Перекальский Вячеслав Геннадьевич : другие произведения.

Clowns Never Die \ Клоуны Не Ждут Пощад

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман.Ретро-панк. Сатира. Пародии. Мир романа похож на земною эпоху "Великой надежды на прогресс" - конец 19-го, начала 20-го века. В провинциальном городе на базарной площади встречаются два господина, хозяина цирков - и объявляют друг другу войну. В результате битвы клоунов, катастрофически падают нравы, меняются судьбы людей, и, наконец, рушится сам город. Смех без пределов - убивает.
   "Clowns Never Dies\Клоуны не ждут пощады"
   роман
  
  
   Глава Љ1.
  
  1.
  
  Слепящим полднем на базарной площади у прилавка менялы столкнулись два господина. Громыхнули двумя котелками на головах и отпрянули. Раскланялись вежливо, извиняясь. А выпрямившись, пригляделись. И узнали друг друга.
  - А-а! Господин Рэдд!
  - А-а! Господин Уайт!
  - Ой, давно...
  - Ой, давненько - давненько.
  - Мы с вами не виделись...
  - Не встречались и не сталкивались.
  - А вот столкнулись...
  - Втемяшились таки, втрескались!
  Господа умолкли. Господин Рэдд поправил усы. Господин Уайт почесал бровь. И вопросил задумчиво протяжно:
  - И к чему бы это...
  - Да уж к прибыли! - всплеснул руками господин Рэдд.
  - Верно ли... - усомнился господин Уайт.
  - Всенепременно! Вернее верного! - Утвердил господин Рэдд и расцвел широченной улыбкой. Улыбкой как бы в квадрате - удвоенной задорно вздернутыми усами.
  - Ну и как вы нынче?- Вопросил краснорожий господин со вдернутыми усами и, чуть отпрянув, демонстративно оглядел белесого господина с пышными бакенбардами на лошадиной морде, - смотрю: роскошно прозябаете.
  Длинный господин был одет в сюртук тонкой шерсти, его главу покрывал шелковый цилиндр, а на элегантно повязанном галстуке золотого шитья посверкивала алмазная брошь.
  - Да уж не бедствуем. Идем, так сказать, в ногу с прогрессом. Случается, и обгоняем, - ответствовал скромно дорогой господин. - У нас сегодня движущийся манеж, механический оркестрант. Кругом машинерия и фокусы электричества - удивляем и эксцентрируем...
  Господин Редд хмыкнул и потер край шляпы.
  - Значит, бездуховность полная. Что ж - ожидаемо.
  Участливая улыбка посетила глаза бесцветные глаза мистера Уайта.
  - А как у вас?
  - А мы всё по старинке - толпа уродов, с выдумкой и фанаберией!
  - Знаем мы ваш эпатаж...- усмехнулся высокий господин, обозначив брезгливую улыбку уголком рта.
   - Да уж такие мы. Порезвей многих будем. Наши лошади в кубретах польку - бабочку танцуют. А у кого и медведи на публике обсераются.
  Глаза вальяжного господина окончательно побелели, а бледная кожа лица казалось покрылась изморозью.
  - Помнится, вы господин Рэдд приворовывали...
  - Прошу без оскорблений, господин Уайт! - Усатый господин подпрыгнул, его котелок съехал набок, а лицо сделалось вконец пунцовым,- То не доказано и на то есть бумажка с решением суда...
  И с этими словами принялся лихорадочно рыться по карманам. Сначала - по внутренним и потаённым, потом - по накладным сюртука, потом - по карманам брюк. И из каждого кармана что-нибудь да выпадало - то каучуковый мячик, то спиральная пружина, то колода карт. Наконец вместе с искомой бумагой выскочила кукла клоуна и, упав на мостовую, залила округу маньяческим смехом. Нервный господин, тяжело дыша, протянул собеседнику гербовую бумагу.
  Господин Уайт отпихнул руку:
  - Вот и подарите её вашему медведю. Наши уже свой экземпляр использовали. - Ответствовал он презрительно и неожиданно бойко. Видно он был как добрая паровая машина, которую надо долго разогревать, а потом - ка-ак понесет!
  Вокруг господ начали собираться люди, базарные гомоны притихли, лишь механический смех игрушечного клоуна трескал по нервам, но и он затих вскоре.
  - И всё-таки, ... Два цирка в городе. Не хорошо! - Раздумчиво молвил худой господин.
  - Вот и собирайте манатки, и выдвигайтесь до соседнего города! - Взорвался в ответ господин круглый.
  - У меня есть предложение! - Изрек господин в шелковом цилиндре, повысив голос и поводя рукой с тростью по кругу, как бы призывая в свидетели жителей города, коих собралась уж не малая толпа. - Будем работать в одном городе месяц. И кто сделает сборов за месяц более, тот и останется в этом благодатном городе до конца сезона. А Проигравший никогда впредь не появится здесь. До скончания веков не появится. Ни он, ни его дети.
  Последние слова господин уже вещал трубным гласом.
  Округлый господин потер нос в недолгой задумчивости и воскликнул:
  - Я согласен! ... - И воздел руки. Толпа зарукоплескала. Но усатый господин взмахами рук попросил толпу утихнуть и дослушать его,- я согласен, но с одним условием: все сборы проигравшего за этот месяц, месяц нашей дуэли, переходят в собственность победителя!- Толпа опять рукоплескала,- А для выработки всех пунктов нашего соглашения и так же для надзора за соблюдением оных, попросим нижайше магистрат этого славного города: назначить комиссию из знатнейших и честнейших граждан города.
  Последние его слова потонули в одобрительных выкриках, свисте и громыхании не только ладоней, но и ботинок.
  Дорогой господин вытянул вверх руку и продемонстрировал раскрытую свою ладонь публике, ее чистоту и маникюр ногтей, и, как некую безмерную драгоценность протянул ее своему противнику, скрепляя договор.
  Толпа занялась неистовым криком, полетели вверх котелки, картузы, шляпки и чепчики.
  Да будет цирк!
  
  2.
  
  Не далеко от базарной площади ближе к городской церкви, в не богатом, но и не бедном доме почтенная семья расселась за дубовым овалом стола приготовившись вкусить воскресного обеда, по традиции обильного, а ныне почти праздничного.
  Высокопорядочный отец семейства во главе стола ведет постные разговоры и не подает знаков внести первое блюдо и преступить к трапезе. Он ждёт. И, правда, за столом одно место пустует.
  А в это время Макс, молодой человек приятной, если не сказать прекрасной наружности, пытливо и бездумно вглядывался в зеркало и мысли его не сканировали гладкую кожу лица на предмет запоздалых юношеских прыщей, его мысли провалились в зазеркалье и отчаянно метались там, в поисках ответов.
  Нынешней ночью молодому человеку приснился сон. Сон муторный и мутный. Сон о Будущем.
  В этом сне он бродил по странному городу, бродил, созерцая его стеклянные строения и плоские улицы, и знал, что это город Будущего. Он зашел - его туда будто бы затянуло - в одно заведение с надписью "Ароматические смеси", где в углу стоял круглый стол, а на нем индийский кальян в золоте. За ним сидел господин в черной рубахе и черный очках и, пускал дым, им окутываясь. Перед господином стояла табличка в золотой окантовке, на ней значилось печатными буквами: "V.I.P. - рецатель."
  Макс подошел к "Рецателю" - его нечто чувствительно подтолкнуло в ту сторону - и вежливо поклонившись, спросил:
  - Достопочтенный господин, вы не подскажите...- и тут на этом месте вопроса молодого человека засвербело: он чувствовал, знал, что может задать этому тёмному господину любой вопрос и получит ответ. В его голове зароились вопросы, вопросы коими страдало всё прогрессивное человечество, как то: Есть ли жизнь на Марсе?
  А на Венере?
  А еще в Каких Местах?
   Вселенная, она округла или вогнута?
  Центростремительна или центробежна?
   Передается ли от отца к сыну склонность к убийству?
   А к прелюбодейству?
   А к чесанию в затылке?
  А есть ли Бог?
  А Диавол?
  А херувимы, бесы, вампиры?
  А как они выглядят?
  А его будущая жена?
  А в старости?
   А может жениться во второй раз?
   А в третий?
  Конечно ли Время и как выглядит Вечность?
   Как устроен вечный двигатель?
   Победит ли Добро Зло?
   Все эти вопросы выпрыгивали из глубин мозга, и там же, не достигнув вербального аппарата, удовлетворялись, получая полное своё раскрытие в расцвеченных двигательных образах, с ворохом писаных выкладок, с формулами, диаграммами и колонками статистик. Вопросы и ответы шли вал за валом, сердечное насыщение и ритмика падали, а по мозгу побежали мурашки. Вопрошатель запаниковал, а стихия вопросов-ответов бушевала, не затихая, и потоп знаний готов уж был затопить его голову, а голова лопнуть, как молодой человек всё-таки выдавил вопрос устный. И тем спасся. Он спросил:
   - Достопочтенный господин, вы не подскажите, как пройти на улицу Лезюкова, дом Тринадцать?
  Молодой человек спросил и сам удивился. Ему туда не надо. Он совсем не знает такой улицы и не надо ему в дом номер "тринадцать". Но он уже услышал, что господин за столом завозился, издал сухой кашель и молвил глухо, на распев:
  - Молодость, молодость, "...шарфик случайный,
  ты ли летишь за моею спиной?
  Ты ли стучишь в закрытые ставни,
  сон растревожить забытый и давний,
  мило махнув на прощанье рукой..."
  ... Будущее ваше печально: вертикальная мобильность общества чрезвычайно низка, рождается новая клановость с последующей неизбежной трансформацией в закрытые касты. И если твой отец был сержантом ментом, то и тебе быть ментом, и не выше сержанта, и детям твоим. А если был твой отец говновозом, то и тебе, и детям твоим говно и возить.
  В мире Будущего у молодых людей будет лишь одна возможность изменить свою карму...
  Тут странный господин поманил молодого человека к себе поближе. А тот подошел. Человек в черных очках затянулся поглубже и выдохнул вместе с дымом ему в ухо - торопливым шепотом, тайну:
  - При крайней узости восходящего трафика по социальным локациям единственная вероятность для продвижения продвинутому парню, в соразмерной жизненному циклу временной перспективе, в этой стране - работать клоуном у пидарасов.
  Кто не хочет работать клоуном у пидарасов, будет работать пидарасом у клоунов. За тот же самый мелкий прайс...
  
  На этих словах странного господина Макс проснулся.
   За окном гремели погремушки и дудели дудки - это по городу ходили зазывалы в клоунских одеждах и приглашали в только что приехавший в город цирк.
  
  3.
  
  В цирке старом суета.
  На новом месте старые проблемы. Как всегда: главное - крыша. То есть купол шатра. Но и об организации тихой заводи, что б вдали от глаз начальства, опытные цирковые люди не забыли: соорудили в лабиринте вагончиков укромное местечко. То есть - поставили стол.
  Старые цирковые, сделав свое дело, ушли помогать рабочим возводящим шатер добрым матерным словом, а в укромном месте уже накидали ящиков; шныряли крысы и кто-то чавкал.
  Это клоуны Брик и Трик сманеврировали от работ, уцепившись отнести с манежа пустые ящики и теперь жрали вареную кукурузу. И, разумеется, запивали вином. В закуток вбежал старший наездник, да так резко, что ни кто из клоунов не успел ни подавиться, ни спрятать со стола объемную бутыль. Наездник был крут нравом и, даром, что гусар - на дух не переносил спиртного до первой звезды.
  Пока челюсти клоунов по инерции дожевывали вязкое варево, наездник, плюхнувшись на один из порожних ящиков, ухватил бутыль за горло и всосал добрую четверть её содержимого. Потом пыхтя, отдышался и снова всосал еще четверть.
  - Всё... капец. - выдохнул вольтижеровщик, размазывая ладонью капли вина по губам.
  -Где ? - спросили Брик и Дрик одновременно и переглянулись.
  - Здесь и навсегда!
  -Война?
  - Мировая!
  -Чума!?
  - В городе!
  - Нет, господа домкраты, хуже...
  Бригаду клоунов в цирке поначалу прозывали "демократами", когда на собраниях коллектива руководство боролось с безалаберностью и пьянством. "Произвол!", Беспредел!", орали они, вскакивая с мест. Позже, правда, ужали до "домкратов": ведь, когда требовалось улучшить тренировочно-репетиционный процесс или изобрести новые номера, они тоже не молчали - "Даешь!", "Подымем!" кричали они и бегали между артистов. И, как не удивительно, эта, вечно пьяная и ленивая, вечно ругаемая начальством бездарь оставалась при цирке и по сей день.
  - Много хуже! На моих глазах в этом треклятом городе, ... Я был свидетель! На разэдакой ярмарочной площади, встретились наш мистер Редд и их мистер Уайт!
  - И...?!
  - И конечно они поссорились!?
  - Они объявили друг другу схлестку - кто больше загребет денег за сезон, тот призом получит выручку проигравшего! Всю выручку! И на то арбитрами - всё местное начальство! А выручку за каждый день будут отвозить в магистрат!
  - Мы пропали - мистер Уайт - Богач!
  - Нас уничтожат! Мистер Уайт богач и друг богачей!
  - Молчать! Олухи - мистер Редд друг генералов!
  - Точно! А мадам Попс их любимая певица!
  - Мы спасемся!
  - Даешь Приз!
  - Подымем производительность!
  
