Аннотация: Глава-2. Опиаты - это не способ получить новые удовольствия от жизни, подобно алкоголю и траве. Героин - не стимулятор, это образ жизни. (Уильям Берроуз) (Первая версия, без редактуры!!!)
***
Опиаты - это не способ
получить новые удовольствия от жизни,
подобно алкоголю и траве.
Героин - не стимулятор, это образ жизни.
(Уильям Берроуз)
Утро следующего дня радовало.... Вряд ли....
Прейдя в чувство, и с трудом открыв глаза, я постарался дернуться от испуга, но тело было парализовано. Сидя на кухне, скорее всего хрущевки, я не понимал, как вообще оказался в таком месте. Глаза отказывались открываться и, оставаясь прищуренными, рассматривали местность. Напротив меня стоит старый белый холодильник с множеством наклеек времен конца 90-х. Многие из них уже сильно порваны, а некоторые, которые можно пересчитать по пальцам одной руки, сохранились довольно четко. Тело не позволяло мне двигаться, а голова медленно поворачивалась в стороны. Опустив глаза в низ, увидев себя, впал в ступор. Растянутые в коленках спортивные штаны китайской швейной фабрики, с затертым лейблом адидас сверху и тремя грязно-белыми полосами по бокам. Футболка темно-синего цвета, была порвана не по шву, посредине, и сильно заблевана снизу. Я ужаснулся, но пошевелиться так и не смог. Повернув слегка голову влево, заметил на столе тарелку с застывшей, кашей цвета поноса, и то, что это была каша, я мог только предположить, по тому как с нее торчали овсяные хлопья. Над тарелкой кружили мухи, одна даже умудрилась утонуть в самой тарелке, а по стене и столу изредка пробегали рыжие тараканы с огромными усами. Солнечные лучи прожигали роговицу едва открытых глаз, превращая ее в закипевшую густую массу. Тяжелые веки сильно пересохли, нужно моргнуть, но они лишь царапают и раздражают слизистую оболочку, и даже так жидкость не выделяется. Мне ужасно хочется пить, но кроме головы у меня ничего больше не движется. Предпринимая отчаянные попытки, что-то сказать или двинуться с места превращались в мучение и не приносили ровным счетом ничего. Где-то в коридоре, или соседней комнате, а может еще где-то, но это где-то довольно близко, я услышал жалостливый стон, мужской стон.
Шевельнувшись, почувствовал, что очень сильно затекла левая рука. Удивило, что рука была высоко, где-то на уровне стола. Предприняв еще одну не удачную попытку повернуть голову, опустил взгляд на кисть правой руки. Пальцы шевелятся - это хорошо - подумал я. Собрав все силы - дернулся. Повернувшись в другую сторону, посмотрел на левую руку. Плавно, пытаясь улавливать картинку, я провел глазами от кисти к плечу. В районе локтя были потеки крови, пальцы сводили судороги. Где совсем недавно был бицепс, на покрасневшем теле находился резиновый, плотно закрученный жгут, темно красного цвета. От испуга увиденного или просто уже прихожу в нормальное состояние, я резко дернул правой рукой и ухватил ею жгут, перетягивающий левую руку. Сорвать его не получилось, пальцы еще не совсем слушались, хоть и шевелились. Снова и снова, цепляясь ногтями за красную резинку, пытаясь развязать узел, царапал себе кожу. С каждым последующим движением, петля становилась слабее, кровь начала приливать к белым пальцем левой руки. Боль в пальцах стала невыносимой, едва открывая рот, я беззвучно кричал. Жгут развязался, и остался зажатым между пальцами. Сделав, насколько только было возможно, глубокий вздох, рука соскользнула и вернулась на исходную позицию, висеть. Темно-красный кусок резины упал на пол, испугав бегающих под ногами животных. Еще несколько минут моего тяжелого дыхания, пальцы перестали нервно дергаться в судорогах, и я начинал чувствовать мух, сидящих у засохшей кровавой полосы. Они щекотами и раздражали одновременно, так как прилив крови сопровождался сильными спазмами и судорогами. Любая попытка сдуть мух завершалась провалом. Из-за сухости во рту было не то, что тяжело дуть, тяжело было даже дышать, а окаменелый язык на века был прикован к небу. Складывалось такое впечатление, что между горлом и легкими помещена трубка. Нужно срочно выпить какой либо жидкости - подумал я, и уже принял попытку подняться, как громкий пронзительный стон заставил меня остановиться. Стон был то тихим, как при сильной головной боли, то громким, как при разделывании тушки свиньи заживо. Мне казалось, что в соседней комнате этой квартиры проходит жестокое жертвоприношение, а когда разделаются с ним, придут за мной. Очередной тихий стон и громкий удар о пол, словно тушу, килограммов сто уронили. Не первый год живу на планете и не раз слышал, как падает человек, так что уверен, что данный стук произвел далеко не мешок картошки. Насколько сильно мог, прижимался к стене так, чтобы вошедший на кухню не смог бы меня заметить.
Ноги были не подвижны, я их даже не чувствовал какое-то недолгое время. Нужно бежать..., на помощь.... Хотя на какую там, нахер, помощь..., кто бы мне помог. Просто нужно валить отсюда. Предпринятые жалкие попытки подняться, только усугубляли положение и приближали меня все ближе к полу, я сползал, а на ногах стоять не мог. Еще мгновение..., сдавленный, гортанный стон и я падаю на грязный, заблеванный пол. Тараканы на стене и те, что бегали около моих ног, в панике разбегаются в разные стороны. Маленький двух кубовый шприц лежит около меня, между ножкой стола и моей рукой. Испугался, дернулся. Постарался выкрикнуть что-то внятное, но получилось всего лишь мычание. Оттолкнув шприц обратной стороной ладони, я начал быстро как мог ползти. Забился в промежутке между стулом, на котором сидел, и открытой дверью кухни. Страх, паника и не понимание происходящего разрывали меня изнутри. Что происходит, где вчерашние девушки, да и мать вашу - ГДЕ Я??? Кричать, звать на помощь... кого..., кому? Но, все же сделав несколько попыток, из пересохшего и обожженного чем-то горла вырывались только еле слышный стоном, скорее даже мычанием. Как я оказался тут, что могло произойти..., вчерашний таксист оказался маньяком и я сейчас в его загородном доме.... Шприц (выдавил мой мозг, как ЭВРИКА)! Точно! Шприц.... Меня накачали наркотиками, чтобы я ничего не помнил и не осознавал. Постепенно способность двигаться возвращалась к моему телу. Предпринимая отчаянные попытки подняться, давали свои результаты. Опираясь на стену, карабкаясь изо всех сил, цепляясь руками за куски обоев и облущенную краску, я встал. Ноги подкашивались, не давая идти. На плите, у противоположной стены маленькой кухни, стоял чайник. Белый, сильно обгоревший в нижней части, манил меня к себе надеждой содержания в нем жидкости. Попытка ходить увенчалась провалом, и я вновь рухнул на пол. От резко упавшего тела, разлетелись брызги раздавленных насекомых, по не без того грязным полам. Блядь, где я? Это сон? Может я умер и нахожусь в аду? Хотя в аду куда лучше, чем в этих четырех стенах, да и вообще умереть сейчас не самый плохой вариант развития событий. Множество вопросов звучали в голове и не одного ответа. Мысли попадают в голову с огромным трудом, а обрабатывать их, вообще нет сил, так они хранятся там, пока одну мысль не заменяет другая. Сумасшедшая, видимо была дозировка, что меня так ломает и крути. Мозговые клетки превращены в кашу, похожую на ту, что была в тарелке стоявшей на столе. Стоны в соседней комнате становились все громче и отчетливей. Мужской голос стонал в попытке что-то сказать, но речь была не внятная с явно выраженным акцентом. Слова вроде "help" и "please" с протяжными буквами "E и L" четко выделялись из общего мычания. Кто это и что оно тут делает. Стоп. Если его не пытают и не убивают, то он такой же похищенный, как и я? Да, точно! Нас украли, накачали наркотиками, а теперь..., что теперь? - задумался я, но не находя ответов, вновь вернулся к размышлениям о добыче воды.
