История спагерического искусства или, как его называли сами адепты - "Великое деяние", уходит вглубь веков, к сожженным римским императором Диоклетианом египетским папирусам, которые вещали о тайнах златоделания. Но метафорические изъяснения, записанные в манускриптах лже-Демокрита и трактатах Гермеса, достигли своей благодатной почвы. В суровые времена средневековья они расползались различными тайными путями, и оседали в темных и тесных комнатах алхимических лабораторий, повергая неустанных герметистов к нелегкому труду добывания Великого Магистериума.
Арнальдо, отдавший лучшие годы своей жизни поискам эликсира бессмертия, не был исключением в огромном ряду подобных себе искателей. Его тесная лаборатория , заставленная тиглями и ретортами, давно уже не знала других запахов кроме как эссенций, испарений серы и известковой ртути.
И в этот, казалось совсем обычный день, алхимик как всегда проводил свое время у пылающего жерла алхимической печи. Он внимательно наблюдал, как в небольшом, круглом анаторе кипело и бурлило вещество красноватого цвета, превращаясь в квинтессенцию желанного Философского камня. Магическая трансмутация завораживала сознание терпеливого герметиста, который то и дело медленно помешивал глиняной палочкой жидкую массу тинктуры. А когда она стала достаточно вязкой, он влил в нее несколько порций кислого виноградного спирта. Обильные испарения заполнили всю комнату, а вещество на дне разогретого сосуда потемнело и обрело пурпурпный полупрозрачный цвет. Арнальдо, вдыхая сладковатый газ, почувствовал легкое головокружение, и его тело стало наполняться приятной теплой истомой.
"Я должен делать записи, я стою на пороге тайны" - думал алхимик и дрожащими от возбуждения руками открыл толстую в кожаном переплете книгу, желтые страницы которой были испещрены мозаикой причудливых знаков. Гексаграммы, рисунки двуполых андрогинов и совсем непонятные на первый взгляд символы, представляли собой гностическую тайнопись алхимии. Обмакнув гусиное перо в склянку с чернилами, Арнальдо принялся аккуратно выводить многозначные рисунки, но руки не слушались его и символы получались уродливыми и еще более загадочными.
А тем временем булькающие звуки затихли, и занятый письмом итальянец услышал слабое шипение, доносившееся со дна тигля. Он отложил в сторону манускрипт и перевел взгляд к источнику странного звука. О, боже! Из чрева керамического сосуда истекало слабое розовое свечение, а на темных стенках, как будто алчные змеи переплетались киммерические тени, пытаясь проникнуть внутрь и прикоснуться к тому, что покоилось на дне анатора.
Алхимик кинулся к чаше и, его удивлению не было предела. На дне сосуда лежало камедеобразное вещество в форме яйца, а вокруг на стенках выступил конденсат - черные капли неизвестной по своему составу жидкости. Само же яйцо ,волшебного Магистериума, обрело яркий пурпурный цвет.
"Это бессмертие! Теперь я самый могущественный и сильный человек! Теперь я могу все!" - пересохшие губы Арнальдо шептали восторженные слова, а сам он рукой вытирал вспотевший от сильного волнения лоб и чувствовал, что какая-то незнакомая ему страсть овладевает его существом.
Вдруг внутри яйца показался темный силуэт. Арнальдо вздрогнул - это был страшный дракон, пожирающий свой хвост - верный знак сотворения эликсира бессмертия. Но видение быстро исчезло точно так же, как и возникло.
Двадцать четыре года тяжелого труда и бессонных ночей; горы перетертой сурьмы и едкий запах расплавленной серы, значит, все это было не зря, значит, он достиг своей цели. Итальянец осторожно с помощью длинных бронзовых клещей вынул заветный Философский камень из объятий сосуда и положил его на каменную плиту. Яйцо медленно остывало, источая странный головокружительный аромат.
Счастливый Арнальдо стоял возле сотворенного бессмертия и погружался в радужные мечты своего будущего. Ему представлялась былая молодость, которая вновь вернется к нему и теперь он сможет жить иначе, среди богатства и наслаждений; он навсегда забудет эту темную и душную лабораторию, которая, однако, и подарила ему возможность обрести новую жизнь.
Сквозь маленькое окошко доносились звуки средневековой улицы: цоканье конских копыт изредка проезжавших всадников, возмущенные возгласы недовольной торговки и скрип несмазанных петель, открывающихся ворот в соседнем доме. Послышались быстрые уверенные шаги, они приближались к алхимической лаборатории. Несколько человек остановилось у входа; раздался стук в дверь.
Арнальдо очнулся от сладких мечтаний, и его тут же охватило внезапное беспокойство. Стук в дверь повторился. И когда алхимик, схватив Магистериум, сунул его в складки потайного кармана своей холщовой куртки, на пороге показались три человека: два латника, вооруженные легкими секирами и фигура в коричневой длинной рясе. Капюшон, одетый на голову незваного гостя, скрывал его глаза, а падающая на лицо тень делала его еще более зловещим и суровым. Герметист Арнальдо сразу узнал в страшном пришельце инспектора инквизиции.
- Возьмите его! - сухим и негромким голосом приказал инквизитор.
Сильный удар в спину вытолкнул итальянца на мощенную грубым булыжником улицу, где его взору открылось предзакатное оранжевое солнце на мгновение, ослепившее его глаза. И Арнальдо, подхваченный стражниками, не мог уже видеть, как резким движением инквизитор швырнул лежащую на столе книгу в разинутую пасть пылающего очага. Сначала огонь притух, но, почувствовав добычу, вспыхнул еще сильнее и жадные языки пламени начали пожирать бесценные символы, которые тут же превращались в черные обугленные пятна.