   С этими словами клоуны повскакивали и, опрокидывая пустые ящики, ломанулись, размахивая руками раскидывать по цирку трезвон Великой Новости.
  Повелитель лошадей же, подперев рукою челюсть, застыл, уставивши взгляд в зеленую муть бутылочного стекла. В проеме меж вагончиков появилась еще одна неразлучная парочка Атлет - гигант Джо и его подручный Джек, почти карлик. Они понюхали бутыль, осторожно обошли наглядное пособие психолога изображающее "задумчивость" - обнюхали и его - и лишь потом беззастенчиво пихнули "изваяние" в бок.
  - О чем солдатушка закручинился?
   Властитель стремян и седел лишь отмахнулся. Почти карлик Джек сел на против.
  - Что ж, ну, встретились два Единочества. Это должно было случится, рано или поздно. - Сказал он и пододвинул к себе стакан.
  - Редд и Уайт настолько ненавидят друг друга, они настолько "плюс" и "минус", что притянулись бы друг к другу и с разных планет, меняя их орбиты.
  Выдал гигант Джо тоненьким голосом умную фразу. И то, и другое так не вязалось с этой горой мышц, что казалось, будто Джо просто открывал рот, а говорил некто-то другой, из-за угла.
  - Ох, ребятки, незахорошело что-то мне...
  - Профессиональный вояка, объявляющий перед атакой, что у него понос - подобен многодетной матери, у которой по беременности отошли воды, а та орет что она всего лишь обоссалась.- Выдал еще одну завернутую фразу гигант. А почти карлик прокомментировал:
  - И она в своем неожиданном страхе права - вдруг, на сей раз, какой урод выползет.
  Вседержитель уздечек и постромков через силу ухмыльнулся и поднял взор свой на атлета. И вдруг вздрогнул. Голова его откинулась, зрачки расширились, а рука замельтешила в крестном знамении. Карлик не раздумывая треснул того по шее.
  - Что с тобой? Что за хрени ты опился?!
  Наездник дернул головой, глаза его вернулись за надбровные дуги.
  - Да, чертовщина какая-то... взглянул на Джо, а у него вместо лица оскал мертвячей черепушки. И...
  - Что: "И"?
  - И где-то ударил колокол.
  
  4.
  
  Цирк мистера Уайта колол небо ребристыми конструкциями метала, и слепил землю бликами прожекторов и лампочных гирлянд, и било в зрак не электричество, а пока лишь отсветы солнца. Что же будет вечером, когда зажгут настоящую иллюминацию?!
  Непременный фурор.
  Так или примерно так размышлял один из техников, оглядывая результаты своего монтажа, как тут его едва не сбил с ног спешащий укротитель зверинца, плотный и целеустремленный как паровоз.
  -Осторожней, мистер! - крикнул тому в спину возмущенный техник. Но механоподобный господин лишь нервно отмахнулся. Уязвленный же техник поспешил за ним следом.
  Но поспеть за таким агрегатом было трудновато, когда техник нагнал его около манежа, тот уже стоял в окружении циркачей и от туда неслись приглушенные ахи и вздохи.
  - Вы слышали! Наш-то дылда столкнулся с господином Реддом!
  - Ой, что будет!
  - Дуэль! Как пить дать, дуэль!
  - Да! Рэдд бойкий малый - проткнет нашего шпаженкой, и будем пить за упокой...
  - Наш не дастся - наш его исковыми заявлениями закидает.
  - Ребята! Уже всё случилось. Будет другое - и пострашнее, - и звериный царь поведал коллегам, что он видел на ярмарочной площади, умолчав, правда, что были они вдвоем с руководителем группы наездников из враждебного цирка, с коим были старые приятели и служили в одном полку.
  Механика сценических эффектов кто-то толкнул в бок и спросил шепотом:
  - А кто это такой: "Господин Редд"?
  Техник посмотрел на спрашивающего незнакомого господина и недоуменно пожал плечами. Он сам поступил в цирк не давно, и на счет местных интриг был еще не совсем в курсе.
  - Ах, вы не знаете! - Раздался за спиной голос, и между плечами техника и неизвестного господина протиснулась седая голова с улыбающимся лицом. - Ах, да - Вы ж новенький, господин мастер-менеджер эффектов. А вы, позвольте, кто будете?
  - Я буду вашим новым фокусником, вот документ подписанный господином секретарем мистера Уайта.
  - А-а! тогда вам ко мне, я бухгалтер в этом заведении. И кассир.
  - Да, да! Мне надо встать на довольствие!
  -Обязательно надо, пойдемте. Да не спешите так, не гоните старика. А я вам расскажу про наши старые истории. И вы, господин техник-мастер, пойдемте, послушайте, что б потом не переспрашивать у каждого и, не дай Бог, не нарваться на недоразумения, за кои можно и с должности вылететь. Не любят у нас некоторые начальственные особи старое вспоминать, ох, как не любят.
  Так вот...
  Жил был папаша Гадди Снэйк. В молодости, говорят, он был бескомпромиссен и жесток. Говорят, что пылали города и целые племена пускались в бег и растворялись в пространстве, когда он спускался с вершин. Промысел его был смутен, профессиональные склонности не ясны, одно несомненно - он был творец. Но было что-то в нем эдакое, какие-то комплексы. ... Стесняло его что-то, и было в его натуре что-то дикое, разбойничье.
  Служить ему готовы были многие, но подбирал он себе в любимчики не приличных людей, а всё больше каких-то уродов, да и просто скользких типчиков. Особенно в чести у него были ушлые обманщики, готовые сестру родную в бордель продать, брата пришить и отца родного обжулить. Импонировала папаше Снэйку их неколебимое желание жить, жить во что бы то ни стало. И жить хорошо, и что б за счет других. "Воля к жизни", так это кажется, называется, если политкорректно.
  Но вот однажды у него появился ребенок, ожидаемый, желанный ли, но появился.
  Они иногда бывают - неожиданными - дети.
  У папаши появился ребенок. Мальчик. И Гадди Снейк как то незаметно враз не то, что бы совсем обмяк, но заметно помягчел. Что делать, но нас часто мягчают дети, пусть мы этого и не замечаем, пока вдруг неожиданная не капнет на губы слеза.
  Особенно размягчение папаши усилилось после безвременной кончины сына. Тот ввязался в какую-то финансовую авантюру. Но какую? Все свидетели скоропостижно скончались, а суд сгорел вместе с архивом. Но говорят, что мальчик открыл новый банк - с совершенно невиданной доходностью по вкладам, и беспроцентным кредитованием.
   И, естественно, старые пройдохи банкиры впали в священный ужас - весь их гешефт летел к черту! Подкупив власти, они объявили его векселя необеспеченными, а доверенности недействительными.
  Этот честный парень сам отдал себя в руки правосудия. А после охранники смущенно разводили руками и уверяли, что он сначала умер, сам, видно от огорчения, а потом растворился. Хотя позже заходил с улицы, весь в белом, без следов ушибов и ссадин, мило здоровался, жал руки остолбеневшей охране в тюрьме, прокурору в прокуратуре и судьям в суде. А уходя, желал всем здравия и не брать в голову. Потом были другие свидетельства и объяснения, потом другие. ... Но, так или иначе, тело сына папаше так и не выдали.
  В итоге папаша Снэйк бросил строительный бизнес и Большую Политику и создал гастролирующий цирк.
  Удалился в него как в монастырь.
  Самое, то место, говорил, где обманывают и предают не в пример меньше. А то зайдешь с благими намерениями, в какое общественное заведение, например, в тот же суд, а окажешься в шапито, где тебя уже обрядили клоуном и тычут в тебя пальцами.
  Кстати, после несчастья с сыном у него рождались одни девочки.
  И вот цирк Папаши Гадди Снэйка стал давать представления и поимел грандиозный успех. И долго, долго он колесил по миру, удивляя и покоряя. Да, фокусы показывал сам старик Гадди, не доверял ни кому.
   Что это были за фокусы! Прямо скажем - чудеса!
   Потрошение клиента с выниманием кишок, отрубание рук и ног с последующим полным приростанием - и без всяких ящиков - в крови и скрежете! А оживление покойников, прямо из морга доставляли! А полеты во сне и на яву! С барражированием над любым городом и местностью, по желанию заказчика! Такого нынче не увидишь - всё переместилось в область медицины с неясным результатом.
   Да, время брало своё и папаша Снэйк стал привлекать помощников. Один из них был Редд. Тот еще малый! Появился он как-то, весь драный, сбежал с какой-то очередной войны. Но быстро обвык на манеже. Живчик, без авторитетов в голове и правил в кармашке. Но талант! У него всё бурлило и искрилось на сцене: публику кружило в круговерти приключений и трюков, сама жизнь брызгала во все стороны и пьянила население. Да, он был простоват и без заумных затей, но очень нравился рабочему люду и тот валил в цирк толпами, неся трудовой медяк.
  И появился в цирке мистер Уайт, тогда еще молодой человек, стройный и подтянутый, с хорошими манерами и рекомендациями. И далеко не отходя от кассы, развернул перед папашей Снэйком целый бизнес-проект. Машинерия, Электричество, двигатели внутреннего сгорания, радио волны и магнетизм, мол, всенепременно перевернут мир в Будущем, А Цирку, как важнейшему из искусств, надо соответствовать, то есть - обгонять время.
  Главное же, что людской ресурс, как прагматическая составляющая, свой потенциал исчерпал: отягощен врожденными дефектами, изъянами воспитания, нерациональной иерархией ценностей, мотивационно не устойчив, подвержен сифилису и алкоголизму, быстро изнашивается и устает.
   Технический прогресс, гуманизация и демократизация изменят положение.
  И что вы думаете? Старый пень повелся на умные речи! Долго смотрел на рекомендации и подписал-таки назначение мистера Уайта "И.О. директора"! Все бы ничего, но только что утром он подписал такое же назначение - "И.О. директора" - мистеру Редду! Мало того: после подписанных бумаг он сказал, что очень устал, и пойдет отдохнуть. Он ушел к себе и заснул. Заснул настолько крепко, что никто так его и не смог разбудить.
  Наверное, он до сих пор где-нибудь спит.
  Я уже говорил, что после несчастья с сыном у него рождались одни девочки? Так вот - их было много, и все они были красавицы, и обладали очарованием просто сокрушительным.
  Они быстро выскакивали замуж и разъезжались по всему свету. В какой стране они останавливались на проживание, та начинала расцветать, и цвела, пока длилась молодость красавицы дочки Гадди, дольше всех протянула одна, на островах.
  Откуда брались все эти девчонки не понятно, ведь жены папаши Гадди никто никогда не видел. Да и был ли он вообще женат? Но всеми воспринималось как должное - в цирке появлялась девочка необычайной притягательности, испускающая к тому же волны повелительности, значит - дочка старика, и все сразу впредь меж собой так её и называли. "Его Дочка". Или еще проще: "Принцесса". Ну, естественно, никакими "принцессами" те девчонки не были. Они были просто Музами. Среди женского пола такое случается. А у папаши Снэйка был Глаз. Вот и подбирал он их на воспитание, со всяких помоек.
  И что вы думаете?! Папаша спит. В цирке два директора. И одна очередная дочка. И все единодушно решили - кого она выберет, тот и станет полноправным и самовластным. А я сам, спустя столько лет думаю: а почему никто не подошел и не спросил у девочки - " Вы, мол собственно, кто? Не соизволите ли предъявить документики?"
  Но ни кто не смел - все были заворожены шармом девчонки и её голосом, эта последняя, кстати, любила петь, и увлечены зрелищем невиданного ранее соревнования за первенство в цирке, руку принцессы и права на собственность. Пока все наблюдали сальто-мортале Редда да возню механизмов Уайта люди не заметили, как девчонка повзрослела, набрала силу и уже распоряжается вовсю: отдает приказы и капризничает на пустом месте. И все почему-то подчинялись, а вроде с чего бы - когда то это было данью уважения к папаше Снейку. Да и она была милой девочкой, - почему б не оказать любезность? Но папаша Снейк исчез и она подросла - заметно погрузнела и опростела лицом. В общем, куда-то делись загадочность и скромность. Осталось: властность и капризы. Сие унылое преображение было замечено всеми. Только не Реддом и Уайтом - увлеченным борьбой - они выдумывали трюки и сочиняли идеи, привлекали спонсоров и покупали аплодисменты. Всё было, а как же - на кону не банальное наследство, а, почитай, корона всего циркового мира! Увы, они и не заметили, как в нём уже начала царствовать Пошлость.
  И вот, как-то случилось - мистер Редд не уберегся - свергся с трапеции, и поломал обе ноги. Одни говорят, что он устал, выдохся. Другие - что ему "помогли": смазали, где надо. Чем и воспользовался мистер Уайт - припал к ногам крупногабаритной принцессы и протянул ей обручальное кольцо вместе с нотариальными бумагами. Та соблаговолила принять: надеть одно и подписать другое. И сделали они свадьбу. И устроили пир - банкет на весь мир. Съехались все знаменитые и влиятельные из всех столиц. Благодушным поздравлениям не было конца, один японец даже договорился до того, что объявил конец истории, Истории как таковой. А госпожа Муза во всеуслышание объявила, что в ознаменование новых времен сменяет свое старорежимное именование "госпожа Муза" на демократичное - мадам Попс.
  И настал час когда наш элегантный мистер Уайт удалился на брачное ложе с огрузневшей Музой.
  Потом долгое время была тишина. В салонах, на кухне и в прессе. Неугомонные газетчики день и нощно рыскали подле стен будуара, но их чуткий слух не ловил ничего. Много публики еще продолжало запойно веселится, но воздух уже просквозили тревожные предчувствия. И вот однажды утром из пределов семейного гнездышка раздался дикий крик, перешедший в матерную брань. Из спальных покоев выбежал господин Уайт, а из окна ему в след вылетали чемоданы и бельё.
  Но эта сценка - всё, что досталось репортерам. Ни комментариев супругов, ни болтовни прислуги. Позже семейная пара не раз показывалась на обществе вместе, но жили раздельно.
  Говорят, что они не сошлись характерами, более сведущие, что не сошлись в постели - наш и смолоду был холодноват, а вот она жадна до всего мясного и горячего. А по мне, так вы представьте: подводит молодожен невесту к брачному ложу, ту, что помнит юной - хрупкой и стеснительной - но только дотрагивается до шнурков корсета, как все стяжки разлетаются, покровы опадают и, вместо детской прелести, вываливаются на него свиные окорока. Так наступает мужское бессилие. Да, с тех пор мистер Уайт на женщин и не смотрит. Его больше привлекают интеллектуальные беседы с юношами.
  Мистер Уайт затеял грандиозную перестройку. Новый шатер, новая иллюминация, новые специалисты - которых в цирке раньше и не видели - и все по машинам, по электричеству. ... А старый цирковой реквизит свалили в дальний уголок. А когда прибирались - представьте! - нашили старика Гадди Снейка! Он, оказывается, закатился под комод и все также беспробудно спал, покрытый паутиной и слегка плесенью. Мистер Уайт снял с его шеи печать и понаставил везде в новом цирке оттиски, везде - где надо и не надо, даже на мусорный бак и стульчаки в клозете. Мол, сохранена традиция - всё по заветам старого мастера и с его благословления. Новый антураж в старых знаменьях. Ну а старика сдали в дурдом. Потом перевезли в богадельню. Потом, случайно, в прозекторскую. Потом опять в дурдом. Потом опять куда-то. Так его следы и затерялись. Где-то спит старик.
  А госпожа Муза воспылала к мистеру Уайту настоящей ненавистью. Тут и митер Редд из госпиталей вернулся. Поворковали они пару раз не прикрыто, и как-то ночью сбежала госпожа с господином Реддом. Да не налегке - прихватили с собой багажом реквизит старого цирка. И начали свои гастроли. И пошло у них не плохо, видно не всем по нраву прелести Будущего. Тогда, кстати, Муза решила вернуть себе старое доброе имя, но увы, публика словно не слышала её. Так и осталось, как приклеилось: мадам Попс.
  Конечно, были иски, были суды. Но всё как-то утряслось. Говорят Муза, то есть мадам Попс, до сих пор с Реддом, и до сих пор поет, и кое на кого влияет, хотя изрядно потрепалась в извечной борьбе с лишним весом.
  - Так, я запамятовал, молодой человек, что ж вам от меня старика надо?
  - Я ваш новый фокусник изволю встать на учет в бухгалтерию и, следовательно, в кассу. Вот лист с резолюцией мистера Уайта, вот рекомендации
  - Опять рекомендации, резолюции. ... Эх, молодой человек, был бы Человек, а не Механизм. ... А у вас я смотрю руки...
  - Да, руки - у меня. Так сказать рабочий инструмент.
  - И лицо у вас...
  Господин озабоченно пощупал щеки, посмотрел на пальцы:
  - Что с лицом?
   Господин принялся искать глазами зеркало по сторонам.
  - Честное! Настоящий плут...
  Господин фокусник замер и открыл, было, рот, а старый кассир махнул рукой:
  - Не фурьтесь, я таких люблю.
  Тут над будкой кассы заголосил попугай:
  - Пять тысяч вольт тебе в сраку!
  - Не пугайтесь! Не верьте птичке, - поспешил успокоить техник,- тут у нас триста шестьдесят, не больше.
  -Да-а, ... а с чего же вас на работу приняли, и где прошлый мастер-менеджер электрический?...- спросил Кассир техника, спросил, не отводя пристального взгляда с лица фокусника:
  - А лицо у вас...У нас не жарко, а у вас - Лицо...
  Господин фокусник аж подпрыгнул:
  -Да что у меня с лицом?!
  - Вы покраснели! Это так чудесно.
  