Опираясь на стену, дальше стул, дверь я поднялся и относительно плотно стал на ноги. Приняв упор, расставив ноги на ширине плеч, я сделал пару шагов. Меня вновь качнуло в сторону земли, словно на катере, но я устоял. Поймав равновесие, замер на несколько секунд, перевел дыхание, продолжил путь. Через два шага, когда до чайника оставалось перу метров, я сделал отчаянный рывок в сторону плиты. К сожалению ноги, не успели получить нужный импульс посланный мозгом, подкосились, и я камнем упал на пол, ударившись в полете подбородком о край плиты. Отпечаток подошвы на полу. Лежа, я наблюдал за кружащими высоко под потолком мухами, от которых еле заметно качался абажур. На самом деле это так или мне просто кажется, сказать не могу, у меня сейчас все кружится и качается. Возможно, мухи, летающие вокруг него, создают столь мощный поток ветра, заставляя его шевелиться. Нет, постой..., они создают такой поток воздуха, что заставляют качаться весь дом....
Большущие шершни..., нет, это вертолеты кружатся под потолком, изгоняя злобных шпионов. У одного из вертолетов установлена мощная ракетная установка, под маленькими крыльями впереди. Я начинаю пристально наблюдать за его действиями. Он делает несколько оборотов вокруг едва качающегося солнца, с маленькими рюшками. В следующую секунду ракетная установка готова к бою. Один из шпионов-разведчиков был замечен его радаром.... Что он делает? Шпион, сделав коварный маневр, пулей устремляется вниз. На его борту нет ни одного оружия, он попросту тикает, знает, что обречен. Боевой вертолет, распознав его движение, следует за ним. Я наблюдаю как медленно лопасти вертолета, летящего прямо на меня, следом за шпионом, рассекают воздух. От них идут слегка заметные круги, выглядит очень красиво, но не разумно, ведь они летят прямо на землю. Как я могу ему помочь, что мне делать? Я всего лишь человек и не способен остановить падающий вертолет.... Из оружия уже показались головки снарядов. Шпион, набирая скорость, стал стремительней лететь вниз. Его нельзя было отпускать.... Секунда и густой дым из обратной стороны ракетной установки. Боевой снаряд направился в сторону шпиона. Мне нужно спасаться, но не могу бежать....
- Вашу мать!... - закричал я, предпринимая последние попытки спасения, закрыл лицо руками.
Муха села на руку, путаясь в волосах, раздражала нервные окончания. Я убрал руки от лица, согнав резким движением насекомое. Две летали надомной, остальные продолжали кружить вокруг абажура. НИХЕРА СЕБЕ - подумал я.
Отведя глаза от потолка и предприняв очередную попытку подняться, я перевернулся набок и, упершись хилыми руками в пол, пытался оторвать тело от земли. Попытка приносила не значительные, но успехи и.... Правая рука соскользнула по крови, которая текла из подбородка, и я вновь падаю на пол. Вновь лежу, притом щекой на холодном, грязном полу в луже собственно красной субстанции. Глаза, то закрываются, то открываются, царапая и так засохшее глазное яблоко. В засмальцованных грязных волосах шевелятся рыжие тараканы. Отбросив их левой рукой, я ужаснулся от ее вида. Она была не просто грязная, а черного цвета с обширным количеством крови, коротая местами (по линии жизни), успела взяться легкой корочкой. Лежа, хотел плакать, но от обезвоживания о слезах можно было забыть. Едва выдавленные всхлипы рвали горло, а окружающая обстановка угнетала и внушала чувство безнадежности. Я должен шевелиться, нужно убираться отсюда, сейчас нет времени разводить сопли. Собрав все оставшиеся силы и мысли, попробовал в очередной раз подняться.
Время неумолимо ускоряло свой бег, к ногам вернулись чувства движения, а левая рука уже вполне спокойно шевелилась, оставив в памяти только сине-красный след от жгута. Цепляясь за старые дверца, кухонных шкафчиков, оставляя кровавые отпечатки, я медленно, но уверенно поднимал свое тело. Поднявшись на колени, я уже видел все предметы на столе и шкафчиках. Чайник был близко, на расстоянии вытянутой руки. Добравшись до вершины кухонного гарнитура, я уже стабильно и плотно стоял на ногах. Взяв чайник, жадно присосался к горлышку. Вода в нем была без вкусной, перекипяченной несколько раз, с большим количеством накипи, которое отпадая кусочками и попадая в горло, царапало его изнутри. Не значительно утолив жажду, я вновь оказался на полу, но теперь спокойно, самостоятельно сев. Биение сердца было затрудненно, мне тяжело ходить и дышать, я сел, чтобы прийти в себя, а после продолжить путь отсюда и поиск ответов на вопросы.
Крики в соседней комнате прозвучал снова. Грубый, мужской голос стал яснее, а акцент внятнее. Стало понятно, что сосед пытается сказать что-то на английском языке. Передышка окончена, нужно отправляться. Опираясь на кухонный гарнитур, плавно упал на соседнюю стену. Упираясь руками от нее, уверено следовал к выходу. Входная дверь на кухню была снята с петель и просто прислонена к стене. Она была белого цвета, но очень сильно вымазана в местах ручки и петель. Краска облущена от нанесенного количества и времени, а в щелях бегали маленькие, еще не сформировавшиеся бусинки-тараканы. Спотыкнувшись через порог, я выпал в коридор, устоял лишь потому, что поймал противоположную стену. На полу из соседней комнаты выглядывала чья-то нога в порванном красном тапочке. Кстати, он точно женский и подобран не по размеру.
- Эй! Ты кто? - спросил я, и нога тот час исчезла в дверном проеме. Из дверей комнаты слышался шорох. Человек явно уползал от меня.
- Эй! Ты! Да не бойся! Я такой же пострадавший, как и ты! - уверил я, но шорох не прекратился. Тело быстро приходило в себя и умение правильно передвигаться вернулось к моим конечностям, я уже достаточно плотно стоял на ногах. Преодолев коридор, я вошел в соседнюю комнату и стал в дверном проеме. По полу, неумело перебирая конечностями, полз истощенный и обессиленный чернокожий парень лет двадцати двух - двадцати пяти. Он вяло кувыркался по полу, стремился в сторону кровати, падал и снова поднимался. Повернувшись на бок, он поднял красные вокруг зрачка глаза и как бы принужденно улыбнулся. Его улыбка хоть и показалась мне натянутой искусственно, но в тоже время искренней. Удивленно и как то вопросительно он смотрел на меня, прополз еще пару метров, упершись в подранный диван, предпринял попытку подняться. Его старания хоть и были поначалу удачными, но закончилась все фиаско. Больше лишних телодвижений он не принимал. Парень продолжал смотреть на меня жалостливыми, сильно покрасневшими глазами, которые подчеркивали ярко выраженные темно-фиолетовые круги вокруг, и корчился от выдавленной улыбки, перемешанной с болью и спазмами.
Медленным поворотом головы я осмотрел комнату. В центре стоял маленький журнальный столик (если его можно так назвать), на котором располагались одноразовая посуда с остатками какой-то толи курицы, толи испражнений. Несмотря на то, что субстанция в тарелках подозрительная, насекомые разных видов бегают по ней с большим удовольствием. На заблеванном ковре, лежащем в центре, ровно в ряд аккуратно выстроены три рваных правых тапочек не совсем понятного цвета, но с ярко выраженным рисунком в виде соцветия роз и веток на каждом. Под журнальным столом и табуретом, стоявшем около тех же тапок, лежат кубовые шприцы с едва заметной иглой. Под диваном их тоже было достаточно, но там с ними забавлялись тараканы. Зрелище не приятное, да и парень показался мне очень странным. В ватной голове всплывают не понятные воспоминания, суть в их состоит в том, что я хорошо помню эту квартиру и обстановку. Здесь было очень много людей..., я прошел из спальни на кухню, девушка в красном махровом халате, прожженном сигаретами не однократно..., включенная конфорка на плите, на которой ничего не стоит. Еще была девушка..., она аккуратными движениями, будто держит на руках спящего младенца и боится его разбудить, насыпает в ложку порошок. Какой порошок? Где же я...? В голове начинаются не человеческие спазмы. Ухватившись руками в области висков, я медленно, по дверному косяку, опускаюсь на пол. Вновь головная боль, какой-то страшный сон, еще странные фантазии. Таксист.... Девушки легкого поведения, и я на заднем сидении машины.... Синий бант на платье..., квартира, но совсем не та, где я был с девушками, а эта в которой я сейчас, только мутная и очень много людей.... Пара дорожек на пороге, ломит тело и раскалывается голова..., кровь пошла из носа.... Открываю дверь ванной, пара гомиков трахающих друг друга на зеленом кафеле.... Меня мутит, закрываю дверь....
