Аннотация: Душа человека - вселенной подобие. Либо шире, либо больше...
Пустыня
Горячий песок жесток, а ущербность его - обманчива.
Самое страшное в нем - не боль, причиняемая босыми шагами и не острое ощущение шествия по солнцу, пускающего иглы жары под самую кость. Самое угрюмое в песке - не жажда, которую он выращивает на своем нескончаемом поле, и не плен, в который он затачивает плачевного попутчика пустыни. Он неприятен не твердостью своей, не впивающимися в раны песчинками. Песок зол, но только потому, что имеет обыкновение рассыпаться.Быстро, стремительно... Даже красиво. И потом уже не ясно, что просыпалось сквозь черные пальцы, а что лежит здесь уже долгие века - желтый ковер с виду однороден...
Пытаясь подняться на песчаный холм, один человек раз за разом выкрикивал проклятия, закатывая к небу глаза, но все тише и тише был его голос. Он падал и поднимался, и таяло в нем упорство. Крошилось, подобно песку, сквозь длинные пальцы терпения. Всю жизнь он поднимался на холмы, а затем спускался с них, и не было покоя для души его, и о счастье он думать не решался.
Закончились в тот день силы у человека, и пал он с вершины холма, скатившись одинокой песчинкою, только успев его покорить.
"Брат!" - мысленно воззвал он. "Без тебя я готов умереть сейчас".
Солнце обжигало его запертые веками глаза. В голове мелькали образы вьюги, а руки подергивались в такт приближающейся кончине. Белые невидимые лучи перевернули человека так, чтобы он смотрел не на солнце, а на холм, с которого скатилось его тело.
Человек чудом отворил глаза и увидел, с какою легкостью брат его старший, никогда не улыбающийся создатель пустыни, поднимается и опускается по пустынным холмам.
- Ты звал меня, брат мой. - Произнес создатель и опустился на колени перед умирающим человеком.
- Да. - С трудом повелевая голосом, отвечал тот.
- Выпей.
Обессиленный человек схватил протянутую ему флягу и выпил сладкую воду, и ему стало легче.
А брат его, поклонившись солнцу, уселся на песок, закурил трубку и закрыл глаза.
- Я хотел бы просидеть так три дня, - сказал он.
- Я не понимаю, брат. Чьи руки помогают тебе? Сотни лет я на месте минуты выстоять не могу, а ты готов сидеть три дня на горячем песке...
- Он не горяч для меня. Его природа - кровать для моего старого тела. И редкие зеленые растения - мои покрывала.
- Я бы хотел чувствовать себя так же, как и ты. Но не могу. Я теряю разум и готов умереть.
- Вспомни слова отца нашего, великого и вездесущего неба. Он сказал нам: "Живите только в своем мире, но держите его двери открытыми для всех".
- Да, но я ведь живу в твоем мире...
- Ибо я открыл для тебя дверь. Но я плохой хозяин - тяжело здесь душе твоей и телу твоему.
Человек вздохнул и, к небу обращаясь, промолчал.
- Я готов научить тебя жить в своем мире. Но стоит ли делать это? Я готов дать тебе обувь, чтобы песок не обжигал твои ноги. Я готов дать тебе воду, чтобы жажда не покоряла тебя. Я дам тебе холод, я подчиню пустыню твоей воле, как подчинил ее своей. Но нужно ли это тебе?
Человек отверг дары. Он побрел дальше и умер, представ перед отцом, неба покровителем.
- Ты не умер, - сказал отец.
- Но я ведь мертв...
- Ты жив, пока смотрю я. Но глаза мои - вечность.
- Почему же я здесь?
- Где? - Спросил брат, пустыни создатель.
- Мне казалось, я был пред отцом...
Брат его умолчал, а человек подумал, что не собирается вечность жить, умирая. И принял он дары брата своего.
И почувствовал себя не собою, но могущественнее, чем раньше, и скованнее... Он закрыл глаза и подумал: сможет ли просидеть вот так целую жизнь?
Вместе с братом он курил трубку два дня. На третий день его душа оцепила сердце и воспротивилась вездесущему песку и неприступной жаре.
Человек встал и раскинул руки, и закружился вокруг себя. И заплясал ветер, и родилась зеленая трава, и солнце сделалось менее горячим, и выросли деревья, и забегали странные животные у ног человека.
- Я жду тебя в своем мире, - сказал создатель степей впервые улыбнувшемуся владыке пустыни.