  5.
  
  "ГОРОДСКИЕ ХРОНИКИ". Газета для местных жителей и приезжих.
   Сегодня в газете:
  ... Общество поздравляет! Вчера исполнилось 65 лет многоуважаемому...
  ... В клинике мистера Брони новые модные зубные протезы...
  ... Фермер Слоник предлагает средство для ваших свинок, свинки будут расти вдвое быстрее...
  ...В наш огород съехались сразу два цирка...
  
   ГЛАВА Љ2
  
  1.
  
  - А может немного о любви?
  -... .
   - Вы полагаете: лишнее? Нет, поверьте, - не лишнее. Категорически не Лишнее!
  Может быть это единственное то, чем мы до сих пор живы. Просто мы этого не замечаем. Не замечаем как воздуха, которым дышим. Как землю, которая нас носит, до сих пор...
  О как хотелось бы мне сделать центром нашей истории - историю любви! Но увы, любовь как и дружба с давних пор оттеснятся все далее и далее на периферию бытия. И вот уж кажется и невидно ее совсем. Есть ли? Нет ли? Может только игры, надувание колбасок, катание яичек, да ковыряние в норках?
  Безусловно, первое дело молодости - это карьера.
  Так же первое условие жизни конкуренция, то есть борьба за существование. Кто спорит! Вечный бой - достоинство мужчин и зависть жен. Но...
  Есть! Есть! Пусть после борьбы за выживание, пусть, где то между карьерой и круизом. Есть!
  Должна быть.
  Может быть, мы продолжаем суетиться, брызгать креативом на право и налево, ударяясь во все позитивы - только благодаря той тоненькой ниточки, незаметной ниточки, страховочному канатику, на котором давно уже болтается наш никчемный мир. На любви. Пока жива еще хоть пара влюбленных - любимых, у мира есть шанс не сорваться в бездну.
  Она шла за овощами и ранними фруктами, после долгой зимы, после стылой весны. Она шла прямо. А смотрела в сторону, на прилавки.
  Ёе души коснулся запах, она еще не поняла, не осознала, а он уже коснулся - родной и желанный - запах.
  Они столкнулись нос к носу.
  Сильный и ловкий, он робел перед красотой, опускал взгляд и мямлил слова.
  Обязательные насоветованные заученные - для затравки, для развития, для соития, для элегантного прощания - ненужные и неприятные сердцу.
  Она столкнулась об олуха перегородившего дорогу, и едва не брякнулась в непросохшую грязь.
   Готовая взорваться и вылить на несчастного все муть, все льдинки, ухабы и ветры дороги и зимы, она посмотрела вверх и увидела глаза.
  Он посмотрел вниз и увидел глаза. И в его голове выстрелило: "Сейчас или никогда".
  Она увидела глаза. Знакомые с детства. Родные. Глаза принца из сказки, глаза чудовища из сладко страшного сна. Эти глаза вмиг пожрали её, проглотили и не оставили следа.
  Он открыл рот, как шагнул в атаку из окопа, как с обрыва бросился в пропасть, пропажею своей, спасая то, что мило. И что останется в пространстве, и больше не убудет никогда.
  Он раскрыл рот и сказал.
  -Любимая! Где ты пропадала?
  - Я шла к тебе.
  И они поцеловались.
   А что делать, после долгой разлуки? Разлуки с рожденья, разлуки в целую жизнь - да, плюс пара, тройка пустопорожних оборотов вселенной. Эти световые тысячелетья были постылы и никчёмны до этой встречи на базаре у фруктовых лотков. Без любви.
  Когда они разъяли объятья, когда отделились друг от друга, они помахав друг другу руками, пошли каждый по своим делам, шепнув лишь:
  - До завтра...
  -До завтра...
  - Здесь же...
  - В тот час...
  Они разошлись с ощущением с полноты души и уверенного восторга жизнью. Навсегда.
  Не успел Роббит сделать и десяти шагов как в его гармонию ворвался дрессировщик из цирка, правильный мужчина с военным прошлым. До преж невозмутимый и мужественный, он, не привычно для него, был тревожен, даже испуган.
  - Ты с знаком с этой девушкой?
   - Нет.
  -Ты не знаешь того, с кем так мило беседовал? То есть: с разбегу прилип взасос!?
  - Нет. Не знаю. Но узнаю обязательно.
  - О, Боже! Ты приехал в чужой город и тут же чуть ли не трахаешься посреди города с неизвестной тебе девушкой! ?
   - Полегче с лексиконом. Я люблю её. Давно...уже.
   - Уже?! Да будет тебе известно: она гимнастка из цирка мистера Редда!
  -Ну и славно, мы сделаем совместный номер.
   - Ты издеваешься надо мной?
  -Нет.
   - Ты чокнутый?
   - Нет.
   -Так значит, ты ничего не знаешь...
  - Нет. Стоп! Хватит. А ну, по порядку: что я не знаю и что должен знать?
  - Она из цирка мистера Редда!
  - Так.
  - А мистер Уайт встретил мистера Уайта.
   - Да? Ну и ладно.
   - Они смертельные враги.
   - Да?
  - Они смертельные враги и будет Война.
  
  2.
  