- You need help? - прозвучало из комнаты. Прейдя в нормальное состояние, открываю глаза. Чернокожий парень, все там же сидит на полу и, уставившись на меня, повторяет: - you need help? Головная боль моментально исчезает. Убрав руки от лица, концентрирую размытую картину комнаты, стола, ковра и черного парня сидящего облокотившись на диван. Он уже не улыбается, в недоумении смотрит на меня, пытается подняться, но приподнимая пятую точку, стремиться вниз и вновь оставаясь на полу.
- Ты в курсе, что происходит? Где я..., ну..., МЫ? - тихо спросил я.
- Good ми yesterday, ну, то есть вчера, погуляли. - Отвечает собеседник, на ломанном английско-русском языке с французским акцентом. Оттолкнувшись всем телом от пола, он подпрыгнул и как-то моментально оказывается сидящем на краю дивана. По его выражению видно, что в данное действие он вложил все оставшиеся силы. Он выглядит бледным и будто задыхаясь, хватает воздух. На диване он сидит несколько минут, не шелохнувшись, после чего быстро ложится на спину и начинает болезненно мычать.
- Это каким то хреном мы так yesterday погудели? - кривляясь, говорю я, продолжая сидеть на полу. Парень на диване тотчас хватается за грудь руками и начинает истерически смеяться.
- Слышишь ты, покемон американский! Я тебя вижу первый раз, и не нужно мне рассказывать, что мы бухали с тобой! - Громко говорю я, но реакции никакой кроме очередной вспышки смеха не вызываю.
- Долбаеб, обдолбаный... - тихо говорю я - Свалю без тебя....
Осматривая периметр комнаты, вдруг я вижу черный маленький мобильный телефон, лежащий на пред кроватной тумбе. Это мое спасение с данной западни - мелькнуло у меня в голове. Подскочив, я бросился к нему. От обильного потока кислорода в легкие, кружится голова, темнеет в глазах, я продолжаю движение, а точнее делаю еще несколько шагов и медленно сажусь на пол. Сидя на полу, неподалеку от дивана, с минуту наблюдаю за человеком, лежащим на нем. Парень уже держался обеими руками за голову, тихо, без стонов пристально смотрел мне в глаза. Белки его глаз были залиты кровью от лопнувших сосудов, а коричневые зрачки были наполнены грустью. С трудом переведя свой взгляд на телефон, и прикинув расстояние, я изо всех сил кинулся к нему. Парень уловил мой взор и бросился в том же направлении. Достигнув цели быстрей меня, он ухватил его с тумбы, и яростно начал кричать: - No! Ми не должны call ему..., Karen сказала do not call!
- Что ты несешь, обезьяна? - крикнул я, поднявшись на ноги и, подойдя к чернокожему парню, силой выхватил телефон. Вырываясь из последних сил, он старался подняться, но оставался на прежнем месте. Просто прыгал на диване, хватался то за воздух, то за голову и продолжал кричать "no..., no!!! Do not call!!! Karen сказала don"t call!!!". Его крик плавно переходит из визга в хрип. Моя голова начинает просто разрываться на куски. Я не в состоянии выслушивать данные крики, визг и стоны. Обернувшись на него, собрав все свои силы в кулак - ударил ему в нос. Чернокожий парень упал на кровать, замолчал, но оставаясь в сознании, продолжал что-то бурчать.
Найдя кнопки разблокировки на вздутой салатной клавиатуре, я начал поиск знакомых людей в справочнике. Первым знакомым, кто мне попался на глаза (пролистывая последние исходящие вызовы), был привычный номер ВасяДилК86. Я понимаю, что такой человек делает у меня в справочной книге, но не могу и предположить, что он делает тут.
- Вы тоже вчера звонили ему - тихо пробурчал я, продолжая прокручивать книгу вызовов. По началу, как только увидел этот номер, я задумался и ужаснулся, но уже через минуту, решил набрать. Ведь это единственный номер из списка контактов, который я знаю. Поставив палец на кнопку вызова - остановился. Что я ему скажу, кто это вообще такой, чем он мне поможет? - задумался я и убрал палец с кнопки вызова. А если по его вене я тут? Это же мой личный дилер, значит, он мог накачать меня чем угодно. Вновь перейдя к справочнику, и пролистав его вверх-вниз, я так и не смог найти никого из знакомых. В телефоне не было номеров типа мама или папа, так же не было произвольных этих местоимений. Были одни условные обозначения, которые отличались только цифрами в конце, все эти "др..., и пр...". Всего один номер был написан слитно, но отчетливо и доступно - АНЯМЕДПРЕПАРАТЫ. Было понятно, как зовут и чем занимается данный абонент, я решил набрать этот номер, может она узнает, поможет, или подскажет, как выйти из дурацкого состояния и покинуть стены квартиры. Какая-то радость, будто подарившая мне надежду, что нашел спасение или хоть объяснение происходящего вызывала улыбка, но ее прервал женский голос с четким напоминанием на разных языках, о том, что сумма на моем счету не достаточно для совершения звонка. Нужно звонить в полицию.... И что я им скажу? Два обдолюанных наркомана в неизвестной квартире.... Кинув телефон на пол, сел на диван к чернокожему парню. Он не то чтобы злобно, но обиженно смотрел на меня, исподлобья.
- Кто ты? Кто я? Где мы? Ты мне хоть что-то сказать можешь? - поинтересовался я, вглядываясь в его грустные, красные глаза.
- Fuck you! You меня ударил, а теперь спрашиваешь вопросы, делаешь вид, что не знаешь me... Fuck you... matherfucker... - ответил мне парень и отвернулся.
- Не расстраивайся, кошмарный-Марвин... - еле слышно, сказал я. Человек, промолвил что-то похожее на "what?" и, не оборачиваясь ко мне, повесил голову.
- Эй, клоун..., ты меня слышишь? - взяв за плечи и потрусив, насколько хватило сил, спросил я. Парень отключился, залип, вырубился..., просто болтался в моих руках как кукла. Любая попытка привести его в себя ни к чему не приводила. Я, поднимал его, он падал на кровать. Мне нужно было услышать ответы, хоть на некоторые вопросы. Он реально знал кто я, и возможно, как мы тут оказались. Принимая последние, отчаянные, попытки легко ударил его ладонью по лицу. Парень поднял голову. Неловкое молчание. Не знаю, что еще сказать и что спросить, сижу и смотрю в свое отражение, его стеклянных глаз. Кто он такой, друг или враг? Да откуда у меня такие друзья..., но и врагом он быть не может, слишком уж ничтожный тип. Вглядываясь в его стеклянные глаза, вижу грусть и не понимание происходящего, сейчас он находится в состоянии овоща..., или кайфа. Если взять во внимание обстановку как полную мерзкую клоаку в целом, то парня (и меня скорее всего), можно легко вписать в эту ничтожную часть интерьера. Держа его за плечи, продолжал вглядываться в глубоко впавшие глаза, залитые краснотой лопнувших сосудов и большими фиолетовыми мешковатыми кругами под ними, что ярко выделялись на его черной коже, он был похож на умирающую от старости собаку, с которой ты прожил всю жизнь. Глаза были открыты, но смотрел он сквозь меня, пространство и время.
