мелкие, обкатанные морем деревяшки. Ставит на камень, кишащий раками садок. Пока молчит, но в его глазах упрек.
- Завтра я пойду,- сказал Марк.
- Иди. Если знаешь куда и зачем. Я не против.
Неб уже пробовал приучить Марка к работе, но ничего не добился, ему казалось, что Марк нарочно притворяется неспособным, так как уверен, что его не оставят умирать. От Марка была единственная польза - он хорошо готовил еду (Неб подозревал, что делает он это в первую очередь для себя), когда, разумеется, было что готовить...
- Вода где?- разозлился Неб.
Марк встал, ветер подхватил его волосы и бросил в лицо Небу, Неб отскочил.
- Это никуда не годится!- возмутился он, плечом отирая щеку, - Немедленно избавься от них! Это...это бессмысленно!
- Что, что? - Марк быстро закрутил узел у себя на затылке и поднял котелок,- Какой - такой должен быть смысл в моих волосах?
- Хорошо пристроился, сидишь целый день у огня, холишь себя...- Неб не сумел договорить, сплюнул в сердцах.
- Да. Это важно, чтобы не спятить,- сказал Марк очень спокойно. Помолчал, глядя на Неба сверху, ощущая нестерпимый зуд прибавить еще кое-что... Неб понял это, разогнулся и смерил Марка ответным взглядом.
Марк шел к источнику с мрачными мыслями. Смотреть было не на что, вокруг лежал песок, грязно-серый и плотный. Марк двигался быстро и легко. Ветер раздувал его ветхую, в дырах, одежду, холодил тело. Погода быстро менялась. Может быть, облака пронесутся мимо, а может нет, и тогда снова зарядит этот гадкий бисерный дождичек, от которого негде укрыться. Вот и песок сделался светлее неба...
Ссоры по мелочам - это плохой признак. Еще немного и они с Небом примутся всерьез изводить друг друга. Неужели их путь завершен? Внезапно мир наполнился слепящим светом. Марк на мгновение задержался, окидывая взглядом пространство - какое там "бисерный"! Надвигался подлинный шторм. Небо полыхало в жутком безмолвии. И вот загрохотало... Марк развернулся и со всех ног бросился обратно, к Скале.
Ураганный ветер налетал со всех сторон, лишал дыхания, валил на землю. Испуганный, полуослепший от песка, который в один миг смешался с воздухом, Марк бежал вперед, даже не думая о том, что может ошибиться с направлением. Море страшно билось в своем ложе. Марку показалось, что он уже рядом, только Скалы не было видно. Марк тщетно выискивал ее взглядом и вдруг почувствовал, как замирает, холодеет все в его теле. Котелок выпал и незаметно укатился куда-то. Марк увидел лишь макушку Скалы, вокруг которой бушевали волны. Разве подобное возможно?! Марк не верил собственным глазам. Та ли это скала?
Оставаться на берегу было нельзя. Всякий раз, когда била очередная молния, Марк содрогался. Он верил в то, что все молнии нацелены в него. Наконец, полил дождь, и сразу стало легче дышать. Марк побрел прочь от моря.
Он не беспокоился за судьбу Неба и Белки, полагая, что они вовремя покинули опасное место. Марк горевал о себе, оставшемся без огня, без оружия, без теплой одежды. Где теперь он достанет все это?
Чувство, охватившее Марка, было испытанным и оттого даже не особенно тяготило его. В конце концов, он мог погибнуть уже не один раз - волей-неволей привыкаешь... Ему было грустно и холодно, но умирать он не собирался. Шлепая босыми ногами по мутной воде, Марк медленно продвигался - куда?- об этом даже думать не стоило. Какая разница?
Марк шел всю ночь. Дождь слабел и постепенно совсем прекратился. К тому времени Марк настолько замерз, что не чувствовал земли под ногами.