  Последний раз, одернув перед зеркалом манишку, молодой человек вышел из своей комнаты в общую залу. К столу, где его заждались, и стыл суп. Во главе - папа, по краям - матушка, сестрица и дядюшка по отцу, в ночь прибывший из столицы - подалее от суеты, восстанавливать нервы, потребляя местную лечебную воду и охлажденное молоко. Макс, не извиняясь за опоздание, сел. Разлили суп-пюре. Потом было мясное блюдо с гарниром, и, лишь когда подали чай, папа, прихлёбывая горячую жидкость, бросил незначительный вопрос, как бы давая отмашку светской беседе:
  - И какова погода нынче в столице? Говорят, дожди?
  Дядюшка, человек говорливый, только и ждал того, что б развязать язык:
  - Дожди. Мой брат, дожди. Слякоть, так сказать. Грязь под чистыми сводами. Грязь зависти, злословия и прочего хамства.
  - А каковы нынче моды? - влезла сестрица, не давая прожженному политикану, как он себя сам рекомендовал, развить тему столичного хамства,- Носят длинное или короткое? Тёмное или светлое? Волосы более прибраны или распущены?
  - Ох, распущены,- вздохнул дядя, и от чего-то задумался,- ...Распущены, хотя и прибраны. Красятся все в светлые, а глазки тёмные. И носят длинное, но - коротко.
  - Что же нынче едят? - спросила матушка, каждый день озабоченная кулинарным разнообразием,- какие такие финтифлюшки заморские, из дальних стран?
  Дядя куснул знатный шмат пирога и, жуя, ответствовал:
  - Жрут ныне траву. Днем, на показ. Потом долго бегают прилюдно и меряют пульс. Ночью же бредят о мясе и страдают лунатизмом. В итоге лечатся от ожирения. Называют его "виртуальным". А от того всё, что обильно приправляют скуку спайсом и коксом... из дальних стран.
  - Ах! До нас сии пряности еще не дошли. И что за блюдо такое - "Скука"? А как оные пряности совмещаются, например, со свининкой?
  - Нормально! То есть никак. Раздельное питание: свинину в рот, кокс в ноздрю.
  - Мама, да хватит вам всё о плотском! О еде то бишь...- Не выдержал Макс,- а что же нынче в театрах? Какой культурный посыл доминирует? Есть ли прорывы? И что там - Революции не предвидятся? Вот в газетах пишут: "Мы на пороге..."
  - Да, нашему мальчику пора определится в жизненном пути. - Довольно проворчал отец.- У него исключительные способности - схватывает на лету. Есть ли для него перспективы в столице, а то здесь все боле по сельскому хозяйству...
  - А вам куда, молодой человек, хочется?
  - Поближе к элите,- ответил за сына отец,- духовной и творческой , я имею ввиду, ничего меркантильного.
  Макс же выпалил:
  -Да, дядюшка, я хочу творить!
  И тут дядюшка взорвался:
  - Да?!
  Он выплюнул в тарелку остатки недожеванного пирога и, уперев кулаки в стол, разразился речью:
  - Куда вы, братец, племянничка хотите? В Э-ли-ту?! Ха-ха...Трусливые, боязливые - жадные! Они никого не пустят - набор в школу творчества закончился. Все места заняты - и лимит на культуру исчерпан. Плохи ли, хороши ли наши обладатели лицензии на творчество - других не будет. Они не пустят. Это до того как устроилось ныне - они рдели, горели , пламенели - возмущались, боролись, в общем - вершили. Сейчас - то же,... типа: зажигают, вещают и строят. У каждого своя роль. Тексты всё скуднее, а жесты расхлябанней. Вместо творческой лаборатории - театр самоназначенных кукол. Но это там - в вышине. Для галочки, что ставит элита в некоем кондуите Бога: мол, всё у них есть - есть и это, и то; и, вот такие, и сякие - то же есть. Нет только счастья.... А как иначе - в герметическом то, обществе гермафродитов: сами себя ебут - вот и всё счастье... Ой, прости, Патрик, я за столом, и при детях...
  Макс посмотрел на своего отца - благополучного приверженца либерализма и психоанализа, посмотрел на матушку - благонамеренную толковательницу снов, мелко и тайком пьющую крепкие ликеры, посмотрел на сестру - со взглядом плавающим по сторонам и выси, но обязательно успевающим заметить всякую пошлую модную вещицу. И посмотрев на дядюшку, сказал твердо:
  - А Я верю! Светлое Будущее неизбежно.
   - ..Угу, как пожар...- дядюшка уже сел, и уже, кажется, успокоился, дожевывая пирог. Но что-то вспомнил, сглотнул прожеванное и воздел палец.- А вот для плебса, для народа, - а пусть творит свою культурку сам - каждый. Каждый - сам. Свою, личную - только никуда с ней не суётся, ради Бога! А хочешь денежек заработать - так иди в цирк. Показывай свои "культурные" навыки: языком в ушах ковыряйся или ягодицами гири футболь.
  Вон они - с утра громыхают "культурой" на все лады. Поздравляю, господа, в ваш город приехал цирк!
  - Не один - два. - Уточнил хозяин дома.
  - О-о, боюсь, придётся мне скоро съехать: в одном месте два цирка, плюс один старый Декламатор - это перебор...
  А за окном грохотали зазывалы.
  На Макса накатила волна картинок из давешнего сна, а за их мельтешением еще кто-то подхихикивал, мерзко. Молодой человек отставил чашку недопитого чая и встал из-за стола:
  - Извините, мне пора.
  - Куда ты Максик?- озаботилась матушка.
  - Вступать на жизненный путь.
  - Куда?!- удивился отец. И все удивились - уставились на него расширенными глазами.
   - В цирк.
  
  3.
  
  Жаркий рёв обдал нутро старого цирка. Сдуло его обитателей, работных и праздных по углам, по закоулкам, по норкам. Это влетел в свои владения мистер Редд.
  - О, я сделаю! О, я припомню!
  Рычал огненный господин и топал по железной лестнице в свои апартаменты на втором этаже диковинного фургона, оставшегося от папаши Снейка в наследство. Задняя часть этого омнибуса представляла собой балкон, вдвинутый в шатер цирка наблюдательным пунктом генерала за полем боя.
  - О, попрыгают бесы!...
  Мистер Редд грохотал по ступеням, и пыхтел, будто он не округлый крепыш довольно среднего роста, а некая многопудовая помесь слона с носорогом.
  - Да сгорит мир, но я увижу ужас на его тусклой роже!
  На верху его встретила встревоженная заботливая подруга его жизни, обнимая за шею, целуя в потный лобик сверху вниз, и норовя стянуть с него сюртук. Она уже всё знала.
  - О, я его порву!
  - Успокойся, дорогой, мы будем рвать его вместе.
  - Я порву его и съем его печенку.
  - Не травись, дорогой, отдай псам.
  Мистер Редд и не заметил, как оказался в нижнем белье и на кровати. И уже всё прошло. Пухлые руки гладили его спину, голос его тишел, но глаза упорно пронзали стенку, прозревая где-то там заклятого врага.
  -...о., я задам ему...
  После молниеносного акта любви с разгоряченным телом старого друга, мадам Попс попыхивала сигареткой в золоченом мундштуке, оперевшись на него, поверженного.
  - Дорогой, Уайт всегда говорил о честной конкуренции, о законах рынка. Наши ребятки в форме, так зададим фейервеку!
  Мадам потрепала мистера Редда по курчавой головке и наклонилась к его уху.
  - А если что пойдет не по правилам...
  Тут одновременно со стуком распахнулась дверь, и в будуар мадам Попс, совмещенный с кабинетом мистера Редда, ввалился запыхавшийся клоун Трик.
  - Что надо?
  - Тут это... как его...говорят это...
  - Ну, рожай быстрее.
  - Говорят, аврал.
  - Что? Кто "наврал"?
  - В смысле: "Армагеддон"! Ну, который, "Армагиздец"!
  Мистеру Редду это надоело, и он уже сидел.
  - Ты чего ко мне приперся? Пошел вон!
  - Так это...
  -Пошел вон! - мистеру Редду пришлось повысить тон.
  Клоун промямлил про себя: "А-га", и крутнувшись на длинных заплетающихся туфлях, исчез за дверью. Мистер Редд повернулся к своей застарелой музе:
  - Что ты хотела сказать, дорогая?
  - Я хотела сказать, что если что-то пойдет не по правилам... не по нашим правилам. Я всплакну, размажу тушь по щекам и напомню о себе моим старым преданным поклонникам...
  - Да, они уже как бы и не при власти.
  - Они при власти всегда, путь и без должностей. Они любого вразумят, мои генералы, мои советники, тайные и статские. Если надо я и до премьера, до президента дойду...
  Тут распахнулась дверь, и в помещение влетел клоун Брик. Влетел, запнулся и упал, прямо перед кроватью, прямо к ножкам хозяев красным носом.
  - А ты чего здесь?
  - Господин директор, я за вестью!
  -Что такое?
  - Народ собрался и ждет.- И лежа, ткнул за спину указующим перстом, - Народ хочет знать! Что и к чему!
  -Так они наверно всё, поди, уже знают.- Мистер Редд оглянулся на мадам Попс, та утвердительно кивнула.- Так, скажи: что без расслабухи, что б напряглись сегодня вечером на сцене. И что б побольше задору. ... Пошел!
  Клоун, чуть приподнявшись над полом, змеей метнулся за дверь. Где тот час раздались его петушиные выкрики: "Больше Задору!", "Напряжемся!", которые уже подхватил его напарник, клоун Трик: "Напряжемся и Победим!". "Позитива и Креатива! Больше пафоса!"
  - Мда... премьер, президент...А не слишком ли, дорогая? Мешать дела государственные, прости, - со всякой....
  - Не слишком! - Ответствовала знатная певунья, а заметив сомненье в глазах друга щелкнула того увесистым веером по лбу.
  - Я же - Примадонна!
  
  4.
  
  Никто не кричал, не шептал, и не звонил в бубенчик. Но всё вдруг притихло в помещениях цирка мистера Уайта. Прервались досужие разговоры и пререкания, все, кто был без дела, тут же схватились за первое попавшееся - кто принялся переставлять уже составленные коробки, кто раскручивать канат, только что свернутый. Новопринятый фокусник же, почувствовав опасность развитой на то интуицией, но не найдя по близости никакого предмета для перемещения, принялся совершать пассы руками, талантливо и трудолюбиво манипулируя пустотой.
  В цирк вошел мистер Уайт, источая холод лютых арктических широт. Он никого, не видя, прошел в свой кабинет - бункер под полом цирка - яму рыли первейшим образом, не смотря ни на дождь, град и скальные породы. Там, под землей в прохладной тишине, только и мог почувствовать себя расслабленно мистер Уайт. За металлической дверью его встретил его верный секретарь - по облику тонкий юноша, с наивной чистотой светлых широких глаз, лишь морщинки вокруг них, да порочные у губ линии намекали о том, что сей "вьюнош" есть далеко не тот, кем кажется. Увидев ледяное лицо директора и расширенные зрачки белых от бешенства глаз, секретарь выронил папку с приготовленными отчетами о ходе работ по установке оборудования цирка, и бережно приняв ледяные руки хозяина, стянул с них перчатки и прижался к ним теплыми губами.
  - Что с вами!? Вы не бережете себя!
  - Ах, мой милый друг, - выдохнул мистер Уайт, опадая в мягкое кресло,- подайте мне скотчу. Секретарь подсуетился исполнить прихоть своего патрона и любовника. Подал бока со спиртным и укрыл пледом. А мистер Уайт сделав глоток, стал рассказывать бесцветным голосом умерающего:
  - Вспомните, Я вам рассказывал, давно, о началах моей деятельности на поприще массовой культуры. Я рассказывал вам о господине, прозываемом "папаша Гадди Снейк"?
  - Да, рассказывали. Таинственная личность.
   - Я всегда подхожу основательно к своим друзьям, партнерам и спонсорам, хотя мои расследования показали мне, что "Гадди Снейк" это псевдоним, вернее два псевдонима, двух разных личностей, живших в разное время, в разных местах, хотя очень похожих друг на друга. Так я до конца и не понял - с кем, всё-таки, я работал.
  Помните, я вам рассказывал? Еще я вам, мой друг, рассказывал о несносном мистере Редде, похитившем мою первую законную супругу. Ненавистную рушительницу всей чистоты моей души. Я вам рассказывал...
  Сегодня, ближе к полудню, направляясь в магистрат засвидетельствовать свое почтение отцам города , на ярмарочной площади я столкнулся с ним. Со своим врагом. Олицетворением хаоса и всей мерзости человеческой. И как я не крепился, он все-таки спровоцировал меня на необдуманный поступок. Мы заключили с ним пари. Пари при свидетелях, на чрезвычайно жестких условиях. Наши предприятия будут давать представления одновременно, в течение месяца, и кто соберет большую кассу, тот и выиграет. Вознаграждением - весь доход проигравшего цирка за месяц соревнования. И условие - никогда впредь не давать представлений на этом доходном месте. И как всё обернется!? Я, возвращаясь, подумал, и считаю: что всё это дурная реклама и будет вредить в дальнейшем бизнесе. И я пошел бы на попятную, вступил бы в переговоры, и нашел бы компромисс. Но с кем! С этим мракобесом?!
  -Успокойтесь мой непризнанный гений! Мы уничтожим это олицетворение застоя и пошлости. Мы свергнем в клоаку его и его спутницу, залепившей своей мерзкой паутиной всю нашу эстраду, что нечем дышать. Кто-то должен загнать в гроб эту молодящуюся старуху. Это требует прогресс. И не огорчайтесь о пари - это святое дело! За нами прогрессивная общественность! За нами - Будущее!..Кстати, а может взять финансов у друзей банкиров и подкидывать в кассу, как выручку?
  - Не вздумайте! Мой друг, Мистер Редд прожженный прохвост и, увы, достаточно хорошо знает меня. Подобные движения он будет отслеживать первым делом. Грязная скотина. С этим типом ничего боле прагматичного и рационального, чем прямое действие через цирковые представления и не позволишь. Как бы не хотелось,... по крайней мере, я пока в таком состоянии, что ничего и подумать не могу. Надо успокоиться, и взять в себя в руки. Мой друг, плесните-ка еще скотчу...
  Секретарь подал второй бокал господину.
  - Вы отдыхайте. А у меня появились мысли. Главное в нашем деле, это - учет. У нас в подчинении полно различного человеческого материала, в своей жизни имеющего не только цирковой опыт. Многих из этих, до преж оборванцев, помотало по жизни верх, вниз и в стороны. У меня тут о каждом есть информации понемногу. Проведу -ка я опрос!
  И холеный "молодой человек" с поклоном покинул мистера Уайта, выйдя за сейфовую дверь. С блокнотиком и пером в руках, он принялся обходить цирк и, останавливая служащих, выспрашивая о чем-то, и делать пометки в блокнотике. Мастер сценических эффектов признался, что во время службы в армии он был минером. Дирижер с молодости хорошо метал ножи. Белый клоун - поэт и мастак пописывать пошленькие статейки. Рыжий же, клоун, так оскалился на намек секретаря о всяких посторонних делишках, что стало ясно - такой пришьет в темном переулке и только сплюнет.
  - А кстати, мосье, я не вижу нашего изумительного гимнаста Роббита.
  Задал вопрос господин секретарь. Как бы в ни куда и ко всем.
  Дрессировщик замялся, но сказал:
  - Я видел его на рынке...
  Тут как тут подбежали клоуны:
  - Мы видели его на рынке, и он целовался с девушкой.
  - Да! С прекрасной девушкой.
  Секретарь озадачено потер побледневший вдруг нос.
  - Это верно была его сестра...
  - По всему видать: они до-о-лго не виделись!
  -Хе! Так с сестрами не целуются.
  Тут господин секретарь зло сжал губы и прошипел:
  - Ах, вот как. Значит и он туда же.
  - Куда: "туда же"?
  - А я возлагал... правление цирка возлагало на него большие надежды, на его ловкое тело... Значит так господа, вам - дополнительная задача.
  - За дополнительные деньги?
  - Разумеется. Задача сверх- важная: верните гимнаста Роббита в коллектив, к станку, так сказать.
  - Но он некуда собственно не уходил еще. Только вышел подышать воздухом да отоварится белками с протеинами.
  - Он в течение часа вернется.
  - Он ушел не уходя! Он ушел к женщине. А женщина это творческая погибель!
  Тут откуда-то сверху заверещал простуженный голос: "Кругом пидерасты!"
  - Что это ?!
  - Это птичка, господин секретарь, Всего лишь.
  - Значит так - гимнаста вернуть. Птичку ликвидировать!
  - С гимнастом что-нибудь придумаем . А птичка с утра сорвалась с поводка и не дается в руки. Вот летает, ругается...
  - Еще и гадит сверху.
  Все трое посмотрели наверх. Попугай сидя на трапеции распустил свой гребень, и обозрев искоса трех типов внизу произнес осторожно : "Пи... Пи-и...", словно он понял опасность и вот в его глотке застряло ругательное слово. Но, то был отвлекающий маневр. Из под хвоста выползло птичье дерьмо, безобразник двинул хвостом и ловко обгадил всех троих.
  