- What..., what you want? - заикаясь и еле открывая рот, спросил парень.
- А-а-а..., б..., - закричал я, подпрыгнув на месте, отпустил его плечи. Он упал на кровать. Кряхтел несколько минут, может меньше, повернулся ко мне, аккуратно лег, подперев голову рукой, упершись локтем в подушку.
- Why do you всегда кричишь? - громко с интонацией американских rapеров, спросил он.
- Я..., это..., ну, думал ты того..., умер.... - попробовал оправдаться я, - Испугался.... Убрав руку из-под головы, он уткнулся лицом в подушку, секунду молчал, а после принялся громко смеяться.
- Эй! Скажи, хоть, как тебя зовут..., если мы коллеги по несчастью, я должен знать, как обращаться к тебе... - спросил я, и добавил - людоед комнатный. Он оторвал лицо от подушки, уже не смеялся, но продолжал растекаться в улыбке. Наблюдая на его лице некое недоумение, видел, как три морщины на лбу построились в вопросительные знаки, я продолжил вопрос: - ты меня понимаешь?
В следующую минуту улыбка пропала. Парень отодвинулся на пару сантиметров начал беседовать со мной, если это можно так назвать.
- Fuck you... - громко и грозно сказал он, - I am, твой друг..., а you hit me..., не за что.... Белый ублюдок!
Перевел дыхание и тяжело сглотнул, продолжил: - Скажем, что это был fist and last раз! Это обходняк, правильно, по-вашему..., обходняк?
- Отходняк... - поправил я.
- Плевать, пусть отходняк. I am Michael..., здесь живет Karen, она мой friend, а твой..., как это правильно...? Девушка, любимый.... Ты совсем ничего не помнишь? - рассказал мне Майкл и унизительно усмехнулся. Помахав головой в стороны, не мог понять, о каком друге, девушке, о какой Карен идет речь. Да и кто такой ты такой, мой "друг", Майкл (вроде). С каждым его словом вопросов не становилось меньше, а наоборот росли в геометрической прогрессии.
- Бежим отсюда? Я еще не совсем понимаю, куда и как, но знаю точно, что нам нужно бежать... - наплевав на вопросы, что так и остались без ответов, сказал я. От недостатка кислорода кружится и болит голова. Теряясь в пространстве и окружающей среде, поднялся с дивана, начал тянуть за плечи вверх Майкла. Попытки ни к чему не приводили. Он вновь сидел и смотрел сквозь меня красными, стеклянными глазами, лишь иногда выдавливая улыбку, напоминая о том, что еще жив.
Силы хоть и вернулись ко мне, но чувствовал я себе крайне неважно и утомленно. Прекратив дергать Майкла, махнул в его сторону рукой и, качаясь со стороны в сторону, будто нахожусь на палубе корабля, направился к выходу. Майкл продолжал сидеть на диване, улыбаясь, наблюдал за моим поведением. Вышел в коридор. Входная дверь была заперта, сделав вывод несколько раз дернув ручку вверх и вниз. Два замка, без возможности открыть их, без ключа. Медная или ржавая цепочка (очень темно, так что разглядеть не удалось), несколько дыр в кожаной обивке с торчащим из них поролоном, и все. Нас упрятали сюда наверняка, выбраться из западни, вариантов нет. Оставив надежды и опустив руки, уткнулся головой в дверь и замер. Есть еще один способ выбраться - подумал я, и кинулся к окну. Одернув в разные стороны шторы, замер. Балкона, конечно нет. Вид из окон радовал вряд ли. Голые кирпичные стены заброшенного предприятия или завода, с разбитыми стеклами. Между зданием из красного кирпича и каким-то сараем видны железнодорожные пути и, возможно, ДЕПО с большими часами сверху. Этаж..., даже не могу точно сказать, может десятый, а может и пятый. Даже пожарной лестницы нет. Устал, не понятно от чего, может от безвыходности.... Сел у окна, уперся лбом в холодный и грязный, деревянный подоконник, в прошлом белого цвета. Через несколько минут, а может и секунд, позади меня послышались тихие шаги. Это был Майкл. Медленно, еле слышно поднялся с дивана, поправил закрученные черные волосы, направился в коридор. Минуту крутился там, будто что-то искал. Я наблюдал за ним, едва повернув голову, не отрывая лба от подоконника. Майкл протянул руку вправо и что-то взял с висевшей на стене полки. Послышался звон ключей.
- You are very смешной..., это мне всегда в тебе нравилось. Хочешь выйти - пошли..., прогуляемся, - сказал он, звеня ключами. Опираясь на подоконник, я поднялся, обернулся. Его улыбка начинала приводить меня в бешенство, и как я понимаю, он это прекрасно видел, но ничего не менял. Чтобы не наговорить гадостей и очередной раз не дать ему по морде, я молча, медленно, прошел через комнату, подошел к нему, выхватив ключи просунул их в замочную скважину.
Майкл, сел на пороге и принялся неуклюже, будто ребенок, обувать один за другим, босоножки. Ковырялся он настолько медленно, что раздражал больше чем бесконечная улыбка на его физиономии. Я же, в то время, впрыгнул в резиновые шлепки, стоявшие прямо у порога. Обуви было много, особенно меня заинтересовали черные, по-моему, кожаные туфли. Они были один в один похожи на те, в которые я был одет вчера, но фирма была явно поддельная, на подкладке надпись "Hermeis". Меня отвлек Майкл, глупым мычанием (напеванием), песенки с мультика про морячка Папая. Меня он уже невероятно достал. Я подошел ближе к двери, и провернул ключ. Толкнув дверь вперед, она открылась.
- You where идешь в таком виде? Надень кофту с длинным рукавом, ты же весь..., как это..., в дырочку... - остановил меня на пороге голос Майкла, прекративший, слава Богу, напевать дурацкую песню.
- Чего? Какую дырочку? Я, бля, сейчас тебе дырочек наделаю... - не понимая суть вещей, с возмущением сказал я. Майкл смотрел на меня, не совсем понимая, что ему говорят. Осознание того, что он мне пытался сказать, пришло не сразу, мозг начал работать, но не в том режиме, чтобы переводить его англо-русскую речь с французским акцентом в таком объеме. Я посмотрел на руки и понял, что хотел до меня донести мой чернокожий друг. Вены на обеих руках были все покрыты темно коричневой засохшей корочкой. Так же было несколько сигаретных, четких, круглых ожогов, а левая рука в районе бицепса, как раз там, где заканчивается рукав футболки, был ярко фиолетового цвета. Майкл поднялся, пошатнувшись, обернулся на соседнюю стенку, та, что напротив дверей, снял с нее две спортивные кофты и протянул одну из них мне. Кивнув ему в знак благодарности, сказав через зубы: - Дверь за собой закрой....
