День рождения Петрухи, друга детства, удался на славу. Вован это понял, едва увидел накрытый под яблонями стол на новой даче приятеля. И не нарезки-салаты порадовали глаз труженика российской торговли, а запотевшие прозрачные бока лучших представительниц отечественного производства, которые кокетливо выглядывали из ведёрок со льдом.
Выпить Вован любил всегда.
Никогда не отказывался от предложенного стакана, будь там вино, самогон, или коньяк с шампанским вместе. Но особенно уважал беленькую. И не под солёные огурчики или маринованные грибочки. А просто так, за вкус и чистоту особенную. Водочку пил Вован по всем правилам: в хорошей кампании, неторопливо, мелкими глотками, чтобы все оттенки вкуса славного напитка почувствовать. И только когда последняя хрустальной чистоты капля истаивала на языке, Вован счастливо вздрагивал, кряхтел, ставил рюмку на стол и тянулся к тарелочке, где красовалась закуска. Само собой тянулся после второй, а то и третьей рюмочки. Друганы над Вованом за эту его особенность смаковать беленькую посмеивались и звали его "Премьером" или проще, "ВП", в честь одной из любимых марок.
Первые полчаса чинно велась беседа, виновник торжества принимал пространные поздравления, а лица гостей наливались приятным румянцем. Тосты становились всё благодушнее и доброжелательней, за столом завязывались отдельные разговоры, а Вован, удобно откинувшись на спинку плетёного стула, смаковал "Журавлей".
И вдруг привиделось ему что в высокой прозрачной сини над дачей Петрухи и в самом деле летят журавли и курлычут, курлычут... И сам он, Владимир Ильич Бундаков, простой труженик торговли, хозяин небольшой сети магазинчиков, летел в журавлином клине на юг, в жаркие страны. Журавли оглядывались на него, но, в отличие от жены, ничего не говорили и продолжали свой мерный и счастливый полёт, неторопливо взмахивая большими серыми крыльями. И расстилались под раскинутыми в стороны руками Вована желтые квадраты полей, зелёные пятна лесов и стальные ленты рек. И становилось от этого на душе особенно тепло и приятно. "Вот она - наша родина", - думал он с гордостью. - "Красота... простор полей и рек... Никакая Америка с её баксами не заставит продать нас этакую красоту..."
Вован посмотрел вниз. На пшеничном поле стоял какой-то мужик в белой полурасстегнутой рубахе и протягивал "журавлю" стакан, до краёв полный хрустальной искристой на солнце влаги.
- Новаяяя.... - донёс ветер. - Байкаааал...
Вован мысленно попрощался с журавлями, заложил крутой вираж и пошёл на снижение.
"Байкал" оросил горло страждущего лучше, чем вода, зашумевшая вокруг. Вован огляделся и понял, что под ногами качается палуба небольшого катера, на горизонте красуются какие-то горы, покрытые осенним лесом, а к нему прижимается длинноногая брюнетка в бикини.
- Вовчииик, - красотка лизнула Вована в щёку. - Воооовчииик...
В ответ труженик торговли приосанился, втянул небольшое брюшко и по-хозяйски облапал девицу. Девица со смехом извернулась, подставляя под разом вспотевшие ладони крепкие загорелые ягодицы в стрингах. Вован застонал, жадно нашаривая тонкую веревочку, а девица снова извернулась и опять лизнула его в щёку.
- Попробуй это... - в руке девицы появилась запотевшая бутылка, Вован не глядя, глотнул прямо из горла и разом ухнул во что-то мокрое и холодное. Инстинкт сохранения бутылки подсказал крепко зажать тару в зубах и плыть к катеру, если он не хочет напоить за кампанию ещё и рыб. Отфыркиваясь, Вован вынырнул, но катер оказался где-то очень далеко, а вот каменистый берег был совсем рядом. Выбравшись на камни, труженик торговли как следует приложился к бутылке и только когда половина содержимого перекочевала в желудок, он выпустил тару из зубов.
В мозгу упорно засвербила какая-то мысль, но поймать её Вован не успел: за спиной раздалось низкое утробное рычание.
Вован вздрогнул и, вдруг осенённый страшной догадкой, покосился на бутылку.
На синей этикетке красовалась серебристая надпись: "Володя и медведи".
Из подкорки всплыло когда-то слышанное "медведи трупы не трогают", Вован бухнулся на камни, стараясь не дышать, но когда лицо обдало горячее и влажное дыхание, он не выдержал.
Крик Вована был страшен.
- Премьер! Премьер! Очнись! - крики и битьё по щекам привели Вована в чувство. Он открыл глаза и с недоумением смотрел на склонившиеся над ним лица Петрухи, его супружницы Клавдии и местного пуделя Артамона. Чёрный как смоль пудель принюхивался в ослабевшему Вовану, тыкаясь мокрым холодным носом и норовил лизнуть друга хозяина в щёку.
- Ээ... - выдавил из себя обессиленный труженик, выражая тем самым радость, что остался жив, и отгоняя пса.- Ээээ...
От упоминания невинной тары внутри всё вдруг замутило, Вован поспешно перекатился на живот, и пока его рвало на каменистый берег петрухиного бассейна, в мозгу билась одна-единственная мысль: без закуски больше не пить.