  5.
  
  "ГОРОДСКИЕ ХРОНИКИ". Журнал для местных жителей и приезжих господ.
  "Странная история леди Броккоули."
  Привезенная из столиц одним акробатом одного из приехавших в наш город цирков.
  Выдержки из европейских газет:
   "...на семидесятом году жизни скончалась достопочтимая леди Брокоули, Элизабет, известная благотворительностью и сострадательным отношением к несчастным. Но настоящую славу она обрела как бескомпромиссная воительница за права женщин. Страстная проповедница Любви без границ".
  "...сегодня состоялись похороны благочестивой леди Брокоули на Сент-Поулском кладбище. Весь путь к последнему пристанищу гроба с телом этой несравненной женщины, достойной святого венца, оглашен был стенаниями и рыданиями. На кого нас оставила, благодетельница, основательница и попечительница фонда "Всемирное Сестринское Освобождение"?! Горе неизбывное сжимает наши сердца..."
  "... в кулуарах ползают премерзкие слухи пущенные скабрезной рукой господина Лизарда, репортера желтой газетенки "Саннер", пьяницы и карточного шулера. Его любимое место препровождения - бильярдный клуб устроенный его дружками богохульниками на втором этаже городского морга. По всей видимости, именно там он и споил окончательно опустившихся работников морга, которые ему, под большим секретом, поведали, что недавно усопшая достопочтимая леди Броккоули не совсем леди. То есть совсем не леди. И даже не миссис, и не мисс. А некое существо - нечто среднее между существом женского и мужского пола.
  В городском обществе закипают нешуточные страсти. Но, вновь опрошенные работники морга и личный врач леди Броккоули всё отрицают. Прозекторы испуганно, а господин врач агрессивно. Слышны призывы произвести эксгумацию трупа несчастной покойницы. Но господин прокурор держится стойко и отвечает отказом - нет достаточных оснований для эксгумации, и заявлений обвиняющих леди Брокоули в каких-либо преступлении не поступало. А слухи - не повод беспокоить могилы уважаемых граждан, усопших безвозвратно."
  "...Всем заинтересованным читателям! Наша газета, солидаризовавшись с другими уважаемыми изданиями, собрало необходимую сумму, и наняла уважаемого господина Паркерсона, знаменитого частного сыщика и не менее знаменитого бытописателя криминального мира европейских столиц. Задача, поставленная нами перед господином сыщиком - скрупулезно исследовать историю жизни леди Брокоули и принести на суд общественности доказательства праведного образа жизни почившей леди Броккоули, коя чистота поставлена под сомнение. Все доказательства, кои такие найдутся."
  ...Я взял на себя смелость пересказать на страницах нашей газеты эту сомнительную - во всех смыслах - историю, не в погоне за дешевою сенсацией - единственно побуждаемый моральным долгом репортёра. "Чувство Долга" - соблюдение, которого ныне столь необходимо, в свете грядущих перемен в нашей обыденной жизни, несомые неизбежным прогрессом науки, техники и общественных отношений. "Чувство Долга" в каждом - есть условие нашего выживания.
  В качестве старшего сотрудника частного сыскного агентства , Эвелир Гарри Паркерсон приступил к выполнению поручения данного достопочтенным сообществом газетчиков по выявлению тайн усопшей леди Броккоули, к тому же, несомненно, заранее помышляя о славе писателя.
  Сыщик вследствие циничности своей профессии, сразу задался вопросом: откуда деньги у леди Броккоули? Деньги не малые - суда по размаху фонда и общества , ею учрежденным. Логично было предположить, что в наследство от сэра Броккоули. По словам знавших его, сэр Броккоули был, так сказать "бонвиваном", "инфант террибл" благородного семейства. Любил кутнуть. Озорничал и увлекался картами. Получив свою долю наследства от почившего предка, умчался ураганом в столицу, откуда, произведя не малые разрушения отбыл в Европу. Где и пропал на несколько лет. Вернулся в отчий дом уже достопочтенным семьянином, в сопровождении леди Броккоули. Потерявший пылкость, с болезненным цветом лица.
  В городе, едва успев всех ознакомить со своей супругою, он скоропостижно скончался - злоупотребив виски, утонул в тарелке лукового супа. Относив траур сорок дней вдова развернула бурную деятельность, результатом которой стало основание Общества Всемирного Сестринского Освобождения и одноименного фонда. "Общество" которое в дальнейшем изрядно попортило нервы, а фонд пощипал состояния благородных отцов и мужей города, да и не только - организации леди Броккоули скоро вышли на международный уровень . Деятельность их распространилась на многие страны, в город зачастили делегации.
  Сыщик отправился по следам сэра Броккоули в Европу.
  Сэр Броккоули до возвращения в родные пенаты "давал гастроли" по столицам, пока очарованный французской куртуазностью не осел на некоторое время на Французской Ривьере. Там, где Монте-Карло. И, естественно - проигрывается. В пух и прах. Но не стреляется. Где-то пропадает, что б через месяц промелькнуть по банкетным залам столичных ресторанов уже в сопровождении новоиспеченной супруги. Где они венчались, в какой мэрии регистрировались? - Сыщик Паркерсон методичен - и вот он в одной маленькой церкви близь маленького городка в предгорьях Альп. В книге регистрации значится фамилия и имя новбрачной: " Сильвия Сильвио"...
  Расспросы по докам и закоулкам дали скорые результаты - месье Сильвио был известным торговцем оружием, оказывал услуги и пикантного свойства: собирал банды наёмников , сводил со штучными исполнителями - мастерами мокрых дел - востребованы нынче подобные услуги, хотя ни революций, ни мятежей. Кстати, говорят, ему очень помогала его супруга. Но месье внезапно скончался - вместе с супругой ушел на яхте в море и не вернулся. Пропала и супруга. Пустую яхту прибило к однуму из прибрежных островков. Паркерсон показал портрет леди Броккоули. И что вы думаете? Она оказалась не дочь, не сестра месье Сильвио, а та самая жена -помощница, только звали её - Лукреция. А привез он её - с другого берега, из Италии, со своей родины.
  Паркерсон пустился в путешествие по Италии. Оказалось, что есть , и достаточно известен в определенных кругах, клан Сильвини. И был он очень не простым - настолько что даже один из его отпрысков бойкий Джованни не ужился с родней - ушел с частью бизнеса на французский берег . Его родсвенники, помимо торговли оружием, бандитизма и вымогательства занимались еще и работорговлей, поставляя из-за моря человеческий материал для всяческих нужд. Один из домов терпимости, куда они сбывали товар, принадлежал некой Ирине Лукрециано, беженки с востока - с греческого берега, куда она часто ездила по делам. Как вы, наверно, догадались - это была та самая "Лукреция", которая "Сильвия", которая "леди Броккоули". Теперь вот еще: "Ирина".
  Может, хватит? Материала достаточно, что б снять благородный ореол с имени леди Броккоули, последнего из имен прозженной авантюристки, остудить страсти в родном городе и вскрыть, наконец, на всякий случай, её могилу. Но Паркерсон - профессионал и чувство долга - то, единственное, чем жив доселе наш мир и трепещет наша культура - подвигло его продолжить расследование.
  Паркерсон отправляется на греческий берег на суденышке всегдашего перевозчика синьоры Лукрециано. Там сказали, что мадам Ирина на долго здесь не оставалась - закупалась съестным и, по мелочи. И отправлялась на остров Буркоре. В госпиталь.
   Сей госпиталь был построен еще средневековыми рыцарями и был более замком - оборонительным пунктом, пристанищем для караванов паломников на Святую Землю. Мрачный остров. Хозяйничал на нем некий ученый доктор, полубезумный потомок рыцарей защищавших некогда этот клочок суши от сарацин и пиратов. И не только лечил людей, пропадали здесь люди. Но теперь здесь было тихо, госпожу Ирину хорошо помнят местные жители - все сплошь рабы, потомки рабов принадлежавших рыцарскому ордену. Госпожа Ирина дружила с хозяином Госпиталя , провозила любимый доктором шоколад, пациентов и невольников. И тех и других госпожа с хозяином называли "материал", и вообще мадам Ирина была очень любопытна относительно медицинских успехов безумца . Местные служки с ужасом шептали, что в подвалах содержались какие -то существа, лишь похожие на людей: многорукие, многоногие , с хвостами, крыльями, и даже двумя головами. Служкам приходилось кормить их через щели в дверях и то и дело слышать их ужасный вой.
  Но теперь все тихо было на острове. Подвал затопило водой. Ближние подсобники доктора куда-то сбежали. Так как доктор скоропостижно скончался - задохнулся эфиром . Любил он побаловаться его запахом. Случилось это как раз после последнего посещения мадам Ирины.
  Куда дальше? Паркерсон бродил по кабакам греческого берега и думал, где же тот дом, где семья родилась столь разнообразная дама? Сыщик уже отчаялся и начал пить горькую, и лишь неугомонный дух писательства, алчущий пожирать миры и сочинять пропасти, водил его сомнамбулического из одного кабака в другой. Где Паркерсон заказав виноградной самогонки, "Ракии", то бишь, раскидывал перед собой портреты столь похожих дам и складывал из них бессмысленный пасьянс.
  Но как то, в одном кабаке, к нему за стол подсел старый матрос, выпил с ним и рассмотрев потертые образы, возбудился и принялся всучивать на заклание зуб за то, что знавал одного парнишку, точно родственника изображенных на портретах особ. Парнишка тот был пакостный. Сам тоненький, а саквояж имел тяжелый. Был вороват и извращено похотлив. Совратил чуть ли не пол команды, возбудил ревности и драки и едва не довел до убийства. Пристал он к ним в одном крупном порту при огромном городе на землях Нового Света, пристроился чем-то типа стюарда - разносить еду и всякое прочее. Сбежал же с корабля где-то здесь, или неподалёку. И, кстати, он был не смуглым как мадам Ирина, не оливковым как синьора Сильвия и тем более не бел, как леди Броккоули. Он был черным.
  Конечно, когда Паркерсон услышал о пареньке с другого края земли, то был изрядно пьян. Это он ясно понял спустя пару суток, очнувшись в каюте корабля идущего к Новому Свету.
  В здравом уме он ни за что бы ни поверил рассказам какого-то забулдыги, и не поехал бы черте куда. Да даже бы и поверил - не поехал бы, не поплыл бы! Какая вероятность найти родственников какого-то парнишки похожего на мадам Сильвию сеньору Лукрецию и леди Броккоули? Да никаких!
  На другом континенте, в большом городе он бороздил кварталы населенные полудикими потомками экзотических племен, и смотрел, смотрел. ... И, не давая мозгу возмутится, столь бесцельным времяпровождением, глушил сознание спиртным.
  И, как-то, на улице приметил стайку черномазых парнишек, танцующих странный, но в чём-то знакомый танец: "Задом - Наперед". И верно - некоторые па уличной пляски, были чрезвычайно схожи с движениями шуточного танца, ставшего популярным с не столь давних пор в его родном городе, за многие тысячи миль от сюда. Рядом, с танцующими под грохот барабанов, сидел на стульчике у своей открытой лавчонки чернокожий старик. Смотрел на танец и ностальгически улыбался. Паркерсон спросил у него: что это за чудный танец такой, какого племени, а может и придумал его кто? Старик ответил, что это танец сугубо местный, а придумал его один ушлый мальчонка, очень давно - много, много лет назад. Сыщик тут же, не думая долго, развернул перед стариком веер портретов - не этих ли леди мальчишка был родственником? Возможно, есть сходство - хоть какое-то, пусть отдаленное?
  Старик небрежно посмотрел портреты и отрицательно покрутил головой, но улыбаться безмятежно перестал. Ушел в лавку. Откуда вскоре раздалось бульканье. Паркерсон заглянул - старик жадно сосал из горлышка бутылки какое-то пойло.