Оказавшись в подъезде, можно было сделать некоторые выводы. Этаж в районе пятого, так как лифта не было, а лестница заканчивалась неподалеку от нашей двери. Мысли с трудом поступали мне в голову, а перерабатывались там еще дольше. Судя по тому, что мыслить, не мог, очевидные факты становились для меня открытием чего-то нового. В подъезде сильно воняло протухшим мусором и мочой. В то время, пока Майкл закрывал дверь, а я привыкал к солнечному свету, бьющему из большого окна напротив меня. Солнце находилось сверху, но еще видно в окне, значит время сейчас около двенадцати. Из соседней двери вышла соседка. Бабулька держала в руках маленький, кожаный поводок, а малюсенькая и слишком гавкучая собака (или крыса, судя по размеру), выбежавшая следом за ней начала лаять на меня. В подъезде стало слишком шумно. Майкл, не мог закрыть дверь, а маленькое чмо в виде подобия собаки прыгало вокруг меня и звонко тявкало. Сквозь весь этот шум, я постарался поздороваться с соседкой, но она сделала вид, то ничего не услышала, что было не мудрено. Она делала такой вид, что нас тут вообще нет, деже ни разу не сказала собаке заткнуть пасть. Продолжалось это не долго. Тявкающее чмо, породы что-то похожее на чихуахуа раздражало не только своим голосом и видом, а еще и прыжками на меня. Не долго думая и не испытывая своего терпения, в надежде, что данное когда-то закончится, в тот момент, как бабулька отвернулась закрыть дверь - я пнул чмо-хуахуа ногой в резиновом шлепке. Не помогло.... Шума в подъезде стало гораздо больше, в раз пять-десять. Чихуашечка, пролетев вниз несколько ступеней издавая дикий душераздирающий толи крик, толи визг, а может и то и другое одновременно упало на ступени, подскочила и, продолжая издавать тот же шум, побежала прочь. Что совсем не странно и не удивительно, следом за ней помчалась бабулька, которая еще минуты назад кряхтя, не могла закрыть дверь, бежала по ступеням со скоростью молодого спринтера, проклиная и матеря меня, на чем свет стоит. Интересно, ведь еще минуту назад, она даже "не подозревала о нашем существовании". Молниеносно, перескакивая сразу через несколько ступеней, бабка неслась, издавая крики (не меньше и не тише чем от собаки), размахивая руками, через отдышку курильщика называла нас и кончеными наркоманами, и злостными пидарасами, грозясь вернуться с полицией, скрылась через несколько пролетов, но не утихла. Визг собаки, которая уже вероятно была в районе мусорных баков, предположил я (в основном такие дома имеет мусорные баки сразу напротив входных дверей, через дорогу), стих, но не прекратился.
- Ye-e-e-es, you're a killer... - с улыбкой во все тридцать два пожелтевших зуба, сказал Майкл, проверил, закрыта ли дверь и подошел ко мне. Оправдываться или объяснять суть моего поступка, я не стал, просто кивнул головой в сторону лестницы ведущей вниз и начал спускаться. Чернокожий собеседник, мой названный друг, которого я вижу впервые в жизни, пошел следом. Ноги оставались ватными и безжизненными. Любое движение было сквозь силу, ломанное, не естественное. Скопление молочной кислоты в том, что еще можно назвать мышцами или там, где они должны быть, давало сильную крепатуру и ограничивало способность двигаться. Пройдя несколько пролетов, мы остановились. Я задыхался, сказывался большой недостаток кислорода. Замкнутое пространство подъезда с большими окнами, заколоченными гвоздями во избежание сквозняков доброжелательными жильцами, воняло мочой и табачным дымом. Сделав небольшую передышку, мы все же продолжили путь, и вышли на улицу. Как я и представлял себе эту местность, так и встретил реальность.... Обычный, среднестатистический двор годов семидесятых. Видимо меня не похищали, я попросту совершил прыжок во времени назад. Рядом с подъездом, по обе стороны расположены засрано-зеленые лавочки, с частичным недостатком досок. Напротив выхода, через дорогу, как и предполагалось, расположены мусорные баки, два, как и полагаются старые, мятые, не понятного цвета, а один новый, темно-зеленый специально для пластикового мусора (согласно действующих, новых стандартов защиты окружающей среды). Разделение мусора - это не маловажная деталь в улучшении экологии государства. Но подсмотрев данную концепцию у наших американских поставщиков пищи для ума и заработка, мы не приняли во внимание, что у них данная концепция прописана в память с рождения, а мы не привыкли разделять мусор и нихрена нас не переделает. С темно-зеленого бака торчат целлофановые пакеты с разнообразным бытовыми отходами, и даже большой кусок ДСП с ручкой. В увиденном заинтересовало другое, на баке условный рисунок человека, который бросает мусор в бак, и подпись - "для пластика", а чуть ниже подпись красной краской с баллончика, которая ломает всю концепцию американцев и подчеркивает наш менталитет - "пошел нах*й". Вообще посылать всё и вся - это уже народная традиция. Нашего человека очень хорошо видно за границей не по одежде, походке или тому, что он, когда пьет кофе, ложечку не вынимает, а его видно совсем по-другому.... Наш стоит у торговой палатки, пытается вкричать информацию на русском языке какому-то старому французу, когда тот начинает понимать и хватаясь за овощи, складывает их в бумажный пакет, наш посылает его нахуй, и уходит со спокойной душой. Умом Россию не понять....
- Go! Чего стал? - вернул меня на землю от размышлений, своим англо-французско-русским произношением Майкл. Я дернулся, но вида не подал, просто обернулся и постарался устрашающи посмотреть на него из-подо лба, но то, что осталось у меня от глаз и лба, помешало это сделать. Опять дибильная, натянутая улыбка во все тридцать два желто-коричневых зуба светилась на его лице. Большое желание дать ему еще раз по роже, чтобы сменить гримасу, сдерживало то, что я понятия не имел где нахожусь. Буду считать за счастье, что на Украине. Сделав пару шагов к дороге, и выйдя из-под козырька подъезда, я оказался под прямыми лучами солнца, которое просто сжигало открытую плоть. Может я умер или вампир? Да, нет, херня какая-то....
- Ну что французская рожа, куда нам идти, где мой дом? - Спросил я и замер в ожидании. Выражение на лице Майкла, указывало на то, что ответа он тоже не знает, да и понятия не имеет о чем идет речь. Голова частично пришла в себя, а то, что осталось от мозга, начинало работать. Я не просто не понимал, в каком городе нахожусь, но и не знал, откуда пришел и куда идти. Я чувствую, как на обвисшей, полностью бесцветной коже рук и ног поднимаются дыбом волосы. Страх и чувство потерянности брало верх, я что-то хотел спросить у Майкла, ведь правда..., явно что-то хотел..., но ком в горле не давал выдавить даже простой звук.... Сев на корточки, я закрыл лицо руками старался вспомнить все.
- Do not worry... Ми сейчас пойдем там, где тебе будет ok... - обнадежил Майкл, своим ломанным русским, положил мне руку на правое плечо и добавил. - You, ведь, my best friend....
Ведь еще несколько минут назад, я был готов сломать ему в нос, а сейчас понимаю, что это единственная зацепка моей жизни, которой мне стоит довериться. Поднялся, поправил жирные волосы, протер глаза от солнца или пробивающейся скупой слезы с высохшего организма.
- Дальнейшие действия, кошмарный-Марин. - сказал я и постарался изобразить улыбку.
- Сто-пятьсот раз просил тебя не говорить на мне так. I'm not Marvin, I - Michael... - все с той же ублюдской улыбкой, ответил он. Ткнув рукой вверх, медленно опуская ее вдоль дома, уверенно шагнул, мне ничего не оставалось, как проследовать за ним. Ведет себя, как Наполеон при взятии Москвы.
Бульвар Чоколовский 35.
Остановившись, смотрел на белый кусок железа, проржавевший по углам, старался вспомнить хоть что-то. Помимо всех существующих вопросов, звучавших в голове, я начал задаваться новым - какой адрес назвал таксисту? Ну не мог я привести его сюда. Напрягая мозг, крепко сжимая при этом глаза, память не возвращалась. Майкл медленно, шатаясь, продолжал путь вдоль дома. Я уже очень устал, мы долго шли, нехватка кислорода вперемешку с недостатком жидкости, давали о себе знать; я задыхался. Перспектива остаться одному со своими воспоминаниями, которые все никак не вернутся, меня не привлекала, и я проследовал за ним. Путь был не долгим, но утомительным. Каждый шаг моего товарища по несчастью давался ему с трудом, его не редкие попытки упасть, я предотвращал то ли в начальной стадии, то ли уже ловил у земли. Мы вышли по длинному коридору домов и оказались на большом перекрестке. Напротив, через дорогу от нас располагался магазин электроники, белое здание с ярко красным названием. Около него был маленький рынок или даже не рынок, а временный палаточный городок, который возникает рано утром и исчезает, оставив множество мусора, обрезков и окурков, поздно вечером. По левую руку от меня располагался продуктовый супермаркет желто-синего цвета с размытой надписью над входом похожей по стилю Coca Cola. От продуктового супермаркета меня ограждала четырех полосная дорога с массивным, полтора метровым в высоту, отбойником посреди нее. Повернув голову направо, наблюдал как мой товарищ по несчастью, расшатываясь со стороны в сторону, шагал по тротуару в неизвестном направлении. Редко оказывающиеся на пути люди аккуратно огибали его, стараясь даже не прикасаться, ну а те которые удосужились случайно дотронуться, тут же кидались вытирать руки о джинсы и влажные салфетки. Чума двадцать первого века.... Мы прокаженные.... Мы конченые наркоманы....