А беспомощного герметиста поволокли в направлении священных стен собора святого Витта, где располагался могущественный трибунал Инквизиции.
Искатель Философского камня предстал перед главным инквизитором, денно и нощно, "по призванию божьему" вершившим суд над грешными еретиками. С головы Арнальдо сняли мешок и взору алхимика открылся большой зал, освещенный несколькими факелами. языки огня совершали свой бесстрастный танец, отбрасывая на каменные стены ожившие фиолетовые тени. Арнальдо охватила нарастающая тревога, которая усилилась зловещим потрескиванием горящей смолы, и все сильнее и сильнее овладевала его рассудком.
Обвинение было ужасным: магия, колдовство и чародейство. Затем словно сквозь разверзнутые небеса прозвучал приговор - АУТЕДАФЕ! Арнальдо вздрогнул, не веря своему слуху, поднял взгляд на чудовищного судью, и тут же, его ноги стали ватными и непослушными, а голову сдавил невидимый стальной обруч.
"Огненная смерть. Страшная огненная смерть" - кричащая мысль прожигала воспаленный мозг несчастного герметиста. Вдруг, приговоренный Арнальдо увидел за спиной Инквизитора на фоне коричневой стены - неясное большое лицо. Оно было бледным и мрачным. А глаза... В них была только черная глубокая ночь. Это были пустые глазницы Смерти.
Пораженный видением еретик попытался защититься руками, но его судорожное движение остановила веревка, которой были связаны его холодные запястья. И когда приступ тошноты захватил дыхание, правая ладонь наткнулась на что-то твердое в складках одежды и яркая вспышка восторга озарила чуть-чуть не потерявшего сознание алхимика: "Философский камень! Как же он забыл об этом. Спасение. Спасение теперь только в нем. Успеть проглотить хотя бы кусочек вещества..." - сердце Арнальдо учащенно забилось, а глаза заблестели жизненной энергией.
А над городом уже опустились глубокие сумерки. Городская площадь была заполнена праздным людом: ремесленники, торговцы, нищие - все ждали объявленной казни.
Когда стражники затащили Арнальдо на аккуратно сложенные поленья, льняная веревка обвилась вокруг его шеи, спускаясь к груди и босым ногам, а сильные руки палача крепко притянули ее к столбу. Факельщик неторопливо раскладывал охапки соломы, как будто это было его любимым делом. И тогда палач отошел в сторону и, выхватив из чьих-то рук факел, бросил его в сухую солому. Солома тут же вспыхнула, осветив лица толпы и привязанное к столбу тело. Раздался треск загоревшихся веток, горькие клубы дыма лениво поднимались в воздух. У Арнальдо брызнули слезы, но он не обращая внимания на подбирающийся жар огня и едкий удушающий дым, отчаянно перетирал веревку, пытаясь освободить свои руки.
Раздался крик какой-то испуганной женщины. Но приговоренный Арнальдо уже не слышал ни этого крика, ни иступленный рев толпы, который последовал за истерикой несчастной торговки, а только оглушительный треск горящих поленьев и нестерпимый жар охватили все его существо.
Но вот обуглившаяся веревка лопнула и Арнальдо, почти теряя сознание и задыхаясь от горячего дыма, извлек волшебный Магистериум. Подняв руку, алхимик поднес эликсир бессмертия к побелевшим губам, но на пальцах вздулись мелкие пузыри, кожа лопнула и яйцевидное пурпурное тело выскользнуло из раскрытой ладони, и упало в чрево пылающего костра, так и не коснувшись человеческих губ.
Но несчастный Арнальдо не мог уже видеть этого; перед его глазами все потемнело, а через мгновение воцарилась бесконечная тишина. И вибрирующее пространство наполнилось неощутимым пугающим гулом. И теперь уже не было ни тела, ни имени, а только ликующая абсолютная свобода.
Удаляющаяся вниз толпа, языки пламени, пожирающие остатки плоти - все это стало иллюзией, вымыслом, придуманным кем-то, чтобы посмеяться над бренностью человеческой жизни. Время остановилось, измерения перестали существовать, Земля превратилась в мерцающую голубую каплю и сама Вселенная захлопнулась в исчезнувшую в неизвестности точку. Ослепительный белый свет заполнил собой всю необъятную Бесконечность.
А внутри маленькой черной точки, которая продолжала существовать сама по себе, на поверхности голубого шара - прекрасного и чистого как сама Жизнь, наступил 1347 год. И слезами и скорбью наполнилась земля и все бытие человеческое, ибо черная Смерть - бубонная чума пожинала плоды свои. Повсюду бродила она, оставляя за собой миллионы убитых тел, разложившихся человеческих трупов. Ни молитвы, ни жертвоприношения, ни плач - казалось, ничто не могло воспрепятствовать, невидимой, но такой могущественной и опустошающей силе.
Но однажды, спустя много, много лет, из маленькой темной лаборатории вышел человек, его лицо было озарено просветленной улыбкой. Он гордо и смело смотрел в будущее, ибо в руках его оживала только что рожденная панацея. И страшная Чёрная Смерть отступила, успев забрать с собой 75 миллионов жизней. И каждый знал теперь имя великого эскулапа, он называл себя Парацельсом.