  А поутру Паркерсон обнаружил у себя в номере потрепанную тетрадь, подсунутую под дверь. Тетрадь была исписана корявым, но ровным детским почерком. Это была История об одном несчастном мальчике.
  В одном ужасном месте, где не сиял свет просвещения, а светильники использовали лишь для освещения диких оргий и всяческих коллективных непотребств. В месте, где люди из поколения в поколение жили одним подаянием правительства да преступными посягательствами на священную частную собственность. В месте, где люди не знали ни страха веры, ни сознательного самоограничения естества, где писаные законы не читаны, нравственные - забыты, а врожденные же - и не просыпались.... В сущей бездне на земле, где искажены сами значения слов Счастье и Радость, а слова Верность и Долг не прозвучали; где неизвестно даже скромного слова "Труд", у чернокожей юной девушки родился мальчик, чернокожий, как и она.
  Родившейся в этой грязи младенец вскоре был изнасилован дружком матери, перепутавшим младенца и куриную тушку. Мое сознание, не может представить: в каком отвратительном состоянии была мать, что грязный поддонок предпочел сношать не её, а куриную тушку...
  Но ребенок выжил, не смотря ни на что. Мешая, с заскорузлых пелёнок, в пище молоко и портвейн, дыша угарами дешевых излишеств и смрадами испражнений, глотая дуновения дурманов, в ежечасном старании проскользнуть между побоями и изнасилованиями, он выжил.
  Таково было существование, в этом извращенном обществе, где признавались за таковые лишь самые сильные проявления чувств. Если Радость - то пьянка до блевотины и упадения тужа же, в блевотину же. Если то Задумчивость - то обязательно с курением дурамнящих трав, до заката глазных яблок под лобную кость, до отключения всякой чувствительности. Если же отдых - то с непременным уколом опиумата. Если ж ревность - то до удушения. Если спор - то до поножовщины. Если плач,- то до рваных волос. Если смех - то до икоты и конфульсий.
  Что бы понять, как и почему он в дальнейшем стал не совсем человеком, то нужно понять прочувствовать среду от куда он вышел. И стал Нечто, ... Некто,... А может быть - Сверх-Человеком....
  Ко всему прочему, может вследствие буйств помешенной без разбора крови, в среде, которая взрастила мальчика, отсутствовала всякая выдержанность. Все обитатели этой пропасти находились в состоянии постоянного Хотения.
  Они постоянно чего-то хотели.
   Но не могли понять - чего.
  Они объясняли это тем , что - ничего не имели. И потому, если что и хотели, то сразу - Всего. Но порывы получить сразу Всё, и ничего конкретно, переходили в зуд похоти и заканчивались обычно половыми извращениями.
  Так, с дурным постоянством заканчивались все их благие порывы. Всё, о чем бы не подумали и не пожелали: получить образование, построить дом, завести семью... Даже простая жажда опохмелится или глубокая задумчивость оборачивалась в итоге - изнасилованием кого-то.
  Это место, эта темная пропасть располагалась как раз между задворками театра и кладбищем.
  И, может быть, благодаря этому соседству ребёнок выжил. Выжил, потому как у него появилась мечта.
  Мечта - с большой буквы.
  Мечта, та, что дает смысл существования и заменяет Веру.
   Еще говорят, что Мечта свергает миры.... Но, естественно, бедный мальчик ни о чем таком не думал.
  Просто однажды его поразила Красота.
  Красота растолкала спящее воображение, оное зарядило ум и подвигло его на поиски путей выхода из ада своего бытия...
  Подглядывая из-за забора за жизнью большого города, он увидел Её. Образ своей Мечты. Она подъехала на новомодной безлошадной самодвижимой коляске и спустилась на красную ковровую дорожку под свет вечерних фонарей у входа в "Гранд-театро".
   Это была белая женщина.
   Шелковое платье струилось и сбегало с её грациозного тела, играя складками, а на глубоком декольте дышала, поблескивая бриллиантовая нить...
   И тех же белых женщин он видел потом на кладбище. В строгих черно-белых одеяниях с непременными черными очками на бледных лицах, и в этой строгой скромности и выдержанной скорби они были не менее притягательны и прекрасны.
  Тяжкий путь к свету начался с приобретения куска мыла. Оказывается, что кожа белей, чем чаще умываться. Позже он узнал о чудесных отбеливающих свойствах лимонного сока. Но всё это - затраты.
  Где не удавалось украсть, пришлось зарабатывать - что поднести, что подтереть, с весточкой сбегать. Но чаще всего - ртом и задницей. Надо было приодеться. Время бежало, и оставаться в пропасти гетто было совсем не можно, тем более, с теми разительными изменениями, что претерпевал мальчонка. Он, не долго думая, поселился на кладбище в заброшенном склепе. Выходя на заработки ради своей мечты, он поначалу рядился в женское и на грудь подкладывал вату, оказалось, что многим то излишне, и платят больше - если мальчиком, но в белой чистенькой рубашечке обязательно.
  Вся его покореженная натура проявилась в изобретенном им номере: изображая движение вперед, двигаться назад задом. Этим танцем на улицах он стал завлекать сначала подаяния а потом и более серьёзных клиентов.
  Мальчик рос - работал ртом и задницей. И копил. Попа и бюст - были его вожделенными вершинами. Пухлые губы и стройные ноги у него были с рождения. Но его ждало озарение и препона одномоментно. Да, что не говори - попа и бюст, это важно, и ноги с губами тоже кстати. Но главное - манеры!
  Но где их обресть? Разве что походку подглядеть на улице. Но на одной походке далеко не уедешь. И здесь его Мечту спасло чудо бегающих картинок. Синематограф. Он был достаточно дешев, да и пронырнуть задаром в темный зал черному мальчишке несравненно сподручнее, чем проникнуть в светлый храм из золота и красного бархата, в Святая Святых Белого Человека - Театр.
  Он учился у экрана позам и ужимкам, не подозревая пока о всей их не естественной вычурности, но вот как и во что одеваться - оказалось полезным. Потом он стал крутиться у всяческих киностудий возникавших как грибы. И там кое-что присмотрел. А тело его рослее и всё более ввысь. Он стал тонким изящным юношей. И вот настал день, когда он нарядился в украденное с просушки платье, соорудил грудь из ваты и вышел в Белый город. Первый опыт был будоражащим мужским вниманием до истомы, до сладкого головокружения. Но до белого света еще было далеко. И он стал более досконально исследовать мир портовых кабаков. Где вскоре стал популярен у местной публики, в любой своей ипостаси - в долгих плаваньях некоторые матросики конкретно сдвигались в сторону одномужней любви.
  Теперь он и у киностудий стал появляться в девичьем образе. И вскоре попал под взор кинокамеры. И - о, чудо! Камера преобразила его. На экране он увидел прелестную молодую женщину! И сам влюбился в нее. То есть - в себя.
  Его приглашали сниматься все чаще. Парнишка не терял времени даром - учился, учился и учился у всех белых разного возраста и полов. И оказалось, что влюбился в ту женщину на экране не только он. Один молодой режиссер сын богатого рантье из Франции, буквально пал к его ногам. С букетами белых цветов. И повел её, его, в театр.
  Он испытал натуральный оргазм - дрожа ногами, приостановился среди прохода в зрительный зал и вцепился в руку влюбленного француза. Его душа улетела в выси. А по ногам потекло. Это было тем апофеозом, при котором Мечта распахнулась перед ним во всем своем великолепии. Увы, не доступном по настоящему. Пока...
  После посещения театра он не показывался нигде три дня. Он не переживал. Он думал. Он уже научился тому, главному, что не доставало его "братьям" из Пропасти - выдержанности чувств и мысли. Он составил план. И спустя три дня вышел его исполнять. Целенаправленно и энергично.
  Она, он развил влюбленного французика на нитки. А потом связала по-своему. Они женились, но без венчания - по "ново-французски". Она напоила его в брачную ночь. Она сделала снимки себя обнаженного с ним обнаженным, со всякими непотребствами. А потом огорошила его, протрезвевшего, шантажировала. Жених понял - трезветь ему отныне нельзя. Потому как папенька, человек если не строгих, то круто мужских нравов, лишит его всего. Конечно,- не последовало ни сумасшествия, ни самоубийства от бесчестия. Одним словом - француз! Но выпивки месье стал потреблять не в пример прошлому много больше. И, знаете, как-то свыкся. А потом все чаще и чаще стал находить себя в постельке. С этим молодым Нечто в обнимку. И нечего... Говорят же русские: "Зла Любовь".
  Но вскоре случилося несчастие. Очень не умелое - по первому-то разу. Погиб её, его, молодой супруг - поскользнулся и упал на нож. И так несколько раз. Естественно - её заподозрили и начали искать. Нашли только шляпку на пирсе. Но что б кто-то поверил, что она утопилась, то вряд ли. Просто, папаша пострадавшего был далеко, а более на розыске ни кто и не настаивал. Ох, уж эти легкие южные нравы!
  Поговаривают, что видели мальчика на неё похожего, подымавшегося на борт корабля отходящего в Европу. ... Да, опять - мальчиком, юнгой при камбузе, правда - с тяжелым саквояжем.
  Прочитав сие писание, сыщик опрометью бросился из гостиницы к лавке старика, но она была заперта. И в доме его было пусто.
  Больше Паркерсон не задержался в Новом Свете. Он сел на ближайший корабль и вернулся в Европу.
  По возвращению частный расследователь застал в городе следы событий странных и зловещих.
  Спустя некоторое время после похорон леди Броккоули, уже после отбытия сыщика во исполнение расследования, многие девушки из приличных семей, ни с того ни с сего, начали периодически впадать в противоестественные истерики и прострации. Многие зачастили в церковь. Даже протестанты, даже прогрессисты и атеисты. Какое-то время настоятель городского храма ходил сам не свой и вздрагивал от одного слова "исповедь". И всё бормотал про себя какое-то невразумительную фонему: "Фе-ми-ни-за-ция". Вскоре он погиб - пронзен спицею в шею через решетку исповедальни.
  Лицо господина сыщика покрылось морщинами, а взгляд посмурнел, плечи поникли под грузом узнанного. Но он так до конца и не верил в собранные собой доказательства - вдруг он введен в заблуждение нечистою силою? И нелепая случайность, совпадение направило его по ложному пути ? И, объяви он своих догадках, - и будет опорочено честное имя благочестивой женщины... Последние сомнения могла снять только эксгумация. Так он заявил на собрании акционеров сыскного предприятия. Заявил, потрясая ворохом бумаг, в их числе была и старая тетрадь из Нового Света. Но предъявив сию кипу, не дал прочесть, а спрятал обратно в портфель, в коем бултыхалась полупустая бутылка виски. Только эксгумация - он не хочет выглядеть ни сумасшедшим, ни смешным - это были его последние слова.
  И вот ночью, стараясь не привлекать внимания жителей, группа людей, во главе с господином прокурором, господином сыщиком и редактором крупнейшей газеты двинулась в сторону кладбища. Там были "акционеры", служащие мэрии, полицейские и кладбищенские служки - все до того дали подписку о неразглашении. По прибытию приступили к вскрытию могилы, созданной как временное пристанище тела, пока знаменитый художник из Европы ваял рядом многофигурный склеп потрясающей красоты и стоимости.
  Убрали крест, сняли землю, достали гроб, вскрыли крышку.
  Удивительно! Но по носам не ударил запах тлена! Под сдернутыми покровами, под срезанными одеждами, под ворохом женского белья - ниже упругих, совсем не старческих грудей, ниже живота и тонкой талии, меж белых округлых бедер лежал внушительных размеров мужской половой член.
  Из сине-черного цвета.
  За всем новым: будоражащим и прогрессивным - идите в цирк!
  