Мне становилось жаль его, меня, нас..., вдруг он тоже не знает кто и что он. Может он преодолевает свой путь сквозь это пустое непонимание окружающего мира и движут им только инстинкты самосохранения. Он не знает куда идет, не знает зачем, но уверен, что там ему будет лучше, чем здесь. Я смотрел ему в след, хотел идти за ним, но переживал, что он тоже потерявшийся или похищенный человек в большом городе, как и я. Он считал меня своим другом..., почему? Ведь я уверен, что вижу его впервые. Он говорил со мной так, будто утверждая, что мы действительно друзья. А Карен, что запретила нам пользоваться телефоном, кто это? Может это его французская жена, которую тоже похитили, как и нас, а может это его бред, остаточный эффект от наркотического действия препаратов. Девушка, Карен, не может быть моей любимой или женой.... Да я вчера гулял с местными путанами. Обзаводиться женой не в моей компетенции, по меньшей мере, на ближайших лет пять. Он явно что-то путает. Майкл не хотел или не мог дать ответа ни на один вопрос, единственная надежда, которая утешала - надежда, что хоть он знает, кто я. Может глупо, но в спасении я могу надеяться на человека, которого знаю час-полтора. Слева от меня, около подземного перехода остановилась пара людей в форме. Тот, что выше, с тремя звездами на пагонах, выбросил окурок и посмотрел на меня. От его взгляда, надежда на помощь, еще секунду назад согревавшая душу, покинула меня. Постучав по пчелу товарища, он обратил его внимание на меня, указывая пальцем. Вот теперь нужно бежать, вернее, бежать нужно было раньше.... Я с трудом перебираю ногами, что говорить о беге. Второй парень в форме кинул, только что подкуренную сигарету и сделал шаг мне на встречу. Высокий пошел за ним.
Свист тормозов. Удар. Вдоль перекрестка, на боку скользит спортивный велосипед. Парень в экипировке, явно минуту назад сидевший на том велосипеде, лежит под колесами маленького внедорожника Suzuki. Девушка, что была за его управлением, с длинными черными волосами выскочила и, размахивая руками, что-то громко кричит, изредка вытирая слезы. Некоторые из водителей, вероятно, те, что спешат на работу, попросту объезжают ДТП. Другие, приостанавливаясь, предлагают помощь. Полицейские, еще несколько минут назад, идущие в мою сторону, стоят на дороге. Один, тот, что ниже ростом, помогает выбраться велосипедисту из-под машины, другой успокаивает водителя маленького внедорожника.
Скрывшись за большим полиэтиленовым шатром, в котором посетители буквально прилипли к окнам, я ушел с центральной улицы, подальше от ненужных глаз. Сделав несколько неловких рывков и выровняв походку, я догнал Майкла, который то и дело останавливался у каждого столба. Пройдя пару кварталов и сделав несколько поворотов то налево, то направо мы потерялись в проулках и бетонных строениях описанными граффити. Мощные кроны деревьев заслоняли свет, даже не смотря на то, что солнце было в зените, в этих подворотнях и закоулках было мрачно и сыро. Судя по расположению солнца, времени часов два-три дня. Мы остановились неподалеку от детской площадке, окруженные многоэтажными домами. Из окон слышались крики; на некоторых балконах курили пузатые, волосатые мужики, не редко харкая вниз. Майкл сделал задумчивый вид, будто вспоминал, что-то жизненно важное, а мне становилось крайне плохо. Странное чувство, я голоден, да, я очень хочу есть, нужно продолжать путь, но ноги не слушаются. Тело ломи, словно простуда, но лоб не горячий. Перед глазами яркие вспышки света, после которых, все становиться темным, мутным и не разборчивым.
- Майк, что-то мне хреново. Всё кружится..., что происходит? - успел спросить я, как ноги подкосившись, уронили меня на землю. Майкл, тут же кинулся помогать мне встать, говоря при этом, что-то о ломке и передозе, подхватил меня под руки. Я, то отключался, то приходил в себя, такое длилось не долго, и уже спустя мгновенье....
- Ты говоришь ломка? То есть мне нужен кокс? - внятно, сказал я и внимательно всмотрелся в его глаза. Майкл снова растекся в улыбке. Морщины около его впавших, подведенных синяками глаз, стали выделяться очень ярко. Мне снова хотелось сломать ему нос, чтобы убрать эту радостную гримасу.
- Вот теперь я тебя узнаю - тихо сказал он. Резко подкинув, продолжая держать под руки, поставил меня на ноги.
- Какой кокс, rich-man. У меня, как и you - no столько money. И вообще твой любимый кокос - это забава для детей. Followed me.
Майкл все с прежней улыбкой посмотрел на меня, кивнул головой в сторону арки, ведущей вглубь домов и медленно начал путь.
Твою мать.... Я сказал, что хочу кокса? Да, что за херня со мной творится? Я употреблял раньше наркотики, и в частности кокаин, но не так чтобы после того как оступился и упал на улице говорить, что хочу этого отбеливателя мозга. Ничего не понимаю, но голод просто разрывает тело изнутри в надежде получить новую порцию экстремальных ощущений. Призираю выпивку, так же как курение, а вот желание чего-то белого, нежного и пушистого просто берет верх над чувствами и эмоциями. Люблю этот нежный бархатно-белоснежный снежок, люблю, когда он попадает в носовые пазухи, и нежно распространяясь по горлу, приносит неописуемо приятную прохладу в мозгу. Обожаю делить порошок на маленькие, ровные дорожки. Складывается такое впечатление, что ты доктор химических наук, и только ты, только сейчас, знаешь насколько разделить стратегический запас, и от тебя зависит, каков будет приход. Вообще все происходящее сейчас, и что будет происходить в дальнейшем с тобой или еще с кем-то, да и вообще со всем миром зависит только от тебя. Люблю, когда его сладострастный вкус, с легкой заморозкой растекается по нёбу, когда ты нежно прикасаешься к нему мизинцем с бархатным мерцанием остатков белого кусочка счастья. Незабываемые ощущения, ничего не повторяется. Ты понимаешь, что происходит в окружающем мире, не строишь из себя супер-героя, как под действием алкоголя, просто вся твоя жизнь останавливается, и ты понимаешь, что все происходящее зависит только от тебя. Весь мир, вся планета, да просто все, как вселенная вращается вокруг тебя. Ты начинаешь управлять не только своей судьбой - а всех, от тебя зависит всё, ты решаешь - кому жить, а кому умереть. Ты - Бог, без преувеличения! Помню свой первый раз..., помню, как попробовал, этот вкус до сих пор остался у меня на десне. Помню первый раз, как занимался сексом с одной блядью под действием кокаина. Помню, как эта сука посыпала член белым порошком, а после всячески извращалась. Это был еще университет, место действия - моя квартира в маленьком городке..., где-то в центре. Помню нежный летний ветерок с открытого балкона и ее дыхание на своей шее. Маленький журнальный столик со стеклянной столешницей, на котором расположились две толстые тетради А4, черный кошелек (не застегнут на клипсу и с него торчат двести пять гривен), а вот рядом с ним маленький прозрачный пакетик с белоснежным порошком, кредитная карта, свернутый в трубочку доллар. Это было не вчера, даже не год, и не пять назад, это было очень давно, но перед глазами отчетливо все те же предметы интерьера, улыбка девушке, ее маленькая, но упругая грудь..., все как вчера или как час назад.
В извечных думах и размышлениях, с единственной мыслью в голове, когда будет доза, когда я вновь смогу ощутить те же чувства, мы подошли к подвальному помещению с ржавой дверью, покосившейся и частично мигающей вывеской, с неразборчивой надписью - "Какой-то (слово размыто и не светится) Бар (часто и ярко мигает)". Майкл приоткрыл дверь и пропустил меня вперед. Переступив порог, мы попали в мрачное темно-коричневое помещение с размазано-тягучей музыкой. Свет горит только над барной стойкой, напротив входа, и то как-то приглушено. Над столами высоко висят неоновые синие лампы. Бармен большой мужчина, в черной футболке с белой, закрученной надписью, помещенной в прямоугольник - Jack Daniels. На его руках переплетаются жизненные сюжетные линии в виде разноцветных татуировок, подчеркнутые синими декоративными вензелями. В основном зале очень мало посетителей, официантов нет вовсе. Видимо в силу времени, ведь еще крайне рано, для посещения подобных заведений. В такие места люди не приходят на business-lunch, даже если он стоит десять гривен (чуть больше доллара). Сюда не заходит молодежь выпить пиво, тут своя атмосфера, к которой я никак не могу адаптироваться, но чувствую себя спокойно и умиротворенно. Мы идем по залу, как будто к своему месту, точно, четко, уверенно и целенаправленно. Майкл чуть впереди, я точно следую за ним. Официант, один случайный парень, показавшийся из открытой двери около барной стойки, посмотрел на нас, как будто узнал. Но в следующую секунду повесив голову, кинулся протирать бокалы. Он шептал что-то бармену, что стоял около него. Видно было, как шевелятся губы, но голову не поворачивал и не поднимал. Глаза говорили мне - ты здесь в первые, на что мозг отвечал противоречивыми чувствами. Пройдя вглубь зала, мы остановились у плотных зеленых штор, с мраморным отливом. Звонок. Дернулся, а точнее подпрыгнул на месте, едва устоял на ногах. Жужжал телефон в кармане, слегка попискивая стандартной мелодией nokia. Достал телефон из кармана и оцепенел - на зеленом экране светилось ВасяДилК86. Не торопливо, нажав на белую кнопку с зеленой трубкой, поднес телефон к уху.
- Привет кент! - радостно, но с долей призрения сказали мне на противоположном конце. - Чё приперлись, бабосы принесли? Если нет - пиздуйте нахер, вам кормушка закрыта!
Я уже собирался что-то ответить или даже спросить, но Майкл выхватил телефон, толкнув меня в плече, ушел в сторону и сел за ближайший стол. Стоя в растерянности посреди зала, даже не мог сообразить, что мне делать и как поступить. Майкл говорил тихо, сквозь зубы, но в тоже время убедительно с жалостливым и молебном тоном. Улыбки на его лице уже не наблюдалось. Я старался понять слова звонящего, а точнее ее начало. Меня спросили чего мы приперлись, а это значит, что нас видели и даже видят. Где он, где Вася? Он ведь был вчера, он знает, кто я..., мне крайне необходимо с ним переговорить. Я бросился к телефону. Майкл, увидев мое движение, резко выставил вперед правую руку. Скорость моего движения, была больше скорости моего восприятия действительности, так что я попросту уткнулся подбородком в его руку. Сжав руки в кулак, стал махать у него перед носом. Майкл, по скотски (как обычно), начал улыбаться. Сказав - ОК, он прекратил разговор. Так же резко, как выставив, он убрал руку, и я камнем рухнул на пол. Ко всему прочему ужасная боль в желудке сковывала движения. Майкл подскочил со стула и кинулся поднимать меня. Еще одна странная официантка с большим размером седалищной мышцы появилась из неоткуда и, принимая попытки переместить меня в более приемлемое место, чем пол, принялась помогать Майклу. Картинка в глазах расплывалась, я не видел лиц не официантки не Майкла..., они смешались воедино.
Открыв глаза, разглядывал как надо мной навис Майкл со своей ублюдской улыбкой. Рядом с ним стояла официантка и парень лет тридцати - тридцати пяти. Я лежал на диване, в маленьком помещении. Тут неприятный запах, чувствуется спирт, марихуана, рвотная масса и прочие малоприятные излишки замкнутого пространства. Помимо всего диван вонял дымом табака и старыми, грязными носками, что было малоприятно и заставило меня подняться. Официантка держала в руке большой бокал с водой (вероятно). Майкл переключился на разговор с парнем в белой рубашке. Что-то молебно произнес и тот всучил ему в полузакрытую руку пакет с коричнево-серой массой. Я начинал слышать и отчетливо видеть.
- Где я, что со мной?
Даже не смотря на то, что людей в маленьком помещении было много, никто не обратил на меня внимания.
- Эй, мать вашу! Я спросил, где я? - повторил вопрос.
- За кулисами театра..., который для тебя закончился - еле слышно сказал парень в белой рубашке, едва повернув голову в мою сторону.
- А ты кто? - озадачено спросил я, пытаясь приподняться. Слабость в руках закрепленная головокружением и ломотой всего тела, уронила меня вновь на прежнее место.
- Слушай, чел, ты бы лежал, молча, и не шевелился, тебе это противопоказано, - ответил он. Майкл, в то время смотрел на меня грустными, стеклянными глазами, прокручивая целлофановый пакет в руках.
- Следи за ним! Он тут только под твою ответственность... - сказал парень в белой рубашке Майклу. Вновь посмотрел на меня, добавил: - Судя по его состоянию, недолго осталось.... Следи за ним....
Поднялся со стула, похлопал Майкла по плечу и вышел из помещения, задернув за собой шторы. Официантка проследовала за ним следом. Теперь мы остались наедине с чернокожим другом. Майкл вызывает доверие, может действительно он мой друг..., но почему я его не помню, ни вчера, ни когда-либо раньше? Он суетился вокруг меня, бегал с прозрачным целлофановым пакетиком, матерился на французском, и обещал, что вот-вот спасет меня. Чего меня спасать? Мне нужно выспаться или таблетку, какую ни будь принять..., лучше, конечно, врачу показаться, но это противопоказано, так же как идти в полицию. С каждой минутой мне становилось все хуже и хуже. Конечности отнимались и немели, их выкручивало и подкашивало. Чувства становились такими, что я не мог не согнуться, не разогнуться, какая-то невиданная сила крутила меня изнутри. Может это и есть тот предсмертный момент, о котором так бурно говорят клинические мертвые..., или наркоманы. Есть ли жизнь после смерти, куда я отправлюсь в рай или ад? Множество вопросов ежесекундно посещавшие мою голову не давали сосредоточиться, а тело продолжало быть не подвластным. Я не могу шевелиться, так что кроме вопросов у меня осталось? Сколько мне лет..., около тридцати, а может и все сорок? У меня нет семьи, что я оставил после себя, пару шлюх на диване, о существовании которых я даже не могу быть уверен, были ли они на самом деле. Здесь нищета не далеко от высшего света.... Действительно, еще вчера, я был преуспевающим клерком, бизнесменом, а вот сейчас лежу на гнилом диване и дохну не понять от чего. Попытки вспомнить хоть что-то, заставить работать мозг, поставляя ему темы для размышлений, привели к потере сознания.
Открыв глаза, Майкл, нависший надо мной, держит за руку. На голове у меня влажная тряпка, она теплая и с нее постоянно стекают капли, закрывая мне глаза. Кретин, он думает, что у меня простуда.... Опустив взгляд, осмотрелся. На столе, неподалеку от дивана, горит гелиевая свеча. Рядом ложка с коричнево-серым порошком, прозрачный пакет и... и.... Я снова теряю сознание.
В чувства возвращает меня холодная, мокрая тряпка, пропахшая уксусом и каким-то дерьмом. Надо мной вновь висит черное лицо Майкла. Время идет, а картинка то не меняется. Он либо друг, либо ангел-хранитель, так как очередной раз возвращает меня к жизни. Да какой с него ангел..., он же черный. А может и не друг вовсе? Блядь, он помощник похитителей, подельник. Втерся в доверие, накачал разной херней, притворился загнанной овцой и.... Сейчас он попросит меня "по дружески" подписать документы о передаче моего дела в их руки, а после избавится. Органы.... Это охотники за органами. Они разделают меня, как утку, распотрошат и продадут за границу.... Я все понял, вот почему он помогает мне, это не помощь умирающему, а попытки сохранить органы в целости.