  
   ГЛАВА Љ3.
  
  1.
  
  Что пророчит непогода?
  Хмурый вечер, скудная ночь.
  Но что там, в серых сумерках на окраине? На окраине огни, шары и бравые звуки - переливы монист, трезвоны. Цыганщина и непотребство. Медведи, тигры и звериная мелочь.
  Там цирк. Иных здесь нет.
  И Вам - туда. Убейте свою скуку, растерзайте фантомы начальников - скотов и невыносимых жен. Детей в охапку и, туда, где в острых иглах яркого огня, пляшут и поют, скачут и эквилибрируют. Строят уморительные рожи и цепи рвут движением плеча. Ах, Арлекины!
  Гиганты воли и мышцы. Фанфароны и Чудаки. Настоящие Культуртрегеры!
  Кто здесь только не прописался! На все вкусы таланты и разгильдяйства, восхитительные шарлатанства, и, смертельные риски - играючи, легко. Живите, люди! Жрите жизнь пригоршнями, что б сквозь решето пальцев тёк её терпкий сок, и плевать что порой он так похож на кровь.
  И, конечно, вас здесь обманут. И не единожды! Но вам будет так приятно, а старательные циркачи получат денежек чуток, на пропитание...
  Вот, среди прочих, два брата акробата - почти близнецы. Ну и что, что один метра под два ростом, а другой почти карлик, в метр сорок? У них одна душа на двоих. Как задорны их улыбки и кульбиты! Тот, что почти карлик часто играет подсадного из публики: пухлого домашнего мальчугана или скептическую домохозяйку. Кстати, задевать их не рекомендуется ни на улице, ни на манеже. Они и при исполнении номера - любому критичному злопыхателю заедут в лоб ненароком. Их зовут Тим и Том, того что поменьше - Том, того что подлине - Тим.
  В свое время Тим спас Тома. Тогда они и подружились. А потом Том спас Тима - тогда они стали братьями. А вы считали, что братьями рождаются? Братьями становятся, это от свиней поросятся в одном помете и, порой, тесно, по-братски, сплетены в одной котлете. Человек человеку же родственен лишь по духу. А как же иначе? Никак. Иначе - одна кулинария.
  Паштет По-Бандитски. Свежая Говядина Для Фронта. Кровяные колбаски и т.п.. "Рулет Де Труа". Чернобелый секс-бутерброд. Две близняшки - лесбияшки. Нет, это уже не то, хотя нет - туда же. В гастрономию. Всё, лишь сообразно вкусу.
  Когда-то на переправе через не бурную, и не очень глубокую, но широкую и холодную реку паромом переправлялись цирковые фургоны. Паромщики тянули уверено, но лениво, а Тим сидел на перилах и поплевывал от скуки в воду. Тут Пьяные клоуны и просто пьяные граждане принялись издеваться над одним невеликим человеком. Тот злился и воротился от них и бодая на перила локтями , зло сверлил горизонт. Но граждане не унимались: постукивали его по плечу , цепляли за ноги крюками зонтиков. А потом парочка из граждан подхватила невысокого человека и, раскачав, зашвырнула в вводу. И устроилась всеколлективная ржачка. Шуточки и пари - выплывет ли, достанет ли до дна?
  Невысокий человек неумел плавать. Но было не глубоко - так, что погружаясь в воду, человек не успевал утонуть, как достигал дна, отталкивался от него ногами, и вот опять махал руками над поверхностью. Махал и ругался - чем очень смешил. Потом только умолял - чем тоже смешил. И тонул периодически. Паром остановился. Паромщики с любопытством наблюдали за борьбой человека со стихией воды и, судя по всему, тоже сделали ставки. Невысокий человек уже лишь плакал и тонул без слов. Молча.
  Тогда Тим спрыгнул в воду и вытащил невысокого человека. Он взял его на руки. Как ребенка. Вода же доставала Тиму до подмышек,- и понес его на паром. На пароме сначала замолкли, а потом возмутились. Граждане принялись топотать и возмущаться - и были правы, по-своему. А как же: итог барахтаний невысокого господина не ясен, а ставки сделаны. Граждане размахивали различными предметами и ругались. В общем: моральный релятивизм в действии, а как же - страна-то свободная.
  Тогда Тим усадил еле живого человека себе на плечи, перехватил его руки своей лапищей у себя на шее, и, повернувшись спиной к лохани парома, пошел через реку. Холодную и широкую.
  И он перешел ее.
  Так познакомились Тим и Том. Том был бухгалтером. Он не вернулся на работу, в контору по продаже чего-то. Он стал циркачом. Рядом с Тимом он наконец-то научился смеяться над собой.
  Как-то гуляли друзья Тим и Том в одном портовом городе, в одном портовом кабаке. И не уследил Том за Тимом. Отвлёкся - поднялся с одной красоткой в номера, а он пользовался у некоторых дам успехом. Дамы ведь бывают разные. А видного из далека Тима напоили какие-то типы, подсунули в его руку перо и какую-то бумагу. Он расписался. И уволокли ребятки Тима в ночь. Том искал друга всю ночь. Немало пьяных морд он расквасил. Бывший бухгалтер осатанел и, оказалось, что он умел лихо драться, а удар его не великого, но каменного кулачка прошибал любой мышечный пресс до позвоночного столба. И нашел-таки своего безалаберного друга на одной посудине с практически пиратской командой и пиратскими же промыслами - и выкрал его.
  Как он спускал на канате своего друга, как он волок его на своей спине через порт, как угнал пролетку, скинув упрямого бомбилу с правящего места - это была эпопея не описуемая. Опоенный Тим храпел три дня,и ни чего б не узнал о подвиге друга, если бы в упрямых расспросах не восстановил по скупым ответам весь свой путь. Практически - на спине товарища.
  И тогда они стали братьями.
  
  2.
  
  В цирк мистера Уайта зашел новый человек. И на входе был задержан:
  -Господин, в цирк прохода нет! Представление вечером. Премьера " Герои Запада Спасают Марсиан". Вам сколько билетиков, есть места на первые ряды, есть в ложу...
  - Извините, мистер Торговец Счастливыми билетами, я по поводу поступления на службу, на поприще цирковых искусств. Желаю, знаете ... эдакого опыта...
  - Что-что? Что вы, молодой человек, желаете?!
  Статный господин прокашлялся и выпалил:
  - Славы!- и добавил, честно глядя в глаза,- и кредита, без процентов.
  Кассир оценил наглость претендента на место:
  - Без процентов не бывает-с. А Славы, ... чем намерены достигать? Вы не силач, это сразу видно. Может акробат - гибкость суставов демонстрировать? Может, жонглер - точность движений?
  - В общем, я больше на голову надеюсь... . А пока присмотрюсь. Есть у вас должность, что б присмотреться?
  - Конечно! Конечно, дорогой! Униформа! С утра как раз освободилось одно место. На него слон сел. Мальчик в больнице. Униформа, это лицо, так сказать, цирка - убрать, соорудить, поддержать, подставить, а так, в основном,- пялится на происходящее и держать стойку.
  Кассир сделал знак кому-то за спиной, в глубине. Из-за портьеры вынырнули две головы с крашеными носами.
  - Ребятки, проводите молодого человека, к старшему манежа, да с нашим предприятием, специфическим, ознакомьте - будет вашим коллегой из униформы....
  - А-а! Экскурсант.
  - А к господину Секретарю завести? Оформить, так сказать?
  - Да что вы, ребятки! Не утруждайте его такой мелочью.
  - Да он к тому же сегодня на взводе.
  - Да уж - он сегодня весь белый и пятнами!
  - Да сегодня - день-с!
   Макса взяли под руки и повели.
  -...А там у нас жонглёры, круазёры, суфлёры...
  - И вафлёры!
  Клоуны переглянулись и заржали.
  - Тебя как кличут, парниша?
  Макс не сразу понял, что обращаются к нему.
  - Вы имеете в виду моё имя, фамилия, отчество?
  - Это нам по барабану.
  - Это даже полиции не интересно.
  -Это только налоговым инспекторам.
  - Что бы спать спокойно.
  -Какое у тебя погонялово?
  - Кликуха, то есть.
  - На что откликаешься, недогон?
  Молодой человек, кажется, понял.
  - В обще-то меня зовут Макс. Но это сокращенно, полное же имя мое, прописанное в паспорте - Максимус...
  - Во как!
  Клоуны всплеснули руками.
  - А не было там приставки: "Багряноподобный"? Или: "Светозарный"?
  - Нет, только второе имя: "Алоизий". Но мои маменька с папенькой его употребляют редко. Зовут Максим, Макс, а старушка тетушка - Максик.
  - О-о! Как умилительно!
  - Прянично!
  -Сиропно!
  - А ты, мальчик, сладкоежка? Чупа-чупсами, признайся, балуешься? Любишь ковырнуть пальчиком шоколадный тортик?
  - Ты парень не плохо приодет и голова вымыта. Чё с ней случилось?
  -... ?
  - С твоей головой, что?
  -Мне поступила информация, конфиденциальная. Не буду раскрывать источник, скажем так: "С выше". О том, что путь в верхние эшелоны общества закрыт. Закрыт, не смотря на всяческие прокламации о неких "равных возможностях". И что единственные полулегальные ходы возможны только через цирк и лишь для двух специализаций: "клоуны" и "педерасты", ... какие-то. Вы из каких будете?
  Один из сопровождающих икнул, другой сглотнул и, кажется, пукнул.
  - Мы - клоуны.
  - А педерасты у вас есть?
  Клоуны переглянулись и прыснули в кулачки.
  - А вы что, молодой человек, желаете приобщиться?
  - Я в моменте выбора. - веско заявил молодой человек, но потом замялся, покраснел и, наклонившись до уровня крепышов - клоунов, виновато снизив голос, поведал им доверительно.
  - Господа, извините меня, мы едва знакомы, а я вынужден - обратится к вам с просьбой. Сохраните, пожалуйста, в тайне то, что я скажу...
  Клоуны опять переглянулись и горячо зашептали.
  -О, всенепременно!
  - Будем молчаливы как скалы!
  - Видите ли... я получил классическое образование и не в курсе новомодных веяний. И мне не совсем понятны значения некоторых слов, то есть совсем не понятны,... например, вот это слово: "Педерасты". Уже сам произнес его не единожды, а всё не пойму, что это такое? А? Не просветите, господа? Вы же из цирка, а по моим сведениям они где-то рядом. То есть, по моим данным, логично сделать вывод, что они где-то как-то вкупе с остальными работниками цирка: артистами, финансистами, а ? Господа...?
  - Ну,...это как сказать...
  -Как объяснить...
  - А, может, лучше в клоуны, а?
  -Извините, господа, но глядя на вас - перспективы мои не высоки, по вашему профилю...
  - Ах, вам же - во власть!
  - Вы, значится, сюда промежуточно!
  Возгласы клоунов были столь искренни и громки, что Макс едва не смутился , загодя приказавший себе держать марку невозмутимости , что бы ни было.
  - Ну, не - "во власть", а скажем - в элиту. Чувствую я, знаете, задатки в себе.
  -Задатки! В Себе?!
  - Да? Уже внутри?! И насколько глубоко...
  Клоуны таращили глаза и переглядывались.
  - И что, вы здесь рассчитываете: обрести опыт и сноровку?
  - Знакомства и протекцию?
  - Было бы не плохо.
  - Это вы по адресу попали! В самое, то место.
  - Ох, как попали.
  - Голубиное гнездышко.
  Тут над ними гаркнуло:
  - Педерасты!
  Клоуны, наученные опытом, шарахнулись в стороны, опасаясь бомбардировки, и только потом задрали головы высмотреть крылатого террориста.
  Первым его увидел Макс и, ткнув него пальцем, возмутился:
  - Ну, это уже невозможно! Это слово горланят даже птицы! Поясните же, почтенные.
  Клоуны который раз переглянулись, подмигнули и, один повернулся задом, а другой прилип к нему передом. И клоуны изобразили некое волновое движение, синхронно пуча глаза.
  - Ну?
  - Понятно?
  Макс отрицательно покачал головой.
  Тогда клоуны вдохнув, повернулись друг другу лицом и изобразили два насоса: когда один приседал, другой выпрямлялся. И сопроводили эту сценку чмокающими звуками помпы.
  - Усёк?
  - Нет.
  - Ты следил за движением?
  Тут одни клоун не выдержал и, подойдя к Максу, решительно лапнул пятерней за ягодицу, а другой схватил за причинное место между ног. Максим, разведя руки, удивленно оглядел собеседников, но ничего произнести не успел. Откуда-то сверху спикировало пестрое существо и треснуло клювом одного из клоунов, да так, что тот сверзнулся с ног и покатился по рядам, второй же, отпустив Максову ягодицу, испугано присел и закрылся руками.
  - Во, зверь! - Изумлялся поверженный клоун. Второй осторожно привстал. Огляделся, встряхнулся, прокашлялся и сказал:
  - Ну, что - продолжим?
  И скабрезно ухмыляясь, протянул руку к штанам Макса. Но тот твердо отвел руку.
  - Не надо. Продолжите между собой, когда приспичит. Я всё понял.
  
  3.
  
  Приглушен свет. Утихла публика.
  Взревели трубы. Взрывы фейерверков и на арену, грохоча, выкатывается паровоз с вагонами, почти всамоделешный, с лилипутами на пассажирских местах. Они приветственно машут зрителям, изображая почтенных и благонравных господ-путешественников. На крыши вагонов заскакивают гимнасты и принимаются выделывать кульбиты. Всё в разноцветии фонарей, фонариков и светильничков еще мельче.
  Снова взрыв и тишина и вдруг с купола сыпятся механические птицы, они кружат, поблескивая боками, и радужные ленты вьются за ними. А меж этими круженьями на невидимых тонких тросах спускаются акробаты, одетые в нездешние золотые костюмы, изображая античных богов и марсианских пришельцев. Всё пространство цирка замигало бесчисленностью разноцветных лампочек электрического света, а с неба, из под купала цирка посыпался не дождь - шквал блескучих конфетти.
  Трубные гласы оркестра и ангельские хоры. Все блистало и искрилось. Блистал и искрился сам воздух. А на крышах паровозного состава - откуда взялись! - уже выгибались потрясающие леди в неслыханно откровенных нарядах: в обтягивающих разноцветных трико и перьях. И дарили всем улыбки и подмигиванья. То была воплощенная фантазия электрического будущего рая!
  Искусительная роскошь пустоты. Безмыслия и Бесстрастия.
  Мистер Редд в длиннополом иудейском пиджаке, широкополой шляпе, с накладной бородой, пейсами и в фальшивых очках уже изодрал подкладку рукавов когтями в наплывах бешенства. Он наблюдал за представлением вражьего предприятия и кусал губы, что б не зареветь и не кинутся на манеж, разнося всех и вся. Всё не то и не так. Всё не по его, и мерзко липка атмосфера. Ах, как ему хотелось взорвать всё это к чертовой матери!
  Но надо играться в слова и раскланиваться. Надо честно соревноваться и конкурировать. С чем?! С этой пустотой!? Они из разных миров, и на одном месте им не быть.
  "Ах! Как бы было хорошо, когда всё можно!", - мечтал мистер Редд, проталкиваясь сквозь топтунов зрителей в проходах. " Ах, как душевно, когда не рафинадом правил и условностей, а энергичностью и целеустремленностью! По-простому, по-нашему...". Мистер Редд в задумчивости не заметил, как повернул не на выход, а в глубь циркового городка из вагончиков и палаток. Над мистером Реддом вдруг раздался скрипучий смех, и кто-то громко произнёс:
  - Редд Воришка!
  Мистер Редд обмер - застыл на месте, а сердце его упало к пяткам.
  - Хватайте! Держите! Редд Воришка! Ред Воришка! Ха, ха!
  Редда охватила паника. Его узнали, его раскрыли! Ему показалось, что скрипят и открываются двери во всех вагончиках, что шуршат подошвы бегущих на крик мерзкой птицы погромщиков. Что вот его уже увидели и сейчас, вот прямо сейчас покажется толпа, толпа взвоет и пронзит его сонмом указующих перстов и много кратно плюнет на его шляпу.
  И это возможно случилось бы, но мистер Редд пересилил себя. Он сдвинул с места, приросшие к земле ноги, и героически юркнул под ближайший вагончик. Он прорывался в сторону хлипкой ограды трепя полы одежд и собирая пыль. Но он был упорен - и вот он уже рванул полог ограды из металлической сетки и вырвался из ловушки. Он вырвался и помчался оврагами на другой край города, в обход построек, к своему цирку. Он уже чувствовал, как дышал свежим воздухом и тем наслаждался. Он будто родился вновь, а ведь он едва не погиб. И не от клинков , пуль и топорищ... Он забрел в Прошлое, в то самое Прошлое, которое есть у каждого и покрыто забвением до поры. И там, в этом неожиданно опрокинувшемся в Настоящее Прошлом есть реальный шанс погибнуть. Шанс для каждого.
  Погибнуть от стыда за него.
  А пока мистер Редд занимался спасением себя от химер прошлого, мистер Уайт удовлетворялся наблюдением за исполнением представления и реакцией потребителей через перископическую систему из своего бункера. Мистер Уайт был удовлетворен в высокой мере, к тому же бонусом он приметил нового молодого человека в униформе. Новопринятый служащий его предприятия был подтянут и аккуратен. Расторопен, молод и привлекателен. И мистер Уайт сделал пометку в блокнотике:
  "Утро. Пригасить мальчика из униформы на беседу."
  
  4.
  
  В темноте загремел оркестр.
  Будоража отголосками древней мелодии, будя червячков в кишках зрителей.
   Затихли ряды, насторожились.
   Оркестр перешел в тревожный галоп.
   Задергались всполохи света дикарских кострищ. И вот на манеж цирка Редда в залпах выстрелов с душераздирающими криками выскочила конница индейцев. Взрываются петарды и свищут стрелы над головами публики. На арканах конных извергов волочатся две пленницы в лохмотьях цивилизованного платья. Две полонянницы - две красавицы, богатые волосы дев - в разлет, их обладательницы, грациозно изгибаясь, молят о пощаде.
   Публика в испуге. Публика в шоке.
   Тут в звуках оркестра прорезались бодрые ноты драгунского горна, степные дьяволы закрутились на месте, нервно вертя головами. Под торжество оркестра на арену врываются лихие ковбои. Освободители. Под меткими выстрелами героев варвары, подлетают в седлах, вываливаются из них, и, красиво, с кульбитами шмякаются об пол.
  Публика ликует.
  Потом вышла бригада паяцев, изображать сценки в баре времен освоения Дикого Запада, потом акробаты лезли в невыносимую высь за каким-то эксклюзивным кристаллом и под громы молний спускавшим его с небес . Потом... много что было потом.
  Ближе к финалу вернулся мистер Редд. Увидев свой цирк полный восторженной публики, он, уже приготовленный к взрыву, облегченно вздохнул и выпустил пар. Но когда он, напевая что-то бодрое, поднимался к своим апартаментам, ему постучали сзади по плечу. Бесцеремонно так, постучали.
  - Э-э, как вас там, ... "Господин Красный"?
   Когда мистер Редд обернулся, то увидел за собой высокого жеманного гражданина с тросточкой в руке. Гражданин выглядел почти юношей, если б не глубокие порочные морщины вокруг ровной улыбки. И злопыхательство на весь белый свет снова ударило в голову.
  - Для тебя: "мистер Редд", прощелыга с тросточкой.
  Улыбка гражданина еще более растянулась, превращая щеки в моченые яблочки.
  - Мистер Редд, у вас по утру случилась размолвка с мистером Уайтом. Я его секретарь, и сейчас я действую без его ведома. ... Посмотрел я ваше представление .Скажу: живо, занимательно; сюжетно, - так сказать. Но вся ваша концепция - прошлый век. Вы всё поставили на человека, на его "героические" энергию и нрав. Пустое, господин! Прогресс не минуем, и человека, какой он есть - в конечном итоге, мы снимем с повестки дня. ... У нас планы, а тут ваша стычка! ... Я предлагаю. ... Сколько вы сегодня выручили средств? Вы их проиграли. Да, да! Но это минимум. Вы признаёте своё поражение, завтра в мэрии, по-тихому. Я возмещаю вам ваши средства вдвое,... втрое, а вы сворачиваете цирк и уезжаете из города.
  Редд расхохотался.
  - Слушай сюда, сынок недоделанный! Я тоже видел ваше представление. Блестяще! Да! Блестяще! Блестящая пустота. Ваши скудные умишки через недельку, две высохнут, выдавая новый материал на манеж. Вам бы носится по городам и весям со скоростью света, давая по представлению в одном месте, не больше, а иначе вас раскусят. Смотреть то у вас не на что! А слепится световыми вспышками, и наслаждаться тем, долго могут лишь полные дебилы. Так что я вижу кто победит! Так что засуньте свои денежки обратно, от куда вы их достали - в жопу! И проваливай, пока я не натравил псов. Нечего шлындать по служебным помещениям!
  Скользкий гражданин, не снимая улыбки, приподнял шляпу. И, попятившись, выдавил:
  - Вам конец, Редд. Прощайте!
  Тут из-за угла вывалилась клоунская гоп-компания.
  - Мистер Редд! Тут до вас парнишка просится! В картах - чистый гений!
  Из компашки выпал господин. От общества клоунов господин был не много ни в себе, и слегка помят.
  - Я насчет устройства на работу. Есть рекомендации...
  - К черту бумаги! Что умеете?
  Господин полез в карман, в другой. Полез в карманы брюк и растеряно огляделся. Рыжий клоун протянул ему пару карточных колод.
  - Не это ли ищете, уважаемый?
  Господин схватил пачку карт и встряхнул. Раздался взрыв.
  Карточный дождь усыпал его и мистера Редда.
  Господин изумленно посмотрел на вторую колоду и приблизил её к глазам.
  Раздался второй взрыв.
  Повалил дым, а на несчастном вспыхнула лакированная прическа.
  Кто-то опрокинул на него ведро воды. Кто-то сноровисто нахлобучил ватное полотенце на голову, сымпровизировав тюрбан.
  Звенела оглушающая тишина. И кто-то выдохнул потрясенно:
  - Ну, чисто факир, бля!
  
  5.
  
  "ГОРОДСКИЕ ХРОНИКИ". Газета для местных жителей и приезжих господ.
  Вчера вечером жители города, коим посчастливилось наблюдать представление цирка мистера Уайта, узрели фантасмагорию мира Будущего.
  До чего дошел прогресс! И еще дойдёт дальше!
  Сегодня поезд умчит тебя, кажется, на край земли, где-нибудь в Оклахоме, а завтра, быть может, в ныне диком Туруханске ты подымешь бокал за встречу с европейским другом, через какой-то месяц пути!
  Нет границ для прогресса!
  Сегодня праздничный рожок единственно освещает твою воскресную залу, а завтра, быть может, тебе не понадобится свечка, что бы посетить ночью туалетную комнату. Да будет Свет везде!
  Сегодня телефония соединит тебя с барышней из соседнего дома, а завтра ты посредством проводной коммуникации сможешь подглядеть, как она раздевается.
  Прогресс! Ах, неужели мы сможем увидеть самое интересное!
  Китайскую казнь. Тысячекратную и бессмысленную.
  Противоборства Могучих. И узнать-таки: где та пимпочка, через которую надувают ихние бицепсы.
  Тайны Пирамид. Проклятие Сфинкса, рецепт Эзопова яду.
  Ритуалы масонов. Правила этикета за каннибальским столом и методологию вагинального пения.
  Духовно поприсутствовать на оргиазмических вечеринках мадам С., звезды сцены и экрана. Тоже, ведь, любопытственно, с детства.
  Автоматический Ткацкий станок Будущего распутает все нити и оденет нас в новую рубашку и носки - каждый день.
  Серийная Штамповка, очистит наши мозги, обеспечив одноразовой посудой, избавит женщин от мытья столовых приборов ( как и нас от их нытья).
  Консервация всего и вся доставит и сохранит нам баварского свежего пива, сосиски и уютные воспоминания о Прошлом.
  Взрывчатка и пулемет наконец-то образумят небритых варваров, и воцарятся Вечный Покой, Долголетие и Шахматные Игры.
   Свободный выбор каждого, плюс электрификация, деленные на всеобщую беззастенчивость предложений - формула всеобщего счастия.
  И, само собой разумеется, лингвисты Будущего создадут такой язык, простой и доходчивый, что бы все люди Земли понимали друг друга. Да! И что б много не болтали: слов двадцать , тридцать, - достаточно.
  Мир будущего каждому на дом! Это будет. Динамизм и Вихрь - Мораль Скорости.
  А пока идите в цирк!
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"