- Продалась сука? Гнида, убери нахер свои руки, горилла ебаная! - скрепя зубами, произнес я.
- Успокойся man! Это не больно! Тебе сразу будет ОК, trust me!
Не управляемое тело выкручивало руки, я был не в состоянии сопротивляться. На ломанном англо-русском языке с французским акцентом он принялся просить меня сосредоточиться и довериться ему, иначе будет хуже.
Меня все равно убьют. Так хер они получат мои органы. Собирая все силы, я начал крутиться, извиваться и подпрыгивать!
- Hey! Take it easy! - прикрикнул Майкл.
- Иди нахер! - крикнул я в ответ и рухнул с дивана. Пытался ползти, но тело окончательно перестало слушать меня.
Майкл отошел от стола, взял меня под руки и принялся поднимать. Я впал в ступор, конечности онемели, кулаки сжались. Головой я пошевелить не мог и дышал очень тяжело, но видеть и слышать стал отчетливо. В помещении играл нежно-тягучий транс. В моменты, когда глаза закрывались, музыка кружила тело, подкидывала вверх и вниз.
- Мне конец? - спросил я и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Скажи мне, пожалуйста, кто я?
- У нас no time, please доверься мне..., I'm your friend... - тихо и спокойно сказал он мне, и как обычно улыбнулся во все тридцать два желтых зуба.
- Тебе нужна доза или you die. - продолжил он и отвернулся к столу. Разбавляя коричнево-серую смесь на ложке, он держал ее под пламенем свечи. Медленно растворяясь, порошковатая смесь, закипая, превращалась в жидкость. Бережно и тщательно Майкл положил ложку на край стола, взял кубовую пластиковую трубку с маленькой тоненькой иголкой и наполнил ее образовавшейся жидкостью. Потрусив пластиковый предмет и стукнув несколько раз по нему пальцем, как с иглы брызнула тонкая еле заметная струйка белой жидкости. Майкл повернулся ко мне. Выражение его лица было жалостливым, он будто прощался со мной.
- Майк..., не стоит..., прошу тебя... - сквозь зубы произнес я.
- Тебе так будет good, trust me! Помни I'm your friend...
Майкл сев на колени, около дивана, взял меня за правую руку. Его ладони были холодными и влажными, толи он нервничал от того, что в ближайшее время он убьет человека, а может было просто жарко.
Я не хотел умирать, просто даже не был к этому готов. Детские мечты, куда они делись, в какой момент жизни я их оставил и где? Правду говорят, что в конце начинаешь думать о начале. Да я курить начал в двадцать два года, как я могу умереть от передозировки. Что вообще им нужно от меня? Боже, как я хочу вернуться в то время, когда папа ругал меня из-за всякой ерунды, когда говорил мне с кем общаться, а с кем нет, до которого часа мне можно гулять по улицам.
Помню зеленую траву около дома, маленькая, которая росла до определенного момента, а после как будто замирала. Я всегда считал, что это канадская травка, которая растет, искусственно, на футбольных стадионах. По ней мы гоняли мяч, а вместо ворот было растущие два дерева. Соседка, сука, пробила любимый мяч, когда мы случайно разбили ей окно в гостиной. За горжами у нас росла конопля, к которой частенько приходили гости, которые в дальнейшем становились постояльцами. Спустя какое-то, незначительное время, мы с пацанами, такими, как и я, юными футболистами, знали их не только в лицо, но и по именам. Приходили милиционеры, пытались выявить постояльцев места за гаражами, но образцы, переданные на экспертизу, пояснили, что ловить постояльцев бессмысленно. Зеленая травка, похожая на крапиву с резными листьями клена - оказалась дикой и не имеющих никаких свойств. Кусты все же вырубили и сожгли, но от этого плохо никому не стало. Помню, как попробовал дышать клеем, на стройке около дома. Родители не узнали, но догадались. Прогнали "друга", больше я его не видел. За время просиживания в техникуме, я начал курить, а в университете попробовал кетамин, lsd, марихуану и еще какую-то дрянь. После таких экспериментов я месяц жил на даче у знакомого, под строгим контролем, в сарае. В тот момент, я дал себе слово больше никогда не возвращаться к препаратам, да и вообще не употреблять наркотиков. Жизнь - круговорот, с чего начинаем, тем и заканчиваем. Видимо так распорядился кто-то свыше или это естественный отбор. По всей видимости, мне суждено было издохнуть еще там, на грязной вонючей квартире.... А я посмел выжить. Судьба злая штука, мы спасаем людей, которым суждено было умереть в определенный момент времени, от чего либо. Открываем клиники и больницы для спасения. Да не хочет, сука с косой, чтобы тебя спасали, она уже стояла рядом, зачем вытаскивать мертвецов!? Каждый из нас сам роет свою могилу или лезет головой в петлю. Нет, ему не время - кричит большинство, и вытаскивает с того света. А ему, блядь, сама судьба велит! Еще гордимся спасением чьей-то никчемной жизни. Задумывался? А, что было бы спасай каждого (кому это нахер не нужно) нуждающегося - перенаселение, безработица, вандализм и вновь убийство. Вот и круговорот и возвращаемся к вопросу - зачем спасать? Есть по этому поводу замечательная пословица: спасение утопающих, дело рук самих утопающих. О чем она гласит, да все просто, не стоит помогать любому, жаждущему на тот свет, если ему это попросту не нужно, ну а если нужно - сам спасется. Вот ты знаешь, что делают раковые больные, когда узнают диагноз? Нет?! Вот расскажу тебе! Продают квартиру, дом, дачу, машину, попросту все имущество и..., сваливают отдыхать! Тратить полученные деньги. Они же, как считают, что осталось не долго, значит нужно прожить с кайфом. А ты скажи ми, чуть позже, что они будут жить..., что будет? Тебя уничтожат, ведь они уже одной ногой на том свете, радуются, кайфуют, зарабатывают на путевку в ад. Вот видишь, им нахрен не нужно, чтобы их спасали. Нужно все время жить с кайфом и оставить после себя больше чем кучу гавна под стенами белого дома. Не ждать пенсии, чтобы "пожить" для себя. Жизнь дана раз, не стоит посылать всё и всех, нужно просто жить с умом. Наша псевдо доброта - только вредит.
Вот и вспомнилось начало... в конце.
Майкл перетянул, единственное не синее предплечье, резиновым жгутом, такими резинками пользуются в больницах, когда берут кровь из вены. Пригладив мне волосы назад, он медленно, продолжая стоять на коленях около дивана, наклонился вниз и, нашедши синюю вену в районе локтя, проткнул ее стальным тонким предметом. Потянув за поршень белая, прозрачная жидкость в пластиковом шприце стала смешиваться с кровью, моей вязкой субстанцией. Остановив поршень, он посмотрел на меня, в глазах была все та же грусть, улыбка не проявлялась, еле шевеля губами, он сказал: - good luck..., Нажал на поршень.
Майкл медленно вынул иглу, согнул мне руку в локте и положил ее под голову. Он прощался, гладил меня по волосам, что-то сказал, поднялся с колен и вернулся к столу. Он аккуратно начал повторять процедуру, целлофановый пакет, ложка, свечка.... Картинка в глазах стала размытой и не понятной. Люди начали ходить по стенам и потолку. Свеча изогнулась в узел, а Майкл снова начал улыбаться и прыгать, будто выиграл в лотерею. Висевший на стене плакат, непонятного содержания, с рисованными персонажами, начал напевать песню группы Ногу свело - Рамамба-хару-мамбуру.
Веки сомкнулись. Темно. Резкий смех, не далеко от меня, хотел посмотреть, но так и не смог открыть глаз. Мысли путаются, слышу начало истории..., а дальше тихо.... После, новая история. Кто их рассказывает? Дыхание стало тяжелым и звучало где-то посреди головы.
Отче наш, Иже еси на небесах! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущий даждь на днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукаваго.
Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлет наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слав во веки. Аминь.